Аннотация: Что есть зло? Некая сила, оскверняющая человека, или сам человек? Истинно же то, что зло исходит их сердец человеческих.
1
В избе царил полумрак. Сельский староста, стоя на коленях, молился. Уже не зная кого из богов просить о помощи и спасении, он обращался сразу ко всем Творцам. Старик повторял ту единственную, известную ему молитву в надежде, что Они наконец смилуются.
Говорил он тихо, практически шёпотом, но даже сквозь это еле различимое бормотание не сразу услышал скрип двери.
В избушку вбежала испуганная девочка.
- Деда, - жалобно пролепетала кроха, - чужие.
Старик открыл глаза. Девочка же, подойдя и взяв его за руку, помогла подняться. Толку, конечно, от такой помощи было мало, но он ценил заботу внучки.
- Чужие? - успокаивая, он нежно погладил девочку по голове. - Ну давай-ка схожу да погляжу на энтих чужих. А ты, милая, тута побудь.
2
У колодца, что стоял в центре деревушки, собрались люди. Они громко ругались и о чём-то спорили.
- Что за хай, а бучи нету? - крикнул староста, надеясь унять толпу.
- Ежели у Фоки то вилы не отобрать, её точно не миновать, - усмехнулась одна из женщин, стоящих поодаль от толпы.
Старик нахмурился и ускорил шаг. Тут выскочил к нему навстречу один из мужиков.
- Староста! К нам чужаки пожаловали. Говорят, по делу. А Фока им не поверил и, ну это... за вилы взялся.
- Дай-ка я потолкую с ними.
Тот громко крикнул:
- Народ, разойдись! Староста с чужаками говорить будет.
Толпа затихла и понемногу начала расступаться. А когда разошлась, как море в той истории из священных текстов, он наконец увидел этих чужаков и Фоку, угрожающего им вилами.
Было их трое. Слева стоял очень высокий широкоплечий мужчина в чёрном плаще с глубоким капюшоном, скрывающим всё лицо. За спиной у него висел меч, чуть меньше его самого. Справа - сухопарый мужчина, со светлыми волосами до плеч, держался за свою кожаную поясную сумку. А между ними стоял ещё один. Так же, как и первый, с мечом за спиной, но размером менее внушительным. На первый взгляд этот третий показался ничем не примечательным, вот только глаза у него были тёмные и глубокие, да и смотрел он как-то злобно.
Старик давно не видел такого взгляда, и то, как один из чужаков смотрел на этого пьяного дурня, пугало его. "Глаза убивца, не иначе", подумал он и произнёс:
- Фока, ты дурак аль нет? Тебе годов-то скока? В королевского стражника поиграть вздумал?
- А я чё? Они-то вон с оружием пришли! - недоумевая, затараторил тот.
- Ну и дурак ты! Глазёнки б свои пьяные открыл, да поглядел получше. Окромя мечей ничаво боле у них не разглядел?
Фока ещё раз окинул чужаков взглядом. Но как бы ни смотрел, как бы ни щурился - он и в упор не видел того, о чём говорил староста. Может, не хотел замечать металлических эмблем, висевших на их одеждах, а может, и правда слишком много выпил этим вечером, отчего и не видел.
- Я так полагаю, вы сельский староста? - оборвал их светловолосый с улыбкой.
- Он самый. А вы кто будете?
- Мы наёмники. Из столицы.
- Да врут они всё! Врут! - не унимался Фока.
Тот, что стоял посередине, повёл плечом.
- Ты, Фока, вилы то брось и домой ступай. Темнеет уже. И энто всех касается. Расходитесь. Не на чего тута глазеть. А вы, милостивцы, ступайте за мной.
Селяне ещё какое-то время провожали чужаков косыми взглядами, враждебным шёпотом. Их глаза будто сверлили им спины.
3
На улице совсем стемнело и в домах зажглись огни. Дверь в избу со скрипом отворилась. Сначала зашёл староста, а затем и троица. Тот, что в чёрном плаще, последним шагнул через порог, согнувшись под притолкой.
