Чернов Александр Борисович : другие произведения.

Порт-Артур - Токио

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 8.72*9  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    3-я книга трилогии "Одиссея крейсера "Варяг".

  
  
  
  
  
  
  -- Чернов А.Б.
  -- ОДИССЕЯ "ВАРЯГА"

Цикл романов в жанре "военно-историческая фантастика"

  -- Ремейк книг Г. Б. Дойникова

"Варягъ" - победитель" и

"Все по местам! Возвращение "Варяга"

На основе оригинального таймлайна

Мир "Варяга" - победителя 2 (МПВ-2)

  
  
  

Книга третья

  

Порт-Артур - Токио

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Часть первая

  

Глава 1. Флот Тихого Океана

   Дальний. Порт-Артур. Ноябрь - декабрь 1904-го года
   Накоротке пообщавшись в порту Дальнего с Балком и захватив с "Осляби" Небогатова, Хлодовского и Щеглова, Руднев поехал на "Аскольд", где прямо на верхней ступеньке трапа попал в объятия комфлота. Здесь уже находились вице-адмирал Чухнин, контр-адмиралы Великий князь Александр Михайлович, Иессен, Молас, Рейценштейн, Писаревский, Витгефт, Лощинский, капитаны 1-го ранга Григорович и Эбергард, офицеры штабов командующего и 3-й эскадры, а так же командир и старший офицер флагманского крейсера.
   Не теряя ни минуты, Степан Осипович повел собравшихся в салон, явно намереваясь с места в карьер начать "нарезать" вновь прибывшим срочные задачи. Как вскоре выяснилось, в том числе и порожденные новой информацией о противнике, которую штаб флота получил в последние дни, пока Владивостокские крейсера и 3-я Тихоокеанская эскадра были в море.
   - Всеволод Федорович, голубчик, понимаю, что хотелось убедиться как свозят гвардию, но без Вас начать мы никак не могли. Пусть пока Великий князь с Щербачевым сами свои вопросы решают. Поклон земной Вам за славную работу! Вас всех, господа, так же еще раз благодарю. Все, слава Богу, сейчас вышло у нас как должно, - быстро направляясь к ютовому трапу в жилую палубу, продолжал Макаров, - Времени у нас в обрез. "Новики" побежали "за угол" поглядеть, не жалует ли к нам Того "со товарищи", а нам, как комитету по встрече гостей дорогих, надобно быстренько разложить, что, кто и как делает. Сейчас и проведем наш первый военный совет. Первый, потому что отныне мы уже есть российский ФЛОТ Тихого океана... По чаю, нам всем организуйте, будьте добры! И бутербродов с чем-нибудь...
   После краткого, делового обсуждения, план действий на случай подхода главных сил неприятеля к заливу Талиенван был в общих чертах выработан, каждый из присутствующих адмиралов и начальников их штабов свою задачу уяснил, но от разведчиков пока поступала информация лишь об отогнанных японских миноносцах и паре легких крейсеров, уходящих на юго-восток. Того в гости не спешил.
   В одиннадцатом часу утра большинство штабных офицеров разъехались по своим кораблям для выполнения оперативных приказов, но всех адмиралов, а так же Григоровича и командира "Аскольда" Грамматчикова, Макаров оставил. Предстояло обсудить "большие" вопросы, в которые комфлот хотел посвятить лишь самый ближний круг.
   - Итак, господа-товарищи встречающие и прибывшие к нам адмиралы и офицеры, еще раз сердечно благодарю вас за то, что вы сделали. Сейчас мы впервые за войну обладаем сконцентрированной морской силой, которая решительно превосходит неприятеля. Считаю, что наша операция "Босфор Восточный" завершилась крупнейшим стратегическим успехом. Мы адмирала Того не просто перевоевали, мы его передумали! В кой-то веки! Посему прошу подготовить списки отличившихся на повышение в чинах и награды. Сроку на это вам - два дня, поторопитесь, будьте добры: ведь яичко дорого ко Христову дню!
   Де юре, господа, мы уже сейчас владеем морем, а вот для того, чтобы добиться этого де факто, нам предстоит попотеть изрядно. Потому как японский Соединенный флот теперь хоть и слабее нас на бумаге, но он прекрасно подготовлен, опирается на развитую сеть базирования и судоремонта, а во главе его стоят серьезные, решительные адмиралы и командующий, жаждущие реванша за то, что мы их провели нынче как лисица ворону у Крылова. Поэтому к предстоящей встрече с ними, нам должно подготовиться хорошенько, дабы разрешить все вопросы раз и навсегда, - рубанул рукой по воздуху Макаров, - Кстати об адмиралах... У Того-то их в достатке, а вот у нас для такой силищи, ну, как-то маловато... Не находите, а?
   Иван Константинович и Константин Александрович, спешу поздравить Вас в такой замечательной компании: вчера получил подтверждение телеграфом, что мое представление Государь Император утвердил, поздравляю вас контр-адмиралами! Сразу не сообщил, простите великодушно, так как Григорий Павлович с Александром Михайловичем и Всеволодом Федоровичем в гости нас в Талиенван пригласили, а сами ждать себя заставили. Так что к ним и претензии, ежели что!
   В возникшей небольшой кутерьме, пока на Грамматчикова и Григоровича посыпались поздравления, командующий тихонько отошел от галдящих адмиралов и подозвал своего флаг-офицера. Одарив Дукельского лучезарной улыбкой, Макаров на ухо тихонько попросил его: "Голубчик, добудьте-ка нам, пожалуйста, Шустовского бутылочку..."
   Наконец, дав обществу немного выговориться и слегка "вспрыснуть" итоги серьезной боевой работы, комфлот вновь взял нить общения в свои руки.
   - Ну-с, о хорошем поговорили...
   - Степан Осипович! Но ведь на сегодня у нас плохого пока только подрыв "Урала" на собственной мине, но я лично проверил - высадка с него шла нормально, переживем ведь! - нарушил субординацию повеселевший Руднев, которого "с устатку" чуть-чуть расслабило: как-никак почти двое суток без сна.
   - Всеволод Федорович, есть, есть неприятность одна, к сожалению. И не одна, похоже, а целых шесть. А может статься даже, что и все двенадцать. И сдается мне, что если Того к нам не поторапливается, это лишнее тому подтверждение...- нахмурился командующий.
   Собравшиеся насторожились и смолкли, предчувствуя приближение серьезных проблем, уж если Макаров в такой момент об этом начал. В салоне "Аскольда" наступила напряженная тишина, которую нарушал лишь плеск волн за бортом, крики голодных с утра чаек, и отдаленная пушечная пальба - армия занималась своим делом. Всем не терпелось, чтобы был оглашен полный список из двенадцати пунктов...
   - Четыре дня тому, получил я шифротелеграмму из-под шпица, с подтверждением от Остен-Сакена... Одним словом, такая дрянь: наши извечные воздыхатели - просвещенные мореплаватели, коих наша подготовка к выводу черноморцев разозлила чрезвычайно, удумали нам сделать очередную "радость"... Пошли по проторенной дорожке их лордства. Но обо всем по порядку.
   Вы в курсе, конечно, что они кроме перепродажи японцам через латиноамериканцев пары бывших чилийских броненосцев, устроили японцам еще пару. Кстати, подробности сейчас довольно вскрылись уже, и для тех, кто, может быть, не все детали знает, расскажу...
   Ну, это просто чистая афера, слов нет. И не прошляпь ее наша разведка и посольские, могли бы успеть помешать, особенно если бы немцы поддержали. Так мне представляется. Но... Профукали! В итоге те два новых 16-тысячных броненосца - "Катори" и "Касиму" - что строят для Токио Виккерс и компания, лорды японцам заменили на пару своих. Понятно, что японским строиться еще с полгода, или даже поболее того, а проблем у Того с каждым днем все больше. Потом еще испытания, переход... Одним словом, пока придут, мы с ним уже закончим, а там и войне конец.
   Поэтому вспомнили их лордства о том, что еще один их тихушный союзник никакой декларации о нейтралитете не подписывал - Стамбул! И потому османы могут продавать оружие воюющим сторонам без какой-либо оглядки.
   Что получилось... Помните, два последних броненосца типа "Лондон", которые вместо вступления в строй в конце апреля месяца, о чем уже сообщалось в газетках, как о якобы свершившемся факте, были возвращены на верфи для спешных доработок, так сказать, "по результатам заводских проб"? И главная причина называлась смехотворная - устройство втяжных якорей.
   Наши там сначала этому факту особого внимания не придали: мол, у богатых свои причуды. Затем появилась новая информация, что суть этих доработок иная - установка дополнительной пары шестидюймовок. Сейчас оба броненосца якобы должны заканчивать испытания, но не приняты еще флотом. Их предполагалось назвать "Куин" и "Принц Уэльский", если Джену верить. Меня здесь эта информация о довооружении означенных судов насторожила. Ведь это прямое подведение артиллерии под японский стандарт! А наши деятели из МИДа и ГМШ этому значения, понимаете ли, не придали!
   Ну, а дальше - спектакль: турки вдруг, ни с того, ни с сего, кричат на весь мир, что им страшно стало - русские вовсю строить флот на Черном море взялись, мол, не продаст ли кто корабликов в противовес, проливы защищать? И продавец готов! Японцы от пары своих недостроев отказываются, и английские фирмы их тут же продают туркам! Те покупают, но тут же заявляют, что, мол, так и так, русские свои корабли быстрее достроят. Хотя знают шельмецы, что у нас только первые листы на стапеля выставлены...
   Но это ж так страшно! Не мог бы Лондон поменять эти бывшие "Катори" и "Касиму" на что-нибудь пусть послабже, но уже готовенькое? И английский Парламент утверждает передачу османам через частные руки, естественно, пары своих еще не вступивших в строй "лондонов". В обмен на их турецкие "касимы"... Ну, тут, естественно, наши в крик на турок и англичан. А, оказывается, на это и был расчет...
   Каперанг Бострем, наш морской агент в Лондоне, заказ на "касимы" упрямо "пас", и как выяснилось - не зря... Он-то полагал, что после наших Босфорских игр, англичане форсируют постройку и найдут под каким соусом срочно продать их япошкам, несмотря на войну. И ждал, когда шум поднимать. Но в итоге разведчики и дипломаты отследили моментец куда более интересный. Оказывается, что экипажи броненосцев, по тысяче с лишком человек, из Японии прибыли уже как три месяца тому... И это на корабли-то, у которых стапельная готовность процентов 60-70 всего? И от которых сам Токио два месяца назад отказался!
   Иван Федорович начал "рыть" дальше. И вот... Сейчас вместе порадуемся... "Нарыл" он, что на постройку этих двух новых японцев уже назначены были офицеры королевского флота, ответственные за достройку и прием обоих в Ройал Нейви еще ДО прибытия в Англию японских экипажей и начала турецкого "балагана"! Причем, спасибо ему, отписал как в ГМШ, так и нам с Алексеевым сюда, напрямую. Вот, полюбуйтесь...
   Все тайное стало явным. После официальной передачи "лондонов" Порте, на борт кораблей поднялось всего-то человек пять или шесть турок! "Османие" и "Решадие", понимаешь... Теперь совершенно доподлинно установлено, что принимали этих "османов"... те самые японцы! Оба сразу ушли в море. Объявились в Марокко. Там дождались заявления Турции об отказе от кораблей. "Под грубым нажимом" из России, естественно. Бумаги на их покупку самураями у английских фабрикантов, которым Стамбул возвращал броненосцы, были заготовлены загодя. Причем конечным продавцом выступил один Армстронг.
   Из Танжера они с парой зафрахтованных в Голландии быстроходных угольщиков ушли за сутки до того, как Лондон величественно провозгласил требование вернуть корабли, поскольку частные капиталисты, продавая их воюющей стороне, пусть и через чье-то посредство, нарушили декларацию о нейтралитете. Армстронгу и Виккерсу грозят судом, - знать у шельмеца Захарова и тут рыльце в пушку, пройдоха везде поспевает... Американцев, французов и голландцев просят задержать оба судна. Но все это - крокодиловы слезы. Местонахождение кораблей неизвестно, океан большой. Япония готова к разбирательству в инстанциях, но ни о каком возврате броненосцев и речи нет. По нашим штабным прикидкам получалось, что если они пошли вокруг Африки, то уже через месяц, самое позднее будут здесь. Плохо, конечно, но с приходом нашей третьей эскадры, не трагедия...
