Черных Алексей Борисович : другие произведения.

Винни-Пух и люби друзи

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Саркастическая сказка. Писана в соавторстве под псевдонимом Учёный Кот
  ПРОЛОГ
  
  Давно забыт уж дуб зелёный,
  Украдена златая цепь.
  По Лукоморью Кот Учёный
  С тоскою топчет лесостепь.
  
  Всё в этом мире поскучнело,
  Поблек и лукоморский лес,
  В глуши его натужно-серой
  Нет ни русалок, ни чудес.
  Ватага витязей пропала,
  И зверь невиданный иссяк.
  Осталось только тех не мало,
  Кого и раньше-то хватало, -
  Различных Леших да Баб Яг.
  Они в содружестве с Кощеем,
  Чей скарб вчистую размели,
  Со скуки радостно тупея,
  Познали действо конопли.
  
  Ну как в подобной атмосфере
  Коту Учёному прожить?
  С душой пушистою и белой,
  Почти поэту, может быть.
  Налево с водочной бутылкой
  Повадился наш Кот ходить
  И, ублажая кошек пылко,
  Старался прошлое забыть.
  
  Но иногда - как видно, спьяну -
  Он сказку вспоминал иль две,
  И чувства прежние воспрянув
  В его учёной голове,
  Дарили авторам удачный
  Момент, чтоб выслушать рассказ,
  Который (просто "однозначно!" љ)
  Мы перескажем вам сейчас.
  
  
  ГЛАВА ПЕРВАЯ, В КОТОРОЙ МЕДВЕЖОНОК ВИННИ-ПУХ, НЕСМОТРЯ НА ТО, ЧТО ОН МЕДВЕДЬ, ВЕДЕТ СЕБЯ ОТКРОВЕННО ПО-СВИНСКИ
  
  Иногда ему, правда, кажется, что можно бы найти какой-то другой способ, если бы он только мог на минутку перестать бумкать и как следует сосредоточиться. Но увы - сосредоточиться-то ему и некогда.
  
  В стране большой Тарам-Парам,
  Где ходят в гости по утрам
  (Хотя не прочь по вечерам,
  Налили только бы сто грамм),
  Прошел однажды жуткий слух,
  Что медвежонок Винни-Пух
  Задумал де переворот
  И баламутит тем народ.
  
  Хоть медленно - увы и ах! -
  Опилки движутся в мозгах.
  Пух возомнил: он - всем пример,
  Медведь-революционер,
  Он должен навести в лесу
  Порядок, силу и красу,
  А также некий идеал,
  Которого сам Пух не знал.
  
  Сова, сидевши на суку,
  Промолвила бунтовщику:
  "Опилки что ль сгнили в мозгу?
  Иди-ка, Пух, хлебни медку,
  Подумай, кто ты есть такой?
  Народ пойдёт ли за тобой?"
  
  Пух озверел и стал хамить,
  Пытался дерево свалить,
  Зло начал на Сову реветь:
  "Кто я такой?! Да я медведь!!!
  И если только захочу,
  Здесь всё к чертям разворочу!!!"
  
  Когда опилки в голове,
  Ум с ними точно не в родстве.
  
  По мудрости своей Сова,
  Услышав глупые слова,
  Не тужась даже представлять,
  Как Пух сумеет бунт поднять,
  Нахмурилась: "Вот так всегда!
  Тьфу! С бунтовщиною беда!"
  
  А тут случайно - прыг да скок -
  Нарисовался Пятачок,
  Румяный, так сказать, в соку,
  И ушки плещут на скаку.
  
  Пух закричал ему: "Пятак,
  Ты мне товарищ или как?
  Ты помнишь, мы с тобой везде...
  Ты мне соратник или где?
  С тобою вместе мы - вот ТАК! -
  Устроим полный кавардак.
  Ну что, согласен ли, свинья,
  Мутить со мной? Но главный я".
  
  Наш Пух - ну, что с медведя взять? -
  Умел толково объяснять.
  
  Раскинув мозгом Пятачок,
  Прихрюкнул, почесав бочок.
  Чай, не опилки в голове!
  И быстро он сказал Сове:
  "Что в том, глазастая, НЕ ТАК?
  Наш Винни - тот еще мастак!
  Умеет сочинять пыхтелки,
  Ворчалки или тарахтелки.
  Короче, он имеет дар...
  
  Есть у меня воздушный шар..." -
  И взявши Винни за плечо,
  Увёл дружбана Пятачок,
  Чтоб Пух не протрезвел, увы,
  От рассудительной Совы. -
  
  "Такого шара больше нет -
  Он столь оранжевый на цвет,
  Что ослепляет всякий глаз
  И очумляет мозг на раз.
  Такая ж ленточка к нему.
  Я шар над домом подниму.
  И под оранжевую дверь
  Сбежится к нам различный зверь.
  Наш оранжизм на все века
  Запомнят флагом бардака".
  
  Но зная, что медведь упрям,
  Чтоб Винни-Пух не спрыгнул сам
  С идеи закрутить бедлам,
  Хитрющий свин - пример свиням,
  Копытцем потерев пятак,
  С невинным хрюком молвил так:
  "Ух, как захватывает дух!
  Куда мы лезем, Винни-Пух?"
  
  Медведь расширился в плечах,
  Блеснул огонь в его очах:
  "Тю-ю, ты, дурное порося!
  Мы пригласим к себе Лося,
  Овца, наверно, подойдёт,
  Она не блеет, а поёт!
  И тем ещё она мила,
  Что так пушиста и бела.
  Шакал, ему ведь все одно,
  В какое залезать говно.
  Короче, зверь найдется, чтоб
  Загнать всех неугодных в гроб.
  Да не дрожи, Пятак, не трусь...
  Я лишь Осла чуть-чуть боюсь".
  
  А Пятачок хихикнул в нос:
  Лапша для Винни - не вопрос.
  
  А в этот час Осел Иа
  Нажравшись, как всегда, в дрова,
  Ушами шевеля едва,
  Буровил, путая слова.
  Пытался что-то он сказать,
  А сам не мог уже стоять,
  Не знал - молчать или икать.
  Осел он, что с Осла-то взять!
  
  Хоть все ближайшие друзья,
  И вся Ослиная семья,
  Иа пытались направлять,
  Как что и правильней сказать, -
  Всё это было ни к чему.
  Он, как Герасим и Му-Му
  В одном лице в один момент,
  Был глух на аккомпанемент.
  Поэтому Ослова рать
  Себя не стала утруждать.
  
  Признаться нужно, что Осёл
  Был с детства тот еще мосёл,
  Его окрестная братва
  Считала чуть ли не за Льва.
  Иа с пеленок рвался в бой
  И бил порою на убой.
  Да так копытами махал,
  Что в околоток попадал.
  Свои Ослиные пути
  Пытался просто он пройти,
  Шел на пробой и на таран.
  Короче - правильный пацан.
  Но эти древние дела
  Из биографии Осла
  И в купе и по одному
  Анкету портили ему.
  
  Все дело в том, что был Иа
  В Тарам-Парам почти глава.
  На эту должность буром пёр,
  И не желал излишних ссор
  Из-за анкетной ерунды
  И прочей вредной лабуды.
  Он представлял, что пред толпой
  Смотреться должен как святой:
  Пытался прошлое скрывать.
  
  Осел он, что с осла-то взять!
  Не понимал, что у зверей
  В почёте те, кто покрутей.
  Чем больше ты узнал побед,
  Тем ярче твой авторитет.
  
  Иа себе спокойно жил,
  Ел сладко и со вкусом пил,
  Рассчитывал, что для Осла
  Тарам-Парамские дела,
  Которые он разрешит, -
  Фигня, никчемная на вид.
  Ведь он себя уж показал,
  Когда конюшней управлял.
  
  Иа не чувствовал непрух,
  Что заготовил Винни-Пух.
  
  А Пух на весь Тарам-Парам
  Развёл оранжевый бедлам.
  Сбежался всякий разный зверь
  На тайную из всех вечерь.
  И председательствовал там,
  Конечно, мудрый Винни сам,
  Себя он твёрдо объявил
  Наследником всех политсил.
  
  Вопрос один в повестке дня,
  Вокруг чего взросла ругня
  (Все остальное бла-бла-бла) -
  Забрать корыто у Осла.
  Крамольную идею вслух
  Озвучил лично Винни-Пух.
  
  Когда опилки в голове,
  Ум с ними точно не в родстве.
  Иначе Пух не стал бы ныть
  И революцией мутить.
  Есть не один тому пример:
  Порой революционер,
  Создатель гильотинных лож
  Сам голову кладет под нож.
  Нам не припомнится, когда
  От революции вреда
  Не приходилось испытать,
  Кого не брались бы свергать,
  Каким бы ни был тот Спартак,
  Который разводил бардак.
  
  К баранам нашим возвратясь,
  Продолжим нашей сказки вязь.
  
  Любому кажется порой,
  Что он де обойден судьбой,
  И многим нравится мутить,
  Чтоб должность выше получить.
  
  Немало вызвалось зверей,
  НачАвших сразу от дверей
  Осла и хаять и лажать,
  Надеясь что-нибудь урвать
  Через разросшийся бедлам,
  Что тряс вовсю Тарам-Парам,
  Пытаясь - ну, хоть как-нибудь! -
  К корыту морду протянуть.
  
  Навозно вспенилась возня,
  Распространяясь день от дня.
  И тыщей лап, когтей, копыт
  Зверьё, забросившее быт,
  Собралось, чтоб в Тарам-Парам
  Хреново стало жить Ослам,
  А сладко - Пуху одному
  И прицепившимся к нему.
  
  Чего ж простым зверям скучать
  И по домам своим торчать?
  Пускай протопчут те зверюшки
  Путь Винни-Пуху до кормушки.
  
  Хоть, как известно было всем,
  Кто близок был до этих тем,
  Медведь, уж как он не кричал,
  Кормушку ту не покидал.
  
  Как за Ослиный упокой
  Овца мотала головой;
  Выпрыгивая из порток,
  Копытом дергал Пятачок;
  Надул и щёки и живот
  Лощёный, толстый Дикий Кот;
  Всю крышу прободав насквозь,
  Мотал башкой сохатый Лось;
  Слюной разбрызгивать устал
  Строптиво-дёрганый Шакал;
  Стремительнее, чем гроза,
  Порхала нервно Стрекоза.
  И только старый Богомол,
  Который просто мимо брёл,
  Вмиг к дереву приник ничком,
  Прикинувшись сухим сучком.
  
  На неформальной той тусве,
  С прилившей кровью к голове,
  Хмельные, словно бы от эля,
  Зверьё пошло делить портфели.
  
  Овца ТАК скоро и ТАК быстро -
  В Тарам-Парам в премьер министры
  Прорвалась несмотря на то,
  Что ей не доверял никто.
  
  И только Пух поверил ей.
  Начальник он, ему видней.
  Хотя опилки в голове,
  С умом не состоят в родстве.
  
  Овца на вид была бела,
  И языком плести могла.
  Ее предвыборное бленье
  Читайте ниже в приложенье.
  
  Шакал, известный всем пострел
  Мажорно-комсомольских дел,
  И тут, конечно же, поспел,
  Наркомом первым став Внудел.
  Поправив на носу очки,
  Оскалив куцые клычки,
  Кричал, не чувствуя межу:
  "Всех неугодных посажу!!!"
  
  Понятно всем: шакалий бред -
  Источник глупостей и бед.
  И, чтоб витийщика унять,
  Решили денюжку собрать,
  Чтоб тот здесь воду не мутил,
  А логопеда посетил.
  
  Сам Пятачок как кум и брат,
  А также сын, отец и сват
  Возглавил Секретариат
  Для Винни-Пуховых услад.
  В отличье от Шакала свин
  Был молчалив и невидим.
  Он скромно в стороне стоял,
  Копытцем землю ковырял.
  Мол, он тут вовсе не причём,
  Никак не связан с сим вытьём.
  А то, что выдвинут он вдруг,
  Так это Винни всё. Как друг.
  
  Опустим мы пустой делёж,
  Что на базарище похож.
  Всем дали вкусные места,
  Мандат для каждого поста.
  "Жи-жи" то было неспроста,
  Когда торги и суета.
  
  Черту потом уже подвёл
  Наш Винни-Пух. Он что-то плёл
  О мёде, языке, горшках
  И не ворующих руках.
  Так что никто не смог понять,
  Что им медведь хотел сказать.
  
  Когда опилки в голове,
  Ум с ними - ни в каком родстве.
  
  Вот так в лесу Тарам-Парам
  Надолго восцарил бедлам.
  И зверь, наивно простодушный,
  Обманут был в мечтах тщедушных.
  
  ПРИЛОЖЕНИЕ К ПЕРВОЙ ГЛАВЕ. ПРЕДВЫБОРНАЯ ПЕСЕНКА ОВЦЫ. ИСПОЛНЯЕТСЯ БАРХАТНО-СЛАЩАВО-ЗАДУШЕВНО
  
  У вашего крыльца
  Мой вздрогнет колокольчик,
  У вашего крыльца
  Настойчиво стою.
  Я подарю вам всё,
  А может, даже больше,
  Чем горлопан Осёл,
  И вам о том пою.
  
  Что может он вам дать,
  Тупой и длинноухий?
  Что может вам сказать
  Из отдаленных мест?
  Он срок не раз мотал
  (И это ведь не слухи).
  Ему - лесоповал,
  А вам - мой Благовест.
  
  Смотрите на меня -
  Бела я и пушиста.
  Подумайте, друзья,
  О чем сейчас пою.
  Я к вам со всей душой
  С сердечком ало-чистым,
  А негодяев рой,
  Поверьте мне, сгною.
  
  Я заплету косу,
  Как бублик меж рогами,
  Я счастье принесу
  И вам надежду дам.
  Поверьте же Овце,
  И станем мы друзьями
  Со счастьем на лице
  И весь Тарам-Парам.
  
