Чернин Михаил Матвеевич : другие произведения.

Монолог (Диалоги) ч. 3.2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  
   МОНОЛОГ (ДИАЛОГИ)
   ЧАСТЬ 3.2
  
  
   ВТОРОЕ Я (ПЕТЯ)
  
  -Снова чем-то не удовлетворен, мой создатель?
  -Собой, тобой. Теми, кто из нас получился.
  -Психологические сложности не для меня, брось-ка ты всех нас, включая мою персону, к чертям собачьим - раз и навсегда. Худо тебе?
  -Тошно. Не живем мы с тобой. Влачим жалкое существование.
  -Примитивное, белковое?
  -Верно.
  -Экое откровение. Когда только научишься проще смотреть на жизнь? Чего тебе не хватает? Отношения в семье вроде как наладились, дети ведут себя хорошо, Наташа перестала каждый день пилить тебя. Вы даже в театр и музеи периодически выбираетесь.
  -Я погряз в жалкой суете и ограниченности собственного мирка. Тебе, моему герою, редко когда бывает грустно, ты прожигаешь лучшие свои годы в безделье, развлечениях, напропалую изменяешь жене, твои "Диалоги" еще хуже, чем мои. Разве об этом я мечтал?
  -Чуть позже, когда ты изольешь мне душу, прочту тебе один из последних написанных мною диалогов, может быть, он вселит в тебя некоторый оптимизм. Ты мне не нравишься, и меня заражаешь гнилым настроением, пытаясь заманить в свою ловушку. Ну, не постигли мы с тобой многообразия и богатства мира, как видимого, так и невидимого, что за беда? В любом случае спохватываться поздно - прожили половину жизни.
  -Я создаю себя совсем иным, чем задумал, и крайне недоволен тобой. Мне только казалось, что мы похожи по сути...
  -Далась тебе собственная сущность! Самая обыкновенная - маленькая с горошинку. Песчинка в миллиардах себе подобных. Что есть, то есть - никуда нам с тобой не деться.
  -"Рожденный ползать, летать не может". Явился на божий свет Валечкой - останешься ею до конца.
  -Все у тебя одного цвета - черное или белое...
  -Не сумели мы с тобой выйти за пределы своих ограниченных "я", "я" с маленькой буквы.
  -Тьфу на тебя! Раскис до того, что противно на тебя смотреть. Хуже бабы. За что они тебя так любили? За какие такие достоинства? Неужели только за то, что в постели не так плох? Но и в ней уже сдаешь свои былые позиции...
  -Очередная пошлость. Главное, не упрекнешь тебя в ней - я сам виноват. Чем лучше тебя?
  -Хотя бы тем, что не изменяешь Наташе, что никто тебе, кроме нее, не нужен. Ты даже перестал заглядываться на других женщин. Что это? Старость?
  -Зато ты не пропускаешь ни одной юбки.
  -Женщины, мой дорогой, позволяют расслабиться не только нашей плоти, но и духу. Заметь, я, понимая не хуже тебя, какую жизнь мы ведем, не ною и радуюсь жизни.
  -Нужно быть полным кретином, чтобы испытывать довольство таким существованием.
  -У меня есть работа, семья, хобби - "Диалоги". Мне не чужды литература и искусство. У меня есть приятели и женщины, которые не дают скучать. Я не собираюсь пробивать лбом стену, хотя унаследовал от тебя один недостаток - своего рода комплекс - ни пред кем не унижаться. Будто так можно защититься от бездарностей, выскочек, бюрократов, негодяев, мещан. А ведь иногда следует уступить, поклониться, лишний раз произнести слова благодарности, оказать небольшую услугу. Но ничего, и без этого пробьемся...
  -Я в тебе окончательно разуверился - еще больше, чем в себе.
  -Сейчас изменишь обо мне свое мнение. Я написал нечто такое, что тебя развеселит. Небольшое предисловие. Моему герою восемнадцать лет. Он хорош собой, но все еще девственник, как-то не пришлось ему еще ни с одной женщиной заняться любовью, хотя мысли о том занимают и даже преследуют его, что видно из других диалогов.
  -Ты, конечно, уготовил ему первое любовное приключение в духе того, что было с тобой?
  -Увы, ему пока везет меньше, чем нам. Более того, он мог нарваться... Впрочем слушай.
  
  -Юноша, освежитесь. Красота, благодать!
  -Благодарю. Принял душ, как только вселился в наш номер - перед вашим приходом.
  -Удалось снять усталость и тяжесть во всем теле?
  -Простите?
  -Да, вы меня совсем не слушаете. Уткнулись в книжку. Не считаете нужным даже взглянуть в мою сторону.
  -Отчего же...
  -Не рады соседу?
  -С чего вы взяли? Я ничего против вас не имею.
  -Конечно, одному жить вольготнее. Что хочешь, то и делаешь. Приведешь к себе, кого хочешь. Никто не пристает с ненужными разговорами...
  -Вы мне нисколько не мешаете.
  -Давайте выпьем чуть-чуть по случаю знакомства? Вас как величают?
  -Петей.
  - А меня Жорой. У меня есть бутылочка армянского коньячка, разопьем? Вас мой вид не очень шокирует? Халатик мне несколько маловат, купил в Штатах не тот размер. Не станешь же мерить его на голое тело? Разолью?
  -Спасибо, я не пью.
  -Жаль... Язвенник или трезвенник?
  -Все вместе.
  -Как же так живете?
  -Не жалуюсь - живу.
  -Несчастный. Работаете или учитесь?
  -Учусь.
  -Бедный студент? Здесь по какому случаю?
  - Каникулы. Приехал посмотреть эти места.
  -Да, Владимир - красивый городок... Одежка на вас прохудилась. Пиджачок скромненький. И брючки отечественные - сразу видно. Это можно поправить... Я не отрываю вас от чтения?
  -Нет, но...
  -Понял. Молчу... Выпил, извините.
  -Ничего.
  -Не ничего. Сто грамм. Без прицепа. Лекарство, знаете. От всех болезней и дрязг.
  - Всякое бывает.
  -Еще как?! Только отклик у кого встретишь? Вот вы, хотя и молоденький и культурный, разные книжки читаете, но не отзывчивы. Я для вас хуже назойливой мухи... Сколько лет дадите мне?
  -Не знаю... Лет тридцать.
  -Угадали. Завтра стукнет тридцатник. Надо бы отметить...
  -Завтра и отметите.
  -С кем? С вами?
  -Вы тут один?
  -С целой командой юниоров - самбистов. Тренирую их Приехали на соревнования . В недавнем прошлом - мастер международного класса, выступал не последним номером, катался за рубеж, брал места, гремел. Свешников - моя фамилия, она вам ничего не говорит?
  -Не довелось как-то, извините.
  -Честно, был знаменитостью. Неоднократно ездил за кордон. И сейчас иногда вожу своих сосунков. Прибарахлился там. Не верите?
  -Верю.
  -Могу доказать, что не вру. Джинсы, пожалуйста, смотрите, из Америки. Хотите? Подарю - как раз ваш размер. Для хорошего человека не жалко. У меня другие есть... Примерьте. Не стесняйтесь, дарю от души. Доброму, интеллигентному юноше из хорошей, как видно, семьи...Берите...
  -Вам самим пригодится. И рубашку, кстати, наденьте. В халатике простудиться нетрудно.
  Топят неважно.
  -Ее бойтесь, я спортсмен - придатки не простужу. Понимаете, что я имею в виду? Эта махра тоже оттуда - из Соединенных Штатов. Видите, на ней ихний флаг - звездно-полосатый? И на трусах флаг. Показать?...Ах, простите, после душа я забыл их одеть....
  -Простите, вы мне мешаете читать.
  - Я вам не нравлюсь? Что-то у меня не так?... Они читают. Молчу. Сколько натикало? Я и часы не надел.
  -Скоро двенадцать. Пора спать.
  - Детское время... Что-то стало холодать, потому пора поддать. Как?
  -Никак.
  -Несговорчивый сосед попался... Что вы против меня имеете?
  -Ложитесь спать.
  -Это как-то не по-нашему, не по-советски: один спит, а другой читает.
  -Если мешаю, погасим свет.
  - Признайтесь, как на духу, стали бы ложиться почивать, если бы вместо меня с вами находилась хорошенькая девочка?
  -Простите, мне надоела вся эта трепотня.
  -Перед вами вот так, как я, в халатике на голенькое тельце, закинув одну прелестную ножку на другую, так что видна ее киска, а не мой мужской, простите, половой орган, сидит красотка. Даже она не отвлечет вас от чтения?... Вы такой симпатичный мальчик, она пожирает вас глазами, не захотите отведать ее? Юноша, нельзя же быть таким серьезным. Или вас женщины не интересуют?
  -По-моему, вы пьяны.
  -Трезв, как стеклышко... Зябко, давайте согреемся, а то совсем не с кем.
  -Согрейтесь со своими юниорами.
  -У них спортивный режим. Им пить нельзя... И поздно - мальчики спят...Как вы меня находите?
  -В каком смысле?
  -В плане наружности.
  -Вполне.
  - Но вы же не смотрите на меня! Посмотрите внимательнее...
  -Запахнитесь в халат.
  -Так ведь в нем вы не увидите, как я выгляжу в натуре.
  -Замечательно выглядите. Все, ложимся спать.
  -Вам не холодно?
  - Под одеялом будет теплее.
  -Сифонит. Окна не могут заклеить, сволочи. Лишь бы деньги брали. И одеяло тоненькое. Дрябнем по одной - и на боковую, сразу станет тепло.
  -Я же сказал, что не пью.
  - По махонькой... Если вас смущает мой вид, напялю по этому случаю трусы. Тем более что все же придатки незаметно можно простудить. Ха-ха...
  -Ложитесь под одеяло.
  -Ладно... Сейчас нырну под него... Почему отвернулись? Никак стесняетесь?
  -Любое терпение может лопнуть. Не желаю больше разговаривать с вами.
  -А я желаю... В халате мне что ли спать, по-вашему? Или в трусах, которые жмут яйца?
  -Спите в чем хотите, только отстаньте от меня, наконец.
  -Ловите халат - он ваш... Упал. Поднимите его. Нет? Тогда я сам. Извините за непрезентабельный вид...
  -Вы дадите мне спать?
  -Раздевайтесь и ложитесь... Снимите с себя белье, в нем спать негигиенично.
  -Идите вы...
  -Иду... Вот я тут - собственной персоной.
  -По-моему, у вас не все дома.
  -Брось изображать из себя святошу. Будто ни разу в жизни не видел голого мужчину.
  -С меня довольно. Спокойной ночи...
  - Все, не буду тебя больше доставать. Вот только расскажу одну историю...
  -Расскажете завтра.
  .-Сейчас. ... Повез я прошлым летом на соревнования своих ребят. Поселили меня в комнате с одним моим подопечным. Красавец - нет слов. Разговорились на ночь глядя, слушает стервец, разинув рот. О моих победах, парижских впечатлениях, увиденных фильмах - настоящем порно. Юноша попался на редкость любознательный - подавай ему все подробности. Говорю ему, не все тебе, мальчик, можно рассказывать. Разгневался, стал настаивать, злиться. Он, видите ли, взрослый, и уже не мальчик, завелся в пол оборота, начал на ходу сочинять легенды о своих победах над женщинами, с пылу- жару даже простыню с себя сбросил, сел на кровать и начал нести всякую карусель. Глаза налились кровью, горят. Трусики на моем мальчике трещат по швам. Было отчего... Увидел мою усмешку, залез под простыню. Уговорил меня, я начал рассказывать. Но дошел до самого скользкого места - остановился. Вдруг, думаю, мальчишка настучит, и попрут меня от юниоров в шею. Говорю ему, больше ничего не видел, пришлось уйти с сеанса на самом интересном месте. Юниор не верит, настаивает - рассказывайте дальше. Все, говорю ему, баста, спим, уже поздно, и так нарушили режим. Скидываю с себя майку и трусы - по старой привычке - и в постельку. Что ты думаешь? Мальчонка тут же прибежал и начал трясти меня - чтобы рассказывал. Я ни в какую. Тогда он уселся поверх моей простыни и тихонечко, шутя, дубасит меня - а пика у мальчика торчит острием вверх - вырвалась на свободу - то ли трусики сползли с него от всей этой возни, то ли от сильного желания поиметь меня, что я не сразу понял. Картинка, я тебе, юноша, скажу, такая, распалит всякого, не удержался - схватил Давидов штык. Он будто только того и ждал, чтобы найти повод сыграть со мной свою партию - сорвал простыню, чтоб не путалась под ногами, и орлом кинулся на меня. От неожиданности я выпустил из рук его копье, а он вошел в экстаз, начал целовать меня, медленно переходя от одной эрогенной зоны моего тела к другой и шепча ласковые слова, отчего я уже перестал раздумывать, следует ли отдаваться ему (в начале я как более старший партнер думал, что должен выступать в мужской роли). Когда же он взял мой член в рот, делая им нечто такое, чего так волшебно не делала со мной ни одна женщина, я понял, большего наслаждения испытать уже никогда не смогу. Но то, что было дальше, стало вершиной нашей любви. После отдыха, когда мы оба лежали в полном изнеможении и пришли в себя настолько, чтобы снова заняться любовью, он предложил мне поменяться ролями. И тогда я постарался повторить то, что так мастерски исполнил мой первый любовник. По его словам, он испытал не меньшее блаженство, чем я. Мальчик признался позднее, что занялся борьбой с единственной целью преодолеть влечение к мужчинам. С ранних лет мастурбировал, затем баловался с приятелями, потихоньку развращая их, хватая ниже пояса в борьбе, после чего доведенные до кондиции они ласкались, брали в рот друг у друга - самое большее, что себе позволяли. А первый любовный акт он совершил со своим дядей, бывшим всего лишь на пять лет старше его, и заметил, что нравится ему. Этот дядя был голубым и научил племянника многому тому, что знал сам. Но мой Давид довольно быстро пресытился им, отдав предпочтенье ровесникам. Свой выбор на мне он сделал как исключение: ему очень понравилось мое тело, которое видел во время тренировок и в душевой... Как мой рассказ, Петя? Не спишь?
  - Того впечатления, на которое вы, должно быть, рассчитывали, он на меня не произвело. Давайте спать.
  -Не хочешь, чтобы я навестил тебя с дружеским визитом? Просто полежим вместе, согреемся.
  -Благодарю, у меня другие вкусы.
  -Ты так молод, Петя, что плохо знаешь себя. В жизни полезно все испытать .
  -Нет уж, увольте... Но, но, приятель?! Я же сказал достаточно ясно. Живо убирайтесь в свою постель. Или мне попроситься в другой номер?
  -Не трону я тебя, просто полежу рядышком, согреюсь. Тебя самого колотун бьет - разве я не вижу?
  -Это тебя колотун бьет! Пусти, идиот!
  -Струхнул? Признайся. Хорошо я тебя разыграл?
  -Катись отсюда, дурак.
  -Нехорошо так хамить старшим товарищам, юноша.
  -Уйдешь - перестану хамить... Отпусти мой член, кретин!
  -Я просто проверил, стоит у тебя или не стоит после того, что ты слышал. Не стоит. Ты, наверное, импотент.
  -Не твое дело...
  -Не брыкайся, малыш. Я сильнее тебя, если до сих пор не понял. Насиловать никто тебя не собирается. Полежу с тобой в обнимку, согреюсь и уйду, если сам не передумаешь...
  -Вали отсюда, пидор!
  -Как ты со мной разговариваешь, сучий потрох? Немедленно извинись!
  -Кости мне сломаешь, придурок!... Что ты еще надумал?
  -Привести твою сардельку в стоящий вид... Разве тебе плохо, мой мальчик? Не брыкайся, я же доставляю тебе одно удовольствие...
  -У тебя совсем поехала крыша?
  -Это вместо спасибо? Моими усилиями у тебя уже стоит. Что мне за это будет?
  -Дырка от бублика, педераст... Больно, сволочь!
  -Не обзывайся... В каком месте бо-бо? Тут?... Куда, цыпленочек?! За дурачка меня держишь? Отпущу - побежишь стучать, знаю я вашего брата. Веди себя культурно... Горяченький. Лучше баб могут быть только такие мальчишечки, как ты... А если прекратишь дергаться и сопротивляться, проявишь такт и нежность, и неслыханное удовольствие получишь, и американские новые джинсы - в придачу. Зайцы трепаться не любят. Посмотри на меня, пощупай. Где ты видел такой торс, плечи, грудь, бедра? И копье у меня что надо. А у тебя? Опять сарделька...Сука, за что мне врезал в пах?
  -За дело. Не приставай ко мне, не хочу иметь с тобой ничего общего.
  -Зато я хочу. Если возьмешь у меня в рот, я от тебя отстану. Идет?
  -Сам бери.
  -Хоть сейчас.
  -Отцепись! Не оставишь меня в покое, закричу.
  -Кричи. Я скажу, это ты ко мне приставал. А я защищался...
  -Кто тебе поверит?
  - Сними с себя хотя бы белье. Это ты можешь?
  -Зачем?
  -Ты мне очень нравишься. Хочу на тебя посмотреть.
  -Нечего смотреть.
  -Разденься... Или нужно помочь?...
  -Ты мне яйца оторвешь, мудак!
  -Я же по-человечески прошу. Посмотрю на твою попку и уйду. Клянусь жизнью.
  -Чьей?
  -Своей, Петя. Ну, что тебе жалко?
  -Ты не сдержишь слова.
  -Сукой буду! Посмотрю, даже не дотронусь до тебя. Жизнью своей родной матери клянусь, уйду к себе и близко к тебе не подойду.
  -Ты совсем больной... Хорошо...
  -Встань вот тут - рядом, повернись ко мне попкой.
  -Только быстро, околею с холода.
  -С ума можно сойти, какой роскошный зад... Постой так несколько минут - дай наглядеться.
  -Холодно!
  -Я тебя сейчас в один миг согрею.
  -Не подходи, ты поклялся.
  -Тогда стой. Мы ж не договаривались, сколько времени буду любоваться тобой, мой мальчик. Стой до посинения.
  -Все. Спектакль окончен.
  - Куда это ты направился? За кого ты меня держишь, малыш?
  -Я закричу, если не выпустишь меня из своих клещей.
  -Кричи.
  -Пусти!
  -Отнесу тебя в нашу постель. Посмотри, даже у меня перестал стоять от холода...
  -Убери свои грязные лапы!
  - Дурень, получишь одно удовольствие. Твои девочки так не умеют.
  - Отвали!
  - Не рыпайся, я же не для себя стараюсь... Замечательная у тебя сарделька, когда стоит...Одно загляденье, хотя попка еще краше.
  -Я сейчас кончу, кретин!...
  -Пожалуйста, малыш... Что же ты? Уже не стоит. Надо же. Это первый случай в моей жизни... Впрочем, ты не мужик - девчонка. Ложись на животик...
  -Спятил?
  -Девочка ты недурная, тебе самой понравится...
  -Оторву к чертям твое мерзкое отродье!...
  -Сука! Что делаешь? Мама! Насилуют! Убивают!...
  -Ори, ори. Громче, педераст!
  -Паршивка....
  -Мерзость какая! Перепачкал меня... Дай помыться...
  -Потом. Где там твоя сосиска? Не дергайся, сейчас я доставлю тебе редкостное удовольствие...
  - Убери свой мерзкий рот, падаль!
  - Дорогой, я тебе только добра желаю... Видать, девочки у тебя еще не брали? Или ты вообще девственник?...
  -Я сейчас кончу...
  -Не мешай. Не рыпайся, а то случайно могу откусить...
  -Все...
  -Ну, вот... Доволен? И тебе, и мне хорошо... Теперь пошли мыться...
  -Идем, милый.
  - Вот мы и сговорились. Я тебя помою, малышка?
  -Только без грубостей.
   -И под струей воды будем любить друг друга, ладно?
  -Там посмотрим, негодник. Все-то тебе сразу надо.
  -Какая ты, однако, притворщица. Я уже думал, ничего у нас не выйдет.
  -Входи, дорогой.
  -Сначала ты.
  -Старших следует пропускать вперед.
  - Кто из нас мужчина, сладкая ты моя?
  -Ты. А желание женщины для настоящего мужчины - закон. Входи.
  -Хорошо, прелесть моя. Ты со мной по-хорошему, и я с тобой... Петя! Сукин ты сын, что придумал? Запер меня в ванной? Я выломаю дверь... Открой немедленно! Хуже будет!
  - Ломай, а я пока оденусь.
  -Заплатишь штраф за сломанную дверь.
  -Там видно будет, кто за что и как заплатит. Ку-ку, Жора. Не забудь, как следует помыть свой грязный член и рот...
  -А я уже поверил тебе, сучонок...
  -Жора, тихо! Пока моешься, я зайду к твоим юниорам. Они тебя выпустят.
  -Только не рассказывай им...
  -А что им сказать?
  -Придумай что-нибудь.
  -Скажу, ты выпил и полез драться, у меня пошла кровь из носа, зашли в ванную, я тебя в ней запер. На мое счастье, снаружи двери была задвижка.
  -Обещаю, как только парни откроют мне, я перейду к ним. Останешься один в номере, сукой буду!
  - Ключ от входной двери в наш номер не получишь. И если не хочешь скандала, пока я здесь живу, больше сюда не суйся. Ночуй, где хочешь.
  -Хорошо.. Прости меня, если можешь.
  -Бог простит... Мойся
  
  -Как тебе мой диалог, Петр Григорьевич?
  -Никак. Вся эта пакость ничего хорошего не прибавляет ни тебе, ни твоему герою.
  -Разве он не проявил находчивость, оказавшись в критической ситуации?
  -Это самый грязный и непристойный из всех написанных нами диалогов. Нужно уничтожить его и никому не показывать.
  -Не понимаю, откуда в тебе такое ханжество? Что тебя так возмущает, не понимаю?
  -Пошлость, Петя. Пошлость.
  -Пошлость? Только потому, что Жора, принадлежащий к десяти процентов населения всей планеты, предпочитает разнополой любви однополую?
  - Жора - насильник. А твой Петя не стал его жертвой чисто случайно.
  -Как бы то ни было, но благодаря этому эпизоду он приобрел необходимый жизненный опыт.
  -С какой стороны? В следующий раз поостережется снимать двухместный номер в гостинице?
  -Подумает, как вести себя с людьми с неадекватным поведением. Любой на его месте понял бы, что ждет его со стороны такого типа. Гомосексуалист наглядно демонстрировал Пете свои намерения, но мой герой был слишком наивен и не догадался, что может с ним произойти, если не покинет гостиничный номер. Ему нужно было пойти к юниорам, те бы привели в чувство своего тренера.
  -Мой персонаж, ты не нравишься сам себе, и чтобы твой герой не стал таким же легкомысленным типом, как ты, создаешь ему разные препятствия, которые он героически преодолевает. Эта преграда свидетельствует лишь об одном - твоем собственном интересе к тому виду сексуальной культуры, которую ты осуждаешь. Почему твой герой сталкивается именно с таким злом? Почему бы ему не встретить другого выродка, свихнувшегося не на сексуальной, а, скажем, на политической или экономической почве?
  -На этих почвах сломал зубы ты, Петр Григорьевич. Я - вашими молитвами - от неприятных встреч с мерзкими типами избавлен, но без них, увы, наша жизнь пресна.
  -Потому ты прожигаешь ее, а из нежелания выглядеть в своих глазах полным ничтожеством пишешь разную галиматью, которой крайне доволен?
  -Чем кумушек считать трудиться... Когда твоя жена выражает недовольство "Диалогами" - это одно, когда ты - моими - совсем другое? У тебя двойные стандарты. И те, и другие "Диалоги" пишешь ты один. И все претензии должен обращать только к одному человеку - Петру Григорьевичу Штаркману. Можешь крикнуть себе: "Автора! Автора!" Все мы - театр одного драматурга, режиссера и актера - тебя. Ты волен делать с моим - твоим диалогом все, что твоей душе угодно, но колеблешься. Ведь только сумасшедший Гоголь мог позволить себе роскошь оставить человечество без второй части "Мертвых душ".
  -Можешь иронизировать сколько угодно...
  -Вот, что я хочу сказать тебе, мой создатель. И этот, и многие другие диалоги появились на свет вследствие сексуального возбуждения, возникшего у тебя самого без внешнего стимула (хотя Наташа неплохо справляется со своими обязанностями сексуальной партнерши, недурно удовлетворяющей тебя). Твое сексуальное возбуждение большей частью направлено на самого себя. Это не что иное, как автоэротизм - проявление вытесненных влечений. Смею предположить, что в их основе лежит подавленное либидо к представителям своего пола.
  -Только ненормальный может подумать и сказать обо мне такое. Я никогда не проявлял интереса к мужчинам.
  -Тебе самому не кажется, что ты подавляешь свое собственное желание и придумываешь мне все новые и новые мужские приключения, от которых тошнит уже меня самого , так как по-настоящему никто, кроме жены, мне не нужен. Уж лучше бы ты сделал меня женщиной. Тогда куда легче тебе было бы управлять моими мыслями, желаниями и поступками. Закамуфлировал бы себя в моем женском лице...
  -Вот к чему может привести произвольное толкование психоанализа! Полнейший абсурд!
  -И все же продолжим дальше строить наши догадки. Мой Петя - не я, твой персонаж, он - мой персонаж. Это позволило тебе еще больше абстрагироваться от себя, но в глубине своей аналитической души все же цензурируешь поведение Пети, не позволяя ему стать жертвой тренера самбистов. С одной стороны, наш герой получает известное наслаждение от вербального и телесного общения с мужчиной атлетического телосложения, с другой - у него хватает выдержки и смекалки не позволить себе пойти с ним до конца. Но смекалка ли это? Скорее, страх, позволивший мобилизоваться и обмануть бдительность самбиста. Тут все вместе - боязнь неизведанного опыта сродни страху молоденькой девушки перед лишением ее девственности, и опасение быть искалеченным и физически, и морально насильником. Если говорить о сексе как таковом, то даже с Людой вы непонятным образом исключили анальный секс - оба его отвергли. Что тогда говорить о подобном сексе с мужчиной, независимо от навязанной тебе роли сексуального поведения. Эта, мягко говоря, неприязнь к такому акту любви сыграла, возможно, решающую роль в нежелании Пети стать любовником самбиста. Но, избавившись от него (что-то я не припомню, чтобы дверь ванной комнаты в гостиницах закрывалась не только изнутри, но и снаружи, - деталь, которую упустим, хотя она сама по себе не безынтересна), студент легко простил потенциального насильника и не донес на него даже его мальчишкам, хотя мог бы оградить кого-то из них от возможных совращений. Простил потому, что интуитивно понял: самбист хотел переспать и вел себя с ним грубо ( по-мужски), но не как насильник, иначе мог овладеть нашим героем, применив силу, - студент даже пикнуть не успел бы. Либо простил его потому, что сам боролся с собой, желая ему уступить (его предыдущее перед решающей фазой эпизода поведение как бы стороннего наблюдателя не исключает верности подобного предположения). Более того, если принимать всерьез данный диалог, то, скорее всего, тренер уже не раз испытывал желание совратить или даже совратил одного или двух приглянувшихся ему юниоров из своей команды. Его рассказ можно интерпретировать именно в таком смысле, только не "Давид" развращал его, а он - "Давида". Но что он продолжал тренировать юниоров, свидетельство того, что и его ребята не донесли на него, хотя знали о наклонностях наставника не понаслышке.
  -Те, кто уступил ему - вольно или невольно - не пожелал распространения о себе компрометирующих их слухов и постарался загнать в подполье надругательство над собой или проявленную слабость. Даже те, кому, как твоему Пете, повезло выйти сухими из воды, не захотелось пачкаться со всем этим. Есть такое выражение: затаскают по судам. Кому это приятно? Хотя Петя поступил антиобщественно, оставив эпизод без внимания...
  -Пусть хотя бы написал анонимку - жаль мальчишек.
  -Мог написать - остановимся на такой версии... Но, полагаю, своих подопечных тренер не трогал, дорожа местом работы.
  -Представь себя на месте Пети.
  - Я бы сразу дал поворот от ворот такому типу. Слишком вызывающе и нагло он вел себя с самого начала. Наш студент не такой простофиля, должен был понять, кто достался ему в соседи. Кто еще мог выйти из ванной в одном распахнутом халатике, открыто демонстрируя гениталии и рассказывая сальные истории. То, что Петя вяло, а то и вовсе не реагировал на это, говорит о том, что некоторые твои предположения могли иметь место. Но ко мне ( ты просил представить меня на его месте) они никакого отношения не имеют.
  -Так же говорят алкоголики или наркоманы, которым предлагают радикальные методы излечения, без чего их болезнь будет только прогрессировать. Они считают себя достаточно здоровыми, чтобы жить дальше, не лишая себя удовольствий от распития водки или уколов наркотиками.
  -В своем желании вывернуть меня наизнанку ты, мой друг, переходишь все границы. Уверяю тебя, все это - только фантазии.
  -Хорошо, давай пофантазируем. Начнем с начала. Попробуем оправдать поведение нашего юного героя. Петя видит тренера с распахнутым халатом. Он обязательно наивен?
  -Скорее, любознателен. С подобным поведением людей он еще не сталкивался. Как пишущий человек Петя желает проследить, что будет дальше, не ожидая насильственных действий от выпившего мужчины, тренирующего юниоров и сильно рискующего в случае выхода за рамки уголовного кодекса потерять хорошее место. В конце концов, даже у меня нет предубеждения относительно людей с нетрадиционной сексуальной ориентацией, если их любовь носит добровольный характер. Петя мог предположить, что самбист своим поведением всего лишь заманивает его в свои нехитрые сети. К тому же тот выпил.
  -Обольщал он, однако, Петю слишком откровенно и не встречал с его стороны никакого отпора, что настроило самбиста на еще более игривый лад. Он имел некоторые основания надеяться, что встретил в Петином лице достаточно покладистого молодого человека. Это придало ему силы в попытке склонить нашего героя к взаимности. Не провоцировал ли наш юноша самбиста?
  -Считаешь, Петя должен был сразу, без обиняков, заявить ему, что презирает гомосексуализм и желает, чтобы тот убрался из номера?
  - Мог как-то дать ему это понять, не дожидаясь активных шагов с его стороны.
  -Всем своим поведением Петя показывал, что ничего общего между ними быть не может.
  -На все его жесты и демонстрации не реагировал, уткнувшись в книгу? Так он только подливал масла в огонь. Легкое сопротивление Пети даже нравилось гомосексуалисту, еще больше возбуждало. Не так ли мы чувствовали себя, когда наши женщины далеко не сразу давались нам в руки?... Самбист был красив?
  -Вполне мог быть таковым. Что из этого вытекает?
  -Петя его не замечал - не смотрел в его сторону.
  -Не доставлял ему такого удовольствия. И что?
  -Разжигал в нем страсть, проявляя снисходительность и терпение, понимание его порока. По-своему, самбист имел все основания истолковать умеренность поведения потенциального любовника (а именно в таком качестве он расценивал понравившегося ему юношу) в своем стиле. И когда рассказ о совращении его "Давидом" не вызвал у Пети явного отторжения, он окончательно осмелел и приступил к действиям. Каждый из них вел свою игру. Самбист думал, что Петя по меньшей мере не испытывает к нему ни ненависти, ни презрения, просто, быть может, не желает играть воткрытую. А Петя настолько благодушно настроился к совратителю, что до самого последнего момента играл с ним в поддавки, как мышка с кошкой (бывает и так). Можно не сомневаться в том, что гомосексуалисту удалось распалить юношу, не имеющего никакого любовного опыта и до того времени утоляющего свою страсть единственным имеющимся в его распоряжении способом.
  -Может быть, поведение самбиста и вызвало в Пете желательные тому перемены, но не настолько, чтобы он хотел угодить в расставленный капкан. И когда совратитель полез к нему, он дал ему отпор.
  -О чем ты говоришь? Самбист воспринял этот "отпор" как продолжение игры, и, несмотря на сопротивление Пети, в основном словесное, продолжал ее, будучи уверен в благоприятном для себя результате. И предпринял атакующие действия, не ожидая сколько-нибудь серьезного сопротивления. Хотя Петя делал все что мог, это не мешало самбисту основательно прощупывать его не только на словах. Петино сопротивление лишь забавляло и еще сильнее влекло к его телу. Он применил силу лишь тогда, когда это сопротивление стало вызывающим с его точки зрения. Он просто не ожидал от партнера подобной наглости - ему казалось, Петя играет с ним, все же желая разделить с ним постель. Ведь, по его понятиям, Петя плохо сопротивлялся. И то - мог врезать ему по яйцам - так, чтобы тому мало не показалось, как следует ударить в пах, а не так безболезненно, как он это сделал...
  -Самбист был намного сильнее Пети, применил борцовский прием против него, так что Петя не мог оказать ему достойного сопротивления. А то, что он явно не хотел самбиста, поразило самого насильника. Он начал понимать, все его прикосновения и поцелуи не дают нужного ему результата.
  - До поры, до времени. Все же сумел "привести Петю в стоящее положение". Значит, студенту кое-что все же понравилось.
  -Мы не всегда в ладу с нашими чувствительными органами. Очень часто мы не хотим, а пенис нам противоречит. Так случилось и с Петей. Однако вскоре все пришло в норму. А распаленный педераст стал применять силу и выламывать юноше кости.
  -Делать это он начал раньше, что, впрочем, не имеет большого значения. Так или иначе, самбист понял, так просто Петя ему не дастся, и изменил тактику. Выказал желание, чтобы Петя разделся и показался ему во всей своей красе, впустую поклявшись, в чем Петя не разобрался. Стоять перед самбистом голым на холоде бесконечно долго он не мог.
  -Да, тут самбист перехитрил нашего героя и сделал последнюю попытку совратить его способом, который обычно не оставляет мужчину равнодушным, когда это делают с ним женщины.
  -Имей в виду, наш герой до той поры не знал женщин. То, что случилось с ним, было ему в новинку - к тому же с мужчиной. Тут в известной степени можно говорить об амбивалентности - двойственности его чувственных переживаний: наряду с ненавистью к насильнику он испытывал к нему некое подобие любви, когда сексуальные и агрессивные влечения практически не отделены друг от друга. И еще. Вспомни себя, когда вы мальчишками брали лодку, выходили в Финский залив, высаживались на островок, раздевались догола, купались, загорали, кувыркались, играли друг с другом. Ты не сказал Наташе, что этими мальчишками были ты, Витя и еще один ваш приятель. В какой-то момент первым возбудился ты, представив на месте этого приятеля, выглядевшего довольно женственно, девушку, что вызвало насмешку с его стороны. Витя поддержал его, а ты, защищаясь от нападок, ничего лучшего не нашел, как высказаться по поводу Витиного пениса, который и сам по себе был внушителен, а тут - после разговора и насмешек - выдал себя и встал во весь рост. Ваш приятель воспользовался вашими распрями и схватился за фотоаппарат, но вы уже - распаленные - сцепились друг с другом, в результате чего более сильный Витя оказался на тебе, что и зафиксировано на пленке. Что ты тогда испытывал?
  -Возбуждение и волнение. Ведь до того времени мне не приходилось находиться голышом в одной компании с другими ребятами. Позднее мы обменялись с Витей мнениями - оба незаметно наблюдали друг за другом, не то чтобы, опасаясь, но все же не желая приходить в возбужденное состояние, так как думали об этом.
  - Тебе не кажется, что не только мысли, но и сам вид обнаженных приятелей действовал на всех вас в той обстановке возбуждающе?
  -Видимо, так оно и было. Сколько нам тогда было лет? Двенадцать или тринадцать, когда сексуальные влечения не достигают зрелости и носят недифференцированный, неосознанный или недостаточно осознанный характер. В любом человеке есть оба начала - мужское и женское, а в детском возрасте психическое развитие не носит ярко выраженного характера.
  -Лиля использовала в сюжете своего диалога твой рассказ, по-своему переиначив его. Помнится, ты сделал это в ответ на ее откровенное признание, как она с подружкой в детском возрасте щупали друг друга и получали от этого удовольствие.
  - Видимо, в детские годы далеко не всем удается избежать подобных чувственных излияний. Поэтому я не склонен преувеличивать значение забав с Игорем его приятеля. Хуже то, что Наташа довела сына до нервного срыва, который может сказаться на дальнейшей его жизни.
  - Вернемся к Пете. Как ты думаешь, что помогло ему избежать насилия?
  - Начнем с того, что едва ли самбист хотел рисковать карьерой ради минутного удовлетворения своей страсти, что не был насильником - по определению. В противном случае он бы изнасиловал Петю, будучи многократно сильнее его и опытным бисексуалом. Кроме того, Петя, оказавшись перед прямой угрозой насилия, когда самбист оказался близко к цели, мертвой хваткой вцепился в его гениталии и вызвал, на свое счастье, то, что тот кончил, и не мог сразу заняться любовью. Хотя мыслей своих не оставил. Дальнейшие действия Пети можно поставить ему только в плюс. Он избежал плохой участи благодаря тому, что еще раньше обратил внимание на задвижку, поставленную снаружи двери в ванную комнату.
  -Я перечитал диалог несколько раз, и не могу избавиться от ощущения, что сам Петя не испытывал отвращения от приемов обольщения самбиста. И если смог ему противостоять, то, скорее, из соображений морали. Ты другого мнения?
  -Прямо противоположного. Приемы, о которых идет речь, вызвали чисто физиологические изменения в Петином облике, но психологически - не только морально - он всеми силами старался избежать надругательства над собой. Именно так он расценивал данный инцидент, поскольку по своей природе был гетеросексуален. Полового влечения к людям своего пола он не испытывал, иначе бы попал в ловушку самбиста. Тот был неплохим мастером своего дела - когда надо было, обольщал своим видом, увещевал, использовал разные приемы, чтобы склонить Петю к любви. Однако самбиста постигло разочарование - ему не удалось развратить нашего героя. Все закончилось полным для него конфузом - он оказался заперт в ванной комнате.
  -У тебя нездоровая склонность использовать ванную комнату не по прямому ее назначению. Витя в свои детские годы признался в том, что под душем распускает руки, там же Леня развращает Игоря, и почти все твои женщины занимаются с тобой сексом в ванной, включая оральный.
  -Детерминированная случайность - так бы я сказал.
  -Случайность ли? Представь себя с молодым, хорошо сложенным мужчиной под душем. Или - на другой вкус - с мужчиной женственного телосложения. Сам Юлий Цезарь не брезговал мальчиками - не слишком ли мы придираемся к бывшему победителю турниров по самбо?
  -Представил. Мне не нужен никакой мужчина, я бы не захотел сам и отверг предложение заняться любовью с любым из них. И я не осудил бы самбиста, если б Петя согласился заняться с ним любовью, - парень совершеннолетний, сам должен решать, как ему поступать, кого и как любить.
  -Хорошо, сексом ты заниматься с мужчинами не стал бы, но мог бы испытать удовольствие от их ласок и предложенного им тебе орального секса?
  -Мне трудно ручаться за себя, так как до сих пор не приходилось оказываться в подобных ситуациях. В моей практике был всего один случай, когда я оказался наедине с человеком, которого некоторые считали геем. Как-то я поехал в командировку с молодым специалистом, недавно окончившим институт, довольно симпатичным парнем. Я должен был поехать один, заранее заказал себе одноместный номер, а в конце дня начальник смежного отдела сообщил , что вместе со мной поедет их специалист. По поводу его устройства в гостинице он заявил, чтобы я не брал в голову, парень как-нибудь устроится. Как я и ожидал, свободных мест в гостинице - единственной в городе - не оказалось, более того, даже свой номер пришлось брать с боем, в него вселился какой-то партийный бонза, приехавший без предупреждения в один день с нами ( его взял к себе директор предприятия, которое он курировал). Нашему парню - даже за взятку - ничего дать не могли. Мне ничего другого не оставалось, как уговорить администратора, чтобы тот разрешил вселиться ему в мой номер. Но даже раскладушку и второе одеяло не дали, только подушку. Это случилось осенью, в номере - холодно. Приехали мы поздно, попили чай - пора укладываться спать. И тут начинается самое веселое. Парень заявляет мне, что ляжет на пол, так как не хочет стеснять меня. Я еще должен был его уговаривать ложиться со мной. Тогда он спрашивает, как мы будем спать. В каком смысле, спрашиваю я, можно валетом. Он уточняет, в одежде или без. Я говорю, в трусах, если это его не очень шокирует. Он охотно соглашается, мы ложимся спинами друг к другу, я у стены, под одним ветхим и тонким одеялом, которое только-только прикрывает нас, поскольку мы соблюдаем максимальную дистанцию между нами, лишь бы парень не свалился с кровати. Прямо скажем, без удобств. Парень при этом все время спрашивает, может быть, ему перебраться на пол. Можно подумать, там лежит нечто, на что можно лечь. Я заверяю его, что все нормально, пусть он чувствует себя, как дома. Засыпая, я почувствовал, что он перевернулся и вплотную прижался во мне, а его рука покоится на моем животе. Я решил, проделал он все это во сне, осторожно освободился от его руки. В то время я находился в ссоре с женой, мы спали с ней раздельно. Поэтому когда его рука снова оказалась на моем животе, в непосредственной близости от причинного места, которое тут же нашло повод напомнить о себе, я заподозрил своего визави в неблаговидном желании переспать со мной, тем более что он был возбужден и касался своим пенисом моего зада. При всем этом парень делал вид, что спит. Двигаться мне было некуда, я и так уже упирался в стену. Тогда я лег на спину, сдвинув молодого специалиста к краю кровати, с которой он бы непременно свалился, если б спал. Но он явно не спал, так как мгновенно отреагировал на мой "ход конем" так плотно прижавшись к моему бедру, что я уже не знал, как поступать дальше. Над моей головой висело бра, я включил его, рассчитывая на то, что парень поймет, перевернется на другой бок и оставит меня в покое. Но он "спал" безмятежным сном - при этом все его мужское хозяйство вывалилось из трусов, готовое к бою. Мое же в любой момент могло последовать его примеру, поскольку ему стало слишком тесно в пространстве трикотажных трусиков. Мне ничего не оставалось, как снова повернуться к стене и выключить бра. Мой "партнер" почти тут же последовал за мной. Тогда я просто дал ему по рукам, давая понять, что играть в его игры не намерен. Правда, не сразу, сохраняя лицо, он отодвинулся от меня и лег ко мне спиной. Когда я проснулся, парень спал, лежа на спине...Одеяло с него сползло, видимо, я перетянул его на себя - в буквальном смысле слова.
  -И как ты нашел своего напарника?
  -Если имеешь в виду его пенис, то он стоял. Обычная утренняя эрекция. Я накрыл его одеялом. Вот и вся Одиссея.
  -А если б он проявил большую активность - скажем, стал обниматься, ласкаться?
  -Я бы ничего подобного не допустил.
  -По одним моральным основаниям? Насколько я понял, тебе не так уж противно было его общество?
  -Противно не было - не более того.
  -Сколько суток вы были вместе?
  -Пять. Но я добился того, что на следующий день нам дали двухместный номер. Никаких поползновений с его стороны не было . Единственно, он спал обнаженным, и в таком же виде на моих глазах делал зарядку, шел под душ и возвращался, чтобы одеться. Тогда-то у меня окончательно отпали сомнения в его сексуальной ориентации, которую позднее подтвердили слухи, ходившие о нем и его любовнике из нашего же института.
  - Он тебя не щупал?
  -Нет. Достаточно того, что касался меня...
  -Тебе было приятно?
  -Совсем другое ощущение, чем если бы то же самое исходило от женщины.
  -С ней бы ты церемониться не стал?
  - С ней бы нам не дали один номер.
  -А если б дали?
  -Такое трудно представить.
  -А ты представь.
  -Не вводи меня в искушение. В то время я всеми силами души искал примирения с Наташей.
  -Ты не хотел никого, кроме жены?
  -Я не хотел!
  -А твой пенис?
  - Все же я его хозяин, а не он - мой. У нас с ним не всегда одни интересы. Поэтому иногда не удается его приструнить.
  -Этот эпизод в какой-то степени явился поводом для написания диалога Пети с самбистом?
  -Видимо, он напомнил мне о себе, когда пришла в голову мысль его написать .
  -Я, должно быть, утомил тебя своими непростыми вопросами?
  -Ничего, я привык отвечать сам себе на самые неудобоваримые из них. Стараюсь быть максимально честным с самим собой. Наташа права, все мы погрязли в грязи и пошлости. Последний диалог - лишнее тому подтверждение. Совсем не обязательно опускаться на дно колодца, чтобы почувствовать его глубину. Все, на что я теперь способен, - травить плоские и длинные анекдоты.
  -Снова впал в уныние. Есть выход - перестать их писать.
  -Это не выход, а непозволительная роскошь.
  -Измени амплуа. Твои первые эксперименты на ниве поэзии были не так уж плохи. Напомню их.
  
  Не удаль - наш удел.
  Удел наш - быть у дел.
  И как бы между дел
  Свой прирезать надел.
  Чтоб был такой надел -
  Начало - не предел.
  
  Удел наш - без сомнений
  Бежать души решений,
  Различных угрызений
  И всяких треволнений.
  От слякоти весенней,
  От пакости осенней.
  
  Удел наш - жить без трений,
  Не испытать гонений.
  Случится - на колени,
  То в вожделенье, в лени.
  Не в слабости иль в плене,
  Мировоззренья смене.
  
  Удел наш славный - гены
  Рязани, а не Вены,
  Не Рейна или Сены,
  А Енисея, Лены...
  Лишь жаль, что эта пена
  Нас не спасет от тлена.
  
  Не удаль - наш удел,
  Удел наш - между дел...
  
  
  В своем отечестве пророков нет -
  Столь дым отеческий приятен.
  Стал неприятелем приятель,
  Несладкий давший нам совет.
  
  Лицом к лицу лица не увидать.
  Большое видится на расстоянье.
  Но и пророк не в состоянии
  Любую суть растолковать.
  
  В короткий человека век
  Те, кто пророку внял, далече.
  Погнались отдалять свой вечер.
  Ну а иных - совсем уж нет.
  
  
  Поскольку можешь жить,
  Смети с себя надежду.
  Изжив желанье жить -
  Любить и ненавидеть,
  С собой покончи - с человеком.
  
  Поскольку хочешь жить,
  Храни остатки веры.
  Не сбыв хотенья быть -
  И чувствовать, и мыслить,
  Собой останься - человеком.
  
  Поскольку нужно жить, смети с себя надежду.
  Хранив остатки веры.
  Изжив желанье жить -
  Любить и ненавидеть,
  Не сбудь хотенье быть -
  И чувствовать, и мыслить.
  
  С собой покончив - человеком,
  Им, собой, останься...
  
  
  -По-моему, несмотря на некоторую декларативность и недостатки формы, эксперимент не слишком плачевен, Петр Григорьевич. Попробуй развить опыты такого рода, и посмотри, что из всего этого получится.
  -Сублимировать "Диалоги" в подобные вирши я не сумею. Мне слишком сильно не достает всех вас, моих неудачливых героев, когда я не с вами.
  -Если в одном - двух словах, на что жалуетесь, больной?
  -На отсутствие интеллекта, доктор. Образование не то, природа им не наградила, лень и неспособность работать денно и нощно усугубили общее положение. О сложных материях от случая к случаю задумывается любой смертный - приятно тешить свое самолюбие, внушать себе и окружающим мысль, что ты не простой обыватель, вообще человек непростой - если и не выдающегося ума, то уж, по крайней мере, не ограниченный.
  -А я - в отличие от некоторых неограниченных - подобных упадочнических настроений относительно собственного интеллекта не разделяю. Раздвоением личности или сознания не страдаю. Нет у меня и другого уже давно немодного комплекса неполноценности. Потому не стану рыдать сам по себе или на чужом или родном плече по поводу отставания от ряда личностей в понимании глобальных проблем. К чему истязать себя пустопорожними мыслями о том, что ты недостаточно глубок, умен и образован, мало начитан и ленив. Выше собственной головы прыгают лишь выдающиеся господа и товарищи, а также прыгуны в высоту и с шестом. Но сие не означает, что надо стоять на месте и не повышать свой идейный, профессиональный и писательский уровень. Мой лозунг прост - шагай вперед по мере сил и возможностей. И не забывай наслаждаться тем, что тебе предоставляет жизнь.
  -Куда шагать, когда мне скоро будет сорок?
  -Во-первых, не так уж нескоро. До кладбища вообще далеко. Ближе - обыкновенная и потому на редкость прекрасная жизнь. К тому же, как сказал Лукич, учиться никогда не поздно.
  -Ученье - свет, а неученых тьма.
  -Потому не нужно отчаиваться - одним умником больше, другим меньше - человечеству все это по фигу. Живи своей жизнью. Не ропщи на мир и не задавайся. Будь мудр, не презирай своих желаний и не позволяй глупым мечтам брать верх над реальностью. Ты так и не постиг истин, доступных пониманию обыкновенных людей - Валечек, Олегов и прочих ранних героев твоих рассказов. Или ты непременно хочешь вознестись над повседневностью и обыденностью?
  -Пустой разговор. Через пять минут зазвонит будильник, призовет на работу - исполнять главную мою обязанность. И всякие грустные мысли исчезнут сами по себе. Работа избавляет нас от уныния. Будем смотреть на вещи просто... Сейчас он зазвонит - надо заткнуть ему пасть...
  
  
  
  
   НАТАША
  
  -Напрасно отговорила Таню лететь в Крым.
  -Она сама не пожелала снова сваливаться на головы твоих друзей и их детей.
  -Дело совсем не в этом. Твое вмешательство в отношения между Таней и Сашей неуместно и вредно.
  -Святая простота! Я не могу поощрять то, что они считают любовью. Тебе хочется скорее сбыть дочь с рук?
  -Непременно. И сегодня же.
  - Все, Петя. Твое ходатайство отклонено. Пока Таня считается с моим мнением, прошу не вмешиваться.
  -Однако сама ты вмешалась - грубо, топорно и неуклюже. Наглядный образчик слепого материнского инстинкта, не знающего удержи.
  -Саша неприятен мне изначально. Его зимний визит к нам не изменил мое отношение к нему. Скорее наоборот. Пан спортсмен и обыкновенный мужлан. На своем Урале лапал не одну местную девицу. Нет желания пополнять его коллекцию, даже если он женится на Тане. Этот брак будет непродолжительным, ничего кроме душевной травмы нашей дочери не нанесет. И вообще ей рано замуж.
  -Саша не давал тебе ни малейшего повода для таких предположений.
  -По-твоему, он не целованный юноша?
  -Откуда в тебе столько ханжества, Наташа? Что из того, если у него были женщины? Чем лучше мужья - девственники?
  -Предпочтительнее. Во всяком случае, мужчина, неиспорченный и неизбалованный дамами легкого и нелегкого поведения.
  -Пещерная философия. Словно есть прямая зависимость...
  -Разумеется, твой неуемный темперамент и богатая практика исключают возможность одного чистого чувства у мужчин - без эротики.
  -Саша - единственный друг у Тани. Кроме него, у нее никого нет. В институте она друзей не приобрела, поддерживает ровные отношения с сокурсниками - и все.
  -Она нравится Юре. Симпатичный, скромный, умный, интеллигентный мальчик.
  -Таня открыто смеется над ним.
  -Сегодня смеется, завтра... Замуж он ее не зовет. Таня нелюдима, неконтактна, но всегда была остра на язык. Я ей друзей навязывать не стану. Но предостеречь от выбора плохих приятелей обязана. Если б ты в свое время не познакомил ее с Витиными сыновьями, она бы сейчас в сторону Саши не взглянула.
  -Твоя непоколебимость к добру не приведет.
  -Ты никак не можешь перешагнуть через своих персонажей. Не видишь того, что есть люди выше Саши по кругозору, интеллекту, нравственности.
  -Тебе не повезло - твой муж - безнравственный кретин.
  --Не искажай смысл моих слов. Если бы я считала тебя недостойным себя, удерживать в свое время не стала.
  -Ты и не удерживала... Это я прилип к тебе и не могу отлепиться.
  -Кто от кого... Впрочем, меня устраивают твои слова. Но сейчас мы говорим не о нас с тобой, а о нашей Тане.
  -Видимо, я тупоголов, если так и не могу понять, почему ты так ненавидишь сына моих друзей. Или именно потому, что Саша их сын?
  -Яблоко от яблони... Но дело не в этом. Есть в нем нечто отталкивающее... Он так резко отличается от моего Саши, мягкого, интеллигентного, нежного...
  -Ты увидела это пять лет назад?
  -Мне трудно объяснить свое неприятие...
  -Однако Таня любит его.
  -Она всего лишь влюблена в него, так как никого другого не видит. Близнецы помогли ей избавиться от одиночества, Саша во всем угождал ей. Но это не любовь... Таня все еще дитя, хотя наслышана и начитана, в частности, твоими "Диалогами". Всем своим существом она желает дружбы, Саша ей ее предложил - она и тянется к нему. И сам по себе он неплох - красив, статен, влюблен в Таню. Но и моя, и ее интуиция подсказывают нам, что эта дружба - любовь ненадолго.
  -Ты охлаждаешь ее чувства, прививаешь неуверенность, пользуясь ее неопытностью и мнительностью. Строгого цензора избрала Таня. Твоя ненависть к Саше может убить Танино чувство, заразить скептицизмом, окончательно загнать ее в тупик. Она перестанет верить всем - тебе, в первую очередь, когда поймет истинную ценность твоей "поддержки".
  -Я играю с огнем?
  -Напрасная ирония. Если сорняки недоверия к Саше, посеянные тобой в Таниной душе, взойдут, она со временем разберется в ошибке и отвернется от тебя.
  -А ты так боишься за меня, что сеешь в ее душу семена симпатии к Саше.
  -Я не вмешиваюсь в такую деликатную сферу, как отношения между ними. Надеюсь, у Тани достанет собственного ума и чувства понять, кто из нас прав. Ты охраняешь дочь, как цепная... Извини...
  -Все верно. Самая злая цепная собака не защитит дочь лучше, чем мать.
  - Тебе никто не может угодить.
  -Нельзя ли конкретнее?
  -Никто - это никто.
  -Включая Веру, к которой ты набивался в гости?
  -Не волнуйся, встреча с ней тебе не угрожает. Я тебя от нее избавил.
  -Ты сам навестил свою бывшую любовницу?
  -Через несколько дней после нашего разговора с ней на улице.
  -Мог хотя бы поставить меня в известность о своем визите "вежливости".
  - Я сослался на твое нездоровье.
  -Даже не посчитал нужным сказать мне. Целых два месяца скрывал. Что ж теперь - совесть замучила?
  -К чему лишние разговоры? Тема исчерпана. Визиты тоже. Вера с самого начала предсказывала, ты не пожелаешь ее видеть.
  -Умница. Всему тебя научила, кроме сообразительности.
  -Чему она меня научила?
  -Судя по всему, многими своими талантами по части секса, ты обязан ей. Хотя у тебя были и другие наставники.
  -Мне не приходило в голову спрашивать о твоих педагогах...
  -У меня, никого кроме Саши и тебя, не было!
  -Но как ты можешь судить Веру?
  -По "Диалогам", хотя они не всегда копируют факты твоей биографии. Так жена твоего Пети - самая заурядная потаскушка Наташа, не я позировала тебе, когда ты писал ее портрет. А Вера могла быть натурщицей - она одна их самых первых твоих любовниц, даже если ты не делился ею с другом.
  -Мы решили когда-то не касаться нашей частной жизни до женитьбы.
  -Не я пишу "Диалоги" и давала их читать.
  -Я уже давно раскаялся в том, что предложил их тебе, впав в заблуждение и переоценив себя.
  -Не себя, а меня... Извини, не оправдала твоих надежд. Что делать, если и твои герои, и прототипы не соответствуют моим вкусам и представлениям. Очевидно, я не доросла до их уровня, консервативна, свои оценки и взгляды меняю не часто, переоцениваю только себя. У меня стереотипный склад ума, что не всегда плохо. Продолжаю любить тебя как устоявший стереотип мужчины, разлюбить которого не могу.
  -Ценю твое чувство юмора, но в твоей шутке есть и доля правды. У тебя все просто - если любишь - любишь, презираешь - так презираешь. Оттенки не признаешь.
  - Примитивна, что делать?
  -Просто не всегда прямой путь к истине - самый верный путь. А ты не сойдешь с прямой дороги даже тогда, когда она ведет в тупик.
  -Всегда считала черное черным. Если нам вздумается совершить зло, его легко объяснить и простить. Характер, темперамент, настроение, болезни, расстройство пищеварения, нервный срыв, алкогольное опьянение, ревность, любовь, ненависть, месть, невезение, обстоятельства, миллионы других причин к нашим услугам. Мы охотно цепляемся за любую из них и враз утешаемся - слезы раскаяния выступают на глазах в надежде на скорое прощение... Есть суд, карающий за преступления и нарушение законов. Он защищает покой и права граждан, принимая во внимание все нюансы, мотивировки, причины и следствия. Но суд, которым мы судим себя и близких, должен быть строже, требовательнее, не вникать во множество извиняющих допусков и моментов. Он должен отсекать разные психологизмы, нюансы, разные разности. Такой суд позволяет нам быть честными и перед собой, и перед близкими. Его вершить очень не просто - я имела возможность в этом убедиться на твоем примере...
  -Чего тут больше - максимализма или догматизма? К счастью, ты далеко не всегда придерживаешься декларируемого аскетизма.
  -Увы, иногда приходится считаться с реальной жизнью и выдавать белое за черное, а чаще черное за белое. Выдавать - но не считать.
  -Я так и не понял на своем примере: ты любишь меня или выдаешь ненависть за любовь?
  -Исключение, подтверждающее правило. Я тебя люблю и считаюсь с твоей любовью.
  -Где же тогда строгость и принципиальность? Меня любить не за что. Разве если только принять во внимание разные разности и нюансы, учесть допуски и припуски...
  -Любовь не нуждается в логике, и сама по себе большая глупость, чтобы соразмеряться с требованиями, которые мы ей предъявляем.
  -Что не мешает тебе проявлять крайнюю нетерпимость к любви других людей - дочери и Саши.
  - Они только думают, что любят, нравятся друг другу, фантазируют, строят планы. На этой стадии их отношений я вправе давать советы, исходя из трезвой оценки их обоих.
  - Как легко отсекаешь все лишнее - их взаимное доверие, тягу друг к другу, стремление к дружбе, любви, возможность пережить в молодые годы полноту чувства с правом на ошибки, заблуждения, искания...
  -Опасная и неоправданная чепуха.
  -Трудно поверить в то, что ты сама кого-нибудь любила и любишь.
  -Я никого из вас, своих мужей, не обманывала. Да, в моей любви к вам было мало сумасшествия, бешенства, неуемных восторгов...
  -Глупостей, игры, бессмыслицы...
  -Все это было в меру, но я вас любила и люблю тебя...
  -Любила таких, какими мы были.
  -Мужланами не были.
  -Ты ж не маньяк! Что постоянно называешь Сашу этим словом?
  -Таня - девочка, ребенок... Я не могу представить ее в объятиях этого медведя.
  - Тебе как матери нелегко...
  -Как женщине, Петя... Кто я сама, если моя ветвь в ближайшее время может стать деревом?
  -Так и скажи, боюсь, дочка отпочкуется от меня и... Но причем тут Саша?
  -Только не он! Я своего мнения не изменю.
  -Но не навязывай его Тане.
  -Она спрашивает - я отвечаю.
  -И убедила ее не лететь к нему.
  -Она сомневалась, теперь - нет. Не вздумай повернуть все с ног на голову.
  -Вмешиваться не стану. Слава богу, меня никто не спрашивает.
  -И правильно делают.
  -Ты всерьез думаешь, Таня согласилась с твоими доводами?
  -Главное, посчиталась.
  -Она затаилась, своим натиском ты временно задавила ее. Но у нее есть время поступить по - своему.
  -Чему ты рад?
  -Твоей пирровой победе. Не нами, увидишь, будет сказано последнее слово, а Таней.
  