   Однако, вчера получил я телеграмму из Адмиралтейства. Агент наш в Южной Америке подтвердил: именно эти корабли со дня на день ждут... в Вальпараисо! Вот тут-то наши самые поганые новости, господа, и начинаются...
   Лица большинства собравшихся выражали смесь чувств от удивления и недоумения до тревоги. Но до Петровича, то есть до Руднева, что-то начало смутно доходить. Макаров тем временем продолжал:
   - Еще он сообщил, что больше двух недель в Буэнос-Айресе шли какие-то переговоры между местным государственным и флотским бомондом, чилийцами, англичанами, а от них оч-чень интересные лица были замечены: адмирал Чарлз Бересфорд, управляющий директор Армстронга, главный строитель из Эльсвика, пара больших шишек из Форин офиса, и... японцами! Более того, на три дня всего приезжали еще пять человек из Италии, и, похоже, среди них только инженеры-кораблестроители...
   - Степан Осипович, если шесть неприятностей, это "лондоны" и аргентинские "гарибальдийцы", к которым, надо полагать, добавятся еще и чилийские "О'Хиггинс" с "Эсмеральдой", то все двенадцать, это еще и с прицепом из остальных южно-американских "эльсвикских" бронепалубников? - каким-то пустым голосом спросил Руднев, осознавший, что серьезный и расчетливый "долгоиграющий" враг, а именно таковым являлась для Российской империи империя Британская, так просто от своих планов не отступает, - Мало им показалось "Ваканды" с "Окупадой"?
   - Хотелось бы ошибиться, дорогой мой Всеволод Федорович, но думаю, что все к тому и идет. И смотрите: как красиво, - король Эдуард-то и вправду "миротворец" получается! У чилийцев минус четыре воршипа, у аргентинцев почти столько же. Прямо идеальный акт взаимного замирения и разоружения на веки вечные двух "великих" морских держав под патронажем милостивой Британии. А то, что японцам продают, так у них уже война с русскими. Не успели замирить вовремя! А сейчас у микадо корабликов маловато стало, чтобы с царем московитов ПРАВИЛЬНО мириться...
   Короче, работы у нас, господа, прибавляется. На перегон этой эскадры в 12 вымпелов у японцев народу на броненосцах впритык, но хватит, если кочегаров местных наймут. А может и еще дошлют... И тогда действительно нужно готовиться к худшему, а именно к тому, что уже к февралю они могут прийти в Йокосуку боеготовыми.
   В Питере, конечно, всполошились, вот-вот обещают выпихнуть к нам "Бородино" и "Славу". Залив, слава Богу, пока не замерз. Они уже на следующей неделе выходят в Либаву, хотя на "Славе" что-то еще доделывают. Наверное, к ним кого-нибудь из рухляди добавить постараются. Но я сразу предупредил, и Алексеев поддержал вполне, - они будут им веревкой на ногах, это понятно, а пару эту надо гнать сюда поскорее. Сами этих аргентинцев и чилийцев упустили, только разнутрив до того росказнями Абазы про желание приобрести "экзотические крейсера", а теперь выгребают, что могут... Готовят там еще пилюлю японцам и их лондонским хозяевам - "Ростислава" и "Кагула" мы, похоже, Греции продаем...
   - Пустое это, Степан Осипович. Турок их вдвоем точно не пропустит, спасибо хоть, что после своей броненосной аферы нам выйти дали, - скептически усмехнулся Чухнин, - могут только "Кагула" в обмен на "Генерал-Адмирала" в стационеры.
   - Я тоже так думаю. Это все пустое... Создание видимости деятельности. Да и погоды они никакой здесь не сделают. "Кагула" при том, хорошо, если к концу зимы достроят.
   Ох, отправил я им телеграммку... Пора, пора, наконец, разобраться, кто и почему провалил ту нашу сделку с аргентинцами. "Не подходят по типу"! Изоврались, прости Господи! Кому-то там мимо кармана пронесли?! Да купи мы эту парочку типа "Гарибальди" до войны, глядишь и не было бы ее вовсе... Гнать с флота! В крепость надо таких...
   Петрович краешком глаза заметил, как вдруг неуютно заерзал на кресле Великий князь. Ведь камешек от комфлота полетел прямиком не только в его дядю или в Верховского, но и в Абазу, с которым Александр Михайлович водил "деловую дружбу". Меж тем Макаров, тоже усмотревший некоторое замешательство на лице "дорогого Сандро", явно не собирался щадить самолюбие августейшего адмирала, и продолжил рубить с плеча:
   - Простите, господа. Но всегда их не мог терпеть! Еще когда "Ермака" заказывал, впервые по-крупному схлестнулся. А уж в Кронштадте-то понасмотрелся... По мне, что интересный гешефтик, что казнокрадство... Капитан-коммерсант! Адмирал-коммерсант! Новые чины такие у нас, или должности?
   Да уж, не смешно это, Григорий Павлович! Почти вся наша "дурость" над коей мир регулярно потешается, через таких вот, через их гешефтики, будь они не ладны, и происходит. Неплохо бы Ваш, Всеволод Федорович, передовой опыт Владивостокский и в Питере применить, только там кто ж даст!? Ведь не в одном кармане оседает, впору пошире посмотреть... Противно, аж сердце кровью обливается... Тьфу!
   Последняя надежда моя на Александра Михайловича и Кирилла Владимировича: как сами с нами вместе японца на море повоюют, может быть на многое с другой стороны и взглянут. Но пока наше дело - военное... Вот закончим как надо все, сам к Государю пойду...
   Немцы, кстати, обещают по поводу "лондонов" демарш серьезный продолжать, вплоть до разговоров о продаже нам своих кораблей типа "Брауншвейг". Конечно, они их нам не отдадут, но англичан, может, на будущее и приструнят. Но, вообще-то, ситуация на Балтике мрачная. С уходом к нам нового отряда, только Вильгельм по весне и сможет с моря Питер защитить. Беклемишевский отряд подводный - это больше пугало пока... Докатились мы...
   Я посоветовал Дубасову инкогнито встретиться с Тирпицем по конкретике: раз уж Альбион в такие игры играть начал, может ведь и до большой войны дойти. А французы, что-то я предчувствую после апреля, бросят нас... Если лягушатники с британцами сторгуются, им наши восточные и морские антраша совсем не в тему. Им Россия-матушка нужна только в одном месте - в Европе против германца. На суше, вестимо. А нам такое надобно?
   С лондонской точки зрения, нам сильный флот прямо противопоказан. А коли нужно его истребить ради возврата Эльзаса с Лотарингией, Париж против не будет... Кстати, англичане резко усилили сингапурскую эскадру - пять "Дунканов" подошли, ну да это вы и сами знаете.
   Теперь вывод: все смотрят на нас. Если мы здесь в кратчайшее время не побьем японцев и не возьмем море, соблазн у англичан будет только расти. Вот, почитайте, что в "Таймс" бывший их командующий Средиземноморского флота Джек Фишер излагает: "интересы Британии требуют ликвидации русской угрозы на морях... Кронштадт, как база русского флота и кораблестроения - грязная заноза в теле Королевского флота..." Нельсон новый выискался! Каков красавец! Лавры Копенгагена ему спать спокойно не дают. Но если его печатает "Таймс", то делайте выводы. Он без пяти минут Первый морской лорд...
   Вот и получается, что время теперь работает на японцев. И сейчас, полагаю, Того все на карту ставить не захочет. Его задача очевидна - не дать нам разгромить или удушить блокадой высаженные армии до подхода подкреплений к его флоту, ослаблять нас до этого всемерно, при этом не идти "до конца", а затем разбить в генеральном сражении, еще до подхода оставшейся пары балтийских броненосцев. Кстати, кто поведет их пока не ясно. Порывался Зиновий Петрович самолично, но кто-то надоумил царя заставить его пройти через медицинскую комиссию! Камушки-с в почках... Так что дальние моря Рожественскому пока противопоказаны. Только Черное. А вот по поводу аргентинцев объясняться, это в самый раз! Может песочек-то и повысыплется...
   Поживем - увидим, конечно, но я думаю, что будь на то воля Того, - он бы вообще до подхода подкреплений носа из Сасебо не показывал. Но есть у него ахиллесова пята. Нужно держать коммуникацию в Корею. Ибо оставь он на три месяца Ояму без снабжения и резервов, Гриппенберг их маршала разобьет. И войне - конец. А Того при целом флоте придется живот резать... Исходя из этого и будем продумывать свои действия. Считаю, что задача овладеть морем для нас определенно по силам. Но на организацию правильной блокады у нас нет ни времени, ни подготовленного тыла. Поэтому наша задача - выманить Того на генеральную баталию. Вопрос: как заставить его принять бой, и не отпустить, когда припечет, как он это уже один раз смог сделать? Признаюсь: в бою у Бицзыво он играл красиво. И стреляли японцы лучше, "Пересвет"-то мы еле-еле в гавань втащили...
   Да, у нас и сейчас половина эскадренных броненосцев - пятнадцатиузловые. Так как заставить Того биться с ними, если он этого не желает? Моей ошибкой тогда было, что вместо "Петропавловска" пошел на "Цесаревиче". Так что завтра с утра поеду смотреть "Потемкин". Есть целых пять причин, почему хочу поднять на нем флаг...
   - А какие, если не секрет, Степан Осипович? - спросил Григорович, влюбленный в свой бывший "Цесаревич" и считавший его лучшим из всех российских броненосцев.
   - Шестнадцать узлов - мой азарт слегка попридержат, шестнадцать шестидюймовок в отдельных казематах - чует сердце, что без попытки притопить меня толпой миноносцев не обойдется, длинные крылья мостика - прекрасный обзор, три трубы - сразу все не свалишь, ну и еще... черноморцы. А имя какое у корабля! Черное море мне всегда было по душе, как и тот, кто так много сделал для флота черноморского... Эх, будь у нас такая морская сила, когда мы на "Константине"... Одним словом, проливная проблема снята бы была раз, и навсегда. Это вы уж мне поверьте... Всем остальным, не черноморцам - попрошу не обижаться!
   Мысли на тему "как поймать Того" хочу услышать послезавтра утром, когда встанем в бассейне и на рейде в Артуре. Бассейн, кстати, мы как смогли к вашему приходу углубили, так что броненосцы смогут войти все, но, конечно, пока - только в две высоких воды. Вот когда потренируемся и каждый, не только на боевых судах но и на буксирах, будет знать свой маневр как "Отче наш", тогда, думаю, и с одним приливом справляться будем.
   - Все одиннадцать броненосцев?
   - Да, именно так.
   - Это как Вы умудрились-то, Степан Осипович? По планам, что в Питере Рожественский мне озвучивал, такое ведь не раньше апреля следующего года прописано, - поинтересовался удивленный такими сказочными темпами Чухнин.
   - Никаких чудес, Григорий Павлович, вообще-то. Немцам и Гинсбургу спасибо. Немцам, потому что продали нам свою землечерпалку, что в Циндао работала.
   - Это какую? Малую?
   - Малая, та что "Фогель" зовется - нам, что мертвому припарки. Именно, что нет, большую - "Тартле", которая. А дело было так: Гинсбург через своих китайских поставщиков умудрился немцам контракт на дноуглубительные работы рейда у Чифу оформить. Они под своим флагом ее спокойненько потащили, а завели... к нам в Артур, по причине штормовой погоды. Тут-то я ее родимую и конфисковал. Германцы поругались для видимости, мы им все убытки возместили по финансам. Сегодня эта прелесть по имени "Черепаха" продолжает копать нам Западный бассейн. Но что удивительно, японцы это дело проморгали вчистую. Так все убедительно было обставлено. В итоге господин купец первой гильдии теперь щеголяет Владимиром третьей степени. И по заслугам, скажу откровенно.
   А сейчас, давайте-ка собираться в Артур, господа. "Риона" миноносники уже увели, пора и нам. Всеволод Федорович, по поводу "Камчатки" и "Мономаха", давайте определимся, кого пошлем встречать. Вирена надо. Но не одного, конечно, давайте еще из "богатырей" кого-нибудь отправим...
   Да, Карл Петрович, по поводу кавторанга Семенова. Решение ваше с Григорием Павловичем правильное, оставим его старшим офицером на флагмане. Я его знаю хорошо, он, кроме всего прочего еще и штурман от бога. А что в плену был, так в том его вины нет. Скорее моя... Царствие небесное всем на "Диане" убиенным... И, раз уж мы о наградах заговорили, готовьте представление Владимира Ивановича на Георгиевский орден.
  