Девочка, игравшая с куклой, обрадовалась входившему дедушке, но, приметив за ним гостей, испугалась. Она обняла игрушку крепче обычного. Старик же начал её успокаивать:
- Не бойся, милая. Энто добрые рыцари, а не чужие. Они спасут нас от чудища. Ступай к себе в комнату.
Оставшись наедине, старик принялся извиняться:
- Вы уж не гневайтесь за такой тёплый приём. Времена у нас нынче не самые спокойные, вот люд и стал недоверчивым.
- Не беспокойтесь. К подобному мы привыкли, - понимающе ответил светловолосый. - Но давайте не будем тратить время и перейдём сразу к делу.
Староста кивнул и медленно сел на лавку, стоявшую у стены. Комнату освещала лишь небольшая свеча.
- Так... Дайте-ка с мыслями собраться.
Наёмник со злобным взглядом поглядывал в окно. Самый высокий тихо стоял у двери.
- На болоте, что тут недалече, - наконец произнёс старик, - чудище завелось.
- Это мы и так знаем, - перебил светловолосый. - Но видел ли кто-нибудь это чудище? Сможете его описать?
Старик покачал головой.
- Ох... - раздражённо выдохнул темноглазый. - Вот скажи, Ал, почему каждый раз одно и то же?
- Да будет тебе, Эйсон, - улыбнулся светловолосый.
Так и не отрывая взгляда от окна, темноглазый извлёк стеклянный пузырёк из небольшой поясной сумки, что висела за спиной. Открыл его и, сделав пару глотков, продолжил:
- Ладно, старик, давай так: я задаю вопрос, ты отвечаешь. Хорошо?
Староста снова кивнул.
- Давно люди пропадают?
- С праздника весны, - немного подумав, ответил староста.
- Три месяца, - прошептал Альберт.
- Значит, раньше болото было как болото?
- Да на нашем болоте утонуть надоть ещё постараться. Его ведь и болотом-то назвать сложно. Люди ходили туда по грибы да по ягоды, а ребятишки тама даже играли. Оно ж вон только ручей перейди, - староста вытянул руку, показывая направление. - А как нечисть тама завелась, и Хензель пропал, а потом и отец его следом...
- Подожди, подожди. Хензель - это кто? Ребёнок? - в голосе Эйсона появился интерес.
- Ну да, мальчонка лет десяти от роду. Клюкву он любил очень. Может, за ней и пошёл, как обычно. А как пропал, отец его сразу кинулся на поиски. Вот только и он не вернулся.
Эйсон задумался. Выдержав небольшую паузу, он продолжил:
- Сколько всего людей пропало? А главное - сколько из них было детей?
- Всего пятеро, а ребятишек-то трое, - печально вздохнул старик.
Эйсон и Альберт переглянулись. На лице у первого появилось некое подобие улыбки, не менее пугающей, чем взгляд.
- Но энто только наших считая, - добавил староста.
- Что? В каком это смысле? До нас кто-то приходил? - Эйсон медленно перевёл взгляд на старика. Смотрел он уже не злобно, а с любопытством. - Так, а вот сейчас поподробнее.
- Хоть и живём от города далёка, но вы не первые, кто к нам захаживал. Последние вона пришли, да только спросили, где болото, и ушли сразу. Так и не вернулись.
- Последние? - поднял брови Эйсон. - Так, старик, напряги свою седую голову и давай по порядку: сколько их всего было, как выглядели, в чём одеты?
- Погодите, соколики, обождите. Такое и не сразу вспомнишь. Эх, память уже не та...
Староста почесал затылок, потом бороду, поохал, поахал и, ещё немного подумав, продолжил:
- Первыми пришли два почтенных рыцаря в красивых доспехах, а их мечи на солнце так и блестели.
- Имён не называли? - спросил Альберт.
- Сказали только, что наёмники и хотят чудище болотное извести.
- Потом пришла девушка. Очень уж красивая. А с ней пять или семь гномов. Точно уже не вспомню. Я, конечно, раньше гномов никогда не видывал. Лишь по слухам знаю. В столице их, наверно, тьма?
Эйсон кивнул.
- Так вот, они, как и первые, особо не стали ничего расспрашивать и сразу на болото почапали. Было энто дней пять назад.
- Ясно. Значит, слухи не врут, - мрачно заключил Альберт.
