Чернованова Валерия : другие произведения.

Зачарованная тьмой

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:

    Никогда бы не подумала, что совместная поездка с родителями в Словакию, к развалинам древнего замка, обернется для меня началом невероятных событий. Случайно загаданное желание, и вот я - обладательница рокового дара, некогда принадлежавшего Кровавой графине Батори. Единственная возможность избавиться от которого - умереть. Во всяком случае, так утверждают охотящиеся за мной ведьмаки, получившие приказ уничтожить новую хозяйку дара. Возможно, им бы это и удалось, вот только никто не ожидал, что в ход опасной игры вмешается судьба и предсказанное гадалкой сбудется: охотник влюбится в свою жертву.





ЗАЧАРОВАННАЯ ТЬМОЙ

  
  

Не он ко мне, а я к нему --

во тьму,

во тьму,

во тьму.

А. Ахматова

  
  

ПРОЛОГ

  
   Королевство Венгрия, окрестности замка Чейте
   1589 г. от Р.Х.
  
   -- Преклонись пред своим владыкой, Эржебет, -- низкий, тягучий голос разнесся по поляне, отголосками зазвучал в лесной чаще.
   Молодая женщина в простой рубахе изо льна прикрыла глаза и, повинуясь воле ведьмы, покорно опустилась на землю. Факелы, полыхавшие вокруг графини, освещали ее стройную коленопреклоненную фигуру. Светлые волосы, обычно спрятанные под жемчужной сеткой, свободно струились по плечам, на лице застыло столь редкое для нее выражение безмятежности.
   Тонких губ едва касалась улыбка. Эржебет ждала этой ночи бесконечно долго, и вот наконец желание ее сердца должно было осуществиться. Она обретет могущество, о котором всегда мечтала, станет единой с этой землей и населяющими ее духами.
   Отныне время будет над ней не властно.
   -- Эрдег готов принять твою жертву, графиня. -- Опустившись на колени, Анна Дарвулия поставила у ног Чахтицкой пани чашу из черненого серебра. -- Ты омоешься ее кровью, владыка подземного мира заберет себе ее душу. Начинай молиться, Эржебет. Призывай его!
   Молодая женщина послушно зашевелила губами, восхваляя своего повелителя, постепенно погружаясь в глубокий транс. Выйдя из огненного круга, колдунья кивнула одному из слуг, ожидавших поодаль, повелевая привести пленницу.
   -- Громче, Эржебет! Громче! Взывай к нему! -- повторяла лесная ведьма, коршуном кружа вокруг своей покровительницы.
   Раскачиваясь в такт дикой мелодии музыкантов-цыган, зачарованная пани уже не шептала, а выкрикивала слова молитвы. Щеки ее разрумянились, волосы, в бликах огня отливавшие золотом, растрепал ветер. Опьяненная эйфорией, Эржебет рыдала и хохотала, снова и снова взывая к древнему божеству.
   Мелодия звучала все громче, но даже резкие, рваные удары по струнам и ритуальные песнопения не способны были заглушить плач пленницы, которую вели навстречу ее жестокой судьбе.
   Девушка отчаянно цеплялась за жизнь, боролась из последних сил, вырывалась из рук своих безмолвных конвоиров.
   -- Твои чары на них не действуют, дочь Мнеллики, -- осклабилась, обнажив ряд гнилых зубов, старая ведьма. -- Не действуют ни на кого из нас.
   -- Уничтожишь меня, и вместе со мной погибнет весь наш род, -- попыталась воззвать к голосу разума колдуньи девушка. -- Боги тебя не простят!
   Анна Дарвулия печально усмехнулась:
   -- Эрдегу будет приятно мое подношение. А что до остальных богов... В их прощении я не нуждаюсь.
   -- Будь же ты проклята! -- плюнула в морщинистое лицо старухи юная чародейка, вкладывая в слова всю силу своей ненависти. -- Ты и твоя графиня! Ради нее ты отреклась от своего племени!
   Наставница Эржебет горько улыбнулась и, вытерев лицо тыльной стороной ладони, потащила пленницу к огненному кругу, в центре которого на коленях стояла одурманенная жаждой могущества графиня.
   -- Проси, Эржебет! Моли о силе, которая будет сопутствовать тебе всегда и не оставит тебя до последнего твоего вздоха. Взывай к нему!
   -- Ни моя сила, ни моя смерть не принесут тебе счастья, графиня. Лишь боль и безумие. Ты сама себя обрекла.
   Но молодая пани не слышала последние пророческие слова своей жертвы.
   В пламени факелов блеснул кинжал, лезвие полоснуло по горлу девушки. Ощутив капли горячей крови на своей коже, Эржебет запрокинула голову, позволяя багряным ручейкам стекать по лицу, вздымающейся груди, камизе из тонкого льна. Оседая на дне чаши, кровь чародейки напитывала ту колдовской силой.
   Графиня упивалась каждым мгновением своего триумфа, чувствуя, как магия древнего ведьмовского рода проникает в нее, становится частью ее самой. Открыв глаза, сквозь кровавую пелену Эржебет различила россыпь звезд на темном куполе неба и полную луну, которой с детства доверяла все свои сокровенные тайны и дерзкие желания.
   И вот сегодня осуществилось самое заветное из ее мечтаний.
  
  

ГЛАВА 1

Пророчества и сны

  
   Венгрия, Будапешт
   Наши дни
  
   Старый дом встречал ведьмаков тишиной, запахом недавно пролившегося дождя, тусклым светом болтавшейся под потолком лампы. Стоило Ясмин войти в подъезд, как лампочка жалобно замигала, готовая в любой момент погаснуть.
   -- Постой! -- Идущий позади нее парень ухватил ведьму за руку. Притянув к себе, прошептал, едва касаясь поцелуем ее губ. -- Может, к черту посиделки у Йолики, а? Давай куда-нибудь уедем. На пару дней. Сбежим подальше от нытья матери. -- Сейчас Кристиану хотелось оказаться как можно дальше отсюда, где угодно, только бы не выслушивать занудные пророчества гадалки. -- Что скажешь? -- шепот ведьмака обволакивал, туманил разум.
   -- Решил снова позлить Цецилию? -- Ясмин не спешила отстраняться, впитывая в себя каждое прикосновение любимых губ, готовая позабыть, зачем они сюда явились и уступить заманчивым уговорам.
   -- Мое будущее и так всем хорошо известно. Никакие предсказания его не изменят, -- ведьмак сплел свои пальцы с пальцами девушки, намереваясь увести ее обратно к машине.
   Но не успел. Дверь распахнулась снова, и в подъезд, тяжело дыша от быстрой ходьбы, вошел высокий светловолосый юноша. Не выдержав концентрации такого количества колдовской энергии, лампочка в последний раз ярко вспыхнула и тотчас погасла. Тьма, будто только того и ждала, сразу поглотила ведьмаков.
   -- Группа поддержки? -- своеобразно поприветствовал друга Кристиан, отпуская невесту. -- Или контроль?
   -- Второе, -- не стал обманывать Этери. -- Цецилия просила проследить, чтобы ты сюда все-таки добрался.
   Недовольно фыркнув, Кристиан первым взбежал по лестнице и отыскал взглядом нужную дверь. На ней, в правом верхнем углу, незаметный для постороннего взгляда, начал проступать символ -- свернувшийся кольцом дракон, не оставлявший сомнений в принадлежности хозяйки квартиры к клану Эчедов. Такой же узор темным ручейком заструился по запястьям ведьмаков, а спустя несколько мгновений исчез.
   Стройная блондинка, по виду только-только справившая тридцатилетие, распахнула дверь и, загадочно улыбнувшись, как и подобает потомственной ворожее, предложила гостям проходить.
   -- Привет, Йолика. -- Почувствовав толчок в спину, Кристиан нехотя переступил порог квартиры.
   -- Почти не опоздал, -- усмехнулась гадалка, догадываясь, что сейчас творится у молодого Эчеда в душе.
   Поманив ведьмаков за собой, женщина направилась по длинному коридору, вдоль которого высились книжные стеллажи, забитые пыльными томами и уродливыми статуэтками, собираемыми на протяжении многих лет. Некоторые куклы уже пережили не одно столетие, впрочем, и сама колдунья была ненамного моложе своих игрушек.
   Пропустив друзей вперед, Кристиан нехотя поплелся по сумрачному коридору. Как же ему не хотелось заглядывать в будущее! В глубине души молодой человек страшился того, что Йолика могла там обнаружить. Вдруг грядущее окажется не таким безмятежным, каким Крис его себе рисовал?
   Взгляд ведьмака скользнул по стеллажам.
   -- Мерзость! -- скривился он, дотронувшись до одной из уродливых фигурок, и отшатнулся, когда та, оскалив зубы, попыталась цапнуть его за палец.
   -- Керестей, ты где там застрял? -- донеслось из гостиной мелодичное сопрано.
   Ведьмак поспешил на зов. Вход в комнату закрывали шторки из мелких бусин, недовольно звякнувшие, стоило Кристиану к ним прикоснуться. В центре просторной гостиной, будто сошедшей с фотографий позапрошлого века, на круглом столике с мраморной столешницей громоздились глиняные чаши, рядом лежал раскрытый ларец с ритуальным кинжалом. Воздух был напоен ароматами благовоний, по углам комнаты чадили свечи. Громоздкую старинную мебель скрывал сумрак.
   Гадалка предложила гостям устраиваться на подушках, небрежно разбросанных по ковру.
   -- Кто первый? -- обратилась к притихшей троице.
   -- Вообще-то клиент один -- Кристиан, -- кашлянув, ответил за всех Этери.
   -- Ну а ты? -- опустившись на колени перед молодым ведьмаком, с улыбкой спросила колдунья.
   -- Мою судьбу ты уже видела.
   -- Будущее переменчиво. -- Йолика внимательно посмотрела в голубые, почти прозрачные глаза Этери. Не дожидаясь ответа, потребовала: -- Руку!
   Парень нехотя подчинился, протянул раскрытую ладонь, прекрасно зная, что спорить с вещуньей бесполезно. Ни секунды не колеблясь, та полоснула по коже ножом; темные капли зазмеились по стенкам чаши, сплетаясь в причудливый узор. Женщина поднесла сосуд к пламени оплавленной свечи и замерла, словно изваяние, читая чужую судьбу.
   Молодые люди сидели, не шевелясь, боясь потревожить гадалку. Этери сосредоточенно пялился на старую посудину, не без оснований опасаясь нового предсказания. Спустя несколько бесконечно долгих минут Йолика отставила чашу и, зачерпнув из серебряной пиалы щепотку пахучих, измельченных в порошок трав, небрежно сыпанула их на ладонь юноши. Порез начал затягиваться на глазах.
   -- Мое чутье меня не подвело, будущее действительно изменилось, -- наконец, сказала ведунья. -- А точнее, скоро изменится.
   -- Что ты видела? -- без особого энтузиазма откликнулся Этери.
   В прошлый раз Йолика нагадала ему лишение дара и изгнание из клана. Для полного счастья не хватало предсказать скоропостижную смерть.
   -- Три волчьих клыка, крепящихся на челюстной кости. Символ нашей прародительницы Эржебет, заглавная буква ее имени.
   -- А еще символ чертового клана Габора, -- лицо Кристиана искривилось в презрительной гримасе.
   -- В этом случае знак символизирует иное, -- безмятежно отозвалась вещунья. -- Так начинается имя девушки, с которой ты, Этери, в скором времени повстречаешься. Первые буквы ваших имен одинаковы, у вас одна душа на двоих, -- закончила, загадочно улыбнувшись.
   -- Что ж, я думал, будет хуже, -- усмехнулся молодой человек. -- Встречу с таинственной незнакомкой я уж как-нибудь переживу.
   -- Уверен? -- с иронией покосился на друга Кристиан. Его б его воля, на этом вечер предсказаний и закончился. -- В последнее время ты отбрыкиваешься от любых отношений. Скольким ведьмочкам в клане заморочил голову и обломал надежды.
   -- Ну все, хватит паясничать, -- осадила колдуна Йолика и придвинулась к нему поближе. -- Теперь твоя очередь, -- объявила, разжимая одеревеневшие пальцы. -- Неужели струсил? Не бойся, малыш, сильно больно не будет.
   Друзья тихонько захихикали. Кристиан скрипнул зубами от всколыхнувшейся злости и чуть ли не ткнул ладонью гадалке в нос. Кончик лезвия скользнул по коже, в сосуд заструилась кровь.
   И снова вещунья впала в транс. Мир вокруг перестал для нее существовать, сейчас имели значение только символы, зарождавшиеся на дне чаши. Проходили минуты, лицо Йолики оставалось бесстрастным. Только глаза, по мере того как она читала чужую судьбу, ширились от охватывающего ее ужаса. Не такого предсказания ожидала от нее Цецилия, не на такое будущее надеялся Крис.
   Неожиданно женщина содрогнулась, будто от резкой, пронзившей тело боли. Глиняный сосуд выпал из ослабевших рук и покатился по полу, забрызгав кровью ковер и растрескавшийся от времени паркет.
   -- Йолика? -- У Ясмин сжалось сердце от нехорошего предчувствия. Пальцы девушки непроизвольно затеребили бусины брелока, связанные серебряными цепочками.
   Гадалка печально посмотрела на темноволосого ведьмака:
   -- Я не смогла прочесть твоего будущего, Керестей. Прости. -- После мучительной паузы добавила: -- У тебя его нет.
   Молодые люди не произносили ни звука, потрясенные ее словами.
   Гнетущую тишину развеял требовательный крик Ясмин:
   -- Объясни! -- Девушка кинулась к гадалке. Самоцветы на цепочках, ударившись друг от друга, издали тихий, леденящий душу звук.
   Колдунья невольно отпрянула. Вокруг Ясмин заклубилась сила, бусины в ее руке продолжали плести свою дьявольскую мелодию. Наткнувшись на стол, Йолика остановилась и отвела взгляд.
   -- Дни его сочтены. Вскоре Керестей умрет.
   Разум юной ведьмы помутился от ярости. Цветные камни струились у нее меж пальцев, звуки устремлялись к вещунье, врезались в барабанные перепонки, острыми иглами впивались в виски. Йолика схватилась за голову и, сгорбившись, прохрипела:
   -- Прекрати!
   Но Ясмин, потеряв над собой контроль и видя в гадалке прямую угрозу ее счастью, как будто именно Йолике суждено было исполнить предначертанное судьбой, была не в состоянии остановиться. Сейчас ею управлял дар.
   Этери пришел в себя первым. Подскочив к девушке, сжал ее запястье, и брелок, тихонько звякнув, упал на паркет. Кожу словно опалило огнем. Ясмин вскрикнула и вырвала руку.
   -- Дьявол, Этери! Я ведь просила тебя никогда так не делать!
   -- Научись, наконец, контролировать свой чертов дар.
   -- Да пошел ты... -- бросив на ведьмака злой взгляд, девушка выбежала в коридор.
   Крис не пытался ее остановить. Он на удивление спокойно воспринял весть о скорой гибели. Наверное, потому что пока еще до конца не осознал сказанное гадалкой. Молодому человеку казалось, что все происходит не наяву. Не с ним. Как будто кто-то проник в его сознание и, забавляясь, создавал там страшные, нелепые образы.
   -- Что на нее нашло? -- наконец он отмер.
   -- Очевидно, ей не понравилось пророчество, -- тихо сказал Этери.
   -- Я от него тоже не в восторге, -- мрачно усмехнулся Крис и последовал за невестой.
  
