Кто бы другой сказал мне, что мальчишка, не достигший даже пятнадцати лет, может страстно влюбиться в почти тридцатилетнюю женщину и через год добиться ее взаимности, я бы ему не поверил. Однако именно в этом возрасте я влюбился в свою "англичанку", представленную мне отцом в качестве моей преподавательницы. Отец - предприниматель вкладывал наращенный капитал не только в развитие своего предприятия, но и в наследника, то есть в меня, рассчитывая на то, что в отдаленном будущем я приму его бизнес из его ослабевших рук. Я подавал надежды, так как считался серьезным малым, отлично и прилежно учился, активно занимался многими видами спорта, не глядел на девчонок, могущих ответить мне взаимностью, если б я захотел (излишним самомнением никогда не страдал, как, впрочем, и недооценкой себя). Хвастовство некоторых приятелей, якобы снискавших телесное расположение подружек, меня раздражало вовсе не потому, что я им не верил, а из-за того, что классическая литература и отношения между родителями воспитали во мне пуританское отношение к этой разновидности любви. Потому трахание приятелей, если даже оно имело место, на мой взгляд, не могло выходить за пределы их квартир или парадных. Потому, слыша от них, как правило, одни сальности в адрес противоположного пола, никогда его не обсуждал. В конце концов, считал я, даже чисто плотские отношения нельзя осквернять пошлой похвальбой. И вообще, по моему мнению, ранние половые связи идут только во вред развитию личности и ее будущему преуспеванию. Потому тем немногим ребятам, на самом деле более или менее влюбленным, а некоторым из них даже познавшим вкус любви с ровесницами, я нисколько не завидовал. ( К тому же они были старше меня.) Сам я не испытывал никакого желания заниматься сексом, исходя из одного физического влечения, тем более что ни к кому его не испытывал.
Каково же мое потрясение, когда я увидел Надю (так звали "англичанку") - вдвое старше меня. Я мгновенно влюбился в нее. До нее ни одна женщина не производила на меня сколько-нибудь заметного впечатления. Я даже не видел снов, в которых бы находился наедине с женщиной, и ощущал себя достаточно индифферентным к слабому полу. Я разумно считал, что через несколько лет придет время, влюблюсь и при случае непременно воспользуюсь своим шансом, если таковой возникнет. Что до серьезной любви, она представлялась мне далекой мечтой и вообще отсутствовала в моих мыслях и чувствах. Но это вовсе не означало того, что я, по моим представлениям, - незрелый мальчишка. Напротив, даже свой компьютер я меньше всего использовал для игр, в основном, на практике получал с его помощью доступ к информационным ресурсам, начав с бездумного "плавания" по гиперссылкам Web - страниц. Еще до встречи с Надей, я создал на сайте компанию, занятую продажей музыкальных компакт - дисков, а поскольку большинство баз данных - англоязычные, мой интерес к изучению английского языка только усилился. К тому же отец считал, настоящее образование можно получить только в Англии, и нацеливал меня к тому, что по окончании школы я продолжу учебу в Оксфорде - никак не иначе. Надя стала моим педагогом не случайно, я сразу, стоило мне ее увидеть, расценил наше знакомство как знак судьбы.
Все мои воззрения относительно любви тут же полетели вверх тормашками, я ощутил приятное томление в груди и... надежду, что эта женщина может в неотдаленной перспективе стать моей, если я приложу к тому максимум усилий. Это со стороны может показаться чистым бредом, но я не подвергал анализу свои чувства, оберегая себя от ненужных сомнений. Я поставил перед собой цель - добиться расположения этой женщины хотя бы через год, когда стану более взрослым парнем. А пока должен продемонстрировать ей, что она не зря ест свой хлеб, и полностью отдаться постижению английского языка. Мне казалось, именно так я могу быстрее завоевать ее. У меня и мысли не возникало, что она замужем или имеет любовника, хотя она настолько хороша собой, что мне стоило огромного труда сосредоточиться на предмете, которому учила меня, а не на ней самой - предмете моей внезапно нахлынувшей и со временем все больше нарастающей страсти. Видимо, целеустремленность заложена в моих генах, ради любви к Наде я мог изучить даже китайский или японский язык. И потому делал успехи в английском, что не могло не радовать Надю. Разумеется, я называл ее Надеждой Константиновной, как жену Ленина. (При первой встрече она мило пошутила, мне будет легче запомнить, как ее зовут, - между тем я понятия не имел, что у вождя революции была жена и тем более, какое у нее имя и отчество, - но я сделал умное лицо и глупо сострил, что ее, мою учительницу, назвали так не случайно). Отец тут же съязвил, не удивляйтесь мол, его ребенок - большой острослов, что простительно в невинном возрасте, и при этом с вожделением посмотрел ей в глаза. Я впервые в своей жизни ощутил к отцу нечто похожее на ненависть - словно он специально ставил палки в колеса моему первому, еще неосознанному до конца, сладостному чувству. Видимо, выражение лица выдало меня. Надя уловила мое недовольство и нежно, как мне показалось, улыбнулась, что разом смягчило рану, нанесенную отцом. Мне захотелось немедля прижаться к ней и расцеловать, что я бы, наверное, и попытался сделать, не будь здесь отца. Я всего лишь в знак понимания многозначительно кивнул ей и тут же подумал - вот, мы уже вступили с ней в некий заговор - первую ласточку нашей будущей любви...