В комнате повисло молчание. Стало слышно, как за окном стрекочут кузнечики. Ещё немного подумав, Эйсон прервал тишину.
- Ну что, на этом и закончим.
- Как закончим? Соколики, а о награде разве говорить не будем? Я человек честный и хочу признаться - люди мы бедные, много заплатить не сможем. Сами понимаете, времена не лучшие переживаем.
Троица переглянулась в недоумении.
- Хотите сказать, что никто из деревни не ездил в столицу? - спросил Альберт.
- Я ж говорю: денег у нас немного. Да и ехать то некому. Нам оставалось лишь молиться.
Криво улыбнувшись, Альберт сказал:
- Главное, что нам заплатят. А до того, кто именно заказчик, нам дела нет.
Все трое собрались было уходить, но староста остановил их:
- Да не торопитесь, соколики. Час ведь уже поздний. Куда вы на ночь глядя? Я вам в хлеву постелю да еды принесу. А утром и отправитесь.
- А чего вы темноты так боитесь? - поинтересовался Альберт.
- Ну а как же её не бояться? Всем известно, что по ночам нечисть только свирепее становится.
- Это лишь суеверия, - надменно ухмыльнулся светловолосый. - А от еды и ночлега отказываться не станем.
- У меня лишь последний вопрос, - вдруг вспомнил Эйсон. - В деревне есть кузнец?
4
Вне стен города ночное небо всегда смотрится иначе. Там, вверху, в беспредельной высоте, зажглись далёкие и таинственные светила, что из века в век образуют созвездия. Словно блестящая световая пыль была рассыпана по всему небосклону. Троица остановилась, чтобы полюбоваться этой завораживающей картиной.
Деревня представляла собой дюжину домов, стоящих вокруг колодца. Староста не врал, говоря о трудных временах. Обветшалые дома, дырявые и покосившиеся заборы говорили сами за себя.
Ни в одной избе уже не горел свет и только в мастерской кузнеца ещё кипела работа, чему свидетельствовал стук молота. Они направились к кузнице.
- Эйсон, ты так и будешь молчать?
- О чём это ты?
Светловолосый рассмеялся.
- Да брось, дружище. Что это был за мимолётный блеск в глазах? Неужто ты думаешь, что вон там, на болоте, нас ждёт...
- ...Ведьма, - докончил Эйсон.
- И от чего же такая уверенность?
Эйсон устало хмыкнул.
- Ал, пораскинь мозгами. Тебя не смущает, что среди селян больше всего пропало именно детей? Или то, что всё началось после праздника весны? А знаешь, как ещё называют ту майскую ночь?
Эйсон не ждал ответа. Он знал отношение друга к религии и суевериям.
- Ведьмина ночь.
- К чему ты клонишь?
- Думаю, здесь не всё так просто. Пускай я ошибаюсь и наше чудище, скажем, болотник или шишимора. Но разве кто-то из них привередлив в еде? Разве обычная болотная нечисть справилась бы с Лилой и её отрядом? Ты сам видел этих гномов в деле.
Альберт согласно покачал головой, но вдруг его осенило. Мысль, будто молния, ожгла сознание. Задор, что был в голосе ещё недавно, постепенно спал.
- Только не говори, что собираешься оставить эту тварь в живых...
Эйсон молчал.
- Дети умирают...
- Сначала я задам ей пару вопросов, а там видно будет.
Светловолосый гневно засопел. Его совершенно не устраивал такой расклад дел. Схватив Эйсона за плечо, он рывком остановил его.
- Я знаю, чего ты хочешь. Я понимаю, как это важно. И возможно, это шанс наконец-то перестать пить, как ты говоришь, бурду, что я делаю.
Эйсон не смотрел на него.
- Но если ты прав, и там, на болоте, на самом деле ведьма - я убью её. Задавай ей хоть тысячу вопросов, но после мы прикончим эту тварь.
Эйсон поначалу смолчал. Понимал, что не стоит поднимать эту тему. Но, взглянув на Альберта так и не поворачивая головы, всё же решил сказать.