   Россия. Виленск
  
   Эрика
   Ночь сомкнулась надо мной неожиданно, будто незримый фонарщик погасил разом все звезды. Я неуверенно шагнула вперед, вглядываясь в пугающую черноту. Ощетинившаяся тьма в такт моему движению зашевелилась. Хищным зверем метнулась следом, готовая наброситься в любую минуту.
   Сердце замедлило ритм. Я обернулась и тут же зажмурилась, ослепленная пронзительным светом. В одно мгновение огромный зал полыхнул жарким костром. Языки пламени стелились по полу, взбирались на стены. Под натиском огня трещали карнизы, тяжелая ткань портьер горящими ошметками опадала на плиты, сотрясая тягучий воздух. Густой ядовитый дым разъедал пространство, проникал в легкие, не давал дышать. Звенели и плавились стекла.
   Закрыв руками лицо, бросилась прочь. Бежала наугад, отчаянно желая выбраться из этого кромешного ада. Здание рушилось, стены одна за другой, как фигурки домино, падали за моей спиной. Очередной треск, и передо мной, взметнув сизый слой пыли, рухнула балка. Дерево быстро чернело, пожираемое ненасытным пламенем.
   Путь к отступлению был отрезан. Огонь подбирался все ближе, сжимая кольцо. Пыталась кричать, но изнутри вырвался лишь приглушенный хрип. Бежать было некуда. Я стояла, не в состоянии пошевелиться, и чувствовала, как вокруг сгущается опасная, неведомая сила, готовая меня раздавить.
   От исходящего отовсюду жара немело тело. Словно завороженная наблюдала, как ко мне приближается пламя, как по рукам от ладоней растекается жидкая лава, обжигая и оставляя на коже странный узор...
   ...Оглушительный звон заставил проснуться. Истошно вопил будильник, подскакивая на прикроватной тумбочке. Нашарив кнопку, я в изнеможении рухнула на постель и с облегчением поняла, что это всего лишь сон.
   Сама виновата! Начиталась жуткой бредятины на ночь, вот и пригрезилась чушь.
   Глотнув полной грудью свежий утренний воздух, заставила сердце биться ровнее. Перевернулась на бок в надежде успеть просмотреть более приятное сновиденье, но, видно, не судьба. Дверь тихо скрипнула, и в проеме показалась взлохмаченная голова младшего брата, этакого шестилетнего карапуза с подозрительно раздувшимися щеками.
   Мысли о пережитом кошмаре сменились более насущной проблемой: как проскочить мимо Яцинта с минимальным ущербом для любимой пижамы. Оттолкнув негодника, я понеслась в ванную и предусмотрительно заперлась на ключ, потому как только первой попыткой обойдется навряд ли. Энергию бы брата да в мирных целях!
   Яци возмущенно забарабанил в дверь и, то ли проглотив, то ли попросту выплюнув воду на пол, закричал:
   -- Мама сказала, что если не хочешь ехать в аэропорт зеленой кикиморой, то должна поторопиться!
   Насчет зеленой кикиморы это уже явная отсебятина, но к совету стоило прислушаться, поэтому принялась за сборы. Надраивая суперотбеливающей пастой зубы, я сонно пялилась в зеркало, разглядывать свое отражение.
   Результатом осмотра осталась в общем и целом довольна. Светлая, без единого изъяна кожа, большие серо-голубые глаза в опушке густых ресниц, длинные золотисто-пшеничные волосы и стройная фигура. Отбросив ложный стыд, смело могу сказать, что к своим девятнадцати годам я неплохо сохранилась. А все благодаря здоровому образу жизни: я не курю, не злоупотребляю алкоголем, время от времени, поборов лень, занимаюсь спортом. Единственное, что могу себе иногда позволить, -- это бутылочку хорошего пива под псевдоитальянскую пиццу.
   Яцинт снова заколотил в дверь, отвлекая от созерцания и глупых размышлений. Пришлось открывать. Отвесив на ходу ему дружеский подзатыльник, вернулась к себе, чтобы переодеться.
   Вскоре я уже спускалась на кухню, ведомая умопомрачительным ароматом свежеиспеченного вишневого пирога -- фирменный рецепт бабушки.
   Настроение было просто чудесным! Сейчас вкусно позавтракаем и в путь. Мои родители -- помешанные на древностях археологи -- конец августа вознамерились провести в Словакии, на развалинах какого-то допотопного замка. Я, хоть и училась на Историческом факультете, особой любви к археологии не питала. А вот путешествовать обожала.
   Уломать предков взять меня с собой оказалась несложно. Всего-то и пришлось немного поныть и пожаловаться на то, как мне, бедненькой, без них здесь будет одиноко. Моя лучшая подруга Изка, с которой прошли все мои детство, отрочество и недавняя юность, уже неделю как валялась на пляжах Турции. Приятели по универу тоже разъехались кто куда. И проводить последние летние деньки в полупустом городишке в компании бабушки и младшего брата мне, если честно, не улыбалось. Лучше уж терпеть предков в Словакии.
   Спустившись на первый этаж, собиралась пересечь небольшой коридор, что вел на кухню, когда услышала доносящиеся из отцовского кабинета тревожные голоса.
   -- Аня, мне не по душе эта затея, -- говорила бабушка.
   -- Ехать туда -- безумие! -- поддакивал теще отец.
   На цыпочках приблизившись к дверям с красочными витражами, я затаила дыхание. Скверную привычку подслушивать пока никак не удавалось изжить.
   -- Успокойтесь вы оба! -- пыталась отбиться от дружных нападок мама. -- Ну сколько можно?! Мы это уже сто раз обсуждали! Прошло столько лет. О нас уже все забыли.
   -- Позволь мне с тобой не согласиться, -- взволнованно и даже, как мне показалось, с долей упрека сказала бабушка. -- Я многим пожертвовала, чтобы у тебя с Виктором была спокойная, безопасная жизнь. А ты из-за какой-то реликвии готова рискнуть всем!
   -- Да и сомнительно, что после стольких столетий там что-нибудь сохранилось, -- не унимался отец. Он редко заводился, почти никогда не повышал голос, но сейчас я чувствовала, что папа на грани. -- Аня, мы просто потратим впустую время.
   -- Он должен быть там! -- в запальчивости выкрикнула маман и уже немного тише добавила: -- Если Эржебет действительно спрятала его...
   -- Опять подслушиваешь! -- пропищал мелкий вредитель с лестницы.
   Я показала Яци кулак, таким образом предупреждая, чтобы не думал ябедничать, и шустро дернула на кухню, пока меня не поймали на горячем.
   Это был не первый странный разговор, случайной свидетельницей которого мне довелось стать. От меня явно что-то скрывали. Причем не один год. Единственное знала точно: эти тайны были родом из далекого прошлого.
   Сколько раз я пыталась разговорить родителей и бабулю. Спрашивала, что подвигло их покинуть родную Венгрию. Но эти партизаны либо отмалчивались, либо долдонили одно и то же:
   -- Получили выгодное предложение из Виленского университета и решили перебраться в Россию.
   Под выгодным предложением папа подразумевал должность декана Исторического факультета, на который я имела несчастье поступить. Маме досталось место в краеведческом музее, и вот уже много лет она является его бессменным директором.
   Спустя минут пять родители в сопровождении бабушки вошли на кухню. Все трое дружно растягивали губы в фальшивой улыбке и старательно делали вид, что все друг другом довольны. Я тоже привычно притворилась, что ничего не знаю и ни о чем не подозреваю, потому как вытянуть из предков правду давно отчаялась. Все попытки разговорить их ни к чему, кроме ссор, не приводили. А сейчас мне не хотелось портить ни себе, ни им настроение.
   Посему, запретив себе думать о семейных секретах, потянулась за вторым кусочком песочного пирога.
  
   ГЛАВА 2
   Забытые предания
  
   Словакия. Нове Место над Вагом
  
   Самолет шел на посадку. Пушистые облака, навевавшие мысли о сладкой вате, стали редеть, цветные кляксы на земле приобретать очертания полей и лесных массивов, чередующихся с крошечными, похожими на игрушечные домами. Послышался приятный голос бортпроводницы, возвестившей, что наш полет подходит к концу.
   Было около часа, когда мы, забрав багаж и преодолев сутолоку, покинули здание аэропорта. Отец набрал номер своего старинного приятеля, который должен был встретить нас и отвезти в Нове Место над Вагом -- небольшой городок на западе Словакии. Что-то протараторив в трубку на родном венгерском, папа получил исчерпывающий ответ и отсоединился.
   -- Марцель уже ждет нас, -- взглядом обвел он прилипшие к тротуару автомобили. Заметив полноватого мужчину средних лет, показавшегося из внедорожника, радостно помахал ему в ответ.
   Обняв маму и сердечно пожав руку отцу, которому едва доставал до плеча, мужчина с интересом посмотрел на меня.
   -- А это, я так понимаю, Эрика. Очаровательная девушка, -- польстил мне венгр. -- Так похожа на мать. Настоящая красавица!
   -- Спасибо, -- смущенно потупилась я.
   -- Корвин Марцель, -- представил своего друга папа. -- Мы знакомы еще со студенческой скамьи.
   -- Вместе прогуливали занятия и ударяли за хорошенькими студентками, -- рассмеялся Корвин, и вокруг его карих лучистых глаз собрались мелкие морщинки. -- После университета наши пути разошлись. Я переехал жить в Словакию, а Кальман с молодой супругой удрал в Россию.
   -- Значит, папа был не таким уж прилежным студентом, как говорит? -- спросила я по-венгерски.
   -- Похвально, что вы знаете язык своих предков, -- оценил мои лингвистические способности Корвин. -- И да, в студенческую пору Виктор был тот еще разгильдяй.
   -- Ну хватит! -- шутя, пихнул приятеля в бок папа. -- Не порть мой родительский авторитет. Я ведь должен подавать дочери пример.
   Марцель хмыкнул, а мама хитро усмехнулась:
   -- По крайней мере, теперь понятно, от кого Рика унаследовала патологическую тягу к пересдачам. -- Повернувшись к улыбающемуся во все тридцать два зуба приятелю, добавила: -- Ну что, в путь? Мне бы хотелось успеть сегодня побывать на развалинах.
   -- Конечно, конечно, -- засуетился толстячок.
   Одетый явно не по погоде, в костюм-тройку, он пыхтел и обливался потом, перетаскивая наши вещи в багажник. Особенно пришлось поднапрячься, утрамбовывая между сумок мой двадцатикилограммовый баул -- розовый чемоданчик, в который я непонятно зачем ухитрилась запихнуть почти весь свой гардероб. Мало ли, вдруг поиски древностей затянутся на неопределенный срок...
   От предложения отца помочь с багажом Марцель отказался, заявив, что мы его гости и его долг обеспечить нам комфортное пребывание в Словакии. Забравшись в огромного черного монстра, мы дружно хлопнули дверцами, и машина, взвизгнув покрышками, сорвалась с места. Марцель включил радио. Тихая, расслабляющая музыка удачно служила фоном для беседы.
   -- Все формальности улажены. Можете спокойно приступать к изучению развалин.
   -- Марцель, ты -- чудо! -- чуть не захлопала в ладоши мама. -- Что бы мы без тебя делали!
   В зеркале заднего вида отразилась добродушная улыбка венгра:
   -- Искали бы другой способ подобраться к катакомбам замка. С вашим упорством, Кальманы, никакие преграды не помеха.
   Заметив мой вопросительный взгляд, родительница шепотом пояснила, что Марцель занимает какой-то высокий пост в Министерстве культуры и сумел, обратившись куда следует, добиться разрешения властей на раскопки для русских археологов.
   Честно говоря, я не особо вслушивалась в болтовню старших. Меня больше интересовали метаморфозы, произошедшие с мамой. Обычно уравновешенная и неразговорчивая, сейчас она не умолкала ни на секунду. И смеялась так звонко и заразительно, что хотелось смеяться вместе с ней.
   Мама вдруг предстала передо мной совершенно другой, я бы сказала, знакомой незнакомкой. В уставшем взгляде появился задорный блеск, щеки разрумянились, прямые светлые волосы длиной чуть выше плеч беззаботно развевались по ветру. Пшеничные прядки падали на лицо и так и норовили запутаться в ресницах, прилипнуть к губам, чуть затемненным бордовым блеском. Возможно, на нее благоприятно подействовала встреча со старым другом или же близость к родной Венгрии будоражила, пробуждала воспоминания юности.
   Папа хоть и выглядел спокойным, на самом деле был напряжен, если не сказать напуган. Или мне показалось? Наверное, ему просто не хотелось тащиться невесть куда и искать неизвестно что. Кстати, я даже не поинтересовалась, что именно родители намерились откопать. Ох, чует мое сердце, археолог из меня выйдет еще тот...
   Музыка убаюкивала, мелькающие за окном однообразные пейзажи ей в том помогали. Я смежила веки и всю оставшуюся дорогу до города успешно проспала.
  