***

   После высадки на пирсы Дальнего Гвардейского Экспедиционного корпуса, ситуация под осажденным Порт-Артуром переменилась кардинально. Но если быть объективным, то нужно признать, что не одни лишь свежие полки сыграли в этом решающую роль. Скромный трудяга Доброфлота, быстроходный транспорт "Смоленск" под Андреевским флагом ставший "Рионом", одним фактом своего прибытия в крепость нанес японской армии больше потерь, чем несколько тысяч вновьприбывших солдат и офицеров.
   Гвардия два месяца отрабатывала на полигоне под Питером штурм позиций противника с использованием различных технических и тактических новинок, особенности применения которых были изложены в маленькой серой книжечке "Новинки атакующей тактики по опыту текущей войны с Японией" под редакцией Великого Князя Михаила Александровича и некоего флотского лейтенанта Балка. "Рион" же просто совершил рутинный рейс из пункта А в пункт Б. Ничего геройского или выдающегося, но... В его трюмах прибыл долгожданный второй комплект снарядов главного и среднего калибров для порт-артурской эскадры.
   Не успел еще некогда лучший ходок Доброфлота ошвартоваться в Восточном бассейне, не успели еще грузчики извлечь из его утробы первые снаряды, а русский флот уже кардинально поменял "стиль поведения". Теперь, когда расход боеприпасов калибров 6 и 12 дюймов был не столь жестко лимитирован, нужно было постараться убить двух "главных" зайцев. Во-первых, теперь корабли могли оказать действенную поддержку армии, которой предстояло в качестве ближайшей задачи после истребления почти пяти тысяч японцев во время их едва не переросшего в бегство стремительного отхода от Артура к Нангалину, отбить Цзиньчжоуские позиции. В итоге обезопасив себя от угрозы бомбардировок с суши в гаванях Порт-Артура и Дальнего, а все прочее население обоих городов от сопутствующих случайных снарядов. Во-вторых, занимаясь этим благим делом, броненосцы должны были научиться хорошо стрелять, чему в мирное время благодаря хронической "экономии по Витте-Куропаткину-Верховскому" обучиться в должном объеме не успели.
   Макаров, имея в активе опыт линейного боя у Эллиотов, справедливо считал, что меткость стрельбы была сейчас для флота задачей N1. Не торопясь, поодиночке и парами, то один, то другой броненосец становился на якоря бортом к берегу в Талиеванском заливе. Для начала, по видимому ориентиру на берегу, расстреливали по паре практических снарядов из каждого орудия. Пристреляв индивидуально каждую пушку, переходили к обстрелу японцев нормальными чугунными фугасами, снаряженными пироксилином. Для морского боя их место должны были занять новые стальные снаряды привезенные "Рионом". Их, уже во Владивостоке, переснарядили немецким тринитротолуолом, поменяв заодно и взрыватели.
   Толовая взрывчатка, под руководством инженера Генриха Каста запущенная в Германии в промышленное производство благодаря неожиданно крупному заказу русского морведа, не только обладала несколько большей эффективностью, но и давала при взрыве облако хорошо заметного черного дыма. Это серьезно облегчало артиллеристам пристрелку по далекому, плохо различимому в туманной дымке, кораблю противника. Курировавший проект с российской стороны капитан Рдултовский лично руководил во Владивостоке заливкой снарядов и отладкой технологической цепочки этого ответственного процесса.
   Заказывали и корректировали стрельбу кораблей радиотелеграфом, через радиовагон "Ильи Муромца". И на любую позицию врага, встающую на пути гвардии к перешейку, не позднее чем через час после ее обнаружения обрушивался град металла и взрывчатки. Конечно, "первые блины" стрельб по скрытой за рельефом цели при помощи радиокорректировки не могли обойтись без комков. Ярким эпизодом боевого слаживания армии и корабельных артиллеристов стал шестидюймовый снаряд "Ретвизана", рванувший в расположении полуроты пластунов. "Недолет пятнадцать кабельтов. Лево семь". За скупой записью о приеме телеграммы в радиожурнале броненосца - восемь казацких жизней и десяток раненых... Сама телеграмма с комментариями в адрес всех артиллеристов и лично командира корабля Щенсновича в журнале не сохранилась. По причине нецензурности.
   Но мастерство есть функция от количества повторений. Через пару недель такой работы для подавления очередного очага сопротивления хватало полудюжины снарядов из каждого ствола главного калибра очередного корабля линии, с подливкой их десятка шестидюймовых. Все же средний броненосец начала века это не только четыре пушки калибром 12 или 10 дюймов, но и с полдюжины шестидюймовок в бортовом залпе. После трех десятков крупных и полусотни среднекалиберных морских снарядов на месте очередного вражеского полевого редута или люнета громоздились обгорелые бревна и воронки, поперечником с половину футбольного поля... Из мешанины земли, камней и дерева изредка отстреливались чудом выжившие японские солдаты, но в целом система работала как часы.
   Облегчала жизнь русским артиллеристам система организации японской обороны. На поле боя пока еще господствовали не врытые в грунт ДОТы, ДЗОТы и блиндажи, а редуты и люнеты, возвышающиеся над ней. Для борьбы с ними корабельные пушки с их настильной траекторией были еще вполне пригодны. Но по мере продвижения русских к Цзиньчжоу, японцы все активнее начинали зарываться в землю, так что без длительной обработки их позиций полевыми гаубицами наступать и дальше с минимумом потерь стало проблематично.
   Еще сложнее было бороться с японскими полевыми батареями. Работая исключительно с закрытых позиций, японские артиллеристы во второй день русского наступления у станции Тафашин вывели из строя около пятнадцати процентов наступающих. И полностью отбили если не сам наступательный порыв прекрасно вооруженных, тренированных и решительных русских полков, то желание ТВКМа, Щербачева и Смирнова платить слишком высокую цену гвардейскими жизнями в обычных штурмовых атаках, следующих за артподготовкой.
   К счастью для русских, в условиях узкого перешейка количество мест для расположения орудий было ограниченно, и за ночь несколько групп пластунов, пользуясь отсутствием сплошной линии фронта, проверили добрую половину из них. Балк порывался было уйти в поиск с одной из групп, но был остановлен Михаилом. Тот с великокняжеским сарказмом поинтересовался, неужели у Василия нет дел поважнее, чем ночной поиск вражеских батарей. В результате вместо любимого ночного рейда во вражеский тыл, ему пришлось заниматься организацией общего утреннего наступления. Похоже, что Михаил весьма близко к сердцу принял признание своего советника и друга, о нехватке опыта командования чем-либо крупнее батальона. И теперь не только Балк обучал Михаила, но и тот при каждом удобном случае подкидывал "учителю" задачки уровнем от полка и выше.
   Немецкий военный наблюдатель, майор генерального штаба фон Зект, с удивлением отмечал, что в среде гвардейского офицерства практически не возникало эксцессов связанных с этой, внешне абсолютно абсурдной ситуацией, когда подразделениями во главе которых стояли люди в чине реально превосходящие Балка на две-три ступени, командовал в бою этот совсем еще молодой МОРСКОЙ офицер. Немец связывал это с тем, что авторитет Великого князя был столь же непререкаем, как и героический имидж его друга с бронедивизиона.
   Но, во-первых, гвардейцы хорошо знали как много жизней было спасено, благодаря лихим налетам и артударам этих бронепоездов. А, во-вторых, немец не был свидетелем того боя за холмы перед Наньгуанлином, когда японцам удалось творчески переосмыслив опыт русских, поймать в огневой мешок батальон семеновцев. Именно Балк, пробившийся к ним с сотней пластунов и двумя пулеметами, не только смог переломить в пользу русских довольно критическую ситуацию, но и сумел в последовавшей за японской атакой рукопашной заслужить у гвардейцев негласное прозвище "капитан-хана" или более фамильярно, и совсем уж для узкого круга гвардейских офицеров, - "Базиль-хан"...
  