- Когда ты уже оставишь это выборочное благородство? Тебя порой послушаешь, так нам лучше приют открыть да сироткам помогать. Пойми одну простую вещь - ничто не в силах избавить человека от чувства вины. Оно так и будет мучить день за днём, пожирая изнутри. Уж мне можешь поверить.
Тёмные и глубокие. Такими были его глаза с самого первого дня их встречи. Светловолосый верил, что Эйсон говорит правду. Да и как можно не верить, видя этот взгляд?
- Вы бы спорили потише, а то помимо ворона ещё и селяне снова слетятся.
Здоровяк не стал дожидаться своих товарищей и пошёл дальше.
- К тому же, - продолжил он, - неизвестно какая это ведьма. Не стоит загадывать.
Эйсон посмотрел на одинокую птицу, сидящую на ветке ближайшего дерева. Большеклювый ворон был едва заметен в сером сумраке ночи. Но стоило лишь присмотреться - пернатый не поворачивает головы, отчего складывалось ощущение, будто он наблюдает за троицей.
- Как он вообще увидел птицу в этой темноте?
Вопрос выдернул Эйсона из раздумья.
- Кайг прав. В первую очередь нужно постараться избежать судьбы эльфийки и её гномов.
Эйсон вновь достал пузырёк. Открыл его и, в последний раз взглянув на ворона, выпил всё содержимое. Подул холодный ветер, что колыхнул оперенье птицы. Она живая, в этом не было сомнений, но всё так же сидела неподвижно.
5
В этот день кузнец задержался за работой дольше обычного. Его скромную мастерскую сложно было назвать кузней. Скорее она походила на небольшую пристройку к избе, являясь частью дома.
Ремесленник уже заканчивал работу и убирал инструменты, как вдруг раздался стук двери его мастерской. Будучи поглощён работой, он и не знал о прибытии чужаков в деревню. Быть может, даже не слышал того шума, что устроил Фока.
- Добрый вечер, - проговорил Альберт. - Мы от вашего отца.
- Приветствую, незнакомцы, - устало кивнул кузнец. - От отца, говорите? В любом случае, не подождёт ли это до утра? Час ведь уже поздний. Уверен, отец предложил вам ночлег.
- Нет, не подождёт, - сухо произнес Эйсон. - Всё должно быть готово к утру.
- К чему ж такая спешка?
- Скажем так - гостеприимство у здешних не самая сильная черта, - ответил он.
Пламя печи понемногу угасало. Кузнец вытер пот со лба. День был для него тяжёлым. Он устал. Хотелось пить и есть. Ступни ног неприятно пульсировали от боли.
- Я, конечно, сделаю всё, что в моих силах, но многое зависит и от объёма работы.
Эйсон окинул взглядом кузницу. Сравнивать её с городскими было бы глупо, но даже для обычной деревенской мастерской смотрелась она уж очень скромно.
- Боюсь и спрашивать. Серебро есть?
- Да откуда ж ему взяться? - усмехнулся кузнец.
- Действительно... - с досадой прошептал Эйсон.
Перспектива наконец встретиться с ведьмой, но без должной подготовки, его совершенно не радовала. Он понимал, что уж если серебро в этой глуши бывает за большим исключением, если вообще бывает, то об эрбеле здесь и подавно никогда не слышали. Оставалось лишь одно.
- Ладно, Ал, выворачивай карманы.
- Не понял, - недоумевая, поднял бровь светловолосый.
- Ты знаешь, о чём я. Давай его сюда.
Наконец Альберт вспомнил о минерале необычной и неповторимой формы, отдалённо напоминающем ветвящиеся корни массивного древа. Сомнений не было - его друг хотел отдать кузнецу самородное серебро.
- Из ума выжил?! - возмутился он. - Я не отдам такой прекрасный образец!
Эйсон не желал спорить и лишь молча смотрел на друга с протянутой рукой. Альберт цыкнул и, немного поворчав, снял с плеч хорошо сшитую кожаную торбу с жёсткими стенками и такой же крышкой. Присев, он принялся расстёгивать маленькие ремешки, затем откинул крышку и начал рыться в содержимом.
Оно было разнообразно: от алхимических ингредиентов и лекарственных трав до различных инструментов и предметов. Среди последних были и своеобразные маленькие сосуды с порохом и запальным фитилем. Минерал же покоился где-то посередине.