   В Нове Место над Вагом прибыли под вечер. К сожалению, я пропустила короткую экскурсию по городу. Открыла глаза, уже когда подъезжали к гостинице -- симпатичному трехэтажному зданию, по периметру обнесенному живой изгородью. Мощеная серым камнем дорожка вела к парадному входу.
   Марцель быстро решил все вопросы с администратором, который предложил обращаться к нему в любое время дня и ночи и по любому поводу. Благо по-венгерски здесь изъяснялись свободно, впрочем, как и по-английски, а значит, трудностей с общением не должно было возникнуть.
   Наш номер находился на втором этаже. Из просторной гостиной можно было попасть в уютные спаленки и на балкон, щедро заставленный цветочными горшками. Вообще, как успела заметить, владельцы мини-отеля не поскупились на живые растения и умудрились загромоздить разноцветными кашпо не только номера, но и длинные коридоры.
   В одной из комнат стояла шикарная двухместная кровать. Я наивно решила, что именно эти апартаменты достанутся мне, как проявление родительской любви к своему чаду. Но, увы, не успела развалиться на подушках, как заявился отец и препроводил меня в соседнюю комнату. Впрочем, ею я тоже осталась довольна. Мебель светлых тонов, веселенькие пейзажи на стенах, яркие занавески и, конечно же, цветы делали спальню уютной и располагающей к отдыху.
   Кроме того что Марцель занимался поисками гостиницы, он также позаботился о нашем транспорте. Заранее арендовал старенький серебристый "Фиат", да еще и нарыл для нас карту местности. В общем, мировой мужик!
   Маме не терпелось поглазеть на руины, поэтому на сборы мне дали каких-то пятнадцать минут. Попрыгав под освежающим душем (горячая вода почему-то отсутствовала; наверное, уже сегодня придется бежать за помощью к администратору), надела шорты и майку, влезла в растоптанные кеды и побежала вниз.
   Пожелав друзьям удачной работы, а мне приятного отдыха, Марцель укатил обратно в столицу, пообещав постоянно быть на связи.
   В животе заурчало. Я с мольбой воззрилась на родителей, но вместо предложения пообедать, а вернее, уже поужинать в каком-нибудь уютном ресторанчике, мама сунула мне в руки шоколадный батончик, пообещав, что по возвращении с развалин мы обязательно отпразднуем наш столь долгожданный совместный отпуск.
   Как же! Боюсь, после познавательной экскурсии моих сил хватит только на то, чтобы добраться до кровати и заснуть мертвым сном.
   -- Возможно, тебе интересно, куда мы направляемся? -- пристегнувшись ремнем безопасности, обернулась ко мне маман.
   -- Хороший вопрос! Только хотела его задать, -- скомкала я измазанную в шоколаде обертку и выбросила ее в окно, за что напоролась на укоризненный взгляд родительницы.
   -- Развалины Чахтицкого замка, некогда принадлежавшего Эржебет Батори.
   -- Больше известной, как Кровавая Графиня, Волчица или Чейтская тварь, -- вставил свои пять копеек папа. -- У нее было много прозвищ, впрочем, лиц тоже немало. Изменчивая, беспокойная натура -- вот какой была Эржебет.
   -- И тем не менее она являлась сильной личностью. Как и все Батори, -- не преминула отметить мама.
   Виктор недовольно крякнул, утопил педаль газа, выжимая из машины максимальную скорость. Деревья за окном слились в единую изумрудную массу.
   Я была удивлена не столько тем, что мы приближаемся к руинам замка Чейте, о котором давным-давно читала в какой-то скучной книжке, сколько разнящейся интонацией в голосах родителей. Если отец, говоря о покойной графине, пренебрежительно кривил губы, то у мамы личность Эржебет, похоже, вызывала восхищение.
   -- И чем же она заслужила столько имен? -- тщетно пыталась я вспомнить сведения о семействе Батори, почерпнутые некогда из учебника.
   -- Немного терпения, Рика. -- Маме явно польстило, что она все-таки сумела меня заинтересовать. -- На месте прошлых событий эта история запомнится тебе куда лучше.
   До бывшего пристанища Кровавой Графини добрались быстро. Замок Чейте раскинулся на вершине холма, среди величественных отрогов Малых Карпат. Заходящее солнце золотило стены, просачивалось в бойницы полуразрушенных башен, наподобие белесых надгробий возвышавшихся над остальными развалинами. По пологому склону змеились тропки, приглашая путников подняться по ним к мистическим руинам.
   Мама, как голодный зверь, почуявший запах крови, поспешила навстречу своей "добыче".
   -- В прежние времена, когда Словакия входила в состав Венгерского королевства, замок Чахтице носил мадьярское название Чейте, -- наконец, соизволила она удовлетворить мое любопытство. -- В ту пору в этих местах продолжали верить в духов, боготворили природу, за помощью обращались к ведьмам и колдунам.
   Эржебет была дочерью своей эпохи. Эпохи, где правили похоть и разврат, где наряду с христианством и милосердием существовали идолопоклонничество и жестокость. Сама Батори поклонялась луне. Именно она, покровительница чародеев, населявших окрестности Чейте, вела ее по жизни.
   Испокон веков Батори заключали браки между членами семьи. Двоюродные братья становились мужьями своим кузинам. Кровь не обновлялась, она циркулировала по замкнутому кругу. Эржебет была плодом такого брака. Цветком, взращенным на гнилой почве.
   Говорят, она была одержима демонами. Демоны жили в ней, демоны следовали за ней повсюду. Ее служанки, Илона и Дора, никогда не расставались со своей госпожой. Они создавали для нее защитные амулеты, варили колдовские снадобья. Они же выбирали для Эржебет очередную жертву.
   -- Точно! -- наконец-то удалось выудить из глубин памяти скудную информацию. -- Это она погубила более шестисот девушек: служанок, фрейлин и крестьянок, которых доставляли в Чейте из окрестных деревень.
   -- И это только приблизительное число. Сколько на самом деле убийств на ее совести -- нам неизвестно, -- снова вступил в разговор отец. -- Эржебет верила, что кровь юных дев продлит ее молодость. Она боялась старости. Дерзкая и бесстрашная, она испытывала почти физические муки, понимая, что рано или поздно ее красота померкнет. Переломным моментом в ее жизни стала встреча с древней старухой.
   Графиня любила конные прогулки. Она могла часами, не зная устали, как дикий ветер носиться по полям и лесам. В один из таких променадов, в котором ее сопровождал любовник, соседский помещик Ладислав Бенде, внимание Эржебет привлекла пожилая женщина отталкивающей наружности. Шутя, Батори предложила своему спутнику заключить старую каргу в объятия. Крестьянка услышала речь прекрасной пани и, исходя злобой, выкрикнула: "Графиня, помяни мое слово: пройдет совсем немного времени, и ты станешь такой же, как я!"
   -- Эржебет запомнила зловещее предсказание и постаралась сделать все возможное, чтобы оно не сбылось, -- перехватила эстафету мама. -- Однажды утром, сидя перед зеркалом и внимательно разглядывая свое отражение, графиня заметила, что ее волосы оказались плохо завиты. Эржебет набросилась на фрейлину, занимавшуюся ее прической, начала колотить и кусать перепуганную девушку. Брызнула кровь, запятнав платье и руки графини. Когда ее смыли, Эржебет заметила, что в тех местах, которых коснулись кровавые брызги, кожа стала нежной и шелковистой. Так она нашла свой источник молодости.
   -- Не стоит забывать, что ей просто нравилось наблюдать за чужой агонией. Даже если бы разуверилась в действенности кровавого эликсира, все равно продолжала бы убивать, -- в очередной раз перебил маму отец, за что получил от нее неодобрительный взгляд. -- С годами ее рассудок окончательно помутился, Эржебет и нескольких дней не могла обходиться без новой жертвы. Куда бы ни отправлялась, графиня обязательно везла с собой орудия пыток.
   -- И вы хотите отыскать одно из них? -- предположила я и поежилась, представив родителей в мрачных катакомбах замка среди ржавых крюков и заостренных кольев.
   -- Нет, -- покачала головой мама, -- нам нужно кое-что другое. Не так давно один наш знакомый-археолог, осведомленный о моей страстной любви к истории рода Батори, показал копию судебных материалов по делу графини. Возможно, ты слышала, что за свои злодеяния Эржебет была замурована в подземелье Чейте, где прежде издевалась над несчастными девушками.
   Суд обвинил ее не только в многочисленных убийствах, но и в служении дьяволу. Неоспоримым доказательством того были мистические рисунки на теле графини. В средние века церковь запрещала наносить на кожу любые начертания. Ослушников нарекали слугами сатаны и сжигали на кострах. Эржебет была своенравной, ей не было дела до тогдашних устоев. Вопреки всем запретам и риску, она продолжала рисовать на теле особые знаки, тоже якобы способствовавшие продлению молодости.
   -- Креативная тетка, -- хмыкнула я.
   Мы подошли к развалинам. Миновав въездные ворота -- дугообразную арку, какое-то время просто стояли возле изображения Эржебет на стене. Ее черные беспокойные глаза, казалось, смотрели прямо на меня. Была ли эта женщина на самом деле такой кровожадной, как говорит история? Или все это выдумки, местный фольклор для привлечения доверчивых туристов? Однако дерзкий, безумный взгляд графини скорее подтверждал, чем опровергал все сказанное о ней. Рядом находились другие рисунки, например, женщины, купающейся в крови, и жутких орудий пыток. Тут же на словацком была приведена краткая информация о Чахтицкой пани. В левом верхнем углу заметила герб: три звериных клыка на червленой пластине, обвитой жуткого вида драконом.
   А мама тем временем частила:
   -- Все знают, что купание в крови -- это надуманные россказни. Но, как известно, в каждой сказке есть доля истины. Графиня действительно не брезговала прибегать к крови невинных девушек. Служанки наполняли ею серебряный сосуд, из которого, черпая по капле, Эржебет брала кровь и наносила на свое тело.
   -- Маньячка. Причем двинутая на всю голову, -- подвела я итог и снова напоролась на укоризненный взгляд мамы. -- Ну а что?! -- подивилась ее реакции. -- Разве ты со мной не согласна? Это ж надо быть такой психопаткой, чтобы каждый вечер обмазывать себя, вместо крема, чьей-то кровью. Брр! Вампиры нервно курят в сторонке.
   Мать закатила глаза, явно недовольная моим непочтением к давно усопшей графине. Порывшись в сумке, извлекла сложенный вдвое лист бумаги и протянула его мне. На нем была изображена серебряная чаша. По ободку сосуда вились символы, от которых, вниз, будто оплетая его, разбегались цветочные узоры.
   -- Это и есть та самая печально известная реликвия?
   Мать кивнула:
   -- Некоторые источники утверждают, что только благодаря этому заговоренному сосуду и магии, которой он насыщал кровь убитых, графиня не старела. Якобы чаша способна исполнить любое сокровенное желание своего обладателя. В случае Эржебет -- это была молодость.
   -- Ясно, аналог лампы Аладдина, -- охарактеризовала я "волшебную" емкость. -- А почему вы решили, что чаша находится в замке?
   -- Не так давно я узнала, что графиня успела спрятать сосуд, прежде чем ее схватили. Он должен быть где-то в подземелье, -- ни секунды не сомневаясь, ответила мама.
   -- И вы в это верите? -- нахмурилась я. -- Даже если так и было, голову даю на отсечение, за столько веков сия псевдомагическая реликвия уже успела обрести другого хозяина и теперь пылится в какой-нибудь частной коллекции. Или на свалке, где, на мой взгляд, ей самое место. До вас ведь в этих подземельях наверняка побывала уйма народу.
   -- Твоя мать убеждена, что чаша по-прежнему находится здесь, где-то среди развалин, -- буркнул отец. -- Я придерживаюсь иного мнения.
   -- Скоро оно у тебя поменяется, -- безапелляционно заявила родительница, проводя рукой по бугристой кладке.
   Я забралась на одну из полуразрушенных стен и, выбросив из головы мысли о бесполезном сосуде, залюбовалась панорамой. В долине раскинулась небольшая деревушка, носящая одноименное название Чахтице. Окна домов с черепичными крышами отблескивали золотыми огнями, из труб в темнеющее небо серыми кольцами уплывал дым. Завершали идиллическую картину горы -- немые свидетели и вечные стражники мрачного замка.
   Налюбовавшись на живописные руины, мама удовлетворенно заключила:
   -- С местностью мы ознакомились, завтра с утра пораньше приступим к работе.
   Я, до этого устало таращившаяся по сторонам, встрепенулась и спросила:
   -- Погодите-ка, а мне что в это время прикажете делать?
   Наивная! Почему-то была уверена, что сперва родители покажут мне город, заглянут со мной в местные сувенирные лавки, в общем, хоть малую толику времени уделят ребенку, а у них, оказывается, и в мыслях не было меня развлекать. И это называется семейный отдых?
   -- Можешь нам помогать, -- простодушно предложил отец.
   -- Копаться в развалинах? Нет уж, увольте.
   Мама пожала плечами:
   -- Тогда сама займись своим досугом. Мы ведь тебя предупреждали, что едем сюда ради дела.
   "Лучше бы с Изкой махнула в Турцию", -- запоздало пришла здравая мысль. Сейчас бы загорала у бассейна. Но нет! Потащилась за родителями в Словакию. А теперь придется маяться от скуки.
   Если б я тогда знала, что это самая незначительная неприятность из всех, с которыми мне предстояло столкнуться, оглашала бы Карпаты счастливыми криками.
  
   ГЛАВА 3
   Навеянная любовь
  
   Венгрия. Будапешт
  
   -- Девчонка чуть не расплавила мне мозги! Поразительно, как из обычных предметов ей удается извлекать такие звуки. -- Если в первой фразе слышалась неприкрытая злость, то вторую Йолика произнесла с искренним восхищением.
   -- Рано или поздно Ясмин научится контролировать свой дар, -- рассеянно отозвалась Цецилия. Мысли ее сейчас были сосредоточены на другом -- на сыне.
   -- А пока что проклятый дар контролирует ее, -- уже почти без гнева отметила вещунья.
   Плеснув в бокал вина, Йолика подошла к окну и чуть отодвинула тяжелую портьеру. Сад, окружавший фамильное гнездо Эчедов, захватили сумерки, увлекая расползающиеся очертания в ночь.
   -- Йоли, думаешь, у нас есть шанс? -- дрогнувшим голосом прошептала Цецилия. -- Ты ведь утверждала, что будущее переменчиво. Любое, даже незначительное событие способно все изменить.
   -- Так и есть, -- не слишком уверенно ответила гадалка. Обернувшись, со вздохом призналась: -- Я не все тебе рассказала. Да и Керестей услышал только часть пророчества. В смерти твоего сына будет повинна девушка.
   -- Ясмин?!
   Йолика поспешила заверить, что нет, пока обезумевшей от переживаний матери не взбрело в голову немедленно разделаться с предполагаемой виновницей смерти сына.
   -- Я не знаю ее. Неясный образ появился лишь на мгновение. Как будто призрак из прошлого... -- задумчиво пробормотала чародейка. Прогнав наваждение, торопливо продолжила: -- Теперь тебе известно все.
   -- И что мне прикажешь делать? -- заломила руки Цецилия. Женщина даже не заметила, как в нервном волнении искусала себе все губы. -- Запереть его, ни под каким предлогом не выпускать из дома?
   -- Ну вот еще! Тогда мысли о скорой гибели превратятся в паранойю. Пусть мальчик как можно больше времени проводит с друзьями, развлекается.
   Йолика ласково обняла подругу. После кончины матери гадалка была единственной, кому Цецилия доверяла и к кому прислушивалась.
   -- Наши судьбы в наших руках, -- увещевая, прошептала ведунья. -- Все еще может измениться.
   Тихий стук в дверь развеял атмосферу уныния.
   Цецилия смахнула скатившуюся по щеке слезу и, взяв себя в руки, уже спокойным голосом распорядилась:
   -- Войдите.
   На пороге показался темноволосый коренастый юноша, близкий друг Криса. Талантливый, подающий надежды Ведающий.
   -- Госпожа, -- с почтением заговорил ведьмак, опуская голову в знак приветствия, -- ночью произошел новый всплеск силы. Где-то в районе Малых Карпат.
   -- Артефакт или человек?
   -- Артефакт, -- коротко уточнил Ведающий.
   -- Сможешь его описать?
   Даниэль покачал головой:
   -- Всплеск был мимолетным, но, думаю, там, на месте, мне удастся засечь источник силы.
   -- Хорошо, -- удовлетворенно отметила предводительница клана Эчедов. -- Отправишься вместе с Этери.
   -- Керестею тоже не помешает развеяться, -- с нажимом проговорила Йолика.
   Цецилия недовольно поджала губы, всем своим видом показывая, как ей претит предложение гадалки, но спорить не стала.
   -- Если захочет, Кристиан может поехать с вами. Только прошу тебя, -- остановила уже нацелившегося на дверь юношу колдунья, -- не ищите приключений. Если поймете, что артефактом интересуемся не только мы, уходите.
   Молодой человек безропотно кивнул и растворился в сумраке коридора.
   -- Даниэль настоящая находка для нас, -- задумчиво улыбнулась Цецилия, когда шаги на лестнице стихли. -- Дар открылся всего три года назад, а он уже превзошел своего наставника, Анталя. Чувствует силу за километры. Благодаря Даниэлю мы утащили несколько артефактов прямо из-под носа Габора, а его ищейки так ничего и не заметили, -- закончила она с явным злорадством.
   В ответ Йолика только печально вздохнула. Она была намного старше Цецилии и помнила причину раскола клана Батори, на протяжении многих веков правящего чародеями Центральной Европы. Если бы не тщеславие ее братьев, их потомки сейчас бы не уничтожали друг друга за обладание колдовскими реликвиями.
   -- Когда-нибудь эта вражда вас погубит, -- тихо промолвила вещунья. -- Выпьет все ваши соки, истерзает ваши души. Зависть и ненависть породили распад семьи и ничем хорошим ваше ожесточенное противостояние не закончится.
   -- Это предсказание или просто-напросто мысли вслух? -- резко перебила ее хозяйка дома.
   Йолика поставила на стол опустевший бокал и, больше не сказав ни слова, вышла.
   -- Скоро злодеяниям Габора придет конец, -- с едва сдерживаемым гневом прошипела Цецилия, глядя на дверь, тихо скрипнувшую за гадалкой.
   Эти слова, словно молитву, она твердила уже многие годы.
  
