Аннотация: Маленький, глупый, немного жутковатый рассказ, кторый я хотела сначало назвать: Предсмертная записка.
Птицы, ветер, крыша
Кто я? Зачем я живу, и зачем пришла сюда, на крышу. Ветер, холод, я знаю это, но не чувствую. Чувства ушли. Ветер дует в спину, он подгоняет. "Подожди, друг, уже скоро", - прошу я. Вороны кричат, может, и они тоже подгоняют меня? Я не понимаю языка ворон, а жаль. Солнце зарыто тучами, светило не захотело смотреть на меня. Ну и пусть злиться, очень надо. Я пряталась от него большую часть своей жизни, так что оно мне не нужно. Я шагнула к краю крыши. Ветер стал сильнее. "Терпение, я же терпела. Дайте мне собраться с мыслями", - уговариваю я. Кажется, действует. Ветер стихает. Что же я тут делаю? Люди будут еще много раз задавать себе этот вопрос. Интересно, что же они решат? Они решат, хотя вряд ли догадаются правильно. У родителей, да и у просто взрослых вопросы никогда не остаются без ответов. Первой версией конечно будут наркотики или алкоголь, это все объяснит. Но этот вариант быстро отметут, не обнаружив в моей крови ни того ни другого. Несчастная любовь? Но я никого никогда не любила. Да и те, кто хоть чуть-чуть меня знает, поймут, что такой пустяк не мог заставить меня сделать то, что я хоту. Что еще? Секта? Но я целыми днями сижу дома. Секта в Интернете? Нет, могут проверить мой журнал там нет подобных сайтов. Просто компьютер? О да, новая панацея человечества, на которую родители готовы свалить все - от депрессии до тошноты. Скорее всего, они остановятся на этом. По России снова прокатиться волна запретов на Думо подобные игру. Каковые, конечно же, отыщутся у меня на компьютере. А по телевизору покажут душераздирающею историю о девочке, которая наигралась в Иры и прыгнула с крыши. Причем, они подадут это так, что все будет казаться обычным. После этого два психиатра, которым самим уже место в психушке, будут долго спарить о вреде компьютера. И конечно же прейдут к выводу что это - гадость и аморальная вещ. Ну и все. Очередной ответ, очередная ошибка. Им некогда докапываться до истины, и они никогда до нее не дойдут. Да им это и не нужно. Может. Оставить записку. Что бы они все же поняли, что ошиблись? Нет, мне не поверят. Они всегда считают. Что знают больше. Да и ручки у меня нет.
Птицы кричали, ветер выл. И все же, заем я здесь? Почему? Кто знает? Я вот не уверена. Причины нет. Но это с одной стороны, а с другой? Их тысячи. Маленькие, казалось бы, незначительные неприятности, вставая на места, как куски мозаики вырисовывают мало приятную картину этого мира. Мне нет здесь места. В этом мире, на этой картине. Мне чужды дома, мне чужды жители домов. Я - псих, я знаю это точно. Как тогда по-другому все это объяснишь. Я не желаю мириться с миром. Я хотела бороться, билась, как лягушка в той басне про кувшин с молоком. Но кувшин оказался сетью, а я - птицей, так что басня оказалась не права. Я билась, но запутывалась еще больше. "Вода точит камень", - говорили мне. Но у меня из воды только крови да слезы, но их видать не хватило. Говорят, человек раскрывается в критической ситуации, не знаю. Не получалось. Может, когда я прыгну - у меня вырастут за спиной крылья? Может быть, но для этого нужно прыгнуть. К тому же, люди не умеет летать, это - общеизвестный факт. Но мне плевать на факты. Я в них не верю.
Птицы кричали, ветер выл. Действительно нужно торопиться, а то могут прейти люди и все испортить. Как они себе называют... спасатели. Хотя они не спасают, скорее мешают. Человек, что решил свести счеты с жизнью, он не станет устраивать показных шоу, какие показывают по телевизору. Он прыгнет, не раздумывая, а если ему помешают, он все равно добьется своего. Может потом, позже. А может, он останется жить, но жить как инвалид. Есть такая вещь - эвтаназия. Но она запрещена, и женщине, которая полностью парализована, может только говорить, да и то еле-еле, умоляющая о смерти, говорили: "Нельзя". И она жила, жила и мучалась, проклиная врачей и политиков. Ее убеждал священник: "Жизнь - священна!" Но священник то ходил, жил полноценной жизнью. Опять же, родители-христиане, имена которых не разглашались, запретили разъединить девочек сиамских близняшек, одна из которых развилась не полноценной и жила только за счет сестры. Они говорили: "Девочки родились вместе и умрут вместе, как завещал бог!" На них подали в суд, на лишение родительских прав. Их лишили. Но девочки к тому моменту умерли, обе. Как и хотели родители, как и завещал бог. Я тоже хочу свести счеты с жизнью, я - моральный инвалид, а это так же плохо, если не хуже. Мне не хочется жить. Потому, что я не вижу смысла в своем существовании, не вижу своего места в картине. Если сейчас приедут эти спасатели, я пойду с ними, пройду курс лечения в больнице, а через год попытаюсь еще раз. И буду пытаться пока не получиться! И буду проклинать тех, кто "спас" меня.
Птицы кричали, ветер усиливался. Они меня торопят, нет сомнений. Но почему сейчас я не могу ступить вперед? Я же решилась, вроде бы. Или нет? Нет, я не могу сейчас отступиться. Кто-то посмотрел наверх, сейчас они все разрушат и вызовут спасателей... Хотя, нет, с такого расстояния нельзя понять, кто стоит на крыше. Самоубийца или монтер. Да, так и есть, человек пошел дальше. Им не интересно. Они спешат по своим делам.
Птицы кричали, выбиваясь из сил, ветер выл, раскачивая вековые деревья во дворе... "Да, подождите же вы!" - говорю я. Почему крыша, здесь холод, ветер и птицы, они не дают подумать. Я хотела найти яд, но его нигде нет. Я хотела напиться снотворных таблеток, но я не знаю, какие из них где и дело может кончиться поносом. Я хотела утопиться, но я умею плавать. Я хотела вскрыть вены, но я боюсь медленной смерти. К тому же, я хотела научиться летать. С самого детства. Вот теперь у меня будет такая возможность. Вот вам идеальный гибрид - быстрая, доступная смерть и осуществление мечты.
Птицы, ветер. "Хорошо, хорошо. Я иду. Сейчас или... - я осеклась, нет, нужно предусмотреть все, - или потом". Я вздохнула и занесла ногу над краем крыши, но чуть не отпрянула, испугавшись. Спасибо ветру, он помог. Сильный порыв подхватил меня, как пушинку и перенес с края. Птицы торжествующи загалдели. Почему люди говорят, что мы не умеем летать? Умеет, только падать больно. Я закричала, ни то от восторга, ни то от страха. Но отступаться поздно.