Первый портрет мы начали писать в зиму 1979-1980 года, поверх старого. В 2008 году на обороте этого портрета обнаружилась надпись "Портрет строительницы". 1953г. Это видимо была старая идеологически выдержанная реалистическая работа, В первый раз он записал его в 1974 году. Когда я появилась в мастерской, то этот портрет назывался - "Портрет Амины". Тихая симпатичная студентка из Казани была моделью и художника Н.Бикулова, и И.В.Карпунова. Мой портрет Карпунов начал писать поверх существовавшего ранее. Третья запись. Ее круглое лицо обузили, превратив в овал, длинные тонкие пальцы укоротили, зато на пальцах появился алый маникюр. От Алины осталась лишь лента в волосах.
Уже тогда в творческом методе Карпунова обнаружился интересный прием, которым он пользовался в написании портрета. Он задавал модели какой - нибудь спорный вопрос вроде: "Как Вы относитесь к творчеству Поля Гогена?", а потом внимательно следил за жестикуляцией модели, за воодушевленной мимикой лица. Вопрос,- ответ, потом молчание, снова вопрос - ответ. Обычно модель теряла спокойствие, забывая следить за лицом, художник лишь внимательно следил за мимикой.
-Валя, вот Вы когда эмоционально говорите, у Вас широко раскрываются глаза, возникает что-то похожее на египетские маски. И есть некоторая кукольность. Мне это нравится. Я изо всех сил стараюсь сохранить эту кукольность, лицо-маску.
Из одежды на мне был надет светло - коричневый трикотажный костюм, и каждый вторник, я с изумлением наблюдала трансформацию этого костюма на портрете. Костюм потемнел, синие манжеты на рукавах исчезли, положение, сидя на стуле, тоже пропало. Книга вначале лежала на коленях, но мастер приподнял и удлинил фигуру. Спинка стула стала мешать силуэту, а темно - синий фон оказался не соответствующим традициям иконы. Ближе к весне, И.Карпунов стал разговорчивей, откровенней, охотно и много говорил об искусстве иконы, в мастерской всегда были листочки репродукций с иконы, без разницы - болгарская, византийская... Летом в мастерской на хорах кирхи появилось солнце, косые лучи, попадая в углы, светились. У Карпунова появилась идея сделать фон портрета золотым.
Летом оказалось возможным побывать в гостях. Нурхатим Бикулов привел к Карпунову. Он жил в маленьком деревянном домике, у пересечения улиц Красноармейской и улицы Братьев Коростелевых, во дворе. Типичный самарский дворик. В окружении зарослей сирени на лавочке, вместе с другими пенсионерками сидела его супруга Клара (Клавдия Леонидовна). Вошли в дом, в темную прохладную комнату, в центре стоял диван с откидными валиками. Запомнились повсюду маленькие вышитые подушечки и на стене немецкий гобеленовый коврик с поредевшей бахромой.
Лето 1980 года пролетело незаметно. Карпунов слой за слоем прописывал костюм модели и фон. Он считал, что цвет обладает массой, плотностью, холст необходимо плотнее нагрузить красочным тестом. Покрывая фон различными оттенками охры, или светлее или темнее, он добивался вибрации света, внутреннего свечения. Вся работа по завершению работы протекала уже без позирования. Он мог на неделю или две прислонить к стене, потом поставить на мольберт и думать над ритмом цветовых масс, контурной линией, над цельностью силуэта.
В начале восьмидесятых, из художников Карпунов отличал Сергея Кутякова, Нурхатима Бикулова, они дружили. Из последовательных учеников возле Карпунова долгие годы находился Анатолий Гунько.
Портрет ? 2
Обычно к ноябрьским праздниками устраивали областную выставку. Карпунов всегда экспонировался натюрмортами. Я помню, во время предварительного обхода председатель Союза Рудольф Баранов вовсю иронизировал по поводу экспонентов, но когда дошел до работ Карпунова, с улыбкой выдохнул: - Композитор, не придерешься.
В зиму следующего года появился следующий портрет. По выходным, во вторник, я каталась на лыжах по Волге. И вот в таком лыжном обличье - вязаная шапочка, свитер, поверх надет теплый стеганый жилет, я появилась в нетопленой мастерской. Не нашлось холста, под рукой оказался тяжелый квадрат древесно-стружечной плиты. Иван Васильевич быстро - быстро стал закидывать его красками. У меня в руках были маленькая книжечка с рисунками Матисса, и разговор пошел о Матиссе.