Наконец, достав ценный образец, Альберт взглянул на него, что-то буркнул себе под нос, а затем кинул его другу. Эйсон поймал самородок одной рукой. Реакция, несмотря на усталость, была, как всегда, безупречной.
- Вот, кузнец, - положил он минерал, громко стукнув им по столу.
- Можно просто Алвард.
Проигнорировав слова ремесленника, Эйсон продолжил:
- Сделай из этого метательных ножей. Столько, сколько получится.
- Этого, думаю, будет маловато, да и серебро само по себе мягкий металл. Может, стоит...
- Ты меня слышал? - нахмурил он брови. - Делай, как велено. А если вздумаешь надуть нас, то не скоро вернёшься к своему ремеслу.
- Да вы что! У меня и в мыслях не было. Да побить меня камнями если лгу.
- Ну-ну... - недоверчиво протянул Эйсон. - В любом случае, я тебя предупредил. Постарайся, чтобы к утру всё было готово.
- Может, что-то ещё?
- Да. Где бы нам взять масла?
6
Уже много лет во сне Эйсону представлялось, как он погружается в неведомую пропасть, бездну, наполненную странным сумрачным светом и привычным приглушенным рёвом, представляющим собой ужасную смесь визжащих голосов. Стремительно падая куда-то вниз и слыша этот неослабевающий рёв, достигающий такой силы, которую уже невозможно выдержать, он желал поскорее погрузиться в более глубокое и страшное забвение, лишь бы не слышать этого.
Наконец, дождавшись завершения этого бесконечного погружения, он оказывался там, на площади. В тот роковой день. Поначалу Эйсон видел лишь огонь и нечёткие образы, но уже вскоре картина становилась яснее. Ликующая толпа стояла перед помостом, в центре которого возвышался столб, объятый пламенем. С каждым мгновением Эйсон всё лучше видел и слышал, как невинная душа, привязанная к этому самому столбу, дёргалась и кричала от боли. Возбуждённая толпа, невзирая на ужасающие вопли несчастной девушки, требовала ещё. Ни наяву, ни даже в своих грёзах Эйсон ничего не мог поделать, лишь беспомощно наблюдать, как его любимая сгорает в пламени костра. Как только чувство вины и неутолимой ненависти начинали заполнять его разум, он вновь погружался в сумрачную бездну.
Но это погружение было уже не столь продолжительным. Беспредельные скрежещущие пропасти мелькали короткой вспышкой, после которой он оказывался в новом месте. Перед ним простиралась бескрайняя водная гладь. Он будто стоял в центре одного из великих морей, но не тонул. Вода, едва скрывавшая его щиколотки, была чёрной, как и небо над головой. Эйсон видел горизонт, но не понимал, как это возможно, ведь на небе не было ни единой звезды. Все его сны сопровождались отдалённым скрежетом и рёвом, но только посреди этой водной глади он оказывался в абсолютной тишине. Всё вокруг несло в себе какую-то невыразимую угрозу, скрытый ужас; стоило Эйсону почувствовать, что за ним словно кто-то наблюдает, как он немедленно просыпался, будто от толчка.
7
Наступило утро. Солнечные лучи пробивались сквозь деревянные ставни, разгоняя полумрак. Эйсон открыл глаза и ещё какое-то время смотрел в потолок. Он лежал на сене, что заготавливали на зиму. Как это обычно бывает поутру, в голове неприятно шумело, а перед глазами всё тошнотворно мелькало. Наёмник потёр висок, надеясь прогнать боль. Затем сел, опёршись на руку, и оглянулся. Друзей не было. Лишь пятнистая корова, стоявшая в стойле, составляла ему компанию. Летом ночёвки в хлеву не вызывали у него такого омерзения, как зимой. Ведь с наступлением тепла скот отводили в загоны, отчего не было столь сильного, одуряющего запаха. Неприятная сухость во рту раздражала, и Эйсон хотел поскорее избавиться от неё. Из жидкости при себе был лишь эликсир, который приходилось принимать не меньше двух раз в день. Достав из поясной сумки очередной пузырёк, он осушил его сразу как открыл. Вкус эликсира ему никогда не нравился, а спустя столько лет и вовсе опротивел. Но Эйсон был готов терпеть это маленькое неудобство, лишь бы не слышать голоса.
