Аннотация: Фрагменты из романа "Монолог (Диалоги)"
...
ТАНЯ
Фрагменты из романа "Монолог (Диалоги )"_
Вторая часть
-1-
- Что сказали в больнице? Игоря долго там продержат?
-Нервный шок. Недели две пролежит.
-Что у нас теперь будет?
-Не будем волноваться раньше времени.
-Он по-прежнему молчит?
-Да. Ни с кем не желает говорить.
-Ему плохо.
-Душа болит - что может быть хуже.
-Маму не пускают, так как он запретил?
-Врачи считают, не стоит его беспокоить.
-Мама надеется, он позовет ее.
-Боюсь, не так скоро, как хотелось бы.
-А если он позовет тебя?
-Мама позвонит на работу. Сидеть вдвоем в коридоре бессмысленно. Едва ли и меня он позовет, я больше всех виноват перед ним.
-Но ты мужчина.
-А он еще ребенок. И как выяснилось ребенок с ранимой психикой, чтобы не сказать больше.
-Как оказалось, все мы - чужие друг другу.
-Просто не научились ставить себя на место других.
-Может, мне к нему пойти? Отнесу ему ягоды, сок.
-Мама передала - все это у него есть.
-Когда мы с мамой ушли, вы с Игорем серьезно поссорились?
-Не обошлось без небольшого конфликта.
-Он тебе нагрубил?
-Было за что, но я не знал причины. А он не сразу сообщил мне ее.
-Последний год вы хорошо ладили.
-Стали больше доверять друг другу. Теперь все это пошло прахом.
-Из-за мамы?
-Из-за меня. Я не имел права никому сообщать, что он доверил только мне одному. Я дал ему слово.
-Но ведь ты сказал только маме. Она должна знать, что происходит с ее сыном.
-Однако у меня хватило ума не говорить Наташе то, что ты рассказала о своих отношениях с Сашей. Я не уверен в том, что она правильно бы тебя поняла.
-Я кое-что рассказала ей, но не все. Кажется, она уже не так предубеждена против него... Мама плакала, когда мы шли к бабушке. Она поняла, что поступила плохо.
-Она предала и меня, и сына. Представь себя на месте Игоря. Он не знал, куда
деваться от стыда. Не удивительно, что Игорь пережил нервный шок. И все же ты должен простить маму.
-У меня тоже есть нервы. Я не умею лгать.
-Нельзя быть таким безжалостным.
-Прежде чем что-либо говорить, нужно хорошо подумать, Таня.
-Это аксиома, папа. Только живые люди не всегда придерживаются простых истин.
-Живые люди обязаны думать о других живых людях.
- Ты сам всегда помнишь?
-И я ничем не лучше...
-Мама простила тебя тогда. И ты должен...
-Она помнит, Таня. И достаточно часто напоминает мне о моем поступке. Одна ты не держишь на меня зла, хотя вправе завязать его узелок себе на память.
-Мама никогда не переставала тебя любить, она не стала бы мне лгать.
-Я тоже не переставал ее любить, однако предал однажды. Это очень непростая материя - любовь. Учти на будущее наш горький опыт.
-Я очень боюсь, что вы разведетесь. Это возможно?
- Теоретически все возможно.
-А практически?
-Ты же знаешь, я делал и делаю все, чтобы сохранить свой брак с твоей матерью.
-Это так ужасно то, что ты сейчас сказал, папа.
-Я сказал лишь то, что стараюсь сохранить наш с Наташей брак.
-Нет, брак с моей матерью.
-Я так сказал? Видимо, я чувствую то, что могу потерять не только Наташу, но и Игоря.
- Постарайся понять их обоих.