  
  
   ИГОРЬ
  
  -Новых книг почти не покупаете. Книжный стеллаж не заполнен и наполовину. Знаешь, какая библиотека у Сережки! Его отец все время достает хорошие новые книги. Недавно купили в букинистическом магазине двести томов БВЛ за три тысячи рублей.
  -Нашли возможность.
  -У нас никогда ее не будет.
  -Переплачивать мы не можем, Игорь.
  -Однако за библию переплатил.
  -Так-то библия.
  -Ничего интересного. Скучища. Моисей своими заповедями замучил бедных евреев. Я читать это не смог.
  -Подрастешь - поймешь. Пока читай другие книги. В твоем возрасте...
  -Ты читал Купера, Жюль Верна, Майн Рида... Читано - перечитано сотни раз.
  -В твоем возрасте читают Диккенса, Твена, Свифта, Пушкина, Гоголя, Тургенева...
  -Их я тоже читал. Сережка читает Плутарха. Его отец мне не дает. В библиотеке Плутарха нет.
  -Где-нибудь постараюсь разыскать для тебя.
  -Только не детское издание. Я уже не ребенок, чтобы читать с сокращениями.
  -Ты - взрослый самостоятельный мужчина. Но какое издание найду - не взыщи.
  -Боишься, могу не то прочесть у Плутарха?
  -Не у Плутарха припомню ничего страшного.
  -То, чем занимались знатные римляне после битв, клевета?
  -Я так давно читал, что забыл.
  -Вообще-то читал?
  -Если он не стоит на наших полках, не читал?
  -Если и читал, то сокращенный вариант. Или притворяешься.
  -Что конкретно ты имеешь в виду?
  -Как могли великие люди влюбляться в мальчиков?
  -Они жили в другие времена, и тогда были совсем иные нравы.
  -Делали, что хотели, потому что находились у власти?
  -Законом не преследовались. В древности многое рассматривалось по-другому. Господа имели все, рабы - бесправны, их продавали, убивали. В библии говорится как о нормальном явлении об истреблении целых городов лишь потому, что Бог якобы дал завет поселить евреев на определенных землях. Многие явления, которые сегодня выглядят дико, тогда представлялись само собой разумеющимися.
  -И ветхие евреи вели себя так же, как знатные римляне?
  -Нет, у них существовали строжайшие законы по каждому случаю жизни.
  -Но и они предоставляли мужчинам значительно больше прав, чем женщинам?
  -Верно.
  -На Востоке можно иметь много жен. Предположим, тебе разрешили взять несколько жен, как бы ты поступил?
  -Игорь, лично мне более чем достаточно одной жены.
  -Серьезно?
  -Серьезней некуда.
  -Мама не возражает, она, как все женщины, понимает, раз есть такой обычай?
  -Может быть, я тебя разочарую, в любом случае имел бы одну жену - твою мать.
  -Так как ты уже не такой молодой?
  - Мне на одну жену не хватает своей зарплаты.
  -Тебе бы доплачивали.
  -Лучше пусть мне доплатят за то, что я имею одну жену, которая по всем статьям устраивает меня.
  -А ты ее?
  -Спроси у мамы.
  -Мне кажется, ее бы устроило другое.
  -Ты - фантазер, сын.
  -Положение мамы улучшилось бы при наличии у тебя других жен.
  -Каким образом?
  -Готовить, стирать, шить будут другие жены, а она - переводить разных авторов, ходить с тобой в Филармонию, театры, на выставки, ездить в отпуск на юг, на север, на запад и восток - куда захотите.
  -Любопытный аспект. И все равно ни мне, ни маме никто не нужен.
  -Так как тебе пришлось бы уделять им часть своего времени? Да, тут может возникнуть целая проблема!
  -Окажись на месте мужа - многоженца ты бы ее разрешил?
  - Не знаю. Если б моей женой была мама, я других жен не хотел бы. Женюсь не раньше, чем в тридцать лет - не раньше.
  -Почти девятнадцать лет будем жить вместе - я это только приветствую.
  -Столько лет на вашей шее сидеть не собираюсь. Стану сам зарабатывать деньги и отдам их маме.
  -Что ж, поступишь по справедливости.
  -Мне нужно совсем немного - на карманные расходы.
  -Интересно, сколько?
  - Десятки в месяц за глаза хватит - на кино, театр, мороженое...
  -Вполне приемлемые условия для твоего последующего воспитания.
  -Нет уж, воспитывайте других. Например, внука. Таня выйдет замуж. Наконец у меня будет собственная комната.
  -А если Таня с мужем будут жить с нами?
  -Шутишь?! Где это они, интересно, поместятся? А мне тогда куда деваться?
  -С нами, родителями. В тесноте да не в обиде.
  -Ничего себе перспектива! Пусть тогда она лучше совсем не выходит замуж. Ничего, они сами себе купят квартиру или снимут... У всех наших ребят есть своя комната. И я заслужил...
  -Заслуги твои пока, скажем, не слишком велики, но иметь свою комнату хорошо, я тебя понимаю. А что изменится в отношениях с нами, родителями, когда это произойдет?
  -Лет через пять - не раньше. Тогда никто не сможет мной командовать - вставай, мойся, одевайся, делай зарядку, делай то, не делай это...
  -Бедненький мальчик. Совсем мы все замучили тебя.
  -Ты еще ничего. Мама. И даже Таня начала читать нотации.
  -Погладила против шерстки? Такое за ней прежде не водилось.
  - На той неделе к ней приходили ее второкурсники, так они вытурили меня из комнаты.
  -Попросили?
  -Если бы... Сказали, выйди вон, мальчик, дай дядям и тетям позаниматься. Знаю, чем они там занимаются.
  -Пошутили, а ты обиделся. И, наверное, сказали иначе.
  -Думаешь, Таня за меня заступилась? Ничего подобного.
  -Ей было неловко перед гостями.
  -Кто гости? Умора! Юрка что ли? Он даже ниже ее ростом.
  -Выше. И какое это имеет значение?
  -Тем хуже, если для него не имеет. Никакого самолюбия у парня.
  -Что ты придумываешь? Да и не мог он сказать тебе, чтобы ты вышел из своей комнаты.
  -Так то сказали другие, а сами скоро ушли и оставили Таню с этим придурком вдвоем. Только напрасно он старается ее охмурить - ничего не выйдет. Получше себе найдет. Конечно, женщинам труднее... Но Таня у нас красивая, высокая, умная... Настоящая женщина!
  -Не рано ли ты начал разбираться в женщинах?
  -Время такое: лучше раньше, чем позже.
  -Тогда следует полагать, твоя собственная женитьба состоится раньше назначенного тобой срока?
  -Нет. Не женюсь, пока не стану настоящим хирургом.
  -Боишься, что жена станет отвлекать от работы?
  -Не поэтому. Ты вон даже помогал своей жене - печатал на машинке ее перевод. Я должен зарабатывать столько, чтобы моя жена не работала и занималась своими прямыми делами и обязанностями.
  -Какими - любопытно узнать?
  -Женскими. По хозяйству, детьми. Чтобы к моему возвращению с работы стол был накрыт, еда приготовлена, в квартире - чисто...
  -Да, у тебя отсталые взгляды.
  -Нисколько. Что я за мужчина, если не смогу прокормить жену и двух детей?
  -Двух - не меньше?
  -Хотя бы двух.
  -Придется тебе изрядно попотеть. А вдруг жена захочет работать?
  -Ну, это ее дело - если сможет и то, и другое. Главное, чтобы в доме был порядок. Я буду работать, как следует, должен стать настоящим специалистом своего дела. Тогда у нас все будет...
  -Работать как?
  -Стану делать столько операций, чтобы нам на все хватало.
  -Боюсь, на все твоей зарплаты не хватит.
  -За сложные операции хорошо платят. Если не государство, так сами люди.
  -Кто тебе это сказал?
  -Слышал, папа...
  -Практичный малый! Я от тебя надеялся услышать подобное не раньше, чем года через три - четыре.
  -Не все же такие, как ты.
  - По-твоему, я плохой муж и отец?
  -Я этого не говорил. Но...
  -Не стесняйся, сынок.
  - Ты всем доволен и ничего больше не хочешь.
  -Почему так считаешь?
  -Может, я не знаю...Ты должен опубликовать все то, что столько времени пишешь. И вообще, если писать серьезно, то, как следует, и постоянно...
  -Ради денег?
  -Не только. Но и ради них.
  -А с чего ты взял, будто я пишу несерьезно и плохо?
  -Редко и не печатаешься. Не правда?
  -Правда, правда...
  -Ты не обижайся. Может, я чего-то не понимаю. Ведь ты не позволяешь мне читать то, что пишешь.
  -Да, Игорь, тебе с отцом не повезло, Сережин - лучше.
  -Ты мне нравишься больше. Но это не означает, что я буду таким, как ты.
  -Уйдешь дальше. И правильно сделаешь. Постарайся.
  -Сам говорил, дети должны пойти дальше своих отцов.
  -Верно... У тебя есть еще ко мне вопросы?
  -Нет...Я думал, ты свободен.
  -Хочу кое-чем заняться.
  -Опять своей писаниной?
  -Не знаю, что и сказать. Если б ты не хамил...
  -Обиделся? Извини.
  -Все в порядке, Игорь.
  -Я пошел, да?
  -Иди, иди - гуляй.
  -Отсюда?
  -Что ты сказал?
  -Гуляй отсюда?
  -Ну, да... куда хочешь. Только не далеко от дома. Уже темнеет...
  
  
  
  
  
  
   ВИКТОР
  
  
  -Сколько осталось времени?
  - Посадка через полчаса.
  -Так толком и не успели поговорить. Кто же прилетает в Питер на один день? Витя, Витя, неужели тебе самому...
  -Самому - нет! Сюда меня не тянет... Я о своих уже все рассказал, давай - о твоих.
  -Все нормально. Дети растут. Тане скоро целых девятнадцать.
  -Как и моим парням. Давно ли они под столом ползали? Стареем, Петя... Я так и не понял, этим летом Таня прилетит к нам или нет?
  -Думаю, нет. Вроде бы у нее другие планы.
  -Сашка собирается на Кавказ. Сам по себе - без нас, что-то хитрит.
  -Таня так же однажды проговорилась, что он звал ее с собой... Лично я не возражал бы...
  -Петя, ты знаешь мое отношение к твоей девочке. С тех самых пор, как я впервые увидел ее тогда - она все та же для меня девочка...
  -Наташу беспокоят их отношения...
  -Какие к черту отношения? Одна романтическая чепуха... Сашка за всю жизнь не накатал столько писем, сколько за последний год. Целое эпистолярное наследие. О чем они только пишут друг другу?
  -Большой секрет. Я в него не посвящен. Сам не суюсь. Не имею дурной привычки лезть в чужую жизнь, даже если это моя дочь. Мать что-то читала, ничего опасного для себя не нашла, но трясется от страха - знаешь матерей...
  -Моя ничего не боялась, да и твоя предоставила тебе свободы выше крыши... Но здесь девушка - особый случай. Только Наташа зря боится. Сашка - честный парень. Ничего дурного от него ждать не надо. Или она боится, как бы он Таню не окрутил? Они не пара?
  -Постыдись. Лучшей пары быть не может. Они больше пяти лет дружат, влюблены друг в друга - иначе бы Таня ни за что не поехала к вам прошлой зимой, не обменивалась с твоим парнем письмами.
  -У нее никого нет?
  -Ты же знаешь ее. Есть один ухажер, но она близко его к себе не подпускает. Так - ерунда, изредка куда-то вместе ходят.
  -Уведет он Таню от моего Сашки, уведет. Говорил ему, учись в Ленинграде. Так нет, сказал, не хочу навязываться Тане со своей любовью. Дурак! Что он говорил, когда приезжал?
  -Ничего особенного. Но своего отношения к Тане не скрывал, говорил даже о желании жениться на ней. С вашего с Леной согласия.
  - Все так. Я у него, мерзавца, спросил по приезде, молчит, слова из него не вытянешь. Он тебя не обидел, уж слишком горяч, если что не по нему?
  -Мы с ним нашли общий язык. Такие искренние люди, как он, мне по нраву.
  -Это тебе. А у Наташи такие запросы...
  -Не выдумывай, никаких особенных запросов у нее не было, и нет.
  -Ух, как ты вступаешься за жену. Но ведь имеет же она право придерживаться иного мнения, чем ты?
  -Не только имеет, но и часто расходится со мной...
  -А как насчет моего сына?
  -Хочет, чтобы Таня оставалась при ней до окончания института.
  -Не желает, чтобы она шла за моего парня.
  - Хочет, чтобы ничто не отрывало Таню от учебы.
  -Ладно, можешь не темнить. Не позволит она дочери быть с моим сыном. Нечего было называть своих Петь, Вить, Лен нашими именами... Ты уже выдал свою литературную дочь замуж?
  -Жду, когда она на это сподобится - не хочу нарушать правду жизни.
  -Мудак!
  -Какой вопрос - такой ответ.
  -Как только я могу столько лет дружить с таким мудилой? Благодаря большому расстоянию, разделяющему нас с тобой, не иначе.
  -Точно. Если бы жил в Питере, мы могли стать врагами.
  -Ты это серьезно?
  -Кто из нас мудак?
  -Оба. Устраивает?
  - Разговор об отношениях между нашими детьми - пустой разговор. Они поступят так, как считают нужным, не спрашивая нашего благословения.
  -Да, к сожалению. Если Толька иногда интересуется моим мнением, Сашка машет руками - в смысле, отвяжись.
  -У тебя есть к нему серьезные претензии?
  -Нет, но каково мне, привыкшему к его послушанию? Совсем не считается со мной. Думает, умнее меня. И прав, паразит, скрытно жалея и защищая мать от меня.
  -Ты не устал трахать всех подряд?
  -Не всех - на это моих силенок уже не хватает. А если серьезно, то мои отношения с Леной трещат по швам. Но я не хочу о них говорить...
  -Останешься один, дурень. Где найдешь такую верную и все прощающую тебе жену?
  -Такую не найду, ты прав. Но, быть может, встречу другую - любящую меня...Но в нашем гарнизоне что ли? Да и не могу я оставить Лену... Не столько из жалости к ней, сколько из своей к ней любви... А ты тревожишься за дочь?
  -После возвращенья от вас она вернулась не то чтобы другим человеком, но чуть - чуть обновленной. Она любит твоего парня, но чего-то боится. Они такие разные. У него были романы, это явно, а она все еще девочка - и в том смысле, как ты говорил... Уже совсем взрослая, но совсем неопытная, наивная...
  -Четверка головорезов - мои парни, Таня и невеста Тольки - носились, визжали, ели в три горла, пели песни, танцевали до упаду, одним словом радовались жизни, как котята, - аж завидно. У меня такого в жизни не было... Но в последние дни я стал замечать, то ли Сашка нашкодил, или Таня, девочка замечательная, но с маминым характером - извини - хвост подняла трубой, но между ними что-то произошло - пробежало какое-то животное...типа кошки... Все, думал я... Долго ли обидеть такую девочку? Ведь у него, прохвоста, что на уме, то на языке. Весь в меня, засранец! Простоват. Но честен, не мог он причинить ей боль...
  - Надеюсь, не может и не причинит. Если на самом деле любит... Хотя мой пример говорит совсем о другом. Все может быть... Он никого, кроме Тани, не любит?
  -Ручаюсь. Те, с кем он встречается, сам понимаешь... И немного у него их было, мартышек...
  -Каждое утро приходит к тебе с рапортом.
  -Не приходит, но я вижу. Лена его даже жалеет, упрямо твердит мне, что погубит его эта любовь, он Тане не пара, а сама только о том мечтает, чтобы они поженились.
  -Таня немного делится с матерью, у Наташи сложилось мнение, что следует остерегаться слишком быстрого развития событий в их отношениях.
  -Не будем ханжами. Вас тревожит, как бы мой сын с Таней... Не умею я говорить на эту тему... Если считаете, что нельзя им вместе отдыхать на Кавказе, я ему так и скажу - от своего имени. Он послушается меня, закусит удила, но своего стойла не покинет. А если и покинет, то один...
  -Что изображаешь из себя заправского солдафона?! Ни в коем случае не вмешивайся. Это их дело - куда ехать, вместе или одним. Вспомни нас в их возрасте...
  -Если он окажется подонком, я выкину его из дома. Но он им не окажется, клянусь! Ему бы только находиться с ней рядом, ничего больше...
  -Из тебя получается неплохой поверенный...
  -Нет, в сваты я не гожусь. Это такое тонкое дело, просто мы с тобой знаем друг друга тысячу лет...
  -Когда у тебя взрослые дети, чувствуешь себя стариком. Все тебе мерещится... Но ведь мы не боялись наломать дров, доверившись своим чувствам. И они могут...
  -Мы наломали предостаточно, а они не наломают. У Сашки, хоть он и могуч, душа - чуткая, не грубая. Не знаю, какая связь между писателями и читателями, но он читает книги, будто сливается со строчками - весь в них уходит и рычит, стоит его отвлечь - когда зовут к телефону, обедать... Детективы, пустые романы забросил. Читает только серьезную литературу. Чувствуется Танино влияние. Не иначе как она руководит его чтением. Да что там говорить, она во всем верховодит. Трудно поверить, как такой самолюбивый парень может подчиниться чужой воле. Любит он ее, Петя, так любит, что на все готов ради нее... Нахваливаю свой товар, как купец. Скоро посадка... Я поговорю с ним... Он не дурак, сам не осрамится, и нас не осрамит. Ручаюсь.
  -Не нужно, Витя. Оставь все, как есть. Слишком деликатная тема. Обещай не вмешиваться - все испортишь.
  -Не наврежу, знаю главный принцип Гиппократа.
  -Очень тебя прошу.
  -Я понимаю. Через десять минут... Про сына ничего не сказал. Как он?
  -Растет не по дням, а по часам. Шибко самостоятелен. Блестяще учится, физически развивается нормально, бегаем вместе по утрам вокруг стадиона, решает задачки семиклассникам, книги не глотает - читает внимательно, со знанием дела. Мечтает вспарывать и зашивать разные человеческие органы - стать хирургом. Считает - ему будут по силам самые сложные операции, недоступные обычным специалистам.
  -Вот это я понимаю! В мать пошел. Ты, извини, жидковат...
  -Что есть, то есть.
  -Как он к тебе?
  -Не гордится, но и не стыдится. Не слишком нежен, не очень замкнут. Особых тайн от меня не имеет, вопросы задавать не стесняется - другой раз не знаешь, как ответить, чтобы не сказать лишнее. Спрашивает обо всем.
  -Ставит в тупик?
  -Я привык. Как правило, отвечаю по существу.
  -Не считаешь его холодным и флегматичным?
  -Нет. Он бывает необыкновенно горяч и нетерпелив, испытывая острейший интерес к чему-либо. Изведет любого, пока не удовлетворится ответом. В своей целеустремленности не знает себе равных среди приятелей. Они у него самые разные - от каждого умудряется взять то, чего лишен сам. Впитывает, как губка...
  -Я и не предполагал, что в вашем доме может появиться настоящий мужчина. Тьфу, еще неправильно поймешь меня... С Таней ладит?
  -Они - единство противоположностей. Раньше она его постоянно баловала, теперь - сказывается будущий педагог - стала сдержаннее. Ему это не очень нравится. Но привязан к ней, и, хотя жадноват, подарил ей на это восьмое марта (на сбереженные капиталы) импортного плюшевого медвежонка - где только купил? А что твой Толя? Ты о нем говорил как-то вскользь.
  -С этим все в ажуре. Мягкий, спокойный, уравновешенный, очень способный, учеба дается ему легче, чем Сашке. И в личной жизни повезло - уже два года любит Олю, а она его, даже собирались пожениться, а потом посоветовались с родителями (с обеих сторон) и пришли к взаимному решению - создавать семью после окончания института. Встречаются часто, никто им не мешает уединяться, так что во всех отношениях их жизнь складывается удачно. Лена довольна, что ее любимый Толя пока остается при ней, он ведь больше похож на мать, чем Саша. В чем оба моих парня - гиганта сходятся, так это в том, что готовы находиться под башмаком своих любимых женщин. Оля с такой нежностью и заботой крутит им, что я только диву даюсь. Сашка все же больше мужик. Так что я разделяю твою тревогу. Времени не остается темнить. Перед Таней он тушуется, но перед другими - ничуть. Парень разборчив, но девки липнут к нему, как мухи на мед. Избалован ими до чертиков, хотя было их у него со всеми амурами две или три, не сочиняю. Любя Таню, он руки распускать не станет, и все же стоит ли им вместе ехать? Поссорятся еще из-за какой-нибудь ерунды... Может, не допускать?
  -Не смей вмешиваться!
  -Ты святой. Они будут вдвоем. Где станут жить?
  -Снимут что-нибудь... в разных местах поблизости.
  -А если в одном?
  -В одном, так в одном. Надо им верить.
  -Нам с тобой так же верили. И моей жене... Не будь младенцем, они едут на юг вдвоем без нас.
  - На юг, на север - какая разница? Лишь бы не уехали от себя... Укатить от себя можно куда угодно, никуда не уезжая. И можно остаться собой, улетев во все четыре стороны.
  -Пристрастие к метафорам - одно. А по - обывательски: у тебя дочь, у меня сын.
  -Понял, дочь у меня, а не у тебя.
  -Ну, тебя!
  -Все, Витя. Твоя совесть чиста. Давай лапу. Иди, ты последний остался... Всем привет.
  
   НАТАША
  
  -В который раз забыл ключ от квартиры. Видела бы ты улыбочку, с которой открыл дверь наш сын. Таня из института уже пришла?
  -Все дома. Ждем тебя. Обед на столе.
  -Что у нас сегодня? Уже в прихожей пахнет чем-то необыкновенно вкусным.
  - Голоден. Мой руки.
  -Сейчас. Почему обедаем в комнате? Ждешь гостей?
  -Просто так решили...
  -Хитрите... И одета ты так, словно собралась куда-то... не по-домашнему. Игорь в белой рубашке. Какой сегодня день? Может, у меня склероз на ранней стадии? Ни день рождения, ни годовщина свадьбы или нашего знакомства... Наталья, раскрой карты. Боже, какое изобилие? Черная икра, шампанское, фрукты. А вы, черти, отчего смеетесь?
  -Я получила на работе заказ с икрой. Однажды не грех побаловаться.
  -Тут явный заговор. Выкладывайте правду, пока я не раскрыл его сам. По какому случаю праздник, за что будем пить?
  -Открывай шампанское, разливай. Сейчас все узнаешь... Игорю налей... немного, не увлекайся... Игорь, что за гримасы - сегодня-то можно без них? Не ворчи - потом еще нальем.
  - Итак, за что поднимем бокалы?
  -Петя, мы с Васильевым подписали сегодня договор. Не смотри на меня такими глазами. Я сама только вчера узнала.
  -И продержала в секрете от домочадцев? Это грех.
  -Мало ли что могло опять произойти. Теперь можно и выпить.
  -За тебя, Наташа. За маму, дети. За будущие успехи. Игорь, неужели трудно подождать чуть-чуть... Дайте сказать... Все, сбили... За тебя, родная.
  -Спасибо... Если б не ты, не вы все, дорогие, любимые...
  -Такой великий день. Твой день. Наташенька, поздравляю. Как это произошло?
  -Ешь. Ты голоден. Игорь кругами ходил вокруг стола и норовил что-нибудь стащить... Не стащил, не стащил - разве я сказала... Не дуйся, как кот на крупу... не кот? А кто? Не знаешь?
  -Это Васильев...
  -Да. Проявил бешеную активность по возвращении из Англии. Мне ничего не говорил - сам закончил и сдал перевод, оформил договор, я лишь подписала и получила аванс - приличный...
  -Ты хотя бы видела свою работу в том виде, в котором она сдана?
  -Конечно. Вчера днем. Он позвонил мне на работу. Меня отпустили по такому случаю. Я так не сумела бы... Все это явилось для меня огромной неожиданностью.
  -Наверное, следовало пригласить его к нам.
  -В следующий раз. Этот вечер - наш. Петя, Таня, Игорь, я так безумно счастлива сегодня, что готова обнять весь мир. Представляете, мою книжку прочтут люди... не мою, конечно, но все равно - без меня, когда еще могли бы ее прочесть... Правда, не говори гоп, пока не перепрыгнешь...
  -Главное препятствие пройдено.
  -Я не паникерша, но все может случиться. Я ведь уже не надеялась. Вдруг...
  -Никаких вдруг. Выпьем за то, чтобы никаких вдруг не случилось. За выход книги... Игорь, тебе еще рано ее читать... Не сомневаюсь, что поймешь...
  -Если роман издадут, обещаю, сынок, ты будешь в числе первых читателей.... Почему через три года? Через полтора.
  - Но даже через три тебе будет меньше шестнадцати, так что... Все, книга выйдет и прочтешь. Не будем пререкаться. Пожалуйста, не порть нам праздник...
  -Петя, я прошу... Таня, верни Игоря за стол... Неужто так трудно в кои-то веки, раз в жизни... Разве не заслужила... Петя, нельзя ли помягче. Мальчик самолюбив, а ты разговариваешь с ним как с маленьким ребенком...Что мы за люди?
  -Ничего оскорбительного я ему не сказал, Наташа. Только попросил... Подожди, сейчас мы все вернемся...
  - Что он ответил? Придет?
  -Куда денется? Соблаговолит, но последнее слово оставил за собой.
  -Нагрубил тебе?
  -Нет, нет. Как обычно... Все в норме.
  -Скажи, я все равно узнаю.
  -Нечего узнавать, Наташа.
  -Таня расскажет. Говори.
  -Не обращай внимание. Он обиделся - только и всего. Сразу отойти ему трудно.
  -Я пойду и попрошу его повторить то, что он тебе сказал, если не скажешь.
  - Хорошо. Он заявил, нечего было устраивать в такой день сцен. Ничего страшного не сказал, как видишь.
  -Из-за пустячной фразы ты вернулся с таким лицом?
  -С обычным, что за фантазия?
  -Не мучай ты меня хоть сегодня. Не молчи.
  -Он хотел почитать твою, а не мою писанину, которую никто никогда не опубликует из-за ненадобности.
  -Обнаглел! Ты ... не дотронулся до него?
  -Конечно, нет. Попросил лишь вернуться за стол. Он обещал.
  -Петя, в его возрасте... Прости его... А что Таня?
  -Встала перед ним и заслонила от меня... испугалась, хотя у меня и в мыслях не было...
  -Идут... Сейчас принесу жаркое... Петя, разлей, пожалуйста, остатки... Таня, спасибо, я сама....
  
   НАТАША
  
  -Не спишь?
  -Не спится без тебя. Почему так долго? Мы так и не обсудили...
  -Мыли с Таней посуду, убирали со стола. Игорь вертелся рядом, с трудом отправила его спать. Чувствует свою вину. Помогал выносить на кухню чашки, тарелки... лез ко мне с всякими нежностями - подлизывался. Не помню, когда в последний раз так было. Прости его, он не со зла...
  -Я забыл. В конце концов, он сказал чистую правду.
  -То не было его убеждением. Одна глупость и досада.
  -Какие убеждения у двенадцатилетнего шибздика? Амбиции да...
  -Ребенок есть ребенок.
  -Я не придаю того значения, чтобы об этом говорить. Что так долго мыли посуду?
  - Разговаривала с Таней. Я сегодня, словно на крыльях. Интуитивно она выбрала подходящий момент, чтобы обмолвиться о своих планах относительно проведении летних каникул. Ты ничего о них не знаешь?
  -Нет, Таня меня в них не посвящала.
  -Она всерьез думает, не поехать ли ей с Сашей на Кавказ.
  -Вдвоем или с его родителями?
  -Сами по себе. Они переписываются по этому поводу. Вот так-то.
  -Ты отговаривала ее?
  -Пустая трата времени. Запретить нельзя. Я решила, поездка действительно позволит ей выйти из своего заточения. Последние дни она угрюма, недоверчива. Появилось несвойственное ей упрямство. Опять ушла в себя. Совсем недавно была более или менее откровенна со мной, но моя неприязнь к Саша вызвала ее недоверие. Только что я, наконец, выслушала Таню спокойно и не возражала ей из тактических соображений. И она на одном дыхании выпалила мне то, что думает. И я неожиданно для себя вдруг с необъяснимой легкостью согласилась с ней: можно поехать с Сашей, раз не с кем. Тут она "погасла", я поняла, что сказала, обняла ее и сказала, раз он тебе нравится, и ты за себя ручаешься, лети - проверьте свои чувства вблизи, без чужой опеки. И Таня даже расплакалась от радости, что я поняла ее. Можешь считать меня каменной, железной, но сделана я не из металла - пусть не из воска. Мы обе ревели в два ручья... Сегодня из меня можно вить веревки.
  -Я рад, Наташа.
  -Чему, дорогой?
  -Рад за тебя, за себя, за Таню. Что все мы способны выползти из своей личинки.
  -Я всего-навсего женщина, разговаривая с дочерью, ощутила, беседую с другой женщиной, близкой и родной. Не с ребенком, даже не с девушкой. Жаль, никак не можем найти подход к Игорю, по-настоящему сблизиться с сыном. Очень трудный ребенок. Мы требуем от него большей чуткости, а сами забываем о том, что нанесли ему травму, которая бесследно не исчезает.
  -Я помню, Наташа. Но никак не ожидал от него такой реакции на свое ерундовое замечание. Нужно больше следить за собой и при разговоре с ним выбирать выражения.
  -Вы как будто сблизились, и вдруг срыв. Дай бог, случайный.
  -Надеюсь, обойдется. Каприз.
  -Он все же еще мал для того, чтобы вникать в наши проблемы и трудности. Посуди сам, что для него "Диалоги". Он не имеет представления о том, что ты пишешь. На протяжении всей своей жизни он видит, как ты лихорадочно и одновременно с огромными интервалами во времени строчишь на машинке или сидишь, уткнувшись в свои бумаги. А он привык к размеренности и точности, и потому недоумевает, не понимая смысла дела, не дающего результата.
  -Он - человек амбициозный и целесообразный. Его отец - прямая ему противоположность. Но тут я ничего поделать с собой не могу.
  -И никто не вправе от тебя это требовать. Признаться, и я редко когда понимаю тебя. Приношу одни разочарования. Сама не страдаю избытком чуткости. Постоянная усталость меня не оправдывает. Прости нас...
  -Ну, ну... Прекрати, Наташа. Сейчас разрыдаешься, а это мне, как нож по сердцу. И, вправду, ты сегодня излишне сентиментальна. Расскажи лучше подробности того, как тебе удалось подписать договор.
  -Тебе - в самом деле - это интересно?
  -Странный вопрос.
  -Твои слова насчет моей сентиментальности не совсем увязываются с желанием знать больше того, что ты знаешь.
  -Я самый последний жлоб! Годами жду от людей большей искренности, а когда на голову сваливается целая лавина добрых слов и чувств, теряюсь и превращаюсь в заурядного циника. Неизлечимая болезнь.
  -Инстинкт самосохранения... Обними меня... Нет?... Тогда пока не надо...
  -Поговорим о главном.
  -Главное, милый, это ты, самый главный мой человек... И я взлетаю еще выше на крыльях радости, когда нужна тебе, и я счастлива, что мы вместе, что у нас дети, что любим друг друга... Да?... Я безумно хочу тебя...
  
  
   САША
  
   Петр Григорьевич!
  
  Конечно, вы не ждете от меня письма. Простите за то, что не стану выбирать выражения из опасения обидеть вас или навредить себе. Я возмущен вашим неуклюжим и грубым вмешательством в мою и Танину жизнь. У отцов нет никакого права чинить препятствия любви своих взрослых детей. Мы выросли. Наша личная жизнь вас уже не касается. Вы с моим отцом обсуждали нашу возможную поездку на юг. Чего вы испугались? Что будем вести себя не так, как вы считаете нужным? Без родительского глаза? Как же, вы единственный человек, понимающий Танину душу, и потому поделились своими страхами с другом - полковником, а тот в лучших традициях нашей доблестной армии ринулся в рукопашный бой - не в буквальном смысле, только б попробовал! - защищая честь и достоинство вашей дочери, хотя никто на них не покушался. Но я не рядовой в его полку, чтобы подчиниться нелепому приказу, вытянувшись по стойке "смирно". Лучше бы нашим родителям думать не о наших отношениях, а о своих собственных. Относительно моих предков у меня есть соображения, которыми не считаю нужным с вами делиться, тем более что они наверняка известны вам от моего так преданного высокой морали папă.
  В прошлом годе, когда я посетил вашу обитель, вы показались мне человеком, способным понять простые вещи, и потому я - дурак - был с вами откровенен, за что поплатился. Моя трепотня - желание выглядеть в ваших глазах своим парнем - не оправдывает ваш недостойный поступок. Я был о вас лучшего мнения. Впрочем, что вам до него?
  Знайте, я не откажусь от нашей с Таней поездки, и обещать вам ничего не стану. Мы с моей любимой девушкой - самостоятельные люди, если решим ехать - так тому и быть. Как нам вести себя - наше дело. Спросите у себя, давали ли вы своим родителям клятвенные заверения, встречаясь со своей девушкой.
  Теперь, после вашей с моим отцом беседы, мы тем более не обязаны отчитываться перед вами. Что захотим, то и будем делать! И вы нам не указ.
  Можете показать Тане это письмо, хотя оно мне сильно навредит. Но я все-таки надеюсь, что у Тани есть своя голова на плечах, и она поймет меня правильно, простив мой тон...
  Я не буду писать ей обо всем этом, не желаю огорчать. Настоятельно прошу вас впредь не вмешиваться в нашу личную жизнь. Я слишком сильно люблю Таню, чтобы кому-либо позволять ломать нашу жизнь.
  Понимая свою правоту, я все же прошу извинить меня за резкость... Саша.
   Саша!
  Я вполне понимаю тебя. Хотя не знаю, что сказал тебе отец - мы с ним лишь коснулись ваших с Таней отношений. Я выказал беспокойство, испытывать которое простительно отцу даже взрослой девушки. Тебе это пока трудно понять, но в любом возрасте дети для родителей остаются детьми. Но готов понять твое возмущение, и потому испытываю чувство вины, поскольку задел твои глубокие чувства.
  С чем решительно не могу согласиться, несмотря на твое взвинченное состояние, так это с недостойным мужчины, спортсмена и - главное - сына намеками относительно сложных отношений между родителями. Никаких оправданий этому не нахожу. Больше всего не хотел бы, чтобы мои дети, походя, касались подобной - очень деликатной - темы. Даже списывать на твой незрелый возраст не могу.
  И еще. Никто не требует от тебя расписки, определяющей линию поведения с Таней, но зачем ты жонглируешь словами, обращаясь так к ее отцу? Взрослый мужчина, каковым ты себя считаешь, не позволит себе оскорблений в адрес человека, вдвое старше его по возрасту.
  Я не покажу наших писем Тане и жене, так как меньше всего хочу, чтобы дочь испытала стыд за человека, который ей дорог, и чтобы твоя горячность не повлияла на ваши отношения - видишь, я все же в них вмешиваюсь...
  Задерживать Таню дома, давать ей ненужные советы я не собираюсь. Вы не дети, ты прав, сами должны решать свою жизнь.
  Да, сколько ни старался, я так и не понял, какой недостойный поступок совершил, когда ты был у нас. П.Г.
  
  
  
   ВИКТОР
  
  Не собирался, Петя, писать тебе так быстро, но подтолкнули любимые тобой обстоятельства, на которые ты так часто сваливал все свои неприятности. О них догадываешься, если мой паршивец выполнил свою угрозу и послал тебе свой гневный крик души на бумаге.
  Я разговаривал с ним вполне мирно. Но разговор - не то слово - не получился. Нашла коса на камень. Хотя я ничего особенного ему не сказал и не требовал от него. Просто как отец предостерег сына. А он, видишь ли, большой, сопли вытирать ему давно уже поздно, он сам будет решать, куда и с кем ему ехать и как себя вести. Денег ему от меня не надо, заработал и заработает. Родителям совать свои носы в его личную (подумай только, какая она у него, сосунка?) жизнь он не позволит - руки коротки. Он не грудной младенец, никакому шантажу и давлению не поддастся. Я на него, поверь, не давил, просто советовал... Но парень - порох. Весь дом чуть не взлетел на воздух от его "праведного" гнева.
  Не знаю, что он тебе отписал - думаю, не слишком вежливые слова. Прости мерзавца, если надерзил - горячий в натуре и совсем еще глупый. Молокосос допустил против меня несколько выпадов, не трудно догадаться, каких... Но что с ним поделаешь - ремнем не отшлепаешь...
  Когда я поостыл от его дерзостей, решил, что будь сам на его месте, вел бы себя ничуть не лучше, но судьба не дала мне родителей, которые могли бы меня даже так плохо воспитывать, как я - своих детей. Но, наверное, я не так горяч был в его годы - во всяком случае, писать письмо, догадываюсь какое, отцу своей девушки не стал бы. Любит мой дурень Таню, иначе б не взорвался, так много в нем накопилось чувства к ней. Очень прошу, не обижайся на него (и меня прости), не показывай письмо Наташе - плохи тогда будут его дела. А на тебя надеюсь - знаю с детства как человека понимающего и не злопамятного.
  Что до их с Таней поездки, больше не вмешиваюсь в нее. Пусть лучше молодые решают сами. От Лены мне порядком влетело, права - ничего не скажешь. Привет от нее всем вам. Толька в данный момент крутит любовь с Олей, Сашка - надутый индюк - ничего общего со мной иметь не желает, не разговаривает - читает серьезного автора по фамилии Фолкнер... Виктор.
  
  
  
  
  
  
  
   ТАНЯ
  
  -Мы с тобой не так часто говорим на подобные темы - в последнее время я чаще советуюсь с мамой, но она занимает, как ты бы сказал, обструкционистскую позицию по вопросу моей поездки на юг с Сашей. Саша для нее недостаточно интеллигентен. Ты ведь разговаривал с ним, когда он заходил в свой приезд в Ленинград к нам. Что можешь сказать о нем?
  -Сама понимаешь, немного. Сложилось впечатление, что он юноша честный, способный на искреннее чувство, пылкий, уверенный в себе - даже слишком, избалован - обаяние и хорошие физические данные тому способствовали. В обиду себя не даст, однако очень горяч, что может помешать ему в жизни.
  -Избалован, ты сказал. Чем ли кем?
  -Все, что дается человеку просто, обычно объясняют легкостью его характера и обстоятельствами жизни, балующих его своим вниманием.
  -Конкретно, вниманием женщин?
  -Включая их. Тем самым мужчина не ждет, что ему придется встретить сопротивление в своем желании...
  -Ты хочешь сказать, Саша способен утратить со мной человеческие черты - стать грубым, черствым, воспользоваться моей привязанностью к нему и неопытностью?
  -Это крайность, Таня, но чувственность и чувство - разные вещи, их легко спутать...
  -Этот зверюга - чувственность так опасен?
  - Страсть - штука сильная. Скрывать ее и трудно, и не выгодно. Любя женщину или желая внушить ее это чувство, не станешь скрывать свою страсть. Бесстрастные, холодные мужчины пользуются спросом лишь у отдельных особ. Но легкость, с которой молодые люди обоих полов вступают в интимные отношения друг с другом, обесценивают любовь.
  -Далеко не все, папа, поступают так. Многие усмиряют страсть ради чувства.
  -Я не говорю, что любовь на планете исчерпала себя в прошлом веке. Но в современном обществе изменился сам взгляд на отношения полов, и этот взгляд имеет больше сторонников, нежели противников.
  -И ты как противник не рад моей поездке с Сашей?
  -Я колеблюсь давать любые советы.
  -Чего ты боишься? Мы нравимся друг другу, более того, думаем, что любим. Разве не глупо ехать на юг врозь, когда можно и хочется ехать вдвоем? Уж так ли непременно, оставаясь наедине, забывать о человеческом достоинстве? И что оно - это достоинство? Ожидание свадебного марша Мендельсона? Ты опасаешься нашей любви?
  -Страшусь нелюбви и того, что может из-за нее последовать.
  -Другими словами, так называемых последствий, которыми стращают кумушки?
  -Тех, что бьют по сердцу, чувству и душе.
  -Обмануться в своем первом мужчине - как будто может быть второй - а ведь может! - действительно ужасно. Так повелось исстари, мужчина легче обманывается в любви.
  -У среднестатистического мужчины больший опыт - как правило, любимая - не первая его женщина.
  -Но после десятой любимая - первая?!
  -Уважающий себя мужчина, вступая в интимную связь с нелюбимой, но нравящейся ему женщиной, все равно вкладывает в свою близость частицу себя - а, значит, и часть будущей своей потери. Соответственно, и его женщина оставляет в нем свою частицу и потерю - и тем она больше, чем большее чувство она к нему испытывает. Расставаясь, они оба приобретают грустный опыт этих двойных потерь. Теперь представь мужчину, знакомого с таким опытом, и совершенно неискушенную в любви девушку. Кому из них легче перенести потерю, кому проще справиться со своей любовью, оказавшейся в действительности нелюбовью? Я понятно излагаю свои мысли?
  -Ты слишком большое значение придаешь физической близости. Мне приходилось сталкиваться с такими разговорами. Мужчины придают сексу слишком большое значение. Если одна физическая потребность, это можно понять. Но вы вкладываете в данное понятие более глубокий смысл. Разве мужчина, знающий физическую разновидность любви, - главным образом ее - накапливает больший опыт потерь, чем неискушенная в такой любви девушка? Разве она не приобретает опыт страшных потерь, более серьезных, от одних переживаний и разочарований?
  -Я как раз и говорю об опасности для всей душевной жизни девушки таких потерь, тогда как ее мужчина справляется с ними с меньшими для своей психики утратами. Ищут и находят друг друга без любви не столько из-за плотского голода, сколько из жажды общения, стремления вырваться из одиночества, скуки, тоски и серости обыденного существования. Это своего рода наркотик, дающий пустую надежду на сколько-нибудь длительную взаимность...
  -Все это пустые абстракции. Я мало общительна и в любом случае не впущу в свой мир, каким бы незначительным он ни был, чужого человека. И уж точно не стану искать любовные приключения для того, чтобы вырваться из того, что ты называешь заточением души.
  -Саша, скорее всего, не мальчик, у него есть определенный опыт, его сдержанность не должна тебя обманывать. Я не шокирую тебя?
  -Нисколько. Мы любим друг друга. Если ему будет трудно держать себя в узде, я не намерена играть на его страсти. Я ненавижу всякую фальшь. Его брат дружит с Олей с детства, у них самые чистые отношения, что не мешает им заниматься любовью, насколько мне это известно от самой Оли. По-моему, хуже обманываться в любви после брака, чем до него. И если даже предположить, что может появиться ребенок, женитьба по одной этой причине ничего хорошего не даст - долг не заменит любовь, мужчина найдет способ вырваться на свободу.
  -Главное - избежать травмы.
  -Тебе она знакома?
  -Да, а ведь я мужчина.
  -Но ты же перенес ее, как дети переносят детские болезни.
  -Не всем так повезло, как мне. Не встреть я Наташу, эта травма так и осталась бы во мне.
  -Я ничего не боюсь. Саша показался тебе самоуверенным, а я никакой мужской твердости и пылкости в нем не заметила. Я могла бы ему позволить больше, чем одни поцелуи, но он держал себя в руках. Для него наша любовь, как мне кажется, значит еще больше, чем для меня. А я только его и люблю...
  -Ты совсем еще дитя, Наташа права... Я имел глупость в разговоре с отцом Саши выказать беспокойство за тебя, ты должна это знать. Просил Витю ничего не говорить сыну, но он не сдержал слова.
  -Это мама сказала тебе, что я хочу ехать с Сашей?
  -Она не могла скрыть от меня.
  -Эх, вы! Кто вас просил лезть не в свое дело? Твой друг наверняка не сдержался и наговорил Саше кучу глупостей. Что же ты натворил? Какой жуткий стыд? Он боялся до меня дотронуться, а вы невесть что вообразили. Теперь понятны твои предположения и страхи. Чего, чего, но этого я от тебя никак не ожидала. Что ж ты раньше мне не сказал? Я только на днях написала Саше, что поеду с ним.
  -Я не думал, что Витя станет говорить с сыном, просто поделился своими сомнениями.
  -А смысл? Какой смысл в ваших сомнениях? Ты все испортил. Теперь я никуда не поеду.
  -Я очень сильно виноват перед тобой.
  -Как стыдно, как до боли стыдно?! Он подумает, что я боюсь его страсти, что просила, ненормальная, твоего совета.
  -Ничего дурного он о тебе не думает, винит только меня и Витю. Из его письма я понял, он мечтает о вашей поездке, оттого и написал мне.
  -Оскорбил тебя, да? Он еще более ненормальный, чем я. Он уже извинялся передо мной, что нагрубил тебе, когда был у нас. И хорошо отзывался, что ты его правильно понял...Что он тебе написал? Где его письмо? Дай мне немедленно его!
  -Написал гневно, но выбирая выражения. Письмо я уничтожил по его просьбе.
  -Ты его выгораживаешь, я уверена. Какое он имел право? Мальчишка! Балбес! Дубина!
  -Таня, остановись. Он ничего обидного мне не написал, лишь высказал свое мнение по поводу нашего с Витей вмешательства в вашу личную жизнь, что думал обо мне лучше. Я ему ответил, извинился и обещал скрыть от тебя нашу переписку по этому поводу. Он очень любит тебя...
  -Так и написал?
  -Да. Я ему верю.
  -Теперь он будет еще больше бояться обидеть меня.
  -Дать тебе один совет, или теперь у меня нет такого права?
  -Дай, я ничего не теряю.
  -Веди себя с ним естественно - по велению своей души. И все. Больше ничего.
  -А я и не собиралась иначе... То есть ты не исключаешь между нами физической близости?
  -Я уверен в тебе, ты никому не позволишь того, что противоречит твоей природе.
  -Очень туманно, папа. Что если я сама захочу этой близости, хотя он будет стараться ее избежать?
  -Больше, чем я сказал, сказать не имею. Только ни в коем случае не провоцируй его на слишком активные действия - это будет противоестественно. И не только потому, что ты девушка, а не мужчина.
  -Спасибо, папа. Даже от тебя я не ожидала такой честности.
  -Я ведь не только отец, но и мужчина. И как мужчина высказал мужскую точку зрения по такой деликатной проблеме. Думаю, что Саша ее разделяет, правильно тебя поймет, если проявит выдержку и терпение. Надеюсь на ваше благоразумие.
  -Ты совсем меня запутал...Мама недавно подробно рассказала мне историю вашего знакомства. Просто легенда какая-то... Ты очень сильно ее полюбил?
  -Я и сейчас ее люблю.
  -Но ведь ты раньше любил другую...
  -Думал, что любил. Возможно, ошибался. Не знаю...
  -Тебе не помешал прежний опыт потерь полюбить вновь?
  -Даже помог. Я лучше понял зрелость этого чувства.
  -Видишь, теория - одно, а практика - другое.
  -Тогда как явных противоречий нет. Поверь, это очень горький опыт. Ведь я мог не встретить Наташу.
  -Как же ты мог потом ей... Прости...
  -Мне и сегодня трудно дать на это однозначный ответ. Затмение. Кризис. Искушение... Не знаю, Таня. Но то было - и от него не уйти.
  -Горькая потеря?
  -Несладкая. Но я рад, что смог из нее выйти. Ведь я никогда не мыслил свою жизнь без Наташи. Не мыслил и не мыслю...
  -Но ведь та женщина оставила в твоей жизни яркий след, ты ж ее любил?
  -След остался. Яркий или темный - трудно сказать. Но он мог стоить куда больших утрат...
  -Мама когда-нибудь вспоминает тебе тот случай?
  -Такое нельзя забыть. Она всего лишь простила меня. Ей все это далось еще тяжелее, чем мне. Я говорю с тобой предельно искренне, как ни говорил никогда. У меня не так много таких близких, дорогих и любимых людей. Отсюда и мое глупое беспокойство за тебя...
  -Я так всех вас люблю, папа... Если б можно было прожить с вами все время, мне никто бы не был нужен. Но... в мою жизнь вошел Саша и стал необходим мне...Раньше я не выбиралась из скорлупы своих мыслишек, мое убежище было хрупким и ненадежным, я не жила. Живу тогда, когда думаю не только о вас - тебе, маме, Игоре, но и о Саше. Он нужен мне - подлинный, живой, не по письмам. Хочу, чтобы он целовал меня, чтобы я могла прижаться к его сильному телу... Я так сильно его люблю, папа, что не могу представить себе жизнь без него. И если он любит меня так же, а это я не смогу не почувствовать, то мне ничего с ним не страшно... Наверное, нельзя делиться этим... Но меня просто распирает, мне тесно вот тут... Зря я все это тебе говорю?...
  -Зря? На такой вопрос есть один ответ. Ты безошибочно его найдешь, когда твое дитя, сколько бы ему ни было лет, так же спросит тебя: " Я зря тебе говорю?!" И если есть Бог, он это хорошо знает, и делает нас счастливыми или несчастными в зависимости от того, есть ли между людьми такая любовь и доверие или они отсутствуют. Ведь вопрос риторический, не правда ли?
  -Оба вопроса - риторические, папа...
  
   САША
  
  Петр Григорьевич! Прошу извинить меня за повторное беспокойство. Хочу исправить то мнение, которое не могло не сложиться у вас обо мне. Вы совершенно правы, отчитав мальчишку, посмевшего разразиться тем хамским и наглым письмом. Ваш ответ был слишком мягким и деликатным, но он оказался для меня ледяным душем. Я уже больше двух лет постоянно взвинчен, не находя места от своей любви к Тане. (Я очень боюсь, что она разлюбит меня.) Разговор с отцом окончательно вывел меня из колеи.
  Дома поговорить не с кем. Брат сказал, что я сам создаю себе проблемы, и если мы с Таней любим друг друга, то я должен настоять о необходимости нашей поездки, нечего тут рассуждать. Мать, как и отец, трясется от страха, что мы с Таней поссоримся из-за моего взрывчатого характера и непонимания тонкой души Тани.
  Мне очень стыдно за то мое письмо. Не знаю, как благодарить вас, что скрыли его от Тани и от тети Наташи. Если б это было не так, Таня не дала бы согласия на нашу поездку.
  Я очень дорожу доверием Тани, и никогда ее не обижу. Она открыла мне глаза на себя, глупого и самодовольного пижона.
  Я люблю ее, как мальчишка. Чего там - мальчишка и есть. Неотесанный и нахальный. Как только моя рука поднялась написать то письмо?! Еще раз прошу простить меня и не держать на меня зла. Саша
  
  
   Саша
  Рад твоему второму письму, а больше всего тому, что не ошибся в тебе. Что может быть прекраснее, что ты любишь Таню, как мальчишка?!
  Я как отец девушки, которая любит тебя, постараюсь не допустить ничего, что может омрачить ваши отношения. Завидую вашей юности, даже ее невыдержанности. Дорожите этим коротким мгновением жизни, не распыляйтесь на пустяки. В зрелые годы, быть может, вас ждут не менее сильные ощущения, но уже никогда не пережить вам прелесть молодого и свежего чувства. Я желаю тебе, сыну моих единственных друзей, всего самого лучшего в твоих ожиданиях и предприятиях. П. Г.
  
