Я ничего не пишу. Это последняя стадия упадка, за которой нельзя найти прощения. Я не могу себя простить. Именно я, на других мне, конечно же, наплевать. Это уже пройденный этап. Я пережила это полгода назад, когда ощутила, что мне всё равно. Говорите, что вам заблагорассудится. Тогда я считала себя гениальной. Я всегда ненавидела нечестность. Может быть, потому, что так и не научилась врать. Сейчас гениальность растаяла, и моему безразличию и инертности нет никакого оправдания. Нет повода прощать. Пришло время идти к нему. Его никто никогда не видел, к нему только шли. Шли и оставались. А по городу ползли нелепые страшные слухи. Он требовал жертв. И всегда находились добровольцы, которых после записывали в падшие существа. Говорили, что он жжёт кожу своих жертв раскалённой медью, но они ничего не чувствуют, потому что постоянно пьяны. Там плохо, там очень плохо, но я туда иду. Люди разомкнули руки и потихоньку выпихивают меня из города. Мне не с чем к нему идти, но это должно случиться.
Раньше я часто бывала у этих ворот, смотрела на убегающую вдаль дорожку - путь в логово чудовища. Теперь именно я - герой этой глупой сказки со скверным концом. Апатия намного роднее страха, и я чувствую, что в ней - моё спасение. Всё так же как в городе, но здесь нет людей. Они остались там - в тёплых небоскрёбах и пресных объятиях. А я одна. Туфли прилипают к размытой влагой земле, а где-то за горизонтом садится солнце. Очень красное солнце знаменует начало чёрного будущего. Дорога без устали тянется вперёд, и я начинаю думать, что всё это зря. Может быть, мне суждено идти по неё вечно. Она, такая серая и длинная, устрашает намного больше, чем свирепое чудовище и раскалённый метал.
Темно и прохладно. Недавнее солнце было всего лишь иллюзией, как и моя прошлая жизнь. Она мне приснилась. И она, и ворота - граница между мирами. У дороги нет начала и нет конца. Прошёл год или всего лишь пару дней. Теперь я думаю, что прятаться за временные рамки вовсе ни к чему. Я потеряла надежду и почти забыла о том, куда я иду. И вот... Что-то блестит, что-то маленькое и слабое, возможно, всего лишь порождение моей фантазии. Она смогла создать мораль, людей и небоскрёбы, что ей стоит осветить мой путь еле заметной искоркой... Но свет становится всё ярче, и я иду на него.
Я вижу костёр, а вокруг него - десяток людей с поникшими головами. Я подхожу и сажусь в круг, только теперь чувствуя всю тяжесть пройденного пути. Солнце уже восходит, потом опять заходит, снова наступает ночь. Мы все сидим, не проронив ни звука. И вот, неизвестно когда, и неизвестно зачем, одна худенькая белокурая девушка говорит:
- Вы же знаете, мы не имеем права жить... Они на меня так надеялись! Ну что мне стоило быть нормальным благодарным человеком? - девушка плачет, поворачивается и идёт прочь от костра. Только сейчас я замечаю, что мы сидим в двадцати метрах от ужасающего обрыва. Девушка доходит до края и, не раздумывая, шагает вниз. И опять наступает долгое непрерывное молчание.
Он разбудил нас, он не шёл, а бежал, и в его лице не было бессилия и обречённости. В какой-то момент я испугалась, что он пробежит мимо и с разбега сиганёт за совестливой блондинкой. Но он остановился, и в моих ушах зазвенело его "привет!". Высокий, красивый, уверенный - непрошеный гость в логове невидимого чудища. Он протянул руку девушке напротив меня, силой поднял с земли, чтобы снова бросить обратно, заключив в живые крепкие объятия. Они занимались любовью, а люди вокруг костра продолжали сидеть тихо и насторожено, и только дрожащие губы свидетельствовали о волне нахлынувших воспоминаний и ассоциаций. Так когда-то было и с ними. Да, кажется, частично... Это было частичкой неугодного. Неугодного тем, которые остались за десятками километров и тоннами апатии. Так нельзя! Это животно и низко! Ведь они... Они не расписаны? Нет, те лицемеры в прошлом мире всё же отказались от необходимости ставить роспись на бумаге перед актами любви. Но этот парень видел впервые эту девушку, следовательно, ТАК НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ.