-Боюсь, всем нам слишком много отпущено понимания. Так много, что мы перестаем понимать не только других, но и самих себя. Это только, на первый взгляд, абракадабра. Иногда я завидую тем, кто ни черта не понимает, живет простой животной или растительной жизнью. Боль не проходит только оттого, что ты понимаешь ее причину. Не зная причины, часто легче ее пережить. Мысль материальна, я в этом уверен. И когда ты знаешь или постоянно думаешь о чем-либо, это что-либо случается с тобой. Ряд психических расстройств происходит не потому, что человек не понимает причины их возникновения, а потому как слишком много и мучительно думает об этих причинах, постоянно будоражащих его разум. Тут я с Фрейдом не совсем согласен. По Фрейду, невротика можно вылечить самим фактом осознания им того, что находится в его бессознательном. Я пытался объяснить Игорю то, что мы с Наташей, предавая, желали для него лучшего. Мне показалось, он понял, мы вроде успокоились и нормально провели вдвоем концовку вечера. Но понимание не освободило его от психического срыва.
-Возможно, причины его шока глубже, чем ты думаешь. Он слишком поздно понял, что такое стыд, который прорвался из того, что ты называешь бессознательным. Возможно, этот стыд хорошо запрятан там, а в чем причина этого, ни он, ни мы не знаем.
-Все может быть. Но ясно одно: мы с Наташей причинили его психике огромный вред. Боюсь, непоправимый.
- Нужно надеяться на лучшее. Игорь поправится, он забудет и простит вас.
-Он уже простил, но не забыл. Как Наташа меня...И я хорошо понимаю их, но мне от этого не легче, даже тяжелее. Вообще предательство можно простить, но нельзя забыть, а предательство близкого человека - вдвойне забыть трудно, если не сказать - невозможно. Не потому ли чаще всего могут подраться до крови друзья и подруги, тогда как люди малознакомые легче прощают и забывают свои обиды. Последние воспринимают их порой безболезненно. Я по своей природе скорее оптимист, чем пессимист, но светлым будущее моих отношений с Наташей и Игорем не вижу.
-Ты уже заранее настроился на плохую волну. Мысль материальна, папа, хочу напомнить тебе твои слова. Если ты будешь зацикливаться на том, что забыть обиду мамы на тебя, а теперь твою обиду на маму нельзя, тогда у вас нет будущего. Есть еще одно, что портит ваши отношения, но тут я целиком на твоей стороне, хотя я их не читала, - "Диалоги". Кажется, мама поняла, что не вправе так наседать на тебя: нельзя никому, тем более самым близким людям навязывать свое мнение.
-Положим, мои "Диалоги" не на пользу всем вам, но есть вещи, которые выше нас, без которых мы - не мы. Каждый из нас, прежде всего, должен оставаться самим собой. Если мы потеряем самость, мы - никто. Другое дело, что эта самость должна совмещаться с обязанностями, вытекающими из нашего общественного (семейного) статуса, что, видимо, не всегда мне удается.
-Лично у меня к тебе нет претензий. Ты всегда откликался на мои просьбы.
-Это было сделать легко - ты никогда ими не злоупотребляла. Я могу на тебя только молиться. Таких дочерей - одна на миллион.
-Твоими устами мед пить. Ничего особенного я из себя не представляю. Мне всегда льстило твое доверие. Жаль, такой добрый и терпимый, ты не можешь найти общий язык с мамой.
-Мне трудно оправдать жестокость близкого человека.
-Нужно сильно любить его, чтобы понять и простить.
-Напротив, легко простить того, кого не любишь.
-Что же теперь со всеми нами будет?
-Главное, чтобы Игорь как можно скорее выздоровел и оправился от нервного потрясения. Тебе, будущему педагогу, не нужно объяснять серьезность случившегося с братом. Ему с его характером будет невероятно трудно войти в обычную колею. Одна надежда на тебя, что ваши отношения помогут ему обрести покой. Я вышел у него из доверия надолго. У него есть сильная черта. В мужчине он уважает мужчину, который, по его представлениям, должен держать данное слово, не быть треплом. Нет худших предателей, чем те, кто заводятся в собственном доме. Игорь вполне мог скрыть от меня тот случай, ничего особенного я не увидел, врасплох их не застал. Но Игорь нуждался в совете близкого человека - мужчины, отца. Потому доверился мне - и как отцу, и как товарищу, другу, по-настоящему близкому человеку. И вот этот самый друг стал изменником. Такое предательство нельзя простить, не то, что забыть. На словах он простил, но в глубине души - едва ли. Став свидетелем его унижения, будь и ты готова к отчуждению с его стороны. В его сознании ты теперь не только сестра, но и женщина.