   ТАНЯ
  
  -Вот я и дома. Живая и невредимая. Здравствуй, папа. Мамы нет?
  -На родительском собрании. Прекрасно выглядишь, загорела. Ты ничего не писала, довольна своей поездкой?
  - Как сказать? Полна впечатлений.
  -Кажется, не самых радостных?
  -Твоя дочь оказалась трусихой и так хорошо подготовленной к самозащите, что отстояла свою честь, тем более что на нее никто не покушался.
  -Беречь невинность - не самоцель.
  -Она не стоит ломаного гроша. Но я без личного приобретения открытого тобой "опыта потерь" убедилась, сильнее всех я люблю себя.
  -Не катастрофа.
  -Наша с Сашей любовь на поверку оказалась мифом. Сейчас узнаешь подробности...
  -Может, не стоит. Пусть все устоится, утрясется...
  -Уже утряслось. Слушай. В первый же день после приезда в меня вселился демон. Комнатку, снятую Сашей для меня, забраковала. Тогда он снял две смежные комнаты в трехкомнатной квартире - в третьей жила хозяйка с пятилетней девочкой. Этот вариант я приняла, хотя и без особого восторга.
  Днем загорали, купались, ездили по побережью Кавказа. Вечером каждый из нас шел в свою комнату. Я поняла, он блюдет мою честь. Даже на пляже раскладывал наши лежаки на некотором расстоянии друг от друга, чтобы, не дай бог, наши тела не соприкасались друг с другом. Никаких вольностей себе не позволял, будто дал монашеский обет.
  -Зачем ты все это рассказываешь мне?
  -Отцу невредно знать, как его дочь провела летние каникулы. Можно продолжить? Я злилась, с досады кусала локти - так, кажется, принято говорить? А мой возлюбленный вел себя, как истинный пуританин. Даже целовался по-родственному...Думаешь, мне были нужны его объятья, поцелуи, ласки? Нет. Но я ненавижу фальшь во всех ее проявлениях. Он же мужчина. Где его смелость, мужество? А если я стала ему безразлична, зачем звал меня с собой? Наконец, когда до него дошло, что дальше так продолжаться не может, вечером остался в моей комнате, обнял меня и сказал, что так сильно любит меня, что не знает, как себя вести. Наверное, думал, что я тут же брошусь ему на шею. Я ему ответила, что он видный парень, любая девушка пойдет за ним в огонь и воду, я не исключение. После этого обмена любезностями он неуклюже попытался остаться у меня, но я его прогнала. А на следующий день сама не захотела уходить от него, и тогда он вытолкнул меня из своей комнаты - он, видите ли, за себя не ручается. Даже не пытался раздеть меня. Впрочем, нечего было раздевать, на мне были шорты и майка. Даже лифчик сняла...
  -Таня, довольно...это твое личное.
  -Ничего страшного не услышишь. Он руки в ход не пускал, только целовался, на этот раз в губы. Я разозлилась и укусила его, он чуть не взвыл от боли. Я заявила ему, что вернусь в Ленинград. Но он так униженно просил прощения - не знаю, за что, - я осталась...
  -Странно ты вела себя с ним. Парень едва ли заслужил такое отношение.
  -Мужчина должен вести себя по-мужски. А рядом со мной находился либо молчаливый и угрюмый, либо трепливый и гогочущий мальчишка.
  -Но ты же понимала мотивы его поведения.
  -Я же сказала, в меня вселился бес. Мы с моим бесом ждали от Саши поступка. Он обязан был остаться у меня в тот вечер, не уходить, когда я выталкивала его. А он ушел с поджатым хвостом, словно нашкодивший котенок... Еще в самом начале, когда он снял для нас эти две комнаты и радовался тому, что мы весь месяц будем неразлучны, я закусила удила, сказав себе, что никакие маневры ему не помогут. И что же? В первый вечер довольно рано он пожелал мне спокойной ночи, хотя я ждала хотя бы словесных баталий. Утром я встала не с той ноги, но он словно этого не заметил. Я цеплялась к нему на пляже, он вежливо отстранялся, близко не подпускал меня к себе - словно от одного соприкосновения со мной его мог разбить паралич или начаться горячка. Один словесный понос, от которого мог пробрать меня настоящий. Вечером того же дня завел длинную и скучную беседу на научную тему, лишь бы я не уходила от него. А когда я встала и направилась к двери, пожелав ему приятных сновидений, он стал лепетать мне всякие слова любви, попытался обнять, но я отстранилась. Он не стал меня держать. И так продолжалось несколько дней - болтовня и молчанка. Если б не купание в море, со скуки можно было бы скончаться.
  Мы оба чувствовали, так больше продолжаться не может. И, видимо, поэтому вечером он потерял контроль над собой, не забыв при этом произнести сакраментальную фразу, что не может жить без меня, любит и хочет жениться. Вот так некоторые мужчины теряют голову. Я почувствовала отвращение к себе и к нему, его шепоту и сладострастию, и смазала по физиономии. Он сразу же откатился и стал униженно просить прощения, встав на колени, - в традициях мещанских романов и пьес. Я попросила его оставить меня в покое, и он ушел. Всю ночь после этого не могла уснуть. Утром мы, будто ничего не случилось, поехали в Красную Поляну. В автобусе он безостановочно трепался, пытаясь развлечь или, скорее, отвлечь меня от разных мыслей, а я просто хотела спать. И мало реагировала на его остроты, анекдоты, байки. Потом вдруг сонливость исчезла, но нахлынула нестерпимая жалость к себе, она лежала комком в горле и искала выхода в слезах - что я не допускала, отчего мне становилось еще хуже. Он понял мое состояние, обнял и начал при всех целовать мое лицо. Что-то благодарное откликнулось во мне, я проглотила комок, стала ему отвечать, но никакой дрожи и желания в себе не обнаружила, и удивилась своей холодности. Ему показалось, что примирение между нами состоялось, а я ничего, кроме усталости и желания скорее вернуться назад, не испытывала...
  -Не нужно мучить себя, рассказывая все это.
  -Мне необходимо выговориться, потерпи, пожалуйста. Еще немного... За одну неполную неделю я приобрела такой великолепный опыт потерь, что мне и не снилось. Я видела перед собой страдающего человека - внешне здорового и сильного, любящего меня, а сама испытывала разочарование и усталость. По ком звонит колокол, думала я, по моей любви, ожиданиям, надеждам...
  Обратный путь до Сочи я проспала - проснулась, моя голова лежит у него на коленях. Он боялся пошевельнуться, чтобы не потревожить мой сон и не обнаружить свое желание. Мы вошли в дом, он поцеловал меня так, как целуют маленьких детей перед сном, и отправился в свою комнату. Тут меня охватила такая жалость к этому большому - ростом, силой, телом - и слабому - душой - человеку, что я, даже не переодевшись, не умывшись с дороги, пошла к нему. Даже не постучалась и застала его врасплох. Он сидел в одних трусах - потерянный, несчастный. И тогда я стала целовать его, трепать волосы... Он был для меня в тот момент не желанным мужчиной, а ребенком, которого обидели недоверием, обманули. Он расценил все это неверно и решил, что я сумела преодолеть в себе страх, замкнутость. И стал более раскрепощенным. Я подумала, что поскольку сама завела его, то не имею права отталкивать, а чуть позже ощутила в себе бешеное желание отвечать ему теми же ласками...Я забыла о себе, своей неприступности, холодности...Почувствовала желание стать женщиной этого любимого мной человека, захотела его - полностью раскованного... Но он помнил о недавней неудаче, возможно, побоялся риска, оказался неготовым к такому испытанию. Доведя нас обоих до почти полного изнеможения, он схватил меня на руки и отнес в мою комнату, лепеча о невозможности и невероятности сейчас полного нашего слияния...Тогда-то я и укусила его...
  Все последующие дни мы проводили, можно сказать, легко. Ездили по побережью, купались, загорали... Никаких интимностей - ни днем, ни ночью, что не доставляло мне заметных огорчений. Но в последнюю перед возвращением в Ленинград ночь я почувствовала такую тоску, что в одной ночной рубашке пришла в его комнату, чтобы отдаться ему. Я не столько хотела его, сколько боялась потерять. Но, видимо, это был тот самый случай, когда обмануть себя невозможно. Я делала все, чтобы он взял меня, но у нас ничего из этого не получилось. Поняла одно: мы сильно любим друг друга и не можем разлюбить.
  -Это главное. А я уже испугался, что тебя постигла большая беда.
  -У меня мучительно болит совесть. Вдруг я не способна любить? Чего только он ни делал ради меня - все было не по мне. Я холодная, капризная девчонка, возомнившая себя неотразимой, умной, интеллигентной... Почему я такая нетерпимая, бесчувственная. За что терзала его, глумилась над ним? Или и в самом деле в меня вселился дьявол?
  -Ничего страшного. Над твоей головой сгустились тучи, прошла гроза - но это очистительная гроза. Каждый из нас должен переболеть своей болезнью. Твоя - налетела на тебя в самое неподходящее время. Ты мучаешься и винишься - лишнее подтверждение твоего исцеления.
  -Что я? Он мучился из-за меня... Я, ненавидящая фальшь, была насквозь фальшива. Испугалась сильного чувства, издевалась над ним. И, придя к нему, не смогла преодолеть себя, измотала его, измоталась сама, но отдаться ему не смогла... Нет, я не сопротивлялась, наоборот... Но была так зажата, что каждый раз, когда он пытался... я, боясь боли, чего-то выше боли, неизъяснимого страха, что на этом вся наша любовь кончится, отталкивала его от себя...Но он - такой тонкий, деликатный, нежный... Мы разговаривали после и пришли к выводу, что наши тела и души не сумели слиться друг с другом из боязни расставания навсегда, приобретения такого опыта потерь, говоря твоим словами, от которого уже никогда не оправиться... Во время этого разговора он заключил меня в объятия (мы стояли в коридоре купе поезда), я почувствовала такое острое желание отдаться ему, что, останься мы наедине, так бы оно и произошло. Я сказала ему это, после чего он признался, что та же мысль пришла ему и в голову. Саша так страстно начал целовать меня, что проходящие по коридору люди замерли, чтобы не мешать нам, влюбленным. А мы не видели никого вокруг, поглощенные друг другом.
  -Все у вас, Таня, в порядке. Вы оба - очень совестливые люди. А совесть - самый верный стражник любви. Вы боялись сильного чувства, не привыкли к таким потрясениям, к подобным смерчам, как любовь. Тот опыт, который имелся у него, если был вообще, совсем другой опыт. Теперь, пройдя испытание, вы сможете все, чтобы ваша любовь раскрылась во всю свою мощь...
  -Как хочется в это верить, папа! Но я все равно бессовестная, раз могла мучить любящего меня человека. А ты говорил, совесть - стражник любви.
  -Это внутренний цензор, который организует всю нашу душевную жизнь. И когда совесть как способность человека к самоконтролю чрезмерна, она может стать цербером, слишком бдительным и свирепым стражем. Но это куда лучше, чем отсутствие самооценки и безоглядность, из-за чего большинство людей заблуждается в своих чувствах, принимая за любовь страсть и даже похоть.
  -Я много думала обо всем этом. Знаешь, если бы я не любила Сашу, то жила с ним с первого дня, я еще девчонкой воспринимала его как мужчину, настолько он нравился мне.
  -То, что Саша с самого начала сумел справиться со своей страстью, говорит о том, что он любит тебя. Роллан писал о девятой симфонии Бетховена, что это "радость через Страдание. Через Исцеление мукой, болью собственного сердца". То же можно сказать о любви...
  
   НАТАША
  
  -Ты - блаженный. Я не хотела, чтобы она ехала с ним. Все, что она поведала тебе, что наверняка скрыла, не укладывается в сознании. Она вернулась с юга больной, как ты это не видишь? Одно то, что она рассказала о своих отношениях с Сашей вообще, тем более тебе - мужчине, не может не пугать. Она пришла к мужчине с тайнами, которые не рассказывают даже женщине.
  -Она не пришла ко мне с откровениями, а выплеснула их на первого из нас, кто оказался дома, едва вошла в него. Ей физически необходимо было снять напряжение. Это крик души, которую постигла беда, она мучилась собственным несовершенством, крушением иллюзий и надежд, силой и властью стихий. Они оба оказались неподготовленными к своему состоянию, дисгармонии между ожиданиями и испытаниями, мечтой и действительностью. Таня стремилась совладать с собственной чувственностью, призвав в союзники сомнение и холодность, но всей своей природой испытывала желание ответить на Сашино чувство, раскрыться, выйти из своего плена. А он, в свою очередь, оказался нерешительным, скованным, так как был совестлив, боялся обидеть Таню, чувствовал свою ответственность за нее перед нами, родителями с обеих сторон. Все это способствовало разладу в их душах. Я думаю, у них есть будущее, нынешняя неудача - испытание, которое они уже сумели преодолеть.
  -Твой конформизм и так называемая гибкость мышления привели к тому, что Таня испытывает большой дискомфорт от своей поездки. Если бы они действительно любили друг друга, вели б себя иначе. Уж лучше бы она отдалась ему без того, чтобы мучиться самой и мучить его. Что у нас за дети, Петя? У других растут и выросли нормальные люди, без всяких комплексов и страхов. Чувства гибнут, когда молодые люди знакомы с деталями сексуальной жизни. Не знали б они все заранее, не сталкивались бы на этой почве с такими стрессами. Мы знали меньше, но умели любить, хотя никто не занимался нашим половым воспитанием. Разве мы пострадали оттого, что не имели понятия, что такое петтинг или либидо? А ты с малолетства прививаешь Игорю ненужные знания. Но в данное время меня беспокоит Таня. С самого начала не нравился твой акселерат Саша, ничего хорошего из их дружбы не вышло, и выйти не могло.
  -Ты раздражена, и валишь все в одну кучу.
  -Я подавлена! С моей дочерью происходит нечто, быть может, непоправимое, а ты хочешь, чтобы я выслушивала твои никчемные объяснения относительно совести как мерила отношений и прочую чушь на постном масле. В Тане происходит такое, чему мы не можем найти настоящего объяснения.
  -Это ломка привычных понятий и представлений, Таня вступила на путь самосознания в новой для себя сфере - взрослой любви.
  -Забыл добавить, что эта ломка - совершенно естественное явление, и потому все в порядке, не нужно волноваться, пусть все между ними идет своим чередом. Нет, Петя! Все, что с ними произошло, противоестественно. И ее любовь, и ее поведение, и мысли, и сверх откровенность. Конечно, я пощажу ее и не подам виду, что думаю по данному поводу. Но все силы отдам, чтобы она поставила крест на своей любви к Саше. Ничего хорошего с ним ее не ждет. Эта их совместная поездка - тому подтверждение.
  -Вместо тебя говорит злость и слепой материнский инстинкт. И, прости, может быть, ревность - ревность зрелой женщины к молодой, а не только матери к дочери.
  -Этот инстинкт вернее твоего психоаналитического ума, заимствованного у Фрейда и иже с ним. Отсюда многие наши беды. Свои взгляды ты внушаешь детям, и они становятся душевнобольными.
  -Таня нуждается только в одном - понимании и покое. Была ли ты сама в ее возрасте рассудительной матроной, взвешивала ли каждое свое движение? Всегда ли жила в ладу с собой и поступала логично и правильно? Почему же тогда, встретившись со мной, не избежала волнений и долго сопротивлялась всем моим попыткам сблизиться с тобой, хотя любила меня?
  -Кого ты сравниваешь? Мы оба были взрослыми людьми и огромная жизнь за плечами. Ты хорошо знаешь, как тяжело далось мне предательство первой любви. Сам раньше достаточно перенес, прежде чем полюбил меня. И разве мы вытворяли друг с другом, черт знает что?
  -Ничего особенного они не вытворяли. Они не виноваты в том, что любят друг друга, не имея нашего опыта потерь. Можно только радоваться тому, что случившееся с ними - первая потеря, не такая уж страшная, это всего лишь испытание их любви. И ты со своим жизненным багажом не стала бы моей женой, не прояви я такую настойчивость и силу воли. _
  -Я не могла сразу порвать со своим прошлым. А у них никакого такого прошлого нет. Должны только радоваться настоящему - любви, если таковая ими не выдумана благодаря переписке.
  -Думаешь, первое испытание чувств дается легче и протекает гладко?
  -О чем ты говоришь? Таня потрясена, может оказаться травмирована на всю жизнь. Такая чистая девушка за какой-то месяц окунается в грязь и не может скрыть это от отца. Хотя бы молчала, что старалась отдаться Саше, и из этого ничего не получилось. Бесстыдница! Сказать такое мужчине?!
  -Не это ли тебя волнует больше всего?
  -Не понимаю. Уж не хочешь ли ты сказать, я ревную Таню к тебе как к мужчине?
  - Мне подобная мысль даже в голову прийти не могла.
  -В голову, возможно. А как там с твоим Оно?
  -Я тебя прошу... Ты явно не в своем уме.
  -Могу и я строить догадки на базе учения твоего Фрейда?
  -Почему бы и нет? Только не надо доводить все до абсурда.
  -Все же я доведу. Таня объяснилась с тобой по той причине, что любит тебя как мужчину. А Саша - замена. Потому у них ничего и не получилось.
  - Не меньший абсурд, чем первый. Тогда и я могу позволить себе высказать абсурдную мысль. Ты любишь Таню как женщину. Такая странная лесбийская любовь.
  -Все, Петя, мы зашли в абсурдистике ( есть такое слово?) слишком далеко. Довольно!
  -Да, пора остановиться. А то мы зайдем еще дальше, хотя дальше уже некуда. Пусть тебя не волнует потребность Тани найти себя с помощью близких.
  -Меня шокирует вырвавшаяся на волю чувственная стихия, потеря контроля над собой. Лучше бы она отдалась Саше, разочаровалась в нем, пусть бы даже он бросил ее - все лучше, чем то, что с ней сталось. Знакомый парень, которого она любит, встречается с ним на юге. Радуйся жизни - веселись, развлекайся, живи с любимым. Но к чему эти истерики, то она хочет остаться у него, то он - у нее, то она злится, что он хочет ее, то не уделяет ей должного внимания...Не новый ли это ритуал очищения - перешагнув порог своего дома, вылить на первого попавшегося в нем человека помои своей души? Нельзя так распускаться и потакать своим слабостям.
  -Ты, моя дорогая, иссушаешь себя постоянным воздержанием от проявления чувств. Что дает тебе этот пост души? Спору нет, практичность полезна, но не хочется ли тебе дать себе передышку - допустить для себя слабость?
  -Это ты - неисправимый романтик. Говоришь, как пишешь. Но на практике часто поступаешь весьма прагматично. Ты живешь в прошлом веке вперемешку с этим. Я не холодна - и не только в постели, как тебе известно, однако я с детства воспитывала в себе волю, чтобы не поддаваться пустой жалости и унижению. Таня, к сожалению, не в меня, она в отцов - вы оба - не от мира сего, я и полюбила вас за то, что напоминаете о возможности и существовании иного мира, чем мой, возможно, более значимого и интересного. Но так же как ты не можешь стать прагматиком, так и я - мечтателем и романтиком. Я всегда удивлялась, почему герои "Диалогов" такие заземленные, внутренне опустошенные и скучные люди. Куда делись романтические представления их сочинителя? Или они дают тебе то, чего в тебе самом не достает?
  -Они живут, чувствуют, переживают, радуются, как мы. И в них есть моя частица, сближающая нас всех. Однако мы отвлеклись.
  -Ты ближе по характеру к Тане, чем я, но мужчина, и не можешь понять, что испытывает женщина в ее ситуации. Тебе только кажется, что ты понял ее. Раз объяснил, значит - понял. Мужчины гордятся способностью объяснять все и всех.
  -Возможно. Но если Тане станет легче на душе от нашего разговора и он ей поможет, уже одно это неплохо. Когда страдает близкий тебе человек, а ты можешь стать его донором - отдать часть себя и принять его боль, - все другое не имеет существенного значения.
  -Вот ты и опять все объяснил. Но не успокоил.
  -У нас с тобой разные группы крови, моя - тебе не подойдет. С Таниной - она одна.
  -Ты часто стремишься помочь, но редко когда это тебе удается.
  -К огромному сожалению, ты права. Я ведь и себе желал добра, но мало в том преуспел. Тебе опорой не стал, хотя очень того хотел.
  -У меня нет к тебе больших претензий, я самодостаточна, чтобы искать опору в других людях, даже в самых близких. И чем ты можешь помочь? Я старею и чувствую, что во мне угасает та женщина, к которой ты испытывал страсть... Не надо меня утешать. Я и за Таню беспокоюсь, потому что желаю, чтобы она стала той женщиной, которую нельзя не любить всегда. Ты это не поймешь. Она должна быть сильной, никогда не опускаться, иначе сама себя не будет любить, и потому не будет любима. Совсем не случайно то, что многие дурнушки сильные характером счастливы в браке, а симпатичные, но слабохарактерные женщины - несчастливы. Ты утверждаешь, Таня исцелится, но рассуждаешь как мужчина. От подобной напасти может исцелиться только мужчина, женщина - исключительно редко. Никакого природного равноправия полов не существует. Я, рассуждающая по-мужски, избегающая сантиментов, уверяю тебя как женщина - в нас рубец этой болезни остается на всю жизнь. Мы не простим себе ничего противного нашему женскому началу, если ощущаем себя прежде всего женщинами ( и дело тут не только в сексуальной ориентации). Я не хочу упрощать, но к мужчине грязь прилипает реже - словно он топит ее в своей чувственности. Таня, боюсь, освободится не скоро, если вообще освободится от ощущения, с которым вернулась домой...
  -Мы очень плохо знаем себя. И далеко не у каждого мужчины короткая память. Но всем нам нужен свой исцелитель, если не способный, то остро желающий помочь хотя бы словом.
  -Слова, слова... Я так хочу, чтобы ты оказался прав ... Давай спать - уже поздно.
  
  
  
  
   ТАНЯ
  
  -Не помешаю?
  -Нет. Я как раз поставил точку. Теперь не знаю, то ли идти досыпать, то ли окончательно встать.
  -И мне не спится. Читала, но Игорь проснулся и разворчался - ему мешал свет. Предложил составить тебе компанию на кухне.
  -Мальчик заметно растет, его организм круглосуточно требует калорий. В шесть часов утра появился тут, как привидение, нет ли чего пожевать. Я его подкармливаю, а он обзывает меня писателем и идет спать дальше, как ни в чем не бывало.
  -Ты можешь уделить мне несколько минут?
  -Да, конечно.
  -Я хочу показать тебе Сашино письмо. Хочу знать твое мнение - правильно ли я собираюсь поступить.
  -Это письмо не очень личное?
  -Ничего нового из него не узнаешь. Почитай, а я пока поставлю чайник и приготовлю пару бутербродов...
   Танюша!
  
  После того, как мы расстались в аэропорту, я много всего передумал. И хотя не все у нас прошло, как мне хотелось, я не отказался от своих планов, о которых не сказал, не желая раньше времени морочить тебе голову, да и не знал, как ты к ним отнесешься.
  Фортуна дает мне шанс: я еще до нашей поездки принимал участие в легкоатлетических соревнованиях студентов разных вузов страны. Я выиграл соревнования по прыжкам в длину и был вторым в беге на сто метров. Заведующий кафедрой, возглавляющий ленинградскую команду студентов ЛЭТИ, сказал мне, что уже слышал обо мне, теперь увидел и предложил перевестись в их вуз. Два дня назад я получил письменное подтверждение, остались чисто оформительские дела, связанные с переводом из одного вуза в другой. Мне уже однажды делали подобное предложение, о чем я говорил твоему отцу. Решение принял только сейчас. Предки не возражают: жить стану у бабки, она хоть и со старческими капризами, но внуков любит, и не раз выказывала желание принять любого из нас. Родители обещают энную сумму на мое содержание, так что я не пропаду, тем более что вечерами стану подрабатывать. Окончательное решение за тобой. После всего того, что у нас было (ты говорила, после всего того, что у нас не было), я сохраняю надежду, что ты не успела разлюбить меня и простила за все. А я люблю тебя по-прежнему, так как сильнее уже нельзя.
  Раньше я жил, не задумываясь, что будет дальше. Жил, как жилось. Жизнь казалась мне вечной и легкой. Встреча с тобой открыла глаза на себя, хотя детьми мы ни о чем серьезном не говорили. Но я сразу влюбился в тебя и понял, как ничтожен и узок мой мир. Благодаря твоим письмам во мне вспыхнул интерес к той стороне жизни, которая была мне мало известна. Прости за банальность, ты помогла мне увидеть на небе звезды (" Ведь если звезды зажигаются...") и понять, как мало я знаю. Уже много лет я под твоим "надзором" восполняю пробелы в своем образовании, хотя моя мать проделала большую работу в этом направлении...
  На юге я вел себя как несовершеннолетний пацан. Любовь отняла у меня все мое мужество - боялся потерять тебя, если скажу или сделаю что-то не так. Страх сковал меня. Мне показалось, тебе не понравилось уже одно то, что я снял нам эти две злополучные комнаты. А я лишь хотел, чтобы мы не расставались надолго. Даже заглядывая в себя, как ты любишь говорить, я не вижу других причин своему поступку. Мое поведение в Сочи оправдать нельзя, так как я не нашел к тебе правильный подход, не смог убедить тебя в подлинности своих чувств. Отсюда спонтанность моих действий - от нерешительности до агрессивности. То я старался сдерживать свою страсть, чувствуя твою неготовность или неуверенность ее разделить, то, когда мне казалось, что ты желаешь большей близости, проявлял излишнюю поспешность, и тем самым нарушал равновесие в твоей душе и встречал решительный отпор. Ты ранима ( не мнительна, как говорила), а я незрел. Дело даже не в том, что ты - первая у меня девушка, а в том, что единственная, кого я любил и люблю. Потому боялся обидеть тебя бурным проявлением страсти. А когда считал, что ты желаешь меня, глупо и тупо лез напролом, чем, в конечном счете, навредил нам обоим в последний наш вечер...
  Я бы никогда не решился написать это письмо, если б не получил надежду при расставании - ты плакала и простила меня. Оно далось мне трудно. Не жалей меня. Напиши прямо - брать мне перевод в ЛЭТИ или нет. Это целиком зависит от тебя. Если сомневаешься в своей или моей любви, дай отрицательный ответ. Любящий тебя Саша.
  
  Прочел? Чай закипает. Я хочу, чтобы он приехал в Ленинград. Он нужен мне. Не меньше, чем ты, мама, Игорь. Может быть, даже больше...Твое мнение? Каково оно? Да или нет?
  -Да! Все у вас будет хорошо. Давай-ка пить чай.
  
   НАТАША
  
  -Разве ты мог сказать "нет"? Но я скажу. Во весь голос. Таня не может не считаться со мной. Для ее блага скажу. Не могу допустить, чтобы ее жизнь закончилась в девятнадцать лет.
  -Ты должна примириться с выбором нашей дочери. Не отталкивай ее от себя. Твое сопротивление ничего не изменит, но навредит тебе. Всем нам навредит.
  -Не пара он ей!
  -Напротив. Не трать свою энергию и нервы на разрушение Таниной жизни. Не мешай ее наладить.
  -По-твоему, пусть она живет своей жизнью и укорачивает нашу?
  -Твои обывательские рассуждении не вяжутся с интеллигентностью. Где тот здравый смысл, которым ты так гордишься?
  -Именно здравый смысл подсказывает, что ждет Таню с Сашей. Если он добьется своего и окончательно задурит ей голову, испортит ее жизнь. Неужели ты думаешь, что после всех своих катаклизмов и потрясений они станут дожидаться окончания учебы? Через год, если не раньше, жди пополнения в нашем семействе.
  -Надеюсь, они повременят с рождением ребенка.
  -Прочти им лекцию о предохранительных средствах и расскажи, как ими пользоваться. Если не забыл со времен "туманной юности".
  -Считай, я не заметил твоей иронии. Когда придет время, поговори с дочерью в самой деликатной форме.
  -Когда мне с ней говорить? Перед первой их встречей в Ленинграде или рискнуть и дождаться второй? Таня не станет слушать . В какое положение хочешь поставить меня?... Не желаю я, чтобы Таня вышла за него замуж, чтобы он целовал и ласкал ее, спал с ней. Она - мое дитя, ей нужно учиться. Зачем обрекать себя с молодых лет на сплошной быт и заботы о других? Она еще не жила для себя. Неужели она, как я, должна тащить...
  -Это и в мой огород...
  -Я люблю тебя и детей. Но была ли я по-настоящему счастлива? Выйдя замуж в восемнадцать лет, я не успела ощутить вкус молодости, свободы. И сейчас вижу, как быстро старею - могу стать бабушкой еще до сорока лет. Если хочешь знать, я сама хочу стать матерью - мне мало от тебя одного Игоря, совсем не похожего на тебя.
  -Я не возражаю . Всеми конечностями за.
  -За то, чтобы жена и дочь почти одновременно родили тебе сына и внука? Чтобы я в одночасье стала матерью и бабушкой? У тебя голова на плечах есть?
  -Ничего тут не поделаешь. Мы стареем, но не настолько, чтобы не тряхнуть стариной и не испробовать качество пороха в наших пороховницах. Почему бы не замесить в твоем чреве новую жизнь?
  -А Таня?
  -Она взрослая, не сегодня, так завтра отпочкуется от нашего древа и начнет набирать жизнь от собственных корней.
  -А если их жизнь не сложится, нам всем придется отвечать за две новые жизни, это тебе не приходит в голову?
  -Твои страхи - вздор... Один - два ребенка... Нам не привыкать.
  -Как все просто? А я, как твоя Валечка, и того боюсь, и этого. Недавно презирала, а теперь в состоянии признать ее своей родственницей. Она так же была на исходе, чувствовала конец прежней жизни и в то же самое время хотела увидеть, как перережут пуповину ее новой жизни. Так и я страшусь, что угасну раньше времени, что уйдет из жизни та моя часть, которая дает нам силу любить друг друга. Я, как утопающая, хватаюсь за соломинку в надежде, что она превратится в бревно, и спасусь, выплыву, держась за него...
  -Наташенька, дорогая, ты же знаешь, что я люблю тебя больше жизни. Разве мы меньше нужны друг другу, чем раньше?
  -И нашему возможному внуку - где мы всех их поместим?
  -Зачем раньше времени говорить о том, чего нет?
  -Будет! Чует мое сердце - они родят нам внука или внучку. Не мешает уже сегодня подумать, где мы все будем жить. О нашем ребенке говорить не стоит - не до него, да и риск большой, и Игоря еще надо поднять...
  -Есть масса вариантов - покупка кооперативной квартиры ( Виктор поможет), можно съехаться с моими родителями или с твоей матерью, а самый простой вариант - молодые санут жить с матерью Лены.
  -Я бессильна предотвратить их брак. Но с Таней я все же поговорю - чтобы не упрекать себя потом...
  -Пощади чувства дочери.
  -Я ее не обижу.
  
  
  
  
  
   НАТАША
  
  -Хорошо, Петя. Его пригласила я, не мы.
  -Лучшего времени, чем день рождения Игоря, не нашла?
  -Васильев знает, когда он родился. Запомнил и напросился к нам.
  -Не думаю, что Игорь будет в восторге от своего нового приятеля.
  -Они найдут общий язык, не сомневаюсь.
  -Теперь начнем обмениваться визитами - радостная весть.
  -Никто на аркане тащить тебя к нему не собирается.
  -Он уже купил подарок сыну?
  -Купил.
  -Знаешь, какой?
  -Американские джинсы - привез из Англии.
  -А мне? Я тоже хочу.
  -О тебе он как-то не подумал, так как не знает дату твоего рождения. А мальчишка будет рад, он давно мечтает о джинсах - любых.
  -Так это ты заказала их Васильеву?
  -Определенно, сразу после провала подписания договора.
  -Могла заказать их еще раньше.
  -Ты не подсказал, а я не сообразила. Что ты злишься? Пусть приходит в другой день.
  -Я же сказала, напросился. Как бы ты поступил на моем месте?
  -Послал его...И эти джинсы вдобавок...
  - Мы сами могли бы купить их Игорю, но где их купишь?
  -Прости, запамятовал. С недавних пор благодаря Васильеву мы стали Рокфеллерами.
  -Ты просто ревнуешь меня к нему. Мне это только приятно.
  - К этому типу? Просто не желаю видеть его в дни наших семейных праздников. Неужели ему не довольно того, что вы встречаетесь в обычные дни?
  -Исключительно редко и по делу. Между прочим, я не устраивала тебе сцен, когда ты встречался со своей бывшей любовницей. А у меня с Васильевым чисто деловые отношения. Чтобы тебя успокоить, он собирается жениться на молоденькой женщине, можешь больше не ревновать меня к нему.
  -Давно бы сказала. Так новобрачные придут вместе?
  -Успокойся, она не придет.
  -Все равно лучше бы Васильев не приходил. Игорь на другой день облачит свой тощий зад в американские джинсы ( Васильев учел параметры нашего бобби?) и продемонстрирует их школьным приятелям, вызывая их зависть. Нашего подарка он просто не заметит, что вполне можно понять. Кто бросит камень в хлопца, которому на голову, чтобы не сказать на...(умолчим) сваливаются фирменные, с настоящей этикеткой портки? И не как снег на то самое место, их ему принесет с доставкой на дом самая знаменитость, вызвавшая дружный переполох - не только девичий - в нашем жилище пару недель назад, когда он появился на телеэкране. Игорь, помнится, упивался его рассказом о Британских островах, верещал от восторга и ликовал, хотя обычно ведет себя сдержанно. Нашему сыну, сведшему короткое знакомство в первый визит Васильева к нам, оно импонировало. Я был неправ, когда сказал, что Игорь примет его без восторга. Малый далеко пойдет, если и дальше будет пользоваться советами и участием старшего друга - столь ненавязчивого, скромного и вместе с тем знаменитого и умного. Его очередной визит - прямиком к Игорю - может иметь самые приятные для него последствия...
  -Все сказал? Сколько в тебе фиглярства?
  -Можно не отвечать?
  -Да, лучше помолчи. Ты просто смешон. Если категорически против того, чтобы Васильев пришел в субботу, я извинюсь перед ним - он придет в другой день. Ты вправе видеть на дне рождения своего сына только угодных тебе людей, но не рассчитывай на то, что твой нелепый каприз поссорит меня с Васильевым или охладит нашу дружбу. Я умею быть благодарной людям, которые ценят меня и помогают раскрыть мои способности и возможности. Он дал и дает мне то, что никто дать не мог и не сможет. Твои выпады против него беспочвенны, я никогда не скомпрометировала (дурацкое слово!) себя, можешь не сомневаться в моих нравственных устоях.
  -Причем тут нравственность?
  -Вот именно ни причем. Понимаешь это не хуже меня. Тебя беспокоит его влияние не только на меня, твою собственность, но и на вторую собственность - сына.
  -Я настолько не выдерживаю конкуренции с Васильевым, что не смею посягать на ваш суверенитет. Ведь кроме непосредственных контактов с великим человеком, обогащающим вас духовно и интеллектуально, вы получаете доступ на разные закрытые и полузакрытые просмотры - фильмов, которые никогда не пойдут на широких экранах или будут варварски порезаны, спектаклей - причем премьер, - на которые простым смертным не попасть даже с переплатой. Игорь как раз находится в том замечательном возрасте, когда твой духовный фаворит может помочь ему достигнуть новых вершин в своем развитии. Он может даже оказаться в институте международных отношений, если только ему не повредит моя биография.
  -Игорь мечтает стать хирургом...
  -Время для изменения планов и намерений есть. Престижнее решать судьбы народов, чем жалкую судьбу неизвестных индивидуумов. Мальчик способный и честолюбивый - не станем ему мешать.
  -Лично я не возражаю, чтобы он стал дипломатом.
  -И будет. Лицемерию научится скоро. Думать одно и говорить прямо противоположное, но всегда оставаться обаятельным, красноречивым, остроумным и эрудированным собеседником - в любой аудитории.
  -Васильев не краснобай. Ты просто завидуешь его таланту, успеху, возможностям. Всему тому, чем он в избытке обладает и чего лишен ты сам.
  -Угодила в самое яблочко, в самую его сердцевину, в десятку, убила наповал. Кто он и кто я?!Буду счастлив лицезреть высокого гостя и его невесту, если она соблаговолит посетить наше скромное семейство, номинальным главой которого я, жалкий червь, являюсь, а фактическим - моя благороднейшая жена - женщина редких качеств, работящая, умная, талантливая - не чета мужу своему.
  -Дешевый лицедей! Все ясно. Откажу Васильеву, но от подарка отказаться не посмеешь.
  -Джинсы берем! Из самих Штатов, соединенных в Америку. Глупо отказываться. Не допустим, чтобы по глупой прихоти вздорного и строптивого папаши мальчик лишился штанов, в которых можно форсить перед приятелями.
  -Ты невыносим. Дай пройти!... Не прикасайся ко мне. Ради всех святых, оставь меня в покое. Как ты можешь? ... Я ударю тебя, если не прекратишь. Не лезь со своими мерзкими поцелуями. Еще один иудин поцелуй, я не выдержу и ударю...
  -Ударь. Вот этой самой рукой - с размаха по моей бесстыжей и гнусной роже. Приложись. Смажь по ней. Может быть, тогда я пойму наконец, чего стою в этой жизни... Ну!
  -Мне противно прикасаться к тебе - даже ударить... Иногда я ненавижу тебя так, как никого другого. Уйди вон с моих глаз!
  -Я - дрянь. Обыкновенная куча дерьма, вонючая выгребная яма. Любить меня не за что, можно только ненавидеть. Я лицедействую, словно в скверной пьесе, не испытывая иных чувств, кроме вины, но и ее не осознаю своим нутром. Возможно, ты права, я действительно жалкий завистник, отчего и не желаю присутствия Васильева на праздновании дня рождения Игоря, его влияния на нашего сына. Я давно не ревную тебя к Васильеву, но меня не оставляет ощущение опасности его для меня, моего образа жизни и мышления. Он принадлежит глубоко чуждому и враждебному для меня миру, Не потому, что с ним связан успех, радости жизни, премьеры, а по той причине, что он насквозь фальшив, лжив изнутри, в своих корнях... Или я вижу его в кривом зеркале? Сам по себе он человек порядочный, в некотором роде даже альтруист. Но порядочность достается ему по бросовой цене. Он - часть нашей элиты, сливок нашего славного проворовавшегося общества, - получая все по демпинговым ценам, позволяет себе заниматься благотворительностью, бросать с барского стола крохи таким смертным, как ты. Притом вовсе не бескорыстно. Он ведь боготворил, любил тебя, мечтал о близости с тобой. А если учесть, что ты - талантливая переводчица, имеющая редкое чутье к слову, улавливающая многие его смыслы, обладающая огромной работоспособностью и честолюбием, которое не позволяет тебе мириться с приблизительностью в поисках максимальной точности перевода, то следует ли считать Васильева благодетелем, доброхотом, бессеребренником?
  -Кто так считает?
  -У него отличные манеры, острый ум, наблюдательность, эрудиция, деликатность и прочие прекрасные качества. Но за всем этим я не вижу глубины духа, бескомпромиссного и беспощадного ко лжи и наглой бесцеремонности нашего общественно - политического строя. Он вполне устраивает его, он прекрасно вписался в него, твой лучший друг. Он достаточно умен и проницателен, чтобы не понимать, какие идеалы и цели защищает, какие принципы проповедует и пропагандирует, какие факты препарирует и интерпретирует, имея доступ ко всем источникам информации - отечественного и зарубежного изготовления. Он знает подлинную цену пафосу своих репортажей, тонко дозируя их с расчетом на аудиторию не одних тупоголовых. Он эстет, его очерки состряпаны умно и грамотно. Бичуя зло буржуазно-демократического общества, он не делает прямолинейных и примитивных выводов, не включает в свой лексикон избитые слова, фразы и выражения, подводя слушателей или читателей к угодным ему умозаключениям, позволяя своей аудитории думать самой, но так, как он сам не думает и никогда не думал. Он редко когда противопоставляет их злу наше добро, мы заглатываем его наживку, сами начинаем чувствовать, как нам повезло жить по эту сторону железного занавеса, воздвигнутого Черчиллем в своей фултоновской речи сразу после войны. Он так привык лгать всем нам, что сам уверовал в эту ложь, чтобы выглядеть убедительно, но не настолько, чтобы запутаться в ней самому. Последнее обстоятельство он тонко и умно дает ощутить тем из нас, с кем он входит в непосредственный контакт и кто пользуется его доверием, кто не выдаст, не продаст, не проболтается, сославшись на него. Так он позволяет себе давать своим доверенным людям информацию о наших партийно -государственных делишках, о нашем нынешнем вожде, многотомные труды которого пылятся на полках и исчезнут с его смертью. Васильев - носитель нашего зла, аккуратно и ловко завернутого в отечественную упаковку добра. Такие люди всегда на плаву, им не страшна замена вождей, элит и даже режима власти. И я не хочу, чтобы его влияние на Игоря околпачило и приспособило парня к этому миру. Одним словом, я не верю Васильеву, равно как и ценностям, ловко насаждаемым им. Я не призываю рвать с ним. Он - нужный тебе человек, с его помощью ты многого добилась и еще добьешься, не греша совестью.
  -Я внимательно выслушала тебя, не прерывала. У тебя всегда был пунктик - зло, добро, совесть - абстракции, в которые свято веришь и о которых на всех перекрестках своей жизни постоянно твердишь. Но едва эти понятия начинают наполняться конкретным содержанием, как в твоей больной голове инициируется варка каши: добро и зло перемешиваются вместе в одну плохо перевариваемую массу. То же самое происходит с твоими убеждениями. Личные неприятности ты перенес на нашу действительность, отдельные ошибки и недостатки руководителей страны - на систему в целом. Любимая политическая краска - черная, ею ты малюешь всех и вся, кто не разделяет твоих негативных взглядов. Не по тебе буквально все: и система, и власти, и политики, и журналисты, и писатели, и художники... А что собственно сделал ты сам, чтобы исправить этот мир, который так категорически не устраивает тебя? Затесался в отряд ворчунов и злопыхателей, пышешь бессильной яростью и злобой на тех, кто в нелегких условиях строит и созидает. Да, Петя, созидает, не усмехайся! Худо-бедно, не забывая про себя, свой карман, кладет кирпичи. Да, в аппарате власти многие звенья устарели, покрылись ржавчиной, требуют замены. Но в целом механизм функционирует нормально, хотя и с перебоями. СССР - великая держава, конкурирующая с США.
  -Вот он, Васильев! Положил тебя на идеологические лопатки, молодец, хорошо отрабатывает свой хлеб с икрой. Когда-то ты хотела уехать отсюда из-за несогласия с нашими порядками. Васильевы вернули тебя в лоно советской идеологии. Что там, даже революционеры в прошлом вырождались в мелких реформаторов. Они считали, чтобы впредь машина власти, экономики, социальных отношений не буксовала, достаточно смены отдельных винтиков, а потом все притрется и пойдет, как по маслу. А пока, как идет, так пусть и идет. Наверху им виднее. Каждый винтик, даже изношенный, все еще крутится и созидает - приносит доход в общественную и личную казну. Но у кормушки все места заняты, никто их добровольно не оставит, ведь лучше, если кусок хлеба будет смазан зернистой икрой, тогда он не застрянет в глотке... Сплошь и рядом в стране трепотня, трюкачество, жонглирование словами, запугивание сложностью международной обстановки, игра на страхе обывателя перед войной, развязываемой американскими империалистами и их пособниками из стран НАТО. И тогда нашему народу пороки кажутся недостатками, преступления - проступками. Проходимцы до низложения их с пьедестала власти или до самой их естественной смерти ходят в первопроходцах, сообщники - в общественниках, консерваторы - в реставраторах, бюрократы - в технократах...Любая критика в адрес власти называется клеветой.
  Впрочем, ты права. Ворчаньем и злостью ничего не добьешься. От слов не то, что троны, посты, звания, даже воздух и тот не колеблется. Я и подобные мне "злопыхатели" для нынешнего аппарата власти абсолютно безвредны. Собака лает - ветер носит... Мы Васильевым не угрожаем, это они представляют для нас опасность. Уж если под их влиянием в нашем доме начали подвывать господствующим ветрам, то ожидать перемены их направления - не говоря об их смене, - не приходится.
  Я не заблуждаюсь относительно приносимой мной пользы так называемому обществу. Это общество не абстракция, и оно получает от каждого из нас ровно столько, сколько заслуживает. Меня во многом можно упрекнуть, но только не в том, что я когда-либо отлынивал от работы, ответственности, желания трудиться с максимальной отдачей. Меня постоянно держали на поводке, не отпуская ни на шаг. Но и на том месте, где мне позволили служить, я - пес, исполняющий обязанности по-собачьи преданно и полно. Я оставался и остаюсь верным своему хозяину, до хрипоты лаю и грызусь с другими собаками, которые, по моему глубокому собачьему убеждению, вольно или невольно вредят всему нашему собаководческому хозяйству. Я бы пропадал на псарне днем и ночью, если б мои хозяева ценили мою службу и допустили охранять более важные объекты. Но коль скоро они имеют соответствующие циркуляры, инструкции, писаные и неписаные, что именно можно доверять псам моей породы, то я не рвусь подыхать на службе от излишней усидчивости и старания. И после псарни - на воле - позволяю себе расслабиться - лаять или вилять хвостом на все и на вся. Тут от меня ни вреда, ни пользы. Даже обглоданной кости не принесу своим голодным щенкам...
  -И суке - жене... Петя, ты неподражаем. Ради красного словца можешь все... Наша дискуссия несколько затянулась. Мы не переубедили друг друга. Давно пора спать. Остался нерешенным один мелкий вопрос, зовем мы в субботу Васильева или нет?
  -Ах, Васильева?! Разве с самого начала не ясно, что зовем? Мы все этого страстно хотим, особенно я - разве ты не поняла? Зачем его обижать? Как мы только что выяснили, у нас нет никаких оснований не приглашать его к Игорю. Мальчик будет рад и ему, и джинсам... А теперь действительно спим, очень поздно, я не могу проспать на псарню.
  -Не правда ли, Петя, мы славно поговорили? Хотя больше говорил ты один.
  -Да, наша беседа прошла в духе полного взаимопонимания.
  - Спокойной ночи, любимый.
  -Приятных сновидений, родная. Постараюсь не лаять слишком громко во сне.
  
   ЗИНА
  
  -Мы же будущие друзья, Петечка. Вы не возражаете, чтобы я называла вас так?
  -Разумеется, друзья, Зинаида Петровна.
  -Фу, противный. Неужели трудно звать меня по имени?
  -Неловко знаете, ли. С вашим мужем мы до сих пор не фамильярничали, хотя знакомы с ним несколько больше времени, чем с вами.
  -Он старше вас - его и зовите по отчеству. А мы почти ровесники, так что меня зовите по имени.
  -Я старше вас на целый десяток лет...
  -Зиночка.
  -Хорошо, Зиночка. Теперь я буду величать вас так. Супруг не осерчает?
  -За что? Он души не чает во мне. Еще и не так меня кличет. А ваша Наталья? Что она?
  - В каком смысле?
  -Не в том, что любит - не любит, к сердцу прижмет... Раз столько лет прожили вместе, значит, любит. Как она отнесется к тому, что я стану звать вас Петечкой?
  -Сочтет за честь, видимо. С вашей стороны это так мило...
  -По-моему, Петечка, мы уже можем перейти на "ты", хотя не пили на брудершафт. Как смотрите на этот предмет?
  -Зиночка, я не против. Но до того все же предупредите мужа...
  -Предупреди, а не предупредите.
  -Скажи ему, пожалуйста. Хорошо?
  -Между вами пробежала кошка?
  -Нет. Просто каждый из нас гуляет сам по себе.
  -Мне это даже нравится.
  -Что тут может нравиться?
  -Все ему смотрят в рот, а ты - мимо. Вот и гуляешь сам по себе. Можно мне прогуляться вместе с тобой?
  -Зиночка, ты очень опасная женщина!
  -Нет, я не коварная. Глупенькая - ты ведь это хотел сказать?
  -Никогда. Как можно-с?
  -Потому как нельзя?
  -Ты очень славная и непосредственная женщина, что в последнее время встречается с людьми не столь часто.
  -И Васильев говорит, я слишком доверчива и наивна. Ему, мол, это нравится, настолько он устал от умников, но другие могут понять меня неправильно. А мне это как-то все равно... Вот если бы ты...
  -Что я?
  -Если бы ты посчитал меня дурой, я б огорчилась. Глупышкой - еще, куда ни шло. Или тут нет никакой разницы?
  -Зиночка, разница столь же огромная, как между тобой и вами.
  -Я не поняла, Петечка. Объясни, если не трудно, что ты сказал.
  -Ты вовсе не глупышка и тем более не дура. Ты себе на уме.
  - Не глупышка?
  -Глупышкой была бы Зинаида Петровна.
  -То есть десять минут назад я была для тебя дурой?
  -Тогда я сам был настолько дурак, что ничего не думал по этому поводу. А раз не думал, значит, не считал тебя глупой.
  -Ты был настолько глуп, что не заметил, кто я?
  -Зиночка, так мы можем договориться, черт знает до чего. Попробуем поменять тему.
  -Я как раз и хочу договориться с тобой, до черт знает чего. Ты же сказал, что я женщина непосредственная.
  -Ты меня ловко разыгрываешь, но я уже вышел из этого возраста. Так что извини, подружка.
  -Петечка, мне ужасно скучно. Муж увлеченно беседует о сложных материях с твоей женой. А ты разговариваешь со мной либо как с ребенком, либо через силу.
  -Напротив, я очень увлечен нашей беседой.
  -Скажу по секрету, я хочу, чтобы Васильев приревновал меня к тебе.
  -Но так ты перессоришь всех нас.
  -Извини, но мне не очень нравится твоя жена. Он не сводит с нее глаз, а она делает вид, будто не замечает этого. И говорят они непонятно о чем, словно на английском языке. Им даже не нужно переходить на него.
  -А ведь иногда переходят.
  -Можно только представить себе, о чем тогда говорят!
  -Не представляю. Ей-богу, не понимаю, на что ты намекаешь?
  -Не притворяйся и не богохульствуй, Петя. Никогда не поверю, что тебе безразлично, о чем они шепчутся.
  -О чем еще, как не о своем романе?
  -Вот! И я говорю, у них роман. Давно?
  -Через год могут напечатать. Сейчас они как раз дорабатывают его.
  -Противный! Я думала, ты жену любишь... Но так даже лучше для всех. И для меня.
  -Не пойму, какую выгоду ты можешь извлечь из всего этого?
  -Тебе будет легче сыграть роль моего... как бы точнее сказать...
  -Неужели этого? Так далеко готова пойти со мной?
  -Мы, Петечка, никуда не пойдем - не надейся и не жди. Мы просто разыграем тут маленькую пьеску.
  -Лиса Патрикеевна ты, а не Зинаида Петровна. Я-то думал...
  -И не думай! Мы должны оставаться только друзьями.
  -Мы ими останемся, обещаю.
  -Соблазнитель и искуситель - вот ты кто. Что ты со мной делаешь?
  -Пока ничего. Но в интересах дела и для того, чтобы лучше и полнее сыграть свои роли, нам придется несколько переписать пьесу.
  -Вставить в нее еще одно действие?
  -Хотя бы картину.
  -Как ты ее видишь?
  -Так, как ее не должен видеть ни один из зрителей спектакля по ту сторону сцены.
  -Что же это тогда за спектакль?
  -Самой современной манеры.
  -Модерн? Спектакль без зрителей?
  -Актеры, играющие в этой картине, одновременно являются и ее зрителями.
  -А те зрители, что в зале?
  -Они могут лишь догадываться о том, что происходит на сцене.
  -А нельзя ли так, чтобы они догадывались, но на нашей сцене ничего не происходило?
  -У меня не хватит таланта, чтобы сыграть такую сложную роль. Придется тебе, Зиночка, найти себе тогда другого партнера.
  -Нет. Другого такого мне не найти.
  -Когда и где?
  -Когда и где угодно. Но чтобы мой зритель не слишком догадался.
  -Боишься его потерять?
  -Кому я тогда, такая актриса, буду нужна? По-моему, Петечка, мы слишком громко репетируем. Наши зрители уже меньше заняты собой и поглядывают в нашу сторону.
  -Меньше? Да, они никогда еще не были так заинтригованы нашей игрой. То, чего ты и добивалась, Зинуля.
  -А ты не боишься, что твоя Наташа устроит тебе дома маленькую сценку - , уже из другого спектакля?
  -Если устроит, я, оберегая домашний очаг, во всем признаюсь и буду прощен.
  -В чем ты признаешься? В каких грехах станешь каяться? В несовершенных?
  -Несовершенные - самые опасные, Зиночка. Я готов ручаться за совершенство, буде оно мне тобой позволено.
  -Какая самоуверенность?! Жаль, не могу вдоволь посмеяться над тобой. Убеждена, ты - хвастунишка.
  -Уже передумала? Или испугалась? Или посчитала, что уже достигла своей цели?
  -Благодарю вас, Петр Григорьевич. Кажется, мы оба будем сегодня вечером достаточно биты и без того, чтобы продолжить дальше разыгрывать наш спектакль.
  -Мне доставляет истинное удовольствие сообщить вам, Зинаида Петровна, что вы необыкновенно умны. Глупышка Зиночка, сыгранная вами недавно столь убедительно, позволяет мне высказать эту маленькую лесть в ваш адрес.
  -Вы казуист, Петр Григорьевич. Не обессудьте, друг мой, когда мы проводим вас, вы услышите менее нежные и более точные слова.
  -Заблуждаетесь, милейшая. Вы не знаете мою жену. Но Васильев - ревнивец, как я думаю. Советую не затягивать ваш спектакль. Тот театр, в который придется вам играть после прощания с нами, таит для вас немало опасностей.
  -Я люблю риск, дражайший.
  -Вы просто слишком молоды и прекрасны, Зиночка. В том ваше главное преимущество. И все же не переигрывайте - мой вам дружеский совет.
  -Не беспокойтесь, Васильев в надежных руках.
  -Тогда я окончательно одобряю его выбор.
  -Только сейчас? А что вы думали о нем десять минут назад?
  -Что Зиночка внесет в его пресную жизнь разнообразие. Мне кажется, в пище, которой питался ваш муж до женитьбы, отсутствовал лишь единственный привкус...
  -Вы хотите сказать, что...
  -Да. Тот, что придает ей теперь его любимая жена.
  -Я подумаю на досуге над вашими словами, если обнаружу в них хоть какой либо смысл. Благодарю за откровенность.
  -Не стоит благодарности. Мы с вами замечательно помололи языками... Кажется, мы уходим. Рад знакомству.
  -Взаимно. Не сердитесь на меня, Петечка. Вы очень славный человечек, хотя капельку злючка. Думается, мы найдем общий язык.
  -Уже нашли, Зиночка. Позвольте поцеловать вашу милую ручку...
  
   НАТАША
  
  -Похоже на то, что я не напрасно уговорила тебя пойти к ним.
  -Было бы нелюбезно с моей стороны проигнорировать их приглашение после того, как Васильев пришел к Игорю с джинсами и я "уехал в командировку" в день свадьбы Васильевых.
  -Мне показалось, мы неплохо провели вечер.
  -Эти виски я пил впервые, очень недурно.
  -После нескольких рюмок ты стал разговорчивее, до них Зиночка могла принять тебя за нелюдима. Позднее ты набрал высоту, мне не пришлось за тебя краснеть. Мы уже отвыкли от общения с другими людьми - так давно никуда не выбирались.
  -Рад, Наташа, если угодил тебе и твоим друзьям.
  -Васильев настроен к нам по-дружески. Наконец ты говорил с ним нормально, не как раньше.
  -Прости, я не совсем понял, как?
  -Легко, просто, непринужденно. Не острил, не язвил, как раньше.
  -Как раньше? При тебе я разговаривал с ним лишь однажды. А его жену вообще видел впервые.
  -Как она тебе показалась?
  -Неглупа, интересна. Но не миледи.
  -И я заметила, что не миледи.
  -С него довольно светских дам там - в Англии. Очевидно, он нуждался в обыкновенной жене. Он ее и взял.
  -О чем ты так громко шептался с этой обыкновенной женой?
  -Громко?
  -Ты вел себя несколько развязно.
  -Да? А мне не показалось. Впрочем, я давно не выходил в люди. Или на люди? Как правильно? Простительно для выпившего мужчины, возраст которого подходит к сорокалетнему рубежу. Но я не слишком шокировал ее своим поведением.
  -За это можно поручиться. Она вела себя ничуть не лучше тебя. Оба могли бы постесняться...
  -В чем предосудительном мы замечены? Разговаривали громче, чем позволяет этикет? Извини. Надо думать, мы не очень мешали вашей с Васильевым серьезной беседе.
  -Не помешали. И все же... пустяки.
  -И я так думаю. Но при случае предупреди своего друга, чтобы он впредь при жене не смотрел на тебя влюбленными глазами.
  -Что за чепуха?!
  -Зиночка обратила внимание на пламенные взоры, обращенные к тебе.
  -Она сама сказала это тебе?
  -Да. И флиртовала со мной, желая отвлечь молодожена от тебя и даже приревновать его ко мне.
  -А ты, конечно, рад был стараться... Пустили старого козла в огород. Я все видела. Будешь наказан.
  -Завтра, хорошо?
  -Нет, сегодня... Зиночка, видимо, неплохо подготовила тебя...
  -Учти, она не потерпит, чтобы у мужа были другие женщины - пусть даже в платоническом плане, в котором они даже еще опаснее для нее.
  -Перевел разговор на Зинаиду? Ладно... Я и без тебя поняла сегодня, что она с радостью исключила бы меня из круга приближенных, но сразу не посмеет. Быстро, однако, вы перешли на "ты".
  -Шутя. Мы не намерены нарушать протокол. Зиночка предубеждена против тебя.
  -Жаль. Я дорожу отношениями с Васильевым. Его жена может их испортить. Но не это главное.
  -Боишься, как бы ее антипатия к тебе не обернулась против нее?
  -Этого пусть она боится сама. Я не хочу, чтобы она втянула тебя в свою недостойную игру. Ты уже с легкостью поддался...
  -Нет, я не любитель подобных игрищ. И готов исключить себя из членов вашего милого кружка.
  -Лучшего способа прекратить мои контакты с Васильевым придумать нельзя.
  -А ты рассчитываешь на мою поддержку в этих контактах? Нельзя же столь эгоистично помыкать мной.
  -Разве невозможно отказаться от участия в банальной игре Зиночки? Иначе нельзя, как быть ее сообщником? Или так сильны ее чары? Просто ваши планы вполне согласуются друг с другом.
  -Наташа, не нарывайся на грубость. Я слегка пьян и могу сказать больше, чем надо.
  -Больше, чем есть, не скажешь.
  -Я вообще ничего не стану говорить. Не о чем собственно говорить.
  -Убийственная логика.
  -Все, Наташа. Давай не будем говорить о Васильевых.
  -Ты стремился вызвать у меня те же чувства, что Зиночка у Васильева. Столковались - таки.
  -На весь вечер оставляешь своего мужика наедине с красоткой, зная об их взаимной заинтересованности в одном деле, а потом удивляешься.
  -Суду все ясно. Пока не поздно, прошу тебя выйти из игры. Ты никогда не умел лгать. Твоя глупая ухмылка выдает тебя с головы до ног. Козел, не вздумай вскружить ей голову. Она проглотит тебя, а твои косточки выплюнет и принесет мне, как трофей.
  -Обижаешь... Да я... Наталья, откуда в тебе такая проницательность? Ты же с ней и пары слов не связала.
  -Довольно того, что ты с ней связался. Тебе самому не противно?
  -Зинуля - славная бабенка. Если б это зависело только от меня, я бы с твоего разрешения...
  -Замолчи! Ты и в самом деле нализался на дармовщинку. Или тебя так развезло от вашей болтовни? Для розыгрыша меня все же подыщи что-нибудь тоньше... Это же не очередная глава "Диалогов".
  -Все это пустая трепотня. А что касается "Диалогов", я неоднократно просил тебя не встревать в них.
  -Ничего обидного я не сказала. Только просила не делать грязных намеков, не отпускать псиные остроты, от которых дурно пахнет. Хочешь развлечься на стороне, не возражаю. Но не афишируй свои связи. Будь мужчиной. Бери пример с друга Вити.
  -Что ты говоришь?
  -То и говорю. Я была моложе, ты себе находил... И теперь представился случай. Одним махом - и себя ублажить, и Васильеву насолить. Тебе нужна моя санкция? Считай, я ее дала. Действуй! Васильев как-нибудь переживет шашни своей жены, а мне уже давно не привыкать к твоим. Я найду должный ответ, найду...
  -Ну и дела, Наталья! Куда нас с тобой заносит, в какие бездны... Давай забудем этот пьяный разговор. Чета Васильевых не чета нам, чтобы брать с них пример. Пусть они сами улаживают свои семейные дела, мы им подыгрывать не станем. Ну, Наташа, неужели ты могла подумать... Мне эта лиса уже до смерти надоела, сразу после первой встречи... И увижусь с ней лишь тогда, когда ты того потребуешь... Следующая остановка - наша. Выйдем, подышим свежим воздухом и домой - в постельку... Дьявольски хочется спать... с тобой... Если только тебе не противно все это... Я пьян? Пьян! Потому что я всегда хочу только одного - лежать с тобой рядом и любить тебя... Денно и нощно... Больше мне ничего не надо...
  