   Эрика
   Признаюсь вам в одной своей скверной привычке: я люблю до позднего утра нежиться в постели. Именно поэтому в моем расписании зачастую отсутствовали первые, а порой и вторые пары. Я их просто успешно просыпала.
   Было около полудня, когда, наконец-то продрав глаза, на автопилоте поплелась в душ. Холодная вода быстро вернула меня к жизни, а в памяти всплыли слова администратора, который заверял, что будет рад исполнить любые наши прихоти. Вот и проверим, не откладывая в долгий ящик. Иначе до конца отпуска придется закаляться под ледяными струями. Может, это, конечно, и полезно, но не слишком приятно.
   Больше часа ушло на сборы. Распотрошив чемодан, я оказалась перед мучительной дилеммой: что надеть? Любимые шорты и футболку или же поступиться своими привычками и обрядиться во что-нибудь этакое, кокетливо-романтичное. В итоге желание выпендриться победило, и я остановила свой выбор на мини-платье под цвет глаз и светлых леггинсах. Отыскав в недрах бездонного кофра ажурные балетки, в качестве последнего штриха пшикнула на запястья по капле парфюма и, вполне довольная достигнутыми результатами, улыбнулась своему отражению.
   Родители еще рано утром умотали в замок, не забыв оставить спящей красавице, то бишь мне, деньги и карту города, на которой маркером были выделены места, где я непременно должна буду отметиться. Предки свято верили, что еще сумеют посеять в моем сердце зерно любви к шедеврам древнего зодчества. Как же они были наивны...
   Еще вчера, возвращаясь с развалин и любуясь витринами, призывно сверкающими в вечерних сумерках, я твердо решила первый день отдыха посвятить турне по местным торговым точкам.
   Под картой обнаружилась короткая записка.
   "Вернемся поздно. Наслаждайся отдыхом, не скучай. Ни с кем не заговаривай и будь умницей. Целую. Мама"
   Как же, заговоришь тут! С таким дурацким характером, как у меня, я обречена на вечное одиночество. Стоит молодому человеку обратить на меня внимание, как я цепенею и только и могу, что хлопать ресницами да улыбаться, в лучшем случае -- сыпать глупыми фразами невпопад. Поэтому кавалеры возле меня надолго не задерживались, предпочитая краснеющей тихоне барышень пообщительнее и посмелее.
   Разговор с администрацией гостиницы пришлось отложить до лучших времен. У рецепшен толпились понаехавшие туристы. Вокруг искусственного фикуса, пылящегося возле лестницы, носилась шумная детвора, стреляя друг в друга из водяных пистолетов. Пожилой мужчина, потеснив уже знакомого мне администратора с его законного места, что-то раздраженно выкрикивал в трубку стационарного телефона, стараясь заглушить визг малышни, а служащий гостиницы тем временем тщетно пытался навести маломальский порядок.
   Ловко увернувшись от выпущенного в мою сторону водяного снаряда (рефлекс, выработанный за годы общения с младшим братом), погрозила пальцем малолетнему разбойнику и поспешила к выходу, пока дружная компания не посчитала меня объектом, подлежащим немедленной ликвидации.
   Выйдя на улицу, чуть сходу не получила солнечный удар. Палящие лучи плавили асфальт, безжалостно обжигали кожу, раскаляли воздух, не давая дышать. Самым правильным, наверное, было вернуться в номер и просидеть под кондиционером до самого вечера. Но даже коварное солнце не способно было помешать моим планам. Правда, прежде чем отправиться на штурм бутиков и сувенирных лавок, решила немного подкрепиться.
   Наша гостиница находилась в нескольких шагах от центра, поэтому уже через каких-то пару минут я сидела за столиком кафе на главной площади города и, поцеживая молочный коктейль, любовалась старинными зданиями, выстроенными в стиле барокко. Прямо напротив кафе находился чумной столб -- колонна, на вершине которой была воздвигнута статуя Богородицы с младенцем на руках. Помнится, такие памятники в прежние времена воздвигали по завершению эпохальных событий, вроде войны или поголовного мора.
   Обливаясь потом, пожалела, что не вняла голосу разума и не вернулась в гостиницу. Уже собиралась расплатиться за заказ и скрыться в прохладе ближайшего магазина, когда возле моего столика нарисовался молодой человек, по виду мой ровесник. Растягивая губы в улыбке, что-то сказал по-словацки.
   Я неуверенно оглянулась, посчитав, что он обращается к кому-то за моей спиной. Позади меня "изнывали" под солнцем припаркованные автомобили. Вряд ли ему захотелось пообщаться с грудой металла. Незнакомец повторил свою абракадабру, а я, оставаясь верной самой себе, замерла истуканом, не сводя с него испуганно-удивленного взгляда. Стоит отметить, посмотреть было на что. Высокий, статный, он был похож на картинку из глянцевого журнала, внезапно ожившую и вознамерившуюся меня приворожить. Курчавые каштановые волосы обрамляли красивое лицо с идеально правильными чертами, в медово-карих глазах отражались лучики света.
   По-моему, даже неприлично быть настолько красивым.
   Незнакомец снова что-то протараторил. Затем, стукнув себя ладонью по лбу, плюхнулся на пластиковый стул рядом со мной и спросил уже по-венгерски:
   -- Не помешаю?
   Я честно пыталась изобразить улыбку и выдать что-нибудь эдакое, остроумное, но в горле будто застрял ледяной комок, мешающий говорить и даже дышать.
   Парень расценил мое затянувшееся молчание по-своему. Понятливо кивнув, легко перешел на английский.
   -- Do you speak English? -- прозвучала стандартная фраза. Не дождавшись от меня никакой реакции, как заведенный пошел дальше. -- Deutsch, FranГais, Italiano?
   Ого! А он, оказывается, полиглот!
   -- Привет, -- у меня наконец-то прорезался голос. Заставив себя собраться, продолжила по-венгерски: -- Ты действительно знаешь столько языков?
   Парень широко улыбнулся, расслаблено откинулся на спинку стула и, взмахом руки подозвав официантку, что-то шепнул той на родном языке. Девушка поспешила исполнить заказ.
   -- Учусь на переводчика. Кстати, меня зовут Камил.
   -- Эрика, -- пытаясь побороть смущение, ответила я.
   -- Ну вот и познакомились, -- весело заключил Камил и с легкой иронией в голосе признался: -- Я уж было подумал, что ты немая.
   Слово за слово, и общительному студенту все-таки удалось меня растормошить. Кратко рассказав ему о себе, выяснила, что Камил в следующем году заканчивает университет и намеревается отправиться покорять мир.
   -- Одного не пойму, -- расплатившись по счету, поднялся словак. -- Почему такая очаровательная девушка скучает в одиночестве?
   Не хотелось признаваться, что я здесь вместе с родителями, поэтому, гордо задрав подбородок, соврала:
   -- Предпочитаю путешествовать одна.
   Камил явно оживился:
   -- Надеюсь, прекрасная пани не откажет мне в удовольствии показать ей город?
   -- Прекрасная пани будет только "за", -- подыгрывая словаку, велеречиво ответила я и чуть ли не присела в реверансе.
   Признаюсь, в тот момент мне хотелось прыгать от счастья. Возможно, кому-то мое поведение покажется странным, но когда всю жизнь борешься со своими комплексами, терпя поражение за поражением, неожиданное проявление внимания со стороны обалденно красивого парня становится настоящей победой в великой битве с самой собой.
   Камил оказался внимательным собеседником и умело заполнял неловкие паузы шуткой или какой-нибудь занимательной историей.
   -- Неподалеку от города находится замок Бецков. Если хочешь, можем туда заглянуть, -- предложил мой новый знакомый.
   -- Только не сегодня. Мне вполне хватило вчерашних впечатлений.
   -- И как тебе руины Чахтицкого замка? -- догадался Камил, о какой крепости идет речь.
   -- Замшелые обвалившиеся стены и ничего больше, -- равнодушно пожала плечами. -- Честно говоря, никогда не питала слабости к древним сооружениям.
   -- А призрак графини видела? -- заговорщицки подмигнул мне парень. -- Местные утверждают, что на закате она покидает свою темницу и до самого рассвета бродит по окрестностям в поисках новой жертвы.
   -- А еще там по склонам маршируют гномы и отплясывают лезгинку лесные эльфы, -- рассмеялась я.
   Камил, к сожалению, не оценил мой юмор.
   -- Зря ты так. Словаки чтят свою историю. Некоторые предания вполне правдивы.
   -- Например?
   Парень призадумался. Наверное, гадал, с какой байки лучше начать.
   -- Немногим известно, что со смертью Кровавой Графини история рода Батори не закончилась, -- после короткой паузы сказал он. -- Ее сын, Пал, унаследовал колдовскую силу матери и приумножил ее. Сумел подчинить всех чародеев, обитавших в то время в Венгерском королевстве. Клан Батори стал самым могущественным, а впоследствии единственным колдовским кланом в Центральной Европе. У тех, кто не желал покоряться, Пал отбирал силу и безжалостно уничтожал.
   -- И что, этот ваш супермогущественный клан существует до сих пор? -- с самым серьезным видом, старательно пряча улыбку, поинтересовалась я.
   -- Не совсем, -- покачал головой мой новый знакомый-полиглот. -- Спустя два века после смерти великого колдуна его потомки, братья Изидор и Амадеус, сошлись в смертельном поединке за бразды правления наследием Батори. Изидор был первенцем и имел полное право претендовать на отцовский "престол", но Амадеус, гордый и честолюбивый, не пожелал покоряться первому по старшинству.
   Он вызвал Изидора на дуэль. По древнему обычаю победитель отбирал у проигравшего силу и мог всецело распоряжаться его судьбой. Оба брата обладали огромным магическим потенциалом, у обоих был сильный дар и в результате оба погибли.
   Без железной руки клан был обречен на вымирание. Йоланда, сестра кровных соперников, пыталась сохранить единую семью, но не смогла. Подросшие наследники Амадеуса и Изидора предпочли миру вражду, начатую их родителями. Произошел раскол. Потомки Изидора сохранили имя Батори, приемники Амадеуса стали называться Эчедами.
   Камил печально усмехнулся, будто история рода Батори повлияла и на его судьбу.
   -- Грустная сказка. Для пущего трагизма не хватает молодых влюбленных из враждующих семей. Чтоб как в "Ромео и Джульетте": он выпил яд, она себя кинжалом заколола, тем самым примирив враждующие стороны. Только несчастным молодоженам было уже все до лампочки.
   -- Ну вот, так и знал, -- состроил скорбную мину парень, -- ты не поверила ни одному моему слову.
   -- А ты сам-то в это веришь?
   -- Мы выросли на этих легендах, можно сказать, впитали их с молоком матери. Они -- неотъемлемая часть нашей жизни. -- Камил потянул меня к церкви, башня которой, увенчанная серебристым шпилем, возвышалась над остальными зданиями. -- Это костел святой Марии. С ним тоже связана одна история...
   Как вы, наверное, уже догадались, ни в какие магазины в тот день я так и не попала, с большим удовольствием променяв шоппинг на прогулку по заповедным местам маленького города. Вот родители обрадуются, когда услышат, где я убила большую часть дня. Правда, про моего нового знакомого решила им пока не рассказывать.
   До самого вечера мы гуляли по тихим улочкам, ели мороженое, сидя на ступеньках лестницы возле фонтана, и болтали обо всем на свете. На удивление легко я поборола свою робость и взахлеб рассказывала Камилу о себе, своих родных и друзьях. О некоторых эпизодах из моей жизни не догадывалась даже Изка, а словаку я доверилась сразу и считала в порядке вещей делиться с ним своими секретами. Мы с ним как будто были знакомы сто лет, и под вечер я задавалась вопросом, как жила без Камила до сих пор.
   Прощаясь, парень галантно коснулся губами моей руки, чем окончательно меня покорил. А потом неожиданно привлек к себе и поцеловал с нежностью. Лишь на мгновение наши губы соприкоснулись, после чего он отступил и, пожелав мне сладких снов, в которых, надеялся, не обойдется без его присутствия, пообещал заглянуть завтра в гости. Пребывая в эйфорическом состоянии, я не шла, а летела как на крыльях.
   Администратор коротал время за просмотром какого-то фильма и мог выслушать любую мою просьбу, но разве могла я сейчас думать о такой мелочи, как холодный душ? Все мои мысли принадлежали прекрасному незнакомцу, подобно принцу на белом коне ворвавшемуся в мою жизнь.
  
