Выражение " От любви до ненависти один шаг" более чем справедливо, но чаще всего этот качественный переход происходит далеко не сразу. Как, например, у меня в отношении своего некогда горячо любимого мужа. Впрочем, все по порядку - в хронологической последовательности.
Казалось, нашей совместной жизни могут позавидовать очень многие. Еще бы. Мы женились по любви, довольно долго жили в полном согласии, хотя после окончания института два года из-за распределения мужа на работу в Западную Сибирь пришлось жить врозь. Ему не составило никакого труда убедить меня в целесообразности своего отъезда. Не только "юноше, обдумывающему житье, решающему, делать жизнь с кого, скажу, не задумываясь - делай ее с товарища Дзержинского" можно адресовать эти слова Маяковского из поэмы "Хорошо". Превратите юношу в мужчину, а юношу или Дзержинского в моего отца - и все без шуток встанет на свои места. Отец в сорок лет оставил более молодую жену, чем он, в Москве, снялся с хорошо насиженного места работы и отправился "покорять" Север - с самой благой целью. И, только вернувшись, озаботился рождением ребенка. Мой муж поступил лучше - он побеспокоился о ребенке заранее, до "покорения" Сибири, хотя заверял меня, что зачатие младенца произошло случайно - из-за плохого качества используемого им изделия. Помню, он еще пошутил: " Пожалуй, я не стану предъявлять претензии изготовителю, тем более что никому ничего не докажу".
И хотя трудности, связанные с появлением дочери далеко не в самое лучшее время, свалились и до, и после рождения именно на меня, я смогла преодолеть их. Защитила диплом, поступила в аспирантуру и, уже после родов, с большим напряжением сил написала и защитила кандидатскую диссертацию. Правда, мне помог отец (с выбором темы, источников, советами) и мать (взяла на себя часть забот о ребенке). Больше того, и вернувшийся в Москву через два года муж внес свою посильную лепту - я использовала то, что он не только рассказал, но и помог написать о новейших методах освоения месторождений нефти и газа, которые отсутствовали в литературе и выглядели на тот момент своего рода новациями. В то время он, как никогда, был воодушевлен результатами своего труда в Сибири и неожиданным карьерным ростом - для молодого специалиста даже скромная должность обычного сотрудника в одном из министерских отделов без преувеличения считалась большой удачей. Я спрашивала у отца, обошлось ли это назначение без его помощи. Он утверждал, что это полностью заслуга моего мужа, рекомендованного и отобранного тамошним сибирским руководством для работы в Министерстве, решившем хотя бы частично влить новое вино в старые меха и запросившем подведомственные ему подразделения. (Муж не просто быстро и оперативно вписался в свой сибирский коллектив, но, набравшись опыта работы, внес ряд нужных предложений, в частности, по ликвидации аварийных разливов нефти и улучшению технологий, применяемых на шельфе при бурении нефти.) Помню, отец еще пошутил тогда, вспомнив библейское изречение: "Никто не вливает вина молодого в мехи ветхие: иначе молодое вино прорвет мехи, и вино вытечет, и мехи пропадут; но вино молодое надобно вливать в мехи новые" И добавил: "Однако мы - атеисты. В нашем конкретном случае, если молодое вино прорвет ветхие министерские меха, то вытечет в новые меха, созданные при непосредственном участии недавнего молодого специалиста". После избрания генсеком Горбачева отец стал менее консервативен - и не потому, что колебался вместе с линией партии, он надеялся на ее обновление. ( Лишь позднее разочаровался в новом лидере страны.) А в своего целеустремленного зятя он не просто верил. Не сомневался, тот воплотит в жизнь свои самые смелые планы. И не ошибся. Его любимый ученик добился преуспевания, к которому стремился с младых лет, но за это, как многие, в первую очередь, он сам заплатил непомерно высокую цену.