  
  
   ЗИНА
  
  -Теперь согласен? Васильев сам предложил укрепить наш дружеский союз переходом с "вы" на "ты".
  -Что ж, быть тому. Условия созрели.
  -Никогда не надо доверяться первым ощущениям. Я едва не погубила все дело... Тебе скучно со мной?
  -Мне кажется, напротив, это тебе скучно со мной.
  -Могу предложить еще одну чашечку кофе. Расскажи мне о себе.
  -В моей биографии отсутствуют интересные пятна.
  -Ни одного смешного эпизода за такую долгую жизнь?
  -Даже пустого анекдота.
  -Первое знакомство оставило обо мне не самое приятное впечатление. После этой встречи ты еще больше станешь жалеть о потраченном впустую времени.
  -Ты заблуждаешься. Даже не хочу опровергать твои слова.
  -Петя, я бы хотела... прочесть что-либо из написанного тобой. Васильев сам не читал, но слышал... Я не должна была... Извини...
  -Пустое...У меня нет секретов от жены, а у нее - от твоего мужа. Цепочка замкнулась. Все, что я написал и пишу, это ерунда, графомания... А у тебя есть хобби? Вышивание, коллекционирование марок, спичечных этикеток, открыток, монет. Ведение дневников, писание писем, собирание автографов...
  -Нет. Бог ничем таким меня не наделил. Совершенно бесталанна. Не пойму, что нашел во мне Васильев.
  -Зачем умаляешь свои достоинства. У тебя их избыток...Не счесть твоих внешних и внутренних богатств.
  -"Мои года - мое богатство". И все. Я не обманываюсь на свой счет. Муж намного старше меня, хочет сына. Ему нужна была жена. Подвернулась я. Не совсем дура, достаточно молода и хороша собой, люблю его - растерзаю всякого, кто захочет его обидеть.
  -Он и сам себя в обиду не даст.
  -Нет, он слишком мягок. В наш век человек должен уметь бороться. Он не умеет, только рассуждает о борьбе. Мало кто так захватывающе делает очерки о, казалось бы, скучных и набивших оскомину схватках между полицией и бастующими шахтерами. У него это не просто классовая битва, социальный конфликт правящего класса с бесправными рабочими. Он находит в толпе тех и других не случайные лица, ставшие по ту и другую сторону баррикад, а высвечивает перед нами характеры. Враждующие группы не безлики. Васильев никого не оставляет равнодушными - слышали мол все это миллион раз, сыты по горло, сколько можно, чем кумушек считать трудиться...Я не преувеличиваю?
  -Васильев - исключительно одаренный и многоопытный журналист, преданный своему делу и правящей верхушке. Он знает, как и на чем фокусировать внимание зрителей, слушателей и читателей.
  -Главное, ему верят.
  -Поскольку хотят верить. Он умеет манипулировать этой слепой или инертной верой простых людей. По сравнению с репортажами Жукова из "Правды" его очерки гениальны.
  -Ты ему не веришь, это даже интересно.
  -Он ничего не придумывает - интерпретирует одни факты, фильтруя их через классовое сознание обывателей, тщательно отбирая сюжеты и характерных исполнителей тех ролей, которые должны играть в его очерке - пьесе. Взятые им интервью - страстные монологи, расчетливые и обдуманные диалоги показывают, кто есть кто. Пример. Бастующий шахтер говорит один, его слова идут от самого сердца, от отчаянья. Голоса Васильева не слышно, он и не нужен. Все и так ясно. Другая сторона - представитель полиции, хозяев шахты - внешне спокойна, респектабельна, рассудительна. Тут беседу ведет и направляет Васильев. Он задает вопрос, не обходя острые углы, позволяя собеседнику высказаться сполна, но оспаривает тонко и чуть ли не с пониманием позиции интервьюера. Позднее Васильев монтирует репортаж так, как нужно, давая ему соответствующий комментарий. В таком виде он появляется в эфире или на полосе газеты. Те, кто смотрят или читают новости, уже подготовлены верить каждому его слову, тем более что он делает это изящно, не топорно, как многие бездарные или ленивые коллеги, знающие, по Геббельсу, чем круче ложь, тем быстрее будет она проглочена людьми. Но Васильев - эстет, он работает на образованных людей, которые считают себя интеллектуалами. Слушая (читая) его, они идентифицируют себя с ним. Небольшая группа людей, понимающих, в какой стране они живут, не смотрят телевизор и не читают газету "Правда". Они индифферентны к очеркам Васильева. Так что врагов у него нет.
  -Один есть. Ты.
  -Я не враг, я неверующий Фома.
  -Тебе кажется, что Васильев разыгрывает спектакли - правдоподобные, но не правдивые?
  -Ты сама пришла к такой мысли или кто-то ее подсказал?
  -Ты - косвенно.
  -Все совсем не так просто. В своих сюжетах твой муж, скорее, прав, чем не прав. Но его сюжеты - не самые главные в жизни. Бастующие шахтеры отстаивают свои права, забастовка может вынудить хозяев шахты увеличить их зарплату, которая в нынешнем виде в несколько раз выше заработка наших шахтеров, которые не бастуют, так как никто не защищает их и не позволит бастовать. Их могут расстрелять, если они посмеют выйти на улицу. Такое уже бывало в послевоенное время - при либерале Хрущеве. Васильев вторую сторону не затрагивает. Вот это и есть советская пропаганда.
  -Так ты антисоветчик?
  -Скорее, аполитичен.
  -И Васильев аполитичен.
  -Политика - дама весьма легкого поведения, не всегда разборчива в выборе своих клиентов. Клиенты, в свою очередь, соответственно подбирают себе партнершу, руководствуясь моментом, а не любовью.
  -Тебя не устраивает и внешняя политика нашего руководства?
  -Зина, мы застряли в дебрях. Пора из них выбираться.
  -Поплутаем там немного. Тебя устраивает, к примеру, как мы ведем себя в ближневосточном вопросе?
  -Нечистоплотно. В афганском вопросе - грязно, проливая и свою, и чужую кровь... Поговорим о чем-нибудь другом.
  -Не думала встретить в твоем лице политического противника... Даже забавно... Васильев выглядит в моих глазах совсем иначе, чем в твоих.
  -Разумеется. Мне нравится совсем другой тип мужчин.
  -Перестань трепаться... С этой точки зрения он может беспокоить тебя лишь как соперник. Странно, что ты ничего не замечаешь. Или делаешь вид?
  -Когда я вижу, какие взгляды бросает на мою жену твой муж, я испытываю законную гордость за себя - ведь она моя жена, а не его. Впрочем, хочу заверить тебя (и заодно себя), ей далеко от того, как он смотрит на тебя.
  -Ты опять шутишь, а я говорю серьезно.
  -Давно не шучу. Понял, как легко можно попасть с тобой впросак. Стрелы твоей красоты и обаяния угодили в самое сердце Васильева, так что никто тебе не страшен.
  -Когда тебе нечего сказать, ты опускаешься до банальности. А сам теряешься и испытываешь неловкость.
  -Дорогой психолог, и здесь ты поразила мишень истины. Я так смущен, что не нахожу слов, которыми мог бы живописать ощущения, испытываемые мной при беседе с тобой на всякие скользкие темы.
  -Болтушка. Меня не проведешь. Не первый раз разговариваем. Это при знакомстве я едва не угодила в расставленные сети твоего лукавства и насмешки. Теперь знаю, ты не упадешь на самом скользком льду. Может быть, считаешь себя в душе романтиком, но на деле - скептик и даже циник.
  -Не гневи бога, Зиночка. Какой же я, к шутам, циник? Я никогда не был так растерян, как в день нашего знакомства. Ибо понял, моя дерзость не имеет никаких шансов на успех. И вынужден был трусливо рокировать свои фигуры, с той поры не смею, не краснея, смотреть в твои прекрасные глаза...
  -Петя, ты, должно быть, покорил не одно невинное сердце! Догадываюсь, отчего Наташа допускает до себя иные привязанности. Васильев - нечто вроде противодействия тебе. Не слепая же у тебя жена, чтобы не видеть, какой ты фрукт. Видимо, совсем не того я опасаюсь, сердцеед ты наш родимый!
  -Мы, хотя и ваши друзья, лишены коварных замыслов - даже на бессознательном уровне. Не боись нас и за нас тоже.
  -Я никого не боюсь. И Васильева - пусть он меня боится... Я за него боюсь...
  -Если никаких угроз не исходит от друзей, можешь за него не бояться. А с врагами он расправится легко - своим острым публицистическим оружием.
  -Не пожалеть ли, что ты не враг ему? Тогда бы он нашел на тебя управу. Но вот беда, ты записался ему в друзья.
  -С позволенья наших жен.
  -Вижу, это для тебя большая обуза.
  -Мы квиты - и ты не очень боготворишь свою новую подругу - мою жену.
  -Я думала, ты - джентльмен.
  -Ошиблась адресом. Я - чистопородный плебс. Это твой муж - джентльмен.
  -Как же ты не любишь его! Тогда как он к тебе расположен. Сам говорил мне это.
  -В моих прекраснодушных чувствах он мало нуждается. Мы с ним относимся друг к другу более чем лояльно.
  -Этого недостаточно, чтобы испытывать дружеские чувства.
  -Для испытания их - достаточно.
  -Софизм?! Ты словно уж. Все время ускользаешь.
  -Зина, я тут, рядом. Тебе показалось, что я исчез... Оставим пикировку.
  -Напрасно я убеждала его, что между всеми нами возможно большее сближение. Неужели расхождения во взглядах - причина твоей враждебности? Что он тебе сделал? Это как-то связано с Наташей, да?
  -На правах старшего друга не советую тебе копаться в прошлом своих мужей и друзей. Лучше крепче держи в своих руках вожжи настоящего, и тогда лошадка твоей жизни будет послушно следовать избранным тобой курсом. От природы наделена всем необходимым багажом, чтобы не заплутать в потемках на дороге, ведущей в будущее. Родишь мужу отличного сынишку или дочурку. И все остальное будет у вас прекрасно...
  -Иногда ты многословен и зануден. Тогда, когда тебе нечего сказать. Не так ли ты и пишешь? Дай почитать? Моя мечта фантастична?
  -Скорее, фанатична. Не советую предаваться пустым мечтаниям. На них есть определенный лимит, не израсходуй его раньше времени. Лимиты есть повсюду - даже на количество ничьих в чемпионате страны по футболу, если это что-нибудь тебе говорит.
  -Говорит. Дурацкая идея, надеюсь, со временем ее отменят. Но лично мне не всегда нужны очки - не любой ценой.
  -Все же не поступай опрометчиво, загадывая слишком много желаний.
  -Я учту твой совет, мой многоопытный друг. Все же, как насчет твоих писаний? Дай их мне сейчас. Что тебе стоит встать и вытащить из стола свои тетради? Я ведь не из одного любопытства прошу. Хочу знать, что ты за человек.
  -Дрянной. У тебя, Зина, мертвая хватка. Теперь понятно, отчего...
  -Не джентльмен. Да, он не устоял. Только по другой причине.
  -Причина другая. А чары те же. То же обаяние, натиск. Пленительность твоего пленения может заставить капитулировать любого... За хамский выпад извини, я слишком надолго застоялся в своем стойле. Я не хочу оказаться совсем в другом плену - за колючей проволокой твоего презрения или в лучшем случае недоумения.
  -Клоун на ковре Петя Штаркман! Звучит. Почему ты не пробовался в цирке?
  -Я слишком унылая фигура.
  -Дай мне "Диалоги".
  -Зиночка, оставайся божественной, но не настырной. Не дам. Я никому не даю незаконченных вещей.
  -Ты не хочешь, чтобы их читал Васильев?
  -Вы оба. Вообще все.
  -Тебе не тоскливо там сидеть?
  -Уютно.
  -Но ведь одиноко и тоскливо. Или ты свыкся с этим своим сидением в себе, что боишься нарушить привычный покой?
  -Смертельно боюсь.
  -Наташа читала - пусть не все. И другие были. Твои друзья. Мне ты отказываешь. Вот чего стоит наша дружба.
  -Ты молода, красива, можно сказать, обольстительна. Капризно надувая губки, становишься похожа на барышню с косичками, которую обидел хулиган с рогаткой. Но хулигану так нравится девочка с косичками, что он рад бы с утра до вечера заплетать их и расплетать.
  -Петя, я бы охотно позволила тебе это делать, если б у меня были косички. Обещаю в знак нашей дружбы отрастить их - а ты, в свою очередь...
  -Отдать рогатку? Ты плохо знаешь мальчишек, они никогда не поступятся своей честью - даже ради самых прекрасных девичьих... кос.
  -Ты словно дал себе клятву никогда не расставаться с нею...
  -С честью? Что в том плохого?
  -Не морочь мне голову. С рогаткой, Петя, а не с честью. Вырос ты, мальчик, дядей стал. Выкинь рогатку и перестань пудрить мозги тетям.
  -Хороша девочка с косичками!
  -Как тебе не стыдно? Отказываешь женщине в такой скромной просьбе...
  -Точнее, в ее выполнении. Не канючь, не дам. Нечего там читать. Вздор, ерунда, скучища!
  - Не бойся, я не слишком взыскательна.
  -Подавно не дам. Тем более.
  -Значит, дашь. Раз есть степень, есть и возможность. Так легко я не сдамся. Давай по-хорошему.
  -Зина, убери от меня свои прекрасные ручки, иначе я за себя не ручаюсь. Не подрывай устои дружбы нашей великолепной четверки. Оглянись, тот дуэт из нашего квартета недоумевает, что тут происходит.
  -И пусть! Обманщик! Они даже не смотрят в нашу сторону. Я тут унижаюсь перед ним, заламываю в отчаянии руки, а он выпендривается... В последний раз спрашиваю, дашь? Ответишь, нет, нашей дружбе конец. Это серьезно.
  -Ненаглядная! Я себе слово дал. Никому, никогда, ни за что. Глупое такое слово, понимаю, но дал - и теперь не сойду с него.
  -С глупого - не грех и сойти.
  -Плохо ж ты знаешь старушку - жизнь. На глупых устоях она держится, а мудрость их только подтачивает. Другая бабулька - костлявая - заносит свою косу, устои рушатся и происходит смена караула. Хорошо, если король умер. А если простой смертный?... Пощади - не губи понапрасну мою жизнь.
  -Твои мошеннические проделки припомню... Никаких слов ты никому не давал. Просто не доверяешь мне. Навязываю свою дружбу, хочу, чтобы хоть капельку раскрылся...
  -Я уже и так распоясался сверх меры.
  -Очередной финт. Правильно, Петя. Лучше не рисковать - так надежнее. Добра не жди, вреда б не было. Для того и слово себе дал, чтобы потом держать его свято. Уважаешь себя, гордишься собой. Что тебе известность, слава, признание? Смотришь на всех свысока, только поплевываешь. Никто тебя не стоит. Те, кто обласкан людьми, - не за дело. Ловчат, выкручиваются, обманывают других и себя. Ради пустых услад, фантиков и погремушек. Ты, разумеется, не такой, выше всего этого!
  -Браво, Зина! Бис! Замечательный монолог.
  -Противно. Что ты за человек?! Хочешь, я прямо скажу, что о тебе думаю? Ты обыкновенный и жалкий тип, дорожащий только собственным мнением, полон плохо скрытой зависти к окружающим, к тому же Васильеву, дуешься на весь мир, как мышь на крупу, как клоп...
  -Клоп, это точнее.
  -Презираешь, ехидничаешь, насмехаешься. До разговоров с людьми опускаешься скуки ради, для развлечения, для подтверждения своей убогой правоты сверхнедочеловека...
  -Убийственно точная критика. Тут ответить просто нечего.
  -Есть. Но ты меня ответом не удостоишь.
  -Я не отвечаю не потому, что оскорблен твоей правдой или кривдой или, что хочу еще глубже зарыться в собственную скорлупу... Ты так сразу и много хочешь взять, что рука дающего может в миг оскудеть. Да и дать-то мне, в сущности, нечего. Ты ошиблась, дитя мое. Тут не подают.
  -Как я ненавижу тебя,... друг мой. Как противно ты мне, мое сокровище. Как мелка твоя душа, свет очей моих. Катись ко всем чертям со всеми своими секретами, клятвами, страхами. Ты распинался, что друзья хуже врагов. Знаю, слышала, читала. Но не верю! Слышишь, ты?! Меня так просто не переубедишь. Ты не подаешь? Тебе действительно нечего дать. Рука твоя оскудела так давно, что и сам не помнишь, когда в последний раз что-либо кому-то давал. Мне жаль твою жену и детей, тебя самого жаль. Жаль твоей нищеты. Как бы ни тщился все время демонстрировать свою одухотворенность, ты опустошен... Но прав, я по все еще сохранившейся с детства наивности и жадности к жизни не отвыкла от воздвижения воздушных замков, так как верю людям. С ними сталкивает меня жизнь, я и в нее верю. И политикам нашим, и мужу своему, отражающему в своих репортажах то, что происходит в стране и мире. Да, я хочу брать сразу и много у своих друзей, так как верю им, и надеюсь, что и они доверятся мне, и сама я готова дать им все, что у меня есть. Я еще не так стара и многоопытна, потому надеюсь встретить взаимопонимание, настолько глупа и тщеславна, что убеждена в состоянии понять и верно оценить друзей. Отсюда моя настырность. Прости, Петя, мою вспыльчивость, резкость, грубость... Меня трудно простить, только в том виноват ты сам.
  -Нате - здрасте. Она меня обласкала, я и виноват. Знаете, миледи... Впрочем, какая ты, к черту, миледи! У тебя просто врожденный дар испепелять, сравнивать с землей, превращать в прах... Но я тебя великодушно прощаю. Ибо не зла ты хочешь людям и мне, жалкому рабу, а добра. Но добро - такой великий дар, что нельзя силком пихать его в лицо людям. На конфетку, она не отравлена, бери, ешь... Разве я мог час назад предположить, какой смерч, тайфун, ураган пронесется над моей лысеющей головой? Боже милостивый, как благодарить тебя за то, что я остался жив и могу припасть... к твоим ногам.
  -Петя, встань немедленно! Дурак несчастный! Наташа устроит тебе такой тайфун, что мало не покажется. Поднимись с колен!
  -Что ты сказала? Молитву или проклятье? Не слышу. Скажи громче.
  -Дурень! Дверь приоткрыта. Они все видят. Тебе же хуже будет. Я не виновата.
  -А кто виноват? Вызвала шквал, я едва остался жив после испытанного унижения и возмущения. Мне, видите ли, будет хуже. Хуже не бывает. Кому может быть хуже, так это бедняге Васильеву, обрекшему себя на долгие муки жить с такой ведьмой - женой. Несчастный! Жил себе, поживал спокойно, горя не ведая. Так нет - на старости лет на свою беду женился на молодухе. Она его проглотит и не поперхнется. Боже правый, храни не одну королеву и подданных английской короны, но и гражданина Союза Советских Республик Самых Свободных, Сплоченных и пр. Васильева. Возьми, Господи, на облако свое раба вашего, атеиста заклятого, не по злобе, не по умыслу, а по нужде большой и малой и партийному долгу хорошего человека и верного мужа жене своей Зинаиде ...не подпускай к нему близко дьявола во плоти Штаркмана - злыдня проклятого...Усмири прежде гнев Зинаидин и дай терпение мужу ея, посланному тобой ему для развлечения, а не в наказание за непослушание...
  -Остановись, несчастный! Какой муж послан Васильеву в наказание?
  -Муж? Какой - такой муж? А кто ты есмь - во гневе и ненависти? Исчадие ада, кромешной тьмы, воинственности, каннибализма - всего мужского, в которое порой превращается твое сладострастие, упоительное, нежное, яблочно - абрикосово - мандариновое без косточек - женственно - женское!
  -Шут гороховый! Хоть плачь, хоть смейся. Ладно, держи руку, я прощаю тебя. Но впредь не шути так... Косточки ему не нужны... Петя, обрати внимание, у нас тут чуть земля не разверзлась, а они нас не слышат. И не видят. Так увлеклись своими насущными делами, что и про чай забыли. Хозяин, у вас хоть чай подают?
  - Сейчас, моя госпожа. Поставлю чайник, благо идти за ним далеко не надо...
  
  
   ВТОРОЕ Я ( ПЕТЯ)
  
  -Что за чушь? Зина совсем не в моем вкусе!
  -Однако при отсутствии других она кажется тебе родственной душой. Никому не дано понять тебя, такого сложного, противоречивого - ни жене, ни детям. Один я, Петя, в состоянии понять тебя. Я - ты, мы - одно, хотя где мне до тебя. Но то не моя вина. Не я создаю тебя, ты - меня. Каким выхожу из-под твоего пера, не взыщи.
  -Чем я лучше? Очерствел, моя душа не откликается на чужую, она права, эта женщина, мне нечего никому дать и неохота.
  -Это стресс. Какого дьявола снова вернулся к эпизоду моего детства? Зачем взялся переписывать его?
  - Затем, чтобы глубже передать Зло, носителем которого может стать любой из нас, а не обиженный природой или властью. Поэтому я отказался от упрощенного образа сына раскулаченного крестьянина, призванного на войну и ненавидящего всех и вся, мстящего безногому дурачку. Отметить день рождения одного из призывников приходит несколько таких же мальчишек, которым вот-вот предстоит получить повестки на войну. Не злых, не добрых, не отличников, не двоечников, самых обыкновенных ребят. В окно стучится Коля-Коля, деревенский дурачок, к тому же без одной ноги. Мальчишки зовут его в дом, наливают самогон и просят сказать тост.
  
  -Ну, Коля, не стесняйся, здесь все свои. Мы сами не мастаки говорить.
  -Выпьем за то, чтобы нашей победой кончилась скоро война.
  -Хорошо сказал, Коля.... Пьем!... А сам бы ты пошел воевать, если б призвали?
  -Безногих не берут, а то пошел.
  -Никуда не берут?
  -Пытался записаться. Иди, говорят, не мешай работать.
  -Ты и пошел?
  -Что делать?
  -Выпивать. Пей.
  -Спасибо, братцы.
  -Закусывай, а то охмелеешь. Тут на всех хватит.
  -Спасибо.
  -Скинь ватник, жарко.
  -И вправду тепло. Лето.
  -Зачем в ватнике ходишь?
  -Стыдно в одной рваной рубахе.
  -Смешной, в рваных портках не стыдно, а в рубахе стыдно.
  -На портки пока не заработал.
  -У Меланьи муж погиб. Она тебе мужнины даст.
  -Он худой был, его не налезут на меня.
  -Тогда у Дарьи возьми. Ейный сын погиб, неделю назад как похоронку получила.
  -У Дарьи? Витька что ли? Ой, беда!
  -Загрустили. Аль повестки уже получили? Погуляем еще, кутнем. И девок успеем пощупать.
  -Успеете, хлопцы. Чтоб такие добрые молодцы, да не успели... все успеете.
  -Робеем мы, Коля. Я, например, их страшно боюсь. Признавайсь, кто не боится? Видишь, молчат. Трухлявый мы народ. А ты сам как?
  -Что я?
  -Девок щупал? Говори, как на духу. Не выдадим. Что молчишь? Тебе сколько лет?
  -Говорили, четвертак уже стукнуло.
  -Кто говорил-то?
  -Бабка Ефросинья.
  -А ногу где потерял?
  -Под машину угодил.
  -Чудной, у нас машин-то с роду не было.
  -Одна нашлась.
  -Остряк! Пьем, парни. Чтобы живыми остались, когда призовут... И ты Коля...
  -Спасибо. За такое грех не пить...
  -Так как насчет девок?
  -Они жалостивые - не обижают.
  -Значит, спал с ними?
  -Как не спать? Брали - спал.
  -Без разбору?
  -Спасибо, брали. Голод...
  -Как они, девки-то?
  -Девки как девки. Кто добрее, кто жаднее. Но без куска хлеба не оставляли.
  -Видать, ты настоящий боец!
  -Я - не боец. Дурак, Коля-Коля.
  -Ничего, на безрыбье и рак рыба. Без ноги, конечно, стоймя неудобно, но можно и лежа. Ты ж привык без ноги?
  - Куда денешься, привык.
  -Пей, пей. И рассказывай. Нам, молокососам, интересно, все охота узнать.
  -А чего тут узнавать?
  -Не скажи. Ты опытный мужик, а мы еще девок ни разу не щупали.
  -И я не щупал.
  - Что же ты нам мозги пудрил? Нехорошо, Коля, детей разыгрывать. Нам скоро идти на войну, а ты насмехаешься над нами. Кто говорил, что спал с девками?
  -Я.
  -Как же их не щупал? Не хотелось что ли?... Не мнись, тут все свои.
  -Стыдно об этом говорить, ребятушки.
  -Советские люди не должны скрывать правду друг от друга. Мы же, как на духу, признались тебе, что до сих пор не щупали девок, думаешь, такое легко сказать? Но нельзя врать друзьям, будущим бойцам Красной Армии. И ты не ври.
  -Ладно. Спрашивайте, раз надо.
  -Давно бы так. Сколько у тебя было девок за всю твою длинную жизнь? Таких, с которыми спал?
  -Много, не считал.
  -Что говорил, когда лежал с ними?
  -Я с ними не лежал. Спал на полу.
  -Тьфу ты! Опять за свое. Кто клялся, что будет говорить правду?
  -Не вру я, хлопцы.
  -Такой здоровый мужик и ни разу не пробовал девок?
  -Нельзя мне.
  - Почему?
  -Безногий я, дурак.
  - Тут много ума не надо, и без ноги можно обойтись. Совсем другое нужно. Аль не понимаешь, что?
  -Понимаю.
  -Что ж тогда теряешься?
  -Они ж меня только жалеют. Не любят.
  -Никто из них к тебе не приставал?
  -Люди - они. Не приставали, жалели.
  -А кто их пожалеет, когда всех мужиков заберут? Старики не в счет, им бабы уже не нужны. Тебе такое боевое задание от нас - по-настоящему спать с нашими бабами. Что ты молчишь?
  -Не знаю я.
  -Может, тебе не хочется? Надо, Коля, надо! Мы малолетки еще, но тоже берем на себя повышенное соцобязательство, пока не ушли на фронт, переспать с ними.
  -Думаете, им это надо?
  -Еще как! Может, они тебя и в дом к себе зовут - надеются, а ты тюфяк - тюфяком. Честно скажи, ни одна к тебе не лезла?
  -Как сказать?
  -Темнишь, а мы тебе верим. Лезла или не лезла? Имен можешь не называть.
  -Один раз - одна.
  -А ты?
  -Гладил ее, жалел.
  -Щупал хотя бы?
  -Гладил. Лицо, голову, руки.
  -И все? Не раздевались?
  -Нельзя мне. Не мог я.
  -Не мог? Так сразу бы и сказал. Умора - да и только с тобой.
  -Ведь я человек, не тварь мерзкая.
  -Что ты нам заливаешь? Хлопцы, дурак умнее нас. Морочит нам головы, а мы верим. Коля, идет война - не на жизнь, а на смерть. Обман - все равно, что предательство. Предателей ставят к стенке - без разговоров.
  - Какой я предатель, ребятушки? Если обидел чем, извините. Не хотел, ей-богу. Я пойду, ладно? Спасибо за все, за вино, хлеб-соль...
  -Коля, помолчи... А ты, малец, зачем тут? Во, шустряк. Эвакуированный пацан, проснулся. Хочешь пи-пи?... Нет? Поешь с нами, садись. Дайте малому квасцу. Хватит, а то он сразу с копыт... Вкусно? Посмотри на дядю. Его Колей зовут. Сейчас мы дружно попросим показать нам его один фокус-покус.
  -С удовольствием, хлопцы, да не умею я. Может, лучше спою вам.
  -Петь не надо. Покажи фокус. Разденься.
  -Зачем?
  -Все сразу так тебе и скажи. Разденься догола, увидим, в чем состоит фокус-покус.
  -Не надо это. Выпили мы лишнее, вы ж еще до меня пили. Это не надо. Да еще при ребенке.
  -Надо, Коля, надо.
  -Вы ж хорошие ребята, добрые, честные, не фашисты проклятые.
  -Говори да не заговаривайся! Не посмотрим, что дурак, накостыляем за оскорбления. Живо снимай портки, малец скучает - хочет увидеть фокус.
  -Вот ты и снимай портки, если охота. И показывай всем свой фокус.
  -Дурак ты, Коля, и уши у тебя холодные. Но если хочешь, и мы покажем Пете свои фокусы. Но начнешь ты как самый старший из нас. Отдаем тебе первенство.
  -Нечего мне вам показывать, нечего!
  -Покажи нечего - это тоже фокус.
  -Пожалейте, ребятки. Что я тебе сделал? И мальчика постесняйтесь.
  -Парни, он над нами просто издевается. Налетай, мы узнаем, что он там от всех скрывает... Держите крепче, мужик сильный, даром что дурак. Рубаху потом, ботинки, портки. Не порвите, осторожно. Мне его не во что одеть. Не плачь, Коля, мы ж тебя не убиваем. Держите мальчишку, убежит. Для кого мы стараемся? ... Коля, не упирайся, нас много. Щекотки не боишься?... Боится, сразу стал смирным... Теперь сымем рубаху, а то фокуса не видать.
  -Увидели, гады? Фашисты. Хуже фашистов. Можете теперь убить меня.
  -Мальчики, у кого такой фокус? Салаги. Теперь можем спокойно идти на войну, Коля нас выручит, бабы могут быть спокойны. Нечего было нам заливать, что не можешь баб... Молчу, при ребенке выражаться нельзя. Чего ты ревешь, Петенька? Коля, напугал ребенка, теперь поправляй положение. Держи свой костыль, на плечо и шагом марш вокруг стола. Пара кругов - и свободен... Смотри-ка, и Петька пошел за ним. Не зря мы старались...
  
  - По-моему, ранее написанный диалог сильнее.
  - Этот диалог - лишь начало. За ним следуют монологи, в которых ты представляешь себя в разных ролях.
  -Проигрываю весь эпизод на себе, выступая в роли жертвы и " палача"?
  -Жертвы и "палачей".
  
   Ты это ты.
  
  Я проснулся от шума в соседней комнате, вошел в нее в разгар гульбы. Глаза заспанные, волосы всклокочены, от горшка три вершка. Увидев пьяное сборище, испугался и ринулся бежать. Но взрослые дяди тепло приняли меня, по-дружески стали хлопать меня по спине, посадили за стол. А когда дали "кваску" и я его выпил, стал с любопытством ждать дальнейшего хода событий. Сосед справа обнял меня и спросил, услышал ли я, что мне покажут фокус-покус. Это забытое слово не сразу нашло свое место в закоулках моей памяти, но все же война не успела вычеркнуть его. Удивленно смотрел я на безногого дядю, вызывающего только жалость, не понимая, какой такой фокус он может показать, если разденется. К тому же он вовсе не хотел раздеваться, сердился, почти плакал. Но я не понимал, почему ему жалко показать фокус, если его просят, даже злился на него. И лишь тогда, когда вся орава взрослых двуногих набросилась на сжавшегося в комок одноногого, начал жалеть его самого. У всех нападавших были такие зверские лица, что стало ясно, тут не до шуток. Когда Коля забился в угол, плача от бессилия и унижения, я испугался. В мое сознание напрямую вошла война. То, что тут не было немцев - только одни наши, вселило в меня еще больший страх. Мне показалось, что сейчас на моих глазах они раздерут Колю на куски, - напрасно он отбивается, ничто ему не поможет, их много, а он один. Лучше бы их не злил, не бесил, тогда они оставят его в покое. Ну, подумаешь, разденут они тебя, уступи пьяницам, пусть потешатся дураки твоим фокусом, хотя я понятия не имел, что он из себя представляет. Но Коля яростно сражался с озверевшей толпой, смазал одному по роже так, что тот отлетел в сторону, другому вывернул руку, и он взвыл от боли. Все, подумал я, теперь они его убьют. Я бросился бежать, но тут же был схвачен за шиворот двуногим, не принимавшим участия в драке и наблюдавшим ее со стороны. Он крепко держал меня своими лапами, а когда чуть не упустил, сунул мою голову между своих ног, стиснув их так, что я едва не задохнулся. Между тем раздевали, щипали и били человека, а затем хозяин дома стал щекотать его, после чего Коля прекратил сопротивление и был раздет гогочущими парнями. Двуногие твари не давали ему упасть, подпирая со всех сторон. Они ржали, закатываясь от хохота, хватаясь за животы и тыча пальцами куда-то вниз, где видели, как я решил, фокус, ради чего затеяли всю эту жуткую бойню. Я же ничего, кроме обрубка ноги, страшной и жуткой культи не видел. Мне стало страшно, я попытался вырваться, но закричал от боли - так сильно сдавил меня своими ляжками мой мучитель. И вдруг я увидел занесенный над Колиной головой его костыль - вот он, конец! Я закрыл глаза и в ужасе замер. Но открыл их и увидел, что костыль прошел мимо Колиной головы и медленно опустился на то, что, как я понял, наконец, по их дружному визгу, должно было изображать фокус. По болезненно белому, совершенно гладкому и безжизненному животу вверх было устремлено нечто огромное, похожее на опрокинутое кроной вниз дерево красно - бурого цвета, а потом под дружелюбный вой стало заваливаться вниз - словно его срубили, и повисло, конвульсивно вздрагивая и сокращаясь в размерах. Может быть, это и есть фокус-покус? Двуногие уже расслабились, их лица не выглядели по-зверски, кто-то даже подошел к Коле и потрепал его по голове. Фокус никого уже не интересовал. Коле отдали костыль. Но хозяин велел ему идти вперед, с костылем на плече. Коля рыдал, на него было невозможно смотреть. Колени, которые держали меня, разжались, я получил свободу, догнал Колю и пошел рядом с ним. Моя детская душа откликнулась желанием как-то поддержать калеку, я пытался помочь ему закончить два адских круга вокруг стола, за которым сидела пьяная братва безусых мальчишек, которые уже перестали обращать внимание на Колю, допивали самогон и собирались расходиться по домам. Представление фактически закончилось, но Коля с костылем на плече, опираясь о край стола и меня, под хмурым взглядом хозяина дома понуро дошагивал последний круг. Дошагав, он погладил меня по голове, поблагодарил и назвал бедным ребенком. Хозяин подошел к нам, похлопал Колю по плечу, не обижайся мол, мы просто шутили, никто зла на тебя не держат, все тебя любят.
  
  
   \ Ты - Коля
  
  -Я - одноногий дурак, в рубищах и в ватнике, несмотря на жару и духоту. Вижу с улицы в окне свет, стол с огромной бутылью самогона, хлебом, картошкой и лица ребят, которых хорошо знаю, так как они выросли при мне. Я постучал в окно, они приглашают меня в дом, чему я не удивлен, так как все в нашей деревне хорошо относятся ко мне. Мне приятно на душе от их улыбок, дружеских приветствий и рукопожатий. Я очень голоден, но еще больше хочу выпить - тем более в таком хорошем коллективе, особенно после того, как узнаю, что у хозяин дома отмечает свой день рождения. Я смотрю на их хорошие лица, и вдруг до меня доходит, что вскоре все они, совсем еще дети, мальчишки, пойдут на войну и могут погибнуть, как сын Дарьи, муж Меланьи, что, может быть, они собрались вместе и пьют в последний раз. Мне их жалко до слез. Они не понимают, отчего я плачу, просят сказать тост. А я думаю о том, что идет кровопролитная война, мы отступаем, их могут убить. Поднимаю стакан за то, чтобы война скорее кончилась нашей победой. Меня спрашивают, хочу ли я бить фрицев, но меня не берут, что я и говорю ребятам. Они наливают мне еще, уговаривают закусывать, чтобы не опьянел, предлагают снять ватник. Может быть, они правы, стоит заглянуть к Дарье - ее Витька был со мной одного роста. Смотришь, отдаст мне его брюки - мои совсем прохудились, заплата на заплате. Мало того, что я дурак, так еще и негодяй! Как только мне не стыдно? О чем я думаю, когда он убит. Слава богу, не проговорился вслух... И вправду, есть еще у ребят время на все, пусть только поторопятся. Молоды только больно, совсем пацаны. Ничего, лучше раньше, чем никогда. Совсем не слушаю их, а хозяин дома о чем-то спрашивает меня и злится. Может, показалось, наливает ведь... О чем это он? С кем мне еще спать? К тому иду, кто пустит. Вроде неглупые хлопцы, чего не понять? Какой же я боец? Пороха не нюхал. Или они шутят?... Не щупал я никого, потому что дурак одноногий. Если бы щупал, сказал им. До чего любопытные мальчишки! Все-таки нельзя об этом вслух, стыдно. Пусть война, все равно. Щупайте на здоровье, коли охота и есть кого, но зачем трепать языком? И мне давно охота, но не могу - не имею права.
  Вам, мальчишкам, легко сознаться, вы еще мальчишки, а мне, старику, каково? Но врать негоже - особенно им, будущим бойцам Красной Армии. Сказать? Но что было-то? Неправильно поймут, засмеют. И стыдно... Разыгрывают они меня, дурака. Не может быть такого боевого задания... Пропал! Неужели Марья проболталась? Наплела чего? Пропала моя бедная головушка, не выпутаться теперь. Беда! Только нечего мне вам, ребятушки, сказать. Понимаю, дети, любопытные, боятся женщин, хотят казаться смелыми... Но не могу сказать им, как проснулся от ее жарких поцелуев, жадных рук, как стыдился себя, своей сильной охоты, жалости к ней, пока не вдове... Мужика ее знал, добрый был, есть еще, пока живой. Но не в чем мне себя винить. И она, хоть не сразу, но поняла...Распалилась, разожгла, но поняла, оставила меня, дурака, в покое - перестала раздевать, легла тихо и заплакала то ли с горя, то ли с тоски, а, может быть, от радости, что не тронул я ее, мужнину жену, а только гладил ее лицо, волосы, руки, груди - она просила и я не удержался...были мы, как дети, мальчик и девочка, не стыдно. Лежали в одежде, обнявшись, прижавшись... Правда, Мария за что-то рассердилась на меня, обозвала дураком, но я не обиделся, и впрямь дурак. Как такое им, мальчишкам, рассказать? Не поймут. Зря вы злитесь, я не предатель, друг ваш... Не нужно мне было все это вспоминать, разжег себя - Марья девка ладная, крепко сбитая, настоящая баба... Было мне с ней хорошо, чего греха таить, а могло ведь быть еще лучше, если б не был я таким совестливым дураком. Не я, так другой найдется - это как два пальца... Что он говорит? Глаза злющие, рот перекошен. Надо уходить, они выпили, не привыкли, я, видно, пришелся им не ко двору. Спасибо, ребята, за вино, хлеб- соль... Дите-то откуда взялось? Зачем ему самогон? Нельзя!... Фокусы? Какие такие фокусы- покусы? Никогда их сроду не показывал, да и видел всего раз. Что придумали? Может, это? Я ж не баба. Что не видели? Шуткуют, но нехорошо как-то. Как волки. В любой момент могут наброситься на меня, ждут команды хозяина. Что они хотят? С ума можно сойти. Сошел уже давно, дурак ведь. Раз не понимаю, чего они от меня добиваются, дурак. Тут же не баня, чтобы портки скидывать. И при дите. Какое тут развлечение? Испугают ребенка. И зачем им мучить меня? Что я всем им плохого сделал? Не фашисты ведь. Пусть сами раздеваются, если им охота, показывают друг другу свои фокусы. Нет, требуют, чтобы сначала я. Стыд-то какой! Надо было соврать им, что щупал девок. Но вдруг кто-нибудь из них знает такое, чего я не знаю? Мне еще хуже будет. Все равно поздно уже. Все, конец! Не пьют, не едят, глядят на меня и ждут, когда я сдамся и устрою им фокус-покус. Жрут глазенками, будто я баба... Налетели! Вот тебе, сволочь, получи! А ты не вой, сам пристал. Я тебя не трогал... Против щекотки я ничего не могу... Мальчишку схватили, вывернут ему голову. Задушат его, собаки! Если я сдамся, может, отпустят? Как Христа распяли. Глазеют, ржут, тычут пальцами в меня собаки, псы... Как назло не все у меня в порядке, ничего не могу с собой поделать. Предал я сам себя, вот они и надрывают животы. Звери! Зря сопротивлялся, добились они того, чего хотели. Разделся бы сам, посмеялись вместе и ничего... А теперь люто ненавидят меня. Неужели решили убить? За что?! Только напугали, костылем двинули меня по фокусу - проверяли, дураки! Пойду, раз ты требуешь, мне все равно. Плачу - это нельзя, им только в радость...Стыдно стало? Не смотрят в мою сторону. И ребенка отпустили... Не надо, мальчик, я сам. Спасибо, только ты здесь человек. Остальные - твари. Жаль мне тебя, Петя, только жить начал, а уже столкнулся с мерзостью людской... Расходятся по домам, гаденыши... Все, кончились мои мученья. Бог все видит... И все же жаль этих ребят. Кто из них вернется живым с войны ?!
  
   Ты - хозяин дома
  
  Мне сегодня исполнилось семнадцать лет. Я самый старший из ребят, им будет семнадцать через несколько месяцев. Мы - самые обыкновенные парни. Ничего особенного. Лишь на фронте будет ясно, кто мы на самом деле. Трусы или герои. Фашистов надо бить - всех до единого, и не жалеть себя. Смогу ли я? Обязан. Ребята тоже не подведут. У Сереги отца убили в первые дни войны. Серега не струсит. Мой батя в тылу, у него броня - делает танки. А меня с матерью еще до войны отправили к бабке в деревню. Здесь и остался...Много выпили, но еще держимся на катушках. Что это за рожа в окне? Коля - Коля! Заходи, выпей за мое здоровье. Говорят, дураки приносят счастье. Может, благодаря ему выживу. Глупости. Но пусть войдет, чем он хуже других? Жаль мужика - без ноги и дурак. Но здоров, ручищи сильные, огромные, плечи широкие, грудь великанская. Но стесняется. Нальем ему штрафную, пусть скажет тост. Дельно сказал, хотя дурак. Но когда она кончится, проклятая, когда наши каждый день отступают. Фрицы уже под Москвой. Но что с дурака взять? Дурак есть дурак. Тебе, безногому дурачку, хочется на войну. И ведь я бы пошел, только позови. Время сейчас такое - все хотят бить гадов. И я! Ненавижу сволочей, напавших на нашу страну и уже оттяпавших почти всю Европу... Надо выпить, а то в горле пересохло. Коля - молоток, пьет самогон, словно чай, закусывая рукавом. Здоров мужик! Совсем еще не старый. Юморной, в рваной рубахе ему стыдно сидеть за столом, а в насквозь просвечивающих портках, выдающих его происхождение, хоть бы что. Сколько в деревне мужиков погибло, никто не догадается ему штаны подарить. А что? Жизнь продолжается... Пей, братва, веселись, пока живы. Тут пока мир, бомбы не падают, снаряды не рвутся. Девки все еще хороши, хотя харчей мало. Интересно, что может об этом предмете поведать Коля-Коля? Были у него бабы или нет? Надо спросить, развлечь гостей, а то они совсем приуныли, пригорюнились, носы повесили, им-то нечего сказать про бабец - никто, видать, не успел их пощупать как следует. А ты, братец Коля?!... Во, заливает, придуривается боец безногий, так я ему и поверил. Чтобы наши одинокие, оставшиеся без мужиков, бабы брали его в свои избы и не пробовали с ним переспать, в такое трудно поверить. Ну и что - без ноги же только. Дурак - так еще лучше, не станет выпендриваться. Небось такой здоровый мужик имеет что предложить нашим бабам... Мелюзга слушает его, разинув рот, верит на слово. У меня хоть Ленка была, пусть не совсем, но все же. Если бы не боялась расстаться со своей девственностью, давно бы у нас все было в ажуре. По-своему ее можно понять, мужики сейчас на вес золота, кто на ней женится после войны, если она не целка? И я бы на ее месте держался за трусики. Не раз бывал близок к успеху, но так ничего и не добился. Все, что хотите, но только не это. Так и уйду на фронт, не хлебавши... Разве что Марья даст - она кому хочешь дает, блядь! Но с ней противно...Тогда на сеновале совсем раздел Ленку, миловались, целовались - но дудки, Марья Ивановна, не дала, схватила меня за яйца, чуть не оторвала...Дурочка, всех нас поубивают, перекалечат, кто тебя раздевать-то будет, целовать кругом... Разве что Коля-Коля. А что? Он может всю деревню по очереди... Темнит здесь, чего-то боится. Мы с ним по-доброму гутарим, а он над нами, малолетками, издевается, дурак и нас за дураков держит. Парни меня засмеют - дурак обвел вокруг пальца. Мне плевать, щупал ты их или они тебя, но теперь из принципа любой ценой дознаюсь от него правды. Скажешь, дурачок, - выведу я тебя на чистую воду, поделишься с мальчиками опытом. Им знать это очень интересно... Они уже надо мной смеются. Не дурак их рассмешил, а я. Ваньку тут валяет перед всеми... И этот еще сюда притащился, детеныш эвакуированный, подселеныш... Пропадать так с музыкой - и младенца развлечем. Он мне поможет. Хлебнет "кваску", окончательно проснется и... Что делать? Снять портки и бегать. А что? Нам, умникам, это не к лицу, а дураку все позволено. Кто его осудит? Нас развлечет и сам получит удовольствие, когда все станут им восхищаться. Заодно расскажет, как спал с нашими бабами - на полу или на печке. И малыш увидит маленький фокус-покус. Скорее большой, каких сроду не видывал... Ну, дурачок, потешь честной народ... Не желает, стыдно, видите ли, ему. Чего стыдно, здесь одни мужики. Надо было вежливо его попросить, у меня получилось грубовато - в форме приказа. Задел честь дурака. Смешно, какая может быть у дурака честь?... Рассердился, допек я его. Зря с ним связался. Но теперь отступать некуда. Позади Москва... Тьфу! Пьяный придурок! Причем тут Москва? Но теперь, в самом деле, все пути у меня назад отрезаны, надо идти напролом. Придется тебе, Коля, снять портки, иначе придется тебе помочь, хотя не хотелось бы марать руки... Давай, милый, самому будет лучше, покажешь фокус-покус братцам- кроликам, а потом кончим ломать комедию... Придется применить силу, иначе даже Петька перестанет уважать дядю... А это, Коля, не надо... Обзываться фашистами тебе никто не позволит. Мы пойдем кровь проливать, а ты будешь наших баб ебать! Все, налетай!... Дурак ты, Коля, твоя песенка спета. Молодцы - хлопцы, не подкачали, даже мальчишку схватили, чтоб не сбежал. Ничего с ним не сделается, лишь бы от страха в штаны не наложил. Но с кого можно брать пример, так с дурака! Силен мужик, всех троих раскидал, как котят, и как только это у него получается? Одной рукой вцепился в стол, чтоб удержаться на одной ноге, а другой расправляется с нами. Кто бы мог подумать, боится щекотки. Вмиг пальцы разжал, чуть не упал. Пацаны удержали и тут же содрали с него портки. Придется, Коля, расстаться тебе и с рубахой - больно она длинная. Стыдлив, как девушка, уперся. Может тебя еще где-нибудь пощекотать? Ничего себе фокус! Куда мне до него, хотя я не жалуюсь... Всем нам расти и расти, если фрицы не отправят нас в лучший мир. Рты разинули, не ожидали такого зрелища. Один Петька не петрит - морда перекошена от страха, наверное, думает, что здесь убивают. Это уж слишком - пьяный кретин занес костыль над головой дурака, ненароком так можно и покалечить. Ему бы самому костылем по яйцам. Всю песню испортил, болван. Теперь нечего смотреть на Колю - глаза бы мои на него не смотрели. Гогочет пьянь, над ними бы так кто поиздевался. И я мудак, зачем заставил дурака два раза обходить стол с костылем на плече? И этот с ним на пару, хоть смейся, хоть плачь... Над кем смеетесь? Над собой смеетесь! Гоголь - классик, помнится, проходили его еще до войны. Пора, братва, и честь знать. Сами догадались. Расходятся. До чего мы все докатились. Звери! Срамота!
  
   Ты - один из гостей.
  
  Я в этом гнусном безобразии предпочел не участвовать. Только схватил мальчонку, чтобы он не сбежал. Никто его не звал, но раз пришел - нечего удирать с поля боя. Ему и дураку воевать не придется. Я вовсе не жестокий человек, само так вышло, что зажал голову мальчишки между ног. Впрочем, на войне как на войне. Не мог я перед всеми ребятами выглядеть слюнтяем или трусом. Коля сам виноват. Он с детства такой дурак, а потом еще и ногу потерял, так что ему не до девок. Здоровый, но это ничего не говорит. Зря они к нему прицепились. Молокососы сгорали от любопытства, слюни распустили, ждали новых открытий - хотя бы на словах, хотя бы от дурака.
  Стыдно сказать, через три месяца мне исполнится семнадцать, а я целовался всего один раз. И все. Девчонки на меня, рябого и страшного, не смотрят. А старых баб я сам не хочу. У меня на них не стоит. Одна зазывала меня к себе, не пошел - противно. Наш-то с Ленкой во всю крутит любовь, но не раскалывается, не хочет делиться с нами. К дураку пристал, сам дурак. Нет, чтобы самому рассказать - это интереснее будет. Напились мы до чертиков, растопырили уши и слушаем Колино вранье. Дождались! По команде сорвались и набросились на безногого, вцепились в него, как собаки. Жалко дурака, но сам виноват, только раздразнил мальчишек. Я и сам не без интереса наблюдал за всей этой кутерьмой. Колю не раздевал - до этого не опустился. А что Петьку держал - так это и в его интересах, кто б другой мог сделать ему хуже - еще и его за компанию раздели и заставили бы маршировать с дураком. Когда увидел голого Колю, чуть мальчишку не придушил - так был удивлен, такой величины я себе даже не представлял. Кто-то до того перепил, что довел дурака до его состояния... А может быть, дурак сам возбудился... Ясно одно, дурак без нас справится, если только захочет и бабы попросят. Сам он постесняется, может, и не врал нам... Все бы ничего, но... не нужно мне было отпускать Петьку, надо было уволочь его оттуда. А он пошел рядом с Колей - беспомощным, в слезах, с поникшим членом, к которому все сразу утратили интерес. Очухались, словно на них вылили ушат холодной воды. Увидели не голого орангутанга, а человека - калеку. Стало всем стыдно за себя. Больше всех виноват пригласивший нас хозяин, даром что городской, испорченный. Он ведь в деревню приезжал только летом - на каникулы. И сразу захомутал самую красивую нашу девку. Дура Ленка, что связалась с ним. Он все равно на ней не женится, даже если вернется с войны. А я бы женился - хоть завтра... Это он довел всех нас до скотского состояния, вытащил наружу наши зверские инстинкты. Я тоже хорош, ни за что ни про что схватил ребенка... Ничего, по сравнению с войной все это ерунда. Уже завтра вся эта история покажется нам мальчишеством, дурачеством. Мы себя оправдаем хотя бы тем, что скоро пойдем на фронт. А Петьке, если он запомнит, может потом аукнуться...
  