  
  ГЛАВА ВТОРАЯ, В КОТОРОЙ ОСЛИК ИА, ПОДЧЕРКИВАЯ ТО, ЧТО ОН ОСЁЛ, ВЕДЕТ СЕБЯ АБСОЛЮТНО ПО-ОСЛИНОМУ
  
  Старый серый ослик Иа-Иа стоял один-одинёшенек в заросшем чертополохом уголке Леса, широко расставив передние ноги и свесив голову набок, и думал о Серьёзных Вещах.
  
  Пока Осёл с утра телился,
  Проснулся, встал, опохмелился,
  В нём появилася мысля,
  Та, что приходит опосля:
  Он понял, хоть и был простак,
  Что всё же что-то здесь НЕ ТАК.
  
  Так до жирафовых высот
  Доходит поздно анекдот.
  И у Ослов - не обессудь! -
  Чрезмерно долог мыслей путь.
  
  Иа во весь ослиный рост
  Встал на дыбы: "А где мой пост?!
  Кто я? Где я? К чему? Зачем?"
  Но космос был и глух и нем.
  Что об утекшем причитать?
  Осёл он, что с Осла-то взять!
  
  Иа весь день и ночь трубил,
  Копытом исступлённо бил.
  И лишь к утру его слова
  Замедлили свой бег. Иа,
  Застывши тупо у пруда,
  Смотрел, что отразит вода.
  
  Смотрел уже без всяких слов,
  Смотрел с различных берегов.
  И жалким зрелищем таким,
  Столь душераздирающим,
  Иа был наповал сражён,
  Как древний мамонт истреблён.
  Ведь из пучин прудовых вод
  Глядел поблекший небосвод,
  Имея в качестве зрачка
  Воздушный шарик Пятачка...
  Иль, может, солнца душный шар?
  Мираж и марево - кошмар!
  
  Иа с видением таким
  Стал удручённо никаким.
  Своим дрожаньям в унисон
  Завёл тихонько песню он.
  Её простой, нехитрый текст
  Звучал как жалкий манифест
  Растерянности и обид
  На жизнь, которою он бит.
  Текст песни ниже приведён.
  
  Потом опять Иа, как слон,
  Ревел, ругался и орал,
  Зверям несчастным досаждал,
  Отчаянно маша хвостом,
  Как флагом в небе голубом.
  
  Окрест проснувшийся зверёк
  Тот рёв и рык понять не мог.
  
  А что там было понимать,
  Над чем-то думать, размышлять
  Да сопли разводить и плач?
  Коль допустил подобный срач
  И хочешь что-то изменить,
  Здесь нечего копытом бить.
  Беги туда, где ущемлён,
  Топчи полезших на рожон.
  Вы не подумайте чего,
  Что мы на зло зовем его:
  Топчи, но - в смысле переносном.
  
  Пока ж свой ор трубоголосый
  Иа решил призавершить,
  Мозги попробовал включить.
  Но только не сумел пока -
  Заклинил тумблерок слегка.
  Потом усилие, толчок...
  И появился мысли ток.
  Увидел он себя в бору,
  Подумал: "А чего ору?
  С визжаньем надо завязать,
  Чтоб кем-то мне когда-то стать,
  Чего-то надо предпринять".
  
  Ослам так трудно рассуждать!
  
  Свернув истерики ботву,
  Иа решил искать братву...
  Не понимая, что братва,
  Которой лес как трын-трава,
  Всегда и при любой гульбе
  Сама бродила по себе.
  Заботясь о вождя судьбе,
  Как тот Балда о том Попе.
  
  Братве неплохо было жить -
  Народ умели разводить
  Всегда, помногу и везде
  При всяком строе и вожде.
  Ведь это - не писать стихи,
  Когда вокруг одни лохи.
  
  Иа, жуя чертополох,
  Всегда считал, что он не лох,
  Ну, а жуя порой пырей,
  Считал, разводят лишь кролей.
  Интриги сам он мог плести -
  Его не смогут развести!
  Поэтому, когда придёт
  Момент свернуть переворот,
  Что Винни сплёл на кумовстве,
  Иа притопает к братве.
  
  Взойти же на "лесной престол"
  Достоин только он - Осёл.
  Имел он право так считать?
  Имел. А что с Осла-то взять?
  
  Мозгами долго он бренчал,
  Губами шевелил, бурчал,
  Как будто сагу сочинял
  О том, кто князь, а кто вассал.
  
  Крадучись, мимо шёл Хорёк,
  За пивом, видимо, в ларёк.
  Остолбенел: "Во, блин, дела!" -
  В молебне увидав Осла.
  
  Осёл же быстро, как ни странно,
  Освободился от нирваны
  И, приосанившись слегка,
  Речь закрутил издалека.
  Он про стабильность что-то плёл,
  И про предательский раскол;
  Что на зверях уж нет лица,
  И что тому виной Овца;
  Что подл и вонюч на дух
  Опиломозгий Винни-Пух.
  О Лосе плёл, о Стрекозе,
  Что лес они продали все;
  Плёл о мутнявом Пятачке;
  Об ущемлённом языке;
  О том, что уж совсем достал
  Злой, шепелявящий Шакал;
  Что надо задержать вора,
  Который в лес из-за бугра
  Воз апельсинов подогнал,
  Их наколов, чем бог послал.
  Что надо честно избирать...
  
  Эх, точно, что с Осла-то взять?
  
  Хорь сильно выпучил глаза.
  Блеснув сочувствием, слеза
  Тоскливо по щеке сползла,
  Когда выслушивал Осла.
  Хорёк душою был не прочь
  Иа помочь. Но чем помочь?
  Он и понять пока не мог
  Осла белибердовый слог.
  Но что-то тронуло Хорька -
  Принял Иа за свояка.
  И понял - ставки высоки.
  Пообещал созвать полки
  И побежал за огород
  Хорьковый собирать народ.
  Его там было - будь здоров,
  В Тарам-Парам нашедших кров.
  
  Хорёк энергией вспылал,
  И ратовал, и убеждал
  Решительно в один присест
  Созвать региональный съезд.
  На нём чесать не чушь и бредь,
  А действий план перетереть.
  План должен чёток быть и спор -
  Дать "ржавым" праведный отпор.
  
  Осёл от слов таких Хорька
  Воскрес душой, взбодрясь слегка,
  И даже вроде бы подрос.
  Хоря поцеловал в засос,
  Таким был долгим поцелуй,
  Что чуть - Ослиный обалдуй -
  Хорька Иа не проглотил.
  Но, слава богу, отпустил.
  
  Подумал: "Скрутим в тетиву
  Хорьков едино и братву,
  Корыто мы себе вернём
  И славно-славно заживём.
  Лишь обретаясь у корыт,
  Верну себе солидный вид".
  
  И вот, забыв переполох,
  Осёл нырнул в чертополох,
  Электровозно трубанув,
  Упал, нервически уснув.
  Тревога не ушла совсем,
  Но он уснул на радость всем.
  Ретиво-мощный ор Иа
  Достал, как сорная трава.
  
  Что от него еще нам ждать?
  Ослов так трудно изменять.
  
  Он нам напомнил анекдот,
  В котором некий идиот
  Бумажник где-то потерял.
  Потом его, глупец, искал
  Под фонарём лишь потому,
  Что там искать светлей ему.
  
  К чему, теряя целый лес,
  Сбирать имевших интерес
  В регионально малой роще?
  Лишь потому, что это проще?
  
  Конечно, коль, имея власть,
  Не хочешь с высоты упасть,
  Заботься, чтоб электорат
  Был хлебу с зрелищами рад,
  И был бы хоть немного сыт
  От крох общественных корыт.
  
  ПРИЛОЖЕНИЕ КО ВТОРОЙ ГЛАВЕ. ПЕСЕНКА ОСЛИКА ИА НА БЕРЕГУ ПРУДА. ИCПОЛНЯЕТСЯ КАК БЫ В ТРЕТЬЕМ ЛИЦЕ ОТ ИМЕНИ КАК БЫ СТОРОННЕГО НАБЛЮДАТЕЛЯ С ПОДОЗРИТЕЛЬНЫМ КАК БЫ СОЧУВСТВИЕМ
  
  Берега, берега...
  Словно юркий волчок
  Между вами Иа
  Ходит грустный.
  Подло с ним обошлись,
  Винни-Пух, Пятачок,
  И совсем зарвались
  В своих чувствах.
  
  Он отдал бы свой хвост
  И копыта б отдал,
  Перекинул бы мост,
  Только Винни
  Жжёт мосты на прудах,
  Обнаглевший нахал,
  И в своих всё мечтах
  Половинит.
  
  Пусть себе на беду
  Не вернется Иа,
  Но под Винни дуду
  Он не спляшет,
  Как оранжевый сон,
  Порыжеет трава,
  Влез Иа в свой вагон
  Уходящий.
  
  Пусть же знает медведь,
  Что в годину беды
  Станет пить Иа, петь
  И лягаться.
  Свой положит живот
  Он на плаху судьбы
  И врагов перебьёт,
  Может статься.
  
  Будет весь небосвод
  Белый да голубой
  И узнает народ
  Просветлённый,
  Что оранжевый цвет -
  Он для жизни чужой.
  А Иа для побед
  Был рождённый.
  
  
  ГЛАВА ТРЕТЬЯ, В КОТОРОЙ МЕДВЕЖОНОК ВИННИ-ПУХ, ИМЕЯ ОПИЛКИ В ГОЛОВЕ, МНИТ СЕБЯ ВЕЛИКИМ ЛЕСНЫМ ДЕЯТЕЛЕМ
  
  "А если кто-нибудь что-нибудь о чём-нибудь знает, - сказал медвежонок про себя, - то это, конечно, Сова. Или я не Винни-Пух, - сказал он, - А я - он, - добавил Винни-Пух. - Значит, всё в порядке!"
  
  Успех порою придаёт
  Нам сил для радостных забот,
  Пьянит от мозга до штиблет,
  Как водка или марафет.
  
  Возможно, с марафетом Пух
  Проблем не знал, как два из двух.
  А с мозгом - ну, не повезло,
  Опилки всё же - барахло.
  
  И вот оранжевый кумир,
  Нырнув в свой иллюзорный мир,
  Поддергивая рукава,
  Стал заплетать в клубок слова,
  Пиша расцвеченный памфлет,
  И за советом шля совет
  Для всех, надевших спозаранку
  Хустынку или вышиванку.
  Весь обратившийся во слух,
  Себя лишь слышал Винни-Пух.
  Возлюбовавшися собой,
  Пух за себя восстал горой.
  От тех, чьё имя легион,
  В себе мессию видел он.
  
  Когда опилки в голове,
  Ум с ними точно не в родстве.
  
  Итак, о чем же Пух писал,
  И в чем зверей он наставлял?
  Да как обычно, то да сё.
  В его советах было всё:
  В клубок закручены народ,
  Менталитет, Триполье, мёд,
  Вхожденье в европейский лес,
  Национальный интерес,
  И размышленья о свободе,
  Опять о пчелах и о мёде,
  И важное: с какой руки
  Расписывать верней горшки.
  
  О том, что де настало время
  Налоговое снизить бремя;
  Бандитов в тюрьмы посадить;
  Зверей лояльных наградить;
  Что срочно нужно нам по свету
  Тарам-Парамскому поэту
  Поставить памятники так,
  Чтоб знал его любой дурак.
  
  И что пора, мол, по утрам,
  По вечерам и по ночам,
  А также днём по всем часам,
  Соборность чтить в Тарам-Парам.
  Не просто шляться по гостям,
  Пытаясь раздобыть ням-ням,
  А разъяснять и тут и там
  Непросвещенным дуракам
  Свободы "незалэжный" вкус.
  
  Вкус, о котором друг наш Скунс,
  За морем счастливо живущий,
  Отныне другом ставший лучшим
  Лопочет "Вери вэл" по всей
  Исконной прерии своей.
  
  Так этот Скунс ужасно рад,
  Что Винни-Пух как демократ
  Направит возрожденный лес
  На новорельсовый процесс.
  Иначе лес для всех зверей
  Засохнет с веток до корней.
  И солнце перестанет быть
  И на востоке восходить.
  
  Уж что там в Пуха голове,
  С умом он точно не в родстве.
  
  Потом без всяких переходов
  Пух принялся за антиподов:
  Осла вовсю критиковал,
  Что, мол, тот неуч и нахал,
  Бандит, бродяга и агрессор,
  Хам, возомнивший, что ПроФФесор.
  Что за его дела в ответе
  Лис Рыжий с северным Медведем.
  
  Поверив в то, что он отец
  Всех кроликов, свиней, овец,
  Наш Пух, опилочный мудрец,
  Накинул лавровый венец.
  Пусть видит всяк окрестный зверь:
  Почти что Цезарь он теперь -
  Судья, законник и трибун,
  Мессия, в общем, и вещун.
  
  Наверно, мысли мудреца
  Ему наблеяла Овца.
  Звучало глупо - но для Пуха
  Все это - фимиам для слуха.
  
  Овца сплетала в паутину
  Для Пуха всяку чертовщину
  В один кроссворд, одну шараду,
  Слащавый гимн да с ложкой яду.
  Медведь наш пыжился, сопел,
  От удовольствия кряхтел.
  Свой нежа и лаская слух,
  Примлел от лести Винни-Пух.
  
  И было начал управленье
  Тарам-Парамом, только рвенье
  Ему присущим не былО,
  И скулы от труда вело.
  
  Наш Винни быстро охладел
  К юрбе Тарам-Парамских дел.
  Хоть мысли Пуховы роились
  Так, что опилки задымились
  От броуновского движенья
  Его пустого управленья.
  
  Таки опилки в голове
  С умом не состоят в родстве.
  
  Работа - нет, не для него.
  Приятнее ему всего
  Нудеть, нотации читать,
  Специалистов поучать,
  Как что им, неучам, творить,
  Кто виноват и как им быть.
  
