Черняева Екатерина : другие произведения.

Сказ о горном духе

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Могучи горные духи, великие силы им подвластны, и живут они, пока стоят их горы. Но и у них есть свои беды. Мало девиц среди горных духов, ох мало... Недаром же среди горняков и горцев ходит столько историй про невесту Хозяина горы... И далеко не все из них - выдумка.
    Относится к циклу историй по миру Ладогая
  Малахитные горы - место совершенно особенное. Про их поноры слышали, наверное, во всем Гардаре, но гораздо громче гремит слава о самоцветах и рудных жилах. Меди в этих горах столько, что они имеют совершенно удивительный красноватый оттенок, за что горы и прозвали Медяны, а уж из малахита состоят, порой, целые пещеры и отроги. Да и прочих богатств в Малахитных горах хватает.
   Только вот сокровища свои Малахитные горы кому попало не покажут и уж тем более забрать не дадут. Одиночек-старателей здесь почти не бывало, да и залетных рудознатцев не встречалось. Капризны горные духи Медян, мало кто им глянется настолько, чтобы они человека приветили да на богатую жилу навели. Первые поселки старателей договаривались с ними через местных горцев, которые с Горными Хозяевами испокон веку знались и умели умилостивить капризных духов, а то и дружбу с ними водили. Странны, непонятны и пугающи для людей оказались Горные Хозяева, но все ж научились новые поселенцы уживаться с ними, уважать и просить помощи, когда то необходимо было. А со временем и поняли, что коли просьба разумна и другим не вредит, то и плата будет меньше намного, а вот скупцу и ленивцу горные духи скорее обвал устроят или в понор заведут. Поняли - и стали уважать еще больше, уже не только за силу, но и за справедливость.
   Но все же нельзя было сказать, что Горные Хозяева так уж благосклонны к людям. Они могли предупредить об обвале - или же вызвать его. Указать богатое месторождение - и приказать оставить едва начатую жилу. И ослушников наказывали сурово, очень сурово... Равно как и тех, кто пытался юлить и выворачиваться, надеясь избежать платы по договору с горным духом. Такие находились, хоть и не слишком часто - владетели гор не гнушались напомнить, кто в Медянах настоящий хозяин. Обвалы, затопления, взрывы рудничного газа, поноры... Глупцы выводились очень быстро, а новые появлялись нескоро.
   Порой же люди и сами шли на поклон к ним, обещая плату за благосклонность и помощь в шахтах. Когда шкуры теплые, меховые, когда мед хмельный, каждый вечер у выработки оставляемый, когда пироги и соления... А когда и девицу в невесты. Одной из таких обещанных и была Ирева.
   Почему уж решили отдать ее, когда были девы и постарше - Ирева не знала. Равно как и не знала, почему Горный Хозяин не забрал ее сразу, а оставил у родителей подрастать. Зато точно она знала, что суждено уйти ей под горы и света солнечного не видеть. Уважали ее в поселке, знали, что за нее господин горный вот уже пять лет жилы богатые к забоям выводит, да только и сторонились. Вдруг разозлится ее нареченный, вдруг решит, что люди обмануть захотели? Знала Ирева, что нет ей иной судьбы, но все равно боялась. Красен ликом горный дух, словно руда медная, волосы его зелены и узорчаты, как малахит самый лучший, а глаза черны, словно темень подгорная. Глянет - и сердце замирает от страха. Только знала Ирева, что нет у нее иной судьбы, оттого и бродила целыми днями по лесам да отрогам горным - насмотреться, запомнить, воздухом свежим надышаться. Некоторые женщины ворчали неодобрительно, но в открытую осуждать не смели - Хозяина нареченная, ну как разгневается, коли дева обидится? Во время одной из таких прогулок и нашла Ирева Миладу.
