(По правде говоря, у меня не было намерения продолжить то, что я назвал повестью, но в моем разделе обозначил главой. А коль скоро есть глава, за ней должна последовать следующая.)
Кроме того, я нашел любопытным для себя развить дальше отношения между главными героями - братом и сестрой, по всем канонам даже современной морали покрывшим себя той ночью позором бесчестия. Если брат оказался в постели сестры не по доброй воле, что дает ему индульгенцию, то сестра сделала все, чтобы обесчестить брата, поступившего с ней, на ее взгляд, слишком жестоко, когда он отказал ее "мужу" жить с ними в одной комнате. Такой вывод вроде как напрашивается сам собой. Но все ли так просто? В этой главе я сделаю попытку разрешить сомнения, возникшие у меня почти сразу после написания, как оказалось, всего лишь первой главы)...
Проснувшись и обнаружив себя заключенным в объятья сестры, добившейся его пробуждения именно с их помощью, он дал себе время подумать над тем, почему находится в ее постели. Сначала он решил, что, перепив (в чем никогда замечен не был, так как, если и позволял себе алкоголь, то в очень малых дозах), сам забрался в постель сестры. Правда, его удивило то, что он раздет донага. Никак не меньше поразила брата полная обнаженность "спящей" сестры, что побудило его представить всю эту картину в ином свете. Зная, насколько непредсказуема и импульсивна сестра, и, вспомнив свою неуступчивость и отказ ей привести в их дом ее любовника, он понял, кому обязан своим деликатным положением. Что ж, тем лучше, решил он. Сам бы он никогда не решился на такой шаг. Брат удостоверился в том, что сестра все еще спит (по закрытым глазам) и не смог отказать себе в удовольствии насладиться ее видом, для чего как бы случайно сдвинул в сторону одеяло, под которым они "спали".
Он почти не сомневался в том, что не имел физической близости с сестрой. Если она таким необычно экстравагантным способом мстит ему, она ошиблась.
Он не так уж считался с родственными узами, связывающими их. Безотчетно любя сестру, он куда больше сообразовывался со своей некрасивой - почти уродливой внешностью, внушив ее себе не без помощи сестры. Он не находил оправдания жестокости сестры, с которой не так уж давно стал близок - не столько духовно, сколько душевно. И еще больше захотел немыслимого им раньше физического сближения с нею, которое почему-то (он удивлялся) не казалось ему постыдным. В конце концов, она сама виновата в том, что они лежат в обнимку без всякой одежды. Нужно разбудить ее, чтобы покончить с этим двусмысленным положением, подумал он. Но, "разбудив" сестру, это положение еще больше усугубил.
После того, как сестра "проснулась" и бесстыдно сбросила одеяло на пол, она начала открыто издеваться над ним, насмешливо наблюдая за тем, как он пытается скрыть еще более обострившееся желание, которое, сколько ни старался, не мог в себе подавить. Он инстинктивно бросился себя защищать, но так неумело, что лишь раззадорил сестру, предложившую ему себя.
Брат презирал себя за то, что непроизвольно выдал себя. К тому же он оказался плохо подготовленным к тому, что она увидит его таким незащищенным. Сгорая от стыда за свое далеко не мужественное тело, он одновременно не мог оторвать взгляда от тела сестры, бессовестно выставленного ему на показ во всей своей прекрасной наготе. Он и представить не мог, насколько она восхитительно желанна.
Он слишком сильно любил сестру, чтобы "до конца жизни" обидеться на нее, но оскорбился и в одно мгновение принял решение "пойти ей навстречу".. Нахлынувшая на него страсть и гнев как ее прикрытие не давали времени для сколько-нибудь длительного раздумывания.
Уже позже, когда он опомнился, понял, что уже давно влюблен в сестру совсем не так, как в самых близких родственников. Его глаза раскрылись не потому, что он не преодолел влечения и отдался сестре, именно он - ей, а не она - ему. Он предался любви со всей полнотой и искренностью, на какую был только способен, хотя сознавал всю порочность ситуации, в которой они оказались. Ведь она вовсе не хотела его, больше того, презирала и только потому спровоцировала его на поступок, который, быть может, он никогда не сможет себе простить. Совсем иначе он представлял свое становление мужчиной.