***

   Генерал Ноги лихорадочно укреплялся на Тафашинских высотах, подводя пехотные и артиллерийские резервы. И вот, когда, казалось бы, ситуация застабилизировалась, японцы привели себя в порядок и по численности боеготовых подразделений опять имели более чем двухкратный перевес, русские неожиданно двинулись вперед, упредив запланированное японское наступление на несколько часов. Рассвет для японских канониров начался с мощного артналета почти на все места расположения их батарей. Огонь велся по площадям, но по конкретным районам и сразу почти всеми броненосцами русского флота. Каждый отряд кораблей получил свое "подшефное" место, где стояли японские орудия.
   Нормы "насыщения площадной цели снарядами до полного подавления" Балк взял из уставов Советской армии. В свое время их ему навсегда вбил в голову зловредный препод-полковник еще на втором курсе... Из нескончаемой череды взрывов выделенных на каждый гектар полутора сотен шестидюймовых снарядов, смогли галопом вырваться всего три десятка японских полевых орудий и с десяток гаубиц. Пока уцелевшие японские канониры были заняты сменой позиций, русская пехота пошла в атаку.
   Японцы ожидали правильного наступления по вчерашним правилам - сперва огонь артиллерии, с последующим занятием полуразрушенных позиций пехотой. Они даже успели припасти пару сюрпризов, в виде кинжальных пулеметов в паре сотен метров за основными линиями окопов. Чему-чему, а уж подготовке огневых засад они у русских успели научиться еще при их наступлении.
   Командовавший наступлением генерал Щербачев чутко прислушивался к "неожиданно прорезавшемуся гению" войны на суше в лице молодого морского офицера, и снова смог удивить своих противников. Артподготовки по окопам не было вообще. Вместо этого мелкие группки русских пулеметчиков и гранатометчиков выдвинулись к японским позициям еще в темноте, и одновременно с первым взрывом на позициях японских батарей началось...
   По японским солдатам и офицерам, высунувшимся спросонок из окопов посмотреть где и что взрывается, в упор ударили несколько десятков ружей-пулеметов Мадсена. Не успели еще выжившие в свинцовом дожде упасть на дно окопов, заняться перевязкой раненых товарищей и организацией ответного огня, как пришло время гренадеров.
   Казалось бы, этот вид войск давно и окончательно вымер с появлением нормальной - мобильной, скорострельной и точной полевой артиллерии. Ведь проще и точнее поразить окоп противника трехдюймовой артиллерийской гранатой с полуверсты, чем пытаться забросить в него килограммовый метательный снаряд рукой с нескольких десятков метров. Даже в девятнадцатом веке гренадеры, гроза крепостей прошлых веков, стали просто элитной пехотой, несовершенные гранаты с фитилями и слабым разрывным зарядом стали второстепенным оружием даже для них.
   Но... Новое, как известно, - хорошо забытое старое. Первые кустарно изготовленные "бонбочки" появились в нашей истории при осаде Порт-Артура, где русская и японская армии сошлись в неустойчивом но непоколебимом равновесии клинча, десятью годами позднее названным позиционным тупиком. Оказалось, что каждый солдат должен иметь возможность швырнуть в притаившегося за поворотом окопа врага что-то взрывающееся.
   Простая гильза, от 47-миллиметровго снаряда, набитая пироксилином со старым добрым фитилем из огнепроводного шнура, зачастую наносила противнику больший урон, чем современные полевые и даже морские орудия, способные закинуть полутонный снаряд на пятнадцать километров. К созданию первых гранат Балк привлек именно тех, кто занимался этим и в "его" мире: артиллеристов Гобято и Бережного, моряков - кавторанга Герасимова, лейтенантов Подгурского и Развозова, и, конечно, саперных офицеров Порсаданова и Дебогорий-Мокриевича.
   Но Василий пошел несколько дальше тлеющего фитиля - еще в апреле он "изобрел" терочный взрыватель с замедлителем. Неугомонный Вадик в далеком Питере смог за пару месяцев организовать мелкосерийное производство гранат на выкупленной у разорившихся владельцев "металообделочной" фабричке, где раньше делали замки, утюги, дверные петли и тому подобное. Теперь здесь шла отливка гранатных корпусов и их начинка пироксилином. А на бывшей папиросной фабричке делались собственно взрыватели.
   В расположенной в Новой Голландии лаборатории морведа под присмотром самого Менделеева тем временем завершались опыты по применению для заливки гранат тротила. Рдултовского оставить для этого в Питере было нельзя, он спешил во Владик, все-таки тротиловые снаряды для флота были приоритетом N1. Постепенно прежний состав рабочих обоих фабрик все больше разбавлялся прибывающими из Маньчжурии ранеными солдатами и матросами, теперь - товарищами...
   Сейчас продукты их труда десятками падали на дно занятых японцами окопов, к которым под прикрытием плотного пулеметного огня на расстояние броска ручной гранаты смогли приблизиться несколько десятков "гранатометчиков". И пусть процент срабатывания новых, еще сырых изделий не превышал восьмидесяти, этого было более чем достаточно. Пока японцы прятались от разрывов гранат, часть гвардейцев смогла добежать до вражеских траншей, а дальше - дело техники и тренировки. Вместо винтовок, вторым оружием у гранатометчиков были прославившиеся в гражданскую пистолеты Маузера.
   От их массовой переделки в пистолеты-пулеметы Балк с Вадиком отказались, все-таки слишком ненадеженым оказался получавшийся гибрид, о чем Федоров и предупреждал. В итоге, в Артур через Инкоу были доставлены всего шесть десятков этих "секретных" Маузеров. Да и не в самом оружии была главная проблема русской армии, а в способах его применения - системе обучения солдат и офицеров, устаревшей тактике и полном отсутствии всякой инициативы на всех уровнях...
   Конечно, в правильной, полевой войне с пистолетом, даже таким дальнобойным как Маузер, против винтовки лучше не высовываться. Вас пристрелят с трех сотен метров, и высокая скорострельность пистолета проиграет большей прицельной дальности винтовки. Но в стесненных условиях ближнего боя, когда противник обнаруживается в паре метров - в доме, лесу, окопе - все может перевернуться с ног на голову. Что сейчас и доказывали японцам русские гвардейцы.
   На один выстрел из арисаки (если японец успевал его сделать, ведь повернуться в узкой щели окопа с винтовкой гораздо сложнее, чем с пистолетом) следовал ответ из пяти-шести пистолетных пуль. Передернуть затвор для второго выстрела удавалось редко. После захвата куска траншеи в нее заскакивали один-два пулеметчика с Мадсенами. А после того, как на каждую сторону траншеи было направлено по ручному пулемету, попытки выбить русских контратакой, приводили только к росту потерь.
   К вечеру японцы были сбиты с позиций. Дурную шутку сыграло с генералом Ноги и неудачное расположение его артиллерии. В преддверии штурма все батареи были нацелены на поддержку атак своей пехоты, об отражении атак русских никто и не думал, что вполне естественно при таком перевесе в силах. А часть артиллерии вообще предназначалась для штурма Дальнего, и в момент начала наступления гвардейцев Щербачева была на марше или в процессе установки на новых позициях.
   "Бог всегда на стороне больших батальонов", дюбил говаривать далеко не последний стратег, некто Наполеон, сам артиллерист и мастер массирования артогня, кстати. Поскольку вряд-ли мог предположить, что всего через каких-то сто лет придет время, когда на долю артиллерии на поле боя будет приходиться до 90% убитых и раненых солдат противника.
   И хотя перевес по числу стволов полевых пушек и гаубиц все еще оставался у японцев, но... Как было однажды сказано Великим князем Михаилом, и фраза эта скоро стала крылатой - "У нас же за спиной - ФЛОТ"! После получения второго комплекта снарядов, русские моряки бросили на весы артиллерийского противостояния свою "соломинку", калибром 6, 10 и 12 дюймов. Каждому орудию крупного калибра был отпущен лимит в пятнадцать, а среднего в сорок выпущенных по берегу снарядов, во избежание преждевременного расстрела стволов до встречи с Того. На первый взгляд - маловато... Только вот в Артуре, после прибытия эскадр с Балтики и из Владивостока, скопилось очень много таких орудий...
  

***

   Одних только двенадцатидюймовок было сорок четыре. Шестнадцать на быстроходных, до семнадцати узлов, кораблях первого отряда броненосцев - "Цесаревиче", "Александре", "Орле" и "Суворове". Ими теперь командовал контр-адмирал Иессен, не перенесший своего флага с "Александра".
   Сам Степан Осипович, как и собирался, поднял флаг командующего флотом на "Князе Потемкине-Таврическом", наиболее мощном корабле второго отряда броненосцев, да и всего флота. В этот же отряд входил "Ретвизан", способный легко развить 17 узлов, на котором держал флаг командующий отрядом контр-адмирал Матусевич, а так же "Три Святителя".
   Этот пришедший с Черного моря корабль, чьи немолодые, но прекрасно построенные англичанами механизмы при необходимости могли надежно обеспечить скорость в 15-16 узлов на несколько часов, имел самый толстый и практически не пробиваемый броневой пояс среди всех русских эскадренных броненосцев... На вооружении вышеозначенного трио было двенадцать 12-дюймовых орудий.
   Еще 16 таких же орудий было на кораблях третьего отряда - "Петропавловске", "Полтаве", "Севастополе" и "Сисое Великом". Увы, именно эти броненосцы и были главным тормозом русского линейного флота - отрядная скорость в пятнадцать узлов была для них пределом мечтаний, и даже при таком ходе на любом из них могли возникнуть проблемы. Третьим отрядом командовал недавно повышенный в звании контр-адмирал Григорович, бывший командир "Цесаревича".
   Кстати говоря, у этого, на первый взгляд вполне логичного назначения, была некая предыстория. Еще до повышения в чине Макаров перевел его на должность начальника над портом. Комфлот нуждался в энергичном и системно мыслящем руководителе для наведения порядка в этом беспокойном хозяйстве, ибо то, с чем он столкнулся по прибытии в Артур в результате деятельности контр-адмирала Греве, его, мягко говоря, не удовлетворило.
   Но Петрович помнил о том, что в "его" мире Иван Константинович довольно быстро "сжился" с береговой должностью, а за построенный для себя и прочего портового начальства трехнакатный блиндаж, усиленный старыми рельсами, был даже причислен рядом современников к сообществу так называемых "пещерных адмиралов". К таковым кроме него относили Витгефта, Лощинского и Вирена. Причислен к ним он был, по правде говоря, скорее эмоционально, чем действительно заслуженно. Хотя одним из критиков Григоровича и выступал фон Эссен. Увы, вкупе с отъездом после сдачи Артура в Питер "на слово", а не в японский плен, "пещерность" стала досадным пятном на безупречной во всем остальном биографии Ивана Константиновича...
   Когда Макаров с Чухниным и Рудневым обсуждали в узком кругу предстоящую кадровую расстановку высших офицеров флота, Петрович довольно долго убеждал Степана Осиповича поставить Григоровича на этот отряд. Макаров, в свою очередь считавший Григоровича прекрасным хозяйственником и столь необходимым ему организатором тыла флота, поначалу воспротивился этому наотрез. Тем паче, что и "контру" он ему выхлопотал как раз под должность начальника порта.
   Руднев минут пятнадцать настойчиво и бесплодно уговаривал Макарова принять иное решение. И только неожиданная поддержка Чухнина, предложившего перевести на должность начальника над портом въедливого педанта Голикова, который тоже вполне мог потянуть эту работу, поколебало решимость комфлота. Поразмыслив, Макаров согласился вернуть Григоровича на палубу. И видит Бог, это решение было принято в добрый час...
   Иван Константинович, чьи организаторские таланты и доброе, трудовое упрямство так ценил командующий, оказался именно тем человеком, которому по силам было быстро привести в чувство "стариков". Ведь с ними были сейчас связаны главные проблемы флота: "Петропавловск" и "Севастополь" только недавно вышли из ремонта, и до полной боеготовности их еще предстояло довести, а состояние механизмов "Сисоя" после трансокеанского перехода вызывало закономерные опасения.
   Эти 11 кораблей 1-го, 2-го и 3-го отрядов броненосцев составили Первую линейную эскадру, самое мощное боевое соединение Российского Императорского флота за всю его историю. Командование эскадрой Степан Осипович поручил вице-адмиралу Григорию Павловичу Чухнину, чей флаг развевался сейчас на фор-стеньге "Цесаревича". При назначении нового командира броненосца Макаров и Чухнин приняли неординарное, и как впоследствии стало понятно, вполне оправдавшее себя решение. Степан Осипович забрал с собой на "Потемкин" каперанга Михаила Петровича Васильева, отправив не пользующегося особым авторитетом у команды жесткого и педантичного Голикова на вакантную должность начальника над портом, о чем было сказано выше. На "Цесаревич" же был переведен с присвоением звания капитана 1-го ранга (и было за что) Николай Оттович фон Эссен, до этого командовавший легендарным "Новиком".
   Вторая линейная эскадра, как не пытался возражать, убеждать и даже упрашивать Руднев, была вверена комфлотом ему. Макаров просто вежливо остановил Рудневский (или Карпышевский) "поток сознания", сказав с улыбкой, что "вопрос этот мною решен, и у Вас, Всеволод Федорович, есть право только одного выбора - на каком корабле поднять свой флаг". В эту эскадру входили два отряда: четвертый отряд броненосцев в составе трех кораблей типа "Пересвет" и первый отряд крейсеров, в который вошли Владивостокские "рюриковичи" и "гарибальдийцы". После определенных раздумий, посовещавшись с Макаровым, Чухниным и Небогатовым, чьим флагманом был определен "Пересвет", Руднев в смятенных чувствах поехал прощаться на "Варяг".
   Когда его катер проходил мимо высоченного борта "Громобоя", команда крейсера без чьей либо команды дружно кричала "Ура нашему адмиралу!" Как же быстро в русской армии и на флоте узнает рядовой состав о только что принятых командирских решениях! Руднев встал на корме катера и поприветствовал экипаж своего нового флагмана: "Здорово, Молодцы! Ну, что? Порвем япошек, как Тузик грелку!?" В ответ несколько сотен глоток выдали такое, что описать литературным способом просто не представляется возможным. Офицеры успокаивали команду до самого прибытия нового начальника эскадры на борт, а за громадным броненосным крейсером с тех пор закрепилось шутейное прозвище "Тузик"...
   Отряд Небогатова состоял из тройки однотипных броненосцев-крейсеров: "Пересвета", "Победы" и "Осляби". Ну, почти однотипных. При ближайшем рассмотрении - "Победа" могла дальше стрелять, но ходила почти на узел медленнее систершипов. В чем, возможно, был повинен ее более мощный и острый таранный форштевень, поднимавший на большом ходу необычайно мощный бурун. На троих они имели двенадцать десятидюймовок, причем усиленные стволы "Победы" позволяли вести огонь почти на десять миль.
   После "военной" модернизации - снятия носовой погонной пушки, торпедных аппаратов, шлюпок и катеров, части противоминной артиллерии и боевых марсов - два броненосца из трех могли устойчиво держать восемнадцать узлов. Увы, даже после обдирания водорослей с днища "Победы", каковую операцию провели со всеми кораблями в гавани Порт-Артура, она оставалась тормозом отряда. Да и заделка недавних минных пробоин в кессонах, а не в нормальном доке, особому соблюдению чистоты обводов не способствовала. Зато "Победа" в паре с "Памятью Корейца" хорошо потренировалась в сверхдальней стрельбе по перешейку. Когда надо было поддержать атаку пехоты на расстоянии недоступном для артиллерии остальных броненосцев, эта пара с пятью их десятидюймовыми орудиями повышенной дальнобойности была просто незаменима...
   Ремонт "Пересвета" неожиданно затянулся: при монтаже правой пушки носовой башни ее ствол, вернее, как скажут артиллеристы, - качающуюся часть орудия, вывешенную на плавкране, умудрились жестко "приложить" к броневому брустверу башни. Это потребовало ее "лечения в стационаре", и в итоге флагман Небогатова вступил в строй только 9-го ноября, немедленно включившись в работу "по заявкам" армии, а через два дня все три броненосца-крейсера впервые вышли на совместное маневрирование и стрельбу по щитам.
   После перевода Кроуна на "Аскольд", о чем Макарова и Небогатова лично просили Рейценштейн, Грамматчиков и сам Кроун, на "Пересвет" вернулся поправившийся после ранения его прежний командир Бойсман, за которого Небогатов ходатайствовал перед Степаном Осиповичем, как за своего хорошего товарища еще по прежней службе. То, что бледный и здорово исхудавший Бойсман, еще не вполне оправился от двух осколочных ранений в правый бок, полученных в бою у Эллиотов, было заметно: врачи с грехом пополам выпустили его из госпиталя. Простояв на мостике весь бой с наскоро сделанной перевязкой, Василий Арсеньевич потерял много крови и чуть не заработал сепсис. Ситуацию спасло только переливание крови, благо методику Вадик уже прислал. Понимая, что опытный командир броненосца для предстоящего флоту генерального сражения - ценность не преходящая, Руднев не стал возражать, хотя и подумывал на счет Великого князя Кирилла, так как после Рюкю в его готовности получить корабль 1-го ранга он уже не сомневался...
   Каперанг Кроун, удостоенный за прорыв из Шанхая и бои под Артуром на канлодке "Манджур", а затем на броненосце "Пересвет", ордена Святого Георгия третьей степени и золотого оружия и недавно повышенный Макаровым в чине, вступил на мостик корабля, которым он всегда искренне восхищался, как и его командиром. Так военная судьба в форме приказа адмирала Макарова наконец-то свела их вместе - двух офицеров и один крейсер, хотя Степан Осипович и пошутил, что он хоть и понижает Кроуна в должности, с командира флагманского линкора до командира флагманского крейсера, никак не может понять: а за что, собственно? Про себя же подумал: "Годков бы двадцать пять сбросить, так и для меня бы такое понижение счастьем было, дай Бог вам удачи в бою, крыльев не опалите, орлы молодые... Нет, друг Хейхатиро, врешь, дружок! С такими командирами, я ужо тебя словлю... Не дождешься ты посылочки из Вальпараисо!"
   В первый отряд крейсеров, которым так же непосредственно командовал Руднев, а он был единственным из адмиралов, которому комфлот поручил совмещать две должности, вошли "Громобой", "Россия", "Память Корейца", "Витязь" и старенький, но все еще шустрый после недавнего докования "Рюрик". Главным калибром отряда была одна десятидюймовка и шесть британских орудий калибра восемь дюймов, на трофеях, "Громобой" нес на борту семь отечественных восьмидюймовк Кане, "Россия" была вооружена 8-ю британскими 190-миллиметровыми пушками, и еще 6 таких же стояло на "Рюрике". По скорости они не уступали "пересветам", и вместе с ними могли составить быстрое крыло эскадры, но под огонь броненосцев Того их лучше было не подставлять. Хотя намять бока Камимуре они были вполне способны, что однажды уже и доказали.
   С учетом того, что флот готовился к генеральному сражению, организация отдельной эскадры из крейсеров даже не обсуждалась. В результате второй отряд крейсеров, куда вошли 23-х узловые красавцы-шеститысячники "Аскольд" (флаг), "Богатырь", "Олег" и "Очаков", был включен в состав эскадры Руднева. Командовал им контр-адмирал Грамматчиков. Эти корабли в Артуре прозвали "летучим отрядом" уже начиная с того дня, как они впервые вместе стали на бочки. Все они, несмотря на активную боевую работу "Богатыря" и дальний переход его систершипов, находились в хорошем техническом состоянии. Тем удивительнее было то, что сразу по приходу в Артур "богатырей", на корме каждого крейсера начались какие-то ремонтные работы. Натянутые тенты скрыли от любопытных глаз установку рельс для минных постановок: Руднев поделился одной идеей с Макаровым, Грамматчиковым и Кутейниковым. Идея определенно приглянулась...
   Третий отряд крейсеров вошел в состав эскадры Чухнина. Он включал в себя "Варяг" - флагман Рейценштейна, "Палладу", "Светлану" и броненосный "Баян", который и придавал этой разнотипной команде достаточную боевую устойчивость. К нему формально была приписана и оставшаяся в доке Владивостока "Аврора". Определение в этот отряд "Варяга" было вызвано тем, что поход к Рюкю не прошел-таки даром для котломашинной установки крейсера. До капитальной ее переборки 21 узел вновь стал для него пределом.
  