   Ты - другой гость
  
  Я смотрю и наблюдаю за тем, как он тут икру мечет, пытаясь расколоть дурака. А они слушают, затаив дыхание. Я бы мог им такое рассказать... Детский сад! Как бы они разинули рты, если б услышали историю, случившуюся со мной неделю назад. Желторотики, ничего хорошего во всем этом нет. Ничего! Уж я-то знаю на собственном опыте. Никакой любви нет и быть не может. Он пререкается с дураком, мудак, а я до сих пор не могу очухаться от "любви"...
  Все разошлись после работы по домам, а я - на свое любимое место, на речку. Минут двадцать поплавал, вся усталость прошла - как не бывало ее, вышел на берег, а одежды своей не вижу. Что за чертовщина! Хорошо помню, куда ее положил. Скачу на одной ноге, вытряхивая воду из ушей, и прямо выскакиваю на Марию, вышедшую из кустов, - хохочет. Я онемел и застыл на месте. Наглая баба - ничего не стыдится. Слышал о ней разное - еще до войны. Любила побаловаться, погрешить... Ухмыляется и ждет, что я буду делать. Я, обалдевший, ладонями прикрылся, стою, как вкопанный, ни с места. Марья нахально уставилась на меня и говорит, будто только что пришла искупаться, расстелила тряпку, улеглась на нее, а рядом увидела чьи-то трусы. Вот и хозяин их нашелся. Взяла трусы и машет ими перед моим носом. Не отдает. Так и стоим друг против друга. Мои руки заняты, не драться же с ней. На мои брюки она наступила - как бы нечаянно. Начинаю дрожать - то ли от холода, то ли еще от чего. Она же добродушно протягивает мне свое полотенце и хихикает, напрасно прячу от нее свою маленькую игрушку, она с такими не играет, - я ей в сынишки гожусь, могу не стесняться. Повернулся к ней спиной. Тогда она шлепнула меня по заду, обняла, как ребенка, и стала обтирать до пояса. Я не шевелился, не сопротивлялся, рук не отрывал. Она, не покушаясь на мою честь, сзади подтолкнула меня к своей тряпке, я лег на нее животом вниз, а она начала гладить меня, говорит - надо тебе, малыш, согреться. Я перестал дрожать, высвободил руки и попросил передать мне мои трусы. Она, словно не слыша меня, села рядом, разделась догола и спросила, не сбегу ли я, не дождавшись того, как она вернется, искупавшись. Я ответил, вам то что - не все равно? А сам наблюдаю за ней и чувствую, как эта крупная тридцатилетняя баба потягивается, в чем мать ее родила, и нахально смотрит на меня, отчего я начинаю возбуждаться. Не так уж она хороша собой, но не каждый день увидишь такое. Всего у нее, несмотря на войну, осталось в избытке - грудей, живота, плеч...
  -Сдается, сынок, с тобой можно интересно поболтать.
  -Поболтать? - Я был обескуражен.
  -А что еще, по-твоему? Мне твоя игрушка не нужна.
  -Так ведь ты в маленькие не играешь, хватает больших.
  -Ты-то откуда знаешь, чего мне хватает и не хватает? Запомни, малыш, маленький часто бывает удаленьким. Говорят, у нашего дурака - больше не бывает, а толку от него никакого. Если хочешь, можешь проверить свой в деле.
  -Зачем я тебе?
  -Узнаешь позже, если не сбежишь к маме, пока я купаюсь...
  Она присела, ее рука нырнула под тряпку, одним концом которой я укрылся, пальцами пробежалась по моему телу, на мгновение задержавшись на "игрушке", одобрительно хмыкнула и побежала к воде. Пробыла в речке недолго - минуту - две, вышла из нее, отряхиваясь и отфыркиваясь, как лошадь. Всего в ней было так много, что мои отнюдь не романтические представления о женской красоте тут же окончательно растаяли. Мария никогда не была для меня эталоном привлекательности, я всегда проходил равнодушно мимо нее. Однако сейчас у меня не оставалось выбора. Она повязала меня одним тем, что застала меня голым. Ожидание призывной повестки, желание изведать новое ощущение - пусть хотя бы с этой женщиной, мальчишеское тщеславие - мои сверстники еще только женихаются, - все это сыграло свою роль в том, что я не сбежал. А если еще проще, мне казалось неловким испариться тогда, когда она рядом и видит мое бегство. Вышло бы так, что я просто струсил, испугался женщины. Она могла осмеять меня перед всей деревней, рассказав любые подробности - и то, чего не было. Скорее всего, не будь я таким дохлым и щуплым, не стал бы ее дожидаться. Но я остался и не без волнения ждал своей дальнейшей участи...
  Марья подошла ко мне, ласково, насколько могла, взглянула на меня и попросила вытереть ее полотенцем. Пришлось мне встать. Она оценивающе посмотрела на меня, видимо, я ее разочаровал, по-бабьи вздохнула - мол, что с тебя возьмешь, - и подставила свою могучую спину. Я, не спеша, вытер ее волосы, руки, плечи, спину и в нерешительности остановился. Она глухо произнесла, чтобы сынок не робел, и я покорно продолжил свой труд, принявшись за вытирание ее гигантских ягодиц, после чего Марья повернулась ко мне лицом и я начал все сначала. Как только прикоснулся к ее груди, она своими шершавыми ладонями обвила мне плечи, сжала в объятьях мое худое тело и стала лихорадочно ощупывать его сзади, плотно прижавшись ко мне спереди. Несмотря на ее внушительную мощь, она была пониже меня ростом - только руки очень длинные. Одна из них скользнула между моих ног, и все мое мужское естество целиком уместилось в ее огромной ладони. Она хмыкнула, шлепнула другой рукой по моему заду и опрокинула на себя. В таком виде, в каком она меня нашла, я ее устроить не мог, она занялась моей подготовкой, задав мне небольшую трепку. Баба была тертая и ушлая, привела меня в товарный вид. Мне самому делать не пришлось ничего. Как только Марья нашла меня готовым, она не стала церемониться и просто втолкнула все, что у меня было в наличии, в себя, придерживая мой тощий, костлявый зад, чтобы я ненароком из нее не вывалился, вздохнула и начала работать, раскачивая свою тушу вместе со мной. Моя игрушка исчезла в ее бездонном нутре, я ничего не чувствовал. У меня было одно единственное ощущение, будто весь я, со всеми своими потрохами, с головы до пяток, проглочен ею. Я испытывал сильное разочарование и неудовлетворенность собой. Поэтому скорее, чем надо, оказался в плачевном состоянии. Однако Мария из своих тисков не выпускала меня. И только полностью убедившись в том, что от салаги нет никакого толка, отлипла. Но стоило мне потянуться за трусами, ласково обняла меня, окрестив любимым котеночком и всячески ублажая "любовника, подобного которому у меня еще никогда не было". Она была нежна, покорна, вытворяла со мной разные трюки и добилась своего. Я сам ее захотел. Она перестала казаться мне великаншей, ее крупные формы перестали раздражать, напротив, вызвали острое желание, а ее податливость и мягкость наполнили мое существо уверенностью в себе и мужской гордостью. Я не догадался, что Марья просто сменила тактику. На сей раз я все от начала до конца делал сам - и странное дело - чувствовал себя неплохо. Я становился мужчиной - пусть не так, как мечтал. Когда силы покинули меня, я в знак благодарности начал целоваться ( впервые!). Ей это очень нравилось - она хихикала, пыталась восстановить мой прежний пыл, чтобы вновь заняться любовью, но все ее старания успеха не имели. Она шлепнула меня по заду, дав сигнал к отбою. Мы оба пошли в воду, она оторвалась вперед, предложив мне последовать за ней. Но я помахал ей рукой, вышел на берег, оделся и ушел. Марья даже не смотрела в мою сторону. Я перестал ее интересовать. Я понял и оценил роль, которую исполнил...
  Мои воспоминания подошли к концу, когда я услышал требование к дураку. Чтобы тот разделся догола. Шутка мне не показалась остроумной, но я не стал встревать. Оба - придурок и дурак - были не на высоте. Не нашли себе другого развлечения, чем заставить дурака остаться без порток. И тут я вспомнил о том, что Мария говорила об игрушке дурака. Любопытство разобрало меня, и я поддержал приятелей, принял участие в этой грязной истории. А хлесткий удар, полученный мной от Коли, лишь разозлил меня... Коля продемонстрировал всю свою мощь, отмеченную Марией, она права, вот кто должен был ублажать ее у речки, а не я - жалкий хлюпик, всего ей на один зубок. Непонятно, какого рожна я понадобился Марье, когда есть такой гигант. Или он отказался? Вот оно что. А я не посмел... Не за это ли я на него взъелся? Неужели позавидовал калеке? Изрядно наклюкался, если схватил его . Все устали смотреть на голого дурака, хотя он и в обычном виде давал всем сто очков вперед. А ведь я мог спасти его, если бы рассказал им свою историю. Только чем, мне гордиться, скорее, - стыдиться. Развеселить мог - но не было у меня охоты валять перед ними Ваньку. У пьяных чертей хватило бы ума меня самого раздеть и взглянуть на то, что нашла такого во мне Марья...
  
  -Да, Петр Григорьевич, вы превзошли самого себя. Трансформировали в памяти, воображении и осмыслении свой детский эпизод и представили себя во всех лицах, находя чуть ли не оправдание каждому из них. И все это приписали не себе, а мне. Простите, но это подлог. Я категорически не желаю, чтобы вы глумились надо мной, своим персонажем. Вы так глубоко внедряетесь в свое бессознательное, что можете сдвинуться. Если используете меня как прикрытие, оно вам не поможет. Вы - самый обыкновенный псих. Если используете навязчивое повторение как способ овладеть беспокойством, разрядить напряжение и устранить возбуждение, вы заблуждаетесь. Это невроз навязчивости, позволяющий вам замкнуться на себе, отвергая реальность - и внешнюю, и внутреннюю. Не знаю, насколько это хорошо для вас.
  -Ты ни черта не смыслишь в этих вопросах. Воспроизводя тот эпизод в других "ипостасях", я стараюсь всего лишь лучше понять себя и тебя, мой друг. И вообще - людей. У меня нет табу ни на что, мне интересны любые явления душевной жизни, включая запретные, регулирующие сексуальные и брачные отношения.
  -Обычный самообман. Ладно, оставим эту тему. Делай, что хочешь. Пытайся и дальше объять необъятное - слить вместе творческую активность с сексуальной, отождествляя одно с другим, сублимируя свое творчество в либидо и либидо - в творчество. Параллельно и попутно ты встреваешь в политику, львиную часть времени вынужден посвящать работе, домашним делам, воспитанию Игоря, который с каждым днем все больше и больше отбивается от рук. В итоге на старости лет ты поймешь, что потерпел повсюду полное фиаско. И в чуждой тебе работе, и в своем творчестве, и в любви. Твоя измена Наташе с Лилей - итог неудовлетворенности Наташиной любовью к тебе. Не удовлетворяет она тебя и сегодня, хотя ты верен ей.
  -Чистейшая чушь!
  - Наташа не устраивает тебя. Именно сейчас, когда иногда невредно раздуть угасающий огонь твоей чувственности. Для тебя, Петя, любовь - главным образом, удовлетворение ее чувственного элемента, если учесть то, что интеллектуально и духовно Наташа нашла себе другого мужчину - Васильева. У нас с тобой нет секретов друг от друга. Заглянем в вашу постель. Не слишком ли однообразна в ласках твоя жена?
  -То, что она дает, вполне устраивает меня.
  -Люда и Лиля ( последняя благодаря преподанным тобой урокам) устраивали тебя никак не меньше. Обе любовницы, каждая по-своему, занимались с тобой любовью всеми доступными вам способами. Оно, конечно, жена есть жена, супружеская любовь нечто другое, но ваши интимные отношения с самого начала не отличались особенным разнообразием.
  -Наша близость всегда естественна, а определенная сдержанность в любви не так уж плоха.
  -Уверен в том, что ты не возражаешь против большей горячности своей жены. О взаимопонимании говорить не приходится.
  -Из всего этого ничего не вытекает. Я люблю Наташу, мне с ней хорошо, никакая другая женщина заменить мне ее не может - нигде.
  -Многие твои диалоги порождены неудовлетворенностью, вызванной рамками, которыми Наташа оградила вашу страсть. Ты бы иначе никогда не осмелился включить в "Диалоги" диалог, написанный Лилей, бросить жене такой дерзкий вызов, назвав ее именем мою жену. Ты никогда не был в восторге от холодности жены, которая проявлялась и вне постели, и в постели. Ты слишком самоуверен, не ревнуя Наташу к другим мужчинам. Тот же Васильев, хотя он и старше тебя, и женат, представляет для тебя опасность. Именно как мужчина. Сумел же он обольстить молоденькую, хорошенькую и далеко не глупенькую Зину.
  -Они любят друг друга. Более того, Зина ждет ребенка от Васильева, о чем я узнал от Наташи. В последнее время наши жены стали ближе друг к другу, что не может не радовать меня.
  -Скажи честно, Зина тебе понравилась?
  -Очень. Но это не означало того, что я хотел с ней переспать.
  -Не хотел?
  -Не хотел.
  -Это кому ты такое говоришь?
  -Теперь понятно, почему ты завел дурацкий разговор о холодности, неудовлетворенности. Так знай, милейший, когда мне перестанут нравиться хорошенькие женщины, с которыми в мыслях я могу позволить себе больше, чем в жизни, тогда я могу списывать себя как мужчину. Но люблю я только Наташу. При всех ее достоинствах и недостатках. Идеальных людей не существует, заруби себе это на носу.
  -Зарубил. Я только хочу напомнить тебе обстоятельства, при которых вы стали близки с Наташей. Ваш брак свершился не на небесах, хотя ты воспарил на них. Она до тебя, как знаешь, любила другого мужчину.
  -И я любил другую женщину.
  -Сравнил! Что было у вас с Леной и что у Наташи с ее Сашей.
  -Что бы ни было, мы оба сумели полюбить друг друга. И это навсегда.
  -Удивительно, весь твой немалый опыт ничему тебя не научил. Близость обезоруживает тебя, лишает всякого рассудка и памяти. Наташа после твоего романтического объяснения в любви ожидала от тебя не столько пылкости, сколько требовательности к себе. Она почти всегда сопротивлялась твоей животной силе. А ты, начиная с нежностей и поцелуев, сатанел, топя свою страсть в ее достаточной трезвой любви.
  -Я достаточно искушен, чтобы не понимать, когда мне отдаются с прохладцей и когда в беспамятстве.
  -И когда чаще?
  -С прохладцей - исключительно редко.
  -И чаще - в беспамятстве?
  -Чаще не теряет голову. Но никогда не бесстрастна. Отсутствие сумасшествия в ее любви, если хочешь знать, даже импонирует мне. В такой люби больше полноты, чувства, цельности, самой любви. Мы рождены людьми и должны оставаться ими в любые времена и мгновения нашей короткой жизни.
  -Чувственность, поскольку она животного происхождения, вредна?
  -Она должна быть уравновешена разумом и чувством. Особенно у супругов.
  -Но ты постоянно нуждаешься в чувственной игре страстей. И эту потребность сублимируешь до сих пор в "Диалогах". Достаточно вспомнить диалог с самбистом. Нырнул на самое дно, чтобы разглядеть его вблизи, после чего надолго замолк, возненавидев свою не угомонившуюся и ненасытную до сего дня чувственность. Ты прочно погряз в своих бумажных пороках. Писать иначе не можешь, не писать - самоубийственно для тебя. Многие годы ты ставишь над собой, близкими и друзьями совершенно нелепые эксперименты. Твой замысел завел тебя в такие дебри, что ты никогда не выйдешь из них. Напротив - еще дальше погружаешься в их болото. И если птичка еще не до конца увязла, то конец ее неизбежен. Твое детство, раннее причащение к сексу, знакомство с трудами Фрейда, взыскательность в любви, сочетающаяся с отсутствием в ней изысканности, импульсивность, горячность, неуправляемость, эгоистичность и до беспринципности верность своим принципам - немногие причины того, что движет тобой. Стихия увлекла тебя на дно. Нормой твоей жизни стали патологические вещи - не парадокс ли это? Отклонения от нормы не могут быть нормой! Ты загнал себя в тупик - выхода из него нет. Бросай нас всех - я даю тебе на то добро, хотя так бесславно кончать жизнь неохота.
  -Если как личность я себя уже исчерпал, терять мне нечего. Будете жить, пока жив я сам. Более того, надеюсь на то, что и после вас поживу десяток лет. Такой я пессимистический оптимист. Старушенция, быть может, ждет меня совсем рядом. Но не исключено, что она даже не подозревает о моем существовании, и у меня есть еще немало времени для того, чтобы жить и тужить...
  
  
  
   НАТАША
  
  -Петя, после того, как мы решили завести нового ребенка, я перестала беречься. Прошло достаточно много времени с тех пор, я уже не надеялась, но теперь могу с уверенностью сказать, что беременна. Врачи подтвердили.
  -Замечательно! Я рад. Но почему ты молчала раньше?
  -Хотела знать наверняка.
  -И на каком ты месяце?
  -На третьем. Так что, если все пройдет нормально, у Таниного ребенка будет дядя - чуть младше него.
  -Вы все как сговорились - Зина, Таня и ты. Что ж, это даже хорошо.
  -Таня, конечно, поторопилась. Саша давно уговаривал выйти за него замуж, теперь они пошли оформлять свои отношения. Ей будет двадцать один год, когда родится ребенок, не так уж мало, но до конца учебы останется еще два года, если не три - в случае необходимости взять академический отпуск.
  -Ты же знаешь, Саша хотел ребенка даже больше, чем Таня, пришлось ей пойти ему навстречу.
  -Повторилась та же история, что у меня с моим Сашей. Кажется, я стала лучше относиться к Таниному выбору, тот редкий случай, когда ты оказался прав.
  -Это, пожалуй, первый случай, когда ты признала свою ошибку.
  -Я настроена благодушно, сделаем вид, что я не заметила твоего язвительного замечания.
  -Согласен, я поступлю так же.
  -Прости, я съехидничала первой.
  -Не будем считать, кто первым сказал "мяу", у меня сегодня счастливый день, могу снова стать отцом. Ты молодчина!
  -Решила рискнуть. Кто не рискует...
  -Тот не пьет шампанское. Мы им зальемся, когда ты родишь мне желанную дочь.
  -Нет, мы так не договаривались. У нас будет Петька - твоя копия. Помнишь нашу поездку на Кавказ. В Армении мы увидели множество церквей, в том числе в Мармашене - большую и маленькую, похожие друг на друга. Ты еще потратил на них много кадров, так они тебе понравились. И мне. Так вот, я хочу, чтобы у меня был Петя большой и Петя маленький. Я так решила - так и будет, не возражай!
  -Придется смириться. Все же рожаешь ты, а не я.
  -Положим, кое-какое участие в этом процессе принял и ты.
  -Всего лишь заложил фундамент в построении нового здания.
  -Я снова чувствую себя молодой, как тогда, когда ты появился в моей жизни. Мы еще долго будем любить друг друга. Петька в этом плане не создаст нам особых проблем. Будет вести себя хорошо, не помешает нам наслаждаться жизнью.
  -То-то я не понимаю в последнее время, откуда в тебе столько неуемного желания...
  -Не заметила, чтобы это особенно огорчало тебя. Я хотела испытать прежний восторг от обладания тобой. Я не оговорилась, ты так нежен в постели, что я забываю, кто кем обладает. И - надо отдать тебе должное - всегда следуешь линии, предначертанной партией, то есть мной. Я, как девчонка, так мне хорошо сегодня. Я боялась, что ты воспримешь мою новость без восторга. Мало ли что тогда сказал...
  -Глупышка, я испытываю с тобой такое неслыханное блаженство, и новая жизнь, исходящая от тебя, - это огромный подарок. Я люблю тебя, как мальчишка. Никогда не думал в молодости, что подобное ощущение может длиться так долго.
  -Признаюсь, я испугалась, что моя жизнь уходит, что скоро стану бабкой. Это в немалой степени придало мне решимость... Детям пока говорить не надо, скажем позже, хорошо?
  -Что тебя волнует? Когда захочешь, тогда и скажем. Думай только о себе и маленьком. Домашние заботы возьму на себя. И Игорь поможет.
  -Каким образом подключишь его?
  -Тебе нездоровится - и весь сказ. Придет время - узнает причину. Надеюсь, не расстроится.
  -Огорчится. Только-только получил свою комнату, почувствовал себя хозяином в ней.
  -Будет им пару-тройку лет после рождения нашего ребенка, к тому времени сам подрастет и станет хорошим старшим братом - пусть испытает это бремя, не все ж ему быть младшим. Таня заботилась о нем, теперь придет его очередь платить долги.
  -Трудно вам придется. Раньше Таня помогала мне по хозяйству...
  -У нее теперь своя жизнь. Можно только радоваться тому, что Ленина мать хорошо приняла их и мечтает о правнуке или правнучке. Ей всего лишь перевалило за шестьдесят, поможет внучке растить ребенка.
  -К сожалению, нашим родителям это не по силам.
  - Мои родители будут рады нам помочь.
  -Они и так засыпали Игоря подарками, покупаю одежду. Недавно Игорь проговорился, что дед дает ему деньги.
  -Я поговорю с отцом - это совсем не дело.
  -Не обижай старика, он очень любит внука. От нас Игорю мало чего перепадает хорошего. А после рождения Петьки придется все внимание отдать ему. Игорь станет ревновать нас к брату.
  -Не факт. Поживем - увидим.
  -И тебе придется уделять "Диалогам" еще меньше времени, чем сейчас. Я не подумала о том, чего тебя лишаю, когда перестала предохраняться.
  -Это меня не беспокоит. Со временем продолжу. "Диалоги" - такая долгоиграющая пластинка, что проигрывать ее может не хватить моей жизни.
  -Странно, что она до сих пор не надоела тебе.
  -Когда надоедает ее слушать, я выключаю проигрыватель. И через какое-то время продолжаю слушать с того самого места, где остановился. А иногда возвращаюсь назад.
  -Мое мнение о "Диалогах" тебе известно. На мой взгляд, ты только выиграешь, если перестанешь их писать.
  -В твоем положении волноваться вредно.
  -Я не волнуюсь, констатирую, как ты любишь говорить... Все, все, прекратим говорить на больную для тебя тему.
  -И для тебя.
  -Для нас обоих. Просто я боюсь того, что ты не справишься один, когда я не смогу как следует заниматься хозяйством. Игорь совсем отобьется от рук. Он вступает в самый сложный возраст, нужно учитывать его неустойчивую психику, уберечь сына от новых потрясений.
  -По-моему, мы делаем для этого все, что только можно.
  -Он устроит нам скандал, когда узнает...
  -Ничего, мы же не можем ставить свою жизнь в полную зависимость от него. Так и ему, и нам будет только хуже.
  -Возможно, ты прав... И Таня...
  - За нее-то можно не беспокоиться.
  -Это она подвигла меня на рождение нашего ребенка.
  -Если тебя больше всего волнует это обстоятельство, то напрасно. Наше решение было принято задолго до того, как Таня и Саша стали близки.
  -Я изо всех сил сопротивлялась их браку.
  -Ты полагаешь, что тем самым ускорила его и рождение их ребенка? А для окончательного примирения с фактом их женитьбы понадобился Петька?
  -В стремлении объяснить что-либо ты иногда заходишь слишком далеко. В такие моменты я готова тебя возненавидеть. Пустой мечтатель и беспощадный аналитик - как в тебе совмещается все это?
  -Иногда меня заносит, извини. Но в данном случае ты невольно спровоцировала меня на мои слова.
  -Это ты меня извини. По существу, ты прав. Петьку я хотела еще до того, как началась Танина взрослая любовь. Я желаю как можно дальше оставаться молодой женщиной. То, что моя дочь станет матерью, лишь ускорило мое решение родить тебе сына. Тянуть было нельзя - или сейчас, или уже никогда...Ты появился у меня взрослым, маленького тебя я не знала, не воспитывала, не влияла на твой характер, убеждения... Я так люблю тебя, что ты нужен мне снова - такой же и другой. Я хочу тебя, ребенка. Хотя ты отец Игоря, он совсем на тебя не похож. У меня просто идея - фикс, что рожу мальчика и при том твою копию. Это просто фантастика, но я в нее верю. Причуда беременной бабы!
  -Когда чего-то страстно желаешь, это может сбыться. Я верю в то, что мысль материальна. Материально и сильное желание. Но если оно не исполнится, не будем о том жалеть. А я больше хочу того, чтобы ты родила мне Наташку. Если она будет твоей копией, прекрасно. А если моей - придется смириться. Возможны и другие варианты. Главное, наше дитя родится благодаря нашей любви, а не вопреки ей...
  
  
   ЗИНА
  
  -Ты ведешь себя, как маленькая девчонка. Очень мило наблюдать тебя в такой роли.
  -Я уже давно не играю никаких ролей. Это ты, как надел на себя маску шута, так и не снимаешь ее. Не надоело?
  -Зина, ты заблуждаешься.
  -Я навязываюсь тебе в друзья, выворачиваюсь чуть ли не наизнанку - и все зря. Ты же не насквозь фальшив, надеюсь?
  -И я надеюсь на это.
  -Перестань юлить. Признаюсь, ты обладаешь чудовищной силой притяжения, доверия.
  -А если ты ошибаешься во мне? ... Нет, ты не поняла... Я готов выслушать тебя, и не стану лгать, но стоит ли тебе, стою ли я сам. Стоит ли вообще?
  -Стоит! Ты любишь Наташу, я - Васильева. Это так же бесспорно, как то, что Васильев любит меня, а Наташа - тебя. Он любит меня, он всегда будет со мной - физически, рядом. Тем более теперь, когда я скоро рожу ему ребенка. Но мы останемся одиноки. Он для меня - недоступная вершина, а я для него - знакомая тропа. Вначале мне вообще казалось, что страсть ко мне пройдет, и ничего не останется. Слишком мало есть у нас другого, что бы сильнее связывало вместе. Ребенка мало, я знаю. Игорь связывает вас с Наташей?
  -Не один он.
  -Вы женаты четырнадцать лет, любите друг друга. Это дает мне силы верить в нас, Васильевых. Ведь и вы с Наташей совсем разные люди. Не знаю, как тебе, Наташе одной любви к тебе недостаточно. Она нуждается в друге, человеке, близком ей по духу что ли. И я ловлю себя на том, что испытываю потребность в таком же человеке. Им можешь стать ты, если пожелаешь.
  -Прости, видимо, я давно заморозил какие-то чувства. Нисколько не сомневаюсь в твоей искренности, однако боюсь, что я не тот человек, который тебе нужен.
  -Боишься обмана?
  -Я ничего и никого не боюсь.
  -И тебя, Зина, подавно не боюсь, так?
  -И тебя, и себя.
  -До чего же с тобой зябко! Ты действительно отморозил себе душу. Была ли она у тебя вообще? Прости, я постучалась не в ту дверь...
  -Извини, возможно, не в ту...
  -Хотела бы знать, был ли в твоей жизни такой момент, когда б ты забывал обо всех запретах. Допускал кого-то до себя, позволял себе расслабиться и поверить другому человеку - не жене, не любовнице, если она у тебя была, а другу?
  -Всякое бывало.
  -Не хочешь отвечать. Хорошо, о чем вы говорите с Наташей? Какие слова произносите друг другу, кроме тех, что говорятся в постели, о детях, еде, книгах, картинах, спектаклях?
  -Главным образом, то, что ты перечислила.
  -А остальное?
  -Например?
  -То, о чем вы думаете, говорите друг другу?
  -Говорим, когда находим нужным. Когда находим общий язык.
  -Мы с мужем не часто находим общий язык. Иначе бы ему не нужна была твоя Наташа.
  -У них общее дело.
  -Не столько дело, сколько интересы.
  -Пусть так.
  -А у нас с тобой никаких общих интересов нет.
  - Увы, мы с тобой не переводим один роман.
  -Больше того, не пишем. Даже не читаем. Ты выставил вокруг себя глубокоэшелонированную оборону.
  -Опять ты заговорила на эту неинтересную и скучную тему.
  -Мне она интересна.
  -Представь человека, одержимого маниакальной идеей - идей фикс довести ее до конца, хотя он уверен в том, что сама по себе она не стоит ломаного гроша, но при навязывании становится преградой жизни всем - ему самому, жене и детям.
  -Представила. Этот человек вовсе не маньяк. Он интересен мне. А жена, возможно, не видит в его идее смысла для него, а лишь потом думает о себе и детях.
  -Так или иначе, я граблю не себя, а близких.
  -Разве ты не работаешь и не приносишь домой зарплату?
  -Если бы я не занимался химерами, мог заработать значительно больше. Нашел бы другую - более высокооплачиваемую работу.
  -Но то, что ты пишешь, - твоя жизнь. Или я ошибаюсь?
  -Не самая лучшая ее часть, скажем так.
  - Но это твоя часть - необходимая тебе.
  -Все так, но мы не живем в изолированном мире.
  -Даже у меня есть свой мир...
  -Почему даже? Ты - индивидуум, как любой из нас, и у тебя должно быть свое собственное жизненное пространство.
  -Когда у меня родится ребенок, мне будет не до своего пространства, его заполнит мое дитя.
  -До поры, до времени, пока оно не встанет на ноги и не перестанет нуждаться в тебе. Таня подтвердила мою правоту не на словах, а на деле.
  -Тем, что вышла замуж за Сашу?
  -Хотела дождаться окончания учебы, но поняла, после женитьбы они будут терять меньше времени на встречи и расставания. Жить на два дома сложнее, чем на один. Игорь может быть доволен - у него своя комната.
  -На короткое время.
  -Кажется, ты осведомлена лучше меня.
  -Представь себе. Мы - разные бабы, но у нас есть общее - наши будущие дети. Между прочим, Наташа с самого начала давала мне дельные советы, которые мужики дать не могут.
  -Она не говорила мне, что про ее беременность знает весь свет.
  -Она очень волнуется, Петя. Хотя у нее это будет третий ребенок, все же она не так молода. И я боюсь, ведь это будут первые у меня роды, а мне скоро тридцать. Так что у нас с Наташей есть причины для волнений. К тому же она торопится окончить правку рукописи, чтобы уже не думать ни о чем другом, кроме рождения ребенка...
  -Вы, женщины, настолько непредсказуемы, что до сих пор удивляете меня, старика.
  -Ты не старик, ты - мужик. Не плохой мужик... Я могу позволить в своем положении откровенность. Я люблю мужа каждой клеточкой своего бренного тела и каждой частицей своей души. Но даже если бы он был только моим и не занимался ничем, кроме любви со мной, я бы все равно пожелала иметь тебя в качестве друга. Извини, Петя, как мужчина ты не в моем вкусе, и в твоей внешности я не нахожу ничего притягательного... Быть может, женщины влюблялись в тебя и сейчас не равнодушны к тебе, но и на необитаемом острове я бы спала в собственной хижине. И если бы уступила тебе, то лишь из одного желания сохранить твою дружбу и уважение к тебе как другу... Ты обескуражен?
  -Отнюдь. Но с какой стати ты говоришь мне все это? Для того, чтобы завоевать мое доверие?
  -Считай это блажью беременной бабы. Я все время хочу быть предельно искренней с тобой. Глупо, конечно, говорить мужчине, что с ним не хотят спать...Но ведь и я как женщина тебе безразлична...
  -Пустой разговор...
  -Особенно сейчас... Ты в некоторой степени в худшем положении, чем мой муж. Он, по крайней мере, испытывал известную склонность к твоей жене, вполне определенное влечение.
  -Может быть. Но, думаю, сейчас, в нашем положении, он его уже не испытывает.
  -В твоей власти испытывать или не испытывать желание?
  -Это, извини, слишком деликатная тема, чтобы обсуждать ее с другими людьми.
  -Васильев его испытывает, хотя старше тебя.
  -Зина, ты заходишь слишком далеко. Меня мало интересует либидо Васильева.
  - И тем более его беременная жена.
  -Мы же, кажется, договорились о том, что не испытываем друг к другу ничего, кроме дружбы.
  - Женщин, мой друг, трудно обмануть, когда мужчины их хотят. Наташа успокоилась лишь тогда, когда я стала беременной.
  -Ты не в своем уме. Но если тебе приятно сознавать то, что ни один мужчина не может пройти мимо тебя без того, чтобы не захотеть тебя, ради нашей дружбы я готов признаться во влечении к тебе.
  -Даже сейчас?
  -Если угодно.
  -Мне угодно.
  -Прекрасно.
  -Я пошутила.
  -Знаю.
  -Все-то ты знаешь...
  -Зина, у тебя не возникло ощущения, что желание видеть во мне друга имеет оборотную сторону медали?
  -Имеет. Ну и что? Мой муж, как и твоя жена, не скрывают того, что испытывают друг к другу интерес. По-моему, не только дружеский...
  -Отсюда следует, что и мы должны...
  -Не должны! Но так случилось, что не только они, но и мы с тобой подходим другу. Я чувствую способность и желание понять тебя, я хочу стать твоим зеркалом, и чтобы ты стал моим зеркалом. Я не из бабского любопытства прошу "Диалоги", хочу стать ближе тебе... Точка зрения, будто между мужчиной и женщиной может существовать только одна близость - интимная, ошибочна. Более действенна близость, основанная на родстве душ, желании взорвать одиночество каждого из них и обоих вместе. Васильеву нужен ребенок и любящая жена, но ему этого мало. Так же и мне мало ребенка и любящего мужа. И ты, кажется мне, пишешь, любишь, любим, многодетен, но нуждаешься в человеке, который желает разделить твои ценности.
  - Духовное родство требует сближения, а оно - обнажения - более рискованного, чем телесное.
  - Заблуждение. Духовная близость лишь допускает, а не требует обнаженности. Если ты не желаешь заняться духовным стриптизом, никто тебя не неволит.
  -Не нужно извращать смысл моих слов.
  -Хорошо, Петя. Я буду откровенна до конца. Ты лучше понимаешь мужчин... Я не уверена в любви Васильева... Либидо у вас часто заслоняет чувство. Вы вкладываете в свою любовь не столько жар души, сколько тела. Независимо от вашего возраста... Когда мы вместе, ему никто не нужен. А когда он видит твою жену, я начинаю сомневаться в нем.
  -Васильев - сложный человек. До тебя у него была своя жизнь. До вашей женитьбы в ней были другие женщины. Будучи человеком многогранным, талантливым, поглощенным работой, он не позволял чувствам брать над собой верх такое сложилось у меня о нем мнение.
  -Одна из этих женщин - Наташа.
  -Их многое сближает.
  -Как ты рассудительно спокоен?! Никогда не ревновал свою жену?
  -Я ее не душил. Не бойся, Наташа тебе не соперница.
  -Тем более сейчас?
  -Вообще. Она любит только меня. И у нее не будет времени на других людей.
  - Отсутствие свободного времени не отменяет чувств.
  -Тебя беспокоит будущее? Тогда подумай о детях, которые связывают супругов никак не меньше, чем любовь.
  -Ты практичен... Тебе безразлично, что Наташа предпочитает твоему обществу общение с моим мужем. Или она получила такое право, так как ты сам не верен ей?
  -Каждый из нас имеет право оставаться собой.
  -Ты понимаешь верность по-мужски как верность в постели. Или я упрощаю?
  -С годами я все больше и больше сознаю, постель решает мало проблем. Спальня способна разъединять, но далеко не всегда объединяет. Индивидуальность берет реванш, выскакивая из постели. Она не стесняется телесной наготы и дает себе волю в наслаждениях, не заботясь о чистоте духа и интеллекта, отстаивая право оставаться собой.
  -И как в свете сказанного тобой я должна вести себя с Васильевым?
  -Люби его и позволяй ему любить тебя. Но не мешай ему любить себя, не покушайся на его свободу. Мужикам она позарез необходима, тем более таким, как твой муж.
  -Не лишать его одиночества? Наташа тебя не лишает. И оттого вы кажетесь себе интереснее и одухотвореннее. А что скажешь о сексе?
  -Обман. Больший обман - только политика.
  -То есть Васильев обманывает меня вдвойне?
  -Он себя обманывает.
  -Прежде всего?
  -Да. Тебя он любит. И будет еще больше любить, когда родишь ему сына.
  -Он согласен и на дочь... А ты кого хочешь?
  -Дочь. Особенно теперь, когда Таня выходит замуж.
  -А Наташа хочет сына, похожего на тебя. Игорь получился совсем другой?
  -Он умнее, проницательней, целеустремленней и основательней меня. Надеюсь, его жизнь сложится хорошо. Но и я на свою жизнь не жалуюсь.
  -И я хочу дочь. Дочери ближе к матери, чем сыновья.
  -Таня была мне очень близка, хотя биологически не моя дочь. Так что всякое бывает.
  -Секс - обман. А дружба?
  -Или большая глупость, или великое благо, равно как любовь, в которой обманщик - секс занимает заметное место.
  -Я признательна тебе на намек.
  -Не понимаю.
  -Сексуальная привязанность мужа ко мне - не любовь. Он любит Наташу. Мне это и без тебя известно...
  -Васильев слишком дорожит личным покоем, карьерой, чтобы становиться рабом чувств, если испытывал их в прошлом к моей жене. Сдается мне, ты умеешь управлять не только своими ощущениями.
  -Бестия! Хотя я не играла, ты мне не веришь. Верил ли вообще кому-нибудь?
  -Верил. И тебе верю. Держись за своего Васильева. Вот кто, в первую очередь, должен тебе верить. Верь ему и ты. Не стесняя его свободы... в определенных рамках.
  -Не ревновать его к Наташе?
  -Бесполезно. И не стоит. Пусть лучше он тебя ревнует.
  -Где я могу найти такого субъекта? Ты стать им не желаешь.
  -Я слишком легкомыслен для подобной роли. Испорчу всю обедню. Ищи другого...
  -Плоские шутки... К тебе не подступиться. Ты отвергаешь оливковую ветку дружбы, протянутую мной... Ты не понимаешь того, что мы с тобой связаны одной цепью, которая может разорваться лишь тогда, когда ее порвут наши супруги. Или мой Васильев уедет, или Наташа исчезнет с его горизонта по какой-нибудь уважительной причине. Я не права?
  -Теперь, когда между тобой и моей женой установились более тесные отношения, спроси у нее. Она знает больше меня, если знает...
  
  
   ИГОРЬ
  
  -Спасибо, папа. Не прошло и года, ты сообщаешь мне радостную весть. Значит, у нас ожидается ребеночек?
  -Тебя настолько огорчает появление брата и ли сестры?
  -Мое дело маленькое. Одно не пойму - зачем он вам? Надоело возиться только со мной? В конце концов, Таня скоро подкинет вам внука, если так соскучились по новым детям.
  -А нам, по-твоему, это ни к чему?
  -Сказал бы я тебе...
  -Ты и Таня уже большие...
  -Какая разница? Нашли себе развлечение.
  -Дети, Игорь, нужны не для забавы.
  -Да, я ничего, кроме неприятностей, вам не доставляю. Извините, что не оправдываю ваших ожиданий.
  -Ты же умный парень, а говоришь глупости. Мы любим и рады тому, что ты есть у нас. Мы гордимся тобой, надеемся, что не подведешь нашу фамилию...
  -Мамину - не твою.
  - Хорошо, мамину. Имеешь полное право носить ее...
  -Извини, папа. Я сморозил глупость. А ты говоришь, что я умный.
  -Просто тебе захотелось позлить меня. Ты расстроился, я понимаю, вставая на твою точку зрения. Но ведь есть и иные, не так ли?
  -Есть. Куда мне от них деться?
  -Со временем ты сам будешь рад, что растешь у нас не один.
  -Навряд ли. Когда у людей двое детей и они в возрасте, должны думать не только о себе.
  -В тебе, сын, говорит эгоист.
  -Это разумный эгоизм, папочка.
  -Эгоизм, сын, тогда разумный, когда его адепту хорошо не за счет других людей.
  - Вам, папа, самим было б так лучше.
  -Об этом позволь судить нам. С тобой мы, прости, забыли посоветоваться.
  -А не мешало бы, все-таки я прихожусь вам сыном.
  -Представь, ты против. Что нам в таком случае делать?
  -Что делали, то и сделали, раз вам так приспичило. Я бы вам не помешал.
  -А вот хамить в любом случае не стоит.
  -Кто хамит? Знайте, своим ребеночком вы меня не осчастливите. Вот и все.
  -Мы предполагали, что ты не придешь в восторг, но не настолько.
  -На моем месте и ты, папа, не испытывал бы экстаз от этой затеи.
  -Если желаешь продолжать разговор, потрудись выбирать выражения.
  -Тебе не понравилось слово "экстаз"? Это, если ты не знаешь, означает крайнюю степень восторга. Так вот, я такого восхищения не испытываю. Из книг мне известно, что будущие родители должны быть в экстазе, зачиная детей. Если вы в нем находились в этот момент, рад за вас.
  -Очень остроумно!
  -Разве это не правда?
  -Твои познания, Игорь, в этом деликатном вопросе несколько ограниченны, но я не стану их расширять. Всему свое время. Но то, что ты всуе стараешься хвастаться ими и - главное - оскорбляешь меня, своего отца, огорчает меня.
  -Ничего плохого я не сказал. И не я завел этот разговор. Могли молчать дальше, догадался бы сам. Много ума для этого не надо. Наш разговор ничего изменить не может. Мне скоро исполнится четырнадцать лет, я имею представление о том, как рождаются и как не рождаются дети. Больше тринадцати лет после меня у вас никто не рождался, что же случилось сейчас? Вы хотите новую дочь, раз Таня ушла от нас?
  - Мы хотим, прежде всего, чтобы наш достаточно взрослый сын уважал нас, своих родителей, понимал, что вторгаться в нашу жизнь и делать двусмысленные намеки непозволительно. Почему ты допускаешь до себя эту развязность и дерзость? Кто всегда похвалялся своим рассудительным нравом и сдержанностью? Гордился отсутствием глупых эмоций?
  -Верно, я напрасно лезу в бутылку. Он все равно родится. От моего мнения ничего не изменится. Любить меня больше, чем есть, не будете. Наоборот. Найдется теперь, кого любить. Думаешь, я ревную? Нисколько! Просто противно слышать рев младенца. Ты прав, я эгоист. Не считаю нужным радоваться новому пришельцу в наш дом. Он будет мешать мне заниматься, а я хочу стать хорошим хирургом.
  -Он тебе не помешает. Несколько лет вообще будет с нами, на твою комнату никто пока не покушается.
  -Пока, папа, пока. Как раз в то время, когда мне нужно будет поступать в институт и в нем учиться, у меня появится сосед, который станет приставать ко мне со своими дурацкими вопросами. Заниматься в шуме и гаме. Действительно стоит задуматься, кем записаться, когда придет время получать паспорт.
  -Не вижу связи.
  -Ради пользы дела придется поступиться глупыми принципами. Еврей в паспорте, на клочке бумаги, мне повредит, и тебе без выгоды. Языка не знаю, история народа неизвестна. Ты и сам мало что знаешь. До сих пор не пойму, зачем записался евреем, когда твоя мать русская? У евреев, я слышал, или мать, или хотя бы бабушка должны быть еврейками. Так что я - и по еврейским законам - русский.
  -Все так. По всем статьям ты русский. Мне не нравится только одно, что капля еврейской крови приводит тебя в бешенство, еще пройдет пара лет, и ты можешь стать заправским антисемитом, начнешь бросаться на каждого еврея.
  -Не обзывайся. Антисемиты - подонки и круглые идиоты, в своих неудачах винят других, нашли в евреях козлов отпущения - видишь, кое-чему ты меня научил. Я себя дураком не считаю, чтобы видеть в других причину всех моих неприятностей.
  -Они далеко не все дураки, Игорь, к тому же очень сплоченный народец. Своих в обиду не дают. Ворон ворону глаз не выклюнет.
  - Ты начнешь презирать меня, если я запишусь русским, да?
  -Ты и есть русский. Как же я могу тебя презирать, когда люблю...
  -Не думай, папа, я не стыжусь своего происхождения, даже горжусь им. Но есть такое понятие - здравый смысл.
  -Ты поступишь, мой мальчик, весьма благоразумно и логично. Никаких упреков в этом плане не заслуживаешь.
  -А в каком плане заслуживаю? Только честно?
  -В том, что считаешься лишь с собой. Это в высшей степени неблагоразумно, так как всегда найдутся люди сильнее и умнее тебя, они поставят тебя на место ниже того, которое ты заслуживаешь. Я пытаюсь говорить с тобой, исходя из твоих принципов. Понимаешь меня?
  -Да, папа... Мне еще предстоит много работы над собой, чтобы уметь за себя постоять. Но в любом случае найдутся те, по сравнению с кем я буду жалким мальчишкой... Да, насчет вашего ребенка... Забудь то, что я недавно говорил. В моих словах не было ни смысла, ни благоразумия. В конце концов, еще один мальчишка в доме это даже забавно. Лишь бы не девчонка. Но придется и ее принять - куда деться? Можешь передать маме. Я не против...
  -Скажи ей это лучше сам. Только, пожалуйста, не будь ты таким снисходительным. Она - женщина, и к тому же в положении.
  -В интересном и трудном... Молчу! У меня хватит благоразумия сказать маме то, что она хочет от меня услышать...
  
   ТАНЯ
  
  -Это ж прекрасно, у нас с мамой почти в одно время родятся дети. Это была мамина идея?
  -Ее. Я лишь жалкий соавтор.
  -Вы не пожалеете о том, что сделали. Это такое счастье - иметь детей. Если бы от меня зависело - я б имела их много.
  -Как идут твои дела?
  - Саша так любит меня, что сам бы родил, если б мог. Он хочет от меня ребенка. Иногда кажется, что у меня уже есть один сын - мой муж. Я спрашивала маму, как у нее. Ты для нее только муж, поэтому ей мало одного от тебя сына. Она хочет, чтобы Петька был похож на тебя, тогда она сможет совместить в нем тебя - мужа и сына. Что по этому поводу говорит твой любимый Фрейд?
  -О таком совмещении? Не помню. Данный психический феномен, если он обусловлен строго детерминированными бессознательными влечениями, я выявлять не хочу. То, что она желает сына, к тому же похожего на меня, надеюсь, не связано с тем, что ей мало моих конфликтов с Игорем за обладание ею...Шучу, как понимаешь.
  -Мне кажется, все просто. Она желает вернуть свои молодые годы. А Петька - ребенок, похожий на тебя - ребенка, еще в большей степени сделает ее молодой. Кажется, Джек Лондон сказал, женщине не столько лет, сколько ей на самом деле, а, сколько можно ей дать. Мама просто расцвела, несмотря на беременность... Что Игорь?
  -Он не в экстазе.
  -Что?
  -Мальчишка знает больше, чем нужно. Сказал, что он не в высшей форме восторга - не в экстазе от нашего сообщения. Наверное, следовало поставить его в известность раньше. Он по-прежнему больше всего думает о своей персоне, чем о других.
  -Жаль, конечно. Но ты и его пойми. Он не может еще испытывать чувств, которые придут к нему позже.
  -Если вообще придут. Мы уже имеем законченного эгоиста.
  -Он не бесчувствен, знаю по отношению к себе.
  -Его любовь к тебе не требовала ни жертв, ни самоотдачи. Такая любовь, не ущемляющая прав и возможностей, лишь позволяет испытывать гордость за себя.
  -Просто у него, слава богу, не было случая приносить себя в жертву за кого-либо из нас. Ты всегда был слишком взыскателен по отношению к сыну.
  -А ты слишком нетребовательна. Постоянно баловала брата. Он всегда чувствовал твою поддержку, да и Наташа очень часто вставала на его сторону, когда я проявлял к нему строгость. Мои упрямые гены, рационализм Наташи и неправильное воспитание дали свои плоды.
  -Не торопись с выводами, у него такой возраст... Ты редко при мне называл маму по имени.
  -Разве? Вы обе, в самом существенном, встали для меня на один уровень, несмотря на большую разницу лет.
  -Мы почти сравнялись. Она стала младше, а я старше. Мама чувствует себя на подъеме. Только пусть соблюдает осторожность. Я столько всего наслушалась в консультации, не хочу повторять... Мне нужна девочка, а все говорят, будет мальчик. Не наигралась я в куклы - время пронеслось слишком быстро. Хочется дочку, хорошо ее одевать - это девочкам по душе. А у мальчишек другие игры и заботы. Я слышала, что и ты хочешь дочь.
  - Мне, Таня, очень не хватает тебя... Ты - моя дочь в большей степени, чем Игорь - мой сын. Вот как оно бывает.
  -Мама говорила, что мой отец по рождению был чем-то похож на тебя, даже мягче тебя. Ты все же ершист, если тебя выведут из себя. А из него можно было лепить воск...
  -Я - большой эгоист, а требую от сына, чтобы он был другим. Просто он лишен ненужных в наше, да и в любое другое время эмоций, хотя позволяет иногда распускаться себе, что еще больше беспокоит нас с Наташей. Я не часто говорю ему, что люблю его, но он почти не реагирует на такие слова. Правда, недавно, когда у нас состоялся трудный разговор, я все же пронял его, он - пусть не сразу - снизошел до того, чтобы допустить возможность рождения брата и даже сестры.
  -Вот мама и хочет твою маленькую копию, курчавого Петьку.
  -Вы стали с Наташей еще ближе, я рад за вас обеих.
  -Знаешь, что она сказала, она, предубежденная против Саши. Чтобы я родила своему мужу никак не меньше двух детей, а лет через пятнадцать - сына, похожего на него, как Петька на тебя... Я даже испугалась, услышав последние слова, уж не случилось ли что с ее психикой...Мне бы ее уверенность... Я так счастлива, папа, что благодаря твоей дружбе с Витей познакомилась с его сыном и мы полюбили друг друга. Саша такой замечательный муж, о каком можно только мечтать. С трудом уговорила его не бросать учебу, даже слегка поссорились на этой почве. Конечно, нет ничего хорошего в том, что мы живем на иждивении его отца...
  -Если это вас стесняет, поживите в долг.
  -Предлагали. Они не желают об этом слышать. Саша уже подрабатывает вечерами, где только может. Говорит, на Западе почти все студенты зарабатывают себе на учебу, которая дорого стоит. У нас образование бесплатное, но возможностей заработать на жизнь очень мало.
  -Думай сейчас только о ребенке.
  -Он уже тихонечко стучится.
  -Наш тоже скоро будет подавать первые признаки жизни.
  -Мама так воодушевлена, что ее просто трудно узнать. Почему бы на самом деле не родиться Петьке - такому, о ком она мечтает?
  -Если б я не был ее мужем и не любил ее, мог бы сказать, что у нее поехала крыша. Один Петька у нас уже вырос. Боюсь, второй станет таким же.
  -Что ты такое говоришь? Не подумай сказать ей что-нибудь подобное!
  - Я ей не только не противоречу, а даже поддакиваю, хотя в душе не верю в ее идею - фикс.
  -Ты - мужчина, не можешь понять того, что творится, когда в нас зарождается плод любви, а не человеческий эмбрион от случайной связи с чуждым нам мужчиной.
  -Что не дано, то не дано. Но я жутко волнуюсь за Наташу, все же ей не двадцать лет.
  -Она дважды рожала, это поможет ей родить в третий раз. Но и я волнуюсь за нее. Надо верить, все будет хорошо. Родит - пусть не Петьку. Все равно обрадуется.
  - А я стану и дедом, и отцом. Почти одновременно. Главное, чтобы все у вас протекало нормально. Буду материться последними словами, когда вам придет время рожать.
  -Ты умеешь материться?
  - Как-то удивил одного уголовника. Во время авторского надзора на одной сибирской стройке меня без всяких причин нецензурно обозвал и толкнул один работяга - так, что я с трудом удержался на ногах. Когда он услышал от меня то, что я вложил в свои слова (почти весь словарный запас матерных слов, какой знал), не повторяясь дважды, я стал на стройке самым уважаемым человеком. Мне протягивали для рукопожатия лапы люди, которых я не знал. Позднее выяснилось, что почти все эти рабочие - бывшие уголовники. А мой визави даже извинился, как умел, матерно, но очень вежливо. Он принял меня, видите ли, за вшивого интеллигента. Внешность обманчива.
  -Впервые слышу эту историю. Ты ее не рассказывал.
  -Забыл. Вспомнил сейчас - по случаю. Такая вот психопатология обыденной жизни...
  - Ругай нас изо всех сил. Ведь и я очень боюсь родов...
  
  
   НАТАША
  
  -Петя, мне предложили лечь в больницу на сохранение. Не волнуйся - не опасно.
  -С твоим сердцем это никак не связано?
  -Нет, нет, не беспокойся...
  -Что говорят врачи?
  -Возможно, Петька родится раньше срока.
  -Преждевременные роды? Твоему здоровью они не повредят?
  -Я вне опасности, а ребенок впоследствии может оказаться болезненным. Недоношенные дети нередко болеют.
  -Большинство таких детей вырастают абсолютно здоровыми людьми. И наш Петька не подведет.
  -Так оно и будет. Он уже похож на тебя - поступает вопреки здравому смыслу.
  -Верно, хотя сам я родился вовремя.
  -Вдруг я напрасно все это придумала? Нельзя испытывать судьбу. Можно в нее не верить, а проверять не стоит.
  -Не подсказывай такие нетипичные для себя мысли нашему будущему сыну.
  -Ты даже не представляешь, насколько прав. Мы с ним - единое целое. Еще до рождения дети, как губка, впитывают наши чувства и мысли. Существует теория, что именно в плод закладываются главные качества человека. Но природу не обманешь. Нельзя вернуться в назад и воссоздать себя через сорок лет. Нелепость. И зачем он мне, когда есть ты - живой, здоровый, полный сил. Я люблю тебя. Кто еще мне понадобился? Природа справедливо мстит мне за желание иметь больше того, что у меня уже есть, за жадность. Я на старости лет лишилась рассудка, вознамерившись сменить старую материю на новую, молодую. Петя, что с нами будет, если родится недоносок, который будет мучиться сам и до конца жизни напоминать о тщетности наших усилий? Все равно он мой, какой бы ни был... Прости меня, Петенька, никогда не прощу себя за то, что посмела мечтать о повторении тебя и задурила Петькой тебе и Тане голову. Даже Васильевым. Хотя Зина родила сына, больше похожего на отца, чем на нее. Но каким еще он станет? Все - обман! Испугалась, что стану бабкой, сочинила себе сказочку в духе фаустовского возрождения, забыв при этом заручиться поддержкой нечистой силы.
  -Успокойся, родная. Возьми себя в руки. Ничего страшного не случилось, твои страхи не обоснованы. Не сомневайся в Петьке, я в него верю. Он всего лишь торопится явиться на свет и родится здоровым полноценным младенцем. Это замечательно - желать возродить себя и возродиться самим, верить в силы доброй природы. Выбрось из головы панические страхи. В твоем положении они естественны, но ты у нас - сильная, волевая, умная и любимая. Все будет хорошо.
  -Не утешай, у меня хватит мужества жить и любить даже ненормального ребенка. Хотя такая жизнь - пытка.
  -Петька родится раньше срока, подумаешь? Он наберет свое, и даст сто очков вперед многим. Верь, у нас родится здоровый парень, ты должна помочь ему, пока он слаб и еще больше нуждается в тебе, чем, если б родился вовремя.
  -Ты прав. Я постараюсь, прости мне мою слабость. Я мучаю тебя. Скоро должна родить Таня, а меня даже дома не будет. Я и за нее волнуюсь, первые роды. Тане скажешь обо мне, когда она с ребенком выйдет из больницы, не беспокой ее. Тебе придется бегать по роддомам, переживать за нас, скрывать свои страхи... И мужчинам трудно даются дети.
  -О чем ты говоришь? Главное - вы, ты и Таня.
  -Мне б только Петьку спасти. Родить его в полном соответствии с утвержденным проектом - так, кажется, у вас, проектировщиков, говорят, хотя со сроками непорядок.
  -Досрочный выпуск и ввод предприятий у нас только поощряется.
  -Без недоделок, Петя!
  -Недоделки бывают всегда. Главное, во время их устранить.
  -Нам ничего другого не остается, как ввести наш объект с минимумом недоделок... Петя, милый, как же я боюсь...
  