   Кто она была и как в Медяны попала - никто не знал, и сама Лада тоже. Говорила, что была на равнине, провалилась в овраг, а пришла в себя уже на уступе. Впрочем, это горняков мало удивило - эка невидаль, в понор попала, хоть и на равнине. Другое странным было. В поселке Миладу и вовсе сперва посчитали за блажную - прясть и ткать не умеет, вышивка ей не дается, скотину вроде и обхаживает, да видно же, что никогда таким не занималась. И руки у Милады были мягкие, нежные, без единой мозольки - разве что на среднем пальце, словно много писать доводилось. Но известно ведь, что у писарей все руки в пятнах чернильных, а у Милады кожа была как дорогой фарфор, чистая да белая. И говор у девицы неправильный, непривычный - то и дело слова странные вставляла и простых не понимала... А главное - не сторонилась она Иреву и горных духов не боялась. Улыбалась только белозубо да говорила, что их не бояться, а уважать надо, а что ж то за уважение, коли у невесты ни одной подруги-то нет.
   А потом люди и заприметили, что умеет она боль снимать, и травы ей будто шепчут, какой от чего лечить. Первыми то дети поняли, зачастили к домику Иревы - она чужачку у себя поселила, не в силах отпустить неожиданную подругу. Ну как наслушается рассказов женских да тоже сторониться начнет? А детям и вовсе все равно на взрослые страхи, они бы к Миладе и в Стылую пещеру бегали - та им и сказки рассказывала, да такие, что заслушаешься, и ссадины лечила, и, буде кому случалось простудиться или животом маяться - травками собственноручно собранными отпаивала. Выздоравливали все. А потом хромой Касьян со скалы сорвался, и Миладу дети первую привели. Пока остальные добрались, Касьян уже был перевязан, обихожен и смотрел на девицу широко раскрытыми глазами. Он потом и рассказал, что Милада умеет боль заговаривать. Да и кости у него срослись удивительно быстро, и даже хромать он вроде бы поменьше стал.
   Вот и пошли слухи, что Милада - ведьма. Да и то сказать - властна, горда, к работе домашней не приучена, вроде и не редкостной красоты, а заворожить чуть ли не одним взглядом может - на нее не только парни заглядывались, но и женатые мужчины. И духов горных не боится - точно сама с ними знается. Да и камни у нее к рукам словно ластятся, хотя ни горному, ни камнерезному делу чужачка не обучена. Но дальше разговоров дело не пошло - парней и, тем более, мужей Милада ни у кого не отбивала, травками своими охотно делилась, да и сказами ее не только дети заслушивались. А что будет в поселении еще одна лекарка - так оно и к лучшему. А коли с кем нелюдского рода водится - так им ли, под Кагардашем ходящим, не понять? Так что поговорил народ, да и затихло все, разве что стали к чужачке за лекарствами бегать. Она хоть рецептов и не таила, а все ж у других не так получалось. Ее мази да настойки и от кашля лечили, и боль утешали, и девам помогали красоту наводить. Только не нравилось Миладе отчего-то, когда ее именовали лекаркой или волховкой, а ведающей в глаза назвать отчего-то не решился никто.
   Но уверены в том были все до единого.
   А Ирева просто радовалась, что у нее подруга заветная теперь есть, с которой можно и по лесу побродить, и о стыдном посекретничать, и которой в плечо поплакаться можно, коли нужда придет. И что уже не на отшибе она - то дети за подол теребят, то девицы, за мазями забежавшие, посплетничают, а то и парень какой жарко глянет, заставляя щеки румянцем вспыхнуть. Красива была Ирева, красивее всех в Краснолобках. Коса черная до бедер, толстая, затейливо плетеная - тоже Милада научила, стан тонкий, грудь крутая, лицо нежное, а глаза словно змеевик редкий - темно-зеленые со светлыми крапинками. А улыбка какая - себя забыть можно! Правда, улыбаться Ирева стала только в последнее время, рядом с веселинкой Миладой - та словно рассыпала вокруг себя радость, улыбаясь всему на свете. Ирева улыбалась. И забыла, что все это - ненадолго.