Однако в то время - после возвращения в Москву - муж, начав в Министерстве восхождение на Олимп преуспевания, трудясь на своем месте в поте лица, достаточно быстро стал подниматься вверх по его ступеням. Уже через два года в связи с выходом на пенсию заместителя начальника отдела он занял его место. И при этом не только не испортил отношений со старшими по возрасту и стажу работы сотрудниками, но и каким-то одним ведомым ему образом даже упрочил их. Немалую роль в этом сыграло то обстоятельство, что около половины подчиненных составляли женщины хорошо за сорок. Они почти боготворили его, и с энтузиазмом выполняли все его поручения (помимо обычной рутинной работы). Если и раньше никому не приходило в голову покидать рабочее место до начальства, что считалось моветоном, то теперь тем более, хотя новый зам. уходил со службы еще позже своего предшественника, засиживаясь в своем кабинете допоздна. И когда он отпускал кого-то домой чуть раньше, это воспринималось как милость с его стороны. С мужчинами оказалось проще - они чаще всего находились в командировках и избегали "милосердия" своего босса. Мой муж считал само собой разумеющимся такой порядок вещей, объясняя его чрезмерной загрузкой всего персонала, в чем нет ничьей вины. Если существующее положение вещей кого-то не устраивает, говорил он, когда я предлагала ему представить меня, свою собственную жену, на их месте, никто силой никого держать не станет, все должны понимать, где они трудятся и каких благ в случае увольнения лишатся. Что до привилегий, они и в самом деле были значительные, в чем я убедилась еще в самом начале работы мужа. Нам бесплатно предоставили хорошую трехкомнатную квартиру, в результате чего мы потратили далеко не все заработанные мужем в Сибири деньги (в основном, на обстановку). Самые дефицитные продукты по заниженной цене, бесплатное лечение в лучших клиниках столицы и в санаториях, расположенных на черноморском побережье Крыма и Кавказа, часто огороженных со всех сторон и охраняемых от посторонних - все это в той или иной степени стало доступно для министерских работников самого разного ранга. Добавьте сюда периодическое посещение за государственный счет или символическую плату других стран, включая капиталистические, что было практически недоступно простым гражданам страны. Зарубежные командировки - с хорошими командировочными в валюте, позволяющими привозить домой то, чего нельзя купить в Советском Союзе даже за сертификаты в специализированных и недоступных простым обывателям магазинах типа "Березка. И много чего другого. При таких привилегиях относительно невысокая заработная плата министерских "клерков" отступала на задний план. Я представляла себя на месте женщин, нещадно эксплуатируемых руководством, включая мужа, и мне становилось не по себе. Скорее всего, я б не выдержала - ради сохранения семьи, нормального воспитания детей ушла бы с такой престижной работы. Муж смеялся, никуда бы ты не ушла, дорогая, от добра добра не ищут - те же дети хотят вкусно есть, ездить с папой и мамой на машинах, одеваться в зарубежные тряпки, загорать и купаться на лучших пляжах, сама убедишься в моей правоте, когда наша дочь подрастет и сумеет оценить блага, предоставленные ей родителями. .Сама я только через три года после рождения дочери вышла на работу в свой научно-исследовательский институт, куда благодаря связям отца поступила после защиты кандидатской диссертации, и имела более чем скромный оклад научного сотрудника (почти беспрецедентно минуя младшего). По всем статьям выходило так, что особо роптать не могла, даже родители отказывались понять меня, включая то мое существование, что я вынуждена вести одна в отсутствие дома мужа, проводя вечера дома, часто даже по выходным. Совсем не та жизнь, о которой я мечтала. К счастью, у меня была маленькая дочь, поглощающая почти всю мою любовь, внимание и время. Иногда мой муж снисходил до того, что посещал вместе со мной Большой театр и другие театры, отрывая свои драгоценные часы от работы на семью. Как же, получалось, я не только не способствовала дальнейшему служебному преуспеванию мужа, но даже создавала для него ненужные препятствия. Он этого не говорил, но демонстрировал