Как-то между средствами изобразительного искусства возник, мягко говоря, диспут, "кто на свете всех милее, всех румяней и белее". Спор возник не на пустом месте - в музее. Главными полемистами стали линия, цвет и свет, к которым несколько позже присоединилась точка.
Начала дискуссию линия. Она не без оснований утверждала, что без нее вообще невозможно никакое изображение. Изображение линиями - самый древний способ изображения. Роль линии велика во всех искусствах во все времена, но самодовлеющее значение она приобрела с конца девятнадцатого века - особенно в рисунке. Линию стали отличать избранность, подчеркнутая выразительность, эмоциональная емкость, лаконизм, чистота. И все это независимо от того, чем она проведена - пером, кистью, углем или карандашом. Линия может быть тонкой, широкой, прерывистой, изгибающейся, плавной, изломанной, четкой. Она обладает пластической силой, способностью передавать объем, пространство, чему способствует штриховка, светотень, пятна того или иного тона...
Право, линия несколько увлеклась, упомянув штриховку, светотень и пятна. Тем самым она позволила одному из своих оппонентов своевременно вступить в прения.
Цвет постарался быть объективным - настолько, насколько это позволило ему его самомнение. В том же рисунке, где линия считает себя самым главным средством изображения, штрих никак не менее свободен, заявил цвет. Почти все виды штриховки могут использоваться при работе любым материалом. Штрихи могут быть параллельными, перекрестными, прямыми, изогнутыми, вертикальными, горизонтальными, диагональными. И пятна с помощью штриховки и растушевки используются любым материалом - пером, карандашом, углем, сангиной. Пятно может иметь разные очертания - ровные и извилистые, четкие и размытые. Так что линии не следует слишком сильно задаваться даже тогда, когда речь идет об ее использовании в рисунке.
Что касается живописи, именно он, цвет, является ее главным компонентом. Достаточно вспомнить слова Гегеля: "Живопись не нуждается в третьем измерении, а преднамеренно его игнорирует, чтобы простую пространственную реальность заменить более высоким и богатым принципом цвета. Это богатство и позволяет живописи в своих произведениях изобразить полноту явлений". И еще: "Задачей живописи в собственном смысле является колорит, так что расстояние и форма в подлинно живописной сфере могут достигнуть своего надлежащего изображения и найти свое разрешение лишь благодаря различиям цвета... Краска, колорит - вот что делает художника художником". Дидро приравнял цвет в картине к стилю в литературе, считая стиль и цвет явлениями драгоценными и редкостными...
Цвет настолько увлекся цитатами, что допустил тот же промах, что линия. Он позволил молчавшему до того свету сослаться на того же самого Гегеля, согласно которому основа колорита - свет и тень, светлое и темное; единство и взаимопроникновение света и тьмы и есть цвет.
Но цвет тут же нашел, что возразить свету. И опять же словами Гегеля (не Ленина же, поскольку последний давно уже вышел из моды): "Живопись должна выражать свет и тьму не в их голой абстрактности, а в оттенках цветов. Свет и тень должны быть окрашены".
Однако свет сослался на науку, а не на досужие рассуждения пусть великих людей. По науке, цвет - ощущение, возникающее в органе зрения человека при воздействии на него света. В спектре белого солнечного света (света!) различают семь основных цветов - красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый. Дети, едва научившись говорить, произносят и запоминают на всю оставшуюся жизнь слова: "Каждый охотник желает знать, где сидит фазан".
Вот именно, сказал цвет. С древнейших времен основные цвета - красный, желтый, зеленый и синий - не столько вследствие их физических или оптических качеств, а потому, что они наделялись символическим смыслом. "Синее характеризует нечто более кроткое, тихое, осмысленное, взор, исполненный чувства...Красный цвет представляет мужское, господствующее, царственное начало; зеленый - индифферентное, нейтральное. Согласно этой символике, Дева Мария, например, там, где она изображена сидящей на троне как небесная царица, обыкновенно одета в красную мантию, а где является в виде матери, изображается в синей мантии". Разве Гегель не прав?