  
   ПЕТИНА МАТЬ
  
  -Не стану скрывать, Танины дела неважны но, к счастью, ее здоровью ничто не угрожает. Она скрыла от всех нас, мужественная девочка, что у нее отрицательный резус. Несовместимость по резус-фактору может явиться причиной гибели ребенка в первые дни после родов. Могла привести и к выкидышу, слава богу, обошлось. Нужно надеяться на счастливый исход.
  -Таня знала об этом?
  -Вне сомнений, в консультации исследовали ее кровь.
  -Врачи должны были принять необходимые меры лечения. Или их не существует?
  -Меры приняли, но риск не исключен, он сохранился.
  -Бедная девочка, она так превосходно держалась, ничем себя не выдавала, еще и нас с Наташей поддерживала. Когда все выяснится?
  -Таня родит в ближайшие дни.
  -Какая ирония судьбы?! И Наташа, и Таня могут родить почти одновременно...И обе...
  -Главное, они вне опасности.
  -Вне опасности?! Сколько раз я слышал эти слова. Ужасно собственное бессилие - все знаешь, а помочь не можешь... Лучше бы нам не поставили телефон. Я слышал, как Игорь назвал по телефону кого-то, ты сам недоносок, чтобы тот больше близко к нему не подходил. Угрюмый, со мной почти не разговаривает, смотрит исподлобья и с ожесточеньем делает все по дому, опережая меня. Не понимаю, откуда его приятели прознали о недоношенном ребенке.
  - Мир тесен...Побеседуй с сыном как следует, ты же отец.
  -Ничего не выходит. Каждое мое слово упирается в стенку упорного непонимания. Я сказал ему о том, что происходит, он мне нагрубил.
  -Не нужно было скрывать от него беременность Наташи. Он считает себя взрослым, достаточно образован на сей счет. Ты сам приложил к этому руки, а теперь ваше молчание расценил как отсутствие доверия.
  - Мы растерялись. Знали, ему не понравится "наша затея".
  -Ты так и не можешь найти к нему подход. Мальчик совсем неплохой, верно, нелегкий, но в меру добр и отзывчив.
  -Именно в меру!
  -Не все, как ты с душой нараспашку.
  -Многие считают, что я слишком скрытен.
  -Надеюсь, ты верен жене?
  -Мама?!
  -Что, мама?! Можно подумать, я плохо знаю тебя.
  -Совсем не знаешь. Я всего лишь однажды оступился, теперь будешь напоминать мне это сотый раз.
  -Проехали, как ты говоришь... Поговори еще раз с сыном.
  -Наташа права, он не мой сын. Лишь едва заметное внешнее сходство. Можно было бы поверить в то, что не я отец этого парня.
  -Странные у тебя предположения.
  -Ты меня не поняла. По Фрейду, отец ребенка недоказуем. И верно, если истолковать эти слова шире. Наследственность столь раскидистое дерево, что в ее ветвях можно легко потеряться. И тогда трудно отыскать в них истинного отца.
  -Внук пошел в другую ветвь - суховат и чрезмерно скрытен.
  -Зато с его характером будет легче ужиться с нынешним миром.
  -Небольшое утешение. Впрочем, не большая беда в том, что мальчик не дает воли чувствам и отчасти лишен некоторых их них.
  -Страсти, похоже, неведомы ему.
  -В последний раз, когда был у нас, ты цитировал по памяти Гете. Мефистофель говорит Фаусту: "Ты - это только ты, не что иное".
  -Нашему юному скептику по душе пришелся ответ дьявола на эти слова. Сейчас найду...
  Фауст: "Что я такое, если я венца усилий человеческих не стою,
   К которому стремятся все сердца?"
  Мефистофель: "Ты -то, что представляешь ты собою, надень парик с милльоном завитков Повысь каблук на несколько вершков, Ты это только ты, не что иное".
  Мефистофель вообще иронически настроен по отношению к истине как таковой:
  "Большой ли пользы истиной достигнешь,
  Что скажем, выше лба не перепрыгнешь?"
  Это тогда, когда Фауст замечает, что ничего не добился "своим усердьем черствым" и " ни на волос не стал более крупен".
  -Как же твой сын объясняет несоответствие между своим стремлением к знаниям и постижению истины и ироническим отношением к ним любимого им черта?
  -Он считает, знание и сомнение в его полезности в равной степени пригодятся в жизни, но он не видит противоречий между ними. Реальная жизнь подтверждает это. Так возникновение и существование термоядерного оружия стало возможно благодаря науке ( знанию), сомнение в полезности привело человечество к невозможности в обозримом будущем его применения из-за страха самоуничтожения. Перед Игорем стоит пример отца, всю жизнь занятого поиском истины, но не прыгнувшего выше своего лба.
  -Твой пример ни о чем не говорит. Ты не был последователен и целеустремлен. Встрял в политику, из-за чего погубил свою научную карьеру, занялся пустым сочинительством. Я не в упрек тебе... Игорь не станет, надеюсь, разбрасываться во все стороны, целиком посвятит себя настоящему делу.
  -Я не ропщу на жизнь. Лишь бы все кончилось благополучно у Наташи и Тани.
  -Как продвигаются "Диалоги"? Ты так долго их пишешь - более десяти лет.
  -Им нет конца. Сейчас наступил очередной длительный перерыв.
  -Может быть, ты все же ознакомишь нас с тем, что уже написал?
  -Нет. Я ими крайне недоволен. Должен переписать заново... Говорим о второстепенном, когда через несколько дней все может взлететь на воздух. Жизнь прекрасна, но она не балует нас - во многом я тому причина.
  -Ты преувеличиваешь...
  -Существуют необъяснимые факторы, чаще всего субъективные, определяющие все наше бытие. Будь я больше уверен в себе, везучее, жизнеспособнее, у моей дочери была бы опора, позволяющая ей бороться с негативными силами, дала бы силы преодолеть их. Хватит ли у нее теперь выдержки, воли? Боюсь, она израсходовала их, когда столько месяцев держала в себе боль, страхи и сомнения. Осталось ли мужество теперь, в самый решающий момент?
  -Ты говоришь так, будто ребенок не родится или умер. Твои слова - следствие твоего состояния.
  -У меня не помрачился рассудок, я трезв и мыслю здраво. Так как Таня и Игорь - мои дети, их жизнь не может проходить гладко.
  -Однако Таня родилась не от тебя.
  -Верно. Но мы с первым мужем Наташи - своего рода близнецы. Наташа не случайно выбрала нас, а мы ее. У каждого была тьма возможностей иначе связать себя, но мы остановились друг на друге и не на ком другом. Наш выбор был предрешен, предопределен нашими характерами, темпераментами, судьбами, наконец.
  -Это мистика, я ее не понимаю. Твои рассуждения по ту сторону разума, как ты любишь говорить. Склонность к расплывчатым формулировкам и эффектам ничего не объясняет, только запутывает. Как мужчина ты должен владеть собой.
  -Владеть собой не значит обманываться.
  -Твои оценки поверхностны и субъективны. Берешь ответственность на себя, когда причины лежат вне тебя. Таким способом ты лишь теряешь контроль над ситуацией, усугубляя ее.
  -Я чувствую, мои предположения близки к истине. Только знание себя может позволить наступить на глотку собственной судьбы. Я желаю максимально защититься сам и уберечь близких людей от превратностей жизни.
  -Каким образом, Петя?
  -Как только возможно, исключить недопонимание и сообща встречать судьбу у порога нашего дома, дать ей отпор. Сплотиться на базе родственных чувств и мыслей. Необходимо создать прочное основание для взаимопонимания между всеми нами. Это не пустая абстракция. В переломные моменты жизни как никогда необходима близость, соучастие, единение. Так было в войну. Народ выстоял и победил благодаря сплоченности, оставив распри в мирной жизни. А ведь было что помнить!... То, что у меня нет контакта с сыном, - брешь в оборонительном бастионе моей семьи. Как можно достичь единочувствия, единомыслия, единопонимания в стране, когда не знаешь, как добиться их в собственном доме? Но возможно ли, чтобы каждый из нас проникся интересами и болью других, воспринял их как свои, не подчиняясь, не уступая, а сопереживая на равных? Ма, мы такие несовершенные, незрелые в свои сорок, если не можем пойти дальше пустых рассуждений! И все же завтра я попробую объясниться с Игорем. Если не сейчас, то когда же нам вступать в прямой и откровенный диалог?!
  -Самое время, сынок. И не вешай нос, будем рассчитывать на лучшее...
  
  
   ИГОРЬ
  
  -Что сегодня едим, сын?
  -Что дам, то и будем есть. Не понравится, готовь сам.
  -Зачем так, ведь я только спросил.
  -А я только ответил. Нечего спрашивать. Будто не знаешь - мясо, картошка, компот.
  -Превосходное меню. С тобой с голода не умрешь.
  -Не моя заслуга. Мясо приготовила бабушка. Я лишь почистил и пожарил картошку. Когда мама вернется, меню будет интереснее. Что узнал сегодня?
  -Все то же, Игорь. Мама легла в больницу раньше, так как ребенок может родиться до положенного срока.
  -Экая тайна?! Правда, я как обычно узнаю о ней последним и от чужих людей. Что ты так на меня смотришь? Жорка позвонил и сообщил по телефону. Откуда он знает? Могу дать его номер телефона, спроси сам.
  -Не надо, Игорь.
  -Что не надо? Что вы теперь будете делать со своим недо... ребенком? Говорил, не нужно нам никаких детей.
  -Тани и тебя тоже не нужно было?
  -Мы не исключение, если на то пошло. Но с нами все в порядке: руки, ноги, голова не месте, кумекаем, соображаем. За нас, надеюсь, вам краснеть не придется.
  -Мы с мамой тешим себя надеждой, что и за нового ребенка нам не будет стыдно.
  -Неплохо бы. Только кто может сказать сейчас, что родится?
  -Как же ты жесток, Игорь!
  -Надо смотреть правде прямо в глаза, а не через задний...проход.
  -Что ж, мешай дальше отца с говном.
  -Прости, па, я погорячился. Прости, пожалуйста...
  -Ничего. Тебе сейчас тоже нелегко приходится.
  -Мне что? Встал пораньше, лег попозже. Главное, чтобы все кончилось у нас нормально. Я просматривал всякую литературу. Ребенок совсем не обязательно должен родиться недоразвитым. Все можно поправить, верно?
  -Разумеется. Петька покажет класс, может быть, не сразу, но непременно покажет!
  -Петька?!
  -Мама хочет назвать мальчика Петькой. Ты против?
  -Петр Петрович? Звучит неплохо, но я бы предложил другое имя мальчишке - Валерий. А если родится девчонка, то Валерия. Но не в имени счастье... А Таня придумала имя своему ребенку? Кого она хочет? Я слышал краем уха, девчонку. Смешно.
  -Игорь, Танины дела очень неважны. Ее ребенок может не выжить. Я это узнал только вчера.
  -Что это ты придумываешь?! Кто сказал?
  -Врачи - бабушке. Танина кровь не подходит плоду - я в этом ничего не понимаю, - если
  принятые врачами меры окажутся недостаточными, ребенок долго не проживет.
  -Может, только ведь может?! Что ты такое говоришь? Если веришь в маминого ребенка, почему сомневаешься в Танином?
  -Я не сомневаюсь, однако существует реальная опасность, которую я не хочу от тебя скрывать. Ты член нашей семьи, почему надо оберегать тебя от неприятностей, которые с нами случаются или могут случиться?
  - До сих пор скрывали... Что же сейчас произошло? Танин ребенок уже умер?
  -Нет. Он еще не родился.
  -А Таниной жизни...
  -Ее жизнь вне опасности, как и мамина.
  -А если у нас родится ненормальный ребенок, его обязательно надо забирать домой или можно сдать в специальное заведение?
  -Существуют дома малюток, куда попадают обычные дети, если от них отказываются матери.
  -Это неугодные дети, а я говорю о негодных.
  -Те, кого ты назвал негодными, - живые существа, которые нуждаются в еще большем внимании и заботах, чем обыкновенные дети. Отказываться от них - больший грех, чем оставлять обычного ребенка.
  -Что значит грех?! По-моему, самый тяжелый грех - сохранять жизнь нечеловеку.
  -Благороднее убить больное существо, появившееся на свет?
  -Жить надо по-человечески! Неполноценные существа не должны мучиться сами и мучить других людей.
  -От подобных рассуждений попахивает расовой теорией.
  -Не перегибай палку.
  -Каким принципом, по-твоему, нужно руководствоваться, определяя полноценного и имеющего право на жизнь, и неполноценного, которого целесообразно лишить жизни после его рождения?
  -Медикам виднее, кто имеет право на выживание. Если человек без разума, он - не человек, и ему жить нельзя. Человек с физическими дефектами может жить и достичь многого. Известны случаи, когда слабаки после усиленного тренинга, самодисциплины и самоконтроля становились рекордсменами мира в разных видах спорта. И в умственной деятельности многие из них достигли вершин - нацеливая себя на науку или искусство. Тулуз-Лотрек в детстве упал, стал калекой и великим художником.
  -Противоречишь сам себе. Как медики в сморщенном комочке живой плоти могут распознать будущего идиота или гениального ученого или художника? Я уже не говорю о не гуманности самой идеи истребления человеческой жизни, рожденной в муках.
  -Жизнь идиота не может быть благом для него самого и тем более для человечества. Перед человечеством стоит задача возрождения, а не вырождения человека.
  -Где ты всего этого набрался, сын? Это же человеконенавистническая теория, фашистская.
  -Глупости. Во имя прославляемой тобой великой любви к человечеству нельзя допускать деградации отдельных его членов. Я все это говорю не потому, что у нас может появиться... Лучше бы ему совсем не родиться или сразу умереть, чем... Можешь думать обо мне все что угодно, но, по моему убеждению, жить должны только достойные.
  -То есть сильные. Как в животном царстве?
  -Чем люди лучше зверей? Это ты недавно говорил: ворон ворону глаз не выклюнет. А человек человеку? Законы волчьей стаи человечнее людской. Люди убивают миллионы себе подобных, находя оправдание в тысячах теорий. Истребляют чужих - из противоположного лагеря - капиталистического или социалистического, уничтожают своих - в собственных концлагерях. Мне давали читать материалы съезда партии в начале двадцатых годов, на нем сам Ленин призывал заключать в лагеря нерадивых рабочих...
  -Загибаешь, Игорь.
  -Своими глазами читал.
  -В твоей голове царит настоящая путаница и мешанина. Да, биологические законы отменить нельзя, но кроме них есть и действуют социальные законы. Если общество живет не по писаным законам, чтит их только на бумаге, это еще не означает погибели мира. Верно, среди людей много лавочников, орудующих локтями и сбивающих с толку неустойчивых обывателей, пополняя за их счет свой многомиллионный отряд. Они ловко маскируются, занимают высшие посты в правящих партиях и правительствах, извлекают максимальную прибыль из своего положении, воруют по - крупному из казны и друг у друга, диктуют нормы поведения всем смертным, жонглируют фразами. Войны, лагеря смерти и тюрьмы для неугодных - институт их существования. Внешне все выглядит благопристойно: человек должен добиваться успеха своим умом, способностями и волей, удача сопутствует сильному. Но кто этот сильный на практике? Это беспощадный, наглый, целеустремленный, волевой, бесчувственный, хитрый и талантливый, кому чужды сантименты, жалость, сострадание. Этот человек совмещает в себе, как видишь, многие качества, включая позитивные. Он идет напролом, ломая хребты и выкручивая руки всем, кто стоит на их пути.
  -Я никому не позволю кататься на моем хребте, лучше сам оседлаю какого-нибудь осла. Мне плевать на лавочников, но если приходится жить с волками, то не нужно блеять по - овечьи. Много ли добра можно извлечь из благородства и душевной щедрости? Пустозвонство! Пусть философы и политики объясняют и переделывают мир, я их ряды не пополню. Эти курсы кройки и шитья мира не для меня. Я стану настоящим хирургом. И буду держаться подальше от всякого дерьма. Наука - не дерьмо, всплывающее на поверхности жизни.
  -С одной стороны, меня не может не радовать твоя взрослость. Не каждый подросток твоего возраста способен так мыслить и выражать свои мысли. С другой стороны, прости, эти мысли не оригинальны, что еще пол беды, но они во многом антигуманны. Чистой науки не существует. Кроме того, хирургия - скорее практика, нежели наука, хотя без знания науки хирургом стать невозможно. Ты пытаешься мыслить по-мужски, но заблуждаешься - отгородиться от окружающей жизни, напуская на себя скепсис и цинизм, нереально. Мы живем не на необитаемом острове, никому не дано избежать происходящих в мире толчков. Замкнуться в рамках своей профессии - иллюзия. Вот ты признаешь за собой право работать локтями, взбираясь на спины "ослов", хочешь создать себе фундамент, с которого начнется твой карьерный рост хирурга. Но не войдешь ли ты во вкус, не желая рисковать достигнутым положением, удобствами, престижем, не станешь ли сам лавочником, которого презираешь? Сейчас тебе кажется, что ты будешь расталкивать одних лавочников, кататься лишь на ослах, но уже - пока человечество не "возродилось" до уничтожения нежизнеспособных - чуть ли не готов бросить якорь собственного благополучия и спасения, чтобы отделаться от неугодного и к тому же негодного брата, отправив его в специальное заведение... Не прерывай меня. Я намеренно утрирую, чтобы ты понял мою позицию в нашем споре. Я внимательно слушал тебя, старался понять и желаю стать тебе ближе. В своем стремлении добиться поставленной цели ты желаешь миновать все рифы и любые препятствия, допускаешь обходные пути, обзаведясь солидной аргументацией, вычитанной, высказанной, придуманной самим собой. Но ведь и другие - тебе подобные - поступят точно так же. И что? Станешь сражаться с ними за свое место под солнцем, повезет - победишь и пополнишь ряды политиков или тех, кто с ними заодно.
  Я сейчас скажу обидные для тебя слова, но не сказать их не могу. Утрирую, чтобы ты лучше понял меня, своего отца. Ты недоумеваешь, откуда взялся этот анахронизм, вставший поперек твоему пути к вершинам, задумавший завести еще одного ребенка - совсем спятил, старикан, - какого черта ему это взбрендило? И даже сейчас не желает избавиться от него, а трясется от страха, вдруг родится кретин, в лучшем случае, дефективный. Мало ему того, что дочь может родить ребенка, который умрет. Лучше бы у него самого умер его ребенок. Зачем он живет на этом свете, блаженный мечтатель?
  -Ты лжешь, ты бессовестный, наглый лжец! Не смей мне приписывать свои гнусные мысли. Ненавижу тебя! Ты злой и хитрый человек, вытянул из меня признания, воспользовался нашим несчастьем, и теперь обвиняешь меня в отвратительных намерениях. Лучше бы ударил, избил меня. Я не отвечу - не подниму руку на своего любимого папочку, не стану марать руки о такое, такое... Что я тебе сделал, за что ты постоянно придираешься ко мне, за что с самого детства возненавидел?! Только потому, что я не такой, как ты? Но что в тебе хорошего? Сам ничего в жизни не добился, всех нас извел своей придуманной добротой, а на самом деле - настоящее чудовище, раз мог вообразить столько обо мне мерзости. Скрыл, отчего мама легла в больницу. Однако я узнал это от других. "Игорь, ты знаешь, что твоя мать скоро родит тебе братика - недоноска? Вот жизнь у вас пойдет веселая". И чего ты ждешь от меня теперь после всего - раскаяния, взаимопонимания, чуткости? Ты не душевный человек, которым себя считаешь, а душевнобольной. Таких в психушки надо насильно сажать. Только и можешь давать дурацкие советы, словно без тебя не знаю, что и откуда... - то же, что у тебя! Как дошло до настоящего дела, затаился. Рано мальчику совать свой нос в эти дела, ему все равно наша затея не придется по нраву, ничего - перебьется, куда денется - узнает, увидит и полюбит братишку Петеньку. А когда узнал, что ребенок может родиться нездоровым, струсил - побоялся сказать сыну правду. И только тогда сообщил, когда узнал о Танином несчастье, вспомнил о семейном братстве, равенстве и свободе, понял, что все мы должны объединиться в горе и начал со мной дружескую беседу. Только надолго тебя все равно не хватило, не сумел сдержать свою ненависть ко мне. Нет у меня ничего общего с тобой и быть не может. Я пошел, у меня дел по горло, пока.
  -Нет, постой, будь любезен остаться. Хочется уйти чистеньким? Видите ли, бедного детку обидели, оскорбили, не поставив обо всем в известность, не спросили совета, допустили нахальную мысль, что наш достаточно взрослый сын поймет нас и, в конце концов, полюбит брата или сестру, во всяком случае, не предложит избавиться от него - ни до рождения, ни после него. Наглым родителям почему-то не пришла в голову такая элементарная мысль - поместить братика в дом для ненормальных детишек. Бедный Игорь, тебя надо пожалеть, из тебя хитростью и коварством вытянули тайну, а затем приписали гнусные мысли. А что он собственно такое сказал? Так абстрактно рассуждал о том, о сем. А если даже не очень миндальничал в разговоре с расстроенным отцом, то лишь потому, что изначально был зол на него. Что за такие дела, подумаешь, отец растерялся и не знал, как сообщить сыну хлынувшие на него одна за другой скверные новости. К тому же он не знает, как к нему подойти, чтобы понял, не ожесточился и, наконец, в горе, в несчастье оказался рядом, вместе с ним...
  Я не ждал, Игорь, того, что ты получишь удовольствие от первой новости, мучился, как воспримешь вторую, и в отчаянье сообщил третью - не смог нести ее в себе один, мне понадобилась твоя поддержка. И в первый момент мне показалось, что ты, мой сын, с которым мы не всегда находим общий язык - такие разные , два мужчины, вместе, можем опереться друг на друга...
  Я готов забыть твои жесткие слова и просить прощения за невольно нанесенную тебе обиду, за резкость. Ты мой сын, я - как только не понимаешь сам - не могу тебя ненавидеть, могу только любить, мучиться за тебя, но любить. В любое другое время твои оскорбления меня бы задели и ранили, но не сейчас. Опаснее твои холодные рассуждения, ставшие едва ли не мировоззрением, независимо от последних событий в нашей семье. Возрази мне.
  -Я не стану оправдываться перед тобой. Но знай, я дразнил тебя предположениями относительно неполноценных детей. Да, я был жесток с тобой... Понимаю, кто бы у нас ни родился, должен и будет жить с нами. Но когда Жорка сообщил мне вторую, как ты выразился, новость, я готов был убить тебя за то, что скрыл правду, не доверяешь мне, все еще считаешь глупым ребенком, игнорируешь меня. А когда... когда ты сказал про Таню, я, я... Я ведь тоже не железный... Мы с тобой разные, но я твой сын, никуда не деться, гены и прочее... Я не виноват в том, что происходит с нами, мне очень жаль всех нас - Таню, маму, тебя и... себя, себя... Прости меня, если можешь... Все же я виноват перед тобой, мужчина не имеет права распускаться... Давай отложим этот разговор до следующего раза... Я пошел, папа. Мне действительно нужно сейчас уйти. Уже опоздал...
  
  
   САША
  
  -Бедная Таня, как она справится с этой бедой? Столько времени страдала, мучилась, не подавала виду, скрывала от нас... Прости меня, что говорю о ней одной...
  -Я понимаю, Петр Григорьевич. Мужчине все же легче перенести подобное несчастье...
  -Я уже начал надеяться... Вчера родился Петька, мне показалось... Не знаю, как сообщить Наташе. Она спрашивает в записке... Обмануть? Я совсем не то говорю - не те слова... Я сломлен, Саша, милый...Прости меня...
  -Игорь знает?
  -Да... Он весь вечер плакал... Что же мы сидим? Делать что-то надо, делать...
  -Ничего не нужно. Думайте только о тете Наташе и Петьке. И присмотрите за Игорем, чтобы с ним не приключилась какая беда...
  -Не пошел в школу... Пару дней пропустит... пусть...
  - Где он сейчас?
  -Ушел, не может оставаться со мной. И знаешь, мне самому без него легче. Не в состоянии мы смотреть друг другу в глаза, словно кто-то из нас виноват...
  -Нельзя нам иметь ребенка... Кто мог такое предположить? Об этом дурацком резусе понятия не имел... Таня знала, столько времени жила в страхе, а я, здоровенный бугай, ничего не подозревал, смеялся, шутил. И она вела себя так, будто ничего плохого произойти не может... Теперь она меня разлюбит...
  -Не говори глупости. Она влюбилась в тебя, едва увидела еще тогда, в тринадцать лет.
  -Мы оба так хотели ребенка... Ей не захочется видеть меня.
  -Что ты такое говоришь? Именно сейчас, как никогда, она нуждается в близких людях, а ты для нее самый близкий человек. Ничьей вины в вашей беде нет. Ты, мужчина, должен помочь ей справиться с несчастьем, убедить ее, что у вас будут дети... Мы с тобой, глупые мужики, старый и малый, нам никогда не угадать, как поведут себя наши женщины в подобной ситуации. Я прожил с Наташей целую жизнь, но плохо представляю себе, как произойдет наша встреча. И не знаю, что писать ей, как завтра буду стоять перед ее окном... И Тане написал какую-то чушь, не умею я утешать. Да и можно ли найти такие слова?...
  -И все же, что написали ей?
  -Что люблю ее, напомнил ей любимую и глупую в ее детстве нашу фразу: держи хвост пистолетом, что вся ваша жизнь еще впереди и не надо отчаиваться, у вас будут дети. Что я мог написать?
  -А я не помню слов, какие написал... Ничего путного... Так-то вот...
  -Главное, любите друг друга. Она поймет каждое твое слово, лишь бы оно шло от души. Все поправимо...
  -Я не теряю надежды. Только бы то, что у нас случилось, не убило в ней любовь к жизни...
  -Возможно, она замкнется в себе, будь к этому готов. Ты столкнешься с новой Таней, прояви особый такт и чуткость с ней во всех вопросах... Боль ее отойдет. Жизнь сильней страдания.
  -Хочется в это верить... Мне повезло, что вы с моим отцом друзья, как бы иначе я встретил Таню. Но думаю, все равно бы нашел е, не знаю где, как... Мне без нее нет жизни... Она такая замечательная женщина, наша Таня, за все то время, что мы живем вместе, ни одним словом не попрекнула меня, старалась опередить все мои желания. До нашей женитьбы я в такое не верил...Но в последнее время я жил с каким-то предчувствием беды, ощущал непонятное беспокойство. Я никогда раньше не думал о смерти - своей или близких. До Тани я был никогда не унывающим простым малым. Наша любовь сделала меня совсем другим человеком...Это такое счастье - любовь, и такое несчастье, когда теряешь ее часть... простите, я надоел вам своими излияниями...
  -Говори, говори... Я рад тому, что у моей дочери такой физически сильный, здоровый, но не толстокожий муж, что самый близкий ей человек наделен от природы добрым сердцем и глубокой душой. В наш век это великий дар... Я нисколько не сомневаюсь в вашем будущем, лишь бы вы сохранили свою идентичность. Никогда не бегите от себя, своих чувств...
  -Думаете, нам удастся справиться с нашим несчастьем?
  - Любовь друг к другу поможет вам преодолеть его. Жизнь победит...
  
   ИГОРЬ
  
  -Не можешь, папа, так я сам напишу маме все, как есть.
  -Ни в коем случае!
  -Все равно она узнает.
  -Не сейчас...
  - Нет смысла скрывать правду.
  -О смысле я не думал. Но и он есть: Петька лишится молока.
  -Ничего с ним не случится. Сейчас искусственников навалом. Короче, я пишу.
  -Я сказал, нет!
  -Я хочу помочь тебе. Молчишь, места себе не находишь. Словно в подтверждение одной теории, будто страдание молчаливо. Недавно прочел...
  -Прочел лишнее, раз ничего не понял.
  -Нечего тут понимать. Настоящий мужчина любое горе переживает молча. Но от этого в нем скапливается отрицательная энергия, для разрядки полезно заняться физическим трудом.
  -Повкалывать ломиком, и разом переживание сублимируется в радость?
  -Примерно так, хотя я не знаю сказанного тобой слова. Не хочешь взять в руки ломик, помой посуду. Займись чем-нибудь, послушай, например, свою любимую классическую музыку.
  -Поставить траурный марш Шопена из его сонаты?
  -Не заводись в пол оборота, понимаешь ведь, что я имею в виду.
  -Сейчас не время для проведения воспитательной работы с подрастающим поколением, тем более что оно давно подросло и воспитанию не поддается. Но и ему не вредно знать то, что умные советы дают другим тоном и не навязывают их, как горькое лекарство больному ребенку.
  -Теперь понимаешь? Только я тебе ничего не навязываю. Ты и потому замкнулся в себе, что не хочешь высказываться в присутствии бездушного мальчишки.
  -Какой же ты мальчишка, если трезво рассуждаешь и ведешь себя, как взрослый мужчина, готовый взвалить на свои плечи любую ношу. Но забываешь о том, что ты мой сын, я тебя люблю - никак не могу расстаться со своими телячьими нежностями - и потому мне особенно тяжело даются твои переживания.
  -Я не переживаю... Нет, я не так сказал... Ты простил меня за тот разговор?
  -Все же ты мальчишка...
  -Я не заслуживаю прощения. Конечно, мальчишка! Ничто меня не оправдывает... Надо себя сломать и написать маме правду.
  -Идешь напролом, заботясь больше о нас, чем о маме.
  -Я не о себе.
  -И обо мне не нужно. Скажем, когда мама вернется из больницы.
  -Она может вообразить еще худшее. Она знает, когда Таня должна родить.
  -Точной даты не знает.
  -Может, ты и прав... Но встряхнись сам, разрядись как-то...
  -Уже. И без помощи ломика.
  -Что ты привязался с этим ломиком?
  -Я привязался? Это ты привязался!
  -Я? Ну, знаешь ли! Сам...
  -Нет, ты...
  -Придумал этот идиотский ломик и размахиваешь им тут...
  -Хорошо, черт с тобой. Обойдемся без ломика, раз никому из нас он уже не нужен.
  
   НАТАША
  
  -Зачем тебе, Петя, понадобилась такая страшная ложь? Ты сошел с ума. Сдвинулся от своих "Диалогов". Уймись, ты говоришь со мной, а не с Наташей из "Диалогов". Что за манера путать все на свете? И если пощадил меня, Петьку, отчего нужно убивать Таниного ребенка? К чему ломаешь трагедию?
  -Наташа, родная, главное - Таня жива. А дети у них еще будут.
  -Не хватало еще того, чтобы ты и ее убил? Она умрет, я умру, Лена, Виктор... О ком ты будешь писать? О Пете? Где Петька? Он жив?
  -Наташенька, жив наш Петька, жив...
  -Я без тебя это знаю... Почему Бог наказал Таню, а не нас? Как так, наш ребенок жив, а Танин умер? Что ты молчишь?
  -Наташа, милая, так случилось...
  -Не лги! Не было так, не могло случиться! Ты все придумал. Выкини эти страницы, сожги их, и никогда не напоминай мне о своем жутком вымысле. Зачем ты сочиняешь разный бред, даже близких начал хоронить. Но меня ты на свою удочку не поймаешь. Оставь свои гадкие фантазии при себе. Я - слава богу - всегда крепко стояла на обеих ногах, меня с места не сдвинешь. Наш Петька, хотя и родился раньше срока, ничем не хуже других младенцев. Он уже похож на тебя, как я мечтала. А Таня еще не родила, она только на днях должна родить. Не смей мне возражать! Лишь чужой человек мог придумать, что ее ребенок умер. Не мучь ты меня, ошибся, перепутал, где твоя семья, где твоего Пети. Любой на твоем месте запутался бы, если б дал те же имена, что у нас, своим персонажам. Я достаточно терпела, мирилась со всем этим - ты, художник, не желаешь копировать, создаешь другой мир, новый. Вымысел выше факта, как не понять? Не такая я дура. Но все извилины у меня набекрень. Факт скучен: я родила Петьку, Таня - Машку. Никому от такого рядового факта ни холодно, ни жарко. Нет конфликта, переживания, страдания. Коллизия не возникнет, если кто-то близкий не умрет. Вот ты и придумал смерть Таниного ребенка. Такое не приснится в самом страшном сне. Но все против твоего злого вымысла: Таня не могла скрыть от меня, что узнала в консультации о резусе, врачи бы не допустили смерти ребенка, ты сам бы никогда не сказал, если б такое на самом деле случилось с моей девочкой... Хорошо, если тебе так угодно, твоя выдумка вписывается в сюжет "Диалогов". Как писатель ты нашел интересный вариант решения для развития идей и мыслей, которыми беремен твой больной мозг. В конце концов, почему я к тебе так пристаю?! Ты ведь не дневник пишешь, имеешь право творчески препарировать факты, если в самой жизни они такие обыденные. Хоть признайся, есть что-то патологическое в такой эксплуатации наших чувств, нельзя настолько явственно уходить в свой мир... Но ты болен своими "Диалогами", забываешься, кто и что в реальности и в виртуальности... Что ты так на меня смотришь? Я в себе, все поняла. У нашей девочки умер ребенок. Как говорят, непоправимая утрата... Я зачем-то приплела к этой смерти "Диалоги", они тут абсолютно ни причем... Прости, Петя. Я хочу побыть одна... Подожди, останься... Где Петька? Почему тихо?! Пусти меня к нему, он хочет есть, пусти...
  
  
  
  
  
  
   НАТАША
  
  -Передохнем, я устала. Замучила уборка. Откуда берется столько грязи? С Петькой сам пойдешь гулять или Игоря уговорил?
  -Пусть готовится к экзаменам. Лучше его не трогать.
  -Ему не плохо немного побыть на свежем воздухе.
  - Если ты такая смелая, скажи сама.
  -Ты не храбрец. Собственного сына боишься. Смелее.
  -Я хочу пройтись с Петькой. Нам есть, о чем с ним поговорить.
  -А с Игорем уже не о чем? Он сказал, что ты дал ему "Диалоги". Зачем?
  -Он меня попросил. Отобрал те из диалогов, которые можно дать взрослому сыну.
  -Он их прочел?
  -Пока молчит. Я не спрашиваю.
  -Что это он проявил вдруг такой интерес к "Диалогам"? Ты перестал писать их еще до рождения Петьки.
  -Сам не понимаю, почему Игорь вспомнил о моей писанине. Что им двигало, не знаю. Любопытство, скорее всего.
  -Двадцать лет им не страдал и вдруг. Что-то здесь не так.
  -Раньше у него были определенные стереотипы относительно рода моих занятий. Теперь, возможно, он решил убедиться, насколько его оценки верны.
  -Не думаю, что после чтения они существенно изменятся.
  -Меня это мало беспокоит.
  -Таня, кажется, тоже не очень высоко отметила твой труд.
  -Наташа, ты давно не находила повод, чтобы хоть как-то меня уколоть?
  -Только оттого, что Игорь - студент, причем медик, я не хочу, чтобы "Диалоги" оказали на него дурное влияние. Даже наоборот. В последнее время он поздно возвращается домой, видимо, пошел по твоим стопам.
  -Если пошел, наконец, я в том ничего плохого не вижу.
  -А я вижу! Поэтому огорчена тем, что ты дал ему "Диалоги". Хотя его молчание по их поводу красноречивее всяких слов.
  - Тогда не понимаю твоего волнения.
  -Мне не доставляет радость мучить тебя. Каждый раз во мне происходит борьба двух существ - той, что при всей любви к тебе не может принять "Диалоги", с другой, сомневающейся в своей правоте и испытывающей угрызения совести. Но всякий раз вторая оказывается на лопатках, что скорее злит меня, заставляет дерзить тебе, чтобы ты мог опровергнуть мое мнение, но ты не вступаешь со мной в дискуссию. Ведь кто-то из нас слеп!
  -Я. С тобой все в порядке, Наташа. И сам - к общей радости - навсегда забросил "Диалоги" после смерти Таниного первенца. Слава богу, у нее родился ребенок, но я свои планы не пересмотрел. Надеюсь, Петьке повезет больше, чем Игорю, он не увидит отца за пишущей машинкой.
  -Одно то, что ты уделяешь младшему сыну больше времени, чем в свое время старшему, стоит того. Петька - твой сын, сам видишь, я полностью выдержала условия нашего контракта. И Христос не совершал такого чуда. Петька - копия того мальчугана, который смотрит на нас с твоей детской фотографии.
  -Похож. Только нос вздернут, волосы светлее и не такие курчавые. И губы у него твои. Не такой же зануда, лентяй, слюнтяй и подхалим, как я.
  -Ну, тебя! Я серьезно... Ведь он же твой сын?
  -Я очень старался.
  -Даже не догадывался. Ловко я обвела тебя вокруг пальца.
  -Ты всегда была большой обманщицей. А я всегда рад был обманываться.
  -Васильевы хотят видеть нас. Может, пригласим их к себе? Столько лет живем затворниками.
  -Если желаешь... Потянуло на новые переводы?
  -Как члену Союза невредно заняться чем-то полезным, помимо воспитания Петьки.
  -По-моему, ты переводишь другой романа своего американца. И получается совсем недурно - без помощи твоего старого друга.
  -Я показала ему - он похвалил, но находит, что перевод можно улучшить.
  -Васильев предложил нечто конкретное?
  -Ты что-то имеешь против?
  -Вновь желает стать твоим соавтором?
  -Мир мало меняется. Все в нем то же. Даже многие детали. И я рада тому, что существуют такие не проходящие ценности, как дружба.
  -Или любовь.
  -Или любовь. Зиночка и та перестала ревновать мужа.
  -А я никогда не начинал.
  -Не лишай меня такой радости. Что стоит тебе приврать любимой жене.
  -Наташа, не нарушай кодекс.
  -Стареющих жен?
  -Любимых.
  -Чем старше я становлюсь, тем больше хочу, чтобы ты ревновал меня к другим мужчинам. Есть у меня такая слабость.
  -Приглашай Васильевых. Но куда Зина денет своего мальчишку?
  -Мамки, няньки, тетки... Они толкутся у них с утра до вечера. Зина только обрадуется сменить их общество на твое. Чему радуешься? Будто не понимаю, отчего у тебя сейчас заблестели глаза, и появилась эта плотоядная улыбка. Но я не ревнива.
  -Еще бы, ведь придет сам Васильев... Давно вернулся из Штатов?
  -Неделю назад.
  -И хочет нас видеть?
  -Приглашал к себе, но я не могу оставить Петьку на Игоря, который в любой момент может сбежать из дома.
  -Уважительная причина. Интересно, что на этот раз Васильев привез своему младшему другу? Очередные джинсы? Которые по счету, я сбился со счета?
  - Мальчик вырос. Между прочим, на днях он привел к себе девушку - она ему не достает до плеча. Хорошенькая, но очень стеснительная. Я ушла из дома - не стала им мешать.
  -Молодец! Для молодых и неженатых свободная хата - едва ли не самая большая проблема.
  -Этот плебейский жаргон в тебе неистребим...
  
  
  
  
   ПЕТЬКА
  
  -Расскажи по порядку, какие события произошли в твоей жизни за прошедшее лето в садике?
  - Никаких событий не было.
  -Ни разу не подрался, не упал - ничего такого не случилось?
  -Один раз хотел взлететь, как птичка, встал на крыльцо, взмахнул руками вот так, и плюхнулся в траву. Было больно, но я не ревел.
  -Молодчина1
  -В другой раз чуть корова меня не зарогала.
  -Забодала?
  -Ну да, рогами.
  -Что еще вспомнишь?
  -Мы гуляли. Мимо шел поезд, в нем ехали разные люди и высовывались из окон, хотя делать это нельзя. Я помахал им рукой, но никто не увидел и не ответил. Так они и уехали, не попрощавшись со мной. Зато самолет, хотя он летел очень высоко, попрощался - помахал крыльями...Такие вот события...
  -А ты говорил, никаких...
  
   ПЕТЬКА
  
  -Стыдно, Петя. Я считал, ты большой парень, тебя не нужно кормить с ложечки.
  -Я ем сам . Больше не хочу.
  -Давай быстрее. Опаздываю на работу, а ты - в садик.
  -Пусть мама со мной идет.
  -Мама заболела.
  -Не хочу в садик. Хочу остаться с мамой.
  -Что, значит, не хочу? Надо!
  -Не хочу.
  -Не хнычь. И перестань размазывать кашу по тарелке... Хорошо, все, уходим.
  -С тобой не пойду!
  -Не дури, а то сейчас отшлепаю.
  -Я тебя не боюсь.
  -Сниму ремень и отшлепаю.
  -Не отшлепаешь. Тебе некогда и ты не умеешь драться.
  -Очень даже умею.
  -Очень даже не умеешь... У тебя на брюках нет ремня.
  -Возьму его из шкафа.
  -Так не считается. Это не по правилам.
  -Петька, еще одно слово, и я, честное слово, всыплю тебе по первое число.
  -Что сыпать? Потом сегодня второе число. Ирина Петровна вчера говорила, что завтра будет второе.
  -Вчера говорила, что второе будет сегодня.
  -Нет, вчера говорила, что завтра, хотя на самом деле завтра уже сегодня.
  -Где твой шарф?
  -Тепло, не надо шарфа.
  -Стой на месте, не крутись. Неужели нельзя минуту постоять спокойно?
  -Минута - очень долго?
  -Пройдет минута, я скажу. Сделай, пожалуйста, одолжение, постой спокойно.
  -Что сделать?
  -Постоять спокойно. Не понятно?
  -Ты сказал, сделай одолжение.
  -Что за ребенок?!
  -Мамин и папин. Мама говорит, папин. Почему только твой?
  -Она считает, ты очень похож на меня.
  -Ты любил кашу и садик? Только не ври.
  -Знаешь ведь, что нельзя взрослым говорить это слово.
  -Скажи по-честному.
  -Садик любил больше, чем кашу.
  -Хитрый... Минута прошла?
  -Осталось двадцать секунд.
  -Петя, ты обманщик, да?
  -Что еще за Петя? И не называй меня обманщиком.
  -Взрослые никогда не обманывают?
  -Минута прошла, идем.
  -Ах, ты горе мое! Идем...
  -Шнурок кто застегнет? Дядя?
  -Петя... Папа, а почему мы оба Пети?
  -Это, брат, долгий разговор.
  -Успеем, садик далеко.
  -В двух словах, ладно?
  -В двух не получится.
  -Не будь буквоедом.
  -Буквы не вкусные.
  -Все, вышли, наконец.
  -Вышли... Говори свои два слова.
  -Не шаркай ногами. Мама так хотела, чтобы у нас был Петя большой и Петя маленький.
  -А ты, почему не хотел?
  -И я хотел - мне очень понравилась мамина идея.
  -Зачем вы так хотели?
  -Чтобы мы с тобой оба всю жизнь помнили, что должны во всем быть похожими друг на друга.
  -И ты на меня?
  -И я на тебя.
  -Значит, я не иду в садик, а ты на работу. Идем гулять. На работу и в садик - завтра.
  -Завтра, завтра - не сегодня, так лентяи говорят.
  -Тогда и завтра пойдем гулять.
  -Тогда мы будем не только лентяями, но и заядлыми прогульщиками.
  -Пусть. Зато нагуляемся.
  -Нет, брат, подумай обо мне.
  -Подумал, мы похожи. А брат у меня не ты, а Игорь.
  -Брат - такое ласковое выражение... Знаешь, что скажет мой начальник, если я не приду на работу? Что я, такой лентяй и прогульщик, не имею права работать главным специалистом. Если все специалисты пойдут гулять со своими детьми, остановятся машины, станки, прекратится подача тепла, электроэнергии, закроются больницы, школы, детсады... Лучше нам с вами, Петя, расстаться, скажет мой начальник, ищите себе другое место работы, где вам разрешат не работать, а гулять. Только такого места нет, чтобы не работать на работе.
  -Нет?
  -Нет, Петька! Начальник глубоко прав.
  -Прав, к сожалению.
  -Тут не может быть разных мнений.
  -А почему у тебя разное мнение со мной, когда велишь мне лечь спать, а сам что-то делаешь?
  -Я взрослый человек, отец, муж. У меня много обязанностей.
  -Не только работа?
  -Нужно помочь маме по хозяйству, убрать квартиру, сделать то, сделать это.
  -Пойти в гости.
  -Это уже не обязанность.
  -А что тогда?
  -Отдых, развлечение.
  -Как телевизор или кино?
  - Примерно.
  -А у детей есть обязанности?
  -Есть и нелегкие. Легко ли есть кашу, ходить в садик, во время вставать и ложиться, не носиться, как угорелому, не простудиться, не ходить по лужам?
  -Трудно. Я стараюсь, но это плохо у меня выходит.
  -А ты постарайся делать это как само собой разумеющееся.
  -Умеющее?
  -Научиться уметь делать все легко, без хныканья и понукания. Надо - значит надо. Стоит поговорить с самим собой, что так надо, и привыкнешь делать, как надо.
  -С кем поговорить?
  -Петьке с Петькой - самому с собой. Не хочется идти в садик, но ты говоришь себе перед сном и утром, проснувшись, что в садике интересно, есть с кем поиграть, там весело, друзья, приятели... Говоришь себе, что любишь садик, не проспишь в него, во время сходишь в туалет, помоешься, поешь, пойдешь к друзьям...
  -У меня нет друзей. Валька все время дерется.
  -Ты с ним лучше не связывайся.
  -Это не я лучше, а он хуже - связывается со мной.
  -Тогда не бойся его - он отстанет.
  -Я не боюсь, но он сильнее, мне не дать ему сдачи.
  -Он думает, что ты его боишься.
  -Может быть.
  -Сделай, чтобы он так не думал.
  -Как?
  -Прояви выдержку и спокойствие, когда он полезет на тебя с кулаками. Пусть увидит, ты его не боишься, даже скажи ему это. А перед тем скажи себе несколько раз... Петя, времени у нас в обрез, прибавь шаг.
  -Сейчас. Скажу себе, что надо прибавить шаг. И пойду быстрее. Побежали? Кто быстрее? Догони!
  
  
   ПЕТЬКА
  
  -Петька, поговорим, как мужчина с мужчиной. Что ты натворил? Ирина Петровна жаловалась на тебя.
  -Валька первый начал.
  -Подрались?
  -Пока я говорил с собой, что не боюсь его, он ударил меня по лицу так, что кровь пошла из носа. Тогда я еще раз сказал себе, что не боюсь его, и дал сдачи.
  -Почему же ты оказался виноватым?
  - И Валька оказался в крови.
  -Так сильно ты его ударил?
  -Нет, он был в моей крови.
  -Не понимаю. Кровь шла из твоего носа, но видна у Вальки?
  -Когда Ирина Петровна разняла нас, у меня кровь идти перестала, а его рука перепачкалась в моей крови.
  -Ты не объяснил воспитательнице, в чем дело?
  -Я не ябеда какая-нибудь.
  -Верно. А как объяснить то, что у тебя так быстро перестала идти кровь?
  -Я ей сказал, чтобы не шла. Мы дрались в туалете. Ирина Петровна прибежала не сразу. Юрка Симонов за ней побежал. Пока они бегали друг за другом, кровь идти перестала, послушалась меня. Ирина Петровна стала отчитывать меня за то, что я дрался с окровавленным товарищем. А окровавленный товарищ послушал ее и снова двинул меня по носу. Я думал, сейчас кровь хлынет из носа, а она пощекотала там и не пошла. Наверное, потому, что я был спокоен, как ты меня учил... Не торопись. Не на работу, поговорим еще, как мужчина с мужчиной. Хорошо, что я не девчонка, а то мы не могли бы так поговорить.
  
  
  
  
  
   ИГОРЬ
  
  -Мама ушла с Петькой?
  -Только что.
  -Ее очередь?
  -Что?
  -Я спрашиваю, отец, сегодня мамина очередь занимать ребенка по имени Петя?
  -Прости, не понял хохмы. Сегодня ее очередь.
  -Я тебя не очень отвлекаю.
  -Не очень.
  -Если не возражаешь, хочу поболтать с тобой.
  -Я весь внимание.
  -Ты только расслабься, пожалуйста.
  -Что?
  -Расслабься и сядь удобнее.
  -Игорь, оставь свои шуточки для своих приятелей и приятельниц. Поторопись изложить суть разговора, у меня есть некоторые дела.
  -Извини... Тогда я побеспокою тебя в следующий раз.
  -За минут двадцать уложишься?
  -За глаза.
  -Что стряслось?
  -Ничего выдающегося. Я прочел "Диалоги".
  -Все в порядке. Ты мне их вернул.
  -Ничего не сказал.
  -No comment.
  -Твой английский безупречен, отец.
  -Это все?
  -Мне давно следовало сказать то, что я думаю.
  -Скажи, если следует.
  -Без "следует" скажу. Не сразу сказал, потому, что не знал, что сказать.
  -И как говорить?
  -И как.
  -Теперь знаешь?
  -Могу высказать несколько мыслей. Если они тебе интересны.
  -Ты только расслабься и сядь удобней.
  -Очко, отец, в твою пользу. В самом деле, сяду, а то стою перед тобой, как чурбан.
  -Итак, первая мысль?
  - Любопытно. Но не совсем понятно. Но главное - другое.
  -Мысль вторая, главная.
  -Не остри. Ну, не мысль. Мнение... Главное - неприязнь ко всем героям, кроме Пети. Особенно к представителям сильного пола. И чем они сильнее, тем неприятнее. Игорь - не исключение. Неужели я так плох?
  -Почему плох?
  -Это не ответ. Я у тебя пока еще не злодей. Но все у меня впереди, если доведешь образ до логической кондиции, хотя логика не самое сильное твое оружие.
  -А какое сильное?
  -Все у тебя любят рассуждать и бездействовать, особенно ты сам и другие мужчины. Отсюда моя антипатия к ним. Все остальное - частности.
  -Очень ясная и четкая позиция. Я ее разделяю.
  -Это такая уловка?
  -Отнюдь, нет. Я сам хотел быть цельным, четким, деятельным. Но таким не вышел. И мои герои - в некотором роде тоже.
  -Они все время вздыхают о любимых, хотя те того не заслуживают. Ставят на первый план личную жизнь, а она у них никудышная. Стоит ли ради этого вообще жить? Они должны заниматься делом, тогда все у них сложится. Делом, настоящим и нужным им самим и другим. Мало работать ради одного хлеба насущного. У нормального здорового человека не может возникнуть интерес к том, кого постоянно гложет совесть и половое влечение. Как нетрудно понять, самые "интересные" диалоги ты мне не дал, боясь развратить старшего сына.
  -По-твоему, совестливость и чувственность - основные свойства моих героев?
  -Разве не так? Все они - особенно мужчины - становятся ими в юном возрасте, и тем самым разрешают главную свою проблему. Весь смысл жизни они видят в том, чтобы самоутвердиться таким простым способом. Но даже в этом мелком житейском деле их постигла жалкая участь. Боролись со своим одиночеством впустую, так как наступило пресыщение - видимо, обычный удел мужчин и женщин, если они живут только друг другом (добро бы друг с другом). Я не прав?
  -Итак, тебе не нравится в моих героях преобладание в их жизни личных мотивов?
  - Проще сказать, сексуальных, хотя в тех диалогах, что я получил, эта идея напрямую не прослеживается. Я вообще не понимаю, как можно изымать значительную часть из целого. Это равносильно тому, что из нашей жизни вычесть огромный ее кусок, и считать это нормой. Ты хорошо придумал. Каждый диалог начинается с новой страницы - удобно отбирать. Страницы не проставлены, но не теряются, так как вложены в скоросшиватель. Между прочим, то, что из "Диалогов" легко можно выкинуть целые части, достоинством считать трудно. Легко догадаться, что пропуски есть, но они не влияют на общее представление о тексте в целом.
  -Настолько оно очевидное.
  -Помолчите, уважаемый автор. Сейчас говорит взыскательный критик, не путайте его мысли...Ты не считаешь, как можно понять по твоим репликам, что в Петиной жизни преобладают личные мотивы, главным образом, связанные с сексом?
  -Пока я молчу.
  -Даже в тех диалогах, что ты дал мне, прямо или косвенно присутствует акт. Не преувеличиваешь ли ты его значение, утверждая, будто он является вершиной чувств? Такое ощущение, что исходишь из личных ассоциаций, - именно из них Петя черпает вдохновение. Раскрываешь свой постулат (по определению Ленина, практика - критерий истины), очевидно, в других - засекреченных - диалогах. То, что скрываешь их от меня, приводит к противоположной мысли. По моему мнению, постель - место для того, чтобы в ней спать - для отдыха и удовлетворения одной из главных наших потребностей. Удалось ли тебе опровергнуть такое суждение или подтвердить его на деле, я не знаю - не удостоен такой чести. За кадром осталось самое главное, видимо, рискованные с точки зрения нашей морали сцены, из-за которых мать хотела, чтобы ты прекратил писать...
  -Тебе, будущему медику, к сожалению, в интимных отношениях между мужчиной и женщиной недостаточно видна поэзия чувств. Ты тщательно выбирал выражения, боясь обидеть меня, мог бы сказать резче, верно?
  -Мог. Но не подумай, что я щадил тебя. Не стану голословно оспаривать твое мнение относительно поэзии чувств, но мало разделяю подобные представления - они банальны. Но какая поэзия может быть у ограниченных и обыкновенных существ? Разве что в мечтах и идеалах. В реальной жизни твои герои, включая главного, обитают на земле, никакой поэзии в их жизни нет, сплошная проза, все, как у тысяч людей. И совершенно непонятно, зачем тебе понадобилось называть своих персонажей нашими именами?
  -Все вы - часть моей жизни. Только не ищи прямых аналогий. Ты сам узнал бы себя в персонаже под другим именем?
  -Конечно... У Игоря такое количество пороков, жуть берет. Ты и меня видишь в столь мрачном свете? Или это лишь предостережение мне, вот, каким ты можешь стать, если не образумишься? Своего рода побочная - воспитательного значения - тема?
  -Это не предостережение, а размышление. Я вижу в Игоре то, что не принимаю, с чем безуспешно борюсь.
  -Тут аналогия налицо.
  -Увы.
  -Я бы хотел иметь такую обаятельную улыбку, как у тебя. Ею ты покорил, наверно, сердца многих женщин, включая мать.
  -Игорь, я никогда не был сердцеедом. И улыбка у меня обыкновенная.
  -Не скажи. При желании я могу "надеть" такую улыбку, но не имею ее. Улыбка - характер. Ты человек мягкий, интеллигентный, добрый. А я - упрямый, жесткий, злой.
  -Ты "надеваешь" на себя злость и жесткость, чтобы под такой маской легче приспособиться к реальности.
  -Ошибаешься. Твой Игорь, во всяком случае, без предрассудков...
  -Это другой человек.
  -И как этот человек ведет себя с женщинами? Прелюбодействует или занимается любовью, испытывая поэзию чувства?
  -Он влюблен. Разве ты не заметил ? И любовь помогает ему найти себя.
  -Папа - ты идеалист. Послушал бы, о чем говорят в курилках, на лестницах.
  -И в мое время трепались, скрывая свои подлинные чувства. А как ты сам?
  -Хвастаться нечем, и нет желания.
  -Замечательно.
  -Экое достоинство?! Меня известные проблемы не очень волнуют.
  - Эти проблемы просто существуют, с ними многим приходится сталкиваться и разрешать. Любовь не случайно вдохновляла поэтов.
  -Так то любовь, отец. Но и в ней мужчина должен оставаться мужчиной, сохранять свое лицо. Отношения с женщинами должны быть простыми, естественными, без надрыва. Меня даже Сашин пример не вдохновляет.
  -Чем он тебя не устраивает?
  -Конечно, Таня заслуживает его любви, но уж слишком он не чает в ней души. Душа - одна, потери в ней не возместить.
  -Оригинальное суждение.
  -В каждом из нас есть определенное количество энергии, ее не следует растрачивать так, словно завтра наступит великий потоп.
  -Но на что эта энергия, если ее экономишь на близких?
  -Как это на что? На дело! Жена, дети должны быть на втором плане. Даже ты, прежде всего, занимался своим любимым делом, не будем вдаваться в детали, что это за дело и как оно у тебя получилось. В данном вопросе я целиком на твоей стороне. И если вернешься к "Диалогам", пойму тебя. Предоставь Петьке расти самому. Мама теперь, в основном, дома, присмотрит за ним...
  -Тебе никогда не приходило в голову, что я мог уделять тебе больше внимания - играм с тобой, твоим увлечениям, занятиям?
  -Приходило, когда ни черта не смыслил... А потом понял... Больше того, если б ты тогда бросил нас, я бы тебя не осудил. Во всяком случае, сейчас. Как жить, чему себя посвятить, - ты был волен выбирать сам.
  - Отдавая тебе больше времени, мы могли стать ближе друг к другу.
  -Не думаю. То, что ты мог дать мне, дал... А близость? Мы понимаем с тобой ее по-разному. Мы достаточно близки, иначе бы не говорили сейчас. Ты бы делал свои расчеты, а я слушал музыку. Хочешь стать мне еще ближе? Риторический вопрос. Дай мне все, что написал. Мне двадцать лет, я уже большой мальчик. И чтобы развеять все твои сомнения, признаюсь, давно уже не девственник. У меня есть девушка, мы с ней близки.
  -Я могу спросить, любишь ли ты ее?
  -Не знаю. Нам хорошо вместе. Лучше, чем было раньше - с другими женщинами. Правда, было их у меня мало.
  -Это не та девушка, которая приходила к нам недавно?
  -Ты видел ее?
  -Наташа видела.
  -И как она ей?
  -Понравилась.
  -Тогда все у нас в порядке.
  -Что ты этим хочешь сказать?
  -Если мать одобрила мой выбор, это кое о чем говорит. Значит, у меня хорошая девушка... У тебя такое взволнованное лицо, словно я завтра женюсь. Нет, нет, я не Саша. Больше того, такой любви, что у Тани с Сашей, у нас нет.
  -Успокоил, сын.
  - Можно подумать, есть причины для волнений...Ты бы исключил меня из своей жизни, если б мог?
  -Дурачок, как я могу отказаться от того, кого люблю как свою отделившуюся от меня часть? Ты другой, но это не основание для того, чтобы исключать тебя из своей жизни. Даже тот ты, кого я знаю, в большей степени плод моего воображения, чем есть на самом деле...
  -Плод твоего воображения - не я, а тот Игорь из "Диалогов". А я - только я, не что иное. И буду пытаться прыгнуть выше собственной головы. Удивлен? Как-то у нас была бабушка, твоя мать. Она цитировала мне "Фауста".
  -По какому поводу?
  -Она разделяет мое стремление прыгнуть выше головы.
  -То, что не удалось ее сыну, желает увидеть у внука.
  -Не говори, что ты сам не стремился прыгнуть - хватило бы и ума, и таланта (бабушка рассказала мне, каким ты был в молодые годы), но, как я понял, ты не шел к поставленной перед собой цели прямым путем. Зачем-то связался с властью, начал писать... Но я не осуждаю тебя, у каждого человека свой путь...Но до сих пор так и не могу понять, почему ты согласился - или это ошибка? - на Петьку? Или потому, что я - ошибка твоей молодости?
  -Вы оба - не ошибки. Когда ты достигнешь моих лет, тогда поймешь, как хорошо было бы начать ее сначала, не полагаясь на одни воспоминания и фотографии. Как бы плох я ни был, то был я, и никем другим становиться не хотел даже тогда, когда изо всех сил старался преодолеть свои недостатки. Другим можно умереть, а жить до самой смерти хочется самим собой.
  Именно в зрелости и старости особенно хочется насладиться своим прошлым, хотя иной считает его незавидным. В настоящем сына - собственного повторения - увидеть то, что его будущее окажется счастливее, тогда как он всегда останется низменным. Неизменным в том смысле, что никогда не изменит себе в самой сути своей, что он будет лишь моложе меня на каких-то двадцать или сорок лет. Но что они, сорок, в масштабе жизни всего человеческого рода? И разве так коротка наша жизнь, если самый умный из нас не знает, сколько ему суждено жить ( не прожить!)? Ну, а когда воочию видишь свое отражение, не думаешь о смерти.
  А ты спрашиваешь, зачем мне Петька! То, что ты многим отличаешься от меня, даже нравится мне - я вижу себя художником, а не копиистом. Вот ты, мой старший сын, ведешь со мной диалог, мало, в чем соглашаешься, ругаешь моих героев, но я чувствую нашу неразрывную связь.
  -Все можно понять. Но откуда в тебе такая уверенность, что внешне похожий на тебя Петька будет похож на тебя и внутренне? Только потому, что мать этого захотела? И ты это принял? У вас обоих крыша на месте?
  -Видимо, чуть съехала с места. Но всегда хочется большего, чем есть.
  -С этим я согласен. Дашь мне "Диалоги" - целиком?
  -Придется дать, но ты окончательно решишь, что твой отец рехнулся умом...
  