всем своим видом. Чем дальше, тем больше я стала замечать, он охладевает ко мне. Как я ни старалась выглядеть лучше, но после родов моя фигура ухудшилась, я пополнела. Мужу нравилась другая я - с тонкой талией, бюстом, позволяющим не надевать лифчик. Он и раньше не отличался горячим темпераментом. Теперь, ссылаясь на огромную усталость, связанную с работой и поздним, часто затемно, возвращением с работы, ужинал (обедал в министерской столовой) и ложился спать. Для этого даже не требовался предлог - я должна сама понимать, ему нужно хорошо отдохнуть, встать свежим, сделать зарядку с гантелями, отнимающую у него определенное время, принять душ, позавтракать и отбыть в Министерство еще до того, как многие из его персонала только поднимались с постелей, включая супружеские. Мой муж, что называется, по умолчанию, спал у себя в своей комнате и лишь иногда давал себе труд посещать меня, чтобы после будничного занятия сексом (любовью его можно назвать только при очень богатом воображении) вернуться назад. И хотя он не спешил завершить свои супружеские обязанности, исполнял их без былого (как в первые наши времена) вдохновения, пусть и с должным прилежанием, в чем я не могла ему отказать; только никто из нас не получал от этого довольно трудоемкого занятия удовлетворения. Но я все еще продолжала любить его, понимая, насильно мила не будешь. В равной степени - как не перестанешь любить. Я старалась вернуть старые времена - хотя бы их подобие. Терпела, выжидала, не устраивала ему не то, что семейных скандалов, даже обходилась без намеков, способных усложнить нашу совместную жизнь. Это давалось с огромным трудом, тем более что муж, и раньше не слишком сильно обнаруживающий большую привязанность (не говоря о любви) к дочери, все реже проявлял ее к ней, хотя заваливал дорогими игрушками и одеждой. Лишь изредка играл с ребенком, брал на руки, отчуждение между нами перенес на дочь. Дошло до того, что примерно через два года после его возвращения в Москву мы вовсе перестали находить общий язык - не только в постели, так как - опять же по умолчанию - прекратились наши не только интимные, но и доверительные отношения. Со своей стороны, я ничего для этого не предпринимала. Мы долго скрывали друг от друга, что стоит за всем этим. И лишь однажды я сорвалась, когда он сделал мне замечание - я проснулась не во время и приготовила ему завтрак уже впопыхах. Он обиженно заявил, что торопится, не желает меня утруждать и поест в Министерстве. Хотя я уже приготовила ему завтрак и подала на стол. Но он оделся и направился к выходу. Тогда я сказала ему, что мои силы на исходе, мы обязаны решить, можем ли продолжать такую жизнь вместе. Он, уже в дверях, огрызнулся: "Ты права, вечером вернусь, поговорим и все решим".
Он никогда не бросал своих слов на ветер. Я передумала говорить с ним на эту скользкую тему, получалось так, что всю вину за разрыв между нами беру на себя, не оставляя себе никаких надежд на возврат назад, тогда как на самом деле не я, а он делал все, чтобы мы развелись. Я все еще надеялась сохранить наш брак. Думала не только о себе (несмотря ни на что, продолжала любить мужа), а в первую очередь, о дочери, нуждающейся в отце. Поэтому, когда он вернулся с работы - даже раньше, чем обычно, - желая избежать ненужного разговора, разогрела ему еду и подала на стол, после чего попыталась уйти из кухни. Но он не позволил оставить его одного.
-Подожди! Кажется, мы о кое-чем договаривались утром. Забыла?
-Нет, но, может быть, не стоит сейчас...
-Лучше никому из нас не будет. Разговор давно созрел, даже перезрел.
-Хорошо, раз ты настаиваешь...
-Сама отлично понимаешь, дело не только во мне. В нас обоих.
-В чем, собственно, моя вина?
-Никто из нас не виноват в том, что мы разлюбили друг друга.
-Я, к сожалению, не разлюбила тебя.
-К сожалению - видишь, и ты не питаешь ко мне прежних чувств.
-Не нужно убеждать меня в том, чего нет. Если тебе, конечно, так легче...
-Я никогда не искал оправдания своим словам и поступкам. Хочешь знать, так мне очень тяжело дается этот разговор. В конечном счете, никто не тянул меня в свое время в загс. Я сам добровольно женился на тебе, так как любил. Или ты считаешь иначе?