Все случилось, как он счел, более чем некрасиво.
Еще тогда, когда он попытался снова натянуть на себя одеяло и спрятаться под ним, но так, чтобы сестра оставалась поверх его, и он мог наслаждаться невиданной до сих пор ее красотой, она громко расхохоталась. Этим она еще больше унизила брата, сжавшегося в комок и в то же самое время мечтающего, чтобы она вырвала одеяло из его рук - он не станет сопротивляться, - и не дала ему ни малейшего шанса отказаться от любви с нею.
Что будет, то будет. Если он чего-то и боялся, так опозориться перед ней, если она и в самом деле допустит его до себя. Он обнял сестру и раскаленный растворился в своей любви к ней. А она - в ответ - словно забыла про свою злость на него, позволяя ему поцелуи - так как она когда-то его учила. Он уже не думал о том, что по всем параметрам не подходит ей, и доверился инстинкту той животной любви, которая так внезапно обрушилась на него.
Сестра не располагала сколько-нибудь большим опытом в физической любви и испытывала злость и отчаяние - только потому решилась, как она сама про себя думала, на развратные действия с невинным братом. Но и тогда, скорее всего, не стала (пришла такая смешная мысль) бить лежачего. А он, с пылкостью и неумением отдавшись страсти, очень скоро понял, до какой же степени недостоин любви своей сестры. Но она, в полном соответствии со своим характером, вовсе не из жалости и сострадания к брату и его неподдельному чувству, а, во многом разделяя его, что стало для нее полной неожиданностью, закрыла его рот страстным поцелуем, чем изумила брата и наполнила его еще большей к ней любовью.
Уже после того, как они через короткое время снова занялись любовью - и более успешно - она, раньше не склонная к самоанализу, захотела понять, что же с ней такое за короткое время произошло.
Все так, думала она, я хотела унизить брата, не пожелавшего понять меня. В конце концов, я мало, чем рисковала. Даже в том случае, если брат расскажет, как я уложила его в родительскую постель, глумясь над ним. На что я рассчитывала, раздевая брата и радуясь тому, что он еще больше дурен собой, чем до сих пор думала. Он напился до таких чертиков, что я могла делать с ним все, что угодно. Он не слишком расстроился из-за того, что я с ним, как он сказал, сотворила, и явно не имел ничего против того, что у нас с ним, возможно, "что-то было". И хотя назвал меня сумасшедшей, не поверив в такое чудо, все же обрадовался моим словам, что я брошу любовника. Даже такой неопытный мальчишка, как мой братец, смог понять, что он уже давно желает меня. А то, что я откинула наше общее одеяло и стала бесцеремонно рассматривать его, хотя и смутило брата, но не настолько, чтобы не отдаться мне, когда я ему это предложила. И лишь позже осознала, до чего докатилась - развращала брата, с которым мы стали друзьями, несмотря на прежнюю длительную вражду. Смерть родителей еще больше сблизила нас. Как же я могла так зло поступить с ним? И с собой? Какой стыд!...Однако, я все еще находилась под впечатлением поступка брата, не захотевшего мне помочь - ведь я надеялась, что все мы, втроем, сможем находиться под одной крышей. И после неудачной попытки "мужа" уговорить, сама просила брата нас принять, однако он - с упорством и ожесточением - отверг мои доводы и замкнулся в себе. Только теперь, уже после всего того, что мы с братом совершили, я поняла причину такого его поведения - он ревновал меня к другому мужчине. Брат, видимо, не просто ревновал меня как брат сестру, он уже давно любил меня не братской, а мужской любовью, в чем, наконец, признался после того, как мы стали близки друг с другом. Вот только когда он окончательно раскрылся. Что я могла ему ответить?