   Приход нареченного стал для нее неожиданностью. Только что они весело смеялись с Руфиной, их дружески подкалывал Тамир, а возле колодца переругивались Гали с Лалайной, и вдруг все стихло. От этой внезапной тишины мурашки по спине бежали, и безумно не хотелось оборачиваться, узнавать, что там...
   - Я пришел за долгом, - гулкий, словно горное эхо, голос Кагардаша накрыл собой все поселение.
   Люди невольно вздрогнули, оставили свои дела, собираясь к площади. Никто не ожидал, что Горный Хозяин явится сам, а не передаст указания через кого-нибудь из рудознатцев. И теперь никто не знал, как себя вести и что делать. А Ирева только и могла, что стоять на месте и смотреть на горного господина, не в силах вымолвить ни слова от перехватившего горла страха. Он был таким чуждым, таким не-человеческим... Воплощение строптивого духа Малахитных гор. Ее нареченный.
   - Что здесь происходит? - Милада, судя по небольшой корзинке, только вернулась с луга, и странная тишина в Краснолобках не могла ее не удивить. - О... Здрав буди, хозяин горный, - дева поклонилась Кагардашу в пояс, но без того трепета, который читался на лицах горняков.
   Кагардаш окинул ее взглядом, на миг прикрыл глаза, словно в ответном приветствии.
   - Пять лет назад вы посулили мне невесту, - рокочуще сказал горный дух. - Ныне я пришел за нею.
   Темные глаза остановились на Иреве. Кто-то за спиной сердито шипел, побуждая шагнуть вперед, даже подталкивал в спину, но девушка просто оцепенела от страха, не в силах шевельнуться.
   - Но, вижу, невеста мне не рада, - рокот в голосе стал сильнее.
   - Не гневайся, Хозяин Горный, растерялась девка, онемела, - склонился в поклоне староста. - Мы чтим договор, нареченная твоя готова...
   Кагардаш коротко рокотнул, словно камень по склону прокатился, староста поспешно умолк. Горный дух перевел глаза на Иреву:
   - Али боишься горных чертогов? Средь людей остаться хочешь?
   Девушка вздрогнула, прерывисто вдохнула, словно собираясь расплакаться. Теплая ладонь Милады на плече помогла, наконец, справиться с комком в горле, и она еле слышно прошептала:
   - Я твоя нареченная, и перечить мне ли...
   Но глаза Иревы буквально кричали: боюсь, хочу, отпусти!
   Усмехнулся Кагардаш.
   - Что ж, мне серна пугливая в невесты не нужна. Коль найдешь до вечера ту, что своей волей тебя заменит, так и быть, отпущу тебя.
   Вздрогнула Ирева, отхлынули в сторону девицы и женщины. Никому не хотелось в подгорные чертоги, да и сама Ирева понимала, что никто не согласится - с детства она просватана за Кагардаша, ее это ноша. Но надежда... Надежда вспыхнула отчаянным огоньком. А вдруг?..
   - А что до вечера ждать? - весело хмыкнули вдруг рядом. - Я и сейчас могу сказать, что согласна.
   Площадь выдохнула, словно единый человек. Милада стояла, гордо выпрямившись и бесшабашно улыбаясь.
   - Или же не по вкусу я господину горному?
   Кагардаш шагнул вперед, неожиданно оказываясь почти вплотную к девушкам:
   - Согласна? Своей волей уйти в чертоги подземные, женой мне верной стать, во мраке жить? - голос его гудел и грохотал, словно ветер в узком ущелье.
   - А согласна, - Милада только тряхнула волосами, все так же улыбаясь.
   - И как же зовут тебя... Нареченная? - рокот как-то весь сразу стих, и горный дух стал выглядеть не таким грозным.
   - Милада. Или Лада, - девушка запрокинула голову, открыто глядя в лицо Кагардашу.
   Тот усмехнулся, провел ладонью по густым волосам:
   - На закате проведем обряд. Готовься.
   И исчез, будто в скалу ушел. А может, и ушел.