Целый год, который я отпустил себе на подготовку, словно это прелюдия любви - ее предвестие, - оказался для меня одновременно мучительно горьким и сладким. Я держал себя в узде, боясь выдать желание заключить Надю в объятья, чего уж там - не осмеливался просто открыто любоваться всем ее обликом, а не только вдыхать аромат любви, исходящий от нее, и лишь украдкой бросал в ее сторону взгляды. Сам удивляюсь тому терпению, с которым сдерживал страсть к этой влекущей меня женщине. Время, данное мной самим, между тем, не пропало втуне. Я узнал, она не замужем, и чисто интуитивно почувствовал, что даже если у нее есть любовник, я вправе, если не сменить его, то заменять - хотя бы в те дни, когда она приходит ко мне для менее приятных занятий, требующих от меня совсем другого рода подготовки. Каким-то образом любовь к Наде отнюдь не противоречила чувству, возникающему у охотника, преследующего дичь. Как ни странно, у меня не возникало страха или сомнений, что я могу оказаться несостоятельным в любви и оказаться решительно отвергнутым ею. Видимо, сила страсти подавляла во мне все колебания на этот счет.
Как правило, родители во время наших занятий дома отсутствовали; кроме того, учеба проходила в моей комнате, куда без стука никто не входил. Я хорошо понимал, у меня нет ни малейшего шанса в продвижении вперед на стезе нашей любви, если не достигну значительных успехов в изучении языка. Чего это мне только стоило! Еще ни одному предмету я не отдавал столько времени и сил, занимаясь им дома с тем, чтобы не ударить в грязь лицом при нашем следующем свидании - именно так я рассматривал приход Нади ко мне два - три раза в неделю. До того, как через год мой замысел успешно осуществился, я сорвался лишь однажды, когда поцеловал ее руку, находящуюся в такой близи, так рядом со мной, что я не устоял против соблазна. Надя восприняла мою дерзость как признательность за успехи, которых я достиг в английском. Чтобы она не заблуждалась, я осмелел настолько, что задержал ее руку, и проникновенно посмотрел ей в глаза, выдавая тем самым нечто большее, что она могла в них увидеть. Она смутилась, отвернулась, взяла со стола книгу и попросила перевести стих какого-то английского поэта. Я понял это как ее нежелание рисковать своим дополнительным заработком ради пошлой забавы сынка богатых родителей. То, что она не рассматривает меня как мужчину, неспособного пробудить в ней интерес, я во внимание принимать не хотел. И вовсе не из-за самонадеянности, а из желания покончить со всем тем, что может помешать мне стать ее мужчиной. Иногда целеустремленность помогает людям преодолевать и не такие препятствия.... Я влюбился и потерял голову, имеющиеся и возникающие трудности лишь подталкивали меня к тому, чтобы добиться взаимности в нашей любви.
Минул год занятий. Я сообщил отцу о желании продлить еще на год "контракт" с Надеждой Константиновной, прочитал ему в подлиннике стихотворение Бернса, а затем его перевод, отметив при этом, до вершины в познании языка мне еще далеко, хотя я очень стараюсь. Когда отец спросил Надю, стоит ли мне продолжить занятия, она ответила, что не может судить объективно, поскольку заинтересована в таком хорошем ученике, как я, тем самым не погрешив против истины и соблюдая нужный этикет. Однако я воспринял ее слова, прежде всего, как желание не разлучаться со мной, мужчиной. Мне в голову пришла нелепая мысль рассматривать наше скорое с ней слияние как дар природы, ждущей еще своего расцвета.