-И я люблю тебя, братик. Иначе б никогда не позволила себе заняться с тобой любовью. Мы допустили большой грех. Грех двойной. Дело не в том, что ты еще не созрел для секса, я и сама, хотя старше тебя и женщины вообще взрослеют раньше мужчин, не совсем оказалась к нему готова. Наша с тобой беда в том, что мы одной крови...
-Только на половинку...
- И этого довольно, брат.
-Но я люблю тебя, понимаешь?
-А как же та девочка?
-Я много раз говорил тебе, мы всего лишь дружим.
-Однако, если помнишь, сам утверждал...
-Да, если полюблю ее, а она полюбит меня, мы можем решиться на большую близость. Все дело в том, что ты любишь не меня, а другого. Или я ошибаюсь?
-Не ошибаешься.
-Что ж тогда остается мне?
-Разве мы не можем любить друг друга, как раньше, даже еще больше, помня о том, что позволили себе сегодня?
-Ты совсем не любишь меня.
- Люблю, но...?
-Можешь не говорить. Но зачем тогда ты... Зачем мы сделали все это?
-Я виновата перед тобой, братик. Озверела, когда ты отказал нам...
-А когда позволила мне?
-То - совсем другое. Как мне тебе это объяснить?
-Я могу объяснить.
-Да?
-Сначала ты разозлилась на меня, решила поиздеваться, а потом пожалела и допустила то, что называешь грехом. Однако любовь не может быть греховной!
- Можно не только жить в грехе, но и любить в нем. Ты же сам признался, что очень давно любил меня такой любовью.
-Верно, любил. Как же можно не любить прекрасное?!
-Глупенький, внешняя красота, если она даже есть, одна оболочка. Как можешь считать меня прекрасной, когда я хотела надругаться над тобой?!
-Ты просто обозлилась, а в злости не можешь управлять собой. А потом, какой в том грех, что позволила мне оказаться с тобой, моей любимой женщиной, в одной постели? Что может быть радостнее и желанней?
-Я не позволила - напоила и положила тебя в свою постель, желая унизить.
-Положила урода рядом с собой, красавицей. Что-то в твоих словах есть.
-Ты вовсе не урод, брат. Я много раз пыталась переубедить тебя в этом. И недавно лишний раз убедилась в том, что ты по-своему красив.
-Вот именно, по-своему.
-Разве сам не замечаешь, что с каждым годом меняешься в лучшую сторону. Твоей девочке повезло, что ты у нее есть.
- Был. Теперь у меня есть только ты. Пусть в одних мечтах. Я понимаю, того, что у нас было, уже не повториться.
-Ты всегда обязан помнить - между нами, близкими по крови, не может быть физической любви.
-Если бы ты любила меня пусть на половину, как я тебя, говорила б иначе.
-Ты ведь разумный юноша, почему отказываешься понять такие простые вещи? Знаешь, что мы допустили? Кровосмешение!
-Все это только слова.
-Бесчестие, брат!
-Бесчестие - это тогда, когда люди спариваются без любви. А я тебя люблю!
-Прости меня. Я хотела унизить и оскорбила тебя.
-Как можно оскорбить таким образом? Не понимаю.
-Это ужасно, в чем я сейчас признаюсь тебе... Нет, не могу. Ты возненавидишь меня и будешь прав.
-К сожалению, я слишком сильно люблю тебя, чтобы возненавидеть.
-Как от ненависти до любви один шаг, так и от любви - до ненависти.
- Я тебя слишком сильно люблю, так что можешь снять со своей души камень.
-Ты очень добр ко мне, братик. Хорошо, я скажу... Я и раньше догадывалась о твоей ко мне любви. Ведь я не бесчувственная скотина. Тем труднее отпустить мне мой грех.
-Если кто и грешен, так это я.
-По сравнению со мной ты безгрешен.
- Ребенком я желал тебе даже смерти.
-А я - тебе. Мы сравнялись.
-Ты - мне за дело, я был у родителей любимчиком.