-Лучше не стоит касаться прошлого.
-Нет, я хочу знать твое мнение!
-Думаю, ты женился на мне бескорыстно. Ты это хотел услышать?
-Бескорыстно?! На что ты намекаешь?
-Ты тогда любил меня, а позже разлюбил. Так часто бывает.
-К великому нашему сожалению, и нам не удалось избежать этой участи.
-То есть развод?
-Если настаиваешь.
-Я? Я больше всего на свете хочу сохранить нашу семью.
-Тогда не станем спешить. Может быть, со временем нам удастся в известной мере восстановить прежние отношения. Как ты думаешь?
-Хотелось бы надеяться.
-Значит, так и решили. Все оставляем как есть. Согласна?
-Да. Ничего лучше не придумаешь.
-Я бы не хотел, чтобы другие люди знали об этом разговоре. Обещаешь?
-Хорошо. Никому ничего не скажу.
-Ты не меньше меня не заинтересована выносить сор из нашей избы.
-Это не сор, много хуже...
-Один черт. Плачешь?
-Нет, просто, видимо, одна из тех самых соринок попала в глаз...
-Я всегда ценил в тебе чувство юмора. Мы в любом случае должны остаться друзьями.
-Это такой приговор?
-Нет, что ты?! Всегда следует рассматривать худшие варианты. Вот я и сказал.
-Ты уже все решил, да?
-Напротив, я надеюсь, все между нами урегулируется. У нас много общего, не говоря о ребенке.
-Вспомнил о дочери...
-По-твоему, я недостаточно привязан к нашему ребенку? Ты не права.
-Сейчас не время обсуждать твои привязанности.
-Что ты этим хочешь сказать?!
-Ровным счетом ничего, не волнуйся.
-Уж не подозреваешь ли ты меня в измене?
- Я никого ни в чем не подозреваю, не переживай.
-Так вот, я всегда был верен тебе, знай. Даже там, в Сибири.
-Вполне возможно.
-Что ты говоришь?
-Лично я не исключаю того, что мой муж ни с кем, кроме как со своими нефтегазовыми разработками, не спал.
-Это такой юмор?! С тех пор, как я стал встречаться с тобой, я ни в ком, кроме тебя, не нуждался.
-Я горжусь, муж сильно любил меня даже в разлуке. Жаль только, что после нее охладел.
-Это случилось далеко не сразу. Я не виноват в том, что произошло.
-Всего лишь разлюбил. Я изменилась - не в лучшую сторону.
-Это все работа - ты здесь ни причем. К сожалению, трудно желать все, приходится выбирать что-то одно. Тебе это не понять.
-Конечно, куда мне понять такого сложного человека, как ты.
-Не будем ссориться. Я ведь ничего обидного не сказал. У большинства женщин, и это не их недостаток, другие приоритеты, чем у мужчин.
-Особенно у целеустремленных мужчин, более всего стремящихся к преуспеванию.
- Я в свое время проявил слабость, поделившись своими планами, теперь заслуженно расплачиваюсь за них.
-Ты, действительно, допустил так несвойственное себе безволие - опустился до чувств. Любовь - страшная сила!
-Не нарывайся, пожалуйста, на грубость. Я ведь обхожусь без хамства.
-Благодарю, ты всегда умел держать свои нервы в порядке. Железный человек!
-Да, представь себе. И за это ты любила меня никак не меньше, чем за все остальное.
-За это - меньше всего. Я вообще любила тебя не за что либо, просто любила. До сих пор не можешь понять - любят иррационально.
- Даже тех, кто недостоин этого глубочайшего чувства?.
-Успокойся, ты заслуживаешь любви лучших женщин мира. Ты почти непогрешим.
-В уме и чувстве иронически мыслить тебе не откажешь. Я не мог полюбить глупую женщину, такой вот у меня недостаток.
-Не думаю, что тебе пришлось бы легче с дурой. Даже с самой красивой.