И вот на очередном занятии Надя просит меня в свободной форме по-английски рассказать о себе. Лучшего повода для объяснения в любви придумать трудно, решил я, начав издалека, кто мои родители, сколько мне лет (прибавил год жизни), какие у меня интересы, что больше всего волнует меня - особенно в последние два года. Надя внимательно следила за моим неторопливым повествованием, согласно кивала, иногда поправляла. Все понимала до того момента, пока я не подошел к деликатной теме объяснения в любви. Мне бы сразу с места в карьер сказать, что я безумно люблю ее с первого дня нашего знакомства, но я отринул эту мысль, показавшуюся мне слишком банальной и лишенной всякой привлекательности, и стал говорить о том, что до недавнего времени не имел представления о том, что такое любовь, что мои приятели... Тут я осекся, посчитав наглостью и подлостью продолжать, унижая их и возвышая себя... Надя ничего не поняла и попросила меня повторить сказанные мной слова. Но я уже обрадовался тому, что не опустился так низко, и завораживающе смотрел на нее, потеряв дар речи - не то что английской, но и русской. Все, что я хотел и мог ей сказать, слова передать не могли. Она сидела так близко от меня, что кроме желания прильнуть к ее телу, обнять и целовать, я ничего не испытывал. Но рискнуть дать волю рукам (именно такая дурацкая фраза пришла мне на ум, пока я пытался, запинаясь, что-то произнести, неся какую-то тарабарщину) не решался, боясь разрушить все то, что копилось во мне столько месяцев, а, главное, не столько оскорбить Надю, сколько потерять одним разом ее доверие ( за кого ты меня, испорченный мальчишка, принимаешь; если думаешь, раз вы платите мне деньги, так тебе все можно...) Тут я вспомнил плотоядные взгляды отца - каждый раз, когда он сталкивался с ней с глазу на глаз, - и окончательно онемел и заткнулся.
-Кажется, я перемудрила, попросив тебя рассказать о своей личной жизни. Лгать ты не хочешь, а говорить то, что на душе, может далеко не каждый. По себе знаю. Будет проще, если пофантазируешь. Просто сочини какую-нибудь историю, будто она про тебя. И, пожалуйста, не спеши. У тебя все получится, не сомневайся. За полтора года наших занятий ты добился достаточно больших успехов, начало твоего рассказа это подтверждает...
-Я не добился самого главного - того, о чем мечтал.
-Что ж ты не говорил мне этого раньше? У нас есть еще время, чтобы наверстать упущенное.
-Вы только, пожалуйста, позвольте сказать все, о чем я давно хочу вам сказать...
-Говори, я слушаю.
-Я люблю вас, люблю с первого дня знакомства...
Надя недоверчиво смотрела на меня, не постигая, лгу я или говорю правду.
- Можете мне не верить, я говорю чистую правду. Вот и все.
-Ты шутишь, Сережа.
-Я не просто хочу вас, а люблю!
-Я понимаю, у тебя сейчас такой возраст - первой влюбленности. Но направь стрелы своей любви (она мило улыбнулась) в сторону сверстниц, ждущих, как и ты, любви...
Я почувствовал, как почва ускользает у меня из-под ног. Надя не принимает меня всерьез.
-Я вас люблю, вас! Как вы не можете это понять?!
И рванулся к ней.
-Постой, не хочешь же ты лишиться моей дружбы.
-Мне мало одной дружбы...
-Ты рассказал о себе, я - в ответ - расскажу кое-что о себе. Мне тридцать лет, мальчик. Я для тебя старушка. Я никого не любила и не люблю. Если хочешь знать, меня вообще не интересуют мужчины.
-Так вы...
-Нет, не то, что ты подумал, просто я равнодушна к любви, к любой любви.
-Тем более мальчишки? Но что же мне поделать с собой, если люблю вас - люблю страстно, безумно.... Мне все равно, есть ли кто у вас, не может не быть у такой прекрасной женщины, такой сексуальной, очаровательной...