-Мне кажется, папа, ты слишком драматизируешь события. Нервное потрясение произошло у Игоря потому, что он оказался покинутый всеми нами. Мы с мамой бросили его, и ушли, оставив одного с его бедой, а ты, не разобравшись, набросился на него с нравоучениями, которые он и в обычном состоянии не терпит. Ребенок никогда еще не сталкивался с подобным непониманием - при том, что впервые в жизни испытал такой стыд... Он тебе сильно грубил?
-Как никогда. Я не знал причины и основательно разозлился.
-Игорь не делал ничего такого, что могло вывести тебя из себя до такой степени, что ты мог его ударить?
-Нет, нет, боже упаси. А при вас он ничего предосудительного не делал?
-Повернулся спиной, показал маме попу и нехорошо выругался.
- И что Наташа?
-Назвала его бесстыжим, только и всего. После чего я выбежала из комнаты, чтобы, не дай бог, не стать свидетелем чего-нибудь худшего. Но мама сама осознала свою вину и попыталась замять скандал. Однако Игорь не стал ее слушать, а предложение пойти к бабушке отверг, заявил, что не хочет никого из нас видеть. Он очень гордый и самолюбивый мальчик, вся эта история не могла пройти для него бесследно, но я думаю, что со временем мальчишечье, ребячье возьмет свое, обида на вас с мамой забудется.
-Хорошо бы.
-Меня больше другое беспокоит. Постарайся понять маму. Она готова пойти тебе навстречу.
- Я сам к этому стремлюсь.
-Тогда все?
-Все. Иди заниматься, скоро экзамены.
-2-
-Читала и не могла избавиться от ощущения: они - мы. Хотя и другие. Если ты ставил перед собой именно эту задачу, кажется, тебе удалось ее решить. Правда, я не могу судить по целому, прочитав малую часть. Если проводить аналогии, твоя Таня лучше меня, Петя хуже, Игорь просто несносный, Наташа намного проще мамы... Почему утаил от меня другие диалоги?
-Я же тебя предупреждал.
-Ты просто трусишь, боишься того, что восемнадцатилетняя дочь неправильно истолкует твои тексты.
-Угадала. Кроме того, я не хочу на этой почве конфликтовать с Наташей.
- Она - строгий цензор. Ты согласовывал с ней, что дал мне?
-Наташа не желает иметь с "Диалогами" ничего общего. Доверилась мне.
- Я хочу прочесть первые диалоги между Петей и Наташей.
- Наташа из "Диалогов" совсем не похожа на твою мать, особенно в начале знакомства с Петей.
-Она позволяет ему много вольностей?
-И ему, и себе.
-Мама сказала, что ничего хуже, чем первый диалог между ними, она не читала.
-Ты спрашивала у нее?
-Интересовалась ее мнением.
-Ты же хорошо его знаешь.
-Я хотела понять, почему она так настроена против "Диалогов".
-Поняла?
-Да. Но я с ней не согласна. На мой взгляд, ты настоящий писатель.
-Такую глупость мне никто не говорил, но я рад услышать ее от тебя.
-Обязательно допиши "Диалоги" до конца.
-Это я обещаю.
-И никого, кроме себя, не слушай.
-Только тем все время и занят.
-Есть существенное замечание. Твой герой слишком легкомыслен. А ему уже тридцать лет.
- Ты имеешь в виду его непостоянство?
-В частности, неверность Наташе. Судя по всему, он часто изменяет жене.
-В жизни немало соблазнов.
-Однако существуют такие понятия, как чистота и честность - слова близкие корнями и в корне.
-Ты же сама отметила, Петя легкомысленный человек.
-И тут бывают разновидности. Куртизанка, например. Сейчас различия стираются, женщины своим легкомысленным поведением порой затмевают мужчин, и это легко сходит им с рук.
-Изменяя Наташе, Петя поступает отвратительно, я не нахожу ему оправдания. Я бы на твоем месте не позволяла ему быть таким распущенным.
-Что ж тогда тебе понравилось в нем?