  И слушать сладко-льстивый крик.
  Там, типа: Винни-Пух велик!
  Хоть прям сейчас сади на трон,
  Столь справедлив и ТАК умён!
  
  Все эти псевдосеренады
  Для Винни-Пуховой услады
  Записывали как программы
  На видео и фонограммы,
  Чтоб Пух потом за плошкой мёда
  Внимал стараниям народа,
  А сам народ (в лице Овцы
  И прочих, взятых по уздцы)
  Не напрягал бы языки
  С друг другом наперегонки.
  
  Овце поверив... и народу,
  Пух осознал, что от природы
  Величие в наличье в нём,
  Совместно с силой и умом.
  Сомнений не было ни в грамм,
  Он - царь-отец в Тарам-Парам.
  
  Когда опилки в голове,
  Ум с ними точно не в родстве.
  
  И за любимого себя,
  Всех ближних жутко возлюбя
  (Ну, кроме всяческих Ослов),
  Поэму, оду в сотню слов
  Решил наш Пух присочинить.
  Но потерял он мысли нить -
  Не вытанцовывался - нет -
  Во славу медведЯ сюжет.
  То смысла нет, то рифма - "бэд",
  То, как обычно, полный бред.
  
  Шурша опилками в главе.
  Пух к мудрой побежал Сове.
  А та - секрет не утаю -
  Курила мирно коноплю
  На пару с серым Попугаем.
  Был Попугай тот невменяем,
  Кричал: "Па-адонки все кругом!
  Па-адонки! Хоть разбейся лбом"
  
  По бедности то или нет,
  Но не для них был марафет.
  Они, накуренные травкой,
  Тянулись снова за добавкой.
  Но Попугай вдруг камнем пал,
  Успев сказать одно лишь "Па..."
  Сова ж твердила, словно сутры,
  Поймав приход великомудрый:
  "У, коммуняки, коммуняки..."
  Наверно, разум был во мраке.
  К чему был тот Совиный бред,
  Ведь коммуняк давно уж нет?
  
  Пух прокричал Сове: "Сова!
  Придумай нужные слова,
  Про славного, про Винни-Пуха,
  Заумные, но, чтоб не сухо -
  Пусть даже будут не понятны -
  Зато красивы и приятны".
  
  Сова, спустивши тормоза,
  Чуть приоткУпорив глаза,
  Произнесла такую бредь:
  "Шагал подале бы, медведь.
  Ты, Пух, у нас концептуально -
  Лишь медвежонок виртуальный,
  Помедитируй-ка со мной...
  Ты глупенький... Нет, ты больной...
  Что проповедуешь помпезно?..
  О том, как что-то безвозмездно
  Ты зверю дашь в короткий срок?
  А что ты дашь? Один горшок,
  С которого был выжран мёд?
  С тобой пойдёт лишь идиот,
  Иль тот, кто был рождён вчера,
  А мозг расплавила жара.
  
  Сову не мучь и не смеши.
  В горшок тот лучше положи
  Оранжевый пробитый шар -
  Ваш с Пятачком тупой кошмар.
  Вот для зверей-то будет дар
  В маразма буйного разгар.
  Когда ты будешь очень рад
  Овце слащавой дать под зад,
  Тогда и приходи ко мне,
  Чтоб попыхтеть здесь в тишине.
  Пофилософствуем вдвоём
  О том, об этом и о сём.
  Вот Попугая не возьмём,
  Чрезмерно буйства много в нём.
  
  Вот так, мой брат лохматый. Слышь,
  Иди и воздух не колышь
  Своей пустою болтовнёй.
  Иди скорей... И лучше спой
  Кому другому свой романс.
  Для нас твой лепет - диссонанс..."
  
  Сова икнула, собираясь
  Пасть рядом с серым Попугаем.
  Её столь сложный монолог
  Душевно прямо истолок.
  Прожить так трудно на земле,
  Копча свой разум в конопле.
  
  Пух разозлился: "Это что ж,
  Сова тупая, ты поёшь?
  Да я бы лучше пользы для
  Послушал в роще соловья.
  Или Овцу. Нет мудреца,
  Мудристее, чем та Овца.
  С тобой я на одной поляне
  Не сяду рядом! Всё увянет!
  С тобой я больше не "жу-жу..."
  Я скоро всем вам покажу,
  Как лесом нужно управлять!"
  
  С медведя тоже неча взять.
  Когда опилки в голове,
  Ум с ними точно не в родстве.
  
  И Пух, обиженный Совой,
  Пошёл дорогою лесной,
  Качая как за упокой
  Опилочною головой.
  
  Он чуть потом не зарыдал,
  Когда к Овце своей бежал...
  За это время он привык,
  Что всяк трепещущий язык,
  Ему, великому, твердит,
  Что он умён и даровит.
  
  А тут какая-то Сова,
  Обкуренная голова,
  Посмела говорить ему,
  Что лесу вовсе ни к чему
  Опустошенный им горшок.
  Ах, где Овца?! Где Пятачок?!
  
  Вот так по лесу Пух бежал,
  По ходу песню сочинял...
  И авторы имеют мненье
  Оформить песню приложеньем
  К уже оконченной главе
  О Винни-Пухской голове...
  
  ПРИЛОЖЕНИЕ К ТРЕТЬЕЙ ГЛАВЕ. ПЕСЕНКА ОБИЖЕННОГО НЕПОНИМАНИЕМ МЕДВЕЖОНКА ВИННИ-ПУХА. ИСПОЛНЯЕТСЯ ТРЕПЕТНО, С ПОСТЕПЕННЫМ ПЕРЕХОДОМ К САМОВЛЮБЛЕННОМУ БОРМОТАНИЮ
  
  Опять бью мимо, опять бью мимо,
  Хоть цель близка.
  Последние силы, последние силы
  Собрав для броска.
  Глухарь здесь токует, помяните всуе
  Бродягу Осла.
  Меня очень любит и всяко волнует
  Премьер мой Овца.
  
  С Осла "Мономаха" я сдерну рубаху
  Да кто он такой?
  Мой слабый соперник, ворюга и скверник
  Бродяга шальной.
  Мрачнее он тучи, себе нахлобучил
  Он шапку сию.
  Её не достоин, по скотски устроен
  О том я пою...
  
  Найдем поздно-рано силки и арканы,
  Повяжем его.
  Пусть в дальних он странах зализует раны -
  Всего ничего.
  Я буду всем править и что-то оставить
  Смогу может быть.
  С Премьером Овцою моей дорогою
  Мы есть будем, пить.
  
  Мы выпьем немного, чуть-чуть на дорогу,
  Отправимся в путь.
  Вы только нас строго судите немного,
  Чуть-чуть, лишь чуть-чуть.
  Я всех вас прощаю, всем вам обещаю
  Богатство, уют.
  Разделим всё честно, всем нам повсеместно
  Вот там, здесь и тут.
  
  Себе хоть немножко, лишь малую крошку...
  Я врать не мастак.
  Мы править с Овцою, любимой, родною
  Надеемся ТАК.
  
  ТАК, друзи мои! ТАК, спасибо, люби друзи! ТАК! Я не вижу ваши руки! ТАК! Спасибо, друзи! ТАК! Еще!.... Спасибо! ТАК! Я вас кохаю, люби друзи! ТАК! ТАК! ТАК! Господи, спасибо тебе! ТАК-ТАК-ТАК!!!
  
  Примечание корректора:
  ("Так-так-так" - говорит пулемётчик, "Так-так-так" - говорит пулемёт).
  
  
  ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ, В КОТОРОЙ ОСЛИК ИА ПРОДОЛЖАЕТ ОСТАВАТЬСЯ ОСЛОМ, НО НАХОДИТ ЭТОМУ ВПОЛНЕ ЛОГИЧНОЕ ОБЪЯСНЕНИЕ
  
  - Мы все знаем, почему мы собрались, - сказал он, - но я просил моего друга Иа...
  - Это я, - сказал Иа. - Звучит неплохо!
  - Я просил его предложить Лизорюцию.
  
  Пока Тарам-Парамский лес
  Гудел событьями в развес,
  По поводу, а также без,
  И в розницу, и в недовес
  Осел Иа, застыв, сидел
  В чертополохе не у дел.
  Наверно, думалось, когда
  Не будет видеть зверь стыда
  Его Ослиных неудач,
  Облом Иа умчится вскачь.
  
  Где он в том логику нашёл?
  Но что с него возьмёшь? Осёл.
  
  Он так всю жизнь бы просидел,
  Испуган жизнью и не смел,
  Укрыв свой стыд от глаз чужих,
  Но есть энергия в других
  Ещё зверях Тарам-Парама -.
  В том и комедия и драма.
  
  Хорёк, которого Иа
  Охмуривал у вод пруда,
  Как выяснилось то потом,
  Был энергичен и весом,
  Организатор был из тех,
  Кому сопутствует успех.
  Он так процессы закрутил,
  Расширил, сдвинул, углубил,
  Что завертелось все юлой
  На зло компанье ПуховОй.
  
  Собрали в дальней роще съезд,
  Свезя зверей в один присест,
  Не только рыщущих окрест,
  Но - из совсем далеких мест.
  
  У съезда быть должны всегда
  Программа, лозунги, мечта.
  А также лидер, тот, чей вид
  Полнее олицетворит
  Собой программу, и мечту,
  И прочую белиберду.
  
  Идея, в общем-то, проста,
  Что лидер должен быть всегда -
  Во всех делах, в любом труде,
  Он, лидер, должен быть везде.
  Чтоб съезда гладь верней легла,
  Решили выдвинуть Осла
  Лицом решительного съезда
  Регионального уезда.
  
  Но это самое лицо
  С хвостом своим заподлицо
  В чертополох залезло ныть
  И не желало выходить.
  Хорька посланники под рёв
  Ослиный вырвали с кустов
  Отца почти всего народа,
  Борца за счастье и свободу.
  Подправив всё в нём, что смогли,
  На съезд беднягу привезли.
  
  А там собралось уж зверьё,
  Сидели про житьё-бытьё
  Трещали и не знали цель,
  С которой созвана артель.
  И что решают? Как собрать
  Побольше сил врага топтать?
  Иль ждёт привычная фигня -
  Пустая трижды болтовня?
  
  Пока президиум за стол
  Не сел ещё и не пришёл,
  Среди собравшихся зверей
  Шёл разговор, как быть верней.
  
  Один Кабан, брызжа слюной,
  Кричал, что нужно дать им бой.
  Всем челюсти пересчитать,
  Всех Винни-Пухцев разогнать.
  Он лично, обещал Кабан,
  Даст Лосю меж рогов щелбан.
  
  Ему в ответ твердили Белки,
  Не нужно в лоб - затеять стрелки,
  Проблемы чтоб перетереть,
  Договориться, посмотреть.
  И не спешить, чтоб без прорех, -
  Корыта хватит, мол, на всех.
  
  Кабан согласно вторил Белкам,
  Что он не прочь затеять стрелки,
  Чтоб там, собравши шарабан,
  Дать Лосю меж рогов щелбан.
  
  Чего Кабан так расшумелся?
  И почему на Лося взъелся?
  
  Тут Грач дискуссию развил.
  Он лапой красный флаг схватил,
  И предложил интеллигентно
  Урок им дать беспрецедентный -
  Нахлопать "ржавым" по мозгам
  На горе им, на радость нам.
  Грач резко выскочил вперед:
  "Разгоним пчёл, отнимем мёд!"
  
  Его поддерживал Кабан:
  "А Лосю - меж рогов щелбан!"
  
  А из-за спин пушистых Белок
  Какой-то зверь (он был так мелок,
  Что разглядеть его никто
  Не смог), воскликнул: "Ни за что!
  Нельзя гражданскую войну
  Устраивать на всю страну!
  Пускай подавятся к чертям
  Корытом тем! На радость нам..."
  
  "Толково, - поддержал Кабан, -
  А после - Лосю в лоб щелбан!"
  
  Потом уже открылся съезд.
  Зверьё из разных-разных мест
  Давало предложенья: ждать,
  Идти в столицу и бодать,
  Враз разделить Тарам-Парам
  По главной речке пополам,
  Чтобы отдельный был Тарам
  Для Пуха, для Иа - Парам.
  На радость им и радость нам,
  А остальное всё - к чертям!
  
  Кабан поддерживать готов
  Был всех, кто вылил бездну слов,
  Но чтоб потом в конце концов,
  Дать Лосю прямо меж рогов.
  
  "Ты с Лосем всех уже достал, -
  Енот картавенький сказал. -
  Мне лично больше всех Шакал
  Не нравится. И я бы дал
  Про меж рогов быстрей ему.
  Не понимаю почему
  Он привязался, гад, ко мне.
  Я ж добрый... Может быть... Вчерне..."
  
  Ему ответил Рыжий Лис,
  Он говорил из-за кулис,
  Но голос мог не напрягать,
  Чтоб что-то веское сказать.
  Его неспешный монолог,
  Всегда звучал, как эпилог,
  Но без пролога - для того,
  Кто недослышивал его.
  Лис тих был и не говорлив,
  Улыбчив и не суетлив.
  Его улыбка ни на чуть
  Не скрадывала Лисью суть.
  
  Так вот, Еноту Лис сказал,
  То ли шутил, то ль утешал:
  "Твоя-с картавость, милый друг,
  Милей Шакалией на слух.
  Вот потому он обозлён-с
  На твой чарующий прононс".
  
  Зверьё, стоявшее вокруг,
  Враз подхихикнуло: "Мил-друг!" -
  Известен этакий типаж -
  Слащавенький подхалимаж.
  
  А съезд вскипал, как блевотой,
  Пустопорожней болтовнёй.
  Ни плана действий, ни других
  Решений, актов хоть каких.
  
  Когда Суворов крепость брал,
  Он тоже съезды собирал?
  
  Но это просто мысли вслух.
  Нам что Иа, что Винни-Пух.
  И ни один и ни другой
  Не принесут зверям покой.
  