Она явно не верила мне, в ее глазах сквозило разочарование в мальчишке, которого захватила слепая похоть, и решившего, ему все позволено, раз его отец, еще большее животное, платит большие деньги...Она молчала, но мне казалось, что гневно произнесла эти оскорбляющие мою любовь слова. Это не только не остановило меня, напротив, придало силы, не раздумывая, в порыве, я бросился к ней и начал целовать в губы - неумело, по-детски, но со всей возможной для себя страстью. Надя, не ожидая от мальчишки такой прыти, даже не успела сразу оттолкнуть меня. Но ослепленному страстью, мне показалось ее поведение нерешительностью, которая еще больше разожгла меня. И когда я почти насильно стал целовать ее шею, пытаясь одновременно раздеть, она опомнилась и вырвалась из моих рук..
-Между нами, мальчик, ничего быть не может. Уясни это для себя!
-Я совсем вам не нравлюсь?
- Я вдвое старше, и, если бы даже влюбилась, никогда б не посмела развращать тебя, несовершеннолетнего. И уже говорила, что никого не люблю, вообще не способна никого любить. Ясно?!
-Скажите проще, ты меня не достоин! У тебя еще молоко на губах не обсохло, а ты...
-Разве ж так можно - набрасываться на женщин?!
-Простите, если я не сумел совладать с собой. Но выше моих сил столько лет находиться рядом с вами, мечтать о близости, дышать одним воздухом и не сметь прикоснуться к вам.
-А теперь скажи те же слова по-английски.
-И что мне за это будет, если не ошибусь ни в одном слове?
-Ты, кажется, забыл, зачем я сюда прихожу. Если не хочешь, чтобы мы прекратили наши занятия...
-Как же я могу хотеть этого, если (я перешел на английский, желая стать ближе к ней хотя бы потому, что на этом языке "ты" и "вы" - одно и то же слово "you") выше моих сил столько лет находиться вблизи с тобой, мечтать о полной нашей близости, дышать одним воздухом и не сметь прикоснуться к тебе?
-Недурно, ты уже достаточно хорошо владеешь языком.
-Ты так считаешь? Сейчас проверим!
И я, не давая ей опомниться, бросился к ней, опустился на колено, и стал целовать ее ноги...
Надя не сопротивлялась, она стала-таки моей первой женщиной, единственной любимой до сих пор...
Мы оба, каждый по-своему, оказались неопытны в любви. Находясь в беспамятстве и желании стать ее любовником, я совершенно неожиданно добился, если не взаимности, то покорности моему чувству. Чуть позднее она призналась, что, не зная любви, хотела ее, и потому отдалась мне - поверила моему чувству, и ни о чем не жалеет. Больше того, сказала, что любит меня, хотя не понимает, как это стало возможно.
-Все же пойми, Сережа, между нами лежит целая пропасть.
И заплакала - то ли от счастья, то ли от сомнения, то ли от уверенности в том, что встречается со мной в последний раз, а то от всего вместе.
Ничего не поняв, я почувствовал новый прилив сил и снова занялся с ней любовью... К своему удивлению, я оказался у Нади первым мужчиной, и это еще больше сблизило меня с ней. У меня возникло ощущение, я не разочаровал ее, даже сделал счастливой - пусть на короткое время...А сам, будь царем, отдал б ей не пол царства, все царство целиком лишь за то, что она не оттолкнула меня, мою любовь и страсть, позволив мне испытать невиданный ранее восторг и наслаждение. И надежду, что все это - только начало...
Однако уже на следующий день Надя позвонила отцу и под каким-то благовидным предлогом отказалась от продолжения наших занятий, порекомендовав вместо себя другую преподавательницу. А на все мои настойчивые звонки и просьбы встретиться со мной в любое удобное для нее время твердила только одно, что это невозможно, она и без того осуждает себя за допущенный ею срыв.
-А как же мне быть со своей любовью к вам?
-Сережа, это не любовь.
-А что же тогда? Я еще больше люблю вас...
-Ты умный мальчик, скоро поймешь, никакой любви между нами быть не может.
-Значит, вы совсем не любите меня.
-Я благодарна тебе за все то, что случилось между нами. Но продолжать нашу связь считаю преступным.
-Только потому, что я не достиг определенного возраста?
