Людмила Андреевна Петтоки (1939- 2010) - пришла на работу в Куйбышевский художественный музей в 1968 году. Она была обладательницей редкой фамилии. Кто -то из слушателей лекций назвал ее "женщиной с испанской фамилией".
Позднее выяснилось, что ее папа Андрей Трофимович Петтоки (1905 - 1942) известный деятель культуры, чувашский поэт, переводчик, член Союза писателей СССР. Возможно филологи - краеведы знают эту фамилию
Поэт Андрей Петтоки прожил короткую жизнь, но оставил в литературе родного народа заметный след. Петтоки - это поэтический псевдоним, а до середины двадцатых годов он жил под фамилией Петухов. Он родился в семье крестьян-середняков. Родители определили сына Андрея в школу - четырехлетку при монастыре, которую он окончил в 1917 году.
Революция, комсомольская юность, учеба в советско-партийной школе в Казани (1922-1924гг.), первые опубликованные стихи, служба в Петроградской стрелковой дивизии (1927-1929г.г.) - все это дало ему хорошую жизненную закалку и широкий кругозор.
Он вспоминал: "За три года мною было прочитано свыше тысячи различных книг, и притом без всякого разбора, что попадалось под руку. Еще находясь в школе, когда мне было одиннадцать лет, я прочел "Илиаду" Гомера и потом в течение трех - четырех лет тосковал по Одиссею, пока не разыскал и не прочитал величайшую поэму". В литературу Петтоки вошел смело, уверенно, создав цикл стихов "Красная звезда", балладу "Камыш", поэму "Двадцать два". Он был активным членом литературного объединения Красной Армии и Флота (ЛОКАФ).
Сегодня трудно судить, какие книги попадались ему под руку в чувашском селе Ахманей. Но количество впечатляет, и выбор знаменателен. "Писал стихи интуитивно, совершенно не зная никаких правил стихосложения, учась, главным образом, у Пушкина, Лермонтова и Гейне, которые были моими любимыми писателями".
На родине помнят Андрея Петтоки как одного из создателей Союза чувашских писателей. Он был председателем правления Союза Писателей Чувашии. Писал на чувашском и русском языках. Наряду со стихами из-под его пера выходили очерки, статьи, киносценарии, переводы. Он перевел поэму чувашского классика К.Иванова "Нарспи" и впервые русский читатель узнал о сокровищах устного творчества чувашей, уходящего корнями в дохристианский мир. Поэму в его переводе на русский язык в Москве издали в 1937 году. В 1935 году Петтоки поступил учиться на сценарный факультет Всероссийского Государственного института кинематографии. Через год вышел из печати сборник его стихов "Десять лет
Именно в 1937 году в Москве он почувствовал надвигающуюся грозу. Порой черные воронки подъезжали к институту, увозили людей, но чаще обнаруживалось, что поутру недоставало кого - либо из преподавателей. Вскоре его признали "врагом народа", он ушел из института, вначале поехал в Чебоксары. В Чебоксарах предложили выполнять план по выявлению "врагов народа", находясь на должности председателя Союза писателей, потому он не стал задерживаться в Чебоксарах, переехал в Куйбышев.
Первоначально Петтоки работал рабочим на строительстве Дворца Культуры на площади им. В.Куйбышева, потом поступил на истфак педагогического института, который закончил в 1941 году. Познакомился с Галиной Андреевной Захаровой, коренной самарчанкой, обзавелся здесь семьей, в 1939 году родилась дочь Людмила.
Своей дочери Люше он читал стихи Александра Введенского. И как же был счастлив, когда она в свои неполных два годика ему наизусть прочитала:
Сон какой приснился Люше. Может быть зеленый сад,
Где на каждой ветке груши, Или яблоки висят.
Ветер травами колышет, Тишина кругом стоит,
Тише, люди, тише, тише, Не шумите: Люша спит
(А.Введенский "Сны")
В начале июня он ушел на войну. В апреле 1942 года лейтенант Андрей Петтоки погиб в бою с немецкими фашистами в Смоленской области. Похоронен в деревне Селище Велижского района Смоленской области.
В одном из писем с фронта, перед боем он писал: Надеюсь, что буду жив. Но могут и убить. Не забудь меня, расти нашу Люсю в том духе, в каком были воспитаны мы оба - пусть любит жизнь и труд. Пусть будет честным человеком...
