Проблематика произведений. Проблема богатства и бедности.
Раскрытие данной проблемы всегда неизбежно опирается на философские понятия 'раб-господин'. Богат - господин. Он закоснел в своем господстве. Он наслаждается властью и ни во что не ставит раба. В то время как раб, неудовлетворенный своим положением, движется к цели и, если ее не добивается, то смотрит на мир глазами философа.
Пьеса "На дне" вся вышла из пьяной исповеди Мармеладова - системы доказательств Достоевского, что нищета- это порок.
Каждый из персонажей - иллюстрация к отдельным аспектам нищеты. Дно- метафора нищеты.
В пьяной исповеди Мармеладова одно за другим приводится доказательство того, что бедность делает человека не человеком:
Нищий лишается физической неприкосновенности. Катерину Ивановну избивают, Сатина избивают.
Нищий лишается воли - Катерина Ивановна должна была выйти замуж за мелкого чиновника, потому что некуда было идти. Обитателям ночлежки - аналогично, идти некуда: "Пристанища, пристанища нету".
Нищий лишается чести - участь Сонечки. Настя - ее двойник у Горького.
И плюс религиозной составляющей - первое искушение Христа - "преврати камни в хлебы", сначала накорми, а потом спрашивай нравственность.
Он лишается человеческого облика - скот во всех смыслах. "ибо и не один раз уже бывало желаемое, и не один уже раз жалели меня, но... такова уже черта моя, а я прирожденный скот!" Обитателей ночлежки жалел Лука, но прирожденный скот его изгоняет.
Он лишается своего прошлого: медали Катерины Ивановны проданы. Как Актер или Барон - все позади, нет никаких успехов и заслуг.
Катерина Ивановна лишена досуга и здоровья: "И она в эту зиму простудилась и кашлять пошла, уже кровью". Анна у Горького умирает от болезни.
Он лишен правовой защиты: сшитые Соней рубашки не оплачиваются, и ничего нельзя с этим сделать. Слесарь Клещ постоянно без работы. Никто им не дает уже ни второго, ни последнего шанса, каковой был у пьяницы Мармеладова. Подведем итог: двадцатый век несамостоятелен. Это переписывание трансляций века девятнадцатого. Однако именно в этом веке мистицизм меняется на экзистенциализм, и человек осознает, что ничего у него может не стать в любую минуту. "Ибо ты говоришь: 'я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды'; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг". В любую минуту человек может оказаться там, где забывается прежняя жизнь. Любой из нас в экзистенциальном царстве Сизифа, на дне, а камень надо тащить Сизифу вверх, и вот ему кажется, что он достиг вершины, но камень срывается, и человек снова на дне.
Задание 1. Что общего между письмом Татьяны Лариной и выступлением Насти на пустыре? Обоснуйте свой ответ, используя цитаты из произведений.
Надо же найти горьковскую ницшеанскую иронию над всем пушкинским и святым... Да, собственно, романтический нарратив на фоне неромантического пейзажа. Деревня у Татьяны, пустырь-ночлежка у Насти. А так - романтика из самых трогательных немецких, скорее всего, книжек того времени. "Радость жизни моей! Месяц ты мой ясный! И мне без тебя тоже вовсе невозможно жить на свете... потому как люблю я тебя безумно и буду любить, пока сердце бьется во груди моей! Но, говорю, не лишай себя молодой твоей жизни... как нужна она дорогим твоим родителям, для которых ты - вся их радость... Брось меня! "
Цивилизация богатства в XX веке представлена 'Атлантидой' Бунина. Смерть богатого господина из Сан-Франциско - точка отсчета конца цивилизации, основанной на практике потребления, труда во имя какого-то далекого неведомого наслаждения отдыхом. Но сил порой на этот отдых уже не остается - равно как и здоровья.
Задание 2. Прочитайте отрывок из романа Гончарова 'Обломов'. Почему можно сказать, что идея Гончарова нашла свое развитие в творчестве Бунина?
'-- Где же идеал жизни, по-твоему? Что ж не обломовщина? -- без увлечения, робко спросил он. -- Разве не все добиваются того же, о чем я мечтаю? Помилуй! -- прибавил он смелее. -- Да цель всей вашей беготни, страстей, войн, торговли и политики разве не выделка покоя, не стремление к этому идеалу утраченного рая?
-- И утопия-то у тебя обломовская, -- возразил Штольц.
-- Все ищут отдыха и покоя, -- защищался Обломов.
-- Не все, и ты сам, лет десять, не того искал в жизни.
-- Чего же я искал? -- с недоумением спросил Обломов, погружаясь мыслью в прошедшее.
-- Вспомни, подумай. Где твои книги, переводы?
-- Захар куда-то дел, -- отвечал Обломов, -- тут где-нибудь в углу лежат.
-- В углу! -- с упреком сказал Штольц. -- В этом же углу лежат и замыслы твои "служить, пока станет сил, потому что России нужны руки и головы для разработывания неистощимых источников (твои слова); работать, чтоб слаще отдыхать, а отдыхать -- значит жить другой, артистической, изящной стороной жизни, жизни художников, поэтов". Все эти замыслы тоже Захар сложил в угол? Помнишь, ты хотел после книг объехать чужие края, чтоб лучше знать и любить свой? "Вся жизнь есть мысль и труд, -- твердил ты тогда, -- труд хоть безвестный, темный, но непрерывный, и умереть с сознанием, что сделал свое дело". А? В каком углу лежит это у тебя?
-- Да... да... -- говорил Обломов, беспокойно следя за каждым словом Штольца, -- помню, что я точно... кажется... Как же, -- сказал он, вдруг вспомнив прошлое, -- ведь мы, Андрей, сбирались сначала изъездить вдоль и поперек Европу, исходить Швейцарию пешком, обжечь ноги на Везувии, спуститься в Геркулан. С ума чуть не сошли! Сколько глупостей!..'
Подведем итог: двадцатый век несамостоятелен. Это переписывание трансляций века девятнадцатого. Однако именно в этом веке мистицизм меняется на экзистенциализм, и человек осознает, что ничего у него может не стать в любую минуту. "Ибо ты говоришь: 'я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды'; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг". В любую минуту человек может оказаться там, где забывается прежняя жизнь. Любой из нас в экзистенциальном царстве Сизифа, на дне, а камень надо тащить Сизифу вверх, и вот ему кажется, что он достиг вершины, но камень срывается, и человек снова на дне. И романтизм в реалистических декорациях.