Аннотация: Опубликовано в газете Культура 7 июля 2016 года
Рассказы музейного человечка
Дом, где прирастают сердцем
В этом году исполнилось ровно сорок лет, как я впервые переступила порог Куйбышевского художественного музея. Сейчас я уже не представляю, можно ли заниматься любимым делом без того, чтобы не прирасти к нему сердцем. Для меня музей стал своеобразным домом, где была большая шумная семья с многочисленной родней. Тогда он находился по адресу: Площадь им.В.Куйбышева.
Помню первый день. Высокая дубовая дверь с вертикальными бронзовыми ручками, открылась, показала несколько ступенек вниз, и вывела в просторный вестибюль. По правую сторону располагалась гардеробная стойка, отделанная дубом, рядом за стеклянным барьером касса. Первые работники музея - рослая, пышногрудая гардеробщица тетя Шура Горина и миниатюрная дама - кассирша Антонина Клепикова по - хозяйски осмотрели меня, и направили в комнату научных сотрудников.
Надо сказать, помещение для научных сотрудников было устроено по плану крестьянской избы - задняя комната, где сидели младшие научные сотрудники и экскурсоводы, и передняя комната - для старших научных сотрудников и заведующей научным отделом Людмилы Давыдовны Смолкиной.
Ее стол стоял напротив двери, и всякий входящий натыкался на жесткий оценивающий взгляд. Скупые черты лица сохранялись в памяти благодаря крупному орлиному носу и выпуклым серо-зеленым глазам, под тяжелыми веками. Внешний облик также запоминался из-за "искусствоведческого" обрамления. В ушах и на пальцах рук крупные черные полированные агаты, оправленные в серебро, на покатые плечи накинута черная в цветах павлопосадская шаль. Спустя годы, одна дама - художник восторженно вспоминала: "Этот строгий свитер, узкая юбка - портфель, крупное серебро и шаль, все соответствовало представлениям о том, как должен выглядеть искусствовед!!"
Первые полгода работы в музее Милаша (так ее звали в музее) занималась плотно со мной при подготовке экскурсий и лекций. Она строго прослушивала их и дополняла разнообразными познаниями по истории коллекции музея.
Милаша по образу жизни была "сова". Будучи сестрой В.Д. Монастырской - первой жены Петра Львовича нашего знаменитого режиссера, она самозабвенно любила театр и чтение книг. Она читала про театр, про кино, мемуары, читала и трудно доставаемые толстые литературные журналы, в особенности "иностранку".
Зачитавшись, как обычно до трех - четырех ночи, она приходила с утра на работу раздраженная, невыспавшаяся и начинала придираться. И не дай Бог, попасть ей под руку... Стоящая на подставке, справа от ее стола, бронзовая копия с античной скульптуры "Лаокоон и его сыновья" казалось, мучительно сопереживает ее отвратительному настроению, искаженные от боли, лица героев античности торопили день, и ждали другого настроения.
Наискось стола стояло старинное драное кресло с подлокотниками. Постоянные друзья музея художники частенько приземлялись в это кресло и рассказывали новости художественной жизни. К обеду Милаша приходила в равновесие и начинала рассказывать. Так же как и А. Я. Басс - директор музея, она с огромной любовью относилась к художникам, к выставкам современного искусства. Художнику важно было тогда участие на выставке. Очень тепло она рассказывала про Вадима Сушко, который уйдя в армию, оставил картины в музее, и сотрудники в его отсутствие показывали работы на выставкоме. Каждый месяц были вернисажи, и братья - художники заполняли не только залы, но и комнаты научных сотрудников. Они тогда были самыми желанными гостями музея. Как- то Пурыгину перед вернисажем незамедлительно купили новую рубашку. Обряжая как жениха перед свадьбой, тетя Шура Горина ласково ободряла его. Многие приходили на дежурные дни рождения, на Новый год.
Самара - город на Волге, культ Волги чувствуется во всем. Где провести выходной, отпуск, где отметить праздники. Для Милаши самым элитным видом отдыха было плавание по Волге. И вот однажды она не смогла достать путевку, профсоюзы взамен предложили Одессу на двадцать восемь дней. Но за неделю до выезда внезапно появилось желаемое путешествие на теплоходе. Что делать? И тут ее взгляд упал на меня. Как методист научного отдела, она решила основательно подготовить меня к встрече с Одессой.
Она принесла из дома тома произведений Шелом Алейхема, Исаака Бабеля, и много чего рассказала о своей семье. Все ее родственники до войны жили в Ворошиловграде, когда в городок вошли немцы, они спрятались в квартире, как в убежище, но их выдали соседи. Немцы казнили всех. А они с мамой и сестрой эвакуировались в Магадан, Читу. Чтобы получить продуктовую карточку им с сестрой пришлось оформиться вольнонаемными работниками в ГУЛаг. Возможно, такого рода обстоятельства сделали ее неплохим психологом. После моей поездки в Одессу, Милаша воодушевленно научила меня готовить форшмак и фаршированную щуку. Каждую еврейскую Пасху она приносила мацу, и именно она приносила православный кулич в православную Пасху и призывала разговеться.
