Под утро Павел спал плохо и проснулся от того , что на кухне громко играла разухабистая музыка. Время было раннее и он с большим трудом разлепил тяжелые веки , шевеля рукой под кроватью в попытке найти тапки. Под кроватью было давно не убрано и пыльно. Под ноготь вдруг что-то воткнулось с острой болью, пронзившей огнем до самого локтя. Вытащив руку из-под кровати, Павел посмотрел на свои пальцы , обнаружив под ногтем одного из них небольшую булавку с круглой пластиковой головкой. Поморщившись, он резким движением выдернул булавку и зашвырнул ее в открытую форточку. Потом он все же отыскал тапки, вставил в них непослушные ватные ноги и побрел , сшибая в темноте все на своем пути в сторону доносившейся с кухни музыки.
На кухне ярко горел свет и надрывался кипящий во всю чайник. От вырывающегося из его носика пара, окно сильно запотело и в кухне было жарко и душно. Олеся сидела на табурете поджав под себя ноги, сосредоточенно тыкая пальцами в экран телефона. Музыка в ее ноутбуке была включена на всю громкость, воспевая угасшую любовь какой-то девушки к изменившему ей парню. Второй телефон лежал перед ней на столе и на нем был открыт какой-то мессенджер, где Павел с удивлением увидел свое фото с какой-то девушкой. На фото они весело обнимались на скамейке среди зелени сквера.
-Су-у-у-у-к-а-а-а-а, -Вдруг застонала каким-то потусторонним голосом Олеся, - Ненавижу тебя! Падла! Тварь! Ничтожество! - она вдруг откинула волосы с лица , и Павел с ужасом увидел ее глаза...
Красные, заплаканные -они излучали такую ненависть и боль , такое отчаяние, что у Павла екнуло сердце и перехватило дыхание.
-Скотина! Кобель, - продолжала зывывать Олеся, -Я тебе доверяла, а ты... Как ты мог ... С ней, с этой грязной сучкой! Вот скажи...- Она вдохнула воздух с бульканьем и шипением и опустила глаза вниз, - Скажи, за что? Вот, посмотри, что это у тебя в телефоне, а...? Не стесняйся, расскажи, что ты там ей пишешь... " Привет , моя малышка, как дела? Я соскучился! Ты не представляешь, как я устал от этой дуры...", - Олеся вдруг заревела, вскочила из-за стола , размахнувшись рукой, чтобы влепить ему пощечину. Замахиваясь, она случайно смахнула со стола нож, который медленно ,как в кино, кружась в воздухе, стал падать вниз, где своим острием воткнулся прямо в ногу Павла, пробив ее насквозь, между костей стопы. Он вскрикнул и медленно осел по стене на пол, сжимая ногу в районе колена, чтобы боль не так резко расползалась по телу...
Впрочем, эта ситуация никак не отрезвила его жену. Олеся плюнула ему в лицо , и пнув ногой что есть силы под ребра, вылетела из кухни. В глазах у Павла на миг потемнело, но сознание не угасло, вовсю вопя о том что еще вчера вечером у него вообще не было никакого телефона с сенсорным экраном и камерой, а был самый дешевый кнопочный. Он имел привычку постоянно терять его, или разбивать, и поэтому покупал самые дешевые и простые модели.
Морщась от боли, он с усилием выдернул нож из стопы и поскакал на одной ноге в ванную комнату, чтобы обработать рану. Рана , впрочем , на глазах затягивалась, превращаясь в еле видную, слегка белесую ниточку шрама. И когда он , наконец, доскакал до ванной, перевязка уже не требовалась. Первое ,что он увидел ввалившись задыхаясь в ванную комнату, было его лицо в зеркале. Бледное, с воспаленными глазами, в которых бессмысленно плавали черные пятна зрачков. Павел включил воду и сунул голову под прохладные струи. Он постоял так некоторое время, ожидая, когда отпустит накатившее возбуждение и отчаяние, потом вытащил голову из-под крана и тщательно вытер ее полотенцем, слушая , как журчит вода , утекая в бездонные трубы. Когда он стал поворачивать вентили, чтобы закрыть воду, слегка приоткрытый вентиль с горячей водой вдруг хрустнул и Павел почувствовал, как он шатается. Корпус смесителя лопнул, и давление воды выбило кран-буксу, так и оставшеюся в руке не успевшего среагировать Павла. Поток горячей воды хлынул ему в лицо и на грудь, он заорал и выбив спиной дверь, вывалился в коридор, где от боли потерял сознание.