***

   Руднев сам представил новому командиру отряда офицеров и команду крейсера, вернее, если уж честно говорить, то скорее наоборот, представил варяжцам их нового адмирала...
   Прощание со своим экипажем и кораблем было для Руднева нелегким. А для офицеров и матросов "Варяга", души не чаявших в своем командире, а затем адмирале, просто тяжелым. Но война есть война, и приказ есть приказ. После построения и обхода команды, Рейценштейн пригласил офицеров вниз, где перед отбытием командира Второй броненосной эскадры было предложено поднять по бокалу шампанского. По "рудневской" традиции собрались в кают-компании. Бокал подняли. И не один, но ощущение некой неловкости не проходило. Когда Руднев было поднялся со своего места собираясь отбыть, обстановку разрядил Рейценштейн:
   - Всеволод Федорович, когда наглотаемся шимозы, Вы нас своим бортом прикроете?
   - Куда ж мне без вас, товарищи мои дорогие! Только вот как бы вам самим нас прикрывать не пришлось, впереди ведь у нас одна задачка - овладеть морем. Боюсь только, что Того с Камимурой так просто с этим не согласятся. Но ежели что, Николай Карлович, то под борт милости прошу...
   А теперь предложение: давайте установим между нашими флагманами особые отношения, боевого братства. И помогать и поддерживать друг друга будем везде, и в море и на берегу!
   Идея понравилась, отъезд Руднева задержался... Сначала на час. Затем прибыли офицеры "Громобоя" во главе с командиром, за которыми сбегал катер "Варяга". Отъезд Руднева задержался еще на три часа. Командам крейсеров идея тоже пришлась по душе. В чем уже на следующий вечер убедился кое-кто из завсегдатаев артурских кабаков...
   Вспомогательные крейсера "Лена", "Ангара", "Русь", "Неман", "Березина", "Волхов", "Волга", "Дон", "Кубань", "Терек", "Ингул", "Рион", "Днепр" и ремонтировавшийся пока с помощью кессона "Урал", составили Эскадру вспомогательных крейсеров.
   Кутейников заверил штаб командующего в возможности окончания ремонта "Урала" к 10-му декабря, что поначалу было воспринято с недоверием, но, как оказалось, пробоина, полученная им при подрыве, была много меньше, чем предполагали. Собственно говоря, площадь разрушенного борта не превышала 2-х квадратных метров. А причина быстрого затопления машинного отделения была в дополнительной фильтрации воды через разошедшиеся швы в обшивке, где повылетали заклепки. Было ли это связано с недостаточной мощностью начинки мины, или с превосходным качеством постройки и металла корпуса самого бывшего лайнера, никого, в общем-то, не интересовало. Главное, что корабль можно было достаточно быстро ввести в строй. Он пришел в Артур своим ходом, после временной заделки пробоины и откачки воды, где им немедленно занялись, так как кессонные работы на "Петропавловске" были уже закончены.
   Артурские острословы немедленно окрестили новое соединение Великого князя Александра Михайловича Доброфлотом, намекая на то японское "добро", за которое платят весьма неплохие призовые. Начальником штаба при августейшем начальнике эскадры стал контр-адмирал Писаревский, а флаг-офицером - командовавший до этого "Авророй" Засухин.
   Руднев взял его с собой из Владивостока по трем причинам: во-первых, пока чинилась "Аврора", из боевой работы исключался весьма перспективный боевой офицер. И та буря чувств, что отразилась на его лице во время доклада о ходе ремонта крейсера, стала дополнительным аргументом. Конечно, и ему самому хотелось бы ввести крейсер в строй до выхода Владивостокских крейсеров в операцию. Но, увы, при любой трехсменной работе на это нужно было месяца два-три, а никак не десять-пятнадцать дней. Вторым аргументом было желание иметь на "Варяге" еще одну светлую голову для "аврального мозгового штурма" новой редакции плана похода. Вот почему Засухин и был временно переведен на должность заместителя Хлодовского, который к этому моменту уже был повышен в звании до каперанга, за совокупные достижения в должности начальника штаба эскадры.
   Третьей причиной появления в Артуре Засухина, стала просьба Макарова о подборе среди своих командиров офицера, способного стать эффективным помощником ведущего в Артур крейсера "гвардейского конвоя" Великого князя Александра Михайловича. Шанс приставить к Сандро своего человека грех было не использовать. И поперебирав варианты, Петрович остановил свой выбор на кандидатуре буквально боготворившего его Засухина.
   Крейсера 2-го ранга были разделены в понимании Петровича "не совсем честно", но, увы, три на два нацело не делится... Первая эскадра получила два таких зубастых "бегунка": "Жемчуг" и "Изумруд". Самый же лихой корабль флота "Новик" Макаров отдал Рудневу в качестве искупительной жертвы за прием 2-ой линейной эскадры. На балтийских "камушках" сняли легкие фок и бизань, и теперь они практически не отличались от "Новика" по силуэту. Макаров резонно рассудил, что противник не должен иметь возможность быстро идентифицировать с кем из русских разведчиков столкнулся, это раз. И должен немедленно подумать, что перед ним весьма "авторитетный" у японских миноносников "Новик", это два. О новом же командире этого крейсера будет сказано особо...
   Был в составе флота еще и древний "Мономах", который после встречи у Шантунга с "Баяном" и "Богатырем", довел-таки до Артура "Камчатку". Со своими 15-ю узлами он никак не смотрелся в крейсерских отрядах. Его можно было бы поставить в линию к медленным броненосцам Григоровича, как предлагали некоторые горячие головы. Он вполне вписывался туда по своим скоростным характеристикам, вернее - их отсутствию. А его многочисленные шестидюймовки дополнили бы артиллерию среднего калибра отряда. Однако ставить пусть броненосный, но старый и маленький крейсер в линию броненосцев, значило почти наверняка обречь его на скорое утопление главным калибром Того, как только тот соизволит обратить на "Мономаха" свое "благосклонное" внимание.
   В конце концов приняли решение, что он станет флагманским кораблем отдельного отряда эскорта и охраны водного района, в который включались так же все наличные канонерки, минные крейсера и минный транспорт "Амур". Командовал этим отрядом контр-адмирал Лощинский. Впереди у корабля были работы по установке рельс для минных постановок. Конечно, офицеров и команду заслуженного крейсера-ветерана обижала мгновенно приставшая к нему кличка "броненосная брандвахта"... Увы, наши моряки - народ на словцо острый. Да и судьба, казалось, больше не обещала бывшему броненосному фрегату громов больших сражений...
  
  
  

Глава 2. Назвался груздем...