  
   ИГОРЬ
  
  -Я не спрашиваю, где ты ночевал, но мог предупредить, мать совсем извелась. У нее и без тебя забот полон рот.
  -Я много раз звонил, было занято.
  -Никто вечером по телефону не говорил.
  -Спроси у своего младшего сына.
  -Что он натворил?
  -Как показало тщательное расследование, он болтал с приятелем и плохо положил трубку. С трудом, но признался.
  -Не дозвонился, должен был вернуться хоть ночью.
  -По ночам метро и автобусы не работают.
  -Есть такси.
  -Но нет денег.
  -Одолжил бы.
  -Не мог.
  -Что так?
  -Не надоело учинять мне допрос? Не мог и все!... Нет мне никаких оправданий.
  -Не паясничай, Игорь.
  -Серьезно.
  -Не отличишь, когда ты шутишь, когда серьезен.
  -Я редко шучу, отец.
  -И плохо делаешь.
  -Лишен чувства юмора, что поделать.
  -Не прибедняйся... Что это ты мнешься?
  -Меня трудно простить, отец.
  -Что случилось?
  -Не нахожу слов для оправданий перед тобой.
  -Говори прямо, мы не в театре. И почему именно я должен тебя прощать, а не мама?
  -С ней я уже объяснился.
  -Заранее обеспечил себе тыл. Заручился ее поддержкой.
  -Нейтралитетом.
  -Это как-то связано с тем, где ты ночевал? Ищите женщину?
  -Женщина тут замешана косвенно... Тебе ничего не говорит фамилия Сергеев?
  -Все равно, что Иванов, Петров, Сидоров. А что?
  -Вспомни, в студенческие годы ты занимался в ЛИТО, там был...
  -Да, Сергеев - староста ЛИТО, любил сравнивать "шедевры" своих приятелей с произведениями Фолкнера, Платонова и Достоевского. Так что из того?
  -Знаешь, кто он теперь?
  -Шишка средних размеров в журнале, что-то пишет и печатает. Я прочесть не смог. Ты познакомился с ним?
  -Он Галин отец.
  -Галя - та самая девушка, о которой мы недавно говорили?
  -Та самая. Такие вот пироги.
  -И что, тебя привлекают к ответу за недостойное поведение?
  -Напротив.
  -Не тяни резину.
  -Я ночевал у них. В отдельной комнате, не волнуйся, все приличия соблюдены. Задержался у них, было уже слишком поздно, я звонил...
  -Мы это уже проехали. Слушай, Игорь. Я не намерен вытягивать из тебя каждое слово, в свои амурные дела меня, пожалуйста, не втягивай, отвечай за них сам.
  -Неделю назад я показал Гале "Диалоги".
  -Без моего разрешения? Где ты их взял? Помнится, вернул мне.
  -А потом дал все их - целиком. Я внимательно прочел...
  -И вернул мне без комментариев.
  -Через два месяца. За это время, кроме меня, "Диалоги" прочла Галя и ее отец.
  -Ты поступил очень дурно. Пересмотрел свою негативную позицию?
  - Не совсем... Я хотел узнать мнение других людей - посторонних, беспристрастных.
  -К ним относится Галя.
  -Не совсем...
  -Насколько помню, я с ней не знаком.
  -За этим дело не станет, если ты можешь меня простить. Признаю, я поступил скверно.
  -Нужна мне твоя Галя... Что дальше?
  -Представляешь, "Диалоги" потрясли ее! Я пытался с ней спорить, но она даже не хотела меня слушать.
  -Она сама показала их отцу - писателю?
  -Нет. Я взял на себя ответственность и разрешил ей...
  -Надеюсь, Сергеев, просмотрев "Диалоги" по просьбе дочери, поставил все на свои места?
  -Он читал их целую неделю, и они ему понравились. Сказал, что, к сожалению, напечатать их нельзя. Расспрашивал про тебя, наша беседа затянулась за полночь...Он хочет с тобой встретиться.
  -На какой предмет?
  -Не знаю. Наверное, поговорить о "Диалогах", вспомнить молодость, возможно, сделать тебе какое-нибудь предложение, он член редколлегии литературного журнала.
  -Ты, разумеется, понятия не имел, кто отец твоей девушки?
  -Клянусь жизнью. Мы с Галей раньше не говорили о наших семейных делах.
  -У вас нет ничего серьезного между собой?
  - Я должен отвечать, так как виноват перед тобой?
  -Не должен.
  -Что мне передать отцу Гали?
  -Что ее молодой человек крутит его дочери мозги, и потому я не считаю возможным встречаться с ним, пока существуют отношения между нашими детьми.
  -Ты вынуждаешь меня кое в чем признаться.
  -Игорь, оставь меня в покое. Считай, я тебя простил, и закончим на этом разговор.
  -Но как мне сказать Сергееву?
  -Скажи, что у твоего отца нет настроения обсуждать с ним что - либо. Что я давно поставил жирную точку на своей писанине.
  - Встреться с ним просто так. Ради меня...
  -Слушай, Игорь. Не впутывай меня в свои отношения с Галей, разбирайся в них сам. Я не желаю дружить семьями с Галиными родителями только потому, что ты путаешься с их дочерью. Кстати, а что Галина мать? Ее дома не было?
  -Была. Но, кажется, в их доме глава - муж. Она не проронила ни слова.
  -Вот видишь. Что это говорит? То, что ты ее дочери не подходишь.
  -До вчерашнего дня она была со мной очень любезна.
  -Значит, мои "Диалоги" убедили ее в том, что лучше быть подальше от нас. Ты скомпрометировал себя в ее глазах таким отцом, как я. Чем ты думал, если дорожил отношениями с ее дочерью? Или потому и дал "Диалоги", чтобы найти повод с ней порвать?
  -И в мыслях ничего подобного у меня нет. Я же не знал, кто Галин отец, когда предложил ей прочесть "Диалоги". Узнал лишь тогда, когда она прочла их и сказала об отце, предложила ознакомить м ними писателя - отца..
  -Ты дважды не посчитал нужным спросить мое мнение по всему этому поводу, поэтому умываю руки - ни с кем встречаться я не намерен.
  -Хорошо, отец, ты вынуждаешь меня сказать больше того, что я хотел.
  - Наш разговор, Игорь, закончен.
  -Я ведь не так часто о чем-то прошу тебя. Выслушай меня, пожалуйста.
  -Ладно. Только без подробностей.
  -Само собой. Галя любит меня. Мы с ней близки. Ее родители ничего этого не знают. Встречаемся наедине не часто, так как негде. Наши матери, как правило, находятся дома и днем, и вечером. Галя нравится мне, но не настолько, чтобы связывать себя определенными обязательствами или обещаниями. Как будут развиваться наши отношения, предсказывать не берусь. Но на данном этапе я хотел бы сохранить их. Поэтому...
  -Поэтому решил показать отцу "Диалоги"? Не вижу логики в твоих действиях.
  -Потому, что считаешь меня черствым и бесчувственным... Я хотел, чтобы мнение, которое у меня сложилось о "Диалогах", оказалось ошибочным. То, что Галя высоко оценила их, меня только обрадовало, потому я разрешил дать "Диалоги" ее отцу.
  -Боюсь тебя разочаровать, Игорь, но благожелательность, проявленная Галей и ее отцом к "Диалогам", скорее всего, связана с тем, что ты мой сын. Однако не все так просто. Мать Гали недолюбливала меня, не хочу вдаваться в подробности. То, что я твой отец, возможно, сильно понизит твои шансы стать Гале близким человеком. Именно этим, я полагаю, связано ее молчание. И если ваши отношения серьезны, ждите ее сопротивления.
  -И все-таки встреться с Сергеевым, если он не передумает, прошу тебя.
  -Тем самым, сын, ты втягиваешь меня в свои непростые отношения со своей девушкой.
  -Пусть это тебя не беспокоит.
  -Хорошо, если он позвонит мне, я встречусь с ним. Только сомневаюсь, что эта встреча пойдет всем нам на пользу.
  -
  
  
  
   СЕРГЕЕВ
  
  -Столько лет прошло. Надо же такому случиться, этой встречей мы обязаны нашим детям.
  - Чего в жизни не бывает?!
  -Я узнал, что Игорь дает "Диалоги" без твоего согласия только тогда, когда вернул их ему. Извини, что так получилось.
  -Ничего страшного. Хотя поведение сына не одобрил.
  -Ты простил его?
  -Дело сделано, о чем теперь говорить.
  -Он сказал тебе, что "Диалоги" произвели на меня хорошее впечатление.
  -Мне приятно было это узнать.
  -К сожалению, сам понимаешь, опубликовать их в том виде, как они написаны, невозможно.
  -Вне сомнений. Я писал, никак не связывая с их публикацией.
  -Но это же огромный труд!
  -Да, но я получал от него удовольствие.
  -Как ты относишься к тому, чтобы, кардинально переработав и сократив "Диалоги", попытаться напечатать их в моем журнале?
  -Я уже давно оставил это занятие, и возвращаться к нему не намерен, тем более к существенной переработке. Так что благодарю за предложение. Будем считать, мы закрыли данную тему.
  -Но мое мнение о "Диалогах" хотя бы интересно тебе?
  - Разумеется, я готов с признательностью выслушать его.
  -Мне, прежде всего, понравилась форма, в которой тебе удается передать свои ощущения. Даже то, что назвал героев теми же самыми именами, что своих близких, друзей и знакомых, не производит шокирующего впечатления, так как вдохнул в их жизнь иную информацию. Погружаясь в бессознательное Пети, отдавая дань фрейдизму, ты глубже раскрываешь его внутренний мир. Единственный упрек, который я бы все-таки сделал, это чрезмерной перегруженности диалогов сексом. Иногда складывается такое впечатление, что секс - главное содержание жизни большинства твоих персонажей.
  -Это самое лестное суждение о "Диалогах", которое мне приходилось слышать от тех немногих людей, кто прочел их.
  -Подумай над моим предложением.
  -Спасибо, но я не вижу в нем смысла.
  -Если передумаешь, можно вернуться к этой теме. Со своей стороны обещаю поддержку.
  -Спасибо.
  -Есть еще одна тема, она касается наших детей.
  -К сожалению, я в нее не посвящен и мало чем могу быть тебе полезен.
  -Галя скрывает от нас, насколько далеко они зашли в своих отношениях.
  -А в дела Игоря я не вмешивался даже тогда, когда он был подростком. Парень очень самолюбив, никогда не терпел моих советов.
  -Он совсем ничего не рассказывает о себе?
  -Почти ничего. О Гале я узнал только сейчас, когда он рассказал, где ночевал недавно. Надеюсь, он не совершит зла.
  -По-моему, она влюбилась в твоего сына. Молодые да сгоряча не слишком задумываются о добре и зле.
  -Прежде чем отрезать, Игорь сто раз отмерит.
  -Прости, Петя, но сколько раз он отмерял, когда без твоего ведома давал "Диалоги" Гале и мне?
  -Не думаю, что он сразу решился на подобный шаг.
  -Мне нравится его рассудительность. А тебе?
  -Приходится принимать таким, какой есть. Он мой сын.
  -Тебе всегда это удается? Впрочем, ответ дан в "Диалогах". Что в них правда и что вымысел?
  -Все.
  -Поясни.
  -Все - правда и все - вымысел. Правда - в характерах, вымысел - в их проявлениях (в фактах).
  - Моя жена "Диалоги" не читала, я их ей не давал.
  -Правильно сделал. Она еще в молодости за что-то точила зуб на меня.
  -Быть может, была в тебя влюблена?
  -Нет, нет.
  -Тут ты остался верен факту?
  -Люда нравилась всем, я не составил исключения. Но она меня отвергла.
  -Мне повезло, как считаешь?
  -Определенно. Ты в хороших руках, если не ошибаюсь. Но в "Диалогах" тебя, извини, нет, так как мы мало контактировали друг с другом.
  -Дело давнее, у тебя с Людой ничего не было?
  -Почему ты спрашиваешь?
  -По одной причине - моя жена, узнав о том, что Игорь твой сын, резко изменила к нему свое отношение.
  -Тот случай, когда дети отвечают за родителей. Мы поссорились с ней, как знаешь, из-за ее финта, поставившего меня в глупое положение. Добро бы еще, если б между нами существовали близкие отношения, а только потому, что я отверг ее предложение читать одно и не читать другое. Она выставила нас перед всеми круглыми идиотами.
  -Так или иначе, но после того глупого эпизода она проявила ко мне большее расположение, позволившее нам очень скоро пожениться.
  -Что ж, если я внес свою лепту в ваш брак, могу себя поздравить.
  -Люда непростой человек, с годами ее характер лучше не стал. Не исключено, она вмешается в отношения наших детей, станет настраивать дочь против твоего сына, но я уверен, тем самым лишь утвердит Галю в любви к Игорю. Галя характером в мать, найдет коса на камень. У меня к тебе просьба... Если Люда станет уговаривать тебя, не поддавайся на ее удочку. Пусть лучше молодые разберутся в своих отношениях без нас- независимо оттого, как далеко зашли в них.
  -Я целиком и полностью разделяю твое мнение. Никто из нас, родителей, не вправе пытаться оказывать давление на взрослых детей. И к тому же бесполезно...
  
   ИГОРЬ
  
  -У меня сложилось мнение, Петя (позволь мне так тебя называть - ведь братцу можно), что вы с матерью не просчитались - Петька с каждым днем все больше и больше становится похожим на своего родителя.
  - Чем он тебе насолил?
  -Петька спросил у меня под огромным секретом - заметь от тебя, - что это за мужской разговор состоялся между нами две недели назад. Столько времени терпел - и как только узнал, стервец?!
  - Забыл, мы попросили его оставить нас вдвоем? Что ты ему ответил?
  -Переадресовал к тебе. Однако он, видите ли, считает, что нам, братьям, ничего друг от друга скрывать не следует, поскольку мы самые верные друзья и можем обогатить друг друга новыми знаниями.
  -Так слово в слово и сказал?
  -Примерно, я еще удивился, откуда у этого шибздика такой словарный запас. При этом он извинился, что его знание, конечно, не сравнить с моим, но и мне будет интересно узнать кое-что новое.
  -И какая была твоя реакция?
  -Совершенно непроизвольно ругнулся - меня одолевали совсем другие заботы.
  -Выругался, надеюсь, в определенных рамках?
  -Не совсем. Послал его, не помню куда. Судя по повышенному интересу, проявленному нашим малышом, достаточно далеко послал... Он стал извиняться.
  -Не ты, а он?
  -На что я попытался уклониться от продолжения разговора, вежливо попросил его отвалить и не приставать ко мне. Он не угомонился, начал канючить. На это я заявил, что не прекратит занудствовать, схлопочет по одному месту, не стану уточнять какому.
  -Он, конечно, тебе не поверил.
  -Я же говорю, вы с матерью не просчитались. Петька заявил, что я могу не уточнять, тем более что бить его не стану. А когда я схватился за ремень, подставил свой зад, полный уверенности, что по нему не получит.
  -Старший брат решил сорвать свое настроение на младшем.
  -Слегка поддал ему парочку раз, чтобы знал, как это бывает. В сугубо воспитательных целях.
  -Он не плакал?
  -Нет. Сжался в комок и тихо назвал меня очень грязным словом...
  -Каким?
  -Пиздюком. Я сдержался, сказал только, что он совсем не понимает шуток, извинился за шлепки и направился к выходу из нашей комнаты. Тут Петька бросился ко мне и начал униженно просить у меня прощения, чтобы я никому не рассказывал, как он меня обозвал. Мне надо было пообещать ему, но я отодвинул его от двери и ушел.
  -Что тебе стоило...
   -Сейчас поймешь... Вечером вернулся поздно, чувствую, Петька не спит - обычно дышит спокойно, а тут сопит. Я сел к нему на кровать, попытался погладить по голове, говорю: "Мир?!" Он вскочил и закричал, что у него нет брата, чтобы я никогда не подходил к нему близко, он ненавидит меня и будет ненавидеть всю свою жизнь. Вот уже две недели не смотрит в мою сторону, а я - смешно сказать - и сам боюсь оставаться с ним наедине.
  -То-то мы с Наташей замечаем, между вами пробежала черная кошка. Не придали значения - вы столько раз ссорились и мирились...
  -Теперь он ни за что не станет мириться, если ты не вмешаешься.
  -Ты напортачил, а я...
  -Не хочешь - не надо. Может, ты даже рад нашей ссоре...
  -Идиот!
  -Не ругайся, я тоже умею.
  -Уже доказал Петьке... Уж не ревнуешь ли ты меня к брату?
  -Я ревную?!
  -Ты, больше некому.
  -Я?!
  -Дылда, тебя замуж пора отдать, а мозгов, как у курицы.
  -Ты уже забыл, мужчины женятся.
  -Так то мужчины!
  -Не оскорбляй меня. Зря я все тебе рассказываю. Мать права, вы с Петькой одинаково запрограммированы.
  - Попробую вас помирить. Но учти - это в последний раз. Тронешь Петьку, не посмотрю, что ты уже большой, сам отстегаю тебя ремнем.
  -Кто это тебе позволит?
  -Но согласись, не мешало бы.
  -Поздно меня уже лупить, Петя. Раньше надо было. Теперь, когда я чего доброго женюсь...
  -Я не ослышался?
  -Могу жениться.
  -Совсем недавно ты говорил совсем иначе.
  -Должен, отец. У Гали будет ребенок. Хотя она не хочет его оставлять, я вроде бы не должен ей это позволить...
  -Вы же оба будущие врачи...
  -Но облажались. Советская промышленность, скажу тебе по секрету, если не знал, выпускает такие резиновые изделия, что они в самое неподходящее время рвутся. Между прочим, Галя не хотела говорить мне, но я заметил по ее настроению - не надо объяснять, когда? Одним словом, беременна. Я могу стать папашкой.
  -Хотя не желаешь этого. И вся твоя учеба пойдет насмарку.
  -Откуда тебе известно, что я желаю? Все-то ты всегда знаешь.
  -Рад, если ошибаюсь.
  -Чему рад? Тому, что женитьба покончит с моими наполеоновскими планами? Я и не жил вовсе. Первая серьезная женщина - и, пожалуйста, ребенок. Даже это зависит не от меня. Будет так, как она решит. Не выйдет за меня, ее дело. Тем лучше.
  -Но только в любом случае страдающая сторона - ты.
  -Каждый порядочный человек на моем месте... Хотя нет ничего пошлее так называемой человеческой морали.
  -Тогда я не понимаю, зачем ты усыпляешь свою совесть. Уж не потому ли, что Галя может послать тебя ко всем чертям?
  -Повторяю - это ее дело.
  -К тому же она говорит, что откажется от ребенка?
  -Это тем более ее дело. Как захочет, так и будет. Могу и жениться, и сохранить ребенка.
  -Сказал бы я тебе... Только все это без толку. Ты забыл рассмотреть другой вариант: она не пойдет за тебя замуж, видя твое отношение к ней и ребенку, но последнего она оставит.
  -Я не могу запретить ей иметь ребенка.
  -Именно этот вариант, кажется, устраивает тебя больше всего.
  -Ты не отец, а инквизитор. Будь я проклят, но стану именно так предлагать ей свои услуги, что она непременно откажется от них. Не умею я притворяться, не желаю.
  -Она же любит тебя.
  -И я не ненавижу ее. Кроме того, как выясняется, у меня есть совесть - то, что я всегда презирал, а ты обожал. Потому пришел к тебе, как на исповедь, нуждаясь в таком оппоненте, как ты. Голосок моей совести тих, я решил выслушать твою.
  -Моей совести нечего сказать твоей. Если б ты любил свою женщину, знал бы, что делать.
  -Что дала тебе твоя любовь? Такое ли большое удовольствие выслушивать сына, который влип и может еще сильнее вляпаться в историю? Иметь такого сына, который занят лишь самим собой, плюет на всех и вспоминает их по нужде?
  -От любви, Игорь, мало пользы. Но вот ты пришел ко мне сейчас - в момент, когда решаешь важнейший вопрос своей жизни, - это не пустяк.
  -Если бы я пришел к тебе с радостной вестью, тогда понимаю
  - Радость переменчива, легкомысленна и не нуждается в сопереживании.
  -Ей нужны собутыльники?
  -Радость слишком кратковременна, ее легко расплескать. Или же она подобна солнечному свету, о котором нет нужды говорить.
  -Я тебя плохо понимаю. Какие-то абстракции, далекие от жизни... Мама расстроится, она так мной гордится...
  -Кажется, ты еще решаешь, что тебе делать. Возможно, Наташе не придется за тебя краснеть.
  -Гордиться точно нечем. Женюсь или не женюсь - все равно ничего хорошего... Начало, прямо скажем, неважное.
  -Твоя взрослая жизнь вся впереди. В ней еще найдется место...
  -Подвигу?
  -Подвиг не вызывает насмешек, он совершается просто и незаметно, как глоток воды. Никакого чуда, никакой прессы и фанфар - один человек отдает жизнь за других.
  -В критические моменты истории человечества? Неужели ты так наивен? Или никак не можешь выйти из старой роли?
  -Наивен и играю роль... Когда люди испытывают в себе человеков, не обязательно весь род людской обязан переживать катаклизмы.
  -Пустопорожние разговоры... Ты в состоянии понять, что брак по любви в отличие от брака по расчету лишает нас свободы и убивает личность. Тем более в моем возрасте. Что говорит твой опыт?
  -Это мой опыт, учти. В нем слились мои жизненные обстоятельства, моя совесть, мои эмоции, мой разум, моя воля, моя любовь, наконец. Они-то и формировали мою личность. Если я люблю и меня любят, почему не жениться, не рожать детей? Ранний брак? Его неудобства скрасятся помощью родителей. Ранний ребенок станет взрослым, когда у тебя еще не наступит старость. Мужчина в сорок лет, имеющий взрослого сына или дочь по-прежнему в расцвете сил. Согласен, тьма проблем - быт, карьера...
  -Полная идиллия. Ты бы женился. Но только любя, не так ли?
  -Так.
  -Ты до мамы любил, но не женился.
  -Я и сегодня не знаю, любил ли.
  -Но голову терял.
  -Да.
  -И все у тебя обошлось.
  -Часто за меня все решали другие.
  -Твои женщины. Счастливчик! Впрочем, я уже все решил сам.
  -В свою пользу.
  -В пользу здравого смысла, отец. Этот здоровячок не споткнется, скорее сам подставит ножку тому порядочному человеку, который только то и делает, что считает, кому и сколько он задолжал.
  -Тогда к чему весь этот наш разговор?
  -Я хотел все взвесить. Спасибо, ты мне помог.
  -А как же Галя?
  -Нельзя начинать семейную жизнь с недоразумения. Иначе вся моя жизнь станет кошмаром. И ее...
  
  
  
  
  
   ПЕТЬКА
  
  -Петя, у меня к тебе мужской разговор.
  -Ерунда все это, я уже не маленький ребенок.
  -Я не привык навязываться. Не желаешь разговаривать - не надо.
  -Я желаю. Только ничего из всего этого не выходит.
  -Нет, брат, ты заблуждаешься.
  -Нисколько.
  -Помнишь "Очарованного принца"?
  -Сказки. Я - не очарованный принц.
  -Ты - разочарованный мальчишка. И давно это с тобой?
  -Неважно.
  -Так разговор не пойдет - отложим его до лучших времен.
  -Нет, поговорим сейчас. Когда будет это лучшее время - тебя не поймать.
  -Мне не нравится то, что ты на всех смотришь букой. Объяснимся?
  -Нет.
  -Значит, мы перестали уже быть друзьями? Я что-то не так сделал?
  -Ты - друг.
  -Я не сомневался, но в последнее время ты не радуешься мне.
  -Петя, я радуюсь... Игорь тебе ничего не рассказывал?
  -Что такое он мог мне рассказать?
  -Да или нет?
  -Не говорил. Но что?
  -Мы с ним поссорились.
  -Серьезно?
  -На всю жизнь. Он - плохой.
  -Это очень серьезное обвинение.
  - Мне такой брат не нужен.
  -Он сильно обидел тебя?
  -Спроси у него. Я не стану ябедничать.
  -Я спрашивал у него, почему вы не смотрите в сторону друг друга, он сказал только, что был не прав, извинился перед тобой, но ты его не простил. И рекомендовал мне спросить у тебя.
  -Петя, врать нехорошо.
  -Если ты мне не веришь, значит, я тебе больше не друг.
  -Друг, друг!
  -Тогда рассказывай все, как было. Может, нам обоим легче будет найти выход из создавшегося положения.
  -Игорь не любит меня, я ему мешаю жить. Поэтому он дрался ремнем.
  -Без всяких причин схватился за ремень?
  - Только потому, что я предложил ему поговорить друг с другом, как мужчина с мужчиной. Он расхохотался, мол, нашелся мужчина, и говорит, валяй, мужик. Объясняю ему, что не как мужик хочу говорить с ним, а как мужчина. А он мне - что мужик, что мужчина - одно и то же, ладно, старик, не тяни резинку, сейчас придет отец укладывать тебя спать. А было еще рано, и никто меня укладывать спать не собирался. Я предложил ему все рассказывать друг другу, что у нас происходит. И спросил, о чем ты говорил с ним несколько дней назад.
  -Игорь разозлился?
  -Очень. Предложил мне узнать у папочки.
  -У него неприятности, ему сейчас очень трудно. Когда у тебя неприятности, хочется о них говорить?
  -Мог сказать, а не ругаться матом и хвататься за ремень. Разве это плохо, что мы, трое мужчин, не станем ничего скрывать и поможем друг другу?
  -С Игорем у нас состоялся взрослый разговор. Ты же не станешь спорить, что он не ребенок? И потом есть темы, которые не обсуждают со всеми - даже с братьями.
  -А что, у него язык отнялся, мог сказать по-человечески, а не ругаться. Я не сразу понял и переспросил, а он пригрозил ремнем. И когда я повернулся к нему, он, молча, зло ударил меня ремнем.
  - Сильно?
  -Нет, совсем не больно. Но с лицом, перекошенным от злости, как у врага.
  -Что ты такое говоришь?
  -Как у фашистов в кино. Потому я сказал ему плохое слово.
  -Ты знаешь плохие слова?
  -Их все знают. Не стану повторять. Но Игорь выругался первым. Извинился - ты бы видел как?! - и ушел, оттолкнув меня от двери.
  -Все?
  -Тебе мало?
  -И с тех пор Игорь стал тебе врагом?
  -Не верю я ему, в предложенный им мир. Что ему стоило пообещать - я просил, - никому не рассказывать о нашей стычке.
  -Главное, Игорь сохранил вашу тайну.
  -Но я ведь это не знал!
  -Надо вам помириться. Прости Игоря, у него сейчас неприятности, а тут еще расстраивается из-за столкновения с тобой. С кем не бывает, Петька?! Сам подумай.
  -Я и сам думал... Он ведь хотел меня обнять...А я...
  -Вот видишь. Не будь черствым. Тебя обнимают - а ты враг! Ну, шлепнул он тебя по попе пару раз не больно, с досады, сгоряча, сказал глупость...
  -С ненавистью...
  -Тебе могло показаться. И потом эти неприятности...
  -Такие, хоть в петлю лезь?
  -Ну, не такие, но все равно большие.
  -Что мне теперь делать?
  -Мириться.
  -А Игорь захочет мириться?
  -Конечно, глупыш.
  -Этот разговор только между нами?
  -Игорь о нем не узнает, обещаю.
  -А мама?
  -Как скажешь.
  -Если хочешь, можешь сказать ей, что мы с братом помиримся. Но как? Не извиняться же перед ним, когда он первый начал.
  -Ты ничего и не говори. Дай ему лапу или прижмись к нему - он все поймет. Настоящие мужчины понимают друг друга без лишних слов.
  
   ИГОРЬ
  
  -Ты не объяснишь маме, что я вырос, не все мои знакомые должны нравиться ей.
  -Она высказала неодобрение в адрес одного из твоих приятелей?
  - Тамара пришлась не ко двору. Мать не находит ее девушкой моего круга. У них разные представления насчет морали.
  -Я не знал, что они ими обменивались.
  -С неделю уже... Тамара пришла ко мне, я был в библиотеке, предупреждал ее, но она забыла. До моего прихода женщины славно поговорили. У Тамары ума меньше, чем на языке. Вот мать и пришла к определенным выводам... Томка не стала скрывать от матери, что спит со мной. Ты бы поговорил с матерью...
  -Опять втягиваешь меня в свои амурные дела?. Объясняйся с Наташей сам. Может быть, она поймет тебя и, чтобы ты мог расслабиться, позаботится о лучших для тебя условиях.
  -Об условиях не беспокойтесь: мы позаботились о них сами.
  -Коль скоро ты встал на путь любовных похождений, потрудись приучить своих партнерш держать язык за зубами хотя бы в присутствии матери.
  -К твоему сведению, ни на какой такой путь я не вставал. В моем возрасте естественно иметь свою постоянную девушку.
  -У тебя уже была одна такая.
  -Почему была? Есть. Я с ней не рвал, она сама дала мне, надеюсь временно, отставку.
  -Вот как?! А ребенок от тебя уже не в счет?
  -Нет никакого ребенка. Не было, нет, и не будет. Ясно?
  -Она ошиблась?
  -Если вообще не придумала его.
  -Зачем?
  -Проверяла меня на вшивость, например. А когда поняла, что я проверку не прошел, заявила, что ошиблась. Такие вот дела.
  -Уж не разочарован ли ты тем, что у тебя не будет ребенка?
  -Я счастлив, отец. Теперь я свободен. И Галя свободна. Так свободны, что перестали встречаться друг с другом.
  -И ты тут же нашел ей замену.
  - Томка совсем другая девушка. Без всяких сложностей, повышенных требований и запросов. Нам с ней легко дается наше знакомство, мы оба знаем, чего оно стоит.
  -Я тебя понять в состоянии, но не Наташа. И потом ты хорошо знаешь ее отношение к Гале.
  -Ее неприязнь к Томке - результат исключительного обожания Гали. Знай, я еще до того, как Галя сообщила мне, что ошиблась в беременности, предложил ей руку и сердце, хотя это далось мне очень не просто. Но в ответ она их отвергла и сообщила, что ребенок - миф.
  -А если то был не миф?
  -Все возможно. Нет никакого ребенка. И, скорее всего, даже намека на него не было.
  -Твои подозрения оскорбительны.
  -Я далек от сантиментов. Любой на моем месте заколеблется. Должна была меня понять... Впрочем, что мы все о ней да о ней. Вернемся к маме и Тамаре. Ты не станешь говорить с матерью? Что мы с Галей в ссоре, возможно, это навсегда, что не следует любую другую девушку встречать в штыки. Я же не жену привожу в дом, чтобы она нравилась всем.
  -Всего лишь очередную свою девушку? Но зачем это тебе нужно?
  -Приводить ее в наш дом? Очень просто, отец. Зима, мороз, холод собачий, денег в кармане с гулькин нос... У Томки угол, снятый у хозяйки, не вылезающей из дома и запрещающей ей принимать у себя друзей.
  -И тем более любовников.
  -Что ей до нашего здоровья?
  -Хорошо, Игорь, ради твоего здоровья я поговорю с Наташей. Простудишься еще... Но учти, матери не нужно знать о твоих похождениях.
  -Ты прав. Дурацкие рассуждения Томки о равенстве и свободе полов больше не повторятся. Не знаю, что подвигло ее на это.
  -Быть может, самозащита?
  -От себя?
  -Себя. Возможно, ты не слишком щедро распоряжаешься собой, оставаясь с ней наедине.
  -Это какие-то туманности Андромеды. Мы оба даем друг другу ровно столько, сколько хотим и можем дать. Без претензий. Хозяйка Томки уходит из дома редко и не докладывает ей об этом. Так что ты преувеличиваешь мои похождения и преуменьшаешь мою самоотдачу.
  - Значит, я скажу Наташе, что вы с Галей поссорились, а Тамара снимает угол...
  
   ЛЮДА
  
  -Давненько не виделись, Петя. Здравствуй.
  -Здравствуй, Люда.
  -Встретил бы меня на улице случайно, мог не узнать.
  -Не настолько ты изменилась.
  -Раньше ты был больше горазд на комплименты.
  -Я знаю, что ты мне не поверишь. Что заставило встретиться со мной?
  -Просить о встрече? Не что, а кто. Наши дети.
  -Я не вмешиваюсь в личную жизнь своего сына.
  -А своей дочери?
  -Тем более. Она давно замужем.
  -Смотрю я сейчас на тебя и не могу понять, что нашла в тебе тогда.
  -А ты с годами хуже не стала.
  -Оставь. Тебя интересует мое мнение о "Диалогах"?
  -Я его знаю, и не для того мы встретились, чтобы говорить о них.
  -Ты по-прежнему в плену своих Валечек.
  -Это тебя они шокировали, а не меня.
  -Еще больше меня покоробила твоя манера писать свою автобиографию. Как знаешь, я никогда не отличалась фарисейством, но ты перешел все возможные и невозможные границы. Не думала, что ты такой фанатик. Столько написать под себя. Я бы так не могла. Главное, не захотела. Перестала упражняться, хотя многие уговаривали, ссылаясь на мой талант. Черта лысого, не было у меня никакого таланта! Был бы - прорезался!
  -Я был уверен, что ты прорвешься.
  -Мой Сергеев прорвался, но чего это нам стоило, лучше не вспоминать. Женившись на мне, он не ошибся. Я сослужила ему неплохую службу, и до сих пор помогаю не только одними советами.
  -Твой муж совсем неплохой писатель.
  -Самый обыкновенный. Его забудут даже те, кто прочел.
  -Ты слишком суровый судья.
  -Перейдем к делу. Поговорим о наших чадах. Можешь считать меня вздорной бабой, но твой сын мне активно не нравится, я решительно против его отношений с моей дочерью. Если имеешь хоть малейшее влияние на сына, убеди его в том, чтобы он оставил всякие надежды, перестал с ней встречаться. Мне как-то неловко отказывать ему приходить в мой дом.
  -Разве он бывает у вас?
  -Часто. Ты не знал?
  -Игорь сдержан, и не рассказывает о своей жизни.
  -Иди знай, что у него на уме. Но ему удалось "охмурить" мою дочь. Они долгое время находились в ссоре, но их встречи возобновились. Их отношения могут далеко зайти. Чтобы они не дошли до логического конца, прошу тебя как старого друга помочь пресечь их.
  -Я бессилен чем-то помочь тебе. Кроме того, не желаю, так как рад возобновлению дружбы между нашими детьми.
  -Скажу прямо в лоб, я сделаю все, чтобы твой сын не спал с Галей.
  -У Игоря много недостатков, но, право, он не заслуживает того, чтобы надо было остерегаться его, как чумы.
  - Всем будет только хуже, если ты не встанешь на мою сторону.
  -В таком неблаговидном деле я не могу стать твоим союзником. Дети сами должны решать, встречаться им или расстаться. Разве мы сами в их лета слушались своих родителей?
  -Я не хочу, чтобы Галя повторила мой путь. Желаю ей счастья, взаимной любви. А твой сын просто не способен кого-либо любить, кроме себя. Он такой же, как ты. Жениховство Игоря может скверно закончиться для Гали. Достаточно одного того, что он твой сын.
  -Неужели по отношению к тебе я совершил такое непомерное зло, что одно воспоминание о нем вселяет в тебя ненависть и ко мне, и к моему сыну?
  -У меня есть все основания для того, чтобы близко не допускать Игоря к Гале.
  -Только потому, что он мой сын? Как же сильно ты меня ненавидишь!
  -А за что мне тебя любить? Впрочем, меня беспокоит не прошлое, а будущее. Ты обязательно должен вмешаться. Моя дочь в меня, если она полюбит, ничто ее не остановит. Такому холодному, наблюдательному Игорю не придется долго обольщать ее. И он не поколеблется взять то, что само идет ему в руки...
  -Почем ты знаешь?
  - Оставь! Уж не мне ли вас всех, кобелей, не знать? Даже ты не знал сомнений, а твой сын почище тебя... Я бы не уговаривала тебя, не унижалась, если б со своей стороны не сделала все, что могла. Встретила яростное сопротивление дочери. Я не хочу, чтобы первым ее мужчиной стал эгоист и жестокий человек. И даже не важно, будут они спать вместе или не будут... Нет, очень важно, очень, я не хочу вдаваться в дальнейшие объяснения. Поверь мне на слово, они должны расстаться.
  -Мое вмешательство лишь ускорит развязку, которой ты опасаешься. Игорь не станет меня слушать. Но я попробую, если настаиваешь. По той причине, что ты испортишь им жизнь.
  -Нужно решительно пресечь их отношения. Если ничто не поможет, я поведаю твоей жене, чем мы занимались в молодости. Она - женщина, поймет, почему я не желаю иметь тебя в близких родственниках, даже априори.
  -Так сильно ты меня ненавидишь?
  -Ничего подобного. Вот если б я любила тебя тогда, так ведь нет же... Кое в чем ты преуспел, верно, но не больше того. Когда бы в мужчинах ценились только одни определенные способности, то и тогда ты был не эталоном, а в остальном - просто-таки ничтожество, размазня, я таких никогда не любила.
  -Я не сомневался в том, что ты никогда не любила меня . Ты была и выше, и лучше, и сильнее.
  -Поэтому мой уход из нашего института воспринял, чуть ли не как личную трагедию? Риторический вопрос, не трудись отвечать на него. Ты не убивался оттого, что я оставила
  тебя в покое, вышла замуж, ушла из института. Я не создала тебе никаких проблем. Теперь твой черед - не создавай трудностей мне. Ты меня не любил ни одного дня... Мне сейчас тяжело дастся мое признание... Я любила тебя, хотела иметь ребенка, даже незаконного, намекала тебе, что хочу иметь его от тебя. И желала выйти за тебя замуж. Тебе же было только приятно проводить со мной ночи... Мне стоило огромного труда избавиться от тебя, лишь позже я поняла, чего ты стоишь... Вы с сыном не так уж похожи друг на друга , даже фамилия у него другая, но он твой сын. Такой же однолюб - себялюб.
  -Я поговорю с Игорем. Но ничего не обещаю.
  -Не стесняйся в средствах. Говори, что угодно. И кем я тебе приходилась, и как я тебя ублажала, и почему не желаю видеть вас обоих. Не мне же объяснять Гале, отчего я против ее встреч с Игорем.
  -Жаль, что не можешь подняться над своими эмоциями. Почему наши дети должны расплачиваться...
  -За наши грехи? Они не должны натворить свои - куда более тяжкие. Галя моложе и неопытнее меня, что досталась тогда тебе.
  -По-твоему убеждению, Игорь не способен любить? Уж если ты вбила в себе в голову...
  -Я ничего себе не вбивала, Петя! Я тебя любила! Можешь ты это понять?
  - Если любила, почему против любви наших детей?
  -Ты, кажется, считаешь себя писателем? Я имела глупость полюбить тебя, не пожелавшего
  ни понять, ни оценить, ни полюбить меня. И я не желаю повторения такой же истории с моей дочерью. Если вы не отстанете от нас, я за себя не ручаюсь! Подумай о сыне и о себе!
  -Ты нам угрожаешь?
  -Я не угрожаю, Петя. Честно предупреждаю, пойду на самые крайние меры. Ты не сможешь отрицать нашу связь.
  -Ты станешь ее афишировать? Зачем тебе это?
  -Во всех подробностях. Не поскуплюсь на них, поверь. Твоя жена перестанет сомневаться, из какого источника ты почерпнул некоторые знания, которыми с нею делился.
  - Какая ж ты дрянь!
  -Теперь верю, своей цели достигла. Есть еще одна пикантная деталь, которая положит конец всем сомнениям. Хочешь ее узнать?
  -Довольно! Я обещаю...
  -Речь идет о родинке на твоей заднице. Надеюсь, она сохранилась? Хватит воспоминаний?
  - О результате я сообщу тебе по телефону.
  -Положительном результате, Петя! Используй все аргументы, вплоть до родинки... Иначе я сама изложу их Игорю...
  -Забери свои деньги. Я заплачу за твой кофе.
  
  
   ИГОРЬ
  
  -Игорь, удели мне минуть пятнадцать своего времени.
  -Что я опять натворил?
  -На этот раз, скорее, я.
  -Это уже интересно.
  -Сначала позволь задать тебе один вопрос. От ответа на него многое зависит. Ты снова встречаешься с Галей?
  -А что? Уже нельзя?
  -То есть ты любишь ее?
  -Я и сам не предполагал раньше, что она нужна мне. В чем дело, отец?
  -Вы не можете друг без друга?
  -Не хотим, ясно?! Кажется, моему терпенью приходит конец.
  -Так будет продолжаться долго?
  -Терпенье на исходе. А наши отношения? Мы не планируем их на пятилетку вперед.
  -То есть ты допускаешь возможность их прекращения?
  -Когда ты был молодым и встречался со своими женщинами, то каждый раз мог точно определить, как долго это будет продолжаться?
  -Нет, я сам этого не знал.
  -Вот и я.
  -Ты любишь Галю?
  -Я не знаю, что есть любовь и есть ли она вообще. Но у нас есть потребность друг в друге.
  -Насколько серьезно ты дорожишь своими отношениями с Галей?
  -Им кто-то или что-то угрожает?
  -Мне кажется, ты сам не знаешь, насколько дорога тебе эта женщина, и потому будет лучше для вас обоих прекратить вашу связь.
  -С чего это вдруг? На то есть причины, о которых мы не знаем?
  -Все больные вопросы между вами решились сами собой?
  -Ребенка у нас не будет. На этот раз мы достали надежные таблетки, чтобы обезопасить себя. А что до любимых тобой сантиментов, то и Галя не так уж ими увлечена.
  -Вынужденная принимать тебя таким, какой ты есть.
  -Пусть так.
  -Она любит тебя, насколько я знаю из твоих же слов. И чем дальше будет продолжаться ваш роман, тем труднее станет выход из него.
  -Если она любит меня, значит, счастлива, ей повезло вдвойне.
  -Ты допускаешь, что твое увлечение со временем может пройти?
  -Как и ее любовь. Тогда мы расстанемся друзьями, как ты с Леной. Это не так сложно. Не пойму я твою озабоченность. Зачем ты все так усложняешь?
  -Это не я усложняю. Жизнь сама по себе сложнее, чем ты думаешь.
  -Ты со своими представлениями о чести и достоинстве просто смешон.
  -Дай тебе Бог не знать одиночества, не выть от него по той причине, что тебя бросят.
  -До этого я постараюсь не опускаться. И с Галей мне это мало грозит.
  -Однако помнишь, чем закончилась ваша ссора?
  -Я вырулил, куда надо, нашу ситуацию. Мне было достаточно извиниться и предложить ей стать моей женой.
  -Хотя на самом деле ты вовсе не собирался жениться.
  -Я знаю Галю, отец. Она не выйдет за меня только потому, что попадет в переплет. Она слишком гордая женщина.
  -Чем ты и воспользовался.
  -По-твоему, мне не следовало извиняться перед ней?
  -Извиняться не означает продолжать интимную связь.
  -А это, отец, мое, а не твое дело.
  -Тебе слишком легко дался шаг к примирению, ты знал, что ничем не рискуешь.
  -Поменьше психологии, отец. Что-то я не пойму твоей взволнованности. Даже тогда, когда я сказал тебе о беременности Гали, ты выглядел спокойней.
  -Когда ты оставил Тамару, я ни минуты не беспокоился за нее.
  -Я ее не оставлял, просто мы вместе проводили свободное время, теперь у нее другой приятель, а я вернулся к себе. Ты, тонкий психолог и писатель, понимаешь, куда я вернулся? Но я не желаю ручаться, что это навсегда. Никаких клятв я себе не давал, тем более, не дам тебе. Галя их от меня и не требует. Я рад тому, что ты испытываешь к моей женщине симпатию и даже беспокоишься за нее. Спасибо. Если других вопросов ко мне не имеешь, разреши откланяться.
  -Постой, Игорь. Наш разговор не окончен. Мы должны считаться не только с собой... У Гали есть мать.
  -Знаком с ней. Знаю, с некоторых пор она не жалует меня. Это не она ли попросила тебя вмешаться не в свое дело? А я-то не понимаю, откуда подули холодные ветры.
  -Она категорически настроена против тебя. К счастью, не догадывается о вашей близости.
  -А то бы ее кондрашка хватила? Я для этой матроны не слишком интеллигентен?
  -Не в том дело.
  -А в том, что ты мой отец? Это не случайное совпадение, что она резко изменила ко мне отношение, как только узнала, кем я прихожусь тебе. Так?
  -К сожалению.
  -Она имела на тебя большой зуб в те времена, когда вы посещали ЛИТО?
  -Это имело место.
  -Что ты ей сделал, если не секрет?
  -Не оправдал ее надежд.
  -На литературной почве?
  -И на ней.
  -У тебя с ней было любовное приключение?
  -В некотором роде.
  -После чего ты наставил ей рога.
  -Нет, ничего подобного .
  -Не угодил ей как-то иначе?
  -Я просмотрел серьезность ее чувства ко мне.
  -Ну, ты силен, старик! Из этой дамочки вырвать признание? Трудно в такое поверить. И вы были близки?
  -Да.
  -Долго?
  -Не очень.
  -Кто у тебя был после нее? Не мама ли?
  -Я сам не предполагал, что так влюблюсь в Наташу.
  -И дал отставку матери Гали?
  -Скорее, она дала мне отставку.
  -Нехорошо волочиться сразу за двумя женщинами, отец. Люда заметила, что ты спишь с ней и в то же самое время смотришь налево?
  -Жаргончик у тебя! Я никуда не смотрел.
  -Она ведь намного старше тебя.
  -Не так уж намного.
  -Ты никогда не говорил ей разных слов - о любви и прочее?
  -Не говорил.
  -Потому что не любил?
  -Именно поэтому.
  -А она тебя любила.
  -Как оказалось.
  - Сейчас?
  -Да. Хотя у меня были известные подозрения по этому поводу и тогда. Мы работали с ней вместе в одном НИИ, после нашей размолвки она ушла оттуда... У меня был тогда трудный период...
  -На личном фронте?
  -Вообще. И на работе.
  -Поэтому ты бросился в омут новой любви, как пишут в любовных романах?
  -Люда была для меня нечто большее, чем для тебя Тамара.
  -Очко в твою пользу. Однако Томка встретилась мне не в трудные для меня времена. Или тебе кажется, будто я встречался с ней из-за ссоры с Галей?
  -Я не думаю, что ты просто заполнял вакуум.
  - Еще одно очко в твою пользу... Это Люда вызвала тебя на разговор?
  -Да, мы встречались с ней в кафе. Вчера.
  -Скажи, когда она вышла замуж за Сергеева?
  -Очевидно, сразу после того, как ушла из нашего института.
  -Ушла внезапно?
  -Неожиданно для всех.
  -И для тебя?
  -И для меня.
  -Больше ничего ты о ней не слышал?
  -Мы серьезно поссорились перед тем. Она прочла на ЛИТО злую пародию на один мой рассказ.
  -Поругались из-за такого пустяка?
  -Это явилось поводом.
  -Неужели она так сильно любила тебя, что до сих пор не может забыть свое унижение?
  -Я никогда ни одним словом не унизил ее.
  - Что слова? Она вышла из-за тебя замуж не по любви. И потому взъелась теперь на меня. Через меня мстит тебе.
  -Видимо. Она не желает иметь ничего общего со всеми нами. Ни при каких условиях. Как я понял, пойдет на все, чтобы разлучить тебя с Галей.
  -Я насолил ей лишь тем, что твой сын. Ничего, придется ей проглотить эту шляпу. Переспит свое отношение к нам. Спасибо, что предупредил. Лично к тебе у меня никаких претензий нет. Ты же не знал, как сложатся обстоятельства нашей жизни. Отчасти ты стал яблоком раздора и по моей вине - нечего было давать Гале "Диалоги" и говорить им, чей я сын. Они бы никогда это не узнали. У нас с тобой разные фамилии, и я похож на тебя только ростом. Все, отец?
  -Не спеши.
  -Маме говорить не станем.
  -Она все равно узнает от нее...
  -Пусть. Мать только посмеется. Или ты встречался с Людой после женитьбы?
  -Нет, конечно.
  -Мать не знает о ее существовании в твоей жизни? По "Диалогам" разве что?
  -Они виделись лишь однажды - в Филармонии, когда Люда была беременна.
  -Тем лучше. Ты познакомил ее со своей бывшей любовницей, она это съела и позднее вышла за тебя замуж и родила меня. На сем вечер вопросов и ответов будем считать закрытым. С твоего разрешения я расскажу о нашей беседе Гале, и если она пренебрежет советами матери, мы дружно возьмемся за руки и пойдем... на последний сеанс в кино, ибо путь в ее дом для меня теперь перекрыт.
  -Игорь, эта женщина так люто ненавидит нас, что выльет на нас любые помои...
  -Успокойся, поменьше пыла и мыла. Она того не стоит.
  -Я бы никому не пожелал оказаться в нашей шкуре.
  -Может быть, она имеет над тобой власть, владеет комментирующими тебя фактами? Ты чего-то стыдишься. Я не любопытен, отец. Мне своих тайн хватает.
  -Мое единственное беспокойство состоит в том, чтобы никакая грязь не коснулась Наташи.
  -Если ты не был близок с Людой после ссоры с ней, тебе опасаться нечего. Галя ей прочистит мозги, если она начнет запугивать нас каким-нибудь враньем.
  -Только, пожалуйста, Игорь не впутывай в эту грязь Галю.
  -Она должна знать правду, чтобы дать отпор матери. Ты не сказал Люде, что мы с Галей близки?
  -Именно этого она боится больше всего.
  -Смешно. Можно подумать, она была девственницей в Галины годы? В любом случае поезд ушел, она на него опоздала.
  -В разговоре с Галей будь максимально тактичен. Помни, речь идет о ее матери. Унизив мать, унизишь дочь, причинишь ей острую боль. Нельзя допустить выбора у Гали: ты или мать.
  -Мать есть мать. Какая б она ни была. Но дочь обязана знать о действиях матери, которая предпринимает их против ее интересов.
  -В этих обстоятельствах ты берешь на себя очень большие обязательства перед Галей. Так как ваша с ней любовь требует жертвы - любви к матери.
  -Ты любишь говорить о морали. Каждый человек рано или поздно становится перед выбором: быть ему человеком или скотиной. Если мы поддадимся шантажу матери Гали, окажемся скотами.
  -Может статься, Галя ради тебя пойдет на разрыв с матерью.
  -Не из-за меня. Родители могут влиять на взрослых детей, но не давить на них. Вот ты сейчас пытаешься повлиять на меня - правда, я не понял, в какую сторону. Я позволяю тебе это, терпеливо слушаю и отвечаю. Но давлению не поддамся.
  -У меня просьба. Прежде чем ты расскажешь Гале, я попробую переубедить ее мать.
  -Успокой ее, я ей в зятья не набиваюсь, свобода мне еще дорога. Но встречаться с Галей буду столько времени, сколько мы с ней захотим. Пусть это зарубит себе на носу.
  
   ЛЮДА
  
  -Итак, Петя, ты свою миссию с треском провалил. Твой сын упрямее тебя. Ты не имеешь на него никакого влияния. Строгать детей - не самая трудная проблема. Значит, Игорь намерен гнуть свою линию дальше?
  -Нет у него никакой линии, пойми. Наши дети хотят встречаться друг с другом, мы им помешать не властны. Все обернется куда хуже, если мы грубо вмешаемся в их отношения. Наберись терпения, возможно, они сами охладятся друг к другу и расстанутся.
  -Сами? Моя дочь влюбилась в твоего сына. А он к ней равнодушен, то встречается, то ссорится... Выставила себя перед вами посмешищем - ничто не помогло.
  -Я очень деликатно говорил с Игорем о наших с тобой отношениях, никаких подробностей...
  -Конечно, они не в твоих интересах. А мне все равно. Они должны прекратить свои отношения, Петя!
  -Ты должна перешагнуть через наше прошлое и не давить на них.
  -Если он заманит ее в свою постель, это будет такой грех, такой... Ты даже представить себе не можешь, какой!
  -Ты мать, дочь все-таки у тебя...
  -Дурак, я меньше всего пекусь о ее девственности.
  -Мы должны понять наших детей.
  -То-то и оно, что они не наши, а твои! Это Игорь мне чужой ребенок.
  -Он не напрашивается тебе в родственники.
  -Только этого нам не хватало! Ты совсем тупой?! Или одобряешь кровосмешение?
  -Что за чушь собачья?
  -К несчастью, не чушь, Петя... Галя - твой ребенок.
  -Когда ты это придумала?
  -Показать тебе ее паспорт?
  -Зачем?
  -Смотри...
  -Что из этого вытекает?
  -Ты забыл, когда мы перестали встречаться?
  -Осенью... Когда именно, я не помню. Ты вышла замуж почти сразу же, как мы прекратили всякие отношения.
  -Через две недели после злополучного "Олега", прочитанного мной на ЛИТО и положившего конец нашим отношениям. Я любила и хотела от тебя ребенка. Ребенку нужен отец, я вышла замуж за Сергеева, который меня любил.
  -Бред какой-то...
  - Разыграла преждевременные роды, чтобы муж ни о чем не догадался. Всю жизнь презирала мелодрамы, ненавидела ничтожных людишек, а в результате оказалась в их числе.
  -Лгала мне с первого дня. И никак не можешь остановиться. Не удивлюсь, если ты жила с Сергеевым до замужества, и ребенок от него. Мы с тобой прекратили встречаться за пару недель до ЛИТО.
  -Ты никогда мне не верил. Ни в то, что я люблю тебя, ни в то, что хочу от тебя ребенка. Тебе нравилось трахаться со мной - больше ничего.
  -Ври, да не завирайся!
  - Ты был так зол на меня, что не обратил внимания на заявление Валечки в моей пародии о том, что она хочет ребенка от Олега.
  -Оригинальный способ самовыражения.
  -Каждый защищается, как может. Я могла покончить с тобой, лишь сравнявшись с твоей Валечкой. Могла, конечно, женить тебя на себе с ребенком. Но мы бы разошлись потом. Надеюсь, не в твоих интересах выдавать меня Сергееву?
  -Ловко ты все это придумала...
  -Мерзавец! Пораскинь своими куриными мозгами, нужен ли мне этот обман? О таком зяте, как Игорь, который не чета тебе, я могла бы только мечтать...
  -Ты лжешь, однако нужно положить всему конец. Тебя ничто не остановит.
  -Если иначе нельзя, скажешь сыну, что Галя его сводная сестра. Он простит тебя, ты ж не виноват в том, что все получилось так нескладно.
  -Нескладно?!
  -Не остановишь Игоря ты, это сделаю я. У нас нет другого выхода. Но ни муж, ни дочь ничего знать не должны - это мое условие.
  -Ты еще ставишь мне условия?
  -Да, я унижена больше всех. Терять мне будет нечего, если они узнают правду. Пожалей свою жену.
  -Ты не оставляешь мне никакого выбора. Заноза, которую ты вонзаешь в нас, приближает тебя к поставленной тобой цели. Смотри, как бы потом не пожалела...
  - Если я о чем-то жалею, так это о том, что спала с тобой, любила, хотела ребенка и оставила его, хотя могла избавиться от него и родить от мужа.
  -Не исключено, ты сама не знаешь, от кого Галя. И потому даже это решила использовать к своей выгоде.
  -Ты никогда не любил меня, хотя я была изысканным лакомством, мое тело приводило тебя в лихорадку... Если хочешь знать, сукин ты сын, я люблю тебя до сих пор... Помню твою неловкость вначале - неловкость необъезженного жеребца, и робость, и стыдливость, и гордость, и страстность, и силу, и выносливость, и бесстыдство... Ты был лучшим моим любовником, так как единственным, кого я любила. Я даже эгоизм твой любила...Не думаю, что после меня нашлась другая женщина, кто бы с такой страстью любила тебя... Можешь мне не верить...
  -Хорошо, Люда. Я еще раз поговорю с сыном...
  