Когда он пришел в себя, боли уже не было, но ошпаренные глаза видели еще плохо, и он не смог разобрать , чье лицо он смутно видел склонившимся над ним. Потом он услышал тихий и печальный голос сына: "Папа, я тебя ненавижу, ты обидел маму! Уходи, пожалуйста, я тебя боюсь." После чего в коридоре послышались его частые гулкие шаги и хлопнула дверь в комнату. Вода из разломанного смесителя почему-то уже не текла и в наступившей тишине было слышно, как редкие капли шлепали по гулкой металлической ванне. Поднявшись на ноги , Павел прошел в спальню, где к своему облегчению не встретил Олесю, быстро кое- как оделся, взял свой рюкзак и стремительно вышел в подъезд, аккуратно и бесшумно прикрыв за собой входную дверь. Он прислонился к ней спиной и стал ждать, когда высохнут липкие капли пота на спине. Павел провел рукой по лицу в попытке понять, прошел ли уже ожог от горячей воды, или же кожа все еще висит лохмотьями. На ощупь лицо было абсолютно нормальным и он стал не спеша спускаться по гулкой пустой лестнице.
Утро было темным, как и любое другое раннее утро середины января. Из низких, ржавых от желтого света противотуманных фонарей, туч на землю падал мелкий колючий снежок. Вдалеке рокотал трактор, выскребающий примерзший натоптанный снег с тротуара и хрипло лаяла собака. Вскоре к ней присоединилось еще несколько и в конце переулка показалась небольшая стая, уверенно догоняющая Павла. Он перешел на бег, пытаясь срезать как можно короче к автобусной остановке. Однако, где-то в середине пути , стая догнала его и собаки стали хватать его за ноги . Пару раз он даже упал, больно, лицом в холодную соленую жижу, до крови разбив нос и оцарапав щеки. Когда сил у него почти не осталось, стая собак неожиданно круто развернулась и скрылась в темноте соседнего двора. Павел перевел дыхание и осмотрелся. Никаких серьезных ран на нем не было, пара синяков от собачьих зубов, растянутая штанина , и промокшая куртка , вот вроде бы и все... Правда с разбитого носа еще сочилась кровь, а щеки горели , но это были пустяки. Он достал из кармана мятый носовой платок и вытер им лицо. Поправив на спине рюкзак, пошел не торопясь к уже видимой издали автобусной остановке.
Вопреки его ожиданиям, на автобус он не опоздал и в нем даже были свободные места .Павел выбрал себе место подальше от накопительных площадок, так как ехать ему надо было до конечной. К середине пути автобус заполнился народом и дремавший в тепле Павел, услышал над собой частое прерывистое дыхание. Человек, стоявший рядом был явно болен, или очень изможден усталостью. Он открыл глаза и увидел молодую девушку, бледную , с синяками под глазами ,которая тяжело дышала, вцепившись в поручень. Павел привстал и слегка дотронулся рукой до ее плеча, а когда она на него посмотрела, взглядом показал ей, что она может сесть на его место. Девушка кивнула, и с явным облегчением растеклась по теплому куцему сиденью городского автобуса. Они проехали еще пару остановок, когда автобус вдруг резко затормозил и толпа навалилась на спину Павла. Он упал в аккурат на то сиденье, которое он уступил нездоровой девушке. Послышался вскрик, а вместе с ним глухой , пробирающий до мурашек хруст ломающихся костей. Павел закричал от боли в ключице, а девушка вдруг как-то обмякла, и из ее рта потекла тонкая струйка крови...
Когда приехала скорая помощь, Павел сидел на полу автобуса, тупо уставившись погасшим взглядом в одну точку. Его быстро осмотрели, диагностировав небольшой ушиб, синяк от которого уже стал зеленеть и уменьшаться в размерах. У девушке же были сломаны ребра и одно из них , возможно, проткнуло легкое. Ее торопливо грузили в машину два немолодых медика, скользя в снежной каше и тихонечко матерясь. Напоследок женщина-фельдшер наградила его презрительным взглядом и тихо , с еле скрываемым презрением спросила: "Что, на ногах не стоим? Небось с самого утра уже нализался? То-то я гляжу, морда красная у тебя" . Она подняла с пола свой чемодан и ,не дожидаясь от него ответа, ушла к себе в машину. Павел достал из кармана кнопочный дешевый телефон и набрал номер своего начальника. Объяснив ему, что он попал в ДТП и на работу сегодня не придет, Павел поднялся на ноги и вышел из автобуса на улицу. Начинало светать , фонари стали гаснуть и тучи над головой приобрели наконец свой натуральный серо-свинцовый оттенок.