-Это нисколько не оправдывает меня.
-Я не возражаю, чтобы ты привела своего парня к нам. Хотя мне трудно будет даже думать о том, что он, а не я в твоей постели.
-Знаешь, что мы сделаем? Я признаюсь ему во всем.
-Не нужно. Это навредит вам обоим.
-Пусть знает! И еще. Я потребую убедить родителей, чтобы они согласились принять меня в их дом.
-Он говорил, они у него слишком консервативные, чтобы позволить сыну привести к ним любовницу.
-Тогда пусть женится.
-Обещал, как только тебе исполнится восемнадцать.
- Тогда пусть ждет почти год, если действительно любит меня, как говорит.
-Ты можешь не видеться с ним столько времени?
-Смогу не спать с ним, понимаешь?
-Нет, не понимаю.
-Извини, если сделаю тебе больно. Ведь ты сможешь?
-Мне просто некуда деваться. Я не могу не видеться с тобой. И потом ты меня не любишь, а он, если не врет... Тебе в тот раз было хорошо с ним?
-Да.
-Лучше, чем со мной?
-Хуже. Но это ничего не значит.
-Может, он почти импотент?
-Совсем даже нет.
-Что же тогда?
-Мне трудно это тебе объяснить. Секс, видимо, решает далеко не все.
-И я того же мнения. Но как с тобой, мне уже никогда и ни с кем не будет так замечательно. Хотя я оплошал.
-Только в первый раз. Потом с лихвой реабилитировался. Ты, братец, далеко пойдешь.
-А если твой парень не оправдает возлагаемых на него надежд?
-В смысле секса?
-В смысле всего того, что ты от него ждешь.
-Ничего хорошего я от него не жду.
- Объясни.
-Понимаешь, братик, мужчина должен всегда оставаться мужчиной. Грубо говоря, обязан устраиваться сам. Не ждать, когда его женщина найдет им обоим место под солнцем.
-Так ты в нем уже разочаровалась?
-В некотором роде.
-Но не перестала любить?
-А за какие такие коврижки ты любишь меня?
-Любят не за что-то, просто любят.
-Просто любят, просто ненавидят. Во всяком случае, такие люди, как я.
-Что же с нами будет дальше?
-С нами, с тобой и мной?
-Да, с нами.
-Ты не сможешь разлюбить меня?
-К моему несчастью. А ты никогда не полюбишь меня.
-Я люблю тебя, братик. Но мы не можем продолжать вести себя так, словно мы не брат и сестра.
-Я могу.
-Ты лишен принципов?
-Мой главный принцип - любовь к тебе.
-А то, что мы допустили кровосмешение, тебя ничуть не смущает?
-Лишь в той мере, что не позволяет тебе любить меня. Одно из препятствий нашей любви. Главное из них - даже не то, что ты любишь другого, а то, что не можешь полюбить меня.
- Ты же знаешь, я не могу скрывать своих чувств.
-За что я тебе только благодарен.
-Я имею в виду те чувства, которые нельзя скрыть от других людей.
-Я думал, чужое мнение тебе безразлично.
-Мы живем среди людей - совсем не считаться с ними невозможно.
-Откуда в тебе этот практицизм?
-Сама себе удивляюсь.
-Просто, сестренка, ты не любишь меня. Ты и своего "мужа" не очень-то любишь. Если хочешь знать мое субъективное мнение, я заинтересованное лицо, твой "муж" - слишком гладкий и вежливый, но преследует сугубо свой интерес.
-Мы все - эгоистичны. Я и даже ты - не исключение.
-То совсем другой эгоизм - не во вред тем, кого мы любим.
-Ты сможешь любить меня так, чтобы эта любовь не повредила мне?
-Я обещаю, что никогда не сделаю тебе больно. Твоя боль - моя боль.
-Это всего лишь красивые слова.
-Я постараюсь доказать их правдивость на деле.
-Значит, я могу привести к нам своего любовника?
-Разве я уже не дал на то свое согласие?