   СПб. Балтийское, Черное и Средиземное моря. Сентябрь-ноябрь 1904-го года
   - Итак, в связи с вышеперечисленным, я бы хотел видеть график выплат. Волею судеб оказавшись единственным держателем почти всех ваших долговых обязательств (знал бы ты, "голубой князь", во что мне это обошлось) я настаиваю на их своевременном погашении.
   - Слово чести князя вам уже не достаточно? Я клянусь на фамильном гербе, что все долги будут погашены в срок, мы с моей женой...
   - Простите, ваше высочество, - выплюнул титул собеседника доктор Вадик, - но я не совсем понимаю - причем тут ваша супруга. Это ваши долги, на девяносто пять процентов карточные, а про остальные пять мне вообще говорить противно. К тому же, насколько мне известно, Ее Императорское Высочество Великая княгиня Ольга Александровна, все имевшиеся у нее личные свободные средства направила на создание всероссийского фонда "Вспомоществования раненым во бранях воинам российским". Так что ваш обычный источник финансов для вас сейчас недоступен. Ваши европейские родственники, несмотря на их громкие титулы, бедны как церковные мыши, да и любят они вас, как (тут Вадик предпочел подавиться пришедшим на ум сравнением)... Ну, в общем, денег вам там никто не ссудит, тем более при вашей-то репутации.
   При условии неполучения денег от Великой княгини Ольги Александровны, и прочих заимствований из Русской казны, а она, поверьте, для ВАС теперь недоступна (а вот за это, петух гамбургский, мне только спасибо было от министра финансов, господина Коковцова) как и когда вы намереваетесь расплачиваться? Сейчас война идет, знаете ли. И Государь Император повелел любые частные потуги до казенных денег проводить через визу Госконтролера и Госсовет. Да и у обер-прокурора Синода, как я слышал, по вашему поводу устоявшееся мнение имеется, вопросов он вам несколько задать непременно пожелает...
   - Что за вздор Вы несете!? Да и, вообще, Вашего ли...
   - Моего, моего ума дело. Ибо имею до вашей платежеспособности очевидный интерес. Кстати, глубоко уважаемый мною ваш батюшка, так же деньгами вам помочь не сможет, в связи с собственной финансовой стесненностью. Курортец в Гаграх пока приносит ему лишь убытки и долги. Да вы и сами о том прекрасно знаете. Хотя к этому благому делу, в которое втравился ваш отец, я как медик испытываю полное сочувствие. Чего никак не скажешь об отношении Александра Петровича к тому, как его отпрыск проводит свои часы досуга. Вот уж злой рок! Человек полжизни боролся с этой мерзостью в армии, а тут собственный...
   Так что выгораживать вас перед Императором ваш батюшка ТЕПЕРЬ точно не станет...
   - Что!? ЧТО вы этим хотите сказать, милостивый государь! Я...
   - Хочу сказать, что первый платеж вы уже пропустили, ваше высочество...
   - Я... Вы... Да как вы смеете! Кто вы вообще такой, чтобы позволять себе в таком тоне говорить со мной? - вскочив с кресла попытался "задавить" неизвестного ему докторишку, которого принял сперва за простого посредника, нынешний муж Великой княгини Ольги, Петр Александрович Ольденбургский. При том, что сам он был хоть и выше среднего роста, но телосложения весьма щуплого, это смотрелось весьма комично. Доктор Банщиков открыто хохотнул и, свободно откинувшись на спинку кресла, не спросясь закурил. Выпустив клуб дыма в лицо побагровевшему от такой наглости князьку, перешел на деловой тон.
   - Я, любезный князь, - ваш главный и единственный кредитор. Как и почему - не важно. Факт в том, что вы мне должны, и весьма много. С учетом процентов - порядка миллиона (выкупленного, правда, всего за 350 тысяч, эх плакали мои биржевые денежки). И я готов потребовать с вас немедленной уплаты всей суммы. Но...
   Я намерен, для начала, сделать вам альтернативное предложение. Один раз. Если вы откажетесь - клянусь, вы станете первым в истории России князем, постояльцем долговой тюрьмы. Итак: мне угодно, чтобы вы в течение месяца дали развод вашей жене, и желательно проваливали из России на все четыре стороны. Хотя последнее - на ваше усмотрение.
   - Вот оно что... Мне говорили, что моя супруга была замечена в обществе некого морского доктора... Но я не думал что все настолько серьезно. Вы знаете, какое значение придает ее царственный брат нашему браку? Династическому, между прочим....
   - Знаю, - прервал надувшегося как петух европейского князька Вадик, - уже никакого.
   Тут он слегка блефовал, но Николай и сам изрядно недолюбливал мужа сестры, которую маман практически принудила к этому браку. Вдобавок, после "случайного" рассказа Вадика о "наклонностях и сексуальных предпочтениях голубого князя", который был поддержан Победоносцевым и Менделеевым, присутствовавшими на той беседе о роли нравственности в свете реформы народного образования, царь и правда не горел желанием того спасать...
   - В случае же вашего отказа, развод будет оформлен автоматически, после вашего помещения в тюрьму, ибо у русской Великой Княгини не может быть мужа сидящего в тюрьме. Это невозможно с той самой "династической" точки зрения, знаете ли. Застрелиться у вас все равно духу не хватит... Кстати о тюрьме... Вы в курсе, ЧТО там иногда происходит, при нехватке женской ласки? Впрочем, возможно как раз это то вас и не пугает...
   - Довольно! Что вы себе позволяете!? - сорвался на крик генерал свиты его величества, которому в первый раз за всю его сознательную жизнь намекал о его ориентации кто-то, не принадлежащий к "его кругу".
   - Все, что мне заблагорассудится, - поднявшись с кресла взял соперника за воротник и притянул к себе поближе на порядок более мускулистый и на десяток лет более молодой Банщиков, - третьим, и кстати, наиболее устраивающим МЕНЯ вариантом, является дуэль. После чего Ольга станет вдовой, избавленной от необходимости терпеть ваше существование на этом свете. Выбор за вами, но только из вышеперечисленных вариантов. Через неделю я подаю на вас в долговой суд, как на просрочившего второй платеж. Это я называю - "сделать предложение, от которого вы НЕ МОЖЕТЕ отказаться". Честь имею.
   С этими словами Вадик слегка оттолкнул обалдевшего от столь бесцеремонного обращения князя, отчего тот с плюхом приземлился в кожаное кресло. Бросив на стол отдельного кабинета ресторана "Максим" пятирублевую купюру, Банщиков направился к ожидающему его извозчику...
  

***

   Жизнь продолжала радовать молодого доктора, вернее недоучившегося студента, волею судеб ставшего завсегдатаем столичных великосветских салонов, постоянным собеседником и доверенным советником Императора Всероссийского.
   Вопрос с разводом Ольги можно было считать решенным. Но она и в нашей истории разошлась с мужем в 1916-ом году ради любимого человека, так что он просто немного ускорил события. Там Николай настоял на семилетней отсрочке. Сейчас и здесь, узнав, что эти потерянные годы ни к чему кроме нервного срыва у Ольги не привели, он дал добро на немедленный развод. Конечно, важным моментом в решении царя стало и то, что он к моменту принятия решения уже испытывал к Банщикову искренние дружеские чувства, и тем более не желал расстраивать личного счастья сестры.
   Жизнь радовала доктора и еще пару часов после объяснения с Ольденбургским, пока он не приехал в свою импровизированную лабораторию, под которую переоборудовали один из покоев Елагина дворца. Хотя эксперименты по переливаниям и отделению плазмы под руководством Ивана Петровича Павлова шли успешно, (того самого Павлова, временно оставившего собачек без присмотра, и переведенного в Институт крови из Института экспериментальной медицины, о чем Вадик ездил лично договариваться к основавшему его Александру Петровичу Ольденбургскому, которому в итоге при содействии Банщикова была обещена Императором поддержка в развитии саноторно-курортного проекта на Кавказе), проблем на медфронте оставалось еще выше крыши. С порога его огорошили новостью - мышки, на которых велись эксперименты по отработка антибиотика на базе анилиновых красителей, в очередной раз отбросили копыта. Вернее - заменяющие их когтистые лапки.
   Это была уже пятая партия, и пока единственным прогрессом было то, что они издохли не мгновенно, а спустя двое суток. Но - дохли стабильно все, без исключений. Громко выматерившись, доктор Вадик снова засел за перепроверку технологических процедур, пытаясь понять, где именно он делает ошибку. Ему все сильнее казалось, что проблема лежит в недостаточной чистоте исходного продукта, но как именно отсепарировать все примеси из исходного красителя, основываясь на технологиях начала прошлого века? А ведь стрептоцид, обещавший быть золотым дном, нужен был уже вчера. Его массовые клинические испытания проще всего было бы устроить до конца Русско-Японской войны.
   Засидевшись за экспериментами (вроде медленная дистилляция раствора могла удалить большинство примесей, по крайней мере более летучие и тяжелые соединения, эх - полцарства за хромотограф!) Вадик несколько пропустил время выезда на еженедельный обед с Питерским банковским сообществом. Пропускать эту встречу было нельзя, экипаж уже был подан и ждал у подъезда.
   - Голубчик, принеси, пожалуйста, из кареты букет роз, - обратился Вадик к дворецкому, пробегая мимо него в ванну, ехать к серьезным людям ТАК воняя химикатами, было решительно невозможно, - он там под задним сидением. И поставь в воду, очевидно в Зимний мне сегодня уже не попасть, а без воды - до завтра наверняка завянут.
   Розы были куплены для Ольги, он просто не смог проехать мимо нежно розового шара выглядывающего из окна голландской цветочной лавки на Невском. Их цвет почему-то настолько явственно вызвал у него ассоциацию с любимой, что он, не раздумывая и не торгуясь, заплатил за две неполных дюжины розовой прелести. Он намеревался сделать самой желанной женщине очередной, столь не одобряемый ею ("ВадИк, - почему то с ударением на второй слог, всегда отчитывала она его в таких случаях, - ты меня отчаянно компрометируешь, душа моя. Не смей этого больше делать, ни смей, слышишь?" Но при этом так радостно зарывалась с головой в букет или рассматривала каждую безделушку такими глазами... Ей было абсолютно непривычно, но так приятно получать подарки не как Великой княгине, а как любимой женщине...) сюрприз, но...
   Мышки сдохли, и Вадик азартно, в который раз, с головой залез в эксперименты, забыв о времени, более важных банковских делах и даже о ней. Все же где-то там, под маской морского волка-доктора, начинающего биржевого спекулянта и кандидата в прожженные придворные интриганы, жил обычный мальчишка-студент...
  

***

   Грохот и звенящая осколками выбитых стекол столовой упругая взрывная волна дошли до дворцовой ванны в момент, когда Вадик, только-только открывал кран горячей воды в душе. Накинув банный халат прямо на голое тело, Вадик вылетел на улицу. Позже, вечером, пытаясь проанализировать события этого длинного дня, в который он, по чистой случайности, счастливо пережил первое, но, увы, не последнее покушение, он никак не мог понять одного. Ну, за каким хреном его вообще понесло на улицу, в самый эпицентр? Туда, где все еще кисло воняло взрывчаткой, где кто-то в голос орал, что-то горело, и не факт, что не поджидал его еще один "бомбист"? Да еще и практически голым, ну куда было так торопиться!?
   Для нормальной работы Думы в стране будут созданы новые и легализованы существующие политические партии. Если вы там поимеете свою фракцию и серьезное лобби (чего я вам сделать точно не дам, - мысленно добавил Вадик), то этого добьетесь без больших проблем. Парламентским путем, а не револьверами и бомбами.
   А прежними своими методами вы добьетесь только повторения судьбы вашего бомбиста - новопреставленного Якова. Вот это и передайте вашим коллегам по ЦК ПСР и отморозкам из Боевой организации. Государь просит вас о "прекращении огня" до победы над Японией и выборов в Думу. Повторяю: пока еще - ПРОСИТ. Иначе получите тотальное внесудебное уничтожение всех членов вашей партии, вместе со всеми сочувствующими, и высылку семей в Сибирь. На каторгу, а не в ссылку. По законам военного времени. Хотите? Что-то опять не понятно, любезнейший Абрам Рафаилович?
   - А как быть с теми ячейками, которые финансируются староверами или из заграницы? ЦК с ними постоянной связи не имеет... И руководство Боевой организации. Они ведь даже перед ЦК партии не отчитываются! Да еще социал-демократы, они сейчас часто работают "под нас", когда занимаются эксами, - не на шутку испугался Гоц.
   - Я бы, на вашем месте, нашел эту самую связь. Если после их захвата ее найду я, а послание к ним не дойдет, - зловеще проговорил Вадик, - ваши головы тоже полетят. По поводу же денег из-за границы... Осень - опасное время года... Вот в Париже недавно господин Троцкий поскользнулся и под вагон попал. В Стокгольме бывшего японского атташе в Питере, господина полковника Акаши никак не найдут. Говорят ушел искупаться... Что до наших староверов, найдем и им конфетку. Пора уже РПЦ голову из трехсотлетней задницы вынуть, и вспомнить, что мы живем в 20-м веке! А то раскол у них подзатянулся... Или они друг друга признают, или придется просто организовать для староверов новую, открытую ветвь христианства. Чем они хуже лютеран, скажем? А то многие православные батюшки без конкуренции-то в конец позажирели, как в переносом, так и в прямом... За РСДРП тоже не беспокойтесь. С ними - отдельный разговор. А вот лидеров Бунда о том, что услышали, вполне можете проинформировать. Думаю, вам это будет попроще, чем мне.
   - Не понял - как? Как я должен с кем то связываться отсюда? Или, таки что, разве я не арестован, и могу отсюда выйти?
   - Конечно. Сразу после окончания нашей беседы вас освободят.
   - Вы не шутите? - на лице Гоца читалась смесь удивления и потрясения.
   - Я вполне серьезно. И не стоит лишних благодарностей, мы же с Вами деловые люди. Но сначала, дражайший Абрам Рафаилович, ответите мне на последний на сегодня, но самый интересный для меня вопрос... Так какая же скотина, настолько захотела моей смерти?
   - Увы, молодой человек, хоть и у многих из нас были к Вам... Э... некие претензии, так скажем... Решение это принималось исключительно Боевой организацией, а они знаете-ли...
   - ОН, Вы хотите сказать?
   - Ну, да. В общем-то, да... А откуда Вы знаете, Михаил Лаврентьевич?
   - Не важно. Потом, возможно, и расскажу кое-что. Вам небезинтересное. Если из нашей сегодняшной беседы правильные выводы сделаете... Стало быть, сам Евно Фишелевич, ручку к сему дельцу приложил?
   - Да. Хотя, как я понимаю, и он не считал Ваш вопрос особо приоритетным. А мы сами-то его и не поднимали никогда. Это у Яшеньки к Вам было что-то личное.
   - А знаете, Абрам Рафаилович, как ни странно, но я Вам верю...
   На прощание - маленькая просьба и серьезный совет. Передайте Виктору Михайловичу Чернову, что я хочу с ним переговорить, он может ехать в Россию не опасаясь преследования. И немедленно покажите врачам брата. Ему срочно нужна операция. Если что - поможем...
  