  -
  
  
   ИГОРЬ
  
  -Это дешевый шантаж, отец.
  -Я же сказал, что не верю ни единому ее слову, но понял, Люда отравит всем жизнь.
  -Но пощадит мужа и дочь. Хитрая сука! Не станем же мы говорить им, что она все это придумала. И все-таки с Сергеевым я бы поговорил.
  -Что это даст, кроме того, что он начнет сомневаться в своем отцовстве.
  -Уж он-то хорошо знает, когда начал спать с женой - до брака или после.
  -Я не хочу втягивать его в это дело.
  -Ты помнишь, когда написал рассказ, на который твоя любовница ответила пародией?
  -Нет, конечно.
  -Жаль, а то мы могли бы провести элементарные расчеты. Я уверен, Галя не моя сводная сестра, но теперь не смогу находиться с ней в прежних отношениях. Придется спустить их на тормоза, пока мы не найдем точный ответ. Но на ум не приходит, как его найти. Если Люда любила тебя, специально не предохранялась с тобой и забеременела от тебя, она не стала бы это скрывать. Зачем тогда сразу вышла замуж? Это же просто глупо, специально забеременеть от одного мужчины и выйти замуж за другого. На нее это как-то не похоже. Она дурит нам головы. Я скажу ей это прямо в лицо.
  -Видишь ли, Игорь, у нас с ней был не совсем обычный секс, она предупредила меня, что расскажет все это Наташе, лишь бы разлучить тебя с Галей. Нужно время, чтобы как следует разобраться в ее махинациях... Но вдруг она не врет?
  -Хорошо, отец, сделаем вид, что мы ей поверили. Посмотрим, что будет дальше. Но как мне вести себя с Галей? Она не поймет, почему я избегаю ее общества. Я попал в ловушку. И сказать ей не могу, и не говорить нельзя. Ладно, берем паузу...
  
   ГАЛЯ
  
  -Петр Григорьевич? Добрый вечер. Это Галя. Позовите, пожалуйста, Игоря к телефону.
  -Его нет дома. Я передам ему, что вы звонили.
  -Я люблю вашего сына, у нас с ним непростые отношения, он уже больше недели избегает меня. Вы знаете причину этого?
  -Не знаю, к сожалению. Игорь скрытен, далеко не обо всем мне рассказывает.
  - В последний раз я видела его в институте четыре дня назад, он был не в настроении, буркнул что-то неопределенное - прозвучало, как отвяжись. А потом взял мою руку, улыбнулся и сказал, что скоро позвонит. Но не звонил. Ничего не случилось?
  -Нет, ничего особенного...
  -Где он пропадает?
  -Право, не знаю. Приходит домой, как обычно достаточно поздно.
  -На него было жалко смотреть. Такой потерянный, беспомощный... Что-то у него неладно на душе. Это как-то связано со мной?
  -Простите, Галя, я не знаю.
  -Из-за меня... Молчите. Ничего не говорите. Не надо.
  -Все, что я могу вам сказать, это, чтобы вы набрались терпения. Игорь подвержен спадам настроения, когда он никого не хочет видеть.
  -Я все поняла. Мама будет рада. А вы?
  -Надеюсь на то, что все у вас придет в норму. Не обижайтесь на моего сына.
  -Это все, что вы можете сказать?
  -К сожалению.
  -Спасибо... Передайте Игорю, что я звонила. Нет, лучше не надо. Я послушаюсь вашего совета, наберусь терпения. До свидания...
  
  
   ИГОРЬ
  
  -Нам не о чем говорить. Я обещал и не выдам тебя. Какие еще есть вопросы?
  -Как долго мы будем играть в молчанку?
  -Я не расположен вести беседы. Нет настроения. И вообще должен заниматься.
  -Ты перестал ходить в институт.
  -Уже сообщили. Не дочь ли?
  -Галя звонила, спрашивала, не болен ли ты?
  -По-моему Сергеевым пора сливать воду, чтобы в их доме нами не пахло.
   -Галя просила передать тебе, чтобы ты ей ничего не объяснял, коль скоро не можешь сказать правду.
  -Ты, Петя, великий дипломат, спасибо, выручил, спас меня от тяжелого разговора. Благодаря твоим заботам я избавлен от ненужных контактов с сестрой, будем так ее называть, даже если это не так. "И она не узнает, где могилка моя". Все?
  -Задержись, пожалуйста. Мама спрашивает, что происходит в нашей семье, почему ты не разговариваешь со мной, ограничиваясь кивками, "да", "нет", процеженными сквозь зубы.
  -Ничем помочь тебе не могу. Мне не до разговоров!
  -Петьку отшвырнул от себя, как котенка, он чуть лоб не расшиб.
  -Не маленький, пусть не прилипает, как банный лист к жопе. Никто не должен возиться с ним. Вы завели себе ребенка, вот и цацкайтесь с ним.
  -Мы все должны вести себя по-людски, в любых обстоятельствах. Судьба сыграла с нами злую шутку, что ж теперь нам становиться врагами?
  -Только без лицемерия! Наказан я один, у тебя всего лишь маленькая неприятность, недоразумение, по странному стечению обстоятельств у тебя может быть еще одна дочь. Никто не лишил тебя никаких прав, возможную проблему со мной ты уладил. А я потерял то, что с огромным трудом приобрел и, наконец, оценил. По-твоему, я разыгрываю роль злодея? Но кто автор и постановщик этой мещанской пьесы? Меньше всего я.
  -В тебе говорит отчаяние. Я невольно причинил тебе страдание и боль. Ты же сам говорил мне недавно, что в этой истории нет виноватых.
  -Виноватых нет. Есть пострадавшие - Галя и я. Оставьте нас в покое. У тебя не стынет кровь в жилах, что она твоя дочь? У меня стынет. Но не кровь, а студень. Вот они слова!
  -Я прошу лишь об одном, вести себя по-человечески. Каково матери?
  -Скажи ей все, как оно есть. Узнаешь, каково.
  -Значит, я не смею надеяться...
  -Со временем все войдет в норму. Но пока я не в состоянии насиловать себя. Придумай для матери любую версию происходящих во мне перемен и отвяжись от меня, наконец.
  -Но в институт пойдешь?
  -Я пропустил всего два дня, и столько шума из-за ничего... Я могу возобновить с тобой отношения при одном условии - ты отдашь мне все диалоги Пети с Игорем.
  -Что ты намерен с ними сделать?
  -Уничтожить. Не желаю иметь двойника, напоминающего мне о себе. Меня тошнит от твоего вмешательства в мою жизнь, от дерзких попыток изменить ее - неважно под каким соусом.
  -Ты хорошо знаешь, как я дорожу "Диалогами".
  -Без Игоря они хуже не станут.
  -Ты не понимаешь, что требуешь. Это садизм. Вместе со страницами, требуемыми тобой, я соглашусь уничтожить тебя самого, не просто сына, человека.
  -Браво, мастер выкручиваться из всех положений! Еще немного, выяснится, что "Диалоги" написаны исключительно в интересах нашей семьи, без них мы никогда не станем людьми. Я, глупец, не заметил, каждая страница о вымышленном тобой Игоре прибавляет мне благородства, мужества, доброты. Мне было позволено пройти через искупление и очищение, я увидел себя со стороны и стал благородным и прекрасным. Видный писатель Штаркман Петр Григорьевич заглянул в мое будущее, пригласил меня распознать свою суть. А я, неблагодарная свинья, отвергаю его тяжелый и безвозмездный труд надо мной... Только твоя фантазия, отец, оказалась скуповата, в "Диалогах" нет ничего столь же захватывающего и леденящего кровь, как действительная моя история. Я позволил себе в жизни кровосмесительную связь с сестрой, а в "Диалогах" всего лишь изменяю своей девушке. Может быть, внести в них небольшое изменение? Игорь узнает от отца, что больше года спал со сводной сестрой, зная, кем она ему приходится?
  -Замолчи!
  -Кастрация "Диалогов" - мое условие возобновления нормальных с тобой отношений.
  -Ты потом одумаешься, и тебе станет стыдно.
  -Возможно. Но человечество ничего не потеряет, если мы кастрируем малую толику твоего "шедевра".
  -Человечеству плевать на нас с тобой. Проиграем лишь мы оба - ты и я.
  -Я выиграю, меня перестанут мучить кошмары.
  -А совесть?
  -Она не нуждается в опекунах. Ей хватает собственной цензуры.
  -Я говорю о той совести, что напомнит тебе, чего ты лишил меня.
  -Не беспокойся обо мне. Давай полюбовно решим эту проблему.
  -Я согласен заменить твое имя на другое.
  -Это полумера. Мой двойник должен исчезнуть. Без хирургического вмешательства не обойтись. Выбирай одного из нас.
  -Это невозможно, Игорь.
  -Необходимо.
  -Хорошо, если через месяц ты не изменишь свое мнение, я уничтожу на твоих глазах всю рукопись.
  -Через месяц и вернемся к этому разговору. Меня лично статус-кво устраивает.
  -Мы не одни, Игорь...
  -Хорошо, скажи матери, у меня скверно пошли сердечные дела, через месяц они придут в норму. Не мне тебя учить. За месяц, кстати, ты освоишься с мыслью об уничтожении "Диалогов". Мы с тобой славно отметим это эпохальное событие. С шампанским.
  -За это время, надеюсь, выяснится, насколько ...
  -Твоя любовница забеременела от тебя или от мужа? Ты встретишься с ним на этот предмет?
  -Не исключено.
  -Но это ровным счетом ничего не изменит. Даже признание твоей любовницы, что она солгала. Я уже не смогу жить с Галей. Тебе это не понять?! Каждый раз я стану думать о том, что она может быть моей сестрой. Люда сама толком не знает, кто Галин отец. Не знаю, что должно случиться, чтобы сохранить "Диалоги". Согласись на маленькую жертву - отдай сейчас диалоги Пети и Игоря, я ведь совсем не так много прошу, чтобы восстановить наши с тобой отношения.
  -Через месяц. Получишь "Диалоги" целиком.
  -Но учти, старик, если не отдашь их мне, потеряешь еще больше.
  -Чем еще ты мне угрожаешь?
  -Полным разоблачением! И мать, и Галя узнают все то, что им знать не в твоих интересах..
  -Ровно через месяц я отдам тебе рукописи, будь они прокляты!
  -Мы сожжем их вместе. Можно бы использовать в сортире, но их могут начать читать. Петька. Или Васильевы придут в гости...
  -Мы обо всем договорились, Игорь. Хватит, я уже понял, что ты из себя представляешь. Угомонись...
  -Тебе плохо? Ты побелел...
  -Тебе показалось. Я прекрасно чувствую себя. Уйди. Я хочу остаться один.
  
   НАТАША
  
  -Петя, объясни, что происходит?
  -Что происходит, Наташа?
  -А я еще удивляюсь, откуда у детей эта идиотская привычка отвечать вопросом на вопрос. Ты поссорился с Игорем?
  -У него скверное настроение из-за личных дел. Мы не ссорились. Меня мало беспокоят страдания молодого Вертера.
  -Мальчик влюблен, а тебе нет до этого дела?
  -Я лишь предположил...
  -Они встречаются - Игорь и Галя?
  -Откуда я знаю? Приходит он поздно, но это ровным счетом ничего не значит.
  -Ты что-то знаешь и осуждаешь в его поведении, а он не может тебе простить. Что?
  -Ничего я не знаю. И почему злится на меня, понятия не имею.
  -Может быть, Галя беременна, а он не хочет ребенка? И твой совет разозлил его?
  -Я ничего не знаю, Наташа.
  -В последние дни я тебя не узнаю. Стал вялым, апатичным. Ничто тебя не волнует. Даже "Диалоги".
  -Они закончены, их судьба мне безразлична.
  -Устаешь на работе?
  -Накопилось много нерешенных вопросов. Все это неинтересно.
  -Ты ко всему утратил интерес.
  -Только не к тебе.
  -И ко мне. Ты замкнулся в себе. Мы почти не разговариваем. Не нужны друг другу?
  -Ты прекрасно знаешь, что нужна мне всегда. Без тебя мне не жить...
  -Что с тобой? Я же не слепая, вижу. Ты уже как- то говорил те же слова...
  -Я устал от слов, Наташа. Они обветшали за тысячи лет до нашего рождения.
  -Они заплесневели оттого, что мы с тобой много лет вместе. Петька нам не помог. Мы безнадежно стары.
  - Ничего подобного.Только вчера все у нас с тобой началось...
  -Ты все еще любишь меня?
  -Глупенькая, неужели и так не ясно?
  -Я ведь еще не старуха?
  -Жаль, что мы не одни...
  -А то тряхнули б стариной?
  -Молодостью. Нам нет даже пятидесяти.
  -Тебе плохо, Петя. Тебя что-то гложет. Я ничем не могу тебе помочь?
  -Это скоро пройдет, родня, потерпи.
  -Любимый мой мальчик, как же тебе должно быть тяжко, если даже самые близкие люди далеки от тебя?
  -Я знаю, ты славная моя женушка, а я постоянно мучаю тебя своим скверным характером, дурным настроением.
  -Петя, неужели наши лучшие дни позади? И часто ли мы жили жизнью друг друга? Постоянно куда-то спешили, мчались, отдавали последние силы работе, чужим людям, ненужным хлопотам. У нас совсем неплохие дети, но у них свои заботы. Игорь совсем чужой, его жизнь нам неизвестна, он чуть ли не ночью возвращается домой. Таня отдалилась от нас. Остается Петька, только ему одному мы еще нужны, но у нас вечно не хватает времени даже для него.
  -Ему нужна мать не на час или два.
  -Вторая книга оказалась еще тяжелее первой. Тогда мне очень помог Васильев.
  -Он ведь и теперь твой соавтор.
  -Он просил закончить перевод без него.
  -По причине?
  -Занятости, подготовки к предстоящей командировке в Англию, улаживания домашних дел.
  -Зиночка плохо справляется с ними?
  -Он очень привязан к сыну, хочет с ним играть, воспитывать , заниматься с ним.
  -Представляю...
  -За что ты так не любишь его?_
  -Кого?
  -Мы говорим на посторонние темы, а у меня из головы не выходит Игорь. С ним стряслось что-то.
  -Я люблю Игоря не меньше, чем Петьку. Я уже давно примирился с тем, что он не такой, каким я хотел его видеть...
  -Мальчик прекрасно учится, его ждет хорошее будущее. Он не ищет дешевых приключений. Почему из-за твоих чрезмерных требований к нему в доме постоянно напряженная обстановка?
  -Наташа, я давно ничего не требую от него.
  -Предположим, он тебе нахамил. Тебе это не понравилось, ты ему резко - в своем стиле - ответил, тогда он наступил на любимую твою мозоль - на "Диалоги". Или я ошибаюсь?
  -Прекрати, это все твои домыслы. У него личные неприятности, если он игнорирует меня больше, чем остальных, не надо искать тут глубокий смысл. Возможно, я напоминаю ему о том, что он хочет в себе преодолеть. Что ни говори, и мои гены сидят в нем...
  -Чем ты так плох?
  -Я принес немало зла нашему дому. Это зло прет через все щели моего существа, даже замирая, отдается эхом через много лет. За всю свою жизнь я ничего не создал. Только одно делал хорошо - детей. Тех самых, кто меня презирает или еще будет презирать. Я им не нужен тогда, когда они нужны мне, и наоборот. Так что я и не отец им вовсе.
  -Ты...
  -Я еще не все сказал. Я не могу уничтожить причину себя. Поздно. И было ли вообще такое возможно? Но существует возможность покончить хотя бы со следствием. Освободить себя и вас от ваших жалких подобий. Им не место даже в сортире - там их могут прочесть Васильевы, когда схватит их животы. Мы разорвем эти ничтожества на мелкие части, а затем сожжем - устроим маленький костерчик во дворе, а потом устроим по ним поминки. Не станем откладывать это дело в долгий ящик...
  -Петя! Петя! Ты сошел с ума! Остановись! Не делай этого. Ты не в себе! Что ты делаешь? Игорь! Игорь! Отец...
  -Наташа, милая...Сердце?!... Что ты стоишь, как истукан! Неси воды... Матери плохо...
  
   ИГОРЬ
  
  -Папулька, привет! Ты уже проснулся? Тс! - мамульку разбудишь.
  -Боже, как от тебя несет! Где тебя черти носят?
  -Не черти, а чертовочки. Две очаровательные чертовочки...Мама идет. Это не для ее ушей. Потом расскажу.
  -Наташа, ложись. Я сам с ним поговорю. Тем более что он навеселе. Не пьян, успокойся. Наташа, я тебя прошу...
  -Послушная женщина. Да убоится жена мужа свово.
  -Иди под душ и живо в постель. Потом побеседуем.
  -Они меня уже мыли под душем. И всю ночь до самого утра не вылезали из постели. Лучше...
  -Делай, что хочешь. Я не спал...
  -А я, думаешь, спал? Так-то они дали нам поспать. Со мной приключилась чудная история, пальчики оближешь...
  -Иди проспись, противно на тебя смотреть!
  -А им было совсем даже приятно. Я тебе сейчас такое поведаю, в жизни подобного не слыхивал.
  -Я ухожу.
  -Останься, когда я о чем-нибудь тебя просил в последний раз?
  -Чаще ставил условия.
  -Каюсь. Было. Больше не буду. Ты же не все успел порвать, врунишка. Больше я к тебе не пристаю. "Самые ценные бумаги" сохранились, верно?
  -Удивительный наглец!
  -То, что услышишь, позволяю в порядке морального и физического возмещения за причиненный мною ущерб целиком использовать в "Диалогах" для полноты образа этого придурка Игоря.
  -Все, ты мне надоел.
  -Тише, папа. Маму разбудишь. Я ведь сказал, у нас с тобой чисто конфиденциальный разговор. Проверь, она не подслушивает за дверью? Нет, она на такое не способна. Куда ты? Настырный папка! Вот скажу маме, какой ты бяка. Все ей расскажу... Сел ...Без вымысла. Тебе такое не могло присниться даже во сне, о воображении говорить не приходится. Жизнь всегда богаче любых фантазий.
  -Правильно говорят, с пьяными лучше дела не иметь.
  -Я пьяным в деле не был. Но все по порядку.
  -Поспеши, я глаз не сомкнул за эту ночь.
  -И я. Разве они дадут? Перехожу к голым фактам. К самым, что ни на есть голеньким... Дней пять назад вместе с приятелем познакомился с двумя очаровательными девочками - близняшками. Выяснилось, на носу день их рождения. Родители в командировке, в стране, близкой нашему советскому сердцу африканскому режиму. Друзей у них нет, позвали нас. Я пришел с цветами, а приятель позвонил, что заболел. Дисбаланс получился: 2:1 в пользу женского пола. Квартира - не чета нашей. Четыре комнаты, заморская мебель, хрусталь, ковры, посуда, картины, всякие маски - одна другой страшней, оружие. А стол?! Диковинные вина, рыба, икра, фрукты. Дичь можно руками. Но главное - сами девочки. Два золотисто - желтых с нежным пушком персика, с какого бока не взглянешь. Абсолютно идентичных, одинаково прекрасных...
  -Пора перейти к самой истории.
  -Девочки высшей пробы, которая, как позднее выяснилось, впервые была поставлена вашим верным слугой. Чем мы с Пашкой приглянулись им, не пойму. Не уроды, конечно, но можно найти и лучше. Чувствую, ситуации надо соответствовать, тем более что я один мужчина.
  -Я хочу спать.
  -Основной недостаток "Диалогов" - пустословие. Я же ничего лишнего не говорю. Зина и Нина, одетые, как полагается, в платья из Парижа с глубоким вырезом и спереди, и сзади, с одинаковыми прическами и пр. Они посадили меня между собой посередине и дружно начали спаивать меня и себя французским коньяком и шампанским. Пришлось говорить за двоих, язык развязался, дисбаланса как не бывало. Одна проблема - не мог отличить Зину от Нина, а Нину от Зины, которые все время менялись местами друг с другом, подшучивая надо мной. Когда мне это надоело, я, узнав от Нины, что она Зина, пометил ее шелковой ленточкой от шоколадного набора , привязав к золотым часам. Пили, ели, трепались, танцевали. Все чин чинарем . Никаких поползновений ни с моей, ни с их стороны. В первом часу ночи стал прощаться.
  -Да, ты позвонил, что скоро приедешь домой.
  -Но где там? Зина запротестовала, Нина спрятала мое пальто. Они предложили напоследок сыграть в игру на сообразительность. Я ухожу, если отличу одну девочку от другой. На минутку девочки вышли и появились перед моим взором в одних прозрачных пеньюарах - два фантастических виденья. Как две капли росы. Одна девушка с ног до головы шоколадного цвета, другая - известными местами белоснежная. Ты, папуля, мужчина, можешь легко понять мое состояние. Ленточка мне не помогла - они меня обманули. Но я, как наше все, сам был рад обрадоваться. Забыл грешным делом про сыновний долг и наш телефон забыл, представляешь? Помнил о долге мужчины и джентльмена, чтобы не ударить в грязь лицом... Снова пили, ели, танцевали. Девочки при пеньюарах. Я в рубашке и брюках... Впрочем, девочки довольно быстро оставили меня при одних трусах - я сопротивлялся разве что для вида.
  -Все ясно, Игорь, ты оказался и мужчиной, и джентльменом. Девушки в тебе не ошиблись.
  -Конечно, твой финт с дочкой уникален, но и я не лыком шит. Хотя был навеселе, как ты образно выразился при маме, понимал, мой вид в трикотажных трусах с ширинкой, из которой сколько ни старайся, кое-что торчит, не особенно интеллигентен. Но, странное дело, девочки белизной моей кожи, волосатыми ногами и грудью и прочим шокированы не были. Все-таки они смутились и сказали, что хотят отдохнуть от танцев. Мы сидели вплотную друг к другу на диване, совсем не давая воли своим рукам, и вели светскую беседу. Очевидно, своим внешним спокойствием я их удивил. Они рассказали мне, что им надоела их похожесть, поэтому, загорая на женском пляже в Ниде, тянули жребий, кому загорать в бикини, а кому полностью обнаженной. Зажгли верхний свет, снимают с себя пеньюары и крутятся вокруг своей оси передо мной. Я как арбитр должен решить, кто мне нравится больше. Каждая сводит с ума, но все же девушка с белой грудью и попкой сводит с ума больше. Зина, вся шоколадная, догадалась, кто мне нравится больше, пригласила меня на танец, попросив снять трусы, которые мало соответствуют этикету.
  -Довольно с меня!
  -Хорошо, я не стану вдаваться в подробности. Мне было приказано лечь в супружескую двуспальную постель, а сами они начали бороться между собой за право, кто из них будет у меня первой. В свете ночника их схватка выглядела очень живописно. Они были равны по силам и начали уставать от борьбы. Пришлось их разнимать. Лучше бы я это не делал. Сам понимаешь, девчонки, устроившие кучу малу почище той, что мы устраивали на юге, довели меня до крайней степени возбуждения. Они не понимали, что обе могут остаться на бобах. Меньше всего я предполагал, что они девственницы. Они приняли решение стать женщинами в девятнадцать лет, сколько можно ходить в дурах, изображая невинность. Я сказал им, чтобы они поторопились, с кого я должен начинать. Они предложили мне сделать выбор, я сказал, что так дело не пойдет. Тогда они погасили свет, легли, прижавшись ко мне, и спросили, сено или солома. Я сказал первое, что пришло мне в голову, и тут оседлал одну их них. Как только меня хватило на двух сразу?! К счастью, за довольно короткое время я лишил их девственной плевы, после чего пошел принимать душ. Они сменили постельное белье, пришли ко мне. В их ванной можно было разместиться четверым. Обе начали приводить меня в чувство, чтобы продолжить начатое дело. Оно в принципе им понравилось, но желаемого эффекта еще не достигли. Я и раньше знал, что женский ротик создан не для одних поцелуев...
  -Все, Игорь!
  -Не будь ханжой. Это так мило... Я вознаградил Зину вполне. А, может быть, это была Нина. Развязку ускорила другая сестра, которая не желала оставаться в стороне и позволила себе некоторые вольности... После окончания второго акта нашей пьесы меня начало клонить ко сну, что никак не вписывалось в планы оставшейся неудовлетворенной сестры. Я и сам понимал, что так легко соскочить мне не дадут. Но я не предполагал, что и Зина так ненасытна. После отдыха, который был мне позволен, я отработал свой номер с Ниной, которая осталась довольна мной. Я предложил девочкам дождаться утра. Но Зина (вот он женский инстинкт!) зажгла ночник и устроила такой танец живота, извиваясь под восточную музыку всем телом, что восстановила мою потенцию. Вторая сестра оставила нас вдвоем, мы медленно занимались любовью. И когда мы отдыхали, даже заснули, она вернулась, благоухая розой и, воспользовавшись сном, привязала мои руки ремнями к кровати и щекотала до тех пор, пока я не проснулся. После этого стала активно массировать мой живот, плечи, грудь и - само собой - сам понимаешь. Но ее усилия результата не дали. Я находился в полудремотном настроении и ожил лишь тогда, когда она стала обрабатывать всеми доступными ей способами мой поникший орган и высекать из него искру, что ей, в конечном счете, удалось. И тогда она взгромоздилась на меня сверху и стала раскачивать бедрами, как заправская шлюха... Другая сестра столкнула ее с меня, но ей уже ничего от меня не досталось. Я ничего не мог поделать со связанными руками и взмолился, что я уже ни на что не гожусь, пусть до утра оставят меня в покое. Девчонки устроили потасовку друг с другом, ожидая от подобной вакханалии благоприятного результата. Наконец он поняли, что не все так просто с мужским организмом, и устроили мне спектакль лесбийской любви, после чего развязали меня и уговорили вплестись в их клубок разгоряченных и сплетенных тел, где не было ни мужчин, ни женщин - мы были всем сразу. Мы, как дети, резвились в объятьях друг друга, кусались, щипались, целовались... Мой орган мог отдыхать, его участие не потребовалось... Волшебная ночь. Утром я трахнул их по разу, обещал прийти снова. Они вымыли меня в ванной, опрыскали какой-то водичкой, покрыли поцелуями, одели, накормили и проводили до дома на такси, после чего вернулись на нем назад. Эта новая любовь вылечила меня от старой. Приприятнейшее известие? Ради одного этого следовало отдать все свои силы. Дарю свой рассказ, можешь взять его целиком. Идем спать.
  -Катись, смотри, не разбуди Петьку.
  -Ты на меня не злишься. Хочешь, я тебя поцелую?
  -Целуйся со своими девками.
  -Какой ты, однако, нехороший?! Зачем их обижаешь? Они так старались... Все, все, Петя. Спокойного утра. Сегодня у нас воскресенье?
  -Воскресенье. Стал бы я тебя иначе слушать...
  
   НАТАША
  
  -Петя, какой стыд! Я слышала конец его рассказа - испугалась, вдруг он тебя обидит. Но ты позволил ему упиваться своими достижениями, хотя обязан был дать ему по морде. И это мой сын! Какую власть он имеет над тобой, если заставил внимать его мерзкой похвальбе?!
  -У него кризис болезни, называемой неудачной любовью.
  -Замечательный способ лечения.
  -Я его не одобряю. Незачем было ему сочинять эту пакостную историю.
  -Если он и приврал, то немного.
  -Не знаю, Наташа, где Игорь ночевал, не исключено, у женщины.
  -Тебя это ничуть не удивляет.
  -Увы, самая обыкновенная история.
  -Обыкновенная? Они втроем занимались развратом, разжигали в себе африканские страсти.
  -Ты что-то путаешь. Если верить нашему сыну, в Африке находятся родители этих девиц.
  -Тебе еще до шуток? Случилась беда. Теперь проститутки не отстанут от него. И он вошел во вкус. Завтра побежит к ним снова. Прощай учеба, будущая карьера ... Хоть милицию вызывай.
  -Неужели ты всерьез приняла его байку про белого бычка и двух буренок - темную и в яблоках?
  -У тебя фантазии не меньше. Сам бы хотел оказаться на месте сына.
  -По части фантазии я, как знаешь, ему не уступаю, а по другой части...
  -Я серьезно, Петя...
  -Он выпил с приятелями, переночевал у одного из них, вернулся и потешался над стариком - отцом, которого давно списал в импотенты. Выставлялся передо мной, как считал, в выгодном для себя свете. А сам дурак дураком.
  -Откуда в тебе столько спокойствия? Или, по-твоему, все это пустая трепотня?
  -Любовь втроем мне лично не известна, но я о ней немного наслышан, однажды видел в японском фестивальном фильме. Познания у меня куцые, но и они позволяют сказать, что наш мальчишка заврался.
  -Разве что приумножил свои достижения.
  -Чистейшее вранье!
  -Судишь по себе?
  -Где уж мне уж? Ты хотя бы понимаешь, что он ни на каком дне рождения не был?
  -С чего ты это взял? Хотя... Он в обычном костюме. Впрочем, кто их теперь возьмет в толк.
  -И рубашка на нем не самая свежая.
  -Больше того, майка и трусы совсем износились - пора выбросить, но он еще упрямее тебя, говорит, еще послужат.
  -Выходит, я прав.
  -Значит, его затащили к себе шлюхи, пусть институтские.
  - Чтобы изнасиловать?
  -Просто пригласили к себе, напоили, а потом сказали - расплачивайся, как можешь.
  -И все это так понравилось ему, что с восторгом описал все детали своего приключения отцу?
  -Ты для наших детей, словно... липкая бумага для мух. Даже Таня призналась мне, что не постыдилась и поделилась с тобой своими неблестящими личными делами, когда у них с Сашей ничего не получилось на юге. Все непристойное торопятся свалить на пороге собственного дома тебе.
  -С Игорем все ясно - он наврал в три короба, желая убедить нас в том, что ему удалось покончить со своей любовью к Гале.
  -Настоящую любовь он считает постыдной, а сочиненную грязную стоящей? Не сходятся тут концы с концами. Ты просто хочешь меня успокоить.
  -Стал бы я иначе выслушивать его?
  -Это-то больше всего и удивляет меня. Почему ты вообще позволил ему блевать в свою душу?
  -Чтобы впоследствии он осознал, какую бредятину нес.
  -Не понимаю.
  - Если б я стал возмущаться, он посчитал бы свою легенду забавной, решил бы, что ему удалось надуть меня и посмеяться надо мной.
  -Но зачем ему это надо? Вы оба от меня что-то скрываете. Он все время провоцировал тебя, а ты выслушивал все его непристойности молча. Даже спьяну он не забыл, что из-за него ты порвал "Диалоги".
  -Он знает, что большая их часть уцелела. И то, что разорвано, при желании можно восстановить.
  -Что ты сделал ему такого, что знает один Игорь, и чего ты боишься?
  -Ровным счетом ничего. Ты же знаешь экстравагантный характер нашего сына, его психическую неуравновешенность.
  -Это не ответ, Петя.
  -Сумасшедший дом!
  -Вы скрываете от меня правду.
  -Какую правду?!
  -Игорю стало каким-то образом известно, что ты изменяешь мне или изменил, например.
  -Когда, где, зачем?
  -Вчера, год назад. В командировке, в городе. Обиделся на меня, разозлился, разлюбил, просто изменил... Откуда мне знать?
  -Наташа, милая, ты сама знаешь, что говоришь глупости.
  -Все это может случиться в любой момент, знаю я тебя.
  -Тогда и с тобой в равной мере.
  -Со мной? Никогда!
  -Ты - мужчина. И совсем еще не старый. Одно то, что ты спокойно выслушивал Игоря, говорит о многом.
  -О чем, Наташа?
  -Ты ему завидовал... Видимо, я обделила тебя ...
  -Сколько раз надо повторять, что я люблю тебя, и все, что мы даем друг другу в нашей любви, меня целиком и полностью удовлетворяет.
  -Ты должен был заткнуть рот распоясавшемуся мальчишке, а не слушать его. Ты либо заискиваешь перед ним, либо боишься его. Иначе бы не позволил ему издеваться над собой. Все терпел, лишь бы он тебя не выдал.
  -Наташа, родная, жизнью своей, всем на свете клянусь, с тех пор я ни разу не изменил тебе. Ну что ты плачешь? Ничего страшного не случилось, мальчишка дразнил меня. В их - медиков - среде цинизм - обычное явление. Мы оба почти не спали, уже начинает светать, через три часа проснется Петька, может разбудить нас. Давай спать.
  -Петя, любимый... Я такая глупая, не могу не верить тебе. Если у тебя что-то случилось, не мучайся. Не хочешь, чтобы я знала, не узнаю. Даже если Игорь решит выдать тебя, я заткну ему рот прежде, чем он его откроет. Только одно прошу, не иди у него на поводу. Он еще никогда не был столь отвратителен. Я не представляла, что он может так опуститься. И перед кем распинался - перед тобой, своим отцом?! Разве это не ужасно?
  -Не преувеличивай свои страхи. Мы с Витей все, что натрепал Игорь, слышали и даже читали в пятнадцать - шестнадцать лет, нам это нисколько не навредило. Игорь - будущий медик - стал проявлять жгучий интерес к спальне позже нас, но ему не повезло - пережил неудачу в любви, старается изжить эту первую, возможно, страсть, и потому придумывает разные байки, старые как мир.
  -Ты сам не считаешь все это мразью? Ничего особенного, жизнь есть жизнь, у нее есть изнаночная сторона, как у любой материи. Так?
  -К глубокому сожалению.
  -Я ведь совсем не знаю тебя. Весь свой мрак ты прячешь от меня. Насколько прозрачен был мой первый муж, настолько скрытен ты.
  -Давай спать, Наташа.
  -Неужели люди могут опускаться до такого состояния ради получения скотских удовольствий? Что молчишь?
  -Я сплю.
  -Ты не спишь. Ответь мне.
  -Я тебя люблю, и ты главное мое удовольствие в этой жизни... Спим...
  
   ИГОРЬ
  
  -Не думал, что ты такое трепло. Не мог не проболтаться матери? Она смотрит на меня так, словно я вывалялся в нечистотах.
  -А разве не так? Более того, ты охотно купался в грязи.
  -Брось, отец. Не будь ханжой. Ты в моем возрасте...
  -Послушай, Игорь, лучше не зли меня. Мое терпение на исходе. Матери я ничего не рассказывал, но она слышала концовку твоей "исповеди".
  -Подслушала? И что я говорил?
  -Ничего хорошего. Про любовь втроем. Наташа забеспокоилась, не обижаю ли я тебя или ты меня, решила проверить и услышала твою похвальбу.
  -Хорошенькое дельце?! Ей, конечно, это слышать было ни к чему. Хоть бы ты меня остановил?!
  -Я пытался, но ты запугивал меня тем, что...
  -Какая же я скотина! Женщине, матери такое услышать. Не каждому мужчине это по вкусу. Только не тебе. Извини...
  -Мне известна причина твоего скотства, если она вообще имела место.
  -Ты не поверил?
  -Вранья в твоей истории было больше, чем правды. Скажешь, не так?
  -Мужчина в своей жизни должен пройти через все, испытать себя в самых разных ситуациях. Хотя и с опозданием, я наверстываю упущенное. Приобретаю необходимый жизненный опыт.
  -Для этого не нужно нырять в помойную яму, для плавания имеются более чистые водоемы.
  - Плавать я научился в Черном море. Житейское море - несколько другой водоем.
  -Прекратим этот разговор. Ты и трезвый не лучше пьяного.
  -Не будь таким лицемером, отец. Написанное тобой, по существу, ничем не отличается от рассказанного мной. Я ни о чем не жалею. Испытал себя в экстремальных условиях, покончил со своей глупой любовью, получил море удовольствий.
  -На его дне.
  -Никакого дна в том смысле, в котором его употребляют господа писатели, не было.
  -Я не желаю больше обсуждать твои похождения.
  -Они не хуже твоих... Ты не понял, не злись. Вспомни своих героев. Твой Петя - тот еще прощелыга в свои шестнадцать лет. Я почти на пять лет старше его и никого не обманывал, лишь честно делал свою не самую неприятную работу, как и мои партнеры.
  -Партнеры?
  -Партнерши. Какая разница?
  -Уже и никакой?
  -Не придирайся к словам. Ты бы на моем месте вел себя не лучше и не хуже. Это не вопрос морали и этики, которые ты так чтил и постоянно нарушал. Я в отличие от тебя уделяю им мало внимания, но на практике куда больше придерживаюсь всех этих табу. Но это вовсе не значит, что следует надеть и носить на себе власяницу. Иногда нужно сбрасывать с себя эту аскетическую одежду.
  -И заниматься развратом?
  -То, чем мы занимались, не разврат. Небольшое распутство, которое никому никакого вреда не принесло .
  -Блуд, разврат. Будем называть вещи своими именами.
  -Это бесхитростная сексуальная игра. Твои герои не пренебрегали ею.
  -В грязи они, как свиньи, не валялись.
  -Простите великодушно, они любили! А ты сам, отец? Кроме миссионерской позы, других способов не знаешь?
  -За такие слова тебе бы следовало оторвать...
  -Яйца? Приношу свои извинения, сыновняя мораль предписывает щадить отцовский слух и не сравнивать наш опыт. Запомни, я позволил себе вольность - не более того. Другое дело, что не имел права растрезвонивать о ней.
  -Всего лишь маленькая вольность.
  -Без извращений. Хотя не все укладывается в рамки обывательских представлений. Например, две девочки и один мужчина.
  -Одно то, что они девственницы, хотя я тебе не верю, могло б тебя остановить.
  -При всем желании притвориться импотентом я не мог. Если они решили избавиться от девственности в этот день, мой долг был помочь им в этом. Красивые избалованные девчонки, которым противны рожи их знакомых, охотников за приданым.
  -Значит, весь твой пьяный рассказ в основном правда?
  -Плохо то, что мать его знает. Что я ей скажу?
  -Найдешь нужные слова для своего оправдания. Сошлешься на свое нетрезвое состояние и желание подшутить над отцом.
  -Это твой совет?
  -Кто я, чтобы давать советы такому хлюсту, как ты?
  -Мне матери на глаза попадаться стыдно.
  -Ничего, пронырства у тебя хватает.
  -Я, в самом деле, не знаю, что ей сказать.
  -Ничего. Она тебя пытать не станет. Ей стыдно за себя и за тебя. Она догадалась, мы скрываем нечто такое, из-за чего я стал твоим заложником. И заранее простила меня...
  -Наверное, я к тебе несправедлив. Из-за меня ты лишился части "Диалогов". Если хочешь, я попытаюсь собрать куски...
  -Я выкинул их, чтобы они никому не мозолили глаза.
  -Прости меня, если это возможно.
  -Ерунда все это. Не стоит выеденного яйца.
  -Ты ведь так не считаешь.
  -Оставим эту тему. Наташа подозревает нас в сговоре. Моя ошибка молодости, если она вообще была совершена, может стоить мне куда больше, чем "Диалоги". Но больше я в обиду себя тебе не дам, выслушивать твои мерзости не стану. Поступай, как знаешь. Ты взрослый мужчина. И учти, если снова посетишь свой притон, домой не возвращайся. Я понятно говорю?
  -Не было никакого притона, отец. Ты просто находишься в плену своих стереотипов.
  -Что тебе стоило соврать нам, если нажрался до такого состояния, что забыл позвонить домой?
  -Но я, в самом деле, забыл номер нашего телефона, разве не говорил тебе? И уйти не мог.
  -Не прощупав дно?
  -Я не хотел никуда уходить! Мне самому хотелось всего того, что у меня было...
  -И не было.
  -Было. Было даже хуже, но этого я не скажу.
  -Еще большие мерзости?
  -Я надеялся на то, что, уничтожив "Диалоги", ты станешь свободен... Перестанешь испытывать страх, что я могу выдать тебя матери, хотя в твоей боязни - одна мистика, ведь нет никакой твоей вины в том, что с нами случилось.
  -Выходит, ты испытывал меня из садизма?
  -Я не тебя испытывал, а себя. Маленькая ложь, чтобы скрыть большую. Я действительно подлец, но самое жуткое, что не страдаю от этого. Мне просто все безразлично. Но вас мне все же жаль, особенно мать. Она-то уж совсем ни в чем не виновата...
  - Во всем виноват один я... Тебе очень плохо?
  - Мне никак. Пусто...
  -Так это и есть самое худшее. Уж лучше бы все это случилось с нами на самом деле.
  -Так ведь уже случилось. И почему лучше?
  -Катарсис души, понимаешь?
  -Очищение? Но от чего?
  -От наших страданий. Страданий в относительно мирное время, когда не гибнут миллионы безвинных людей в лагерях смерти, на войне.
  -Так тебе еще хуже, чем мне? Ты думаешь о ней?
  -Я стараюсь не думать...
  - И правильно делаешь... Галя совсем не обязательно твоя дочь. Мы столько раз говорили об этом...
  -Однако от всей этой неопределенности нам обоим плохо. Каждому по-своему...
  -Иначе бы я не опустился так низко, что испытываю к себе одно отвращение... Я находился на самом обыкновенном бардаке.
  -Об этом надо просто забыть. Не было ничего этого.
  -Все так гнусно...
  -Если хочешь, расскажи мне. Легче забудешь.
  -Напротив. Будет еще хуже. И мне, и тебе.
  -Тот редкий случай, когда я прошу тебя думать не о себе.
  -У меня отсутствует твое чувство юмора - горького еврейского юмора, в назидание мне, что я отрекся от части своей крови.
  -Не говори глупости, ты ни отчего никогда не отрекался. Брось эти еврейские штучки - наговаривать на себя. Давай лучше по-нашински, по-русски, сядем рядком да поговорим ладком.
  -Это уже какой-то смешанный юмор. Но мне сейчас ни до какого.
  -Рассказывай. Только на этот раз без вранья.
  -Не уверен, что ты сможешь меня понять.
  -Я постараюсь. И обещаю не скрывать от тебя все, что думаю.
  -Самый обыкновенный бардак. Напился, как последняя свинья. И вел себя на нем хуже свиньи. То, что мы делали, оскорбительно для самой последней животной твари. Не было никаких красавиц девочек из высшего света, и с соотношением женщин и мужчин все было в норме, зато скотства - выше головы.
  -К сожалению, без этого иногда не обойтись.
  -Вот тебе и катарсис.
  -Ты не сразу выйдешь из этого кошмара, но он пройдет.
  -Все проходит. Забудется и это.
  -Ты только себя не мучай. Считай еще одним испытанием...
  -Нас четверо. Ничего необычного. Ели, пили, болтали, танцевали...Мы с приятелем в одних трусах, девицы в бикини. Потом скинули с себя и это. Затем разбрелись по комнатам... Снова собрались вместе, пили, ели, танцевали по второму кругу. Пашка из-за какой-то ерунды поссорился со своей подружкой и предложил поменяться парами. Мне это как-то по барабану, я не возражал. А вообще-то я скотина! Пашкина девчонка после обмена парами не хотела спать со мной, но это разозлило меня. Она даже плакала, а я вместо жалости почувствовал к ней нечто похожее на страсть. Я не думал о том, что веду себя по-скотски, решал свою задачу - влюбить ее в себя, пусть на время подчинить своему телу, своему желанию. И преуспел в том, она стала нежной, покорной. Мне - пьяни она нравилась, я чувствовал себя почти влюбленным и боялся сплоховать. Но тут появилась ее подружка, которая в вызывающей позе наблюдала за тем, как мы трахаемся. У меня сразу все желание пропало. Хотел встать, чтобы уйти, но они не позволили - обе подружки набросились на меня. Устроили любовь втроем...Никто меня к ней особенно не принуждал, они продемонстрировали все свое умение обращения друг с другом, что само по себе завело меня: по их просьбе и я подключился к их действу... Такое со мной было впервые, я возбудился и начал трахаться со своей девицей, а другая облизывала меня сзади... Потом они поменялись местами...На меня уселась Пашкина девица, а другая обрабатывала ее сбоку, что еще сильнее возбуждало нас всех... Вся эта вакханалия продолжалась достаточно долго, так как стоило мне кончить, как они восстанавливали мои силы всеми возможными и невозможными способами... А когда от меня уже не было никакого прока, они переключились друг на друга, а меня перенесли в постель к Пашке...Он мог делать со мной все, что угодно, так как я отключился...Проснулся я во всяком случае в его объятьях. Я выдал ему по полной программе. Он стал клясться, что ничего между нами не было, мне все приснилось, а у самого торчит на меня...Мало ли у кого на что торчит, говорит, и у тебя торчит (и схватил мой пенис), но если кто кому может предъявлять претензии, так меньше всего - я ему, он лежит в своей постели. А из того, что обнял меня во сне, ничего не вытекает, и улыбается, влюбленно глядя мне в глаза. Я поторопился выскочить из постели, не зная, куда деваться от всего сразу... Паша встал и предложил мне навестить наших дам.
   Мы пошли к ним. (Думаешь, они какие-нибудь шлюхи? Ничего подобного, из нашего института, заканчивают через год после нас. Живут вместе, спят в одной постели. Для разнообразия приглашают мужчин. Пашка женихается со своей уже больше месяца...) Лежат голые в обнимку и хохочут над нами. А что, говорят, если вы оба такие слабаки, приходится нам друг дружку ублажать, чего и вам желаем - давайте, мальчики, не теряйтесь, а то давайте к нам, здесь места много, на всех хватит...
  -И ты...
  -Да, и я тоже. Содом и Гоморра. Все вместе...
  -Это у вас, медиков, принято?
  -Это принято у педиков... Такие вот дела, отец. Твой сын - педераст. Что скажешь?
  -Если это серьезное пристрастие к лицам своего пола, одно дело...
  -Скорее всего...
  -А как же тогда отношения с Галей?
  -Они изначально в сексуальном плане складывались непросто. Теперь невозможны сразу по двум причинам. Сестра она мне или не сестра, уже не имеет первостепенного значения. Ей педераст не нужен - ни в качестве любовника, ни в качестве мужа... Мы ведь собирались жениться - после окончания института и оформления на работу в госпиталь...
  -С Пашей - это твой первый однополый контакт?
  -Да. И не могу сказать, что не желал пойти на него. Когда я проснулся в его объятьях, то далеко не сразу начал возмущаться, как бы испытывая себя, насколько все это мне самому нужно. Мне ведь было известно, что он бисексуал, и это меня не отвращало от него. Даже притягивало... Первые признаки бисексуальности я обнаружил в себе, когда Леня - мой детский приятель - голым появился в нашей ванной, когда я мылся в ней под душем.
  -Да, я помню эту историю...
  -Уже тогда я осознал влечение к лицам своего пола. Но изо всех сил сопротивлялся этому влечению, считал его позорным и противоречащим всем своим устремлениям... Леня требовал от меня - раба, чтобы я взял у него в рот и отсосал... Я заявил ему, что, если сделаю это, то он мне не друг. Он пошел на компромисс, мы стали дрочить друг другу, но не успели кончить, как появился ты... Уже тогда мне понравилось подобное общение, но я заставил себя его не возобновлять, а Леня дорожил моей дружбой, особенных гомосексуальных наклонностей у него никогда не было, поэтому впоследствии наши отношения протекали нормально. Как ты понимаешь, мой психический срыв во многом объяснялся моей ранней сексуальностью. Позднее я успокоился, когда прочел в биологических книгах о том, что бисексуальная потенция более или менее ярко выражена в каждом живом существе, а у людей, вплоть до достижения половой зрелости, бисексуальность - нечто физиологическое.
  -Да, Фрейд использовал эти теории для объяснения гомосексуализма, узнав о них от своего друга врача. По этим теориям потенциальная бисексуальность проявляется часто и после этого - в двуполых чувствах и в различные периоды жизни, когда обнаруживаются гомо - и гетеросексуальные реакции.
  -Психоаналитики считают гомосексуализм одной из форм извращений.
  -Здесь они ошибаются. Если это и отклонение от сексуальной нормы, то нормы, принятой обществом на той или иной стадии его развития.
  -Если все это не повредит моей карьере, я готов плевать на общественное мнение. И буду считаться с ним ровно настолько, чтобы это мнение ее не испортило. Поэтому ты единственный человек, которому я признался в своей не простой сексуальной ориентации.
  -Ты намерен встречаться с Пашей и дальше?
  -Не знаю, отец. Но не в одной компании с этими девицами.
  -Тебя не останавливает, что Паша спит с одной из этих девиц и другими мужчинами и женщинами?
  - Мы с ним можем стать любовниками лишь при условии, что он порвет со всеми. Но и тогда я не уверен в том, что все это так мне надо. Надеюсь, гетеросексуальное начало все же преобладает во мне, но я очень тяжело знакомлюсь с другими людьми, особенно с женщинами... Коль скоро я пошел с тобой на этот разговор, признаюсь, Галя - первая моя женщина, до нее у меня никого не было. Секс с женщиной как таковой мне мало интересен, хотя недавний опыт показал, что я способен на многое. Беда лишь в том, что я не вижу в нем большого удовольствия. К гомосексуальной связи у меня требования еще выше... Что бы ты мог посоветовать мне?
  - Я не оставляю надежды на то, что Галя не моя дочь. Рано или поздно это окончательно выяснится. Если вы не захотите быть вместе, тогда я просто не знаю, что посоветовать. Мне кажется, тебе не следует втягиваться в связь с Пашей. У меня есть подозрение, что вся эта ваша вечеринка - его задумка, в которой девицы ему подыграли.
  И еще. Ни в коем случае не встречайся с этой кампанией, если всерьез думаешь о своем будущем.
  -Спасибо, отец. Ты мне очень помог. Я хорошо подумаю над твоими словами. Ты даже не представляешь, как я тебе благодарен за моральную поддержку. Прости, что раньше недооценивал тебя и причинил тебе много зла...
  -Я могу ответить тебе точно такими же словами...
  
  
   НАТАША
  
  -Поздравляю тебя, Петя, твое сближение с Игорем просто феноменально. Не помню, когда вы были так расположены друг к другу. Очевидно, похождения сына нашли в тебе благодарный отклик. Жаль, что не могу разделить его.
  -Наташа, Игорь с огромным трудом выкарабкивается из кризиса. Прошло больше недели, он сидит дома, занимается, ни с кем не знается.
  -Твой сын выпачкался в дерьме по самые уши, независимо от того, насколько правдива его пьяная болтовня, он хуже животного. Я не в состоянии избавиться от гадливого ощущения от случки одного кобеля и двух сучек.
  -Охота тебе живописать грязную выдумку сына. Он извинился передо мной, раскаялся и не понимает, почему ты воротишь нос от него. Постарайся преодолеть в себе неприязнь.
  -Это всего лишь начало, Петя. Все худшее ждет нас впереди. Мы пожинаем то, что ты посеял. Ведь это ты знакомил его с изнаночной стороной жизни, вдалбливая в его голову
  знания вредных вещей. А позднее познакомил сына с "Диалогами", герои которых допускали такие вольности, до которых он сам додуматься не успел. Все это оказало развращающее действие на нездоровую психику сына. Вы постоянно конфликтовали, но вместе с тем он верил тебе как единственному мужчине в доме. И в итоге пришел к выводу, что секс может заменить любые другие удовольствия...
  -Я, пожалуй, не стану комментировать твои слова, в какой-то мере мотивирующие твое настроение. Замечу только, что "Диалоги" парень прочел в возрасте, когда уже ничто не может повлиять на формирование мировоззрения и характера. Игорь с детских лет прочел столько специальной и художественной литературы, что "Диалоги" в них капля в море.
  -Что ж тогда он потребовал у тебя уничтожить их? Ведь не по причине того, что твои герои вызвали в нем чувство протеста? Иначе бы он сам не погрузился в разврат.
  -Вот ты и ответь на свой вопрос, коль скоро видишь в моей книге корень зла.
  -И отвечу... Он увидел это зло - кому приятно видеть худшее в себе в зеркале? И потому, стремясь противостоять ему, решил, что для этого достаточно уничтожить бумажного тигра. Добившись своего, он понял, что сам совершил еще большее зло, после чего ему уже стало море по колени...
  -Я одного не понимаю, Наташа, разве тебе чужд наш обычай - не бей лежачего. И почему недавно осуждала Игоря за его экстраординарный поступок, а теперь, когда я выбросил часть "бумажного тигра", ты посчитала все это недостаточным для меня наказанием.
  -Ты неправильно интерпретируешь мои слова. Но все равно извини.
  -Тебе никогда не приходилось слышать старый анекдот: " Один человек обозвал Шепшеловича свиньей, судья заставил его извиниться. Тот по-своему интерпретировал слова судьи: "Шепшелович - не свинья? Извиняюсь!"?
  -Очень смешно!... С тех пор, как ты порвал часть своей книги, так как очень серьезно провинился перед Игорем, иначе бы никогда не пошел на такой радикальный шаг, все пошло у нас наперекосяк. И в семье, и у нас с тобой. Мы почти не разговариваем друг с другом, ты скрываешь от меня что-то важное, вошел в сговор с сыном, да и в постели занимаемся любовью по привычке, по инерции, без вдохновения. Может быть, мне следует спросить у Игоря, что такое я должна сделать, чтобы зажечь его отца? Пусть поделится личным опытом с матерью: как две сестрички из высшего общества подвигли его на многочисленные подвиги? Я готова внести разнообразие в твою сексуальную жизнь.
  -Боюсь, ты на грани легкого помешательства.
  -Я хочу лишь того, чтобы твои слова о любви ко мне подтверждались делом, чтобы мы всем делились друг с другом, не обманывали...
  -Но причем тут твои дикие фантазии, будто я нуждаюсь в каком-то разнообразии?
  -Мне кажется, ты не против новшеств...
  -Но почему, черт побери, ты так решила? Я слишком быстро засыпаю, менее внимателен в постели?
  -Сейчас ты мне в ней неприятен! Я бы не возражала, чтобы ты убрался из нее... Игорь похож на тебя в самом главном. Вы оба - самцы, искатели клубнички, покрывающие друг друга... Если бы я не знала другого мужчину, решила, весь ваш пол - грязный и похотливый, одного от другого отличает лишь умение маскироваться. Один не скрывает свою похоть и выставляет ее на обозрение, другой прячет свою развращенность, желая выглядеть благопристойным супругом и отцом семейства...
  -Что ты несешь? Совсем потеряла над собой контроль. Принести валерьянку?
  -Пей ее сам! Может быть, она поможет тебе избавиться от зуда, возникшего у тебя на почве секретов с Игорем. Он обронил верную фразу в разговоре со мной, когда я упрекнула его, что в аффекте ты всего лишь кастрировал "Диалоги", а не уничтожил их. Знай, кого ты покрываешь.
  -Тебе доставляет удовольствие повторять эту глупость? Это же чистейшей воды садизм - напоминать мне все время...
  -У тебя такое лицо! Столько в нем ненависти, что можешь ударить меня.
  -Я не бью женщин. Даже если рука чешется ударить их.
  -А ты ударь, и получишь сдачу...Сукин сын, ты даже на это не способен.
  -Извини, я на время покину тебя...
  -Хоть навсегда. Твое тело и душа покрылись толстым слоем жира, совесть пробуждается лишь от случая к случаю. Зверь в тебе может в любую минуту утолить голод и потому мирно живет с хозяином. Ему скучно живется, но зато спокойно и сытно. И совесть довольна, время от времени хозяин бросает ей кости. Вы все сыты по горло. В свое время кормил пса чувственности диалогами, в которых разворачивал собачьи свадьбы своих героев. Игорь пошел по твоим стопам - начал с устного творчества, совмещая любовь к фольклору с практикой. Он уже давно, еще ребенком, заметил в себе щенка и вырастил его в могучего пса, бросая ему жирный кусок мяса в виде "изящной новеллы" о " святой троице". Одно не поняла, почему он лягнул тебя. Что вы не поделили? Ты ненароком рассердил его пса, сорвавшегося с цепи и укусившего твоего совсем одряхлевшего и побоявшегося вступиться за тебя... Ты все равно доволен - молодой зверь пожалел старого и кинул ему маленькую обглоданную косточку.
  -Очень образно, в тебе проснулся писатель, а не переводчик.
  -Теперь иди, куда собрался. Ты все сказал.
  -Я никогда не обманывался на твой счет, Наташа. Меня спасала моя любовь к тебе. И если ты меня не прогонишь, я не уйду от тебя. Я уже привык к тому, что ты бросаешь моему псу... Не нужно... Я знаю, что тебе знакомо чувство вины...
  -Я просто хочу снять ошейник с твоего пса, если это ему угодно...
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"