-Ты сказал, что это причинит тебе боль.
-Мне, но никак не тебе.
-Я боюсь, ты не выдержишь и сбежишь от меня.
-Куда я могу сбежать?
-К той девушке.
-Если б даже я любил ее, как тебя, все равно у нас, пятнадцатилетних, нет никаких шансов быть вместе. Так что придется тебе смириться с тем, что я не скоро оставлю наш дом..
-Я тому только рада. Мне не хочется терять тебя. Даже в том случае, если все у меня с любовником сложится, как надо. Ты не просто мой брат, ты - та моя часть, которую никто не сможет оторвать от меня без того, чтобы не причинить мне мучения. Видишь, как все теперь складывается у нас - ты будешь страдать, если я счастлива с другим мужчиной, а я - оттого, что мучаешься ты. Вот такие мы с тобой, братик, страдальцы.
-Видимо, любовь без страдания и не любовь вовсе.
-Возможно... Ты сможешь справиться с собой?
-Постараюсь. У меня лишь одно пожелание. Я не хочу жить за счет твоего любовника. Хотя я немного зарабатываю, все еще - до окончания школы - нуждаюсь в твоей материальной поддержке.
-В наших планах - я уйду из кафе, он устроит меня в свою фирму.
-Кем?
-Секретаршей.
-И он тебе это позволит?
-А почему бы и нет?
-Так он, видимо, тебя любит.
-Ты что думаешь, я не смогу противостоять главе фирмы? Успокойся, это женщина.
-Уже легче.
-Хотя и между женщинами всякое бывает.
-Успокоила.
-Нет, кажется, она не лесбиянка. И уже в годах.
-Замужем, не знаешь?
-Вроде как...
-Ты можешь ручаться за себя, если что не так?
-Так же как ты за себя.
-А если все-таки я за себя не ручаюсь?
-В каком смысле?
-Не смогу к тебе не приставать.
-И не надейся. То, что было между нами сегодня, это в первый и в последний раз. Если не хочешь меня потерять, держи свои руки от меня подальше.
-Постараюсь.
-Я не шучу, братец. Не ломай мне и себе жизнь.
-Разве я похож на насильника?
-Пожалуйста, не используй мой характер против меня.
-Только при твоем согласии. В трезвом виде.
-Если бы ты сейчас не улыбался, я приняла б твои слова всерьез.
-И что бы сказала?
-Если тебе, милый, удастся со мной то же, что я сделала с тобой, большего врага себе не желаю..
-Настолько ты не любишь меня?
-Настолько люблю. Ты - мой брат, не забудь! И не рассчитывай на то, что, сделавшись со мной мужчиной, можешь стать моим любовником.
-Хорошо, сестренка, я приму к сведению твои слова. Но позволишь мне хотя бы не давать тебя в обиду?
-Если ты имеешь в виду, что любовник обидит меня, то ошибаешься. Как бы я к нему ни относилась, если что не так, долго здесь не задержится.
-Он тебя не обидит.
-Я сама могу обидеть кого угодно. Вот ужасно обидела тебя.
-Буду только рад, если снова так обидишь меня.
-Дудки, милый. Как бы ты ни был хорош местами, забудь о том, что между нами только что произошло.
-Повторение - мать учения.
-Я говорю серьезно, брат. Никаких повторений! Я и так уже достаточно наказана за допущенный мною грех.
-Может быть, на прощание - в последний раз?
-Нет, нет и нет! И нечего целоваться. Вставай, маленький донжуан!
-Не могу - я просто млею от любви к тебе.
-Хватит дурачиться! Немедленно вылезай из постели. Мне уже совсем скоро надо идти на работу.
-В шесть часов утра?
-Пока помоюсь, поем, приведу себя в порядок, станет семь.
-Ты и так в порядке! До чего же несправедлив Бог - одних награждает такой великолепной наружностью, а других - безобразной.
-Я уже не раз тебе говорила...
-Полежим еще минут десять.
-Если не станешь ко мне приставать.