- Согласен. И поскольку мы оба достаточно умны, есть надежда, что, в конце концов, найдем друг с другом общий язык. Не все еще у нас потеряно.
-Надеюсь.
-Извини, этот разговор дался нам обоим нелегко, я с твоего разрешения пойду спать.
- Иди, у тебя постелено. Как обычно.
-Только без упреков, пожалуйста.
-Какие упреки, муж? Ты всегда вел себя безупречно.
-Я не хотел обманывать ни тебя, ни себя, извини.
-Да, конечно. Поняла это почти сразу.
- Давно?
-Как только, так сразу.
-До того, как мы прекратили заниматься любовью?
-Какой же ты все дурачок! Просто восхитительно, до какой степени самые умные мужчины бывают, извини, примитивны.
-Я никогда не разбирался в женщинах, они непостижимы.
-За что и погорел. Ты - дитя. Большой ребенок. Несмотря на все свои мужские достоинства.
-Таким вот уродился, прости.
-Может быть, за это я тебя и полюбила.
-А теперь начинаешь ненавидеть?
-Если когда-нибудь и начну, только не за это. Ладно, не будем углубляться в данную тему. Иди спать. Спокойной ночи.
-Прости, если можешь. Я был не прав в начале нашей беседы, я бесконечно виноват перед тобой. И постараюсь сделать все, чтобы изгладить свою вину.
-Хорошо, дорогой. Я тебе верю. Не кори себя понапрасну... Спокойной ночи.
На удивление, состоявшийся разговор оказался полезен для обеих сторон. Муж, видимо, смог успокоить свою совесть, исчезла необходимость лжи, хотя она имела скрытый характер. И он, и я уже давно все поняли, но существовала иллюзия, во всяком случае, у меня, что это носит временный характер. Теперь любые сомнения исчезли, муж не только не любит меня, но и с трудом терпит. Скорее всего, не желает окончательного разрыва лишь потому, что развод может нанести вред его положению на работе, тем более что он недавно подал заявление для вступления в партию, хотя и разочаровался в ее руководстве, начиная с Горбачева. Я случайно услышала (при посещении родителей) его разговор с отцом. Оба собеседника считали Горбачева размазней, а взятый им курс на перестройку, гласность и ускорение называли собачьей чушью. По их мнению, наш народ должен прежде созреть для этого, иначе может к чертям собачьим разнести великую державу. Они опасались дальнейшего снижения мировых цен на нефть, которая на пике 1980 года стоила 35 долларов за баррель, а потом начала снижаться, и в то время, когда они с беспокойством обсуждали положение в стране, она стоила меньше 20 долларов. Если б мой родитель знал, какие " вихри враждебные веют" не над страной, а над браком его дочери, он бы переживал куда сильнее. Но я не хотела смущать покой отца и матери, ставшей часто болеть. И вообще жалела их и стыдилась того, что вся наша семья ошиблась в человеке, которого, не слишком образно выражаясь, единодушно приняла когда-то в свои объятья. Кроме того, я все еще продолжала верить в чудо, тем более что муж совершенно неожиданно для меня в последние дни изменился в лучшую сторону по отношению ко мне и дочери. Пусть даже из тактических соображений. Дошло до того, что не прошло и двух недель после нашего серьезного разговора, как он перед тем, как лечь спать, попросился в мою постель. И хотя в ту ночь мы любовью не занимались, оба чувствуя определенное напряжение и дискомфорт, однако во мне вновь вспыхнула надежда, что все у нас тем или иным образом образуется. Он уже спал, а я не хотела засыпать, находясь в его не разомкнутых даже во сне объятьях. И заснула, проснувшись под звон будильника, только под утро. Муж в это время уже делал гимнастику. Можешь еще поспать, сказал он, улыбаясь, я сам приготовлю себе завтрак. Нет, ответила я, мне хочется побыть с тобой как можно дольше. Такая вот почти идиллия. Словно никакая черная кошка не пробегала между нами. Даже черно-белая. И чтобы я совсем не сомневалась в его самых добрых намерениях, на следующую ночь он, приняв душ, лег в мою постель, дождался меня и, не задавая никаких вопросов, занялся со мной любовью. Любовью - не просто сексом. Я была счастлива - не столько от получаемого наслаждения, сколько от морального удовлетворения, усиливающего физическое удовольствие. "Все так?" - спросил муж, после того, как мы, надеялась я, оба получили то, что много времени не доставляли друг другу. Он по-доброму насмехался над своей старой привычкой, я поняла это сразу. "Все так"!- ответила я в тон ему. И повторила несколько раз. "И я говорю, без шуток. Все так"!- сказал он и расцеловал меня...