За что нас выгнали? Мы ведь всё прекрасно понимаем, даже знаем, что надлежит делать в каждом отдельном случае. Мы оступились всего несколько раз. А потом мы шли по этой дороге и чуть позже придумали, что костёр - её конец. На самом деле, только перевал. Просто первый отступник выбился из сил, развёл огонь и замер, мечтая о возвращении. Зачем? Зачем нам возвращаться? Это глупо! Ни у кого не хватит сил на обратную дорогу.
- Меня зовут Филипп, они звали меня Филиппом, но я... Правда, я ненавижу это имя. Так глупо! - глаза бегают по земле, костру, моей одежде. Он на последней стадии самобичевания. Быть может, его слова - проблеск перед смертью. Его путь был гораздо длиннее моего, и я очень хочу спасти этого юношу.
- Мы ничем им не обязаны. Я не стану называть тебя этим дурацким именем. Я хочу... Ты Рэнди, тебе очень к лицу
- Хм... Тебе ещё рано. Ты зря поспешила записываться в жертвы Хайма. У тебя хватит, слышишь.., - он встаёт, приближается, смотрит мне в глаза и сильно трясёт за плечи, - хватит времени вернуться. Знаешь, ведь ворота никто не запирает! Ты найдёшь дорогу, беги!
- А кто-нибудь пробовал? Пробовал возвращаться?
- Чем дольше ты здесь... Но ты должна знать... Ты можешь затеряться или попросту не успеть. И тогда ты...
- Я бесследно растворюсь во времени и пространстве?
- Но ведь эта участь ничем не хуже нашей
Он застывает, застывает его взгляд и руки, а время медленно плывёт и кажется, что мы вместе движемся по течению. Секунда, год - не всё ли равно... Но я чувствую, что это время заканчивается, потому как становится очень жарко. Здесь время определяется событиями, а не часовыми механизмами. Мне начинает нравиться это место. Здесь не надо притворяться и без умолку тараторить. Но... Ещё жарче. Я вижу, что лицо Рэнди искажается, я читаю всепоглощающий страх... А-а-а-а! Чья-то лапа. Большая, красная! Это огонь?! Я не знаю, не знаю, честное слово! Он сожрёт меня... Он жжёт кожу своих жертв раскалённой медью, но они ничего не чувствуют, потому что... Потому что... Мне тяжело дышать. Я теряю сознание. Красная тяжёлая горячая лапа. И губы, наверное белые. У огня есть губы? В глазах прыгают искорки. Я вскакиваю и бегу по дороге, бегу обратно. Я хочу вернуться, слышите?! Я не падшая! Я буду молиться на Ваши нормы. Я могу не успеть... Я хочу раствориться... А здесь рядом есть... Та беленькая девочка, она знала...
Тропа очень длинная. Подкашивает ноги и дико хочется пить. В какой-то момент я понимаю, что красная лапа мне больше не угрожает. Чудище приходило не за мной. Я растворяюсь в пространстве, но не на вечность, а на короткий законченный промежуток времени.
- Э-эй, очнись! - я его видела. Он бежал, а потом сказал: "привет". Правда, зачем ему чтить какие-либо правила, преодолев столь долгий путь?
Я приподнимаю голову, и события из прошлого начинают возвращаться в моё сознание.
- Где Рэнди?
- Кто? - мой голос явно радует этого парня.
- Рэнди! Ну, они называли его Филиппом. Неужели никто не знает?
Все лица обращены к земле, и губы опять начинают дрожать.
- Один парень вчера бросился в огонь и заживо сгорел, - юноша не сдаётся и тараторит это довольно бодрым голосом.
- Это ложь!
- Я знаю, что это правда. Это правда, пока её никто не опровергнет. А у них для этого слишком мало сил. Ты же видишь, их здорово подкосила жизнь за воротами.
- Может, всё из-за тропы? Она забирает столько энергии!
- Но ведь... Каких-то 10 километров. Сущие пустяки. Я пробегал такое растояние каждое утро
- 10 километров?! Ты путаешь... Что-то не вяжется... А, верно. Тебе ведь не было ни обидно, ни страшно. Ты покидал город с радостью?
- Там не умеют жить. А я ведь доброволец...