Приближался полдень, и вся деревня уже давно погрузилась в заботы. Мужики косили траву в поле, а женщины пололи и поливали грядки. Впрочем, люди трудились не только на поле. Из волоковых окошечек выходил дым. Двое мужиков несли рыболовную сеть из лыка и корзину с пойманной ими рыбой. Мальчишки, позабыв о вверенных им свиньях, с интересом наблюдали, как Альберт, скрывшийся под дубом от солнцепёка, что-то смешивал, переливая разноцветные жидкости из одного стеклянного сосуда в другой. Девочки стояли рядом.
- Доброе утро, принцесса. Как спалось? - улыбнулся Альберт.
Эйсону хотелось выругаться. И пусть он не относился к детям с такой же теплотой, как его друг, но всё же решил воздержаться от бранного словца.
- Не очень.
- Оно и видно по твоей кислой роже.
Эйсон цыкнул и, поморщившись, отвёл взгляд.
- Пока ты спал, я уже побывал у кузнеца и извинился за твои угрозы. Он всё сделал, как ты и просил.
- А где Кайг?
- Этот здоровяк ушёл куда-то в лес сразу как пропел петух.
Среди девочек стояла и внучка старосты. В руках у неё была та же тряпичная кукла. Некая неведомая сила приковала взор Эйсона к этой игрушке. Что-то было в ней такого, чего он объяснить не мог. Девочка поймала его неприятный, будто бы сверлящий взгляд. Она испуганно обняла любимую игрушку покрепче.
- Эй, - крикнул Альберт, - не пугай ребёнка! Чего ты на неё уставился?
- Девочка, - игнорировал он возмущение друга, - откуда у тебя эта кукла?
- Мне папа подарил. Не отдам! - попятилась она.
- Папа, говоришь... - задумчиво протянул Эйсон.
8
Берёзовые листья колыхались на ветру. Кроны деревьев создавали прохладную, спасительную тень. Весь лес наполнен музыкой, её основной тон - непрерывный шелест травы, задорный щебет птиц да стрекот кузнечиков, объединяющиеся в плавную, гармоничную мелодию, - успокаивал. Единственным звуком, выбивающимся из общей песни леса, был свист, с каким Кайг разрубал воздух своим огромным мечом.
Такие немногие моменты он безмерно ценил, ведь наконец-то ему не грозили укоризненные взгляды, опасливый шёпот и несправедливое поношение.
Многие принимали его за орка и были правы, пусть и отчасти. Находились и те, кто полагал, будто он порождение тьмы, ведь в нём текла кровь двух рас - орочья и эльфийская, - что противоречило всем известным законам. В Кайге идеально сочетались лучшие качества обоих народов. Нельзя было в полной мере называть его орком - уж довольно приятные черты имело его лицо. В тоже время и эльфом его не назовёшь - выпирающие нижние клыки, мускулистое, почти каменное тело и зеленоватый оттенок кожи никак не вписывались в привычный облик некогда великого и бессмертного народа.
На крохотной лесной поляне Кайг тренировался в одних штанах, ступая по мягкой траве босыми ногами. Своим двуручным мечом из цельной драконьей кости он выписывал круги и зигзаги, держа его то в двух руках, то в одной.
Этот чрезвычайно длинный и тяжёлый клинок был единственным в своём роде, прямо, как и его владелец. Меч чуть меньше самого мечника. Ширина же клинка позволяла использовать оружие вместо щита и обходиться без гарды. Несмотря на его весьма простой вид, не сразу становилось ясным - был ли эфес сделан из того же материала, что и клинок.
Раздался приглушённый неведомый звук. Мечник замер и прислушался, поведя ушами, завиток которых имел безобразный вид. Одного взгляда хватало, чтобы понять - заострённая часть была отрезана.
- Твой слух как всегда безупречен, - сказал Эйсон.
- Нет. Таким он был когда-то давно... - в густом и басовитом голосе здоровяка звучали тихие нотки грусти.