   Из монографии В.И. Панова "Противостояние: информационная и идеологическая борьба в конце XIX-го - начале XX-го веков". СПб, 1975 год
   28-го октября 1904-го года с очередным пароходом из Шанхая в порту Сан-Франциско появились двое странного вида людей - желтолицы и узкоглазы, как китайцы или японцы, но при этом не по сезону одеты в меховые куртки и кожаные сапоги. После прохождения таможни они, не нанимая экипажа и не пользуясь трамваем, пешком добрались до центра города. Где и принялись беспокоить обывателей, показывая им клочок помятой бумаги. Подошедший на шум полисмен опознал в клочке "шапку" газеты "Сан-Франциско ньюс" и, по подсказке какого-то сердобольного наблюдателя, спровадил странных азиатов в редакцию.
   В редакции оказалось, что эти двое вполне сносно для вновь прибывших понимают "бэйскик инглиш" и даже пытаются изъясняться. Они своим способом попросили проводить их к главному начальнику газеты: под дверью дежурного клекра отдела новостей они откуда-то из рукава вытянули ещё одну бумажку и стали сличать её содержимое с надписью на двери. После чего в голос потребовали "главного начальника" - на их вспомогательной записочке явственно было написано Editor. Редактор - так редактор, но и отдел новостей уже не мог безучастно глядеть на происходящее и выковыривать из ноздри "свежие новости" - ведь сейчас самые неповторимые новости просто так шлялись по редакции.
   В кабинете выпускающего редактора азиаты в меховых куртках не пойми откуда вытащили следующий лист бумаги - он оказался просьбой напечатать письмо вождей какого-то азиатского народа "айны". Появившееся следом письмо было составлено на гораздо более правильном английском, однако было не менее занимательным. Вожди обращались к народу Соединенных Штатов с просьбой помочь им в освобождении от злобных ниппонцев, заставляющих народ айнов силой оружия отказаться от родного языка, отказаться от национальной ("и весьма не плохой" - заметил редактор) меховой одежды, отказаться от привычных ремёсел и начать выращивать на заснеженных высокогорьях теплолюбивый рис. Просьбу о выпуске в газете этого письма делегаты неведомого народа айну сопроводили недвусмысленным обещанием редактору отблагодарить посредством меховых шуб и шапок.
   Частная ли корысть, общественное ли сострадание к угнетённым, но газета практически неделю кормилась исключительно тиражами с рассказами о неведомых айнах. Об их внешнем виде (фотографии), об их на удивление цивилизованных привычках и неповторимых шубах. Мимоходом - уже в середине недели - о письме их вождей к народу и правителем Штатов. И под занавес недели - аукцион с распродажей айнского добра, включая пышные шубы и тончайшей выделки сапоги. Жадные до сенсаций газеты других городов перепечатывали сокращённые телеграфные версии статей "Сан-Франциско ньюс" - всё какое-то разнообразие.
   Под занавес этой печатной кампании, айны не скупясь отвалили редактору половину вырученной на аукционе суммы, сказав что на остальные деньги они в Шанхае купят столь необходимые для освободительной борьбы патроны. Редактор милостиво отказался принять подношение - он-то и без этого аукциона на возросших тиражах сделал весьма неплохие деньги. После чего загадочные айны поднялись на борт уходящего в Китай парохода.
   А 5-го ноября в адрес японского телеграфного агентства пришла специальная посылка с пятью комплектами подшивок американских газет, бурно обсуждающих разные способы ограничения агрессии Ниппона, и помощи народу Айна. Императорский совет был в шоке.
   Поручики русской армии, оба буряты, Очиров и Цикиров по возвращении из Америки досрочно получили производство в следующий чин. И лишь лет 20 спустя какой-то дотошный ценитель азиатских редкостей опознал в проданной с аукциона вещице не памятник ремесла народа айну, а изделие нивхов. Что для всей прочей публики было совершенно без разницы - ни одна из газет не удосужилась почтить это открытие даже абзацем...
       
  

Глава 3. Перед бурей

  
   Дальний. Порт-Артур. Ноябрь - декабрь 1904-го года
   Месяц прошел в суете текущих хлопот переформирования, отрядных и эскадренных выходов на совместное маневрирование, а так же ежедневной помощи армии, которая за три недели при постоянной огневой поддержке с моря вышла на позиции поперек перешейка перед Цзиньчжоу, тем самым отодвинув непосредственную угрозу Артуру.
   Флот стал флотом. Инструкция для похода и боя, подготовленная Макаровым еще в марте месяце, была откорректирована и дополнена сообразно изменившейся обстановке, и с учетом тактических наработок в ходе боевых действий, как артурской эскадры, так и Владивостокских крейсеров. Нужно отдать должное офицерам штаба флота под началом контр-адмирала Моласа: они в кратчайший срок смогли добиться того, что подавляющее большинство командиров кораблей, старших офицеров, вахтенных начальников, строевых и артиллерийских лейтенантов и мичманов знали этот документ как "отче наш".
   Но Макаров "школил" своих офицеров отнюдь не только на знание его инструкций и умение следовать им на практике. На борту "Александра Третьего" в Артур прибыл особый груз, сформировать который с подачи Руднева помог неугомонный Банщиков. Каждый из офицеров Тихоокеанского флота получил под роспись первые пять томов "Новой Морской библиотеки". Кроме Макаровской "Тактики", дополненной и откорректированной автором в свете опыта текущей войны, в нее вошли "Морская война" Коломба, "Влияние морской силы на историю" Мэхена в двух книгах, а так же не увидевшая свет в мире Петровича книга "Принципы построения морской мощи" Альфреда фон Тирпица.
   У нас, то ли сам автор посчитал свои рассуждения еще сырыми, то ли Вильгельм II не захотел огласки своих далеко идущих морских планов... Но, в итоге, рукопись исчезла, и гросс-адмирал особо на эту тему не переживал. Знавший сию историю Петрович надоумил Вадика... Николай во время встречи с Вильгельмом попросил дорогого кузена об одолжении: возможности ознакомиться с суждениями выдающегося германского адмирала и созидателя имперской морской мощи, правой "морской" руки Кайзера и проч., проч... Кузен Вилли был польщен. Как, кстати, и не подавший вида автор. В результате рукопись была доставлена в Зимний имперским фельдъегерем. К ней было приложено и согласие автора на право первой публикации в России и краткое предисловие Кайзера. Чудеса, да и только!
   Поговаривали, что именно в это время германский морской гений стал акционером одного из крупнейших российских банков. Но, наверное, это простое совпадение. Возможно, такое же, как и в отношении доктора Рудольфа Дизеля, который именно тогда не только выгодно вложился в российские акции, но вскоре и сам перебрался в Санкт-Петербург, где для него был построен небольшой, но уютный особняк на Сампсоньевском, по соседству с домом небезызвестного Альфреда Нобеля. Созданной вскоре компании "Ноблесснер-Дизель-Луцкой", выросшей впоследствии в одну из крупнейших промышленных госкорпораций России - "НДЛ" (не путать с гнрманским "Норддойче Ллойдом"), еще предстояло вписать немало ярких страниц в историю российской авиации и флота, особенно скоростного и подводного, а так же минно-торпедного оружия...
  