Я наклоняюсь к нему и шепчу в самое ухо:
- Рэнди сожрало красное чудище. Эта участь ждёт всех нас
Парень не меняется в лице, его взгляд впивается в меня, и я слышу спокойные уверенные слова:
- Нам нужно его победить. Мы здесь именно за этим
Рокс, мой новый друг, очень любил рисовать. И в прошлом он выставлял картины на городской площади. С помощью кисти и красок Рокс пытался передать красот человеческой страсти. Он говорит, что очень часто у него это отлично получалось. Стало быть, Рокс - великий художник.
Однажды на площади Рокс вышел к своим картинам вместе с очень красивой девушкой, поджёг одежду, передал подруге частичку огня и страсти. Когда они целовались, их одежда сгорела. Это была живая иллюстрация к картине. Он пытался помочь зрителям ощутить огонь страсти, он хотел их согреть. По-моему, они не сделали ничего плохого. Они только сожгли одежду, до которой никому никогда не было дела. Ещё они чуть опалили свои тела. Но ведь свои. Рокс сознался, что перед этим они впервые в жизни попробовали ЛСД. И когда их силой отвезли в больницу, тест выявил наркотическое средство в крови. И сразу на голову обрушился поток брани, глупых выводов и дефиниций. Именно тогда Рокс понял, что за воротами намного лучше. Тогда он верил, что здесь никто не будет искать подноготную красивых творений и поступков. Что здесь не станут отрицать мысли и искусство из-за маленьких творений, которые просто позволили немного пожить в другой плоскости.
Так вот, Рокс тоже видел чудище. А ещё он ни капли не боялся. Рокс любил огонь. Он верил, что лапа была непременно огненно-красной, и что мы сможем одолеть это алое существо.
- Хэй, - Рокс пытается словить взгляд измождённого русого парнишки, - где оно? Вы ведь знаете, где оно живёт! Что за дурацкая привычка молчать и тупить взгляд об землю? Ты меня слышишь?
- Не кричи, оно идёт на звук человеческого голоса, - испуганно шепчет первая партнёрша Рокса в нашей стайке. Ты же видел, оно схватило того парня, когда он осмелился заговорить
- Это чушь! Я говорю, я кричу, я не боюсь! А-а-а-а! Вы все! Что Вы напридумали?
- Ты сильный, - подал голос русый юноша, оно идёт на голоса тех, кто больше не может сопротивляться
- Это очень вкусно?
- Что?
- Вкусно медленно пережёвывать собственную душу?
Совсем юная девушка подползает к нам на четвереньках и говорит нежным спокойным голосом:
- Однажды я очень отчётливо его увидела. Он пришёл оттуда. Серый, почти металлический пёс. Он стал в пяти метрах от костра и принялся выть на луну.
- Оттуда? Восстал из пропасти?
- Сначала я тоже так думала, но потом сообразила: пёс живёт вон за той огромной сосной. Знаете, сдаётся, он дрессированный. Дрессированный пёс, который оберегает от нас их нравственность
- Смешная... И очень красивая... - Рокс нагибается к девушке, но она отталкивает его, подползает очень близко к костру и суёт в огонь правую ногу. Затем резко разворачивается, и искры летят на всех нас. Люди вскакивают, а наш русый друг, забывая о чудище, принимается бешено вопить.
Рокс смотрит на девушку с лёгкой усмешкой:
- Разве тебе не больно?
- А должно? Мне приятно, очень!
- Ты мазохистка?
- Ты принёс слишком много хлама из нашего общего прошлого. Почему должно быть больно? Огонь очень красивый и тёплый
- Ты лжёшь, я тоже пробовал, прямо на площади, я опалил себе всю спину. Волдыри до сих пор болят
- Ты всё ещё подвержен общим предрассудкам. Ну да ладно, я мазохистка. Тебе стало намного спокойнее, верно?
- Просто тебе нравится испытывать ощущения иного рода, - я заправляю волосы за уши и сую руку в костёр, - ай! Очень больно!
- Ну я же говорил. Хотя, конечно, это ничего не доказывает
- Я Лиса, а вы? - любительница огня протягивает нам обе руки
- Я Рокс
- А я Мирра
- Мне кажется, пёс должен бояться нашего огня. Если мы сожжём ту сосну, то сможем вытравить его на открытое пространство, а затем наброситься на него с горящими головёшками. Поймите, это их пёс, они передали ему свои врования о горящей красной опасности
- Ли, ты видела не его. Наверное, то был обычный бродячий пёс из-за ворот
- Да, конечно. Рэнди разговаривал со мной в тот момент, и очень хорошо рассмотрела огромную алую лапу. И ещё... За воротами я часто слышала рассказы про раскалённую медь. "Он жжёт кожу своих жертв раскалённой медью, но они ничего не чувствуют, потому что..."