- Надеюсь, ты закончил тренировку, ведь если не поторопимся, то Ал опять без нас всё слопает.
- Жарко сегодня. Не хочу в плащ закутываться. А без него... Сам знаешь.
Эйсон поднял взгляд к палящему солнцу, скрытому за кронами деревьев.
- Тогда, подожди здесь. Думаю, Альберт уже закончил все приготовления. Мы принесём тебе поесть. А как набьёшь брюхо, отсюда и выдвинемся.
9
Троица перешла ручей. Староста и тут не обманул - болото и впрямь походило на лес. Здесь не было ни отвратительной почвы, усеянной полусгнившими стволами, ни кочек, поросших мхом, ни стоячей воды, пахнущей гнилью и плесенью. Напротив, перед ними предстал обыкновенный лес, где гулко шумели развесистые берёзы и осины.
Узкая тропинка вилась между деревьями, постепенно исчезая. Наёмники заметили не сразу, что ноги их начали ступать неслышно и мягко как по ковру. Наконец, пройдя достаточно в глубь, троице открылась занимательная картина: на небольшой полянке, посреди редко растущих деревьев, над кронами которых кружилась стая ворон, стояла одинокая, приземистая избушка. Дверь же небольшого домика была открыта настежь.
Эйсон показал жестом, что стоит остановиться.
- Кайг, слышишь что-нибудь?
- Лишь карканье ворон.
Первый медленно и недовольно выдохнул. Сначала он огляделся - ничего необычного. Одинокие избушки не раз встречались им на пути. В глаза лишь бросилось странной формы дерево, стоящее неподалёку от домика. Затем Эйсон посмотрел ввысь, туда, где кружилась стая ворон. Ему казалось, будто птицы летали вокруг неизвестной, незримой точки, что находилась где-то над ними.
- Мы тут до ночи стоять будем? - пробурчал Альберт. - Может, хоть избу осмотрим?
- Я сам её осмотрю.
Как только Эйсон начал осторожно приближаться к избушке, подул неестественно холодный, почти леденящий ветер. По телу пробежали мурашки. Спустя ещё несколько шагов он поймал себя на том, что взгляд его прикован не к таинственной избе, а к нечто иному. Эйсон не мог объяснить, чем же древо со столь причудливой формой ствола и веток, напоминающих закрученную тряпку, заслужило такое пристальное внимание. И только в одном не было сомнений - это необъяснимое чувство уже возникало ранее, и причём совсем недавно.
Эйсон подошёл к порогу. Из отворённой двери крепко пахнуло травами вместе с запахом печёного хлеба. Но несмотря ни на что, неведомое чувство так и не покидало его.
Вдруг раздался едва различимый шорох в кустах. Кайг заметил его первым:
- Можешь не прятаться. Я всё равно тебя слышу.
Вскоре шорох снова повторился, но сильнее. Треснула ветка. После чего из-за ствола старой осины вышла красивая рыжеволосая девушка. Одетая в скромное коричневое платье, она держала в руках полное лукошко ягод.
Альберт сразу заприметил курносое, обрызганное веснушками лицо юной красавицы. Казалось, его щёки порозовели, и самогон в этот раз был не причём.
Отряхнув платье, девушка неторопливо окинула взглядом всех троих.
- Не хочу вас расстраивать, мальчики, но у меня нечего красть.
- Ты кто? - Эйсон не сводил настороженного взгляда с незнакомки.
- А на кого я похожа, по-твоему? - она улыбнулась уголком рта.
Он почесал подбородок.
- Девушка, живущая одна на болоте, где пропадают люди, - в голосе чувствовалась издёвка. - Даже и не знаю...
Рыжеволосая девица прикрыла глаза и выдохнула:
- О боги... Как же я устала от этого. Уже несколько лун ко мне заявляются рубаки всех мастей. Но, прежде чем вернуться восвояси, им подолгу приходиться втолковывать, что чудищ здесь и в помине нет.
Устав держать лукошко, девушка поставила его у ног, на зелёную траву. Наёмники молчали.
- Да что вы так смотрите? Ох... Как же мне надоело повторять одно и тоже. Я не ведьма, а всего лишь обычная знахарка!