Горит тусклая лампочка, художник облачен в тяжелый толстый свитер, возле лестницы в ведре замерзла вода, очень холодно на хорах, кажется минусовая температура. На что не присядешь, холодно.
-Валя, как Вы относитесь к Матиссу, Вам нравиться?
- Иван Васильевич, для меня, рисунки откровение. Послушайте, по - моему, Вы из моего свитера делаете украинскую блузу.
- Да, да. Я стремлюсь к воплощению народного начала. Бусы поверх свитера, по-моему, оригинально.
-А у нас ажиотаж, выставка Н.и С.Рерихов.
-Я видел, кое, где репродукции этого художника, его тоже интересовали вопросы формы и плоскости. И краски яркие. Но, Валя, народное искусство, икона и лубок выше всего этого! Понимаете?!
Потом он достал, откуда - то болгарский журнал - "Картинная галерея", с иконой на обложке, и бережно погладил окоченевшей рукой лик Богородицы.
С этим портретом вышла такая история. Уже в 1993 году я навестила художника в его мастерской на ул.Ташкентской, на семнадцатом этаже. Он стоял перед большой картиной. - Я назвал эту работу, "Рай земной". Взгляните.
Это было изображение цветущего сада на фоне синеющей Волги. В центре сада поставлен овальный столик, покрытый белоснежной скатертью. На столике в центре букет светлых тюльпанов. А высокие спинки стульев завершали двойной круг. Над садом висели облака, отяжеленные дождями, и вся картина была чистая, прибранная. И еще это было окно в другой мир, где, нет гомона птиц, нет шума цивилизации.
Когда он узнал, что я прошу один из своих портретов, он вдруг заупрямился. - Тут на днях, должен иностранец заглянуть, обещал Ваш портрет взять на аукцион.
- Как так, Иван Васильевич, я Вам пять лет позировала, а Вы на аукцион...
Он помялся, поискал в карманах пуловера папиросы, взял со столика спички и задумался. Под картиной "Рай земной" лежала огромная палитра. Она была похожа на макет горной местности. По самым краям поднимались хребты, подернутые серой пылью, ближе к центру бугрились красочные плато пестрых оттенков. Вот гора Охра, красный Краплак, Берлинская Лазурь, в середке палитры было чисто до дерева - словно озеро. Там ярко свежела Изумрудная зелень.
-Иван Васильевич, Вы мне обещали подарить, держите слово.
-Да обещал, но сейчас я не готов расстаться с работами.
-Тогда я забираю вот этот "Портрет с бусами" и ухожу.
- Нет, нет, я должен его пересмотреть, дописать, поправить. Поэтому нет, Валя!
Тогда меня поразила его привязанность к своим работам и категорическое желание не расставаться с ними. Я увезла портрет и на некоторое время у нас была размолвка.
Лето 1982 года Иван Васильевич, провел в онкобольнице, возле Покровского собора. Родинка на груди стала подозрительно вести себя, необходимо было сделать операцию. Я несколько раз приходила к нему, и он взволнованно и вместе с тем деликатно рассказывал про то, какие замечательные врачи работают. Очень сдержанно, он не то чтобы жаловался, а сетовал, что врач - хирург не разговорчив, держит пациента в неведении. Это беспокоило его. Операция была сделана успешно.
В 1983 году Карпуновы покинули маленький домик на улице Братьев Коростелевых без удобств и переехали в девятиэтажный дом на проспекте Ленина, на седьмой этаж. Все стены в новой квартире были окрашены желтой краской, цвета одуванчик. Вдобавок окна выходили на юг. Помню первое впечатление - очень жарко. К сожалению, не было балкона, и дворика, как такового.
У Карпуновых всегда в доме были цветы. Вначале тюльпаны, потом в июне поспевали пионы. В новой квартире было много света, и цветы смотрелись особенно ярко. Натюрморт с пионами, на протяжении ряда лет претерпевал различные изменения. Значительно уменьшился столик, белое вышитое старинное полотенце уползло на стену. Иван Васильевич часто писал этот овальный столик. В квартире он занимал почетное место, как часть старинного гарнитура. Сюда входил диванчик - канапе, два креслица, все темного дерева с фигурной резьбой. Оказывается, родители Клавдии Леонидовны Суетновой, его супруги когда-то привезли из Казани. На протяжении долгой жизни, мебельный гарнитур запечатлевал художник в той или иной композиции. Начиналась новая жизнь...