- Почему же?
- Пот-тому что... они постоянно пьяны, - неуверенно промямлила я
- Какие гадкие сплетни! Придуманные стереотипы для запугивания беспомощных детей
- Но... Рокс, ведь ты тоже видел. Почему ты сказал, что Рэнди спалил себя?
- Неужели Вы так ничего и не поняли? - к нам, прихрамывая, подходит высокий шатен, - меня зовут Кэвин, вы разбудили меня своими криками, - Кэвин останавливает затуманенный взгляд на веснущатом лице Лисы и замирает
- А что мы должны были понять?
- То чудище - всего лишь галлюцинация, в которую все мы верим почти с самого рождения
- Стало быть, нужно просто о нём забыть?
- А вы сможете? Лучше поверить во что-то одно: серого пса, огненного дракона или ястреба с изумрудными глазами. Так станет легче его победить
- Но это тоже очень сложно
- Конечно, все мы прошли довольно сложный путь, и это большое счастье, что мы вместе
- Ну, давайте попробуем. Я вот уже знаю, что видела бродячего пса. Я полностью доверяю Мирре, поэтому стану остерегаться огня. Н-нет! Блестяще! Я буду любить это чудище. А когда оно придёт, мы займёмся любовью. И оно перестанет жечь кожу нашим братьям
- Нет, Ли. Наверное, ты всегда веришь в исполнение самых красивых желаний. Но они не смогут жить, зная о присутствии твоего огненного любовника. К тому же, наш враг - серый пёс, живущий во-он за той сосной. А тот парень, Рэнди, добровольно решил превратиться в огромный факел. Когда немного стемнеет, мы выманим пса из логова и закидаем головёшками
В тот момент мне стало жаль этого пса. Ведь он был всего лишь слугой... Какой толк убивать чужих слуг? Но их слуга угрожает нашей безопасности, стало быть, мы его затравим. Все вместе. Мы поступим с ним так же, как они поступили с нами, испугавшись за свой покой.
Солнце давно село. А Рокс и Кэвин принесли целую охапку отборных палок. Люди сжимали палки в руках, а их губы всё так же подрагивали.
- Мы подожжём сосну, а когда чудище выбежит из логова, мы спалим и его. Мы будем стоять полукругом, а после бросимся на пса с горящими головёшками, - Рокс говорил громко и внятно, но его голос без остатка растворялся в абсолютной тишине, с каждой секундой теряя еле заметную толику уверенности
- Ну-у?! Почему вы всё время молчите?
- Нам не одолеть его, мы всего лишь шайка ополоумевших изгоев, - чуть слышно прошептала испуганная девушка, подбрасывая ветки в костёр
- Наш удел - безысходность
- Мы сами выбрали эту участь
- Мы просто соскользнули вниз, - донеслось со всех сторон
- Но мы ведь попытаемся, правда? Мы ведь все хотим жить! - казалось, Лиса говорила сквозь слёзы. Сдаётся, она кривила душой. Я представляла её в огне, представляла, как её тело становится ярким и светящимся, как она превращается в искру и улетает. Наверное, очень сложно стать искрой, ошиваясь среди скучных молчаливых чужих людей. Странно, но ведь у этих людей, жертв демона аморальности, тоже есть свои законы. И вот один из них запрещает стать искрой. Можно случайно сгореть на пожаре, можно покончить с жизнью, сгорев дотла, можно даже заниматься любовью, подпалив одежду. Пределы расширились, но всего на несколько сантиметров. Зато появились новые оковы, оковы страха и одиночества.
- Мы идём, все поднимаемся, поджигаем факелы, за новую свободу! - надрывается Рокс. И вот, все встают и медленным неуверенным шагом идут к логову зверя.
Глупое ощущение - ещё вчера ты свободный отшельник, а сегодня ты в группе, не в их, в своей, хорошей, родной. Но... Какая разница? А ещё у тебя есть вождь. И ты чувствуешь, как в голову проникают его мысли, затем ты поднимаешься и тратишь уйму сил, не веря в возможный успех. А после начинаешь ощущать, что его мысли для тебя вроде воздуха.