Его жена и дочь с любовью сохранили не только память и любовь к нему, но и письма, документы, рукописи, стихи и сценарии, весь архив на русском и на чувашском языках, личные вещи поэта
Когда Людмила Петтоки пришла на работу в художественный музей в 1968, она и не думала, что проработает до 2008 года. В тесном музейном братстве все мы как-то стали причастны к истории семьи Петтоки.
Чтобы увековечить память о талантливом земляке в Самаре в 2005 году появилась мемориальная доска. Установили ее на стене Педагогического университета. Петтоки был одним из выпускников этого ВУЗа. А в залах художественного музея развернулась выставка, посвященная творчеству Андрея Петтоки к 100-летию со дня рождения. Ее главным идейным вдохновителем стала дочь поэта Людмила.
Так исторически сложилось, что часть нашей деятельности протекала на площади им. Куйбышева. В советскую эпоху, она была наполнена экскурсиями, лекциями, выставками произведений советских художников.
В 1989 году у нашего музея началась иная жизнь. Основная экспозиция русского искусства переехала на улицу Куйбышева, д.92. Появилось больше возможностей для показа вещей. Людмила Петтоки стала хранителем фарфора. И перед ней встала задача наполнить залы лучшими образцами фарфора.
Надо сказать, что музею нужны работники самых разнообразных типов. Для экскурсовода, лектора важно не только наличие эрудиции, хорошей памяти, но и большая доля обаяния. Сотрудник выставочного отдела должен быть не только хорошим организатором, но и коммуникабельным человеком. Сотрудник отдела учета и хранения должен быть привычен к рутинной учетной работе. А научный сотрудник - хранитель должен много знать про вверенные ему на хранение вещи, главное, любить их. В эпоху отсутствия компьютеров, добывание информации было довольно сложным, проблематичным.
И именно в эту безкомпьютерную эпоху Людмилой Петтоки была разработана экспозиция русского фарфора, которая сохраняется с незначительными изменениями и по сию пору.
Редкости XYIII - начала XIX века
Предметы "Кабинетского сервиза", изготовленные на Императорском фарфоровом заводе, занимают особое место среди парадных сервизов екатерининского времени - поры расцвета русского фарфора. Особенный сервиз Екатерина II пожаловала графу Александру Андреевичу Безбородко (1747-1799) 18 февраля 1793 года.
Предметы сервиза опоясаны красочными гирляндами полевых цветов на золоченой ленте и украшены видами Рима и его окрестностей в овальных или круглых медальонах. Образцами для таких миниатюр послужили композиции Джузеппе Вази и Джамбатиста Пиранези из многотомных иллюстрированных изданий XVIII века, с гравированными видами римских древностей. Столовая часть Кабинетского сервиза была изготовлена в 1794 году и пополнялась вплоть до смерти князя Безбородко. Отточенность форм этого сервиза и схема декора сделали его эталоном для сервизных ансамблей, которые были созданы позднее.
Когда Людмила Петтоки обнаружила всего три предмета из дворцового сервиза, она из сразу же ввела в экспозицию, сделав неотъемлемой частью музейной коллекции.
В экспозиции русского искусства XYIII века представлены также отдельные предметы Орденских сервизов, - гордость Самарского художественного музея
К знаменитым русским Орденским сервизам относятся четыре фарфоровых комплекса, которые принято условно называть: Георгиевский (1777 - 1778), Андреевский (1778 - 1780), Александровский (1778 - 1780), Владимирский (1783 - 1785)[1]. Обобщение возникло благодаря яркому своеобразию этих ансамблей с изображениями орденских знаков, звезд и лент соответствующих государственных наград. Обиходное обозначение каждого из них - это сокращенное название соответствующего российского ордена.
Эти ансамбли предназначались для торжественных приемов кавалеров в Зимнем дворце. Праздники проводились по единому церемониалу раз в год: в дни почитания святого или в даты принятия Статута (устава) ордена. Приглашенные ко Двору являлись в орденских облачениях.
Сама Екатерина Великая, будучи шефом четырёх полков, присутствовала как на орденских, так и на полковых праздниках в соответствующих мундирных платьях, которые различались цветом и отделкой галуном. Церемониальный обед начинался после торжественной литургии в Большой церкви Зимнего дворца, "при питии за здравие" производилась стрельба с валов Петропавловской крепости. По легенде, во время орденских праздников Екатерина II подносила свой кубок вновь пожалованным кавалерам.