   Нэла сидела за барной стойкой и, подперев подбородок кулаком, искоса наблюдала за влюбленной парочкой, мило щебечущей у окна. Больше всего из этих двоих ведьму раздражала смазливая девица. Та не переставая кокетливо хлопала ресницами, жеманно накручивала на палец светлую прядь и как бы невзначай носком туфли касалась щиколотки своего кавалера, полагая, что этого никто не замечает. Парень тоже вызывал лишь отвращение. Держа блондинку за руку, пожирал ее таким плотоядным взглядом, будто на ее месте представлял готовящегося на гриле цыпленка. Не трудно догадаться, чем для этих двоих закончится сегодняшний вечер.
   От въедливого воркования голубков на Нэлу накатывала дурнота, а в голове словно взрывались фейерверки. Девушка понимала, если не остановить этих влюбленных нахалов, ей до самого утра придется мучиться мигренью.
   Опорожнив бокал, ведьма крутанулась на высоком стуле, разворачиваясь к голубкам, и произнесла короткое заклинание, выдыхая облачко пара. Туманная дорожка потянулась к столику у окна. В помещении повеяло холодом; стекла, несмотря на жару, заиндевели. Туман мертвой петлей опутал влюбленных, поглотив золотистый ореол взаимного влечения.
   Вот блондинка резко отдернула руку и огляделась по сторонам, явно недоумевая, как она здесь оказалась. Затем ее взгляд сфокусировался на собеседнике. Хорошенькое личико искривила гримаса отвращения. Парень резко подскочил, случайно опрокинув наполненный до краев бокал вина. Темная жидкость расплескалась по столу, забрызгав светлое платье девушки. Та что-то возмущенно выкрикнула и, сорвавшись с места, выскочила на улицу. Молодой человек, раздраженно ударив кулаком по деревянной столешнице, кинулся следом за ней. Яростные крики с улицы подтвердили, что на этом ссора не закончилась и быстро набирает обороты. Любовью там уже и не пахло.
   -- Так-то лучше, -- удовлетворенно улыбнулась ведьма.
   Бармен укоризненно покачал головой:
   -- Нэл, ты мне так всех клиентов распугаешь.
   Девушка равнодушно передернула плечами и, приговорив очередную порцию виски с колой, блаженно зажмурилась. Стоило на горизонте показаться влюбленным, как Нэла чувствовала себя больной и подавленной. Единственной панацеей от необычного недуга являлось разрушение любых сердечных привязанностей, которые ей удавалось засечь.
   -- Наш анти-Валентин снова печален. -- Камил чмокнул приятельницу в щеку и, примостившись рядом, речитативом завершил: -- Твои жертвы уже дошли до точки кипения. Случайные зрители благодарят тебя за бесплатное представление.
   На предплечье юноши проступил знак -- три волчьих клыка, образовывавших букву "Э", тот же символ обозначился и на руке Нэлы.
   -- Я тебя уже битый час дожидаюсь! Ты где пропадал?!
   -- Расскажу, когда придет Томаш, -- уклонился от объяснений Камил.
   Не успел упомянуть имя друга, как позади раздался тихий шорох. Ослепительная вспышка озарила помещение, и Томаш, довольный своим эффектным появлением, присоединился к друзьям.
   -- Ты идиот? -- недобро косясь на приятеля, покрутил пальцем у виска бармен. -- Перемещаться среди бела дня!
   Парень беззаботно отмахнулся. Дар в нем открылся совсем недавно. Томаш никак не мог натешиться новообретенными способностями. Его б воля, он бы растрезвонил об этом по всему миру или как минимум по родному городу.
   -- Не паникуй. Кроме нас ведь здесь никого нет.
   -- На твое счастье, -- буркнул Петер, старательно натирая бокал. -- Продолжите демонстрировать свою силу, и я буду вынужден доложить о вас Габору. Мне неприятности ни к чему!
   -- Может, хватит пугать нас стариком? -- окрысилась Нэла. Даже размолвка между недавними влюбленными не смогла улучшить ее настроения. Ей хотелось как можно скорее покончить с делами и рвануть в "Склеп". Уж там-то она оторвется по полной. Немало слез прольется сегодня в дамской комнате ночного клуба.
   -- Зачем позвал? -- спросил Томаш, пристраиваясь рядом с Камилом.
   Ведьмак приник к горлышку бутылки, сделал большой глоток, после чего, довольно улыбнувшись, проговорил:
   -- Я знаю, как извлечь из артефакта силу. Есть у меня кое-кто на примете. Идеальный вариант. Туристка. Путешествует одна. Я ее уже обработал. Побежит, только пальцем поманю.
   -- Девственница? -- педантично уточнил Томаш.
   В ответ кивок.
   -- Проверял?
   У Камила появилось непреодолимое желание треснуть приятеля по голове. Насилу себя сдержав, сказал:
   -- Скоро наступит полнолуние. Грех не воспользоваться такой возможностью.
   -- Мы должны отдать камень Габору, -- отставляя в сторону отполированный бокал, мрачно проронил Петер. Он единственный был не в восторге от наполеоновских планов друзей. -- Если глава узнает, что мы утаили от него артефакт...
   -- Ты сначала его найди! -- хмыкнула Нэла.
   -- Уже, -- кисло сообщил бармен, извлекая из кармана речной камешек, каких на берегу Вага водилось великое множество. Никто бы и никогда не догадался, что в этом кусочке горной породы заключена колдовская сила.
   -- Какой же в нем дар? -- Нэла с интересом повертела гальку в руках.
   -- Что-нибудь слышала об алхимии и превращении неблагородных металлов в золото? -- вопросом на вопрос ответил Ведающий.
   -- Обалдеть! Мы разбогатеем! -- в ажиотаже потер руки Томаш и, не спрашивая разрешения, неуклюже перегнувшись через стойку, схватил полупустую бутылку.
   -- Если прежде не станем кормом для прихвостней Габора, -- мрачно изрек бармен и сурово завершил: -- Все артефакты должны быть переданы предводителю. Таков закон!
   -- Спасибо, что напомнил! -- раздраженно хмыкнул Камил. -- Габор обогащается, пичкает силой своих любимцев, а мы по-прежнему остаемся на нижней ступени колдовской иерархии. Если так пойдет и дальше, то ты, Нэла, будешь продолжать воровать любовь, Томаш мотаться по миру, исполняя поручения Габора, Петер находить для старика волшебные игрушки, а я гипнотизировать дурочек, вроде той, что повстречал сегодня утром. Нет! Вы как хотите, а я не намерен всю жизнь влачить такое жалкое существование.
   -- Всегда можно пойти честным путем, -- пожал плечами бармен. -- Выбери нужную тебе силу и вызови ее обладателя на дуэль. Победишь, получишь дар и признание главы клана.
   -- Проиграю, и лишусь даже того, что имею. Нет, Петер, я хоть и игрок, но не безумец. Сам говорил, всплеск был незначительным. Никто из ищеек его засечь не мог, иначе бы Габор уже прислал сюда Ведающих. Стоит рискнуть.
   В бар вошли посетители, и Петер незаметным движением сгреб со стойки камень. В отличие от друзей, он не был столь решительно настроен и опасался последствий их ослушания. С другой стороны, было бы неплохо обогатиться за счет артефакта. Возможно, Камил прав. О камне никто, кроме них, не знает, а значит, и бояться нечего. Осталось только высвободить силу -- провести ритуал.
   И в этом им поможет новая подружка Камила.
  
   ГЛАВА 4
   В западне
  
   Эрика
   С появлением Камила моя серая, однообразная жизнь заиграла новыми красками. Незнакомое прежде чувство захватывало с каждым днем все больше. Оно как будто прорастало внутри меня, пуская корни глубоко в сердце. Я не переставала задаваться вопросом, как жила без Камила до сих пор, и с тоской представляла будущее в разлуке с ним. К сожалению, наше расставание было неизбежным. Одно радовало, пока что родители ни на шаг не продвинулись в поисках псевдомагической реликвии, а значит, об отъезде можно было не думать. По крайней мере, сейчас.
   В нашу последнюю встречу Камил был непривычно молчалив и задумчив. Наверное, тоже грустил из-за скорого расставания. Спасибо, не приставал с вопросами, как долго я намереваюсь пробыть в Словакии и когда планирую вернуться домой. Ответы на них мне и самой были неизвестны.
   Сунув руки в карманы джинсов, словак медленно брел по каменной дорожке, проложенной вокруг парка. Трава цвета малахита потемнела от набежавших туч, принесших с собой долгожданную прохладу и грозивших в любой момент пролиться дождем. Но даже это обстоятельство не могло испортить вечернюю прогулку. Разве что хмурая физиономия Камила, в данный момент очень смахивающая на зависшую над нашими головами грозовую тучку.
   -- Ками-и-ил, что за похоронное выражение? Что-нибудь случилось? -- попыталась я расшевелить своего молчаливого бойфренда.
   -- Слишком быстро бежит время. Скоро ты вернешься домой, -- озвучил он то, о чем я сама не переставала думать.
   -- Давай не будем сейчас о грустном. -- Мысленно отругав себя за чрезмерное любопытство, с улыбкой сказала: -- Как-нибудь да сложится. -- Обычно именно эту фразу, словно мантру, повторяла я в периоды сессии.
   К счастью, Камил понял мое состояние и не стал развивать тему о наших взаимоотношениях и их неясном будущем, предпочтя сменить тему.
   -- В пригороде есть один ночной клуб, "Склеп" называется. Обычно в полнолуния там устраивают неплохие вечеринки. Мне бы хотелось пойти туда с тобой. Что скажешь?
   -- Звучит заманчиво, -- с сомненьем протянула я.
   -- Но? -- словак окинул меня пытливым взглядом.
   С языка чуть не сорвалось опрометчивое:
   "Хочу, но не могу. Ночью родители меня никуда не отпустят", -- и тогда бы Камил сразу понял, что я лгунья. Благо вовремя спохватилась.
   -- Поверь, в таких клубах, как этот, ты еще не бывала, -- продолжал рекламировать злачное местечко приятель. -- "Склеп" находится в подвале старого дома, когда-то принадлежавшего потомкам графини Батори. В подземелье они якобы отнимали силу у тех, кто был им неугоден, а тела потом выбрасывали в реку. Это одно из самых колоритных мест в округе.
   Опять это имя! Ну что у них, в самом деле, больше нет выдающихся личностей, кроме убийцы молоденьких девушек и ее сумасшедших отпрысков?
   Голос разума убеждал отказаться от увеселительного мероприятия, а чарующие глаза цвета темного меда искушали и уверяли, что рядом с Камилом мне нечего опасаться. И плевать, что мы знакомы без пяти минут неделю.
   -- И когда же наступит следующее полнолуние? -- почти сдалась я.
   -- Завтра, -- заметно повеселел парень. Его ответ прозвучал в унисон с грозовыми раскатами.
   Дождь хлынул на землю, сгоняя пешеходов под навесы магазинов и кафе. Спасаясь от безумства непредсказуемой стихии, мы поспешили занять свободный столик в ближайшей кофейне.
  
   Когда-то подземелье замка Чейте представляло собой лабиринт коридоров, ведущих в просторные помещения с низкими сводами, массивными балками и почерневшими от копоти стенами, на которых и сейчас можно разобрать некоторые надписи, в основном имена девушек, по воле Эржебет обреченных на смерть.
   С течением времени перекрытия сгнили и обвалились, многие залы оказались погребены под завалами камней. В распоряжении Кальманов были всего несколько комнат, проникнуть вглубь катакомб не представлялось возможным.
   Очередной день поисков подходил к концу. Привалившись к стене, Виктор потер лицо ладонями и устало прикрыл глаза. В отличие от жены, он уже давно отчаялся отыскать здесь что-нибудь, кроме мусора, оставленного неряхами-туристами, и извечных обитателей подземелья, на которых ночами вели охоту черные кошки. Как и во времена Эржебет, этих тварей в окрестностях замка водилось великое множество.
   -- Ань, может, хватит? Мы уже здесь все перерыли. Дальше продолжать поиски не имеет смысла.
   -- Дальше и не понадобится, -- раздался из противоположного конца комнаты сосредоточенный голос жены.
   Присев на корточки, Анна внимательно изучала отверстие в стене. У ног ее валялся замшелый булыжник, прежде закрывавший тайник. Попросив посветить ей фонариком, женщина просунула руку в углубление и осторожно извлекла оттуда шкатулку.
   Даже еще не заглянув внутрь, Анна уже заранее знала, что хранил в себе янтарный ларец. Шестое чувство никогда ее не подводило. Не обманула интуиция и на этот раз. Почти четыре столетия пролежавшей под землей чаше из червленого серебра теперь суждено было стать достоянием Виленского музея.
   Женщина ликующе воскликнула:
   -- Сама богиня удачи на нашей стороне!
   А вот Виктору было не до ликованья.
   -- Думаешь, это обычная реликвия? Без каких-либо... -- Археолог запнулся и затравленно посмотрел на жену, словно у той в руках была бомба с часовым механизмом, которая в любой момент могла взорваться.
   -- Без каких-либо, -- весело улыбнулась Анна и беспечно добавила: -- В любом случае мама разберется.
   -- И все же... Если это артефакт? Тереза обещала его уничтожить.
   -- И я не стану ей в этом мешать, -- отчеканила, невольно заводясь, Кальман. В последнее время единственное, о чем мог говорить Виктор, -- это о своих беспочвенных опасениях. Но сейчас она не станет его слушать и не позволит портить себе настроение подобной ерундой. -- Перестань повсюду видеть угрозу. Не все в этом мире подчинено магии.
   Анна бережно завернула шкатулку в платок, положила в сумку, и, что-то беззаботно мурлыча себе под нос, стала собираться.
   "Наверное, жена права, -- по дороге в город убеждал себя Виктор. -- Пора перестать оглядываться назад и в каждом предмете искать прошлое".
   Однако никакое самовнушение не могло избавить его от гнетущего чувства тревоги. Подсознательно он понимал, скоро что-то произойдет. И это что-то навсегда изменит их жизни.
  