-Подлинность, живость, целеустремленность. Но идет к своей цели кратчайшим и самым простым путем. Так он может свернуть себе шею либо перестать быть собой. Я не скажу, что Петя симпатичен мне, но я ему верю. Пропущенные диалоги, вероятно, дают более полное представление о нем.
-Они характеризуют его далеко не с лучшей стороны.
-Это не имеет значения. Все в целом должно снимать недоумение, раздражение.
-Читателю угоден такой герой, который вписывается в схему его мышления.
-Читатель не глупее писателя. Главное, чтобы любой образ, каким бы он ни был, раскрывался писателем. Насколько это тебе удалось, можно сказать только тогда, когда прочту все. Потому и прошу дать мне оставшиеся диалоги.
- Не проси. Я еще не настолько плохо к себе отношусь, чтобы позволить дочери думать о себе плохо.
-Я буду относиться к тебе даже лучше, чем теперь.
-Ни слова больше на эту тему.
-Ни слова. Доверимся читателю в моем лице. Либо я пойму и одобрю, любо не пойму и раскритикую.
-Много хуже - поймешь и осудишь.
-Трусишка.
-Кто из нас трусишка, большой вопрос.
-Я, что ли?
-Ты, милая, ты. Ведь отказываешься отдохнуть в Алупке, куда тебя зовут, потому что боишься.
-Совсем нет. Я не хочу постоянно навязываться твоим друзьям.
-Они зовут, мы финансируем. Даже Наташа не возражает против твоей поездки в Крым. Говори честно, чего боишься? Или кого?
-Сашу, что ли?
-Сашу, Сашу. Того, что он имеет на тебя виды.
-Господи, вот придумал!
-Ты уже разлюбила его? Нашелся другой юноша?
-Я никого не ищу. Никто мне не нужен. И Саша.
-Вы поссорились?
-Не люблю плоские шутки. От Толи не ожидала. Он приписал в письме Саши, чтобы я долго не раздумывала и выходила за его брата замуж - пока он свободен, а то девушек на Урале и в Сибири много, его у меня перехватят.
-Шутка ложь, но в ней намек...
-Добрым молодцам урок! Я им такое написала! Оба обалдуя пол следующего письма извинялись. Нужны они мне...
-Завидую я вам.
-Вот уж было кому. Ничего не сделали, чтобы нам завидовать.
-Молодости вашей завидую, молодости, у которой все впереди: и хорошее, и плохое, и грустное, и веселое... Огромная короткая жизнь. Много страниц в начале книги вашего бытия, которые пишутся сегодня и которые можно переписать, если что не так...
-У твоего Пети есть похожие монологи. Ими он напоминает тебя. И Чехова...
-Глупенькая, разве кто-то может сказать так, как Антон Павлович.
-Тогда было другое время и другие люди.
-В любые времена были, есть и будут разные люди, в том числе чеховские герои. Всегда у человека будет стоять ком в горле, подступать рыдание, желание расхохотаться во весь рот, возникнет жуткий крик, как у Мунка, стон от боли, безутешное страдание. Нужна титаническая способность, извлечь из собственного сердца единственные слова, заставляющие читателей забыть или вспомнить себя. Благодаря таким людям искусства бьются в унисон миллионы человеческих сердец, воспринимающих чужую боль как свою. И что характерно, сами эти люди далеко не ангелы. Тот же Диккенс, утверждают, был дурным человеком, во что трудно поверить.
-Я уже несколько раз говорила, ты ведь мог не найтись...
-Я помню и очень благодарен тебе за такие слова.
-Страшно подумать, что тебя могло не быть с нами.
-Может быть, ты была бы тогда еще лучше, чем со мной.
-Ты - необыкновенный человек. Мама не напрасно все прощает тебе.
-Мы любим друг друга, но это очень непростая любовь. Меня трудно любить...
-Да, нелегко. Но у тебя есть прекрасная черта. Когда на улице идет дождь, а ты смотришь в окно - дождя нет, нет хмари и слякоти, ты чувствуешь запахи весны, видишь пробивающийся солнечный свет. В твоей груди спрятан маленький моторчик, развивающий обороты счастья, мозг обладает энергией мысли и видения того, что находится по ту сторону окна... Это я по памяти восстановила один из монологов твоего легкомысленного героя. И как только могут сочетаться в одном человеке развязность и романтизм? Или он распущен, чтобы легче защитить свое восприятие мира?