  Кабан, расстроившись, сказал:
  "Ну, ладно, с Лосем я достал,
  Но нужно ж хоть кому-нибудь
  Щелбан с оттяжкой отстегнуть.
  Какой-то зверь собрался мелкий.
  Отвесить что ли пО лбу Белкам?"
  
  И съезд разбрелся по домам.
  К чему был этот балаган?
  Для имитации того,
  Что вроде делают чего?
  
  Осёл, спустя какой-то час,
  Так убеждал себя и нас:
  Мол, если б силы он собрал,
  Винни-Пухню к чертям прогнал,
  То тем обидел бы народ,
  Который по лесу живёт.
  
  Пусть сам оценит зверь любой,
  Что Винни-Пух вдвоём с Овцой
  Тарам-Параму принесут:
  Разлад, разруху, словоблуд,
  Что Овце-Винни-Пухо-строй
  Для леса хуже, чем разбой,
  Бездарный менеджмент стряпух.
  Бухгалтеров и стрекотух.
  
  И вот, когда вконец народ
  Всю эту лабуду поймёт,
  Тогда припомнятся слова,
  Что мудро изрекал Иа.
  Его тогда попросят вспять,
  Чтоб экономику поднять.
  Он поломается чуть-чуть
  И возвратится, чтоб блеснуть
  Своим умением рулить,
  Руководить и разводить.
  
  Он что, лелеял оптимизм?
  Или врождённый пофигизм
  Его подвижности лишал,
  Копыта путами сплетал?
  
  Но что б Иа не говорил
  И что б он о себе не мнил,
  Мы понимаем, что не смел
  Он выступал не ради дел,
  Хотел он, чтобы сам собой
  Проблем разруливался строй,
  А он не делал ничего.
  
  Ослиная душа его
  Мозг не хотела напрягать.
  Осёл он, что с Осла-то взять.
  
  ПРИЛОЖЕНИЕ К ЧЕТВЕРТОЙ ГЛАВЕ. ПЕСЕНКА АПАТИЧНОГО ДЕЛЕГАТА ИЗВЕСТНОГО СЪЕЗДА
  
  Я сижу тихонько
  На ряду последнем,
  Думаю, ну сколько
  Слушать эти бредни?
  
  Кому это надо?
  Никому не надо.
  Кому это нужно?
  Никому не нужно.
  
  Словоток обильный,
  Мыслей оголтелость
  Зевотою сильной
  Напрягают челюсть.
  
  Кому это надо?
  Никому не надо.
  Кому это нужно?
  Никому не нужно.
  
  Пухнет трескотнёю
  Головы обмылок,
  Всею пятернёю
  Чухаю затылок.
  
  Кому это надо?
  Никому не надо.
  Кому это нужно?
  Никому не нужно.
  
  Лучше бы мне внятно
  Разъяснили живо,
  Будет ли бесплатным
  В перерыве пиво?
  
  Пиво - это надо?
  Это очень надо.
  Пиво - это нужно?
  Офигенно нужно.
  
  
  ГЛАВА ПЯТАЯ, В КОТОРОЙ ПОРОСЁНОК ПЯТАЧОК РАБОТАЕТ ШТИРЛИЦЕМ В ТЫЛУ КОМПАНИИ МЕДВЕЖОНКА ВИННИ-ПУХА
  
  Весь Лес тут собрался! Совершенно нечем дышать! В жизни не видел такой бессмысленной толпы животных, и главное, все не там, где надо.
  
  Однажды Пятачок присел,
  Чтоб отдохнуть от трудных дел,
  Которыми он загружал
  Себя как серый кардинал
  Оранжевых оттенков. Ведь
  Здесь только он, а не Медведь
  Иль разный дёрганый Шакал
  Под это званье подпадал.
  
  Стал Пятачок перебирать,
  Чтоб мудрый мозг свой чем занять,
  Персоны тех, кто поддержал
  Известный Пуховый развал.
  
  В лесу еще не прочтены
  Мгновения одной весны,
  Никто известный сериал
  В Тарам-Параме не видал.
  Но Пятачок, как Штирлиц сам,
  С задумчивостью пополам,
  Копытом взявши карандаш,
  Стал рисовать за шаржем шарж.
  
  Мы можем лишь сопроводить
  Своим рассказом мысли нить,
  Что из-за свинского плеча
  Мы подсмотрели, чуть словча.
  
  А то, о чём подумал свин,
  Рисуя Пуховых змеин,
  Мы не узнаем. Ну, так что ж,
  Рассказ и без того хорош.
  
  Даём мы для ознакомленья
  Вам сведенья для размышленья.
  
  Насколько Винни был дурак,
  Мы не приценимся никак.
  Да, был он глуп и очумел,
  Но что-то милое имел.
  "В чем милость?" - спросите нас вы.
  Ну, может, в форме головы;
  А может быть, в разрезе глаз;
  Иль в том, что пил медовый квас;
  Что чаще "ух" твердил, чем "ох";
  В том, что не ел чертополох.
  Не знаем в чём, но Винни-Пух
  Приятен был на вид и слух.
  
  А вот у тех из животин,
  Кто Пуховый составил клин,
  Устроив с ним переворот,
  Не всякий милое найдёт.
  
  Ну разве что у Пяточка
  Был носик розов, как рука
  Младенца, что еще пока
  Не тырила наверняка.
  
  А остальные друзи вси:
  Шакалы, Овцы и Лоси, -
  Такие были караси,
  Святых хоть с дома выноси.
  "Па-адонки!" - так бы их назвал
  Известный Попка-аксакал.
  
  Чтоб побольшЕй наворовать,
  Любой из них хотел урвать,
  Повыше пост, поширше власть.
  В главе начальной эту часть
  Зверья, что поддержало Пуха
  Обрисовали мы, но сухо.
  Теперь распишем посочней,
  Язвительней и вычурнЕй.
  В лесу ведь всякого зверья,
  Как в поле брани - воронья.
  
  За Винни подписался Лось.
  Поскольку так уж повелось,
  Что он, ломившись через лес,
  Тропу топтал, как ирокез,
  Ушедший на тропу войны
  От тёщи, тестя и жены,
  ЛосЮ доверили топтать
  И дальше лес на благодать.
  Таким был пост - нарком по связи
  И по дорогам в одноразье.
  Вот синекура для Лосей.
  Пусть тешится работой сей.
  
  Кого наркомом не назначь,
  Он все равно устроит срач:
  Стремится каждая метла,
  Чтоб всё перемести дотла,
  Да только новое метенье
  Привносит новые смятенья.
  
  Еще был толстый Дикий Кот.
  От Винни-Пуховых щедрот
  Ему достался смачный пост
  На вырост что ли или в рост.
  
  Поскольку Кот был Винни кум,
  Почти что Пухов однодум,
  То Винни-Пухом для Кота
  Расширен был рубеж поста.
  Чтоб Кот закручивал хвосты
  Всем проскользнувшим на посты -
  Особо беленькой Овце
  С заверченной косой в венце -
  Для равновесья, чтобы власть
  Никто не сгрёб себе во сласть.
  
  Навряд ли Винни сам сумел
  Додуматься до этих дел,
  Чтоб власть раздать в противовес
  Котам и Овцам в интерес
  Для придержания друг друга
  За косы и хвосты упруго.
  Ему все это подсказал,
  Наверно, некий аксакал.
  Не тот, что грубо-патетично
  Кричал "Па-адонки!!!" истерично.
  А тот который безответно
  На ушко хрюкал неприметно.
  
  Продолжим. Слышал кто иль нет,
  Но Овцы любят марафет.
  По крайней мере, этот слух
  Услышал как-то Винни-Пух.
  Он тут же выцепил Овцу,
  Сказал, премьеру не к лицу
  Занюхивать свои дела -
  Работает не на Осла.
  
  Овца, украдкой вытря нос,
  Спросила: "Это что, всерьёз
  Поверил мудрый Винни-Пух
  В пустую трепотню стряпух?" -
  Овца расширила зрачки
  На все округлые очки:
  "Ах, мне не верят?! Вот дела!
  Смотрите, я как снег бела!!!"
  
  Пух сник с сомненьем на лице:
  "Ну, как не верить мне Овце?
  Она, действительно, чиста,
  Достойна своего поста".
  
  Всю жизнь считающий ворон
  Унылый (пастор Шлаг) Грифон,
  В Овце никак не усомнясь,
  За ней в её хвосте плетясь,
  К желаннейшему из корыт
  Прорвался и уже был сыт.
  Но чтобы больше, чем у всех,
  Урвать, развил он свой успех,
  Возглавивши (и не случайно)
  Полицию конторы тайной.
  
  Ой, там он столько повидал!
  На стольких столько накопал!
  Что взялся в праведном угаре,
  Писать об этом в мемуаре.
  Верней, в архивы собирать,
  Что о зверЯх сумел узнать.
  
  Мечтал: один лишь жест руки -
  И зверь пакует уж мешки.
  Вернее, не мешки - баулы.
  До Колымы или до Тулы,
  Белморканала, или ТАК,
  В другой какой ещё в Гулаг...
  
  Свою сектантскую заботу
  Гриф, чередуя по субботам
  С неспешной проповедью, клал
  На свой алтарь служебных шкал.
  От этих непорочных дел
  Он даже иногда потел,
  Когда (ну такова работа)
  Он с умилением кого-то
  За неугодное щемил
  По мере хилых Грифских сил.
  
  И как такое понимать?
  Он кто? Священник или тать?
  Тарам-Парамский патриот?
  Иуда ли Искариот?
  Каким он чудом вышел в люди?
  И что еще Грифон учудит?
  Что видится в его смешке?
  Какая мысль в его башке
  Блудливой крутится юлой?
  О чем он думает порой?
  Когда и на какого мсье
  Пора ему писать досье?
  
  Был Гусь ещё. Большой чудак,
  Пустой национал-дурак,
  С рожденья не ловящий звёзд,
  Но отхвативший важный пост:
  Он стал наркомом Инодел
  И там такого навертел,
  Что все соседи как на хлам
  Смотрели на Тарам-Парам.
  Гусь как "свидомый" пустобрех
  "Свидомо" перессорил всех,
  И был настолько безголов,
  Что наших не достоин слов.
  Ведь много есть еще "орлов",
  Что дорвалися до постов.
  
  К примеру, был такой юрист,
  То ль лох, то ль наглый аферист.
  Он из заморских был Дятлят
  Из дальних Скунсовых пенат.
  На сале тамошнем взращён,
  Профессор, правда, тот ещё.
  
  Вот только, где его диплом,
  Сказать не мог. Иль было в лом.
  Молчал, как партизан в плену.
  
  Но если вдруг сему лгуну
  Какой-то повод выпадал
  Потарахтеть, он так болтал,
  Что было не остановить.
  И так крутил он речи нить,
  Как одаренный куплетист.
  И все хихикали: "Юрист..."
  Он, Дятлов выполняя труд,
  Стучал и там, стучал и тут.
  И песню о его служенье
  Мы помещаем в приложенье.
  
  Хотя юристы без диплома
  Достойны грубой идиомы.
  Её не будет приводить,
  Услышат дети, может быть.
  
  В Тарам-Параме не везло
  С профессорами. Как на зло...
  
  Был Винни-Пух наш очень прост,
  Порой ему любой прохвост
  Лапши навешивал на раз
  И вширь, и вдоль, и про запас.
  Чуть-чуть с почтением польстить
  И с Винни-Пуха можно вить
  Верёвки толщины такой,
  Что не охватишь и рукой.
  
  И вновь и вновь мы повторим:
  Как не был Винни кем любим -
  Когда опилки в голове,
  Ум с ними точно не в родстве.
  
  Наверно, мудрый Пятачок,
  Поскольку был не простачок,
  Всё то о Пухе понимал
  И с ним как с куклою играл.
  
  Но ведь в политике игра
  Не часто додаёт добра
  Для, так сказать, не игроков
  Иль игроков, но дураков.
  
  Легко попасть в тартарары,
  Играя ради лишь игры.
  
  Вздохнул тоскливо Пятачок,
  ИскОмкал шаржиков пучок
  И, вспомнивши свиную мать,
  Продолжил дальше размышлять.
  
  Мол, закрутилось все вокруг,
  Взвинтилось сотней центрифуг.
  Пора уж и притормозить,
  Лес чтобы не испепелить.
  Но как же с разумом заластить
  Зверей нанюхавшихся власти?
  Их от корыта оторвать
  Трудней, чем ураган унять.
  
  Должны от этих стрекотух
  Мы отделится: я и Пух.
  Чтоб с облегчением потом
  На них навесить сей дурдом.
  
  Мы создадим отдельный блок
  Зверей, кому Юго-Восток
  Не станет в горле поперёк.
  Поэтому в короткий срок
  Отелимся от сколопендр
  И создадим Единый Центр.
  
  ПРИЛОЖЕНИЕ К ПЯТОЙ ГЛАВЕ. ЗАДУМЧИВАЯ ПЕСЕНКА ДЯТЛА-СКУНСОВЕДА, ТОСКУЮЩЕГО О ДАЛЕКОЙ РОДИНЕ. ИСПОЛНЯЕТСЯ С КАНАДИЙСКИМ АКЦЕНТОМ
  
  Я прошу, хоть не надолго,
  Боль моя, ты покинь меня,
  Мой диплом, взятый с потолка,
  Ах, дидько, куда я его засунул,
  Енот его что ли сдунул?
  
  Головы не болят у нас,
  Дятлам, мол, не положен "бол".
  Но опять, как и в прошлый раз,
  Ко мне с дипломом опять пристанут,
  Зарплату платить не станут.
  
  Пусть не платят зарплату здесь,
  Но не там, но не за морем.
  В управленье центральном спесь
  С меня как пить дать Скунсята сдунут.
  Куда же он был засунут?
  