   Сначала неуверенно, а потом все громче и громче люди загомонили, обсуждая произошедшее, выплескивая шок и страх. Ирева тоже ожила:
   - Почему? Милада, почему ты пожертвовала собой?
   - Глу-упая, - Лада тепло улыбнулась. - Это... Не та жертва, о которой ты думаешь. Ну, не плачь... Ира, не плачь, кому сказала! Кто мне будет помогать к свадьбе готовиться?
   Ирева шмыгнула носом и закивала, поспешно вытирая слезы и всем видом показывая, что готова помогать. Вскоре вокруг закрутилась суета - готовились вкусности, доставались наряды, украшались дома. Многие украдкой обсуждали Миладу, не понимая ее поступка. А та, пользуясь тем, что все заняты, позволила постоянной улыбке сбежать с губ.
   Всегда весела, всегда готова помочь, выслушать или рассказать интересную историю... Но и она не железная, и ей порой хотелось забиться в уголочек и тихонько поплакать. Тяжело быть чужаком, а уж когда ты чужак больше, чем всем кажется... Этот мир, эта магия вокруг...
   Мила и раньше увлекалась травничеством и натуральными камнями, взахлеб читая описания свойств и влияния на человеческий организм. Но здесь... Здесь все было сильнее, острее. Словно кто-то на ухо шептал, что и как сделать, какую траву взять, какой камень человеку подойдет и от чего поможет... Это пьянило, кружило голову и не давало сожалеть о налаженном быте и привычных удобствах городской квартиры. Но не настолько, чтобы девушка не понимала, сколь зыбко ее положение.
   Да, в поселении за ней закрепилась слава ведьмы - вот только история дает немало примеров, как при малейших неурядицах такую ведьму тащили сжигать или топить те же, кто вчера бегал к ней за мазью и сидел с чашкой чая и пирогом. А слиться с местными, стать обычной девицей она не сможет. Слишком другая. Прясть, ткать, вышивать, хлопотать по хозяйству - более-менее она знакома только с последним, да и то не особо по местным меркам. Семьи-то тут не чета тем, к которым она привыкла - большие, шумные, многодетные, тут, чтобы обиходить всех, надо целый день волчком крутиться. И никакой тебе халявы вроде мультиварки, блендера или хотя бы газовой плиты. А девка-камнерез - это и вовсе курам на смех, да и учиться такому нужно с детства.
   Кормить же дармоедку здесь никто не станет. Ее с самого начала так приняли лишь потому, что привела Ирева - у бывшей невесты Горного Хозяина было особое положение. Хочется ей кормить чужачку за просто так - что ж, то, можно сказать, подношение Кагардашу. Уйдет Ирева - и все закончится. Много ли теми отварами заработаешь? Прокорм - еще может быть, а вот дрова, чтобы домик протопить - ой, вряд ли. Только и останется, что парня какого окрутить да замуж выскочить. А там - свекровь и прочие родственники его, и в будущих упреках на кривые руки и пустую голову Милада не сомневалась. А если уж все равно в ярмо, так почему бы не так? Не будил Кагардаш в ней страха, только странное волнение, от которого екало в груди. А еще очень хотелось потрогать его волосы, узнать, какие они - твердые, как малахит, или все же мягкие? Милада встряхнулась, возвращаясь из своих мыслей, и пошла искать Иреву - надо было что-то решить с платьем. Не успела она пока обзавестись праздничной одеждой.
   - Лада, смотри! - в голосе подруги слышался легкий испуг вперемешку с восхищением. - Платье... Тебе жених прислал.
   В руках Ирева держала дивный наряд, словно вырезанный из золотисто-зеленого камня. Не холодный изумруд, а дух захватывает от такой красоты.
   - Да это же чистейший хризолит, как она его наденет-то? - удивился Касьян.
   Но платье ощущалось под руками мягким и нежным, словно шелк. И пришлось точно впору, дивно оттенив и светлую кожу, и темно-янтарные глаза Милады.
   - Лада, от тебя просто глаз не отвести... - восхищенно выдохнула Ирева.