Он добрел до ближайшего киоска , где продают газеты и журналы и купил толстую , напечатанную на самой дешевой серой бумаге "Из рук в руки" . Пролистав ее до раздела, где предлагали свои услуги всякие колдуны, маги и ясновидящие, он закрыл глаза и наугад ткнул пальцем в страницу. Когда он открыл глаза , он увидел что палец точно уперся в фотографию темноволосой симпатичной женщины. В объявлении было написано следующее : "Потомственная колдунья Катерина. Работаю с черной и белой магией. Приворот. Отворот. Снятие порчи, венца безбрачия, родовых проклятий. Гармонизация кармы, очистка линии судьбы. Любовная магия. Обряды на похудение." Павел посмотрел адрес , указанный ниже , это было недалеко, всего несколько автобусных остановок и он решил пойти пешком. Уже совсем рассвело и страх и отчаяние медленно, но верно покидали его душу. До офиса колдуньи он добрался почти без приключений, разве что его толкнули автомобилем на узкой скользкой дороге, и он больно ударился коленом о металлический столбик у подъезда. Офис Катерины располагался в полуподвальном небольшом помещении , вход в который был почти наглухо заставлен коробками от оргтехники и какими-то непонятными предметами, накрытыми пупырчатой пленкой. Он протиснулся мимо них, стараясь ничего не уронить и не напороться на острые, торчащие углы. В самой комнатке было на удивление прохладно, хотя в ней и горело множество свечей всех возможных форм и расцветок. Никаких навязчивых запахов благовоний, которые обычно свойственны подобным местам , тоже не ощущалось.
Катерина сидела за небольшим столом, покрытым зеленым сукном, перед ней на кованой подставке в виде лапы дракона , располагался большой хрустальный череп с пустыми , горящими призрачным зеленым светом, глазницами, обращенными в сторону входящих в комнатку посетителей. Сама колдунья была на удивление молодой девушкой, с правильными чертами бледного задумчивого лица, которое частично пряталось за прядями каштановых роскошных волос. Павел робко постучал по дверному косяку и пару раз кашлянул, чтобы обозначить свое присутствие.
-Входите, присаживайтесь, -Сухим будничным тоном. который совсем не вязался с обстановкой, сказала она ему, - Я вас слушаю, молодой человек. рассказывайте , зачем вы ко мне пришли. Вещайте.
-Я это...- Павел замялся не зная как начать описывать такую необычную проблему, - Проклятый наверное... М-м-м-еня все время преследуют ужас-с-с-ные неприятности, -Он начал заикаться от волнения, а на его лбу выступили крупные капельки пота, - Это н-н-н-ачалось где-то неделю назад. Я п-п-п-оскользнулся на масле , которое разлила жена на кухне, и сломал ногу. А он-н-н-а обезумела и стала меня избивать, к-к-к-ричала , что я ей изменяю, била больно по голове. Я т-т-т-огда сознание потерял , а когда очнулся, со мной все было в порядке, все зажило б-б-б-ыстро. А потом я пошел на работу и на меня упал снег с крыши, я п-п-п-рям услышал, как хрустит, ломаясь моя шея... А к-к-к-огда очнулся, опять был в порядке.
Катерина внимательно слушала его , перебирая крупные черные бусины , нанизанные на веревку , сплетенную из конского волоса, и задумчиво кивала головой в так его словам.
-Рассказывайте дальше, это повторилось с вами еще? - Она придвинула череп ближе к тому краю стола , где сидел Павел и положила на него ладони, прикрыв глаза и откинув голову назад.
- Т-т-т-т-еперь это п-п-п-овторяется каждое утро . Я просыпаюсь и со мной сразу происходит все это ужасное... В основном, я испытываю боль, иногда б-б-б-ывает, что из-за меня происходит нехорошее. Я н-н-н-е могу умереть, все время оживаю, и потом меня унижают и бьют. Жена бьет, кричит и унижает, сын ненавидит, я так больше не могу...Что со мной? А п-п-п-отом , к вечеру, все стихает, я п-п-п-рихожу домой и там все так, как будто ничего не произошло. Все вдруг нормально, а утром все н-н-н-ачинается опять.