Но тот же Гегель, парировал свет, признавал, что цвет может нанести ущерб тому, что требует свет и тень сами по себе. Если светотень выявляет форму, цвет может ее зрительно разрушить или деформировать; локальная окраска предметов вступает в противоречие с требованием выявления пространства.
Все зависит от искусства художника, возразил цвет. Подобное противоречие решается, в частности, размещением цветов, при котором они не наносят ущерба цвету моделировки.
Если даже это и верно, заявил свет, я - тот фактор, который влияет на сохранность картины. Без меня, света, в темном помещении происходит потемнение живописи, темнеет олифа, покрывающая темперную живопись.
Под твоим вредным воздействием, возразил цвет, происходит изменение оттенка или цвета. Чья бы корова мычала...
Линия, охотно слушающая достигшую накала распрю между ближайшими родственниками, решила, что наступило ее время напомнить о своем существовании. Начала она издалека, словно стараясь примирить соперников. Она заявила, что в самом феномене цвета содержится объективное начало (свет) и субъективное (зрение). Ни цвету, ни свету подобное замечание не понравилось. Когда весь мир переживает кризис, подобного которому не знала история, трудно понять разницу между объективным и субъективным. "Все смешалось в доме Облонских". Линия воспользовалась возникшим замешательством и постаралась внушить собеседникам мысль, что именно она, линия, будучи средством изображения, становится и самоцелью. Давая границы форме, она воспринимается творцом этой формы. Достаточно взглянуть на японские гравюры, рисунки Пикассо, Матисса, Модильяни. И она, линия, может сослаться на авторитеты. Линия - это определенность мысли. "Недостаток этой определенной и точно ограничивающей формы доказывает нехватку идей в голове художника... Что строит дом и садит сад, как не точное и определенное?... Выбросьте эту линию, и вы выбросите самую жизнь; все снова станет хаосом...", - говорил замечательный поэт и художник Уильям Блейк.
Более близкий к нашему времени, известный конструктивист Родченко фактически игнорировал цвет и свет . Вот что он писал в своей рукописи в 1921 году (извинилась линия за длинную цитату):
"Цвет в живописи, сравнительно с формой, почти не эволюционировал. Он шел от серого к бурому, от бурого к чистому, яркому и обратно, и эта перемена была страшно одинаково чередующейся однообразностью. Чистый цвет (спектр) хотя и был в красках, но живописцы его убивали, мешая из него тона. Тон выявился в живописи исключительно из предметности, от искания передачи природы. Он шел в живописи до последнего времени как особое достижение живописной культуры и дошел до полного безобразия какой-то коричнево-бурой фузы. Импрессионисты обратились к спектру, но опять приспособили его для передачи впечатления, воздуха, света и т. д. Эксимпрессионисты взяли цвет как игру пятен, как орнамент. Беспредметность культивировала цвет как таковой, занялась полным его выявлением, его обработкой, его состоянием, давая глубину, интенсивность, плотность, вес и т. д. Последним этапом в этой работе было достижение одноцветной интенсивности в пределах одного цвета и интенсивности (не понижая и не повышая).
Работая последнее время исключительно над построением форм и системой их конструкции, я стал в плоскость вводить линию, как новый элемент построения.
Наконец, выяснилось совершенное значение линии - с одной стороны, ее граневое и краевое отношение и, с другой, - как фактора главного построения всякого организма вообще в жизни, так сказать, скелет или основа, каркас. Система. Линия есть первое и последнее, как в живописи, так и во всякой конструкции вообще. Линия есть путь прохождения, движение, столкновение, грань, скреп, соединение, разрез. Таким образом, линия победила все и уничтожила последние цитадели живописи - цвет, тон, фактуру и плоскость. На живопись линия поставила красный крест. Поставив линию во главу как элемент, с помощью которого только и можно конструировать и созидать, тем самым отбрасываем всякую эстетику цвета, фактурность и стиль, потому что все загораживающее конструкцию есть стиль (пример - квадрат Малевича)".