   К платью были и украшения - колье, браслеты, серьги и диадема, и шпильки самоцветные - все изумительно тонкой работы. Только кольца не хватало. Зато были туфельки - зеленые, с характерными малахитовыми разводами. Это почему-то Миладу очень развеселило:
   - Осталось платье малахитовое у супруга выпросить, и буду совсем правильная Медяна.
   - Медяна? - непонимающе переспросила Ирева.
   - Ах, да, я же эту сказку не рассказывала, кажется. Медной Горы Хозяйка, Малахитницей еще зовут, потому что платье у нее из малахита. И когда ящеркой оборачивается, тоже узор малахитовый.
   Руфина, помогавшая волосы Миладе плести, только переглянулась с Иревой, но промолчала. Хотя слова Лады и запомнила. Ишь, Хозяйка Горы Медной! Одно слово - ведьма!
   Ведьмой Милада была или не ведьмой, но когда к вечеру вышла на площадь, хороша оказалась - глаз не отвести.
   - По нраву ли дары мои пришлись? - никто не заметил, как и откуда появился Кагардаш, но и он сверкал праздничным убранством из яркого граната и огнистого опала.
   - По нраву, - застенчиво опустила ресницы Милада. - Как такое чудо может не по нраву прийтись? - ладонь легко скользнула по юбке платья.
   Обряд прошел в тишине - люди робели и боялись говорить. Отзвучали гулкие рокочущие слова не-людского языка, растаяли браслеты на руках, проступили сквозь светлую кожу самоцветной полосой. Вскинула голову Милада:
   - А пойдешь ли к столу, разделишь ли угощение человеческое, супруг мой?
   Застыл Кагардаш, удивленный приглашением. Всегда опасались его люди. Угощение, бывало, оставляли в шахтах, а вот разделить его ни разу не звали.
   - Разделю.
   Снова тихо было за столом, второго куска никто не взял, лишнего глотка никто не отпил.
   - Нет, я не понимаю, это свадьба или похороны? - возмутилась Милада, хмуря брови. - Где песни, пляски, драка, наконец?
   Кто-то придушенно хохотнул, представив драку в присутствии Горного Хозяина. Но напряжение отпустило, понемногу начались разговоры, смелее стали пробоваться наготовленные хозяйками кушания. Постепенно застолье набирало обороты, кто-то поднял тост за молодых, кто-то, шалея от собственной смелости, предложил Кагардашу чарку настойки... Горный дух согласился, с интересом наблюдая за разворачивающимся праздником, а потом Милада и вовсе потянула его танцевать. Танцевал Кагардаш хорошо, но очень уж тяжеловесно - аж скалы в ответ гудели. Но Хозяину ли Горному обвалов сторожиться? Ни один камень с уступов вниз не сорвался.
   Веселье набирало обороты, горняки совсем расхрабрились - девиц-обещанных много было, а вот кто еще сможет похвастаться, что с горным духом за одним столом сидел и медовуху пил? Оттого и гуляли на полную, так, чтобы было не стыдно вспомнить.
   Когда люд немного устал и утих, началось пение. Пели и разухабистые свадебные песни, и долгие тягучие баллады, и переложенные забредавшими баюнами на музыку старые легенды и сказки... Потом кто-то попросил спеть Миладу.
   Невеста - хотя теперь уже новобрачная - отнекиваться не стала, лишь пожалела, что не выйдет сразу петь и на флейте играть. Взгляды тут же обратились к Кагардашу - про его яшмовую флейту только глухой не слыхал. Дух хмыкнул, свел ладони вместе, а когда разъединил - на них уже лежала флейта из пестрой яшмы.
   - Она сыграет для тебя, - протянул он диковину Миладе.
   Лада осторожно взяла флейту, легонько погладила, пробежалась пальцами, словно приноравливаясь к мелодии, которую нужно сыграть. Поднесла ее к губам.