В нашем музейном доме было много невероятного. Вот как-то прибыла выставка графики итальянского художника - коммуниста Ренато Гуттузо. Тогда не было сумм страховки, вооруженного сопровождения, специального фургона с особой влажностью и температурой, либо отдельного купе СВ - вагона. Графические листы в картонной папке, надорванные по краям, без паспарту, надо было после завершения выставки возвратить в Москву, в РОСИЗО. Билетов на назначенный день не достать. Удалось добыть билет в общий вагон. (Теперь таких не бывает. Похоже на плацкарту, только без мест). Все люди теснились сидя на нижних полках, я же сунула папку на верхнюю полку, туда, где место чемоданам, и улеглась сверху на соседнюю полку. Поезд неспешно двигался по российским просторам, я надолго заснула. Очнулась утром от невообразимого шума.
Оказывается, ночью все пассажиры сошли, вагон заполнился цыганским походным табором. Какая - то бабища в цветастом платке зычно окликнула меня: "Эй, ты студентка? Спускайся, картошку горячую будем кушать, пока не остыла". Что было делать? Я сказалась студенткой, послушно спустилась с верхотуры, покорно наелась картошки и смирно начала играть с цыганскими ребятишками. А про великие творения Ренато Гуттузо ни-ни!! Молчок! Когда приехали в Москву, на площади у Казанского вокзала я подошла на стоянке такси к милиционеру, показала музейное удостоверение и сообщила, что везу мировые ценности. Милиционер быстро поставил в начало очереди, усадил в машину вместе с папкой графики и отправил в РОСИЗО.
Еще была необычная ситуация в восьмидесятые годы. Надо было отвезти на выставку в Ленинград, в Русский музей "Портрет Н.Пагании" работы художника А. Лактионова. С билетом было все в порядке, но гостиничного номера было не достать, а мои однокурсники летом отправились в отпуска. И тут друзья рассказали, что есть одна старушка на Невском проспекте, которая любит студентов из Куйбышева, может поселить у себя. А командировка на неделю.
Старушки по адресу не оказалось. Это был доходный дом, откуда на время капитального ремонта выселили временно всех жильцов. Но с ремонтом тянули. Дом был невероятный, с "нехорошими" квартирами, По его наружной стене двигался стеклянный лифт, декорированный бронзовой фурнитурой в стиле модерн. Странные люди жили там. Там была девушка, которая не поступила в вуз и жила тем, что вязала кофточки на продажу. Фотограф, который печатал календари - для продажи в поездах, студенческая семья, которая не хотела жить в общежитии. Студент Гена дал мне ключ от комнаты, тюфяк и комплект постельного белья. Предстояло жить неделю. Ночью приходили странные люди, дом оживал, он шумел, смеялся, пил армянский коньяк, кричал женскими и мужскими голосами, а утром все исчезало, как морок или наваждение.
Слава Богу, картину Лактионова я сдала в первый же день приезда. Однако, предстояло встретиться с сестрой художника Б. Эрбштейна на предмет приобретения его работ для музея.
Я встретилась с Миррой Михайловной Эрбштейн и она, допустив, что в странном доме в "студенческой семье" шумно жить, предложила приютить меня. Оказывается семья Эрбштейнов - старинная петербургская семья. Брат ее был полиглотом, знал десять языков. Учился во ВХУТЕМАСе в классе К.С.Петрова-Водкина. Два года сотрудничал с В.Мейрхольдом, в 1921 году Борис Михайлович Эрбштейн выполнил эскизы костюмов для учеников и учениц балетной школы, будущих артистов "Молодого балета", руководимого его приятелем Георгием Баланчивадзе (Джорджем Баланчиным). Общался с Д.Шостаковичем, Н.Заболоцким, А.Введенским, Д.Хармсом. С последним находился и проживал в одном подвале в ссылке в г.Курске. Повторно был арестован в 1941 году, место заключения Сиблаг, под Красноярском. После освобождения, с 1954 по 1964 год он работал в Куйбышевском Театре оперы и балета. Создал десятки произведений сценографии балетов в постановке Н.В.Даниловой, опер в постановке С.Штейна. В 1964 году он покончил с собой.
Дом М.М. Эрбштейн, в советское время пребывавший как улей коммунальных квартир, еще дышал атмосферой начала двадцатого века. Здесь часто бывал Иван Соллертинский. В молодости, вероятно, она была влюблена в него, всякий разговор о культуре, Мирра Михайловна переводила на личность Соллертинского. Она часто цитировала его.
Говоря о красоте немецкого языка, который, признаюсь, в школе я учила из-под палки, она взяла старинный фолиант с золоченым обрезом и начала вдохновенно читать "Фауста" Гёте. В годы блокады работала в Радиокомитете. Уже тогда ей было прилично лет. Безусловно, она была человеком эмоционально страстным, блестящим собеседником и внимательным слушателем. Каждый вечер она отправляла в театр, а потом впитывала все мои впечатления по поводу увиденного, прочувствованного. Какое - то время мы перезванивались, переписывались, спустя год снова увиделись. Потом ее не стало. А для меня такая встреча стала путешествием во времени.
Конечно, в центре музейной жизни было творчество современных художников и активная жизнь Союза художников. Ездили в мастерские отбирать работы на закупку. Однажды поехали в конце года приобретать картину художника Александра Ковалева. Мастерской у него тогда не было, знали местонахождение дома и номер подъезда без точного номера квартиры. Мы искали по запаху масляной краски. И нашли!
О музее долго и много придется рассказывать. Для меня музей - мой Большой Дом!