Мы бежали к сосне. В какое-то мгновение я понимаю, что не стоило останавливаться у этого костра, но я тоже бегу. Кэвин поджигает траву, и все мы ждём появления пса. Я всматриваюсь, но никого не вижу. Я пытаюсь представить себе его огромные лапы, серый хвост и злой оскал. Не получается. Я не верю. Я знаю, что всё это - человеческая выдумка. И вдруг... Девушка справа от меня истерически вскрикивает, падает на пол, корчится в судорогах, а затем что-то невидимое волочит её вглубь пещеры. Кэвин пытается помочь, хватает девушку за футболку и остаётся на земле с лоскутком сиреневой ткани в руках. И тут начинают кричать все наперебой. Я стою в растерянности, пробую вообразить, что это только моя галлюцинация. Но люди исчезают, и я начинаю бояться, что останусь одна. Мне хочется верить в демонического пса. Я хочу, чтобы меня уволокло, и больше не пришлось идти по бесконечной тропе. Меня сбивает с ног чем-то тяжёлым, но я уверена: со мной будет совсем по-другому.
Я лежу, удивлённо смотря на перекошенное солнце. Картинка будто застыла, и я чувствую непонятную безысходность.
- Мы свободны! Мы будем жить так, как нам захочется. В нашем мире не будет законов и ограничений, - кричит Рокс, взобравшись на небольшой холмик.
Почему-то его слова теперь кажутся мне особенно чужими и непонятными. Нас осталось только пятеро - я, Рокс, Кэвин, Лиса и Эдик. Эдик под кайфом и вряд ли понимает значимость происшедшего. Скорее всего, он не знает ни о противоположных мирах, разделённых воротами, ни о псе, ни о нашей великой победе. Эдик очень немногословен, но иногда он пытается вовлечь нас в свою реальность. Он говорит, что там всегда веет свежий ветер, вспыхивают огоньки, и порхают разноцветные бабочки. Он живёт ради этих бабочек. Бабочки очень красивые, и ничто в этом мире с ними не сравнится. Рокс решил построить дом и теперь неустанно срезает ветви небольшим ножом. Всем наплевать на затею Рокса, и его это очень раздражает. Лиса до кости опалила указательный палец на правой руке. Она говорит, что нам её не понять. Ни её, ни друг друга. Нас ничего не объединяет, и ничего не обязывает. Мы ушли от чужой морали, и у нас нет шансов стать хотя бы подобием стаи.
- Мирра, пора идти дальше, - это Кэвин. Он стоит возле меня с дорожной сумкой, и в его глазах проглядывается густая необратимая грусть
- Кэвин, но ведь... Мы даже начали строить дом
- Тебе очень нужен дом?
- Нет, но... Знаешь, я очень боюсь одиночества
- Эти люди значат больше, чем свобода и счастье?
- Я не верю в счастье. Кэвин, я сдаюсь на этом этапе. Оставайся. Мы ведь победители. Когда-нибудь мы сломаем эти дурацкие ворота. А может, они упадут сами. Потому что между нами и теми за воротами больше не будет никакой разницы. Ведь их пугает вовсе не то, что Рокс жёг одежду на центральной площади. Просто... Ведь нет такого закона. А у нас будет. Сначала он покажется странным, а потом... Потом все свыкнутся
- Этого не случится, потому что ты не останешься. Ты не затем прошла несколько десятков километров. Ты знаешь, что это очень глупо. Глупо превращаться в стандартную частичку стандартного общества после такого длинного пути. Мы не сможем... Отличие между ними и нами всё же существует. И именно поэтому мы здесь.
Он прав, и я всегда это знала. Я обречена на непонимание. И всё же я выбрала свою душу, я физически не смогла надеть маску на лицо и эмоции. Из людей у костра никогда не сформируется общество. Потому что костёр - это всего лишь привал. И дорогу нельзя пройти до конца, ты обязательно затеряешься во времени и пространстве. Но Кэвин берёт меня за руку, и мы уходим.
Я оборачиваюсь в последний раз и вижу, как Лиса суёт в огонь все четыре конечности, как воспламеняются её волосы, как горят глаза. А потом она превращается в искру, взлетает вверх, конечно же падает и угасает. Мне очень радостно оттого, что Лиса смогла осуществить свою заветную мечту. Хотя, может быть, мне это просто мерещится.