- Мы по всем параметрам принадлежим к разным мирам.
-Какая чушь! Я люблю и хочу вас, я жить без вас не могу. Если вы не позволите мне хотя бы просто изредка видеть вас (тут я лукавил), я запущу учебу, провалюсь на экзаменах и не смогу поступить в институт. Вы ж не хотите, чтобы меня забрали в армию и покалечили там?
-Когда нужно собраться, ты можешь взять себя в руки. Постарайся забыть меня - сделай над собой усилие.
-Вы уже забыли меня?!
-Как ты не можешь понять, я не могу принять на себя такую ответственность - продолжать нашу связь. Пожалей меня - я и так чувствую себя преступницей.
-Это вы должны пожалеть меня, мне без вас плохо. Я страдаю... Скажите прямо, я тебя, мальчик, не люблю, проявила слабость, уступила тебе...
-Я уступила не тебе, а себе...
-Себе?! Вот вы и сказали, что не любите меня.
-Ты совсем еще ребенок.
-Вы боитесь ранить меня, говоря иносказательно о своей нелюбви ко мне.
-Ты сам еще не представляешь, что есть любовь.
-Тогда подскажите ребенку.
-Я ошиблась, ты совсем не ребенок, коль скоро проявил такой напор, что я не устояла перед ним.
-Это правда? А как же то, что вы уступили себе?
-Я уступила нам обоим - вот правда.
-Это совсем не телефонный разговор, мы должны встретиться...
-Нет, я все решила. Если действительно любишь меня, не причиняй мне еще большую боль. Я и так не могу до сих пор прийти в себя оттого, что так дурно с тобой поступила.
-Вы сделали мне самый щедрый подарок - такого я уже никогда ни от кого не получу, так как люблю, и буду любить только вас одну.
-Мне бы не следовало этого говорить, но то, что позволила тебе, произошло во многом из-за впервые возникшего у меня чувства.
-Это правда?
-Да.
-Вы любите меня?
- Мы не можем видеться дальше...
-Вы лишаете меня счастья. Мы должны поговорить с глазу на глаз. Где и когда хотите.
-Это невозможно.
- Если вы испытываете ко мне хотя бы десятую часть моего чувства, вы совершаете преступление против нашей любви, отказываясь от меня из-за глупых условностей.
-Сам должен понимать, что это не условности, а реалии жизни.
-Реалии - моя любовь к вам!
-Поговорим о ней этак лет через десять, если пожелаешь.
-Думаете, я так скоро забуду вас?
-Огорчишь меня, если совсем вычеркнешь из памяти свою первую любовь. Я - не забуду. А теперь прощай. Прости меня, если считаешь, что я несправедлива к тебе.
-Вы несправедливы к нам обоим.
-Я намного старше тебя и уже потому мудрее.
-Вы не можете простить мне, что я моложе. Но это лишь, на первый взгляд.
- В два раза, мой мальчик!
-Я не чувствую себя моложе вас, и говорю с вами на "вы" лишь из простой вежливости . Как не можете это понять?
-Если бы я не понимала, то рискнула б встретиться с тобой. Прощай, я вешаю трубку.
-Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я люблю тебя!...
Я не стал ее преследовать. Где-то в глубине души я понимал Надину правоту, хотя сердцем отвергал ее. Мне самому мало одного обладания этой женщиной - да еще украдкой. Если она каким-то чудом не выйдет замуж, думал я, не все еще потеряно. И в лет двадцать я сумею убедить ее, что нам нельзя бежать от нашего счастья. Хотя? В двадцать я, скорее всего, буду в Англии - далеко от нее. Так желает отец, и сам я хочу получить европейское образование. Что я за мужчина, если сейчас не уйду с головой в учебу, выкинув из головы свою первую любовь?! Она все равно останется со мной, а женщины... Женщины еще у меня будут - и немало. С кем-то из них мне будет хуже, с кем-то лучше, но, к сожалению, ни с одной - так, как с Надеждой. К тому же, наверно, англичанки холодны и чопорны, думал я тогда...
Но ошибся - они могут завести мужчин не хуже русских женщин. Однако никаких, похожих на любовь, чувств ни к англичанкам, ни к другим женщинам я не испытывал. Правда, это не значит, что я занимался сексом, исходя из одной физиологической потребности. У нас, помимо секса, были общие интересы, и желание находиться вместе не только в постели. А Надя оставалась во мне как светлое воспоминание. Я уже не надеялся, что когда-нибудь увижусь с нею, тем более, что мы станем настоящими любовниками.