"Родченко нам не указ. Он вообще, если мы правильно его поняли, отрицает живопись", - хором закричали цвет и свет.
Точку в споре решила поставить точка. Теперь, когда линия поставила крест на живописи, точка низвела саму линию до своей противоположности. Никто ничего не понял. Тогда точка не стала оригинальничать и привела цитату из работы Кандинского "Точка и линия": "Линия - след перемещающейся точки, то есть ее произведение. Она возникла из движения - а именно вследствие уничтожения высшего, замкнутого в себе покоя точки. Здесь произошел скачок из статики в динамику. Таким образом, линия - величайшая противоположность живописного первоэлемента - точки. И она с предельной точностью может быть обозначена как вторичный элемент".
Ответом точке было молчание. И линия, и цвет, и свет были в шоке. Какая-то точка -первоэлемент живописи и графики? Нонсенс!
И тогда, как это часто происходит даже в интеллектуальных и творческих кругах, почти научная дискуссия перешла в перебранку.
Линия, оскорбленная точкой в самых лучших своих чувствах, попыталась воспользоваться горячей линией с самим Президентом. Но тот оказался занят более срочным делом, чем решение художественных задач. Линия не растерялась и начала приводить примеры своего использования в других областях жизни, как далеких, так и близких изобразительному искусству:
"Линия партии. Линейная служба. Линия безопасности. Красная линия. Линя защиты. Линия обвинения. Линия жизни. Жирная линия. Линия руки. Линия полета снаряда. Горизонтальная береговая линия. Линия укреплений. Передовая линия огня. Железнодорожная (трамвайная, воздушная, пароходная, телеграфная) линия. Генеральная линия. Линия наименьшего сопротивления. Профсоюзная линия. Волокнистая линия связи. Линия метро. Линия права. Линии Васильевского Острова. Линия кино. Линия электропередач. Линия судьбы. Линия поведения. По женской (мужской) линии....
Свет, в свою очередь, занялся перечислением своих достижений. Он был даже более красноречив:
"Ученье - свет, а не ученье - тьма". Свет правды. Зажечь свет. Ни свет, ни заря. Свет ты мой ясный. В свете чего. Пролить свет. Свет не без добрых людей. Отправить на тот свет. Какой светильник разума угас, какое сердце биться перестало. В свете последних данных. Свет как Земля, Мир, Вселенная. Сжить со света. Светомаскировка. Светопреставление. Светофор. Светит, да не греет. Светочувствительность. Да будет свет! Свет в конце туннеля. Светлый путь (фильм и как таковой). В розовом свете. Свети, свети ярко, чтобы не погасло. Высший свет. Ваша Светлость"...
Труднее всего пришлось цвету. Как выяснилось, у него не нашлось столь многочисленных примеров своей разносторонней деятельности. И все же:
"Цветаева. Цвет нации (науки, производства, искусства...). Процветание (страны, народа). Дети - цветы жизни. Цветы запоздалые и как таковые. Цветник. Пустоцвет. Цветоведение. Цветные народы. На вкус и цвет товарищей нет...
Точка сослалась на примеры, уже ранее приведенные одноименным автором в его произведении "Знаки препинания", добавив всего лишь один яркий, забытый им, пример из женской сексологии:"Точка g".
Линия ничего не слышала об этой точке. А цвет и свет, сколько ее ни искали когда-то, так и не нашли. Поэтому пропустили точечный пример мимо ушей.
Воцарилось молчание. Все чувствовали неудовлетворение. Выручила маленькая девочка, разрешившая спор между заинтересованными сторонами:
"Уже в эпоху Возрождения основой и живописи, и рисунка стали не столько цвет, свет, линия и тем более точка, сколько средство постижения реальности и разработки индивидуальных замыслов художника. Возьмемся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке, как писал Окуджава, - в общих ваших и наших, зрителей, интересах".