   Очередной удар, и прицельный шар угодил в черный провал лузы. Кристиан выпрямился и, взъерошив рукой темно-русые волосы, стал задумчиво прохаживаться вокруг стола, не торопясь продолжать партию.
   -- Уверен, что не ошибся? -- спросил он Даниэля, неподвижно стоявшего с кием у стены, словно солдат на посту с пищалью наперевес.
   -- Теперь уже и не знаю. -- Парень с тоской проследил, как еще один шар, подтолкнутый битком, уверенно катится в сетку. Похоже, играть ему сегодня не придется, Кристиан, как всегда, шел к победе напролом. -- Всплеск хоть и был мимолетным, но я явственно почувствовал силу. Артефакт должен быть где-то здесь.
   -- Может, нас опередили? -- предположил вернувшийся Этери. Передав друзьям по запотевшей бутылке пива, присел на краешек бильярдного стола и сделал большой глоток. Прохладный напиток живительным бальзамом разлился по телу.
   -- А может, я просто начинаю терять хватку? -- продолжал бичевать себя Даниэль. За минувшее утро он произнес эту фразу не менее дюжины раз.
   Кристиан собирался ему ответить и, несомненно, это была бы очередная колкость в адрес Ведающего, но тут его отвлекла внезапная вспышка боли. Татуировка на предплечье, прежде невидимая, начала наливаться цветом. Кожу сильно защипало. Такие же неприятные ощущения сейчас испытывали и Этери с Даниэлем. Впрочем, три парня, только что переступившие порог пивной, тоже почувствовали чужаков.
   Один из них, искоса глянув на венгров, устремился к барной стойке. Перекинувшись парой фраз с официанткой, занял ее место. Девушка сняла через голову фартук и, подхватив свои вещи, упорхнула прочь.
   Друзья Петера остались стоять в дверях, присматриваясь к нежданным гостям. Высокий смазливый шатен посторонился, давая девушке возможность пройти. Одарив красотку мимолетным взглядом, снова переключился на непрошенных посетителей. Стоящий рядом с ним тучный блондин сверлил Криса и его спутников ненавидящим взглядом, непроизвольно сжимая руки в кулаки.
   -- А я-то думал, чем это здесь так воняет, -- намеренно громко произнес Кристиан, наблюдая за реакцией ведьмаков. -- Оказалось -- шавками Габора.
   Этери недовольно покосился на друга. В его планы не входило затевать ссору с колдунами из вражеского клана. А вот Эчед, напротив, всегда был готов пощекотать нервы себе и своим противникам. Чем он, похоже, так не вовремя и решил заняться.
   Камил подождал, пока жжение на предплечье утихнет, а от татуировки останется едва заметный след, и ринулся к чужакам. У него и в мыслях не было оказывать тем гостеприимство.
   -- Заблудились? -- с приторной ухмылкой предположил он. -- С радостью покажу выход.
   -- Не напрягайся. Мы никуда не спешим, -- в тон ему ответил Эчед.
   Кристиану нравилось выводить из себя противников, чтобы те, потеряв над собой контроль, первыми кидались в драку, исход которой заранее был предрешен. Разумеется, в пользу Керестея, что позволило ему к своим неполным двадцати пяти собрать внушительную коллекцию даров. К сожалению, эта уловка не всегда срабатывала. Мало находилось безумцев, готовых бросить вызов потомственному колдуну, даже в пылу гнева.
   У Камила руки чесались схватить наглеца за шкирку и выволочь за дверь, но он понимал, что силы неравны. Поэтому был вынужден отступить. Зато Томаш не отличался сдержанностью и не собирался терпеть насмешек.
   -- Проваливайте отсюда! -- злобно выкрикнул он, по-детски надув пухлые губы. -- Это не ваша территория!
   Кристиан перевел взгляд с высокого шатена на упитанного блондина, щеки которого раскраснелись, а на лбу от волнения выступила испарина. Такого развести на поединок -- раз плюнуть.
   "Интересно, какая у толстяка сила?" -- присматриваясь к ведьмаку, подумал Эчед, а вслух спросил:
   -- С каких это пор Батори устанавливают границы?
   Камил не собирался поддерживать Томаша, решив не ввязываться в драку. Благоразумно отвернулся к витрине с выставленными на продажу бутылками и сделал вид, что поглощен изучением винного ассортимента, а происходящее его совершенно не волнует. Петер же, прекрасно понимая, чего добивается ушлый венгр, поспешил вмешаться.
   -- Что вам здесь нужно? -- вышел он из-за стойки.
   Пока Кристиан и Томаш буравили друг друга взглядами, бармен прощупал остальных ведьмаков и забеспокоился еще больше, определив в Даниэле такого же, как и он, Ведающего. А это могло означать только одно: венгры явились сюда с определенной целью. Оставалось надеяться, что этой целью не являлся артефакт, недавно найденный Петером на берегу Вага.
   -- Ничего. Просто отдыхаем. -- Этери легонько толкнул в плечо Криса, гипнотизировавшего свою будущую жертву пристальным взглядом.
   -- Нам не нужны проблемы, -- поддержал друга Даниэль и первым направился к выходу. Лицо парня оставалось невозмутимым, хотя ему с трудом удалось сдержать рвущееся наружу ликование. Он наконец-то нашел, что искал!
   -- Томаш, довольно! -- окликнул ведьмака Петер и взглядом приказал ему отойти от двери. -- Молодые люди уже уходят.
   Из серых, заплывших жиром глаз словака исчез пыл соперничества, с лоснящихся щек сошел румянец. Ведьмак покорно отступил.
   -- Досада, -- тихо констатировал Кристиан, поняв, что рыбка соскользнула с крючка. Воспрянув духом, громче продолжил: -- Ну да ладно... Еще увидимся, -- отсалютовал негостеприимным хозяевам и толкнул плечом дверь.
   Не успел сделать и нескольких шагов, как на него налетел Этери.
   -- Крис! Ведь просили же: не нарываться! Так не терпится исполнить предсказание Йолики?!
   В ответ Эчед буркнул нечто нечленораздельное и, отпихнув приятеля, ускорил шаг.
   После того злополучного вечера мир будто сошел с ума. По крайней мере, мир Кристиана точно перевернулся с ног на голову. Близкие упорно делали вид, что все как обычно, а сами развили бурную деятельность, стремясь предусмотреть любую грозящую ему опасность. Каждую секунду парень чувствовал на себе чей-то пристальный, надзирающий взгляд.
   Ночами возле него, словно верный страж, дежурила Ясмин. В течение дня вокруг вились друзья, родные, члены клана, выдумывая глупейшие предлоги, чтобы находиться рядом. "Если так пойдет и дальше, я сам добровольно наложу на себя руки", -- раздраженно подумал Керестей.
   Скосив взгляд на выпрыгивающего из себя Даниэля, хмуро спросил:
   -- А ты с чего такой радостный?
   -- Он там! -- не в силах сдержать эмоции, торжествующе воскликнул Ведающий.
   -- А поконкретнее?
   -- Артефакт! Я наконец-то его почувствовал. Предмет под заклятием морока, поэтому мне никак не удавалось его засечь.
   -- Значит, мы опоздали и можем возвращаться домой, -- сделал приятные для себя выводы Этери. -- На этот раз Габор нас опередил.
   -- Глупости, -- как от назойливой мухи, отмахнулся от приятеля Кристиан. -- Мы с легкостью заберем у них артефакт.
   -- Блин! Ну сколько можно повторять?! Нельзя нарушать закон, -- в который раз напомнил другу Этери. Увы, смысл этой фразы всегда ускользал от внимания Кристиана, который, по идее, как никто другой должен был соблюдать ведьмовские каноны.
   -- Никто и не собирается ничего нарушать, -- встал на сторону Эчеда Даниэль. -- Разве не понял? Они не собираются отдавать артефакт Габору. А по правилам, пока тот не окажется у главы, он не является ничьей собственностью.
   -- С чего ты взял, что старику неизвестно о находке? -- Больше всего Этери хотелось вернуться домой, а не таскаться по приказу Цецилии нянькой за Кристианом. Которого хлебом не корми -- дай вляпаться в очередную передрягу.
   -- А по-твоему, зачем они воспользовались мороком? -- вопросом на вопрос ответил Ведающий. Сейчас, когда артефакт был так близко, он чувствовал исходящую от него силу. Она влекла его, искушала, уговаривая забрать себе.
   -- Сегодня ведь полнолуние. Вполне возможно, Даниэль прав, и эта шваль решила поживиться за счет артефакта, забрать лакомый кусок у ненасытной своры Габора. Смельчаки, однако, -- ухмыльнулся Кристиан. -- Или самоубийцы... И ты по-прежнему хочешь уехать? -- последний вопрос был адресован угрюмому Этери.
   -- Я так понимаю, разубеждать вас бесполезно?
   -- От молодняка нужно избавляться, пока он не подрос и не превратился в матерых хищников. Чем меньше у Габора людей, тем больше у нас шансов выжить. Тебе ли об этом не знать? -- Проследив за тем, как в бар, что-то весело обсуждая, заходит группа туристов, Кристиан решил: -- Заберем артефакт ночью. Когда они меньше всего будут этого ждать.
  
   Эрика
   Камил обещал заехать в половине двенадцатого. Надеюсь, к тому времени родители уже улягутся, и я смогу незаметно покинуть номер. Обычно они возвращались около восьми и, наспех поужинав, валились спать. А с первыми лучами снова отправлялись на развалины. Отец с каждым днем становился все мрачнее, ему явно надоели бесцельные поиски. Мама, кажется, тоже начала падать духом. Но пока что уезжать они не собирались, и это главное!
   Еще одной проблемой, вставшей на пути к долгожданной ночи, оказалось то, что гостиница запиралась ровно в двадцать три ноль-ноль. Прямо как наша студенческая общага. После ни выйти, ни войти в здание не представлялось возможным.
   Пришлось изрядно поломать голову, продумывая план "побега". Возле здания отеля пустил корни кряжистый дуб. Его узловатые ветви не давали солнцу проникать в наш номер, а ночами, когда поднимался ветер, царапали окна моей спальни. Попробую спуститься по дереву, хотя для меня, с детства боящейся высоты, это было сродни самоубийству.
   Путь на свободу был найден. Я со спокойным сердцем устроилась в гостиной перед телевизором и попыталась вникнуть в суть транслируемого кинофильма, хотя мысли постоянно возвращались к Камилу.
   -- Эрика! -- Дверь распахнулась, и на пороге возникла сияющая маман. -- Мы нашли ее!
   Первым моим желанием было уткнуться в подушку и в голос зарыдать. Лишь усилием воли заставила себя сдержаться, однако сдавленный всхлип все же прорвался наружу. Нет, конечно, как дочь, где-то в глубине души, я была рада за родителей. И в то же время чувствовала, как на меня накатывает отчаянье.
   -- Мы нашли ее! -- словно заезженная пластинка, повторила мама, явно вознамерившись довести меня до истерики.
   Подумаешь, отрыла старый горшок. Было б чем гордиться!
   -- Поздравляю, -- без особого энтузиазма отозвалась я, честно пытаясь изобразить на лице радость. Правда, уголки губ сразу же опустились вниз, и моя фальшивая улыбка превратилась в кислую гримасу.
   Хорошо, что этого никто не заметил. Маман продолжала кружить по комнате, вознося дифирамбы самой себе. Отчего-то хмурый отец, быстро закинув вещи в номер, поспешил к администратору, предупредить, что завтра мы покидаем город.
   -- К чему такая спешка? -- послала я ему вдогонку расстроенный возглас.
   -- Мой отпуск закончился еще три дня назад. Меня ждут в университете.
   Горько шмыгнув носом, вперилась взглядом в экран телевизора. Вот вам и сказочный вечер, о котором грезила со вчерашнего дня! Меня точно кто-то сглазил.
   Спихнув с журнального столика мои ноги и попутно отчитав за кавардак, творящийся в номере, мама с благоговением водрузила на стеклянную столешницу свое сокровище. Напевая бравурный мотивчик, отправилась в душ закаляться.
   От досады я чуть не запустила пультом в стену, а потом вперилась взглядом в чертов ларец.
   -- Это все из-за тебя! -- попеняла допотопной шкатулке и его прежней обладательнице -- сумасшедшей графине. -- Что, не могла спрятать получше?!
   Опасливо оглянувшись на дверь, за которой раздавалось счастливое сопрано маменьки, схватила ее янтарную находку. Хранящийся в ней округлый сосуд размером с флакончик для духов оказался точь-в-точь таким, как на рисунке. На потемневшем серебре были вытиснены множество цветов с причудливыми усиками-завитками, по краю тянулись непонятные то ли символы, то ли знаки.
   Я вертела чашу в руках, при этом ворчливо приговаривая:
   -- Тоже мне, лампа Аладдина. Был бы ты действительно волшебным, осуществил бы мою мечту! Но ты ведь всего лишь старый бесполезный горшок, предназначенный для пыления в хранилищах музея!
   Если раньше я страстно желала изменить свой дурацкий характер, быть порешительнее, смелее, то с появлением в моей жизни Камила приоритеты резко поменялись. Самым важным теперь стало не разлучаться с любимым. Правда, сомнительно, что "магическая" ваза способна исполнить хоть какое-то из этих моих желаний.
   Изучив каждую загогулину на стенках чаши, перевернула ее вверх дном и зачем-то потрясла. Наверное, надеялась, что после сих манипуляций из ее недр, словно черт из табакерки, появится джинн и предложит прокатиться на ковре-самолете. Джинн так и не появился. Зато почувствовала, как на ладонь что-то капнуло. Густая горячая струйка поползла по запястью, оставляя на коже темно-бордовый след.
   -- Фе! Гадость! -- с отвращением отшвырнула от себя вазон. Густая как кисель жижа, к моему ужасу, очень смахивала на кровь.
   Что за чертовщина...
   Спохватившись, быстро подняла допотопную реликвию и запихнула ее обратно в шкатулку. Схватив бутылку минералки, побежала на балкон смывать с руки странную грязь.
   Остаток вечера провела, пакуя чемодан и сокрушаясь по поводу своей нелегкой судьбы. "Сосуд для крови" мама надежно спрятала в кейс и запретила даже смотреть в его сторону.
   Не больно-то и хотелось.
   Было около одиннадцати, когда из спальни послышался могучий отцовский храп и мерное посапывание матери. Как метеор я принялась носиться по комнате, быстро приводя себя в порядок и попутно выдумывая причину, почему так спешно вынуждена покинуть Словакию. Еще бы суметь озвучить ее Камилу и при этом не расплакаться.
   Время бежало незаметно. Вот на циферблате часов высветилась половина двенадцатого. Пора. Подхватив с пола босоножки, осторожно, словно сапер на минном поле, на цыпочках пересекла гостиную и, скрипнув балконной дверью, перелезла через перила. Пожелав себе удачи, перебралась на ветку и начала медленно спускаться.
   -- Главное не смотреть вниз, не смотреть вниз, -- словно заклинание, твердила я.
   Мотоцикл Камила уже мигал фарой за живой изгородью отеля. Натянув обувку, поспешила навстречу чудесной ночи. К несчастью, последней в этом сказочном городишке.
   Наверное, стоило сразу же огорошить любимого неприятной новостью, но пылкий поцелуй вытеснил из моей головы все мысли.
   -- Карета подана, -- улыбнулся Камил, протягивая мне шлем.
   Устроившись сзади, покрепче обхватила его за талию. Парень крутанул рукоять газа. Зарокотав, "Хонда" помчалась по ухабистой дороге, лихо минуя крутые повороты.
   Пока добирались до клуба, я не переставала себя утешать. И чего спрашивается паникую? На дворе ведь не каменный век. Есть тьма способов поддерживать общение. Да и Словакия, слава Богу, находится не на другой планете. Будем приезжать друг к другу в гости.
   Камил ударил по тормозам, и мотоцикл резко остановился, вытряхнув меня из задумчивого состояния.
   -- Приехали, -- возвестил парень, припарковавшись у обочины. -- Добро пожаловать в "Склеп"!
   Я осмотрелась. Ночной клуб обосновался в старинном двухэтажном особняке. Над покатой крышей зависла луна, сейчас отливающая темным багрянцем. Ночное светило почему-то напомнило мне об Эржебет. Кажется, именно владычице мрака поклонялась Кровавая Графиня.
   -- Ну, чего застыла? Испугалась? -- Камил весело улыбнулся и, взяв меня за руку, повел к входу, украшенному неоновой вывеской. Возле железной двери сгрудились несколько подростков, уговаривая охранника открыть им врата местного "рая".
   -- Не сегодня, -- раз за разом бесстрастно повторял тот одну и ту же фразу.
   Я уж было подумала, что и нас сейчас пошлют в обратном направлении, и, честно говоря, ничуть бы не огорчилась, с удовольствием променяв вечер в окружении пьяных малолеток на романтическую прогулку с Камилом. Но стоило секьюрити взглянуть на моего спутника, как он тут же посторонился. Возмущению тинэйджеров не было предела.
   Закручивающаяся петлей лестница казалась бесконечной. Мы спускались под землю, а навстречу нам неслись дьявольские аккорды метала. В какой-то момент мне даже захотелось заткнуть уши. Н-да, это вам не гламурные вечеринки у Изки и не шумные студенческие посиделки на берегу озера с гитарой и пивом.
   Внутренний интерьер клуба полностью соответствовал его названию. Хотя бы одно светлое пятнышко. Но нет. На высеченных из камня стенах висели факелы, выхватывающие из темноты лишь небольшие овалы, бетонный пол устилал сизый дым. От спертого воздуха голова начала кружиться, музыка бутылочными осколками впивалась в сознание. Ненадолго я впала в прострацию, заметив раскрытые гробы, ровными рядками стоявшие вдоль стен. Приглядевшись повнимательней, поняла, что это не домовины, а своеобразные диванчики. Возле некоторых находились столы, ножки которых имитировали человеческие кости.
   Нечего сказать, славное местечко. Я бы им посоветовала еще дюжину черепков насадить на колья.
   В общем, проторчав в необычном заведении минут пять, мне нестерпимо захотелось на свежий воздух. Вот только Камил, похоже, уходить так скоро не собирался. Словак здесь был в своей стихии. Протискиваясь к барной стойке и волоча меня за собой, он с наслаждением подпевал зверской наружности исполнителю, рвущему гланды на небольшой возвышенности, сколоченной из грубых досок.
   -- Привет, Камил! Привет, загадочная спутница моего друга. -- Расчищая себе дорогу локтями, к нам спешила невысокая брюнетка. Одетая в черное балахонистое платье, с бледной кожей, ярко подведенными глазами и губной помадой под цвет волос, она очень гармонично вписывалась в окружающую обстановку. Остальные клабберы были одеты под стать ей и больше походили на членов какой-нибудь секты. Одна я в светлых джинсах и мятного цвета маечке белой вороной маячила на фоне всех этих готично обряженных личностей.
   -- Нэла, мой близкий друг, -- представил мне свою знакомую Камил. -- Это Эрика, я тебе о ней рассказывал.
   -- Все уши прожужжал, -- весело подтвердила девушка, тоже хорошо изъяснявшаяся на венгерском, и продолжила меня разглядывать.
   "Наверное, подружка по вузу", -- догадалась я.
   -- Извини, мы на минуту. -- Камил ухватил брюнетку за локоть и отвел в сторону.
   До меня донесся неясный шепот:
   -- Даже не думай сейчас разрушать мой морок. Иначе все испортишь!
   -- Я что, по-твоему, такая дура, что не могу отличить истинное чувство от чар?! -- возмутилось дитя готики. -- Мне твоя искусственная любовь и нафиг не нужна!
   Потом сто раз ругала себя, почему не обратила внимания на слова Нэлы. Оправдать меня могло лишь одно: глядя в глаза Камила, я забывала обо всем на свете, впадала в своего рода гипнотический транс. Вот и сейчас он смотрел на меня, зачаровывая.
   Вскоре вернулась Нэла.
   -- Кровавая Мэри в кровавую ночь, -- глупо пошутила она, протягивая нам высокие бокалы. После чего залпом осушила свой. Я, стараясь не отставать, быстро расправилась с коктейлем.
   -- А теперь танцевать! -- распорядилась захмелевшая девица, похоже, приговорившая за этот вечер не одну Кровавую Мэри.
   Исполнитель тем временем вдохновенно размахивал смоляной шевелюрой, приводя толпу в экстаз. Я, хоть и не любила такие вечеринки, через каких-то пару минут отплясывала не хуже Нэлы. Наверное, всему виной был коварный напиток.
   А потом на смену короткому возбуждению неожиданно пришла апатия. Ноги стали ватными, все вокруг закружилось каруселью. Знакомые руки подняли меня и понесли к выходу. В нос ударил аромат летней ночи, сотканный из ветра, стрекота цикад и надвигающейся грозы. Далекие раскаты грома были последним, что я услышала...
  