-Обещаю.
-Лежи смирно, не трогай меня. И уйми свой мужской недостаток, каким бы достоинством он ни был.
-Он мне не подвластен.
-Где же твоя сила воли?
-Испарилась вместе со мной.
-А кто тут лежит?
-Совсем другой тип, нежели тот, кого ты знала до сих пор.
-Оно и заметно. Прекрати меня лапать, иначе я закачу тебе пощечину. Все, пусти меня, если не хочешь вставать, встану я.
-Неужели я не заслужил такой малости?
-Какой еще?
-Твоего поцелуя... Нет, не такого. Настоящего.
-Я и не думала, что мой брат - такой развратник. Ты, в самом деле, не понимаешь, что между нами не может быть секса?
-Любви?
-Такой любви?
-Я не могу заставить себя разлюбить тебя..
-Однако раньше умел скрывать свои чувства.
-Это стоило мне большого труда. Но, к счастью или несчастью, до сегодняшнего дня в полной мере я не сознавал, насколько страстно люблю тебя.
-Если бы я знала, что вместо того, чтобы обидеться, ты еще больше влюбишься в меня, я б не допустила секса между нами. А то спровоцировала его - сама во всем виновата.
-Снявши голову, по волосам не плачут. А если серьезно, то кроме благодарности, я ничего другого к тебе не испытываю. Ты даже не представляешь, как много дала мне сегодня.
-Зря дала! Теперь меня вечно будет мучить совесть.
-А меня - печаль, что ты мне предпочитаешь другого.
-Сколько можно говорить, между нами не может быть ничего, кроме братской любви! Лучше не зли меня. Дай мне встать, я пойду в ванную.
- А что, если родишь от меня? Тогда мы поженимся?
-Не рожу. Это ты рад стараться, не думал обо мне. Я сама о себе позаботилась.
- Ты и с ним позаботилась о себе?
- Он, в отличие от тебя, умный мальчик. Вел себя прилично.
-И ты говоришь, что вы любите друг друга?
-Дурачок, ты совсем ничего не понимаешь.
-Но вы же, занимаясь любовью, думали совсем о другом.
-Достаточно того, что ты совсем ни о чем не думал. Дорвался!
-Прости меня, я, в самом деле, потерял голову.
-А, снявши голову, по волосам не плачут.
-Если я о чем и плачу, то по невозможности любить тебя так, как сегодня.
-Пусти меня. Если не отпустишь, между нами все кончено.
-Уже кончено - без всяких если. Ты меня не любишь. Но я все равно благодарен тебе. Я найду в себе силы, не разлюбив тебя, ничем не напоминать о том, что чувствую.
-Однако напоминаешь.
-В последний раз. Даю слово. Иди.
-Тебе стало неприятно смотреть на меня - потому отвернулся?
-Я не могу видеть твоей ослепительной красоты, зная о том, что это в последний раз.
-Я очень нежно люблю тебя, братик. Поверь, мне очень жаль, что мы не можем быть близки так, как ты того желаешь. Наверное, я большая эгоистка, но меня радует, что у меня есть любимый, в чувствах которого можно не сомневаться. К великому нашему сожалению, мы и так зашли слишком далеко. Еще раз прости меня.
-А ты - меня. За то, что воспользовался случаем, потому что не мог позволить себе тебя не любить.
-Все проходит, братик. Ты еще так юн, встретишь свою любовь.
-Ты - моя первая настоящая любовь. Никто мне тебя не заменит.
-Поживем - увидим. Я пошла?
-Да, любовь моя.
-Ты плачешь?
-Нет, тебе показалось. Обещаю, никогда больше не надоедать тебе со своей любовью.
- Почему мы такие несчастные, братик? После смерти родителей все у меня валится из рук. И я чувствую, никогда не буду счастливой.
-А как же твой "муж"?
-Если он и тот, за кого себя выдает, мне нужен совсем другой.
-Так ты не любишь его?
-Люблю как единственного, встреченного в моей жизни, кроме тебя и родителей, кто меня еще не предал.