Девушка слегка топнула ножкой, что умилило светловолосого.
- Староста сказал... - всё также холодно продолжал Эйсон.
- Ой, да у этого старикашки с головой непорядок, - отмахнулась она. - А в придачу он, как и все жители, очень уж суеверный.
Альберт задумчиво отвёл взгляд.
- Да, я разбираюсь в травах. Да, имею простейшие познания в магии. Но всё это не делает из меня монстра, поедающего детей!
Гневные крики раздались эхом по всему болоту.
- Получается... - будто виновато протянул Альберт.
- Вас обманули. Если кто из селян и сгинул на болоте, то лишь по своей глупости. Из-за знаний и цвета волос местные записали меня в ведьмы. Они обманывают таких как вы, говоря, что на болоте поселилось чудище. Люди боятся того, чего не понимают.
Воцарилось молчание, пусть и ненадолго.
- Ну и дураки же мы! - досадно проговорил Альберт. - Прости нас, красавица.
- Вам не за что извиняться. Вы-то хотя бы не тычете в меня мечами и копьями, - засмеялась она.
Светловолосый улыбнулся в ответ. Кайг поднял глаза, посмотрев на стаю ворон.
- Ал, слюни подбери, - буркнул Эйсон. Его взгляд так и не сходил с девушки: - Значит, местные сделали на тебя заказ?
- Ха, какой ты дотошный.
- На вопрос отвечай.
- А я что, на допросе? А ты, может, инквизитор или охотник на ведьм?
Эйсон еле заметно и зловеще улыбнулся.
Знахарка согнулась и взяла лукошко:
- Так, вижу, вы просто так не уйдёте. Хотите прям всё-всё узнать? Хорошо. Расскажу и о том, как перебралась сюда, и о прошлогодней засухе, в которой меня обвинили. Давайте только в избу зайдём и там спокойно обо всём потолкуем. Вы, кстати, есть хотите?
Девушка направилась к отворённой двери.
- Спасибо, мы ели, - Эйсон медленно попятился, уступая ей дорогу.
- И где же? У этих деревенщин, что ли? Ха! Не смешите меня. Знаю я, чем вас там кормили. У меня еда, конечно, тоже не сильно богатая, но уж получше каши. Я вон и клюквы сколько насобирала.
Эйсон прищурился.
- Не знаю, как вы, парни, а я и правда не наелся. Считаю глупостью отказываться от такого предложения, - Альберт прикрыл ладонью свой урчащий живот.
- Заходите, заходите. Думается мне, на сытые желудки разговор у нас пойдёт легче.
Альберт поправил торбу и хотел было идти к избе, но путь ему перегородила вытянутая рука Эйсона, о которую он стукнулся грудью.
- Ты чего? - недоумевая, посмотрел он на друга.
Взгляд Эйсона наконец-то сместился с девушки:
- А что это за дерево?
- Какое? Вон то, что ли? А мне почём знать? - пожала плечами знахарка.
Эйсон уже не скрывал своей зловещей улыбки:
- Кайг, рубани-ка тогда по нему.
- Что? А это ещё зачем? - вдруг голос и тон девушки изменились.
- Давай!
Кайг, до этого стоявший с привычной ему молчаливостью, дёрнулся с места. Он сразу же снял с крюка меч, что вешался с помощью прикреплённого к нему массивного кольца, и положил его на левое плечо. Двигался Кайг быстро.
Всякий раз, когда Эйсон смотрел на этого здоровяка в деле, то поражался его скорости. Да, доспехи, состоящие из кирасы, панцирных наплечников и сапог, а также наручей и набедренников, особо не стесняли движений. Но в голове совершенно не укладывалось, как с его ростом и весом, да ещё и огромным мечом, можно двигаться так нечеловечески быстро. Впрочем, человеком Кайг и не был.
- Нет! - воскликнула девушка.
Знахарка хотела побежать что есть сил, но лязгнул меч, вырванный из ножен, и острие клинка оказалось у её горла.
- Ни шагу, - отчеканил Эйсон.
Взмах, а за ним удар ужасающей силы. Полетели щепки. Брызнула кровь. Из своеобразной глубокой зарубки она стекала по всей ширине ствола.