Муж настолько изменился, что начал выделять мне несравнимо большую сумму денег на общее хозяйство (зарабатываемые им деньги он с самого начала оставлял у себя, давал их по моей просьбе, притом я старалась не тратить много денег, я даже не знала, сколько он получает). Теперь же он заявил, что я должна прикупить себе в предназначенных для элиты магазинах новую одежду, чтобы больше соответствовать нашему положению. Прозвучали эти слова для меня достаточно безобидно. Я хорошо чувствовала все оттенки его голоса.
Я с удовольствием отмечала, он стал раньше возвращаться с работы, выглядел раскованным и веселым, чаще ходил со мной в театры и на выставки. Я сменила прическу, еще больше следила за своей внешностью, изо всех сил стараясь сохранить достигнутое нами обоими с таким невероятным трудом состояние. Я испытывала к нему такую благодарность и нежность, что выкинула из головы недавнее прошлое. И теперь ничуть не обижалась на него, когда он засыпал в моей постели раньше того, как я ложилась в нее. Больше того, когда он валился с ног от усталости, я сама предлагала ему лечь в его комнате, чтобы не беспокоить сон. Тут я, очевидно, переусердствовала. Через короткий промежуток времени он стал почти всегда "валиться с ног от усталости". Правда, извинялся, даже входил в объяснения, по какой причине или поводу он едва волочит ноги. Так как все это начало из раза в раз повторяться, я попросила его ничем не утруждать себя и поступать так, как велит ему... Тут я осеклась, поняв, что слова о велении совести ему не понравятся. Испугалась неминуемых осложнений. Но их не произошло. Он сделал вид, что не услышал. Он умел не только слушать и слышать. Не слышать, когда-то в лучшую нашу пору, говорил он мне - талант не меньший. Но вывод он извлек. Следующей ночью мы спали вместе. Такое положение вещей, конечно, мало устраивало меня. Женщину трудно обмануть, когда ее мужчина нехотя занимается с нею любовью, что бы он ни говорил и не изображал. То, что большинство мужчин считает у себя оргазмом, им по существу не является. Это нечто другое. Цитирую: "Оргазм - кульминация сексуального возбуждения, связанная с сильным чувством наслаждения и удовлетворения". Все так! - как сказал бы мой муж, если бы он, как и многие другие на его месте, кончая, испытывали сильное чувство. Однако они испытывают совсем иное чувство, если этим словом можно назвать то, что они испытывают, извините за тавтологию.
Но в своем положении я довольствовалась тем, что мне давали. Или не давали. Я меньше всего имею в виду здесь секс. Если бы мой муж стал импотентом, я любила бы его никак не меньше. Главное - чтобы он любил меня и ценил мое чувство к нему. Но чего нет, того нет. И я поняла - никогда не будет. Буду жить, как живут очень многие в нашей стране и вообще везде. Пока мой муж не соберет манатки, или не скажет мне, чтобы я убиралась из его дома (формально именно ему дали ключи в Министерстве, я оспаривать права мужа не стану, уйду к родителям). Так я думала в те дни, когда в очередной раз осознала истинное положение дел в своей семейной жизни.
Однако не спешила говорить о разводе. Не только я не хотела окончательного разрыва, думая о дочери и о себе, но и он, исходя, очевидно, из прагматических соображений совсем иного порядка. Пусть добивается дальнейшего преуспевания, я поперек дороги ему не встану. Ведь я любила его. И не только когда-то. До ненависти к мужу я еще не дошла.