  Длится всё это долго как,
  Суета та дипломная.
  Облаком, сизым облаком
  Я полетел бы к родному дому
  Отсюда и за дипломом.
  
  
  ГЛАВА ШЕСТАЯ, В КОТОРОЙ, К СОЖАЛЕНИЮ, НЕКОМУ БЫТЬ ШТИРЛИЦЕМ В ТЫЛУ КОМПАНИИ ОСЛИКА ИА
  
  Но так как он не сказал, кто именно совершил Славное Дело, считая, что все и так знают, то Иа-Иа вдруг по ошибке принял всё Торжество на свой счёт...
  
  Настал момент, чтоб рассказать
  Про бело-голубую рать
  Приверженцев Осла Иа,
  Ища потребные слова.
  
  Наборы едко-смачных слов,
  Не лестных для друзей Ослов,
  В предшествующей уж главе
  Здесь прозвучали в большинстве,
  Но, правда, в адрес их врагов,
  Оранжевых Пуховиков.
  Тем подтверждая, что зверьё
  Имеет равное бытьё,
  Каким бы не был флага цвет,
  Что поднял их анахорет.
  "Па-адонки!" - как их называл
  Известный Попка-аксакал.
  
  Нам будет разве что трудней
  Построить гладь своих речей,
  Ведь за ослистов не играл
  Какой-то серый кардинал,
  Чьим мыслям мы бы тет-а-тет
  Могли проследовать во след.
  
  Здесь Штирлиц свой не рассуждал
  О том, как лучше править бал:
  Тут каждый зверь претендовал
  На званье "серый кардинал".
  Но это трудные пути -
  До кардинала дорасти.
  Так вот - стан бело-голубой
  Катился просто сам собой.
  
  Опять к баранам возвратясь,
  Продолжим нашей сказки вязь.
  
  Иа Ослом и есть, и был.
  Когда копытами не бил,
  Имея слишком много сил,
  Кому-то он казался мил.
  
  Он был объемен из себя
  И был уверенным, грубя,
  Ибо отпора мог не ждать.
  Осёл он, что с Осла-то взять?
  
  Вот Винни-Пух - почти медведь,
  Умел, ну, разве что реветь,
  Хоть грозен на медвежий вид,
  Но - абсолютно без копыт.
  
  Иа ж имел авторитет,
  Копыта крепки, как кастет,
  Мог в лоб заехать хоть кому,
  Врагу и другу своему.
  Ведь согласитесь, быть Ослом-
  Интеллигентом - просто в лом.
  
  И всё равно любой зверёк,
  Кто представлял Юго-Восток
  (Почти любой), его любил -
  Опять таки - по мере сил.
  За что?! Да кто же разберёт,
  Чем упивается народ.
  Любви, увы, не приказать.
  Умеют и Ослы влюблять
  В себя, родименьких. Как знать,
  Порою есть с Осла что брать.
  
  Возможно тот, кто выдвигал
  Осла вперёд, на том играл,
  Что лес Иа сгноит дотла,
  Оставив уши от Осла.
  И зная, что Иа простак,
  Он, выдвигатель, всех собак
  На Ослика бы без забот
  Повесил нА сто лет вперёд.
  
  Но лес Иа не развалил,
  Хоть пыжился, крутил, мутил.
  Благодаря какой волшбе -
  Но всё само шло по себе.
  И это правильно в итоге:
  То, что работает, не трогать.
  
  Иа, конечно, возомнил
  Что опытен да и не хил
  Как менеджер-экономист,
  Что шкурой чист и шелковист.
  И от того лесной народ
  Его с корыта не спихнёт.
  
  Но вдруг оранжевый буран
  Сорвал с Ослиных мечт стоп-кран.
  Иа же этого не ждал,
  Видать, о вечности мечтал.
  
  Иа не мог предположить,
  Что всем охота порулить?
  Он не умел предполагать.
  Осёл он. Что с Осла-то взять?
  
  Помянут выше был, но так,
  Чтобы не ночь, Лис Рыжак.
  Он спонсором стал для Иа,
  При том верша свои дела.
  Как там у них чего сплелось,
  Увы, узнать не удалось.
  Хотя легенду вам о том,
  Мы в приложение даём.
  
  Лис больше всех претендовал,
  Что он де серый кардинал.
  Не быстро как-то и не вдруг,
  Стал Лис Ослу как лучший друг.
  Хоть не уютно то, ей-ей,
  Иметь Ослам таких друзей.
  
  Лис с виду - не ползучий гад,
  Умён и сказочно богат,
  По возрасту - не патриарх,
  Лесной обычный олигарх.
  
  Откуда же богатства воз? -
  Всплывает исподволь вопрос.
  Всё очень просто - слишком щедр
  Объем лесных глубинных недр.
  Хоть недра Лис не изучал,
  И ничего про то не знал,
  Из них он прибыль извлекал
  И сколотил свой капитал.
  
  Имел умение он в том,
  Чтобы зверей набрать в наём.
  Кто поумней - тех управлять,
  Иных же - в шахты загонять.
  
  Хотя, как утверждает зверь
  Из разных лесовЫх земель,
  В начале Лис свой капитал
  Одним бандитством добывал.
  Но то никто не доказал,
  То ль не сумел, то ли - не стал.
  
  Имея кубометры средств,
  Без извращенных мироедств
  Мог Лис купить почти весь лес.
  И даже начал тот процесс,
  Но неожиданный бардак,
  Овцово-Пухский кавардак
  Нарушил скупку. Потому
  Был бунт для Лиса ни к чему.
  
  Бардак, как горькая отрава,
  И олигархам не по нраву.
  Вот потому-то Лис полез
  С вмешательством в политпроцесс.
  Влезалось очень тяжело,
  Ведь дело далеко зашло
  С оранжевым переворотом
  Во вред всем Лисовым заботам.
  
  Нельзя сказать, что Рыжий Лис
  Был четко ревностный ослист.
  Лис мог сглотнуть в один присест
  Любой региональный съезд,
  Овцу, Шакала и Енота,
  И Пуха вместо антрекота,
  Чтоб напоследок спеть им тризну.
  Но - Лис не обладал харизмой.
  На нем по-прежнему лежал
  Тяжелой ношей криминал.
  Он знал, что весь лесной народ
  За ним, за Лисом, не пойдёт.
  
  Поэтому сей Рыжий зверь
  Был озабоченный теперь.
  Не знал, бедняга, как же быть
  И как в дальнейшем поступить?
  Метнутся что ль во вражий стан?
  Не явно ли Иудин план?
  Там ведь не примут, ну а тут,
  Помягче скажем, не поймут.
  
  Был позже сделан сложный ход.
  У Лиса от его щедрот
  Преподтолкалася в друзья
  Одна Очковая Змея.
  
  Какой характер у Змеи,
  Ползущей в межах колеи,
  Что покровитель предписал?
  Любой бы точно угадал:
  Гадливо-скользко-сволочной,
  Для змей довольно рядовой.
  Готова на любую дрянь,
  Не знает, что такое грань
  Между предательством и дружбой.
  Предаст легко так - ради службы
  И просто так для услажденья
  Змеиного грехопаденья.
  Пролезет сквозь любую щель,
  Скользка, как в жире вермишель.
  
  Её-то Лис и пропихнул
  На Пухо-Овцевой разгул,
  Чтоб был свой зверь во вражьем стане,
  Как вошь своя в бойца кармане.
  
  А Винни с глупым умиленьем
  Змею поздравил с назначеньем
  Главою местного Совбеза -
  Для кумовьёв чтоб в антитезу.
  То посоветовал ему
  Известный Свин лишь потому,
  Что это был большой звездец
  Для Лосей, Грифов и Овец...
  
  Никто не понял ничего
  Из назначения того.
  К чему всё это и зачем?
  В чём смысл подобных стратагем?
  
  Иа так просто ошалел
  От непонятных этих дел.
  Змею ту он уже считал
  Своею фавориткой. Ждал,
  Что та со временем внесёт
  В его дела большой доход.
  А тут такое... Лис притом
  Вид делал, будто не причём,
  Что сам он, мол, не ожидал
  Такой кульбитовый финал.
  
  Ослу пришлось поверить, что
  Сам Лис не строит шапито
  В строю чужом чужого зверя,
  Что Рыжий не спешит похерить
  Договоренностей всех груз
  Про бело-голубой союз.
  
  Насколько не был Лис умён,
  Но также не безгрешен он
  И очень уж самонадеян.
  Как можно верить этим Змеям?
  
  Еще известный был ослист
  Козёл - крутой экономист.
  Он всё, что в этом мире знал,
  Капустою соизмерял.
  Кто в попугаях исчисляет,
  Кто в обезьянах, - каждый знает
  Лишь ту систему единиц,
  В которой сотни небылиц
  Он может накрутить, уверив
  В своём уме чужого зверя.
  Вот наш Козёл в капусте был
  Силён, что больше нету сил.
  А в экономике, увы,
  Всё те же бяки головы.
  
  Был также в их строю Енот,
  Зверь мелкий, но который год
  Друживший с Лисом, сильно тем
  Свой вес завысив без проблем.
  
  Енот почти как диссидент
  Имел в тюрьму абонемент.
  Его в узилище сажал
  Нарком Внудел - звездец-Шакал.
  Известный этот балабол
  Чухню картавую наплёл
  О том, что всех посадит он.
  Но не сумел то, пустозвон.
  Ведь у оранжевых домкомов
  Юристы-Дятлы без дипломов.
  
  Тот непродуманный арест,
  Шакалий глупенький наезд,
  Еноту только дал очков,
  Прибавил веса, будь здоров.
  Хоть повторимся мы: Енот
  Зверь мелкий и к тому же жмот.
  Он деньги так же, как Шакал,
  На логопеда призажал.
  
  Еще две было Обезьянки,
  Недавно снявших вышиванки,
  А ныне в праведном пылу
  Переметнувшихся к Ослу
  И скопом сыпавшим хулу
  На Винни-Пуха и пчелу,
  Что мёд для Пуха собирала,
  А Обезьянкам не давала.
  
  Короче, много их нашлось
  Зверей, кому не довелось
  Прибиться к клану Винни-Пуха.
  То ль просто не хватило духа,
  А то ли кто-то рассчитал,
  Что Винни-Пуховский развал
  Страны на две большие части
  Не будет долог. Схлынут страсти
  И власть вернется до Ослов.
  
  Мир переменчив и суров.
  Но создан он таким не нами,
  Он был и будет "быть" веками,
  Каким и создан. Мир таков,
  Свиней в нём много и Ослов.
  
  ПРИЛОЖЕНИЕ К ШЕСТОЙ ГЛАВЕ. ВЕСЬМА НЕДОСТОВЕРНАЯ ЛЕГЕНДА О ВСТРЕЧЕ НЕСЧАСТНОГО ОСЛИКА ИА С ВЕСЬМА СЧАСТЛИВЫМ, НО РЫЖИМ ЛИСОМ
  
  Куда ведут судьбы следы?
  
  Так чрез поляну лебеды
  Лис Рыжий как-то пробегал,
  Иа увидел. Ослик жрал.
  Иа совсем по барабану,
  Какую он нашёл поляну,
  Пусть хоть какая, но еда -
  Чертополох иль лебеда.
  
  А тут такое приключенье,
  Весьма нежданное явленье.
  
  Осёл в пылу обжорных дел
  Остолбенел и онемел.
  И не сказал ни "ох", ни "ах",
  Увидев Лиса в двух шагах.
  
  Лис обошел вокруг Иа.
  Пред ним склонялася трава -
  По крайней мере, так гласит
  Легенды нашей габарит.
  Хотя нами сказано примерно:
  Легенда та недостоверна.
  
  Так вот. Когда на них глядят
  Глаза хитрющие Лисят,
  То, несмотря на мощный вид,
  Ослы теряют аппетит.
  Их обездвижует мороз.
  Возможно, действует гипноз
  Всё поглощающего взгляда,
  Которым жгут Ослов Лисята.
  Вот и сейчас Иа застыл
  Без вожделений и без сил.
  
  Рыжак тихонько улыбался.
  Его окрас переливался
  Расцветкой чудной от кутюр.
  Осёл натужно всхлипнул: "Чур!"
  
  Минуту или две спустя,
  Губами тихо шелестя,
  Он речь свою дрожа завёл,
  Но балаболил как Осёл.
  Ведь он, увы, не Цицерон,
  Кто яснословью обучён.
  Иа наплёл немало слов.
  
  Но Рыжий понял, что штыков
  В Ослином стане маловато.
  К тому ж пора платить зарплату,
  Пора хоть чем-то, так сказать,
  Моральный дух бойцов поднять.
  А то отправятся ребята
  По норкам, дуплам и по хатам.
  
  Короче, все слова Иа
  Одно глаголили: средствА
  Нужны, чтоб всю Ослову рать
  В делах священных поддержать.
  Да есть проблема у Осла -
  Судьба к ушастым не мила:
  СредствА заныкал Винни-Пух,
  Котлеты отделив от мух.
  
  Пора кому-то, мол, помочь
  Ослу проблемы превозмочь.
  Короче, спонсор нужен так,
  Что аж свербит во всех местах.
  
  Лис тем стенаньям глупым внял,
  Чего-то посоображал,
  И мозг его, как калькулятор,
  Всё просуммировал предвзято,
  На множители разложил
  Всю расстановку политсил,
  И порешил: не нужно ждать,
  А нужно денежки вливать,
  Чтоб тайную воздвигнуть ложу
  Под вывеской Ослиной рожи.
  А там уже, как повезёт -
  Налево, вправо иль вперёд
  Удастся въехать на Ослах.
  А сам же Лис - не при делах.
  
  Короче, мысли завелись.
  Прихмыкнул хитро Рыжий Лис
  И сам себе постановил -
  Помочь Ослу в подпитке сил
  Сопротивленья Винни-Пуху.
  
  Такими были, значит, слухи
  О встрече Лиса и Осла,
  Отсюда их пошли дела.
  