-Возможно. В реальной жизни происходит так много всего, что большинство из нас, смертных, не видят голубого бездонного неба, солнечного луга, быстрой речки и пары симпатичных щенят, резвящихся в воде. Тебе, наверняка, приходилось видеть кошек и особенно собак, которые именно так воспринимают мир, когда из тесных и пыльных квартир их выводят во двор. Даже старые псы забывают о своих преклонных годах и болезнях, ошалело переваливаясь с бока на бок, с живота на спину и со спины на живот. Если мы научимся вырабатывать в себе счастье, подавляемое собственными мерзкими рефлексами и окружающей действительностью, согреемся внутренним солнцем в самую лютую стужу, увидим синь неба в самый пасмурный день, не забывая о ненастье реальности, данной, увы, нам в непосредственных ощущениях... Тогда даже крупица радости разгонит тучи печали: мы ощутим в душе... тишь да гладь да божью благодать...
-И твой Петя говорит самые серьезные и хорошие слова, а потом вдруг завершает их так, что можно понять все это как шутку. С ним можно разговаривать, хотя временами он - самое настоящее трепло. Я назначаю ему сегодня вечером свидание: читаю запрещенные Петины диалоги.
-Свидание с Петей откладывается по техническим причинам. Он полагает, что прошлая жизнь не украшает его и даст заглянуть тебе в нее года через два - три, если только муж или жених это позволит тебе. А сам Петя тем временем сделает все, чтобы исправиться и выглядеть в твоих и прочих глазах менее дурно. Все, Таня. Благодарю за внимание. Не смею больше задерживать тебя.
-Противный...
-3-
Петр Григорьевич!
Конечно, вы не ждете от меня письма. Простите за то, что не стану выбирать выражения из опасения обидеть вас или навредить себе. Я возмущен вашим неуклюжим и грубым вмешательством в мою и Танину жизнь. У отцов нет никакого права чинить препятствия любви своих взрослых детей. Мы выросли. Наша личная жизнь вас уже не касается. Вы с моим отцом обсуждали нашу возможную поездку на юг. Чего вы испугались? Что будем вести себя не так, как вы считаете нужным? Без родительского глаза? Как же, вы единственный человек, понимающий Танину душу, поделились своими страхами с другом - полковником, а тот в лучших традициях нашей доблестной армии ринулся в рукопашный бой - не в буквальном смысле, только попробовал бы! - защищая честь и достоинство вашей дочери, хотя никто на них не покушался. Но я не рядовой в его полку, чтобы подчиниться нелепому приказу, вытянувшись по стойке "смирно". Лучше бы нашим родителям думать не о наших отношениях, а о своих собственных. Относительно моих предков у меня есть соображения, которыми не считаю нужным с вами делиться, тем более что они наверняка известны вам от моего так преданного высокой морали папă.
В прошлом годе, когда я посетил вашу обитель, вы показались мне человеком, способным понять простые вещи, и потому я - дурак - был с вами откровенен, за что поплатился. Моя трепотня - желание выглядеть в ваших глазах своим парнем - не оправдывает ваш недостойный поступок. Я был о вас лучшего мнения. Впрочем, что вам до него?
Знайте, я не откажусь от нашей с Таней поездки, и обещать вам ничего не стану. Мы с моей любимой девушкой - самостоятельные люди, если решим ехать - так тому и быть. Как нам вести себя - наше дело. Спросите у себя, давали ли вы своим родителям клятвенные заверения, встречаясь со своей девушкой.
Теперь, после вашей с моим отцом беседы, мы тем более не обязаны отчитываться перед вами. Что захотим, то и будем делать! И вы нам не указ.
Можете показать Тане это письмо, хотя оно сильно навредит мне. Но я все-таки надеюсь, что у Тани есть своя голова на плечах, и она поймет меня правильно, простив мой тон...