   Звук у яшмового чуда оказался чистым, глубоким и чарующим. В нем слышался и перебор струн, и легкие постукивания, словно от столкновения костяных палочек. Впрочем, чего еще ждать от творения Горного Хозяина? Люди зачарованно слушали, а флейта уже играла сама, потому в ее дивную мелодию вплетался голос Милады, выпевавший слова так, словно они сами вытекали из музыки:
  
  Закат раскинулся крестом поверх долин вершины грез;
  Ты травы завязал узлом и вплел в них прядь моих волос.
  Ты слал в чужие сны то сумасшедшее видение страны,
  Где дни светлы от света звезд.
  
  Господином Горных Дорог назову тебя;
  Кто сказал, что холоден снег?
  Перевал пройду и порог, перепутие,
  Перекрестье каменных рек.
  
   Кагардаш чуть заметно вздрогнул, черные глаза расширились, впиваясь взглядом в лицо супруги. Лада пела, полуприкрыв глаза:
  
  Я ухожу вослед не знавшим, что значит слово "страх".
  О, не с тобой ли все пропавшие, погибшие в горах,
  Что обрели покой там, где пляшут ветры под твоей рукой
  На грани ясного утра?
  
   Теперь запереглядывались уже горняки. Бытовало ведь поверье, что погибшие на выработках идут в свиту горного духа... Значит, бытовало не только у них?
  
  Господином Горных Дорог назову тебя, облака
  Кружат стаей перед грозой.
  Наша кровь уходит в песок, позабудь ее, и она
  Прорастет тугою лозой.
  
  Я хотела остаться с тобой,
  Я уже успела посметь.
  Пахнет снегом прозрачная боль -
  То ли даль, то ли высь, то ли смерть...
  
  Пусть укроет цепи следов моих иней,
  Чтоб никто найти их не мог.
  Кто теперь прочтет подо льдом твое имя,
  Господина Горных Дорог?..
  
   Кагардаш встал. Глаза его бешено пульсировали, но больше никак волнение не отразилось. Он протянул руку Миладе:
   - Идем... Идем в Каменный пояс...
   Девушка с заметным сожалением выпустила из рук яшмовую флейту. Кагардаш дернул ее к себе и провалился в сплошную скалу. Это было странное ощущение. Они "шли" сквозь горы, словно сквозь огромный вибрирующий барабан, пропуская через себя этот ритм, сливаясь с ним. Милада чувствовала эти вибрации всем телом, сначала несильные, а потом погребающие под собой, словно волна, захлестывающие с головой. Горы... Пели, говорили, перекликались множеством голосов, низких, рокочущих, похожих на голос Кагардаша... Вернее, это голос Кагардаша был отражением тех, которыми говорили горы.
   - Это... Грандиозно. Просто словами не передать, - можно было бы решить, что Лада говорит о первом зале Самоцветных Чертогов. Если бы ее глаза не были закрыты.
   Кагардаш медленно сглотнул. Неужели... Услышала? Две полосы на ее запястьях давали шанс и возможность, но горному духу не доводилось знать тех, кто мог бы сказать, что это не красивая сказка.
   Но хотелось верить, что сегодня он приобрел не просто красивую человечку, а Хозяйку для своих чертогов.
   Наконец Милада открыла глаза, с интересом оглядела зал.
   - Здесь красиво.
   Девушка погладила рудную прожилку на стене. И Кагардаш был готов поклясться, что та чуть изменила очертания под ее рукой.
   - Выбирай любую комнату. Стуканцы доставят все необходимое.
   Милада пожала плечами, пошла по залам. Прекрасным, величественным, торжественным. Казалось, все самоцветы и руды Медян нашли отражение на их стенах.
   - Завидного супруга я себе отхватила, - хмыкнула Лада. - Любой князь таким богатствам позавидует...
   Девушка вздохнула и пошла дальше по залам. Порой она касалась рукой привлекших ее внимание камней или прожилок, ласково проводила по ним пальцами. Камень загадочно поблескивал и тепло мерцал, давая неяркое, но вполне достаточное освещение. Красивые залы, богатые. Впечатляющие. Но совсем-совсем нелюдские.