Однако судьбе было угодно, чтобы через три года после нашей последней и единственной первой любовной встречи во время каникул я увидел Надю с мужем и ребенком в Павловске, когда гулял по парку. И сразу во мне всколыхнулись прежние чувства, и одного взгляда хватило на то, чтобы понять - и она сама все еще небезразлична ко мне и, скорее всего, ребенок от меня - к тому же у него общие черты со мной. И потому на английском языке, которого, к счастью, Надин муж не знал, сказал Наде, что по окончании учебы в Англии вернусь в наш город и обязательно должен ее увидеть. Надя объяснила мужу, в свое время она готовила меня по английскому языку, и, как видно, добилась некоторых успехов,. Так что пусть он извинит нас, она хочет убедиться, насколько преуспел в английском ее бывший ученик.... Муж не возражал - наша встреча не заронила в нем ни тени сомнения, кем я прихожусь Наде и ее ребенку. На уровне интуиции я догадался, у меня есть шанс возобновить наши отношения, и заявил, что по-прежнему люблю ее, а теперь еще больше, когда узнал в ее мальчике своего ребенка. Она и не пыталась это оспорить. Малыш придал мне новые силы и уверенность в себе. Уже по-русски я спросил, можно ли мне взять его на руки, и получил милостивое разрешение ее мужа. Мой двухгодовалый сын выказал, как мне показалось, согласие, он охотно принял решение "дяди" познакомиться с ним ближе и даже обнял меня за шею. Вся эта сцена продолжалась недолго, меньше всего я хотел, чтобы именно сейчас муж заподозрил жену в том, что это мой, а не его ребенок. Судя по всему, он не был посвящен в тайну, тем лучше...Следовало расстаться, чтобы не выдать себя. Я сказал по-английски, что завтра же позвоню ей, и мы договоримся о нашей встрече, чтобы поговорить по душам. Надя сказала, что это невозможно, мы должны забыть друг друга, она вышла замуж почти сразу после нашей встречи, муж ее любит, и она не желает вносить раскол в их отношения. Однако я заявил, что в любом случае не могу позволить себе оставить ее в покое...
Вечером того же дня я не удержался и позвонил Наде. Трубку взяла она, что я расценил как добрый знак. И укрепился в своем мнении, поняв, муж не находится рядом с ней, и она может говорить со мной по телефону. Сначала она всячески отбрыкивалась от нашего свидания, но я проявил должную настойчивость, перейдя на "ты".
-Я хочу видеть тебя и своего сына. Ты не можешь лишить меня такого права.
-Муж усыновил Сережу.
-Ты назвала его моим именем?! Значит, все же любишь меня.
-Это ровным счетом ничего не значит. Мальчику нужен отец, я вышла замуж за хорошего человека.
-У мальчика есть отец - это я! Прошу этого не забывать. Я хочу видеть тебя и своего сына - и немедленно.
-Мы ничего не изменим, я прошу тебя - хотя бы ради любви - не преследовать меня.
-Ради нашей любви мы должны быть вместе. Ты разведешься с мужем, если любишь меня, а не его.
-Я думала, за эти годы, что мы не виделись, ты повзрослел. Как не можешь понять...
-Нечего тут понимать. Мне восемнадцать лет, у меня есть право жениться, тем более что имею от тебя ребенка.
-Глупый, это я, если на то пошло, имею его от тебя.
-Какая разница?! Не зли меня. Давай встретимся, и все обсудим.
-Я не брошу человека, любящего меня и моего сына. Не стану предавать его. Пойми, между нами лежит пропасть, я почти вдвое старше тебя!
-Уже не вдвое. Когда я окончательно вернусь из Англии, мы поженимся. Или, если ты разведешься в этом году, поженимся в следующем, когда снова приеду летом на каникулы.
- Представь себе, в какое положение ты меня ставишь. И подумай о себе, если серьезно рассматриваешь наши отношения.
-Замечательное положение. Что может быть лучше любви между супругами и ребенка, зачатого и воспитываемого в любви?
-Как вижу, ты не поумнел в Англии. Все, я не могу больше разговаривать.