Я не буду писать ей обо всем этом, не желаю огорчать. Настоятельно прошу вас впредь не вмешиваться в нашу личную жизнь. Я слишком сильно люблю Таню, чтобы кому-либо позволять ломать нашу жизнь.
Понимая свою правоту, я все же прошу извинить меня за резкость... Саша.
Саша!
Я вполне понимаю тебя. Хотя не знаю, что сказал тебе отец - мы с ним лишь коснулись ваших с Таней отношений. Я выказал беспокойство, испытывать которое простительно отцу даже взрослой девушки. Тебе это пока трудно понять, но в любом возрасте дети для родителей остаются детьми. Но готов понять твое возмущение, и потому испытываю чувство вины, поскольку задел твои глубокие чувства.
С чем решительно не могу согласиться, несмотря на твое взвинченное состояние, так это с недостойным мужчины, спортсмена и - главное - сына намеками относительно сложных отношений между родителями. Никаких оправданий этому не нахожу. Больше всего не хотел бы, чтобы мои дети, походя, касались подобной - очень деликатной - темы. Даже списывать на твой незрелый возраст не могу.
И еще. Никто не требует от тебя расписки, определяющей линию поведения с Таней, но зачем ты жонглируешь словами, обращаясь так к ее отцу? Взрослый мужчина, каковым ты себя считаешь, не позволит себе оскорблений в адрес человека, вдвое старше его по возрасту.
Я не покажу наших писем Тане и жене, так как меньше всего хочу, чтобы дочь испытала стыд за человека, который ей дорог, и чтобы твоя горячность не повлияла на ваши отношения - видишь, я все же в них вмешиваюсь...
Задерживать Таню дома, давать ей ненужные советы я не собираюсь. Вы не дети, ты прав, сами должны решать свою жизнь.
Да, сколько ни старался, я так и не понял, какой недостойный поступок совершил, когда ты был у нас. П.Г.
-4-
Не собирался, Петя, писать тебе так быстро, но подтолкнули любимые тобой обстоятельства, на которые ты так часто сваливал все свои неприятности. О них догадываешься, если мой паршивец выполнил свою угрозу и послал тебе свой гневный крик души на бумаге.
Я разговаривал с ним вполне мирно. Но разговор - не то слово - не получился. Нашла коса на камень. Хотя я ничего особенного ему не сказал и не требовал от него. Просто как отец предостерег сына. А он, видишь ли, большой, сопли вытирать ему давно уже поздно, он сам будет решать, куда и с кем ему ехать и как себя вести. Денег ему от меня не надо, заработал и заработает. Родителям совать свои носы в его личную (подумай только, какая она у него, сосунка?) жизнь он не позволит - руки коротки. Он не грудной младенец, никакому шантажу и давлению не поддастся. Я на него, поверь, не давил, просто советовал... Но парень - порох. Весь дом чуть не взлетел на воздух от его "праведного" гнева.
Не знаю, что он тебе отписал - думаю, не слишком вежливые слова. Прости мерзавца, если надерзил - горячий в натуре и совсем еще глупый. Молокосос допустил против меня несколько выпадов, не трудно догадаться, каких... Но что с ним поделаешь - ремнем не отшлепаешь...
Когда я поостыл от его дерзостей, решил, что будь сам на его месте, вел себя б ничуть не лучше, но судьба не дала мне родителей, которые могли бы меня даже так плохо воспитывать, как я - своих детей. Но, наверное, я не так горяч был в его годы - во всяком случае, писать письмо, догадываюсь какое, отцу своей девушки не стал бы. Любит мой дурень Таню, иначе б не взорвался, так много в нем накопилось чувства к ней. Очень прошу, не обижайся на него (и меня прости), не показывай письмо Наташе - плохи тогда будут его дела. А на тебя надеюсь - знаю с детства как человека понимающего и не злопамятного.
Что до их с Таней поездки, больше не вмешиваюсь в нее. Пусть лучше молодые решают сами. От Лены мне порядком влетело, права - ничего не скажешь. Привет от нее всем вам. Толька в данный момент крутит любовь с Олей, Сашка - надутый индюк - ничего общего со мной иметь не желает, не разговаривает - читает серьезного автора по фамилии Фолкнер... Виктор.