***

   С дождями и туманами прошел ноябрь. И вскоре стало ясно, что русское наступление на Квантуне застопорилось. Японцы, творчески использовав опыт "михаиловской" обороны, намертво "вгрызлись" в землю и скалы, согнав для рытья окопов несколько тысяч китайских кули. С прибывавшими через Чемульпо подкреплениями, пулеметами и артиллерией, генерал Ноги смог стабилизировать ситуацию, не дав сбросить себя с Цзиньчжоуских высот.
   После двух за день безуспешных попыток сбить японцев с позиций, Михаил просто сказал Балку: "Василий, все. Похоже, или мы выдохлись, или Ноги разобрался, что к чему. Только малой кровью мы их дальше уже не отбросим. Нужно еще минимум батарей пять 120-миллиметровых гаубиц"... "Факт, сам вижу, - отозвался Балк, - но этого стоило ожидать. Наши бойцы все наперечет. А его транспортная коммуникация пока что не нарушена.
   От своих "Банзай-атак" самураи отказались. По понятным причинам. И начали целенаправленно копить силы. Для чего? Сам догадайся. Вывод: нам надо сделать две вещи. Во-первых, обустроить линию фронта, окопаться, возвести укрытия и защищенные огневые точки, одним словом, переходить к долговременной позиционной обороне, хотя мне лично это как серпом по одному месту. Ну, да опыт кое-какой и тут имеется. Теперь, во-вторых. Вам, товарищ Великий, нужно срочно рвать в Артур, дабы Макаров с Чухниным и Рудневым в своих страстях по генеральной баталии с Того не упустили главного - разрушения японской системы снабжения. Понимать-то они это понимают, но флот сколотить за три-четыре недели задачка та еще. А у нас, пока эта "чемульпинско-пусанская" служба доставки работает, каждый транспорт привозит нам новый геморрой..."
   Когда через день на военном совете Великий князь Михаил жестко заявил, что на бессмысленную бойню под пулеметы и на заграждения перед окопами бросать не позволит не только гвардейцев, но и солдат и казаков частей крепостного подчинения, алармистские аргументы горячих голов из крепостного начальства сошли на нет. Тем более, что сами они персонального участия в отбитии японцев от Артура не принимали.
   Щербачев, Брусилов и Смирнов высказались в том духе, что положение вынуждено стабилизировалось. На прорыв обороны и последующее решительное наступление сил, а главное - боеприпасов для полевой артиллерии, было явно недостаточно. Поэтому русские войска так же начали окапываться и возводить полевые укрепления, тем более, что неугомонный Василий Балк, проявил просто выдающиеся талнты на ниве "дерново-земляной" фортификации с перекрывающими друг друга огневыми секторами. Начиналась та самая окопная война, которую в "карпышевском" мире породила Первая мировая...
   Предложение Белого и Рейса о немедленном формировании ударного полка морской пехоты из добровольцев от флотских экипажей, встретило резкую отповедь Макарова, заявившего, что перед генеральным сражением с Того из состава экипажей судов первой линии он не отдаст на сухопутье ни одного человека. Хотя сама идея создания специального корпуса морской пехоты, соответствующим образом обученного и экипированного, ему представлялась более чем злободневной.
   Оговоренный с флотом лимит снарядов больших калибров для работы по суше был уже существенно превышен, так что отказ флотского начальства от новой массированной бомбардировки японских позиций никого не удивил. И хотя следующая партия снарядов для флота и армии была на подходе - три зафрахтованных для ее доставки к Индокитаю, а если обстановка позволит, то и к Шанхаю, быстроходных германских парохода уже миновали Красное море, впереди еще была перегрузка на наши суда и проводка с конвоем в Артур. А морякам приходилось готовиться к генеральному сражению, которое желательно навязать Соединенному флоту в ближайшие недели, а не когда-нибудь потом. Нужно было успеть воспользоваться серьезным преимуществом, которое имели над Того наши морские силы. Срок для этого был отпущен небольшой - три, максимум четыре месяца - пока не пришли и не вступили в строй два "лондона" с прицепом из "индейцев".
   Но армейцы добилась-таки от моряков твердого заверения в скором решении проблемы разрыва линий снабжения японцев через порты Кореи.
   К сожалению, войска в Маньчжурии тоже пока не радовали решительными успехами, хотя сквозная работа Транссиба уже сказывалась - прибывали новые подготовленные части из западных округов, кавалерия, артиллеристы, а так же новое секретное оружие - минометы с обученными расчетами. Но поливавшие почти месяц с редкими перерывами дожди, были весьма эффективным тормозом боевых действий. Как высказался на совете Брусилов, "сидим мы с японцами как собаки на заборе". И действительно: в ходе войны сложилось то состояние неустойчивого равновесия, когда любой очевидный частный успех или наоборот, неудача одной из сторон, могли привести к всеобъемлющим лавинообразным последствиям. Понимали это и в Петербурге. Понимали и в Токио.
   Японцы свой "англо-латиноамериканский" ход на море уже сделали, так что вскоре Того должен был получить второй шанс. Пока же он явно не собирался атаковать русский флот своими главными силами. Сбывался прогноз Макарова.
   Но сложившуюся ситуацию можно было использовать для локальных операций. Штаб флота под руководством Моласа спешно заканчивал разработку плана окончательной "зачистки" и закрепления за ТОФом Эллиотов, дабы пресечь деятельность японских легких сил, чьи истребители периодически "подбрасывали" то подкрепления для армии Ноги в бухту Энтоа, то мины на внешний рейд Порт-Артура. После этого на очереди было блокирование Чемульпо с последующей ликвидацией этого порта в качестве пункта снабжения японской армии и маневренной базы флота, а так же последующая атака на Пусан с теми же целями.
   Главным противником, по мнению штабных, во всех этих операциях скорее всего выступят японские миноносные и минно-заградительные силы, поскольку Того даже при угрозе набега на Пусан вряд ли рискнет своими линейными судами при столь невыгодном для себя численном соотношении. Поэтому активизация ночных действий его миноносцев и заградителей просто неизбежна. К этому нужно было быть готовыми.
   Японцы несколько раз попробовали на прочность оборону стояночной зоны внешнего рейда отрядами миноносцев, и было ясно, что на этом они не остановятся. Пока обошлось без потерь, так как сразу после обнаружения и открытия боевого освещения с наших сторожевых канлодок и крейсеров, стоящих в боновых "коробах", противник ретировался.
   Эти сооружения из бревен, бочек и стояночных противоторпедных сетей, подсказанных Алексееву Рудневым посредством Вадика еще в первую неделю после триумфального прихода "Варяга" во Владивосток, позволили довольно быстро решить проблему базирования и не только: по плану командования флотом в течение месяца такой персональный "короб" должен был получить каждый корабль 1-го и 2-го рангов, включая новоприбывших. А также готовились "групповые" для вспомогательных крейсеров, трального каравана и миноносцев. Кроме того, был, наконец, закончен изготовлением и установлен на внешнем рейде массивный сете-деревянный Г-образный плавучий бон с воротами, способными пропускать одновременно две колонны кораблей, и ограничивающий стояночную акваторию на внешнем рейде от возможного применения противником подводных лодок.
   Принятые меры вскоре позволили большей части кораблей флота перейти на постоянное нахождение на внешнем рейде, что было необходимо по нескольким причинам: во-первых, внутренний бассейн едва ли смог бы вместить весь флот иначе, как по принципу "селедки в банке". В этом случае возможен был вход и выход броненосцев и крейсеров 1-го ранга только под проводкой буксирами. Для такой операции потребовалось бы два приливных цикла. Даже при условии нахождения во внутреннем бассейне двенадцати крупных кораблей могли возникнуть проблемы с выходом в одну "высокую воду"...
   Во-вторых, принципиально ускорялось выполнение решения комфлота на общий выход. С полусуток, до одного-полутора часов. И, в-третьих. Ночной выход части сил, а в темные или туманные ночи и всего флота, мог быть не замечен вражеской разведкой, что давало несколько часов форы. На первый взгляд - мелочь. Но, как показало недалекое будущее, возможно она и оказала решающее влияние на исход того события, которое потом историки окрестят "Шантунгским Трафальгаром". О том же, что нахождение флота на внешнем рейде делало бессмысленными и невозможными потуги противника по блокированию прохода на внутренний рейд брандерами, можно и не говорить...
  

***

   Руднев был всецело поглощен эскадренными заботами, когда суматоха разбирательства со сроками окончания ремонта тормоза отката поврежденной пересветовской пушки, была прервана срочным вызовом на "Потемкин". Командующий флотом и его штаб требовали адмиралов на военный совет к 15:00. Судя по всему, предстояло расставить точки над И. Тихоокеанский флот завершал подготовку к решительным действиям, и Макаров желал, чтобы каждый знал "свой маневр".
   Подбирая бумаги, которые нужно взять к командующему, Руднев вдруг ощутил как "Громобой" изрядно качнуло. Потом еще раз... Интересно, что это там? - подумал он и поднялся посмотреть на верхнюю палубу юта. Мимо крейсера, почти полным ходом уже пробежал, направляясь в проход, "Лейтенант Бураков". Понятно, идет из Чифу или Циндао, видимо что-то такое везет, что Макаров нас и собирает немедленно, - подумалось Петровичу.
   Флагманский броненосец стоял на внутреннем рейде, и нужно было поторапливаться: с суши задувал приличный ветерок, придется выгребать против волны в проходе. "Надо потеплее одеться. Но что-то торопится Степан Осипович, ведь сам же предупреждал, что соберет всех на совет послезавтра", подумал Руднев, и отдал приказ готовить катер...
   Когда дверь салона на "Князе Потемкине" закрылась за ним, Руднев понял, что опять опоздал. Часы безжалостно демонстрировали 15:07. Занятый ожиданием вежливого "фитиля" от командующего, он не сразу обратил внимание на странную, гнетущую тишину, висевшую в воздухе. Макаров без каких либо приветствий молча подошел, и протянув руку, кивнув на свободное кресло у стола. "Что-то случилось..." Екнуло сердце. Таких мрачных выражений на лицах Петрович давно не видел.
   - Так, все в сборе, господа адмиралы. Начнем... Начало только не веселое. Горе у нас... Кто еще не знает, докладываю. Вчера поздно вечером убит командир "Баяна" каперанг Вирен...
   - Господи, Боже ты мой...- вырвалось у Небогатова, который, как оказалось, тоже еще был не в курсе произошедшего.
   - Я собрал сегодня в 09:00 наших крейсерских адмиралов и капитанов по разным оперативным делам. Роберт Николаевич не прибыл. Такого за ним не водилось. Довольно быстро выяснилось, что он собирался ночевать на своей береговой квартире. Куда, как оказалось, тоже, не появлялся.
   Пока гадали, что да как, его и нашли... Два китайца потрошили что-то, пошли в яму вываливать... Они и наткнулись. В общем... Голову ему размозжили. Лица практически нет... Полицмейстер полагает, что хунхузы. Микеладзе с Гантимуровым, что шпионы. Конечно, насолил "Баян" японцам преизрядно. Может и так...
   Я попросил подготовить соображения по усилению порядка в городе. А вам всем и командирам боевых кораблей приказываю: впредь, на берег в город только с охраной. С какой - сами определитесь. Но я больше каперангов на войне терять от дубья в подворотне не собираюсь! Отпевание в соборе в два часа дня. Похороны завтра...
   А сейчас давайте о делах наших насущных... Надобно японцев бить. Это еще один наш счетец к Того. Но... Он бы сам на такое ни за что не пошел. В этом я не сомневаюсь...
   Пока по просьбе Макарова Молас говорил о каких-то второстепенных моментах, о завтрашнем печальном мероприятии, мозг Петровича лихорадочно пытался переварить происшедшее. Опыт короткого, но содержательного личного общения с покойным, как и знание "той" истории подсказывали, что это вряд ли сделали японцы. В "его" мире, в 1917-ом году Вирен был безжалостно растерзан кронштадскими матросами.
   Увы, это был тот печальный случай, когда офицер пожал то, что сеял. Нижний чин - это тоже человек, а не скотина безгласная. Не тюфяк для битья и не манекен для суточного стояния под винтовкой. Конечно, дисциплина, подчинение нижнего чина высшему - основа любой армии. Но барствовать, глумиться и издеваться над матросами как над крепостными пора было заканчивать. То же, что у этого, безусловно смелого и талантливого командира, была самая задерганная и затравленная команда - факт, признанный всеми исследователями.
   По-видимому, в "том" времени опустившаяся на флот после гибели Макарова атмосфера тоскливой безысходности, заставила многие матросские души уйти в себя, спрятаться в ракушки внешней тупости, "немогузнайства" и неприспособленности. Верх брал инстинкт самосохранения. Но сейчас все шло по-другому. Флот побеждал и жаждал побеждать! Душевный подъем захлестнул всех, от трюмов и кочегарок до мостиков и марсов. Все осознавали себя частью этого великого дела, в людях кроме азарта и лихости просыпалось и то, что этому неизбежно сопутствует - чувство собственного достоинства. И вот вам - закономерный результат. Смерть "дракона"... В новом мире повезло Голикову, его убрал с "Потемкина" Макаров. Но Вирену не повезло на двенадцать лет раньше...
   - Всеволод Федорович, вернитесь-ка к нам, будьте добры! - Макаров вывел Руднева из нахлынувших петровичевских воспоминаний о будущем, - мы тут обсуждаем кого на "Баяна" ставить, уже охрипли чуть-чуть, а Вы как рыба воды в рот набрали. Беда бедой, но Вы - наш лучший крейсерский адмирал, и хоть и всучил я Вам вторую линейную эскадру, но на то у меня свои резоны. Кого бы Вы на "Баяне" видели коман...
   - Рейн. Николай Готлибович Рейн. Капитан второго ранга, "Лена".
   - Так... Интересно...
   Макаров какое-то время помолчал, как будто собираясь с мыслями, которые получили вдруг новый, неожиданный ход. Коротко взглянул на Руднева из-под слегка нахмуренных бровей... Затем быстро, почти скороговоркой продолжил:
   - Понятно, что Николай Карлович артурцев предложил. Он их знает прекрасно... И я знаю. И то, что "Баян" - становой хребет третьего крейсерского отряда тоже прекрасно понимаю... Но Эссена с "Цесаревича" я все одно не переведу, не просите. Мне он нужен там.
   Да, кстати! Расскажите-ка нам всем поподробнее, Всеволод Федорович, о том деле с "Идзумо", когда тот "Аврору" чуть не утопил. И как "Ослябю" встречали, тоже напомните. Представление на Владимира я ему тогда подписал, но вот, боюсь, не все здесь сидящие подробности знают...
   Примерно минут через двадцать Макаров звякнул колокольчиком. Дверь отворилась, и вошедший лейтенант Дукельский услышал очередное указание комфлота: "Георгий Владимирович, любезный, вызовите к нам сюда командира "Лены", это срочно"...
  

***

   Кавторанг Рейн вернулся на борт своего вспомогательного крейсера после утреннего совещания в штабе флота в слегка "разобранном" душевном состоянии. Причин было несколько. Начать хотя бы с покушения на Вирена. Кулуарные мнения офицеров о многом заставляли призадуматься. Достаточно сказать, что Эссен прямо заявил, что "Роберта, скорее всего, забили собственные же матросы, и о том, что так может кончиться, я его предупреждал. Но покойный тогда только отмахнулся..." .........
   В связи с заключением договора с издательством, текст сокращен до ознакомительного отрывка.
Оценка: 8.72*9  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"