В моем архиве сохранилось несколько тетрадей, написанных до замужества перед тем, как встретиться со мной, моей будущей женой. Я решил опубликовать один из двух фрагментов первой тетради. На мой взгляд, кроме личного характера этих тетрадей, они в какой-то мере дают представление о времени - начале шестидесятых годов прошлого столетия.
Знаешь, ведь я никогда и никому не говорила столько красивых слов, сколько тебе. Для чего я это делаю? Неужели я не могу без них обойтись? Мне порой хочется услышать такие слова, так хочется, ты себе представить не можешь. И я знаю, что тебе, может, даже сильнее, чем мне (я вообще трезвее во многом тебя) хочется любви. И пусть, если когда-либо мы расстанемся (хотя теперь это для меня будет не очень легкой ампутацией, то каждый вспомнит о другом не как об обыкновенных культпоходах в кино и вешании на шею, а о чем-то более глубоком, более нежном, необычном, о таком, которое выпадает не долю некоторым, и вот нам, некрасивым и длинноносым, выпало. Вот так я хочу, чтобы мне завидовали.
Миша, помнишь, в первые два вечера, возвращаясь домой через весь город, мы говорили о сложности человеческих отношений. Как странно, что теперь мы так усложняем свои, что порой не можем разговаривать. Мне это совсем непонятно.
Когда я дома одна, я часто разговариваю с тобой, и часто удивляюсь всей логичности доводов. Все ясно. Все понятно. Потом мы встречаемся и начинаются какие-то мучительные минуты, разрушающие все иллюзии, всю логику мысли. И мне все время хочется крикнуть, остановить это пустое, даром идущее, время, ибо мне кажется, нам есть, что сказать и о чем говорить друг с другом. У нас еще так много открытий впереди. Миш, мы так погрязли в собственных отношениях, что ничего вокруг не видим. Что же делать? Неужели так всегда бывает? Я не хочу, я не могу так. На свете есть очень много интересных объектов, более важных, чем наши тела.
Опять я написала целую кучу какой-то ерунды. Ты еще не устал читать этот бред? Боже, какая ограниченность! Какая страшная обидная тупость! Ведь все это не то, совсем не то, что нужно. Скорей бы стало тепло. Скорей бы лето...
Когда мне было пятнадцать, приехала из Москвы Женя и рассказывала мне о происхождении фигового листка и о том, как родятся дети (* Женя - на несколько лет старшая двоюродная московская сестра).
"Знаешь, - говорила я ей, - знаешь, Женя, мне очень тяжело жить на свете. Я не такая, как все, я знаю, что умру этой весной. Скорее бы лето". Я не умерла. Было лето. В то лето я в первый раз влюбилась.
А сейчас Женя говорила мне иное
-Знаешь, что когда люди вместе спят, когда брачная ночь, то они раздеваются совсем, даже без рубашки?
- Женя, - говорю я, - я не знаю, что они раздеваются совсем, я не знаю даже того, стоит ли мне это знать.
-Стоит, - говорит мне Женя. Слушай, а почему бы вам не пожениться с Мишей?
-Женя, - говорю я ей, - не надо говорить о Мише. Я еще и сама ничего не знаю. Я знаю только, что мне чертовски хорошо с ним. Но ты не рассказывай в Москве. Ладно?..
Лучше бы ты мне не рассказывал о Мореве и Лидке. Видишь, сколько воспоминаний и мыслей ты во мне разбудил. И ведь это не все. Если бы ты был сейчас со мной, я бы говорила и говорила, но надо одеваться и идти к тебе. И нести тебе эту тетрадку...
Женя, - говорю я ей, - а ведь Миша меня ни капельки не любит.
- Ты думаешь? - говорит Женя и как-то очень странно смотрит на меня. - А ты его?
- Не надо о Мише, Женя, - прошу я, отбиваясь от сложных вопросов. Я же сказала, что не знаю,
-Вы дураки,- говорит Женя. И я согласна.
Зачем ты рассказал мне о Лидке? Зачем ты вообще опускаешь меня на это большое человеческое дно? Ведь мы выше. Мы выше этого, Мишка.
Дай мне руку. Не надо падать. Не надо смотреть вниз - там грязь, ревность, ругань, кухонная копоть и лязг сковородок. Не опускай голову. Только не опускай. Всегда держи ее высоко и никому не давай себя ударить. Даже себе...
Уже десять. А через час мы увидимся. Давай сегодня не будем ворчать друг на друга. Ладно?