   Наконец девушка выбрала себе не очень большую комнату, отделанную змеевиком и нефритом. Стуканцы - это оказались некрасивые, но добродушные карлики - мигом натаскали туда множество всего. Зеркало, огромный шкаф, полный самоцветных платий, небольшой столик и вазы, шкатулки и подсвечники, широкое ложе... Только вот беда, ложе было каменным. Но Миладе, захваченной окружающими чудесами, было не до таких мелочей. Она увидела живое пламя недр в глубокой расщелине, ревущий горный водопад, друзы кристаллов, забрела даже в мастерские Кагардаша - гранильную, камнерезную, рисовальную. Погладила там инструменты, стараясь не сдвинуть их ни на волосок. Мечтательно вздохнула, решив обязательно попросить разрешения посмотреть на то, как Кагардаш работает. Чудес подгорных было огромное множество - ни за день, ни за месяц всех не пересмотришь. Милада и сотой доли не увидела, а умаялась так, что и на каменном ложе уснула, едва легла. Но пробуждение вышло тяжким - после сна на жестких камнях все тело замлело и теперь покалывало множеством иголочек. Поэтому первым делом Лада пошла искать Кагардаша. В конце концов, если он может делать одежду из самоцветов, почему бы не найтись в его кладовых каменному ковру и одеялу?
   Горного духа ее приход удивил, а просьба удивила еще больше. Сперва Кагардаш хотел послать на поверхность стуканцов, но вовремя вспомнил, что те на свету каменеют, да и что они знают о человеческих потребностях? Принесут еще не то... Поэтому он решил отпустить в поселение саму Миладу.
   - Попробуешь сбежать - горы не отпустят, - коротко предупредил Кагардаш, касаясь самоцветной полосы на запястье.
   - Зачем же мне бежать от тебя? - чуть улыбнулась девушка. - Ты меня ничем не обидел, Кагардаш.
   - Стефим, - неожиданно сказал горный дух. - Мое имя Стефим, Кагардашем местные прозвали.
   - Кагардаш - горный страж... Я постараюсь вернуться побыстрее, Стефим, - Милада привстала на цыпочки, коротко поцеловала горного духа в уголок губ. И птичкой выпорхнула из зала, словно испугавшись своей порывистости.
   Стефим остался ждать, чуть заметно улыбаясь.
   - Лада! Неужели, сбежала? - ахнула Ирева, увидев подругу.
   - Почему сбежала? - слегка обиделась даже Милада. - За покупками пришла. Хочу матрас, одеяло и теплую шкуру на пол. Там же камни везде, красиво - словами не передать, но холодновато.
   Ирева удивленно моргнула.
   - То есть, Кагардаш тебя отпустил?
   - А почему не должен был? Я же отпросилась, и ненадолго.
   - Но те, кто уходит в Самоцветные чертоги, никогда больше света не видят...
   - Глупости. И вовсе там не темно - камни светятся. Ирева, ты бы видела, какая там красота!
   Девушка даже отшатнулась:
   - Нет, и видеть не хочу! Кто увидит Чертоги хозяина гор - тот покой потеряет и душу там оставит, - Ирева подозрительно оглядела подругу, словно ища признаки отсутствия этой самой души.
   Милада только рассмеялась:
   - Ну, про душу - это вряд ли, а вот забыть точно не сможет. Ну так что, сменяешь мне пару одеял на шпильки да браслеты?
   - Лада, да я тебе и так дам...
   Милада выставила вперед ладонь, останавливая подругу:
   - Себе бы я, может, и взяла. Но я сейчас замужняя, так что не обижай Кагардаша, отказываясь от его платы.