Катерина кивком головы показала ему, чтобы он положил свои руки на череп поверх ее рук, и они на некоторое время застыли в такой позе, охваченные внезапным оцепенением. Потом она заговорила каким-то потусторонним неживым, механическим голосом, громко и как-будто выплевывая отдельно каждое слово.
-Лох ты! Слюнтяй! Размазня! Не сопротивляешься. Живешь как домашнее животное. Нет у тебя своей воли, нет своих мыслей. В этом мире обязательно должен кто-то страдать, а ты с этим смирился. Вот и страдаешь. Ты не любишь никого, тебе все равно давно , как ты и где. Ты сам себя проклял, когда смирился. Утром ты проснулся и не хотел жить так, как живешь, но все равно сделал все , как всегда, тогда ты себя и проклял. Сам. Нет от этого спасения, я не смогу тебе помочь. Даже любовь не поможет тебе, ты все равно не сможешь отказаться от привычного ,если воля твоя не окрепнет и страх твой перед переменами ты не сможешь преодолеть. Испытание твое жестоко, каждый раз, возвращаясь домой вечером, ты бежишь, и на время тебе дается укрытие от боли и разочарований. Но лишь на время, так как все в твоей жизни имеет замкнутый круг. Уходи отсюда, я тебе все сказала, больше помочь не смогу. Только ты сам.
Катерина открыла глаза, которые на миг показались Павлу пустыми, как у черепа на столе, и резко отдернула руки .
-Уходи, я тебе больше ничем не смогу помочь, - Уже своим обычным суховатым голосом произнесла она, - Ты разрушаешь все вокруг себя своим страхом и неуверенностью. Это может быть опасным даже для меня, уходи!
Павел промямлил слова благодарности , достал из кармана смятые купюры и уже протягивал руку , чтобы положить их на стол, когда Катерина резким жестом остановила его и указала длинным тонким пальцем на дверь. Он , неуверенным движением встал , и в немом оцепенении побрел к выходу. Выйдя на улицу , Павел долго , ослепший от навалившихся на него мыслей, куда-то шел , беззвучно шевеля губами. Он разговаривал сам с собой, пытался убедить себя, что это невозможно и все с ним хорошо, что жизнь его не так безвольна и ужасна, как сказала колдунья. Его внутренний диалог прервал страшный удар, после которого его сознание рассыпалось на миллион крошечных звездочек, свет от которых быстро угас, и он оказался в пустом и безграничном "нигде".
Очнулся Павел от ощущения зябкого мокрого холода. Осмотревшись , он увидел, что лежит на проезжей части в каше песочного цвета снега. Рядом стоит автомобиль с разбитым лобовым стеклом и измятым от удара капотом, а над ним склонилась та самая женщина-фельдшер , которая утром приезжала на дтп с автобусом. В ее глазах он увидел отчаяние и страх, а оглядевшись вокруг внимательнее, обнаружил что его голова вся в крови и красные струйки уже образовали вокруг нее большую темную лужу. Он приподнялся на локтях и фельдшер вскрикнула от неожиданности , всплеснув руками. Потом голова у него закружилась и Павел опять провалился в небытие...
Прошло две недели с того дня и каждый день утро Павла начиналось с боли и отчаяния .Но, к своему удивлению, он стал привыкать к этому. Отчаяние перестало быть таким резким и болезненным, раны заживали быстро. Его жена и сын , несмотря на то, что каждый день начинали с ненависти к нему, все равно оставались с ним, а к вечеру все проходило и становилось на обычные рельсы серой повседневности. Он приходил , измученный , домой, в тепло и уют. Целовал и обнимал Олесю. Играл с сыном . Ел простенький ужин и ложился спать. Дни просто стали сливаться в неразличимую серую кашу, где боль размазывалась во времени , как масло тонким слоем по хлебу . Даже раны и ожоги перестали причинять ему невыносимые страдания, становясь просто частью обыденности. Бессильный что-либо этому противопоставить, не в состоянии справиться со страхом перемен, которые его ждали во мраке неизведанного, если бы он решился сделать шаг в сторону от накатанной колеи, он стал обретать свою собственную силу, которая помогала пережить проклятье. С каждым днем он все явственнее чувствовал, как спокойствие и безразличие все глубже проникают в его нутро, как успокаивается бьющаяся в тесной грудной клетке душа. Все его существо пронизывала и наполняла безликим и едва ощутимым спокойствием , сила... Сила привычки...