В учётных записях по Сервизной кладовой Зимнего дворца Орденские сервизы называются первыми, что подчеркивает их приоритет относительно других фарфоровых ансамблей. Надо сказать, что аналогов им нет в Европейском прикладном искусстве.
Много лет музей поддерживает партнерские отношения с Музеями Московского кремля. И много лет, коллеги из Москвы обращали внимание на предметы орденских сервизов, также на военные тарелки, посвященные войне 1812 года в экспозиции нашего музея. И неоднократно предлагали сделать совместный проект на тему орденов России.
И не было уже в музее Людмилы Петтоки, но проект, спровоцированный экспозицией фарфора состоялся в 2016 году. Экспозиция выставки "За труды и Отечество. Награды России" из собрания Музеев Московского Кремля была дополнена императорскими портретами и предметами орденских сервизов из коллекции Самарского художественного музея
Редкости XX века
Казалось бы, советский фарфор не так привлекателен, как фарфор периода империи. И здесь Людмилой Петтоки были сделаны маленькие, на первый взгляд, но важные открытия.
Однажды Людмила Андреевна увидела кружку. Она была из тех, которые приносят на работу и пьют из них чай. На краешке небольшой скол, как будто откусили. Возможно, потому она не ушла с хозяином. Но это лишь фантазия на тему того, как кружка оказалась в музее. Просто она как-то оказалась в музее...
На цилиндрическом тулове кружки в овале изображен профиль В.И.Ленина. Под ним роспись - автограф вождя Ульянов,(Ленин). Овал на самом деле траурный венок, по краям надпись курсивом "Пролетарии всех стран соединяйтесь!". И строго по центру под венком подпись: С.Чехонин.1924г.
Сергея Васильевича Чехонина (1878 - 1936) называли "мастером советского ампира", создателем советского герба, где наличествовали серп и молот. Еще его назвали "мастером агитационного фарфора. Он работал в невероятном темпе: плакаты, лозунги, фарфор. Во всем творчестве Чехонина проявились единство его художественного вкуса, его авторский стиль.
Сообщение Людмилы Петтоки о чехонинской кружке на конференции в Русском музее оказалось сенсационным. Таких кружек нигде больше нет. Единственная в своем роде. Не забыть просительные интонации в голосе хранителя фарфора из ГРМ - А вы дадите нам на выставку? И великодушное от Петтоки - Непременно!
Известно, что в 1923 году Чехонин перешел на Волховский фарфорово-фаянсовый завод "Коминтерн", входивший в трест "Новгубфарфор". При этом на ГФЗ (ИФЗ) он оставался в должности художника-эксперта. Видимо там он разработал траурный декор.
Скорее всего в 1924 году кружки были выпущены малым памятным тиражом, и потому не сохранились до наших дней. Фарфор - тиражный вид искусства, но история иногда распоряжается так, что остается лишь один предмет.
То же самое случилось с сервизом "Во льдах", который был посвящен спасению пассажиров парохода Челюскин.
Пароход вышел из Мурманска во Владивосток 2 августа 1933 года, взяв на борт более ста человек, отрабатывая схему доставки грузов по трассе Северного морского пути за одну летнюю навигацию.
13 февраля 1934 года в результате сильного сжатия "Челюскин" был раздавлен льдами и затонул в течение двух часов. На льду оказалось сто четыре человека. Через два дня после крушения судна в Москве была образована специальная комиссия, которую возглавил Валериан Куйбышев. Эвакуация лагеря осуществлялась с помощью авиации. Были спасены все люди, которые провели два месяца на льдине в условиях полярной зимы. Летчики стали героями
19 июня 1934 года в столице участникам экспедиции была устроена торжественная встреча с руководителями советского государства и жителями столицы.
Сервиз "Во льдах", был создан в 1934 году по горячим следам выдающегося события - спасение с парохода "Челюскин". Его авторами стали две выдающиеся женщины. Форма Евы Цайзель, роспись Анны Ефимовой.