-Где я могу увидеть тебя с сыном? Он в садике?
-В яслях.
-Когда ты забираешь Сережку оттуда?
-В четыре часа дня.
-Это не те ясли, что рядом с нашей школой?
-Да. Но не смей туда приходить. Только того мне не хватало, чтобы нас увидели.
-Никто меня не увидит, не бойся. Я пойду за вами, и встретимся только тогда, когда вы окажетесь на приличном расстоянии от яслей.
-Вижу, ты все равно не отстанешь. Могу уделить тебе не больше десяти минут.
-Я согласен, любовь моя.
-Не паясничай!
-Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я люблю тебя!
-Ты запомнил?
-Я никогда не переставал тебя любить.
-Все, в четыре...
Она повесила трубку.
Когда мы встретились, Надя снова пыталась убедить меня, что она не может предать хорошего человека.
-Хороший человек - недостаточное основание для семейного счастья.
-Но я счастлива, Сережа.
-Ты его любишь?
-Как тебе сказать?
-Прямо. Тебе хорошо с ним и днем, и ночью?
-Мы живем в мире и согласии.
-И в любви?
-Он меня любит - это главное.
-А ты?
-Кажется, муж уже заподозрил, что-то между нами не так.
-Конечно, не так. Мы упустили около трех лет нашего счастья...
Мы сидели в садике. Мой сын играл в песочнице. Я волновался, как школьник, не мог совладать с собой, обнял и поцеловал ее.
-Мы же договорились, Сережа! Нас могут увидеть!
-Ты - моя жена, нашему сыну целых два года.
-Идем отсюда, ненормальный. У тебя совсем нет головы на плечах! Что могут подумать люди, увидев мальчишку, целующего взрослую женщину?!
-Что у тебя не очень старый любовник. Ты боишься пересудов?
-Как, однако, все у тебя просто.
-Тебе совсем не хочется поцеловать меня?
-Мало ли чего мне хочется?
-Поцелуй меня! Поцелуй меня! Поцелуй меня!
-Ты совсем спятил!
-Да, поцелуй меня.
-Я так и не научилась целоваться с тех пор.
-Это замечательно!
-Муж не любит поцелуев.
-И после этого говоришь, он любит тебя?
-Представь себе.
Я оглянулся вокруг, кроме нас, никого близко не было. Сережка по-прежнему возился в песочнице. Я положил руку на ее обнаженное колено. Она вздрогнула.
-Что же ты со мной делаешь?
Я забыл обо всем на свете и стал целовать ее взасос. Она робко отвечала мне, но вскоре опомнилась.
-Ты совсем не думаешь обо мне. Идем!
Она поправила на себе платье и пошла за сыном.
- Все, Сережа. Прощай!
-Мои десять минут не истекли. Мы еще не договорились, когда встретимся по- настоящему.
-Никогда!
-Так дело не пойдет. Что ты делаешь в каникулярное время?
-Через два дня уезжаю с детьми, нанялась работать в ясли нашего сына.
-Прекрасно!
-Ничего прекрасного.
-Я приеду туда же, сниму там комнату, и мы будем любить друг друга.
-И не надейся. Я не стану изменять мужу.
-Запомни раз навсегда, отныне я - твой муж.
-Все, Сережа, оставь меня в покое.
Сережка шел рядом с нами и обернулся на наше с ним имя.
-Это я не тебе, малыш. Дядю также зовут Сережей. Он ничего не понимает.
-Сережа, это твоя мама не может понять, что все мы одна семья.
-Не смей так говорить при ребенке.
-Пусть знает... Лучше скажи, куда мне ехать. Ты же меня знаешь, я от тебя не отстану.
-Ты - сумасшедший, еще больше, чем тогда.
-Верно, я с ума схожу от желания заняться с тобой любовью. Но ведь и ты хочешь меня, разве я ошибаюсь?
-Ты всех своих женщин проверяешь таким образом?
-Ты - моя единственная женщина. Другие - не в счет. Я любил и люблю только тебя.
-К своему несчастью, и я люблю только тебя. Только все это закончится плохо.
-Все у нас будет лучше некуда...Что ты сказала мужу относительно нашего сына?
-Он не спрашивал. Он очень деликатный человек.
-Тем лучше.
-Чем? Для меня - хуже.