   ГЛАВА 5
   Схватка
  
   Вычислить место проведения ритуала оказалось несложно. Черный седан бармена привел ведьмаков на окраину города, к заброшенному одноэтажному зданию, прежде являвшемуся автомастерской. Об этом свидетельствовала незатейливая вывеска с частично стершейся надписью.
   Петер долго возился с замком, но тот никак не желал поддаваться. Нервно выругавшись, парень сунул отмычку обратно в карман и, отступив на пару шагов, направил руки к металлической двери. Несколько секунд ведьмак стоял неподвижно, пока не раздался протяжный скрежет, и створки начали медленно, будто нехотя, разъезжаться.
   -- Интересно, где успел разжиться силой? -- задумчиво пробормотал Кристиан, наблюдая за потугами телекинетика. Было видно, что тому с трудом удается контролировать приобретенные способности.
   -- Не ты один любишь охотиться за чужими дарами. -- Этери присел на корточки рядом с другом и непроизвольно закрыл лицо рукой, когда темноту, сгустившуюся вокруг здания, прорезал сноп света.
   Из зияющей дыры в пространстве неуклюже вывалился уже знакомый им парень, едва не налетев на Ведающего и не опрокинув того навзничь. Между молодыми людьми завязалась короткая перепалка.
   -- Неплохо! -- восхищенно выдохнул Кристиан. Такого дара у него еще не было. Жаль, что утром в баре все сорвалось. -- Этого ты берешь на себя, -- шепнул он Этери, с сожалением понимая, что самому схватить толстяка ему не удастся.
   -- Не хватает еще того кудрявого и жертвы, -- сказал Даниэль, в очередной раз меняя позу. У него уже порядком затекли ноги, а комары явно вознамерились устроить пиршество за их счет. Ко всему прочему снова начал моросить дождь, холодные струи шустрыми змейками стекали по лицу и попадали за шиворот.
   Вскоре тишину периферии нарушил рев приближающегося автомобиля. Тот просигналил два раза, приветствуя друзей, и остановился возле обочины. Следом прикатил байк. Круто развернувшись, мотоцикл затормозил, поднимая за собой фонтан брызг. Припарковав "Хонду", уже знакомый им парень подошел к машине. Распахнув заднюю дверцу, словно пушинку подхватил девушку, которая доверчиво прильнула к его груди, и понес к автомастерской. Длинные светлые пряди, влажные от мороси, небрежно упали на лицо и плечи будущей жертвы.
   Этери неосознанно дернулся, и лишь Кристиан, вовремя ухвативший его за плечо, удержал ведьмака от опрометчивого поступка. За свои неполные двадцать шесть Этери повидал многое, и чужая смерть едва ли могла его поразить. Потомственных колдунов с раннего детства приучали быть беспощадными к своим противникам. Таково было негласное правило враждующих кланов: или убьешь ты, или убьют тебя. В лучшем случае отнимут силу и уничтожат воспоминания. Но прихвостни Габора таким милосердием не отличались.
   Одного Этери не мог понять и принять: убивать обычных людей ради обретения силы было вне всяких законов.
   Глаза ведьмака опасно сузились, на лице отразилась жестокая решимость. Только за то, что осмелились лишить жизни невинную девушку, он без сожаления расправится с жаждущими силы ублюдками.
   Перекинувшись парой фраз, дружная компания скрылась в здании. Вскоре в окнах с немногочисленными уцелевшими стеклами замелькали отблески пламени.
   Кристиан выждал еще несколько минут, а потом шепнул, бесшумно устремляясь к мастерской:
   -- Пора.
   Заговорщики оказались слишком беспечны, даже не потрудились прикрыть за собой дверь, что позволило незваным гостям спокойно наблюдать за подготовкой к ритуалу.
   Воздух был наполнен пылью и запахом тлеющих листьев дурмана. На колченогом столе в углу слабо поблескивала керосиновая лампа. По периметру просторного помещения горели свечи, огненные кисточки испуганно вздрагивали от сквозняка.
   Светловолосая девчонка, которой в предстоящей постановке была отведена самая незавидная роль, медленно приходила в себя и тщетно пыталась понять, где она и что с ней происходит. Тело и лицо несчастной были испещрены знаками, нарисованными густой кашеобразной смесью из ядовитых корней мандрагоры и плодов болиголова, смешанных с куриной кровью. Точно такие же символы Ведающий и парень-телепорт старательно вырисовывали на стенах.
   Стоило отдать магам должное, они тщательно подготовились к обряду. Смерть девчонки должна была выгнать силу из камня, а знаки на стенах удержать дар внутри здания и не дать ему вырваться на свободу, чтобы выбрать себе новое пристанище: человека или предмет.
   -- Все учли, ублюдки, -- сквозь зубы прошипел Этери.
   Будучи не в силах разорвать невидимые путы, приковавшие ее к полу, пленнице оставалось только беспомощно вертеть головой да жалобно всхлипывать. Но увидев сверкнувший в пламени свечей нож, занесенный над ней, девушка испуганно замерла, словно окаменев. А узнав своего убийцу, в отчаянье зарыдала.
   -- Вперед. -- Кристиан махнул друзьям рукой и с бесстрашием, порой граничащим с безумием, ринулся в бой.
  
   Эрика
   Никогда не являлась поклонницей фильмов ужасов. А когда все-таки отваживалась просмотреть с друзьями какой-нибудь глупый хоррор, на самых жутких сценах зарывалась лицом в подушку и для большей надежности затыкала уши. И сидела так, пока кто-нибудь не дергал меня за руку, тем самым давая понять, что худшее уже позади. К сожалению, здесь не было спасательной подушки, и я не могла прокрутить кошмарный эпизод. Сейчас я, как бы жутко это ни звучало, была главным действующим лицом в нереальной, абсолютно абсурдной постановке. И финал ее был предрешен. Как вскоре поняла, не в мою пользу.
   Я чувствовала себя беспомощной куклой. Веки не желали подниматься, их будто смазали клеем, при этом прочно пригвоздив меня к полу. Неимоверным усилием все же удалось разлепить глаза. Из бледно-лилового тумана, в котором тонуло окружающее пространство, сумела выхватить силуэт Нэлы. Опустившись на корточки и что-то неразборчиво бормоча, девушка выводила на моем теле какие-то знаки. От тошнотворного запаха мутился рассудок. Густая, липкая жижа подобно смоле намертво приставала к коже.
   Сколько ни пыталась сопротивляться, только еще больше увязала в паутине страха и отчаянья, а вместо криков о помощи из горла вырывались лишь слабые хрипы.
   Проклятье! Да что они со мной сделали?!
   Несколько раз я тонула в омуте беспамятства, а потом выныривала на поверхность и к вящему ужасу понимала, что кошмарный сон продолжается. В какой-то момент почувствовала, как чьи-то руки приподнимают меня с земли и требовательный голос произносит:
   -- Посмотри на меня!
   Пыталась отвести взгляд, но глаза Камила притягивали, словно магнитом.
   -- Девчонка готова, -- после недолгой паузы проговорил он, и на долю секунды цвет его глаз стал почти черным. -- Не сопротивляйся, -- прошептал Камил, почти ласково.
   Огромное помещение снова погружалось в лиловую мглу, и невозможно было различить, где заканчивается реальность и начинается иллюзия. Одно я понимала точно: жизнь, как песок, ускользала сквозь пальцы. Неоспоримым доказательством того был занесенный надо мной нож...
  