  Но вновь мы повторим примерно:
  Легенда та недостоверна.
  
  
  ГЛАВА СЕДЬМАЯ, В КОТОРОЙ ЛЕСНЫМИ ЗВЕРЯМИ СТРОЯТСЯ СВИНСКИЕ ПЛАНЫ, ХОТЯ СЛЕДУЕТ ПРИЗНАТЬ, НЕ ВСЕ СВИНЬИ ЗА ЭТО В ОТВЕТЕ
  
  Ведь если вы Медведь с опилками в голове и думаете о делах, вы иногда с огорчением обнаруживаете, что мысль, которая казалась вам очень дельной, пока она была у вас в голове, оказывается совсем не такой, когда она выходит наружу...
  
  Тот преимущество имеет,
  Кто атакует, а не млеет
  От мысли, что по мере сил
  Он всё, что нужно, совершил.
  
  Да и на лаврах почивать,
  Когда вам удалось поймать
  Попутный ветер, что несёт
  Успех, удачу и почёт,
  Не стоит, ибо ветер тот
  Порою дуть перестаёт.
  
  Пусть Винни-Пуху удалось
  Тарам-Парамской власти ось
  Перенаправить, чтоб Осёл
  Иа от власти отошёл.
  Но власть порой не трудно взять,
  Её сложнее удержать.
  
  У Винни всё прошло легко,
  Ведь ослюки не глубоко
  Свой властный выстроили дот,
  Надеясь, что и так сойдёт.
  
  И вот теперь и те, и те
  Подвисли как бы в пустоте:
  Одни - не зная, как им быть,
  Без власти не привыкшим жить.
  Другие - как им управлять,
  Что делать, что и как считать.
  Ведь менеджмент, кто с ним знаком, -
  Не просто трепля языком.
  
  Тем более не всем зверям,
  Увы, досталось по серьгам.
  Пришлось кому-то в многоликой
  Толпе довольствоваться фигой.
  И от того-то, как миазм,
  Развеялся энтузиазм
  Участников переворота,
  Его фундамента, оплота.
  
  Плюс, у зверей, имевших виды,
  Остались смутные обиды,
  Что не свершились их мечты
  О мире, полном чистоты.
  Да-да, в лесу, не слишком чистом,
  Ещё живы идеалисты.
  
  Но как же жизнь зверей достала,
  Чтобы орудье идеала
  Увидеть в Винни? Спутал бес.
  Ну как ему доверить лес,
  Когда в его пустой главе
  Опилки с мозгом не в родстве.
  
  Так вот. Верхушкам кланов двух,
  Где лидеры Осёл и Пух
  Похожие пришлось решать
  Проблемы: как им быть, кем стать?
  И как им больше не терять
  Соратников бездумных рать?
  
  Что нужно? Нужно очернить
  Противника, чухню слепить,
  Зверям зомбированным лгать,
  Дезинформацию сливать,
  Крепить ума инфантилизм -
  Вздувать их национализм,
  
  Собрали каждый свой хурал.
  
  Совет Овцы сидел, решал,
  Как взвить энтузиазма вал,
  Который несколько упал,
  Чтобы соратники сильней
  Возненавидели зверей
  С юго-восточной части леса,
  Где чтят Ословы интересы.
  
  Грифон (как главный по душе,
  Почти что Бога атташе
  И пастырь добрый) излагал
  Такой словесный мадригал:
  "Давайте скажем, что едят
  Они младенцев, поросят,
  Овцят, лосят и шакалят...
  И даже (бог мой!) медвежат".
  
  "Какая чушь, - мяукнул Кот, -
  Такая глупость не пройдёт".
  
  "Нет, Дикий друг мой, ты не прав, -
  Овечий голос был гнусав.
  Ибо она, затиснув губы,
  То говорила через зубы. -
  В такой подаче что-то есть.
  Толпе придется это съесть".
  
  "Расскажем, что Юго-Восток
  Не развит, глуп и недалёк. -
  Продолжил благостный Грифон. -
  Расскажем также, что, пардон,
  Ссут там и серут под кусты
  От бескультурной простоты.
  Подчеркивая, что у нас
  Культура - просто высший класс,
  Что мы элита из элит,
  А там любой зверёк - бандит".
  
  Кивнула радостно Овца,
  Подбадривая мудреца,
  Простого пастыря зверей,
  Чей голос сладок, как елей.
  
  А покрасневший Дикий Кот
  Вздохнул в предчувствии забот,
  Какие он приобретёт,
  Поддерживая этот сброд.
  
  Поднялся радостный базар,
  Хурал Овцовый впал в угар,
  Рождая творческий пиар,
  Как посильней раздуть пожар.
  
  "Нам нужно радостно вещать,
  Всего побольше обещать.
  Твердить, что у зверей нет благ,
  Лишь потому, что жив Ишак".
  
  "А также организовать
  Побольше заводил, чтоб слать
  Их по окрестным по местам,
  По перелескам и кустам.
  Пускай подсказывают всем,
  Придерживаясь наших схем,
  Что, где и как, кому кричать,
  К чему взывать и что ругать".
  
  "А также нужно, чтобы лес
  Теснился слухами не без
  Участья наших мудрецов,
  Хитрословесных шельмецов.
  Так чтоб любая новость шла
  Во вред приспешникам Осла.
  А что хорошее: ну там,
  Что солнце всходит по утрам,
  Что светит по ночам луна,
  Что за зимой идет весна, -
  Припишем, братья-хитрецы,
  Стараньям Пуха и Овцы".
  
  "Еще запустим без затей
  Канал честнейших новостей,
  Чтобы на нём, не суетясь,
  Укатывать Ослистов в грязь".
  
  Так потихоньку, по чуть-чуть
  Концепции слагалась суть,
  Как оранжистам поступать,
  Чтоб зверя лучше завлекать.
  Та суть проста и не сложна:
  Побольше злобы и говна.
  
  А что ж приверженцы Осла?
  Как в их хурале шли дела?
  
  Да точно также. Ведь они,
  С одной произошли квашни,
  Что и оранжевые звери,
  Пусты и гадки в равной мере.
  И сколько бы они гурьбой
  Себя в цвет бело-голубой
  Не красили, их суть одна -
  Смесь той же злобы и говна.
  
  Ослисты свой антипиар
  Построили на том, что жар
  Оранжевый на экспорт к ним
  Был заслан Скунсом де самим.
  Лишь деньги, что из-за морей,
  Подвигли глупеньких зверей
  На Пуховый переворот,
  Создав шатанье и разброд.
  
  Твердила также рать Иа,
  Порою путая слова,
  Что Скунсам важно разделять,
  Чтоб властвовать и управлять;
  Что Скунсам хорошо тогда,
  Когда в другой стране беда;
  Что каждый скунсодемократ
  Доволен, если где-то ад,
  Не дома у него, а там,
  Где он бывает редко сам;
  Что охмуренье и развод
  Зловонье Скунсово несёт.
  
  Таким был простенький набор
  Ослиных тезисов в отпор
  Пиарщикам со стороны
  Оранжевой полустраны.
  
  ПРИЛОЖЕНИЕ К СЕДЬМОЙ ГЛАВЕ. УПОИТЕЛЬНЫЕ И СЛАДОСТНЫЕ ВОЗДЫХАНИЯ КРЕАТИВЩИКА-ПОЛИТТЕХНОЛОГА ПЕРВОГО УРОВНЯ ВОСЬМОЙ ГИЛЬДИИ
  
  Мы такие ребята умелые,
  Мы такие ребята прекрасные.
  Мы из черного делаем белое,
  А из белого делаем красное.
  
  Отслюнявьте вы нам ассигнации -
  Из блондиночки склеим брюнеточку,
  Винни сделаем лидером нации,
  Из Овцы, и той слепим конфеточку.
  
  С ног на голову ставим мы нужное,
  А не нужное просто мы вытравим,
  Мы умелые, чуткие, дружные,
  И за это неслабый счет выставим.
  
  
  ГЛАВА ВОСЬМАЯ, В КОТОРОЙ ВИННИ-ПУХ, НЕСМОТРЯ НА ТО, ЧТО ОН МЕДВЕДЬ, ОБНАРУЖИВАЕТ В СЕБЕ ЗАДАТКИ НАСТОЯЩЕГО ЛЬВА
  
  Услышав это сообщение, Пух очень взволновался и предложил немедленно устроить икспедицию к Восточному Полюсу, но Кристофер Робин был чем-то занят с Кенгой, так что Пух отправился открывать Восточный Полюс сам.
  
  Прекрасно всё-таки, когда
  Детей игривая орда
  Весельем будоражит дом,
  Даруя радостью при том.
  
  Обременительно без слов
  Иметь обилье кумовьёв,
  Им бесконечно потакать
  И всяко-разно помогать.
  
  Когда вы просто рядовой
  Зверёк из массы трудовой,
  То кумовьёвское тиранство
  Для вас, как бабушки жеманство,
  До места, в общем, одного.
  Но коль достигли вы чего,
  То кумовья уж тут как тут -
  Летят, как мухи на продукт,
  Который каждый должен знать.
  Его не будем поминать.
  
  Пух кумовья имел вагон
  С тележкой маленькой вдогон.
  Им не умея отказать,
  Стал их повсюду продвигать,
  Чтоб не мешали мёд вкушать
  И о горшочках рассуждать.
  
  Но мало то, что кумовья
  Возникли из утильсырья
  Тарам-Парамского замеса,
  Пух также за пределом леса
  Их, наглых, взялся разводить.
  Хотел он что ли их солить?
  
  Ну, как известно, в голове
  С умом опилки не в родстве.
  
  Так вот, один из кумовьёв,
  С восточных горных Медведёв
  (Иль "МедведЕй"?) в своих горах
  Устроил всем трах-тарарах:
  Он на своих же земляков
  Пошел с войной, как на врагов.
  
  А был тот горный кум-Медведь
  Труслив, что стыдно посмотреть, -
  Он суетливо убегал
  От каждого, кто пролетал
  В пределах сотни метров над
  Его главою невпопад.
  Как трус, подлец и сумасброд
  Сумел возглавить свой народ?
  
  Он бесновался, говоря
  Перед толпою из зверья,
  Но в одиночестве дрожал
  И галстуки свои сжирал.
  Орлом, короче, среди кур
  Смотрелся этот бедокур,
  Но - курицей среди орлов
  На деле был сей пустослов.
  
  Что Пуха с этим бесноватым
  Повязывало? Не понятно.
  Пусть кум! Но принято считать,
  Что войны гнусно начинать.
  Преступно пыжиться войной,
  Тем паче - пред своей страной.
  С такими даже сам Шакал
  И какать рядом бы не стал,
  А Винни, стыдно то признать,
  Решил паршивца поддержать.
  
  Их крепко связывало то,
  Что Миха горный - как никто -
  Заморских Скунсов обожал.
  И этим Пуху близок стал.
  Ведь всем известно: Винни-Пух -
  Знатнейший в мире Скунсодруг,
  И рупор Скунсовой бреднИ,
  Лапши, фигни и трескотни,
  Готовый лес родной сгноить,
  Чтоб только Скунсу угодить.
  
  Вот Пух и думал: стоит знать
  И знаться с теми, кто мог стать
  Соратником в его любви
  К заокеанским визави...
  
  ...И с теми, кто в Тарам-Парам
  Поддерживал и здесь и там
  Болезный Пухов интерес
  К горшкам и пчёлам позарез.
  
  ...И с теми, кто что было сил
  Во всю и нагло Винни льстил.
  
  ...И с теми, кто на все готов
  За сладость денежных постов,
  Готов и чаще даже рад
  Лизать начальствующий зад.
  
  Но отвлеклись... Вернём свой взор
  Мы в сторону восточных гор.
  
  Так вот. Воинствующий кум,
  В войну ввязавшись наобум,
  Вдруг получил с размаху в лоб.
  Чего ж он ждал, народофоб?
  
  Решили Михи земляки,
  Кого пытался тот в штыки
  С земли насиженной согнать,
  К вселенской помощи воззвать.
  Был призван северный Медведь.
  
  А тот был рад подутереть
  Лихому горному глупцу
  Нос, как сопливому мальцу.
  Ибо малец сей, Пухов кум,
  Как недалёкий скородум
  Разброд свой горный и развал
  Медведям северным вменял.
  
  И вот явились Жеребцы,
  Каких не схватишь под уздцы,
  И начали МихОву рать
  Во всю и с радостью гонять.
  
  Как Миха с войском побежал!
  Как он в штаны свои наклал!
  Иль "наложил"?! Как он дрожал!
  И галстуки свои глодал.
  
  На том бы сказ и завершить.
  Какое дело может быть
  Нам до трусливых МедведЕй,
  Напавших на своих зверей?
  Брезгливо только сплюнуть им
  Под ноги и уйти к другим
  Проблемам, темам и делам,
  Наполнившим Тарам-Парам.
  
  Но нет! Отвлёкшийся от пчёл,
  Наш Винни, мыслями тяжёл,
  Решил пережевать вопрос,
  В который Миха горный врос.
  
  Тем более заморский шеф,
  Известный всем нам Скунс-аншеф,
  Поднял за океаном гвалт,
  Звеня как тысяча кувалд.
  Для Скунса северный Медведь -
  Заклятый друг, кого терпеть
  Мог Скунс с большим-большим трудом,
  Скрепя зубами, бья хвостом.
  
  И раз уж Скунс - негласный шеф,
  Понос словесный растерев,
  Слюной забрызгал микрофон,
  Давая северным разгон,
  То Пух подумал, что и он
  Сей гвалт раскручивать должОн.
  Короче, начал Винни гнать
  Волну словесную. Видать,
  Надеялся он, если что
  Поддержит Скунс его за то.
  