   Больших теплых шкур, которые можно на пол постелить, у Иревы не оказалось, только тканевые половики. Пришлось к охотникам идти, а там уж все поселение на уши встало от такой невидали - нареченная горного духа к людям вернулась! Одеял, половиков, шкур и подушек набралось столько, что впору было телегу брать, чтобы довезти до места - каждому хотелось шпильку от самого Горного Хозяина. Да и просто так несли, как свадебные подарки - рушники, вышивки, салфетки кружевные, пояса и ленты. Оказалось, сегодня с утра в забое, который уже и бросать собирались, нашли жилу, да такую богатую, что и в отвал почти нечего выбрасывать было. Вино и угощение Горному Хозяину в шахте уже оставили, ну, а супругу его грех не порадовать. Если бы не помощь стуканцов, ни за чтобы Миладе не унести и половины подарков. А так дюжие парни донесли все до ближайшей пещеры, а там уж и слуги Кагардаша расстарались.
   - Лада... Ты ведь будешь еще приходить? - у Иревы вновь глаза были на мокром месте.
   - Не знаю, но постараюсь. Если уж доведется, к тебе первым делом загляну, - махнула рукой Милада, да скрылась в пещере.
   А в Чертогах уже Стефим жену ждал. Не захотел он вчера девицу пугать, да сегодня понял, что не боится она его. Оттого и тянуть не стал, лишь дождался, пока мехами ложе устелят, да под ноги шкуры бросят. Хоть и осторожничал он поначалу - не чета горный дух человеку, обнимает - как камень стиснет, поцелует - словно лаву вместо крови по жилам пустил. Только не пугается Милада, сама в ответ обнимает, ведет руками по темной коже - вроде и гладкой, как камень, а и теплой, и мягкой. Зарывается пальцами в волосы малахитовые. Отвечает на поцелуи нетерпеливые. Льнет всем телом, выгибается под ласками, выдыхает сладко. И чудится Стефиму, что не человека он в ладонях держит, а речку бурную, горную, что по камешкам весело звенит да во время разлива и валуны тяжелые ворочает. И что его та река подхватила и несет, швыряя через пороги, а он и не в силах выбраться. Только вот поток этот был обжигающе жарким, полным прерывистого дыхания и волнующего шепота. Милада раскрывалась ему навстречу, принимала полностью - и ласки, и метки, и семя. А Стефим отдавал все - и нерастраченную страсть, и жадное желание, и собственную суть.
   У горных духов тоже были свои легенды...
   Например, о том, как именно могут появляться новые Хозяева Гор.
   Или же их Хозяйки.
   Любой из старших народов знал, что люди слабы, хрупки и малодушны. Но любой же считал удачей заполучить своего человека. Потому что только люди были достаточно изменчивы и таили в себе такой потенциал, что хоть рарог, хоть водяник, хоть дракон мог вывести его на свой уровень, а то и выше. Если человек захочет измениться, ответить на страсть или на дружбу старшего народа. Было что-то особенное в этих нелогичных созданиях с ярко-алой кровью, что-то такое, из-за чего старшие народы раз за разом теряли головы и рисковали.
   И теперь Стефим очень хорошо понимал, почему. Слишком пьянящей была взаимность людей, слишком сладкой, чтобы суметь от нее отказаться. Все силы приложишь, чтобы не потерять ее, чтобы создание, подарившее такое, осталось рядом - и уже не как младшая, но как равная. Горный дух чуть заметно усмехнулся своим мыслям и снова потянулся к зацелованным губам супруги.
   Если уж он хочет себе сильную Хозяйку, стоит постараться как можно сильнее. Ведь чем ярче чувства между двумя возлюбленными, тем больше черт Старшего получит бывший человек.
   Хотя и горному духу не удастся остаться неизменным.
  
  ***
  
   С тех пор не только Горного Хозяина видели люди. Поговаривают, рудокопам и девица в хризолитовом платье встречается. И всегда - к добру.
   А шпильки те, которыми Милада расплачивалась, стали талисманами считаться. А если кто в забое находил одиночный узкий и длинный кристалл - говорили, что он Хозяйке глянулся, раз она и ему шпильку подарила. Врали или нет - кто знает, да только и обвалы, и рудничный газ таких обходили. Как знать, может, и впрямь Кагардаш обходил гневом любимцев своей Хозяйки?
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"