   Появление венгров было встречено тишиной. Первые мгновения молодые люди растерянно переглядывались. Камил пришел в себя первым и, покрепче сжав рукоять кинжала, кинулся на ведьмаков.
   Колебания Томаша тоже были недолгими. Спорый на слово, на деле он не любил проявлять храбрость. И сейчас принял Соломоново решение: спасение утопающих -- дело рук самих утопающих.
   Немедля больше ни секунды, словак стал мысленно создавать телепорт. Пространство разверзлось, Томаш сделал рывок вперед, но наткнулся на незримую преграду. Путь назад тоже был отрезан. Парень оказался в ловушке, а сбежать, создав новый телепорт, не удавалось. Сила отказывалась ему повиноваться, как будто кто-то блокировал его дар. Пространство вокруг ведьмака начало неумолимо сжиматься...
   Когда Этери опустил руки, на месте, где стоял Томаш, остался лежать серебряный медальон с уродливым изображением какого-то божка. Над украшением дымной струйкой вилась теперь уже свободная сила.
   -- Бери, пока не исчез! -- крикнул Этери Даниэлю, подталкивая друга к заветному дару.
   Ведающий от неожиданности замешкался, но потом, сообразив, что дар теперь переходит к нему, бросился к эфемерному сгустку. А тот будто только того и ждал. Взвившись к потолку, стрелой спикировал на Даниэля. Стены дрогнули, немногочисленные стекла в окнах водопадом осколков осыпались на пол.
   Даниэль тяжело дышал, поднимаясь с колен. Чужая сила камнем осела у него в груди. Это чувство было для Ведающего в новинку и, наверное, не сразу удастся к нему привыкнуть. Еще бы понять, как пользоваться столь неожиданным подарком.
   Избавившись от одного противника, Этери кинулся наперерез другому, собиравшемуся напасть на Криса со спины. Петер, на свою беду, умел только видеть ауры людей и находить артефакты, да кое-как справлялся с приобретенной недавно силой передвигать предметы, и сейчас не слишком успешно пытался отбиться от Этери врукопашную.
   Удар в солнечное сплетение повалил словака наземь. В глазах потемнело, колдуну с трудом удалось сконцентрироваться и силою мысли запустить в противника валяющийся поблизости гаечный ключ. Вдогонку ему последовала пара отверток и всякая мелочевка, вроде болтов и гвоздей, в беспорядке разбросанных по мастерской. Но ни один предмет так и не достиг своей цели. Они врезались в незримую препону, контуром очертившую силуэт ведьмака, и подобно осенним листьям, кружа, плавно опускались на каменные плиты.
   Даниэль тем временем пытался свыкнуться с новой силой. Ведьмак задыхался, ощущая, как нечто чужеродное пускает корни глубоко внутри. Заполняет его без остатка, болью отзывается во всем теле, не давая собраться и прийти на помощь друзьям. Застигнутый врасплох, он закричал, когда кто-то набросился на него сзади, ногтями расцарапав ему плечи. Сбросив с себя обезумевшую от ярости и страха ведьму, Ведающий отскочил в сторону.
   Последнее, что успел заметить, прежде чем сознание помутилось, -- это искаженное злобой лицо с размазанной по щекам тушью, обведенные темной помадой губы, с которых срывался похожий на шипение шепот. На какой-то миг ведьмаку показалось, что у него стынет кровь, а сердце перестает биться.
   Ноги подкосились. Даниэль ощущал, как что-то жизненно важное покидает его. Боль неожиданно ушла, а с ней и все остальные эмоции и чувства. Все для него утратило смысл в одночасье. И поиски артефактов, и борьба за обладание силой. Его больше не волновали простые человеческие радости: дружба, привязанность, любовь. Единственное, что могло положить конец его бессмысленному существованию, -- это немедленный уход из жизни...
   Устав отражать неумелые атаки, Этери просто приложил Петера головой об пол. Оттолкнув поверженного противника, огляделся. Кристиан в помощи не нуждался, чего нельзя было сказать о Даниэле. На лице парня читались вселенская скорбь и безграничная мука. При виде друга Этери самому захотелось пустить слезу. Вот только момент для сантиментов был не самый подходящий. Подвластный колдовскому влиянию, Ведающий уже тянулся к осколку стекла, и нетрудно догадаться, какое применение он собирался ему найти.
   Этери подскочил к Нэле. Отпихнув ее от потенциального самоубийцы, вырвал из непослушных пальцев друга острый предмет. Не растерявшись, ведьма попыталась снова применить свою силу, на этот раз обратив ее против Этери, но пала жертвой собственных чар. Несколько секунд Нэла как завороженная смотрела в глаза ведьмака, ловя в них свое отражение, а потом, безутешно зарыдав, скользнула на пол. Теперь уже ее руки шарили по полу в поисках спасительного оружия.
   Все еще чувствуя отголоски навеянных страданий, Даниэль постепенно приходил в себя. На истекающую кровью девушку, захлебывающуюся от собственных слез, старался не смотреть. В отличие от Кристиана и Этери, ему не удавалось сохранять хладнокровие, видя чужую смерть. И вряд ли когда-нибудь он сможет стать таким, как они.
   Сила Нэлы, так никем и невостребованная, вольной птицей унеслась в громыхающее небо, навстречу надвигавшейся грозе.
   -- Некоторые дары хуже проклятия. -- Этери помог другу подняться. -- Ты как? В порядке?
   -- Вроде того.
   Из противоположного конца мастерской раздался яростный крик. Очередной сгусток энергии угодил Камилу в плечо. Парень покачнулся и, жадно ловя ртом воздух, в изнеможении привалился к стене. Все его тело сейчас напоминало одну большую кровоточащую рану, и малейшее движение доставляло нестерпимую боль. Этот ублюдок венгр уже давно мог покончить с ним, но намеренно медлил. Камил чувствовал себя жертвой, которую безжалостный охотник планомерно загонял в западню.
   Желая положить конец пыткам, словак метнул в противника ритуальный кинжал. Тот, пролетев пару метров, замер и, описав в воздухе круг, подобно бумерангу понесся в обратном направлении. Кончик лезвия прочертил на коже алую полосу, разорвав ткань футболки.
   Камил умолял богов защитить его, помочь выбраться из этой передряги живым, пусть даже и лишившись дара. Но те отвернулись от него. Нож, чуть отстранившись, по самую рукоять вошел ведьмаку в грудь. Камил судорожно вздохнул. Пытался схватиться за оружие, но пошатнулся и рухнул навзничь.
   Оказавшаяся на свободе сила тут же нашла себе новое пристанище в Керестее. Ядовито-зеленые глаза ведьмака почернели, и в них, словно в зеркале, отразились языки пламени, быстро захватившие здание в свой плен.
   -- Что с Ведающим? -- Крис сунул в карман речной камень, по-прежнему хранивший в себе колдовской дар, и подойдя к Петеру, небрежно пнул его ногой. После чего посмотрел на друга. -- Мне его дары не нужны. Даниэль? -- Способностью воздействовать на предметы силою мысли Эчед владел в совершенстве, а заниматься поисками артефактов и людей, отмеченных силой, в ближайшее время не планировал.
   -- Хватит с меня на сегодня сил, -- поспешно отказался от предложения Ведающий. Больше всего ему хотелось поскорее убраться из этого города, вычеркнуть из памяти страшную ночь и погибших ведьмаков. -- А с ней что будем делать? -- спросил он, имея в виду девушку, на которую Кристиан так даже ни разу и не взглянул.
   Несостоявшаяся жертва захлебывалась слезами, отчаянно боролась с иллюзорными путами, неспособная понять, что без вмешательства мага она так и останется "приколоченной" к полу.
   -- Нужно забрать ее отсюда. -- Этери бросился к девушке, но Кристиан преградил ему дорогу.
   -- Совсем сдурел?! Забыл, что ли? Никаких свидетелей! Спасем ее, и уже завтра о случившемся узнает не только Габор, но и весь этот вшивый городишко! Это в лучшем случае. Она -- не наша забота! Пойдем!
   -- Значит, сейчас мы забеспокоились о правилах? -- поморщившись, процедил колдун. Он с сожалением взглянул на девушку, но вынужден был согласиться, понимая, что в этот раз Кристиан прав.
   Огонь разгорался, отгораживая от них заливающуюся слезами девушку, оказавшуюся не в то время, не в том месте. В последний раз взглянув в ее сторону, Этери прикрыл лицо рукавом и поспешил на свежий воздух. Когда он ступил под проливной дождь, незнакомка уже не кричала.
  
   Эрика
   Меня накрыло саваном тишины, и паника отступила. "Наверное, все закончилось", -- подумала безмятежно. Я умерла и теперь непременно попаду в рай. Я ведь вела относительно праведный образ жизни и честно заслужила пару-тройку квадратных метров в поднебесье. Подзатыльники брату и прогулы занятий не в счет. Да таких праведников, как я, еще поискать нужно!
   На смену одной нелепой мысли тут же приходила другая. Я все спрашивала себя, где же достославный туннель, в конце которого каждый умирающий обязан увидеть свет. Гадала, увижу ли сверху свое распростертое на полу тело, смогу ли побывать на собственных похоронах и вместе с родными всплакнуть у себя на могилке.
   Я бы еще много чего могла нафантазировать, если бы не едкий запах гари, проникший в легкие. Грешным делом подумала, что вместо эдема угодила прямиком в ад. Но мой ад был на Земле. Как тогда, в том страшном, давно позабытом сне, огонь расстилался по каменным плитам, окружая меня. Потом коснулся Камила, лежавшего в луже крови, подобрался к Нэле и стал с жадностью пожирать ее одежду.
   Глаза снова заволокло соленой пеленой. Я различила три фигуры, замершие неподалеку. Незнакомцы что-то возбужденно обсуждали, но мне никак не удавалось уловить смысл их разговора. Голоса тонули в оглушительной какофонии.
   Все, кроме одного:
   -- Она -- не наша забота! Пойдем! -- холодно выкрикнул незнакомец, тем самым предрешив мою судьбу.
   Цепляться за жизнь больше не имело смысла. Темный силуэт человека, так безжалостно растоптавшего мою надежду на спасение, скрылся в облаке дыма. Я смежила веки, а в голове продолжал звучать равнодушный голос.
  
   Дождь с яростью хлестал по лицу, студил разгоряченную плоть, но даже он не в силах был погасить колдовское пламя, завладевшее мастерской, унять жар в сердце Этери.
   -- Я не могу оставить ее здесь! -- крикнул он вдогонку друзьям, останавливаясь.
   Резко затормозив, Кристиан подскочил к другу.
   -- И что ты предлагаешь? Вытащим ее, и огребем по полной! И от Цецилии, и от Габора.
   -- Ты ведь можешь стереть ей воспоминания, -- с надеждой попросил колдун.
   На что Эчед лишь скептически фыркнул.
   -- Теоретически. Забыл, я этим еще ни разу не занимался.
   -- Мог бы хотя бы попытаться, -- укорил друга Даниэль.
   -- Вот именно, попытаться, -- мрачно хмыкнул ведьмак. -- Вероятнее всего, после моих стараний она превратится в овощ. А это, на мой взгляд, не самая лучшая альтернатива смерти. Пусть лучше так.
   Этери почувствовал, как внутри вскипает раздражение. Даже в такой ситуации Крис находил место для иронии. Понимая, что Эчед и пальцем не пошевелит ради спасения девушки, ведьмак бросился к зданию, сейчас напоминавшему огромный костер.
   -- Ты подставляешь нас всех! -- крикнул Кристиан ему вдогонку.
   Хорошо хоть не пытался остановить, только заявил раздраженно, что не собирается помогать совершать глупейший благородный поступок, и поспешил убраться подальше от места пожара, забрав с собой Даниэля.
   Этери ворвался в мастерскую. Огонь под его ладонями начал гаснуть, будто тростник на ветру пригибаясь к земле. Каким-то чудом пламя так и не коснулось девушки, она лежала в центре очерченного искрами круга и не подавала признаков жизни. Подхватив хрупкое тело, Этери выбежал на улицу, с тревогой вслушиваясь в неровное дыхание несчастной. Дождь прекратился. Редкие капли осыпались с деревьев на ее лицо, запачканное кровью и пеплом.
   Он оставил ее в сквере на скамейке, неподалеку от госпиталя. Вызвал "скорую" и, дождавшись, когда ночную тишину развеет вой сирены, ушел. Хотелось верить, что девушка сумеет оправиться от пережитого и попытается все забыть. Хотя о таком, Этери знал по себе, забыть невозможно.
  
   ГЛАВА 6
   Дела семейные
  
   Эрика
   Меня разбудило монотонное бормотание в трубку:
   -- Да, вернемся к концу недели... Нет, ты зря беспокоишься, с нами все отлично... Эрика в полном порядке, на этот раз интуиция тебя обманула, -- вдохновенно врала мама.
   По всей видимости, на другом конце провода находилась бабушка. Обладающая завидной проницательностью, в общении с близкими Тереза была в высшей степени доверчива и наивна, а уж дочери верила безоговорочно.
   Дальнейший разговор превратился в череду односложных ответов, преимущественно состоявших из "да" или "нет".
   Пока маман, отвернувшись к окну и нервно теребя шнурок жалюзи, подвергалась бабушкиному допросу, отец сидел в кресле, ссутулившись и спрятав лицо в ладонях. В этой позе было столько безнадежности, столько отчаяния, что мои собственные невзгоды вдруг стали восприниматься, как что-то незначительное и недостойное внимания.
   Папа горестно вздохнул и откинулся на спинку кресла. Вокруг потухших карих глаз пролегли синие тени, лицо осунулось и приобрело землистый оттенок, а в висках прибавилось седины. Сейчас отец, только-только разменявшие пятый десяток, напоминал старика.
   Я попыталась приподняться и позвать его, но застонала от боли. Ныла каждая клеточка истерзанного тела. Заметив, что дочь начала подавать признаки жизни, мама быстро свернула разговор и, оставив мобильный на подоконнике, выбежала в коридор.
   Я проводила ее усталым взглядом, лишь на мгновение задержавшись на окружающей обстановке. Просторная больничная палата, наполненная светом уходящего дня, так контрастировала с обрывками воспоминаний, беспрестанно мелькавших в голове: лужи крови, сполохи пламени, вздымающегося к потолку; дым, заволакивающий все пространство...
   Отец ласково коснулся моей щеки, смахнул покатившуюся слезинку и ободряюще сжал мою ладонь. Было видно, что он сам на грани и едва сдерживается, чтобы не заплакать.
   -- Эрика... Ты нас так напугала! -- Мне показалось или в голосе матери послышался упрек?
   Понять, что же все-таки это было, не успела, так как следом за ней в палату вошел долговязый мужчина в белом накрахмаленном халате, со стетоскопом на шее и черной папкой в руках.
   Бегло осмотрев меня и задав дюжину вопросов, на которые я упорно отвечала одно и то же -- не помню, не знаю, не понимаю, -- медик осветил свою версию произошедшего: девушка отправилась в клуб, угостилась бодрящим коктейлем из дури и повеселилась от души. Правда, ночь для нее закончилась плачевно. Но ведь могло быть и хуже.
   Врач только диву давался, как меня угораздило, приняв убойную дозу психотропных веществ, остаться в живых. Я тоже хотела бы это знать...
   -- Вам повезло, что вовремя вызвали "неотложку". Иначе могли бы и не откачать, -- безжалостно припечатал "Айболит" и на всякий случай еще раз уточнил: -- Не помните, как очутились в парке?
   Далее вопросы пошли по второму кругу. Глядя в одну точку на потолке, я с завидным упрямством твердила о своей амнезии. Поняв, что вразумительных ответов добиться от меня не удастся, доктор обнадежил родителей, что с их непутевой дочерью все будет в порядке, и был таков.
   Не успел он скрыться в коридоре, как роль дознавателя взяла на себя мама.
   -- Где ты была?! С кем?! Вся перемазана в крови! -- захлебывалась она словами.
   -- Мам, я правда ничего не помню, -- вяло отбивалась я от попыток родительницы докопаться до истины.
   Признаюсь, что меня хотела прикончить шайка психопатов, и, скорее всего, сама загремлю в психушку. Нет уж, увольте! Со своими тараканами я как-нибудь сама разберусь.
   -- По крайней мере, как сбегала из гостиницы ты помнишь?! -- сорвалась мама на крик. -- Мы из-за тебя чуть с ума не сошли!
   Папа обхватил плачущую супругу за плечи и ласково, но в то же время не терпящим возражений тоном произнес:
   -- Оставь ее, Рике нужно отдыхать. Успеем поговорить, -- и повел к выходу.
   Меня действительно вымотали расспросы. Сил хватило только на то, чтобы благодарно улыбнуться отцу, а через мгновение я снова оказалась в плену у своего кошмара.
  
   Когда открыла глаза, в окна больницы черным вороном билась ночь.
   Спрятавшись за ширмой, родители о чем-то возбужденно спорили. Не имея ни малейшего желания снова выслушивать мамины упреки, я притворилась спящей.
   -- Нужно обо всем рассказать Терезе! -- как заведенный твердил отец.
   -- Об этом не может быть и речи! -- взвилась мама. Похоже, из-за случившегося со мной нервы у нее совсем стали ни к черту. -- Хочешь заставить ее пережить то, что пережили здесь мы?!
   -- Ты видела, в каком состоянии ее нашли?! -- гневно прошипел глава семьи. -- Вдруг это...
   Но мама не дала ему закончить:
   -- Как только Эрика поправится, мы заберем ее домой и сделаем все возможное, чтобы она никогда не вспоминала ни о Словакии, ни об этой ночи. Кроме нас больше никто не узнает о случившемся!
   Отец безнадежно вздохнул. Временами мама была упряма, как сто ослов вместе взятых. Если она что-то вбила себе в голову, то уже ничто не могло поколебать ее решения. Но в этот раз я целиком и полностью ее поддерживала. Признаться во всем бабушке, глядя в строгие и такие грустные глаза, было выше моих сил. Мама права, пусть все плохое останется в Словакии.
   Но на поверку все оказалось намного сложнее. Мысленно я постоянно возвращалась в ту ночь. Видела Камила: сначала нацелившего на меня нож, потом его труп, объятый пламенем.
   Интересно, что я должна была испытывать? Боль от того, что человек, которому по наивности доверилась, заманил меня в ловушку, или тоску из-за его смерти? А может, радость, потому что справедливость восторжествовала? Но как ни странно ни одно из этих чувств не объясняло мое состояние. Про любовь вообще вспоминать не хотелось, будто ее никогда и не было.
   Кто те люди, что помешали Камилу завершить начатое? А может, ужасная церемония -- лишь плод больного воображения, одурманенного наркотиками? Страшная галлюцинация?
   Оставшись одна, я попыталась отвлечься от навязчивых воспоминаний и включила телевизор, поставив на режим без звука. На экране замелькали видеокадры с места пожара...
   Щелкнув пультом, устало откинулась на подушку и прикрыла глаза. Кажется, этот кошмар будет преследовать меня вечно.
  
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"