Одна из них урожденная Ева Амалия Штрикер (Striker),(1906,- 2011), Ева Цайзель (Eva Zeisel), - всемирно известный дизайнер, керамист и скульптор. Сама она не любила современного слова "дизайнер" и предпочитала называть себя "творцом вещей". Ева прожила сто пять лет и до последнего дня продолжала заниматься любимым делом. За свою долгую жизнь она успела поработать в Венгрии, Германии, Советском Союзе и США, и в каждой из этих стран оставила заметный след.
Вышедшая из её рук посуда не просто красива: она одновременно нежна и функциональна. Округлые чашки и ручки радуют глаз плавными линиями и удобно ложатся в руку. Она родилась в Австрии, позднее работала в Германии. В 1932 году Ева отправилась сначала в Харьков, а затем в Ленинград. На ЛФЗ талантливая художница стала ученицей Николая Суетина - ученика Малевича, и увлеклась течением супрематизма. При участии молодой керамистки созданы знаменитые сервизы "Супрематизм" и "Интурист". Надо сказать, лаконичная форма сервизов словно специально была предназначена для полихромной росписи.
Талант Евы оценили по достоинству, и в двадцать девять лет она стала художественным руководителем фарфорово-стекольной отрасли всего Советского Союза. Перед ней поставили задачу: вывести советский фарфор на мировой уровень. По моделям художницы выпускают изделия на ЛФЗ. Ева помогла реорганизовать сорок семь фарфоровых фабрик, выпускала посуду для домашнего использования и общепита. Она ездила по разным городам, знакомилась с известными людьми и даже ужинала со Сталиным.
Когда набрали обороты сталинские репрессии, карьера и благополучная жизнь успешной иностранки закончились в одночасье. Однажды ночью ее забрали из дома и отвезли в камеру по нелепому обвинению в подготовке покушения на Сталина. Сначала Лубянка, потом Кресты.
На свободу она вышла только через полтора года в сентябре 1937 года благодаря международному вмешательству. Сразу за освобождением последовала депортация, и Ева отправилась в Австрию к родственникам.
После прихода к власти нацистов, в 1938 году она перебралась в США, вышла замуж и стала Евой Цайзель. Спустя годы, в 2000 году она приехала ненадолго в Россию и на ИФЗ разработала форму нового сервиза "Талисман".
Второй автор, который сделал роспись сервиза "Во льдах"- Анна Максимовна Ефимова (1897- 1962), - уникальный художник в истории советского фарфора. Она была мастером декоративного дарования, принесшим в фарфор образы большой эмоциональной силы, динамичные композиционные решения, насыщенный колорит. Анна Ефимова окончила Академию художеств (ВХУТЕМАС), училась у Петрова - Водкина и была живописцем по призванию. Ее профессиональная судьба сложилась, так, что она с 1931 года и до конца жизни (1962) тридцать лет проработала на Ленинградском фарфоровом заводе (ИФЗ).
Роспись сервиза "Во льдах" была создана молодой художницей в середине 1934 года, когда прошли торжества по чествованию участников экспедиции. В силу своей молодости она смогла воспроизвести экспрессивным ярким языком волнующие события. На тулове маленького чайника возник пароход, зажатый синими льдами, большой чайник показывает просторную палатку и хлопочущие фигурки людей. На тулове сахарницы толпа людей в едином порыве устремилась навстречу самолету. На сливочнике запоминаются фигурки двух женщин с ребенком на санях. На крышках, и на поверхности ручек широким коралловым пунктиром проложен курс спасательной авиации.
К сожалению, данный сервиз не был первым, в силу того, что уже существовал другой сервиз, он не был утверждён и рекомендован художественным советом к выпуску тиражом. Так и остался этот уникальный образец советского фарфора в единственном экземпляре на полке витрины в СОХМ.
Петтоки тогда ничего не знала о биографии Евы Цайзель, сведения о ней в иннете появились после 2000 года. Она буквально влюбилась в этот сервиз. Руководствуясь своим чутьем, она разместила сервиз в экспозиции.
Всякий раз, прогуливаясь по анфиладе залов Самарского художественного музея, любуясь образцами русского фарфора в витринах, вспоминается имя Людмилы Андреевны Петтоки, которая считала, что не "живопись - царица искусств", а фарфор. Постоянно цитировала художника Михаила Врубеля. Он считал, что "лучшее что есть в русском искусстве - это фарфор". Он вообще считал, что фарфор - высшее искусство. Благодаря таким людям как Людмила Петтоки обогащается экспозиция музея и его история.