  А тут и северный Медведь,
  В ответ давай себе реветь,
  Клыки ощерив напоказ,
  Мол, им вонючки - не указ.
  А Винни, раз их поддержал,
  Для них - напыщенный нахал,
  Тупой с опилками мешок,
  Уж источающий душок,
  Поскольку предал их союз,
  Их братских и медвежьих уз.
  
  Но Винни глупо продолжал
  Влезать туда, куда не звал
  Простой, обычный здравый смысл, -
  Лез в эпицентр словесных грызл.
  Старался, чтоб заморский шеф
  Подумал, что не Пух он - Лев.
  
  Ведь всё, что Скунс от Винни ждал,
  Не сделал Пух и не создал,
  Поэтому хоть в словесах
  Хотелось Винни на весах
  Истории остаться, чтоб
  Его запомнил каждый жлоб.
  
  Когда опилки в голове,
  Ум с ними точно не в родстве.
  
  Всё это глупости. Любой,
  Кто обладал бы хоть какой,
  Пусть и пустою головой,
  Знал то, что гонит Пух отстой.
  Нельзя поддерживать того,
  Кто жжёт оружьем своего
  Соседа или земляка,
  Того, чья сущность жестока.
  
  Даже соратники-друзья
  На Пуха покосились: "Гля!!!
  Куда медведя понесло?" -
  Они вздыхали тяжело.
  
  А Винни рыкал аки Лев,
  Попавший с полупьяну в хлев.
  И требовал от всех своих,
  Чтоб поддержали скопом их,
  Его и кума, что в горах
  Наклал (иль "наложил") в штанах.
  Или "в штаны"? Не в этом суть.
  
  Когда начальник гонит муть,
  То подчиненные порой
  Стараются тот геморрой
  Спустить на тихих тормозах,
  Ждут, чтобы сей маразм зачах.
  
  Вот так и Пуховая рать
  Пыталась мимо пропускать
  Ту ахинею, что развёл
  Их Винни-Лев и Пух-Орёл.
  
  Но Пух настойчиво взывал,
  Чтоб каждый рьяно поддержал
  Его и кума с дальних гор.
  Такой вот вдохновенный вздор.
  
  Овца молчала. Дикий Кот
  Втянул разъеденный живот,
  Гриф делал вид, что не вникал
  В страстей сжигающий накал.
  Лось тупо дёргал головой,
  Шакал не брызгался слюной.
  Поразбежались звери споро
  По дальним рощам и по норам.
  
  Притихли все. Но всё ж нашлись
  Такие, что легко взялись
  За Винни следом наезжать
  На северных и тупо гнать
  На них какую-то муру,
  Что даже спьяну поутру
  Не зародится в голове,
  Когда с умом ты есть в родстве.
  
  Махровый националист
  Шипящий Гусь и аферист
  По части липовых дипломов,
  Юрист из Скунсовых доткомов
  И Дятел Дятлом с юных лет, -
  Вот эти двое Пухов бред
  Взялись поддерживать с душой.
  
  Но это всё - само собой.
  И тот и этот так глупы,
  Как и бетонные столбы.
  Но кроме них ввязался в бой
  И Пятачок - их рулевой.
  Уж он то чётко понимал,
  Что Винни глупости толкал.
  
  Не говори, что ты не дюж,
  Когда хватаешься за гуж.
  А Пятачок по уши влез
  В сумбур, что испоганил лес,
  И потому-то отступать
  Уже не мог, свиная мать!
  
  А Винни продолжал давить
  На всех своих, слюной душить.
  Те ж упирались, говоря,
  Что чтут его де как царя,
  Но пить не будут. И кричать,
  Что северный Медведь, как тать,
  На горца мирного полез,
  Отказывались наотрез.
  
  Но Винни брал их на измор.
  В полезном деле бы напор
  Ему такой же проявлять,
  Чтоб что хорошее свершать.
  
  Овца, беря пример с Осла,
  В чертополохе залегла.
  
  Пытался так же Дикий Кот
  За дубом спрятать свой живот,
  Но нет ещё таких дубов,
  Чтоб скрыть живот из животов.
  
  Гриф - божий, тайный полицай,
  Чтоб не светится через край,
  Сильней, чем раньше, закорпел
  Над массой компроматных дел,
  Чтоб каждый видел ясно то,
  Что Гриф, мол, занят как никто.
  
  Лось убежал подальше, чтоб
  Его рогато-умный лоб
  Давленье Пуха не нашло,
  Пока того с ума вело.
  
  Известный глупостью Шакал
  И тот на вид умнее стал.
  Его такое реноме
  Смешило, как раввин в чалме.
  Шакал ведь - чтоб не измышлял,
  И чтоб не делал - есть Шакал.
  Но тут разумно поступил
  И в дальний бор побег свершил.
  Пусть, мол, страдают ерундой,
  Он не при чём, само собой.
  
  Маразм опилковый крепчал,
  Но Пух того не замечал.
  Ещё сильнее во сто крат
  Он как известный демократ
  Всхотел, чтоб каждый божий зверь
  Лишь так, как Пух, хотел теперь.
  Других желаний, чтоб не знал,
  Пока б того не возжелал
  Великий Винни - вождь зверей
  И демократ планеты всей.
  
  Ясна, понятна и проста -
  Демократичная мечта.
  Демократично то, что он
  Считал и в чём был убеждён.
  Всё остальное - чушь и бред
  И пережиток давних лет.
  
  И вот Овцу он обвинил
  В предательстве их политсил.
  Что ею, мол, похерен лес,
  Национальный интерес.
  
  Чушь несусветная. Любой
  Малец иль самый зверь тупой
  Прекрасно видел интерес,
  Каков в Овце посеял бес.
  Национальная беда
  Овце, как с Гуся вон вода.
  Ей, мягко говоря, плевать
  На всю Тарам-Парама стать,
  На всяких горных Медведёв,
  Разнообразных кумовьёв.
  Пусть всё сожжёт трагедий страсть,
  Но лишь бы ей досталась власть.
  
  Всё повторяется. Опять
  Элита стала разделять
  Песочницу напополам:
  "В горшок ночной не писай нам.
  Свои игрушки забирай
  И с нами больше не играй".
  
  Таким примерно общий тон
  Был их речей. Как моветон
  Считалось, чтоб не посылать
  Своих друзей на чью-то мать.
  
  Деленье "ржавых" началось.
  Теперь Овце уж довелось
  Себе придумать новый цвет,
  От Винни отделя свой след.
  
  Они теперь настоль чужды,
  Что даже вместе под кусты
  Не ходят. Винни и Овца -
  Враги до смертного конца.
  Чьего конца? - не ясно нам,
  Нам этот шифр не по зубам.
  
  Что на последок сей главы
  Хотели бы услышать вы?
  Как Кот Учёный для себя
  Склассифицировал ребят
  Из разных фракций всех цветов?
  Кого и как судит готов?
  Что он готов был предложить,
  Чтоб все в лесу переменить?
  
  О нет, наш Кот таки Учён
  И от того не обречён
  Судить кого-то и рядить,
  Советовать о том, как быть.
  Он просто автор, Он для вас
  Как рупор, что даёт сейчас
  Удачную возможность вам
  Узнать судьбу Тарам-Парам.
  
  Кот утверждать одно готов:
  Любите ваших кумовьёв,
  Но не давайте сим юнцам
  Возможность сесть на шею вам.
  
  ПРИЛОЖЕНИЕ К ВОСЬМОЙ ГЛАВЕ. БОЕВАЯ ПЕСНЬ ГОРНОГО ПОЖИРАТЕЛЯ ГАЛСТУКОВ ОТ КУТЮР. ИСПОЛНЯЕТСЯ ВОИНСТВЕННО И С СООТВЕТСТВУЮЩИМ АКЦЕНТОМ
  
  Галстуков много на свете и дел,
  После которых я галстуки ел.
  
  Делаю "розовый" переворот,
  Галстук Карденовский следует в рот.
  
  Если в бюджете моём недостача,
  Галстук я сжёвываю от Версачи.
  
  Если я где набуяню попьяну,
  Ем с удовольствием их от Гальяно.
  
  Если угроблю премьера-министра,
  Галстук сглотну Лагерфельдовский быстро.
  
  Если возмусь демонстрантов гонять,
  Пако Рабана придётся съедать.
  
  Если я выборы нагло задвину,
  Галстук уйдёт уже от Валентино.
  
  Если побитым умчусь я едва,
  Будет мной съеденным - от Лакруа.
  
  Ну, а коль буду я Северным бит,
  Галстук от Лилии съем Пустовит.
  
  
  ГЛАВА N-1, В КОТОРОЙ ТАРАМ-ПАРАМ ТРЕЩИТ ПО ШВАМ, СЛОВНО СТАРЫЕ ШТАНЫ НА ПОПЕ МЕДВЕЖОНКА ВИННИ-ПУХА
  
  - Ну что ж, отлично, - сказал Кролик, сообразив, что ему наконец-то представился случай покомандовать.
  
  С недавних пор Тарам-Парам
  Трещит уверенно по швам,
  Полянам, речкам и лугам,
  Дубравам, рощам и кустам.
  
  Всё Пух, Овца, Осёл, братки...
  Страна похожа на портки -
  Одну штанину за бугор
  Заморский Скунс к себе попёр,
  Другую, - дружбою согрет,
  Хватает северный сосед,
  Который, всем известно ведь,
  Был тоже тот еще Медведь.
  
  И как сказал о том Пятак,
  Хоть поросенок, но мастак
  Сказать глубокоумно так,
  Что мысли свертывало в шлак:
  "От тех порток одна фигня
  Осталась: жопа да мотня.
  А из мотни на нас глядят
  Овца да Винни, кум и сват".
  
  И точных тех свинячих слов
  Не выбросишь из песни в ров.
  
  Меж тем наш Пух, вошедши в транс,
  Узрел какой-то где-то шанс,
  Как возвратить в Тарам-Парам
  Спокойствие лесным домам.
  Изжевывая в пыль слова,
  Поддергивая рукава,
  Пух сахинеил про альянс,
  Про Скунса, мир, войну, баланс,
  Про некий проторенессанс,
  Что де судьба даёт в аванс.
  
  Собрав почётных кумовьёв,
  Привыкших к излияньям слов
  И заимевших с детских лет
  На те слова иммунитет,
  Наш Винни нудно доложил
  Про проторенессансный пыл,
  Про упомянутый баланс
  И про невиданный альянс.
  
  Пух долго мямлил очумело
  И паузы не к месту делал.
  Так сам себя он утомил,
  Что по концовке затупил.
  
  Тряхнув опилками в башке,
  Пошерудив в пустом горшке,
  Без мёда лапу обсосал
  И Кролика к себе призвал.
  
  Пух вспомнил, как-то с Пятачком
  Он к Кролику являлся в дом,
  И там сожрал его запас -
  Мёд со сгущенкою - за раз.
  "Вернем должок, - подумал Пух, -
  Поможем, ведь почти что друг.
  И говорят, имеет ум.
  Ну что с того, что Кроль не кум?
  Пора не только кумовьям
  Иметь посты в Тарам-Парам.
  
  Тем более он мне тогда
  Едой не причинил вреда.
  Не переносит мой живот
  Все эти суши. Только мёд.
  Ну, а уж если диоксин,
  Так это - боже упаси!".
  
  Отметить нужно то, что Кролик
  Был не бандит, не алкоголик
  Не доводил до нервных колик
  Своих родных. Был трудоголик.
  В Тарам-Параме тем прослыл,
  Что де воспитанным он был
  И умным, потому как он,
  Молчал. А раз молчит - умён.
  
  Но оказалось, что молчанье
  От одного лишь воспитанья.
  
  Когда поднЯлась кутерьма,
  Кролю взмечталось в закрома
  Лесной их родины попасть,
  Прям чтоб в корытную хозчасть.
  
  Не дал бог опыта и сил...
  Зазря поклоны Кролик бил
  В молитве страстной по ночам.
  Был он никем в Тарам-Парам.
  
  И вот попавши на приём.
  Доверьем редким возбуждён,
  Согнувшись, словно знак вопроса,
  Млел от словесного поноса.
  
  Мы отмечали уж не раз:
  Для Винни-Пуха высший класс -
  Беседы нудные о том,
  Как он велик, умён, весом,
  Что пчёлы, вышиванки, мёд,
  Горшки и прочее - живёт
  В его блистательных мозгах
  Врагам Тарам-Парам на страх.
  
  Сейчас Пух тот же бред понёс,
  С опилками уйдя в разнос,
  В горячке слов намолотил,
  Что Кролик прямо пал без сил
  И памяти у Пухских ног -
  От возбужденья занемог.
  
  Наверное, за то, что Кроль
  Здоровьем слабым был настоль,
  Что от усердия упал,
  Он спикером нежданно стал.
  
  Подумал Кролик: "Как свезло,
  Что время порулить пришло!"
  
  Сверкнув зубами грызуна,
  Пьянея, словно от вина,
  Морозя шутками юдоль,
  Расслабился наш славный Кроль.
  Ему так возжелалось жить,
  Ушами умно шевелить...
  Короче, просто спикерить
  И протоколов тьму строчить.
  
  И вот, во всю благоговея
  Пред Винни - нынешним халдеем,
  Лицом чрезмерно багровея
  С усердием камер-лакея,
  Чтобы проталкивать идеи
  Собрал Кроль-спикер ассамблею.
  
  На ней он, выступая с чувством,
  Всем предложил альянс со Скунсом.
  Поможет это разрешить
  Проблемы леса. Может быть.
  Что в том, что этот Скунс вонюч?
  Зато богат, умён, могуч.
  Он всё, что хочешь, превозможет.
  Короче, Запад нам поможет.
  
  Но заподозрило зверьё
  В словах Кроль-спикерских враньё.
  Всё как-то хлипко и помпезно,
  А может, здесь закралась деза?
  С каких таких делов да вдруг
  Вонючий Скунс - наш лучший друг?
  Дружили мы всегда с Медведем,
  И нашим северным соседям
  Мы доверяли больше, чем
  Заморским "запроданцям" всем.
  Теперь Медведь - почти что враг.
  Нет, что-то точно здесь не так.
  
