Больше всего мне нравились экспертизы, связанные с гражданскими или арбитражными делами. В этих делах не было захватывающих криминальных сюжетов, погонь и расчлененных трупов, за их решение не полагалось премий и благодарностей. Но они были какие-то более человеческие, что ли. Эти экспертизы назывались "заключением специалиста", то есть были как бы не совсем официальными: хочешь - делай, но почти как частное лицо. Они не входили в план, на них не устанавливались сроки выполнения. Зато за них Институт мог получить "живые" (не бюджетные) деньги, несколько рублей из которых перепадало эксперту. По умолчанию, предполагалось, что эксперт делает их во внерабочее время.
Стоимость такой экспертизы рассчитывалась, исходя из затрат рабочего времени, амортизации приборов, расходных маретериалов и 120% накладных расходов. Считать все это должен был сам эксперт. Только из-за этого многие отказывались их выполнять.
Со своих студенческих времен (когда преподаватель экономики химической промышленности невзлюбил меня за мои вопросы и очень хотел влепить мне "пару" на экзамене, правда, безуспешно), я ненавижу бухгалтерию.
Чтобы не считать стоимость такой экспертизы, мы выполняли ее на общественных началах или за счет очередного субботника. Но в редких случаях я с садистским удовольствием подсчитывала стоимость, предвкушая выражение лица сутяжника или бракодела, на счет которого суд отнесет расходы.
Это был именно такой случай.
Пенсионерка из небольшого городка обратилась в суд с просьбой взыскать стоимость золотых сережек с мастерской, в которую она отдавала их для ремонта. К направлению было приложено ее письмо, именно письмо, а не заявление, с которым она обратилась в суд. В этом бесхитростном письме, написанном простыми словами, она излагала историю своей нелегкой жизни, работы медсестрой более 30 лет на одном месте и подарка - золотых серег с камешками, единственной драгоценности в ее жизни, которую она получила в подарок от коллег, когда ее провожали на пенсию. Для нее это был символ долгой честной работы и уважения людей. Каждый раз, отправляясь из дома, она надевала серьги и, встречая знакомых, видела, что и им тоже приятно видеть ее в подаренных серьгах. Но ее радость оказалась недолгой. У сережки сломалась дужка. Она пошла в единственную в городе ювелирную мастерскую и вышла оттуда в слезах. Там не только не отремонтировали ее сережку, но и обругали ее, швырнув в лицо испорченную серьгу с разрушенным камнем и сказав, что это вообще не золото, а она - аферистка. А в дополнение к неприятностям, она теперь избегает встреч со знакомыми и коллегами ( а в небольшом городе это нелегко), чтобы не объяснять, почему она не носит подаренные серьги.
Такая обычная история для советских времен!
Конечно, берем экспертизу.
На первый вопрос о причине разрушения камня ответить было легко. Под микроскопом четко видна траектория развития трещин и точка, из которой они начинаются. Как раз в том месте, где ювелир нагревал ушко серьги, пытаясь его прикрепить. Да и следы копоти не до конца стерты. Итак: причина разрушения камня - точечный и длительный его нагрев.
А вот со вторым вопросом по поводу оправы пришлось повозиться. Определять пробу драгоценных металлов (содержание золота в сплаве) имела право только Пробирная Палата. Но этот подводный камень мы обошли, написав, что это сплав с содержанием золота не менее 50%, то есть, в любом случае, ювелирное золото. Но в то же время исследование второй серьги показало, что золото имело "неправильную" структуру, которая образовалась из-за нарушения технологии на заводе, и привела к повышенной хрупкости металла. Поэтому ювелир и не смог отремонтировать серьгу. Он нагревал металл горелкой, а тот не припаивался, а рассыпался в пыль. Получалось, что за золото отвечает завод, а за камень - ювелир.
Но в любом случае, ювелир должен был знать такие особенности золота, и уж никак не хамить заказчице и не выталкивать ее из мастерской. Хотя писать подобные оценки в экспертизе - не наше дело, это прерогатива суда.
Оформили мы экспертизу, и я не поленилась подсчитать ее стоимость. Половину лазерного спектрального анализатора на нее списала. Пусть платят бракоделы и радуются, что электронный микроскоп не использовали, хотя могли бы! Позлорадствовали, отправили и забыли. Но ненадолго. Вскоре пришло на мое имя личное письмо от этой пенсионерки, да такое, что даже такие циники, как мои коллеги, отворачивались, слушая его, чтобы скрыть подозрительно заблестевшие глаза.
Кроме обычных благодарностей, она писала, что не верила и не надеялась добиться правды и справедливости, и все знакомые ее отговаривали обращаться в суд. А теперь она видит, что "есть еще порядочные люди, хотя и такие образованные". Копию нашей экспертизы она хранит и всем показывает, а о нашем здоровье каждый день молится дома перед иконой, упоминая вместе с именами родственников.
Короче, до суда дело не дошло. Завод, куда из суда переслали экспертизу, прислал ей новые серьги с извинениями и лучшими пожеланиями, а ювелир тоже извинился и теперь раскланивается с ней за пол-квартала. Она теперь - известная личность в своем городке. Единственная неприятность - об этой истории узнали коллеги, подарившие ей серьги.
Мы ей тоже написали, пожелали всего хорошего и больше ни с кем не судиться.