-Тебе труднее объясниться с ним. Я возьму эту роль на себя. Рано или поздно, он все равно узнает, кто отец Сережки. Чем раньше, тем лучше.
-Чем лучше?
-Тем, что мы быстрее развяжем этот банальный узел. Он должен понять, только я твой мужчина.
-Ты бы посмотрел на себя со стороны, мужчина. Ты все тот же мальчишка, а я взрослая дама.
- Очень скоро докажу тебе, кто я.
- Хороший любовник - не больше того.
-Я безумно люблю тебя - как раньше, нет, еще сильнее.
-Что скажешь родителям, когда уедешь в Зеленогорск?
-Что там мой приятель, у которого свой домик. А их буду периодически навещать в Рощино.
- У вас там дача? Они захотят, чтобы ты жил с ними.
-Они поймут меня, не волнуйся.
-А на какие деньги собираешься снять комнату в Зеленогорске?
- Я жил в Англии экономно и работал, как большинство студентов. У меня есть деньги.
-Твои женщины ничего не стоили тебе?
-Самую малость. Не думай, я не бабник.
- Ловелас.
-Нет, хотя я кое-чему уже научил тебя... Ты умеешь целоваться.
-Просто я таю от любви к отцу моего ребенка.
-Ты даже не представляешь, как мне приятно слышать эти слова.
-А мне приятно, что тебе приятно... Увидимся в Зеленогорске. Больше не звони нам, хорошо?
-Хорошо, любимая. Можно поцеловать тебя и сына на прощание?
-Только, пожалуйста, в щеку...
Я снял комнату не слишком далеко от яслей. Мы до одури любили друг друга. Я клялся ей в любви и желании на ней жениться хоть в следующем году. Она заявила, что не желает портить мне карьеру и будущее, поэтому не станет разводиться с мужем, во всяком случае, пока. Я не стал упрекать ее в некотором отсутствии логики. Она сама все поняла.
-Как же ты осторожна!
-Мы не можем стать супругами, пока ты не самостоятелен, и зависим от родителей. Или думаешь, они встретят меня с распростертыми объятьями?
-Никуда не денутся, особенно, когда узнают о внуке.
-В любом случае я не стану жить с тобой за их счет.
-А за счет мужа можешь?
-Я сама зарабатываю на жизнь.
-Прости, я не имею права ревновать тебя к нему. Но при одной мысли, что он занимается с тобой любовью, я скрежещу зубами.
-Думаешь, меня радуют твои любовницы?
-Это совсем другое. Они мне не близки, как тебе - муж.
-Я не стала бы твоей любовницей, если б любила его.
-Знаешь, что ужасно больше всего?
-Знаю, обман и страх.
-Страх чего?
-Того, что останусь одна с Сережкой.
-Я буду с вами. Страшно другое - что мы будем разлучены.
-От этого нам никуда не деться. Я не желаю рвать с тобой. Пусть недолго - ты мой.
-Настолько сомневаешься во мне?
-Не в тебе - в жизни. Может быть, сказать мужу все, как есть? Как ты думаешь?
-Хочешь, я сам ему скажу?
-Нет. Я... Действительно, почему мы должны скрываться? Ты мой первый мужчина, у нас сын. Кто из вас - ты или муж - имеет больше прав на меня - даже не вопрос... Ты!
-Если не уйдешь от него, он будет обладать тобой, а не я.
-Он не обладает мной.
-Как это?
-Я с ним ни разу не испытала оргазма. Только с тобой.
-Он знает?
-Зачем?
-Ты обманываешь его?
-Нет. Он не спрашивает, оберегая свой покой. И будет оберегать его дальше - даже если я скажу ему о тебе.
-Он это потерпит?
-Он любит меня. И может заставить себя закрыть глаза на нашу связь, тем более что ты скоро уедешь в Англию.
-Но я же вернусь!
-Будет надеяться на то, что ты остынешь ко мне, старухе.
-Чтобы я никогда больше не слышал этого слова, поняла?!
-Хорошо, мой мальчик... Если он после всего, что узнает, уйдет от меня - туда ему и дорога. Значит, он не любит меня.
-Не хотел бы я быть на его месте.
-А на моем?
- Я - на твоем?
-Именно так.
-Я бы не стал (а) жить с мужем, которого не люблю. Или ты все-таки любишь его?