  На ассамблее грохнул лай,
  "Па-адонки! - крикнул Попугай, -
  Что это правда или глюк,
  Заморский едет к нам говнюк?
  Своей в достатке вони нам!
  Даёшь вонючкам по зубам!"
  
  "Совсем опилочный балбес
  Загадил наш прекрасный лес!"
  
  "Теперь заморской немчуре
  Нас сдаст, как девок в кабаре!"
  
  "Нет, Винни страстный демократ,
  То нам важнее во сто крат,
  Что обаятелен наш Пух
  На вид, на запах и на слух.
  А то, что у зверей еда
  В отсутствии, то ерунда!"
  
  "А нам что по лбу, а что в лоб,
  Ведь после нас - да хоть потоп!" -
  Никто такого не кричал,
  Но лозунг в воздухе витал.
  И каждый зверь, какой бы цвет
  Он не поддерживал в обед,
  На завтрак, ленч или на ужин
  С той мыслию был сладко дружен.
  
  Момент ответственный настал:
  Осёл желанье не сдержал,
  Кролю копытом закатал,
  И тот, вспорхнув ушами, пал.
  
  Проворно в тот же миг Хорёк
  Вскочил на спикерский пенёк,
  Развел бравурно-бодрый спич,
  Почти Владимир как Ильич.
  
  И закрутилась потасовка,
  Почти без всякой подготовки.
  
  Енота злой Шакал загрёб.
  Лосю таки досталось в лоб.
  Наверно, это был Кабан,
  Мечтавший Лосю дать щелбан.
  
  Побит был даже Рыжий Лис,
  Хотя таился средь кулис.
  Контуженная Стрекоза
  О стекла билась, как гюрза,
  Хотя её никто совсем
  Не трогал. Не было зачем.
  
  За хвост отдёрган Дикий Кот.
  И Попугай как патриот
  Квасной был квасом же облит.
  
  Затоптан Дятел-троглодит,
  Поскольку лазил под столом,
  Искал, видать, там свой диплом.
  А может быть, пытался он
  Найти шпионский диктофон.
  Вещь подотчётная (ей-богу!),
  Ещё с зарплаты вычесть могут.
  
  На Белок сыпались тычки,
  Шакалу разнесли очки.
  Без них сей резвый индивид
  Еще глупее стал на вид.
  
  Повержен был ударом Свин.
  Сова, сглотнувши эфедрин,
  Без дополнительных насилий
  Свалилась на пол без усилий.
  
  Осёл не в шутку бушевал,
  Лягался, матерно орал.
  Тут, как репейник, невпопад
  Шакал ему вцепился в зад,
  Но рад уже был отцепиться,
  Боясь, о что-нибудь разбиться,
  Поскольку бешенный Осёл
  Шакала бил о стол и пол,
  А у Шакала, как на зло,
  От страха челюсти свело.
  
  Такая вышла ассамблея
  У спикера камер-лакея,
  С ударами и удушеньем
  Шей оппонентов с наслажденьем.
  
  А в это время Винни-Пух
  Вылавливал из мёда мух,
  Был очень занят делом сим
  Важнейше-государственным.
  Сидел при этом отрешенно,
  Знать мухами завороженный
  Или Овцы слащавым бленьем,
  Медитативным песнопеньем.
  
  Осёл шёл рьяно на рекорд:
  Любя молотобойный спорт,
  Став чемпионом знаменитым,
  Своим хвостом лупил, как битой,
  Хоть по мордАм, хоть по лицу.
  Иакал: "Дайте мне Овцу!"
  
  Овца ж, почувствовав в наитье,
  Что ассамблея мордобитьем
  Закончится, умчалась гнусно
  В страну непуганого Скунса,
  Где изгнанный, но всемогущий
  Жил шеф её, но предыдущий.
  
  Когда-нибудь стихает всё,
  Чтоб не случалось в мире сём.
  И этой заварушки соль
  В конце концов сошла на ноль.
  
  Всё потихоньку затихало.
  Зверьё с поляны отползало,
  Наркомы, депутаты рьяно
  Свои зализывали раны,
  От возбуждения трясясь,
  Захлёбываясь и давясь.
  От крови тужилась багряно
  Вся ассамблейная поляна.
  
  Вмиг по всему Тарам-Параму
  Чредой помчались телеграммы
  С призывами врага душить,
  Топтать, ломать, громить, крушить,
  Разламывать и розрушать,
  В ответ бесчинства совершать.
  
  Теперь сей казус с ассамблеей
  Казался просто ахинеей,
  Пустой, невинной, глупой стычкой,
  Затеянной тупой кумычкой.
  
  Война уже пошла всерьёз:
  С пусканиями под откос;
  С минированием мостов,
  Полянок, пролесков, кустов;
  С зачистками соседских рощ;
  С проверками и в ночь и в дождь;
  С сраженьями - вот лиходеи! -
  За веру, Пуха и идею.
  Шли брат на брата, внук на деда.
  Кому нужней была победа?
  Каков был лучше цвет квасной:
  ОрАнж иль бело-голубой?
  
  От ветхости и от войны
  Разлезлись все-таки штаны
  Тарам-Парамовской страны.
  Дни леса были сочтены.
  
  Но это Пуху не потеря,
  Что затаились в норах звери.
  Мол, вера у него живёт,
  Что всё же он портки зашьёт.
  Такой, уверенный в себе
  Новоявленный кутюрье.
  Ещё не чувствовал мозоль
  Наш голый, глупенький король.
  
  Когда опилки в голове,
  Ум с ними точно не в родстве.
  
  ВМЕСТО ПРИЛОЖЕНИЯ К ГЛАВЕ N-1. ОТСТУПЛЕНИЕ, В КОТОРОМ УЧЁНЫЙ КОТ ТОСКУЕТ И РАЗМЫШЛЯЕТ О БРЕННОСТИ БЫТИЯ ПОЭТА В МОМЕНТЫ ТВОРЧЕСКОГО ЗАСТОЯ
  
  Опять печален Кот Учёный
  И ходом сказки удручён.
  Вновь вспоминая дуб зелёный,
  Вздыхает и тоскует он:
  "Ну где вы, нежные русалки,
  Царевны, Серые ВолкИ?
  Без вас мои потуги жалки,
  Никчемны, глупы и горьки.
  
  Любая сказка, что вещает
  Мой опаленный водкой рот,
  В итоге общем получает
  Весьма трагический исход.
  
  Мне отказаться бы от водки
  И перейти к питью вина.
  Возможно, разум от чахотки
  Тоски очистится сполна.
  
  Ещё б какой придумать способ,
  Чтоб угнетенность разогнать.
  Допустим, песню безголосо
  Назло соседям проорать.
  Устроить необычный шопинг,
  Базарных бабок развести
  На сливки - мой душевный допинг.
  И с тем к Парнасу приползти..."
  
  Кот облизал в мечтанье лапу,
  Глаза свои под лоб загнал.
  Как будто в руки эскулапа
  Он неожиданно попал.
  Ход мыслей стал поинтересней
  И закрутился побыстрей.
  Как будто бы мотивчик песни
  Напевней стал и веселей.
  
  "А может быть, ввести героя
  Мне в свой трагический рассказ.
  Пусть он (герой) к чертям разроет
  Тарам-Парамский метастаз.
  
  Но как его разрыть, когда он,
  Тот метастаз, разросся так,
  Что всё в Тарам-Параме в даун
  Ушло навек и натощак", -
  
  Хотя Кота слегка качнуло
  В депрессионный водоём,
  Идея эта всколыхнула
  Болото, замершее в нём.
  
  "Но я ведь все же Кот Учёный,
  Не мне в депрессию впадать.
  Что ж, решено - герой смышлёный
  Придет Тарам-Парам гонять!"
  
  
  ГЛАВА N, В КОТОРОЙ ПРИХОДИТ КРИСТОФЕР РОБИН И РАЗГОНЯЕТ ВЕСЬ ТАРАМ-ПАРАМСКИЙ ПОЛИТДУРДОМ К ЯПОНСКОЙ МАТЕРИ
  
  - А как же я? - грустно сказал Винни-Пух. - Значит, я не буду полезным?
  - Не огорчайся, Пух, - поспешил утешить его великодушный Пятачок. - Может быть, как-нибудь в другой раз...
  
  Известный парень КристофЕр
  (КристОфер, КрИстофер) - манер,
  С каким то имя ударять
  Мы не успели разузнать
  У Милна или Заходера.
  Вот потому-то КристофЕра
  Мы будем вольно называть -
  Как то сумеет подсказать
  Текущий стихотворный ритм.
  Таким наш будет алгоритм.
  
  Итак, доволен и не злобен,
  Явился КрИстофер вдруг Робин.
  И видит этакий бедлам!
  
  Он, не поверивши глазам,
  Довольство растерял к чертям,
  Увидев, что в Тарам-Парам
  Устроило на посрамленье
  Цветное звероразделенье.
  
  Чернела жжёная стерня
  Там, где огнём прошла грызня,
  Дымились редкие кусты
  От слов обидных кислоты,
  Лес превратился в бурелом,
  От ненавистных идиом,
  И замутился сплошь ручей
  От яда пламенных речей.
  
  Те звери, кто еще вчера
  Едой делились на ура,
  Отныне пропитались злом,
  Угрозу чувствуя во всём.
  По-волчьи жить, по-волчьи выть,
  Друг друга за нос укусить -
  Таким стиль жизни новой стал
  Тарам-Парамских приживал.
  
  Да пусть бы только то зверьё,
  Кто у кормушки жрал сырьё...
  Но перегрызлись даже те,
  Кто обретался в простоте.
  
  И больше в гости по утрам,
  А также днем, по вечерам
  Никто уже Тарам-Парам
  Не шествовал к своим друзьям.
  
  КристОфер даже ощутил,
  Что ни одно из тех светил,
  Что раньше радовали взгляд,
  Небесный выстроя парад,
  Согрев теплом мильярдов Ватт,
  В Тарам-Парам уж не спешат.
  
  Ведь лес стал склепом для зверей
  Любых цветов, любых мастей.
  
  Кляня свой опыт небогатый,
  Ругнувшися витиевато,
  Наш Робин без раздумья взял
  И всех зверей в мешок собрал.
  Субботник по уборке леса
  Устроивши без политеса,
  Пинков зверям понадавал,
  Политдурдом весь разогнал.
  
  Парнишка здраво рассудил,
  Что ту разруху учудил
  Клубок цветастых политсил,
  Что тешили в грызне свой пыл.
  
  И вот без лишнего словца
  На свалке Винни, Гриф, Овца,
  Осел Иа, Хорек и Лис,
  Единой кучей улеглись,
  Енот и Дятел, Гусь и Лось, -
  Местечко там и им нашлось,
  Шакал, Козёл и Обезьянки,
  Что распродали вышиванки,
  Кабан и Скунс, Гриф, Пятачок -
  Все получили под бочок.
  
  И даже старый Богомол
  Под тот шумок в утиль ушёл.
  Хотя он тихо просидел
  При бардаке том не у дел.
  Но если рубят лес, то в ад
  И щепки мелкие летят.
  
  И разогнав политдурдом,
  Устроивши политоблом,
  Решил КристОфер прикупить
  Игрушек новых. Может быть,
  Подумал, станет новый зверь,
  В сто крат терпимее теперь.
  
  Но как КристОфер не старался,
  Осадок всё-таки остался.
  С наивностью ещё дружил,
  Наш Робин. Ибо молод был.
  
  На много лет попутал бес
  Теперь Тарам-Парамский лес,
  Вселил в сердца зверей, зловреда,
  Тупую ненависть к соседу.
  
  Когда теперь наступит мир
  В душе зверей? Поди пойми.
  Как пить дать - пара поколений
  Потеряна для вожделений
  О счастье, коего светлей
  Нет для игрушечных зверей.
  
  Итак, наш Винни и друзья
  Почили в бозе средь тряпья,
  В прямом - не в переносном смысле -
  На свалке оказались жизни.
  
  ПРИЛОЖЕНИЕ К ГЛАВЕ N. ТОРЖЕСТВЕННАЯ ЗАВЕРШАЮЩАЯ ПЕСНЯ. НА ИЗВЕСТНЫЙ МОТИВ
  
  ТУ-104 самый быстрый самолёт,
  ТУ-104 отправляется в полет.
  Не опоздайте!
  Не опоздайте...
  
  ВМЕСТО ЭПИЛОГА. ОТРЫВКИ ИЗ СТИХОТВОРЕНИЯ ТАРАСА ШЕВЧЕНКО "I МЕРТВИМ, I ЖИВИМ, I НЕНАРОДЖЕННИМ ЗЕМЛЯКАМ МОЇМ В УКРАЙНI I НЕ В УКРАЙНI МОЄ ДРУЖНЄЄ ПОСЛАНIЄ"
  Аще кто речет, яко люблю бога, а брата своего ненавидит, ложь есть.
  Соборное послание Иоанна, Глава 4, с.20
  
  ...I господа зневажають, -
  Людей запрягають
  В тяжкi ярма. Орють лихо,
  Лихом засiвають,
  А що вродить? побачите
  Якi будуть жнива!
  Схаменiться, недолюди,
  Дiти юродивi!
  
  ...Доборолась Україна
  До самого краю.
  Гiрше ляха свої дiти
  Її розпинають.
  
  ...Обнiмiте ж, брати мої,
  Найменшого брата, -
  Нехай мати усмiхнеться,
  Заплакана мати.
  Благословить дiтей своїх
  Твердими руками
  I дiточок поцiлує
  Вольними устами.
  I забудеться самотня
  Давняя година,
  I оживе добра слава,
  Слава України,
  I свiт ясний, невечiрнiй
  Тихо засiяє...
  Обнiмiться, брати мої,
  Молю вас, благаю!
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"