-Я тебя никогда не предам.
-Не предашь, так забудешь. Да, да, братик, не спорь...
В этот же день она встретилась с любовником, и на его предложение провести ночь в чужом доме, ответила отказом. Сказала, что он должен добиться от своих родителей, чтобы они приняли ее такой, какая она есть. Он еще раз поговорил с родителями, предупредил их, что без своей любимой девушки не мыслит себе жизни, и, если они категорически возражают против того, чтобы она жила в их доме, он изменит свое отношение к ним. Родители знали сына, он никогда до сих пор не бросался словами, и вынужденно согласились с ним. В тот же вечер его любовница забрала свои вещи и переехала к нему. Сестра оставила брату все деньги, что у нее были, обещала навещать его и помогать ему.
Как это часто бывает между невесткой и свекровью, а девушка вообще была для них еще никто, более того, она составила им солидную конкуренцию уже до женитьбы сына, его родителям девушка сына быстро разонравилась. Они ревновали его к ней и - в ее отсутствие - выговаривали сыну, что он связался бог весть с кем. Что пока не поздно, он должен исключить ее из своей жизни. Хотя "муж" не согласился с родителями и потребовал от них большего уважения и внимания к своей "жене", последняя быстро почувствовала нелюбовь к ней со стороны "свекра" и "свекрови" и пожелала вернуться с любимым к брату, тем более что он скучал без сестры и сам просил любовников прийти жить с ним. Для верности он встретился с любовником сестры и сам выказал желание, чтобы они переехали к нему. Поскольку родители не унимались в своем отношении к девушке сына, хотя изменили тактику своего поведения, молодые люди, между которыми начались мелкие ссоры, во избежание их в будущем, чуть больше чем через месяц сменили адрес - стали жить в доме брата. Брат дал слово сестре, что никоим образом не станет вмешиваться в ее жизнь и не нарушит ее покой. О недалеком прошлом, ставшем их тайной, брат и сестра не вспоминали, как если бы ее никогда не было.
Однако после переезда сестры с "мужем", постоянно говорившим о скорой женитьбе, брат как-то затаился в себе, стал малоразговорчив, хотя вежлив и даже любезен. "Мужа" вполне устраивало такое поведение "родственника", которому отвечал тем же. А сестра, понимая в какое положение поставила брата, стала еще более непредсказуемой в перемене своего настроения. То она "веселилась до упаду", то в нее вселялась непривычная для нее ранее меланхолия. Она старалась не вымещать своего настроения на близких ей людях, но оно все равно, так или иначе, сказывалось на климате отношений между всеми троими. Если бы не страх разоблачения и ожидание срыва у брата особенно тогда, когда она оставалась с ним наедине, а это случалось нередко ("муж" посещал родителей и иногда оставался у них ночевать), сестра постаралась б вычеркнуть из своей памяти тот "дурацкий" эпизод совращения брата. Однако впечатлительность и осознание ненормальности происшедшего между ними не позволяли ей забыть свою непосредственную причастность к обольщению (ей больше нравилось это слово, совращение звучало для нее уж слишком сильно). Она ведь не думала о том, что брат настолько сильно увлечен ею, хотя определенные признаки его недетской и небратской любви замечала, а часто провоцировала. Ей казалось тогда, что все ее взрослые разговоры и даже поцелуи направлены только на то, чтобы они, брат и сестра, могли стать - по контрасту с недавней враждой - еще ближе друг другу. И не такая большая ее вина, что брат оказался таким упрямым, и вынудил ее совершить " черт знает что".
Сестру немного успокаивала дружба брата с его девушкой, хорошевшей день ото дня и способной отвлечь его от любви к ней самой. Сестра желала девушке только добра и, исходя из собственных принципов, вполне допускала ее интимные отношения с братом, который, скорее всего, вкусив греха, не прочь был его закрепить. Он, справедливо считала сестра, за последний год сильно изменился, превратившись из подростка флегматичного сложения и поведения во все еще флегматичного, но одновременно импульсивного и чувственного юношу, готового в любой момент взорваться и сотворить нечто такое, о чем сам может впоследствии пожалеть. Однако сестра отдавала должное брату, он владел собой, и никаких поползновений причинить ей неприятности не делал, не говоря уже о попытках навязать ей свою любовь.
