|
|
||
|
* * * Робкая зыбь ветра, Спутана вязь мысли. Он подтянул гетры, Взглянул Он поверх лысин. Движенья Его - ужасны, Мысли Его - ничтожны. При шаге коротком и частом, Бьют по бедру ножны. Меч оголенно острый Ему холодит руку, Оружием этим просто В капусту рубить скуку. Гетры Его сползают, Язык как подошва высох. Лысые отступают, Много их здесь, лысых. Много их здесь, серых, Не гадких, но и не лучших. И только один Он с верой, Правда, и Он из заблудших. Шаг ускоряя робкий И ненормально сутулясь, Он, как с бутылки пробка, Рвался на ширь улиц. Меч поднимался выше В темень слепую ночи. Вряд ли Он что-нибудь слышит, Слишком уж сосредоточен. Глаза Его стекленели, Губы Его дрожали, Руки деревенели, Крепко эфес держали. Серые расступались, Словно пред пулеметом. Они Его очень боялись - А вдруг мечем рубанет Он. Ведь меч из дамасской стали, Эфес позолочен нежно. Вы бы такой держали Крепко в руках, конечно. Вы бы таким рядили Миром без сожаленья. Вы бы таким рубили Головы без сомненья. Этот тем более будет Рубить и забудет жалость. Серые, лысые люди, Недолго вам здесь осталось! Он даже одет так странно: В этих нелепых гетрах, В шортах широкоштанных (Как Он в них ходит до ветра?!) Таким только дай добраться К мечу и порубят сразу. Их стоит, конечно, бояться, От них так разит заразой. А Он оказался умнее, Хоть мысли Его - ничтожны: Откинул Он меч, не жалея, И сбросил и гетры и ножны. |
|