-5-
-Мы с тобой не так часто говорим на подобные темы - в последнее время я чаще советуюсь с мамой, но она занимает, как ты б сказал, обструкционистскую позицию по вопросу моей поездки на юг с Сашей. Саша для нее недостаточно интеллигентен. Ты ведь разговаривал с ним, когда он заходил в свой приезд в Ленинград к нам. Что можешь сказать о нем?
-Сама понимаешь, немного. Сложилось впечатление, что он юноша честный, способный на искреннее чувство, пылкий, уверенный в себе - даже слишком, избалован - обаяние и хорошие физические данные тому способствовали. В обиду себя не даст, однако очень горяч, что может помешать ему в жизни.
-Избалован, ты сказал. Чем или кем?
-Все, что дается человеку просто, обычно объясняют легкостью его характера и обстоятельствами жизни, балующими его своим вниманием.
-Конкретно, вниманием женщин?
-Включая их. Тем самым мужчина не ждет, что ему придется встретить сопротивление в своем желании...
-Ты хочешь сказать, Саша способен утратить со мной человеческие черты - стать грубым, черствым, воспользоваться моей привязанностью к нему и неопытностью?
-Это крайность, Таня, но чувственность и чувство - разные вещи, их легко спутать...
-Этот зверюга - чувственность так опасен?
- Страсть - штука сильная. Скрывать ее и трудно, и не выгодно. Любя женщину или желая внушить ее это чувство, не станешь скрывать свою страсть. Бесстрастные, холодные мужчины пользуются спросом лишь у отдельных особ. Но легкость, с которой молодые люди обоих полов вступают в интимные отношения друг с другом, обесценивают любовь.
-Далеко не все, папа, поступают так. Многие усмиряют страсть ради чувства.
-Я не говорю, что любовь на планете исчерпала себя в прошлом веке. Но в современном обществе изменился сам взгляд на отношения полов, и этот взгляд имеет больше сторонников, нежели противников.
-И ты как противник не рад моей поездке с Сашей?
-Я колеблюсь давать любые советы.
-Чего ты боишься? Мы нравимся друг другу, более того, думаем, что любим. Разве не глупо ехать на юг врозь, когда можно и хочется ехать вдвоем? Уж так ли непременно, оставаясь наедине, забывать о человеческом достоинстве? И что оно - это достоинство? Ожидание свадебного марша Мендельсона? Ты опасаешься нашей любви?
-Страшусь нелюбви и того, что может из-за нее последовать.
-Другими словами, так называемых последствий, которыми стращают кумушки?
-Тех, что бьют по сердцу, чувству и душе.
-Обмануться в своем первом мужчине - как будто может быть второй - а ведь может! - действительно ужасно. Так повелось исстари, мужчина легче обманывается в любви.
-У среднестатистического мужчины больший опыт - как правило, любимая - не первая его женщина.
-Но после десятой любимая - первая?!
-Уважающий себя мужчина, вступая в интимную связь с нелюбимой, но нравящейся ему женщиной, все равно вкладывает в свою близость частицу себя - а, значит, и часть будущей своей потери. Соответственно, и его женщина оставляет в нем свою частицу и потерю - и тем она больше, чем большее чувство она к нему испытывает. Расставаясь, они оба приобретают грустный опыт этих двойных потерь. Теперь представь мужчину, знакомого с таким опытом, и совершенно неискушенную в любви девушку. Кому из них легче перенести потерю, кому проще справиться со своей любовью, оказавшейся в действительности нелюбовью? Я понятно излагаю свои мысли?
-Ты слишком большое значение придаешь физической близости. Мне приходилось сталкиваться с такими разговорами. Мужчины придают сексу слишком большое значение. Если одна физическая потребность, это можно понять. Но вы вкладываете в данное понятие более глубокий смысл. Разве мужчина, знающий физическую разновидность любви, - главным образом ее - накапливает больший опыт потерь, чем неискушенная в такой любви девушка? Разве она не приобретает опыт страшных потерь, более серьезных, от одних переживаний и разочарований?