И все же обстановка в доме накалялась. Брат вел себя подчеркнуто любезно и возвращался домой поздно, как бы предоставляя любовникам больше времени и пространства оставаться наедине, но при этом не пытался скрыть нарочитость и фальшивость такого своего поведения. Поэтому сестра постоянно находилась в напряжении и состоянии нервного срыва. К тому же она не могла не заметить, как брат украдкой с любовью смотрит на нее и с трудом сдерживает свою страсть.
Никак не меньше ее беспокоило поведение "мужа", который, чем быстрее она приближалась к совершеннолетию, тем меньше говорил о женитьбе, хотя все еще клялся ей в любви, особенно в минуты близости. Ей стало казаться, любовника вполне устраивает статус-кво. Сестру раздражали визиты любовника к родителям, сделавшим все, чтобы он - пусть не сразу - порвал с нею. Влияние родителей на сына могло усилить то, что внезапно откровенно сообщила ей "хозяйка" фирмы.
- Ты не боишься, милочка, что твой бой-френд со временем оставит тебя на бобах - "поматросит и бросит"? Я б на твоем месте меньше ублажала его. Мужчины, моя дорогая, так быстро привыкают к сладкой жизни, что через некоторое время она начинает казаться им пресной. Конечно, твоя молодость и великолепные внешние данные способны отдалить это грустное время... Я скажу тебе больше... Между нами, девочками, твой дружок очень хорош и пригож, и поведением своим впечатляет наш слабый пол, поэтому задолго до того, как ты стала с ним жить, он не пропускал ни одной юбчонки на нашей фирме - о других ничего не знаю, не стану возводить на красавчика напраслину. Спроси кого хочешь у нас - охотно подтвердят мои слова, так как от некоторых из них ты увела парня. Ты и сама, должно быть, не такая слепая, чтобы не замечать, какие укоризненные взгляды бросают многие наши дамы на вас вместе и каждого в отдельности. Конечно, они тебе завидуют, и как конкуренток можешь их всерьез не принимать... И еще... Я очень симпатизирую тебе - с твоим приходом на место секретарши, наших клиентов только прибавилось. Поэтому не скрою от тебя еще одной детали, о которой, быть может, мне и не следовало тебе рассказывать... Видишь ли, милочка, твой друг был и моим любовником, да, да, не удивляйся. Конечно, я не так глупа, чтобы поверить в его страсть ко мне, я намного старше его. Хотя многие молодые люди любят взрослых женщин. Но я не обольщалась. Понимала, куда он клонит. Ведь не так-то просто молодому специалисту, не имеющему опыта работы, получить хорошее и высокооплачиваемое место... Своим местом он обязан тем, что сумел обольстить меня, до него я была верна мужу. Желая попасть ко мне на фирму, красавчик добился моей благосклонности, и я достойно вознаградила его. Прежде чем взять на работу, я получила, где надо, досье на него - до сих пор не жалею, что он здесь работает. Очень добросовестный и способный молодой человек - и не только в любви... Нынешнее место работы - всего лишь стартовая площадка для новых полетов нашего челнока... Если не веришь мне, спроси у него, как удалось ему сюда попасть. Может быть, он признается, если горячо любит тебя. У парня прекрасные манеры, своего рода приворотное зелье - мы, женщины, на них падки, так как в нынешние времена молодые люди привыкли сразу брать быка за рога и хорошими манерами не отличаются. И в постели, если не знаешь, меньше всего помнят о своих женщинах, больше суетятся, чем занимаются любовью, лишь бы самим получить удовольствие. Что-то я слишком разговорилась с тобой, милочка. Все - из желания тебе помочь...