-Я как раз и говорю об опасности для всей душевной жизни девушки таких потерь, тогда как ее мужчина справляется с ними с меньшими для своей психики утратами. Ищут и находят друг друга без любви не столько из-за плотского голода, сколько из жажды общения, стремления вырваться из одиночества, скуки, тоски и серости обыденного существования. Это своего рода наркотик, дающий пустую надежду на сколько-нибудь длительную взаимность...
-Все это пустые абстракции. Я мало общительна и в любом случае не впущу в свой мир, каким бы незначительным он ни был, чужого человека. И уж точно не стану искать любовные приключения для того, чтобы вырваться из того, что ты называешь заточением души.
-Саша, скорее всего, не мальчик, у него есть определенный опыт, его сдержанность не должна тебя обманывать. Я не шокирую тебя?
-Нисколько. Мы любим друг друга. Если ему будет трудно держать себя в узде, я не намерена играть на его страсти. Я ненавижу всякую фальшь. Его брат дружит с Олей с детства, у них самые чистые отношения, что не мешает им заниматься любовью, насколько мне это известно от самой Оли. По-моему, хуже обманываться в любви после брака, чем до него. И если даже предположить, что может появиться ребенок, женитьба по одной этой причине ничего хорошего не даст - долг не заменит любовь, мужчина найдет способ вырваться на свободу.
-Главное - избежать травмы.
-Тебе она знакома?
-Да, а ведь я мужчина.
-Но ты же перенес ее, как дети переносят детские болезни.
-Не всем так повезло, как мне. Не встреть я Наташу, эта травма так и осталась бы во мне.
-Я ничего не боюсь. Саша показался тебе самоуверенным, а я никакой мужской твердости и пылкости в нем не заметила. Я могла бы ему позволить больше, чем одни поцелуи, но он держал себя в руках. Для него наша любовь, как мне кажется, значит еще больше, чем для меня. А я только его и люблю...
-Ты совсем еще дитя, Наташа права... Я имел глупость в разговоре с отцом Саши выказать беспокойство за тебя, ты должна это знать. Просил Витю ничего не говорить сыну, но он не сдержал слова.
-Это мама сказала тебе, что я хочу ехать с Сашей?
-Она не могла скрыть от меня.
-Эх, вы! Кто вас просил лезть не в свое дело? Твой друг наверняка не сдержался и наговорил Саше кучу глупостей. Что же ты натворил? Какой жуткий стыд? Он боялся до меня дотронуться, а вы невесть что вообразили. Теперь понятны твои предположения и страхи. Чего, чего, но этого я от тебя никак не ожидала. Что ж ты раньше мне не сказал? Я только на днях написала Саше, что поеду с ним.
-Я не думал, что Витя станет говорить с сыном, просто поделился своими сомнениями.
-А смысл? Какой смысл в ваших сомнениях? Ты все испортил. Теперь я никуда не поеду.
-Я очень сильно виноват перед тобой.
-Как стыдно, как до боли стыдно?! Он подумает, что я боюсь его страсти, что просила, ненормальная, твоего совета.
-Ничего дурного он о тебе не думает, винит только меня и Витю. Из его письма я понял, он мечтает о вашей поездке, оттого и написал мне.
-Оскорбил тебя, да? Он еще более ненормальный, чем я. Он уже извинялся передо мной, что нагрубил тебе, когда был у нас. И хорошо отзывался, что ты его правильно понял...Что он тебе написал? Где его письмо? Дай мне немедленно его!
-Написал гневно, но выбирая выражения. Письмо я уничтожил по его просьбе.
-Ты его выгораживаешь, я уверена. Какое он имел право? Мальчишка! Балбес! Дубина!
-Таня, остановись. Он ничего обидного мне не написал, лишь высказал свое мнение по поводу нашего с Витей вмешательства в вашу личную жизнь, что думал обо мне лучше. Я ему ответил, извинился и обещал скрыть от тебя нашу переписку по этому поводу. Он очень любит тебя...
-Так и написал?
-Да. Я ему верю.
-Теперь он будет еще больше бояться обидеть меня.
-Дать тебе один совет, или теперь у меня нет такого права?
-Дай, я ничего не теряю.
-Веди себя с ним естественно - по велению своей души. И все. Больше ничего.