Тусклые кровавые взблески, превратившие по-вечернему прозрачный туман в невиданное море. Вершины раскидистых крон древних деревьев плывут по багровым волнам словно каравеллы докосмической эры. Плывут себе и плывут - за горизонт, туда, где тонет и никак не может утонуть в жемчужно-багровой пелене громадное красное солнце.
Небо же над "морем" чистое, ясное, прошитое быстрыми строчками метеоритных дождей.
Миррари Иларийон на небо не смотрел. А что ему на небо глазеть?
Падающий болид не обернется кораблем, способным унести с планеты единственного ее разумного обитателя. Откуда здесь взяться межзвездным кораблям?
Богом и всеми живыми забытый кусок пространства, буферная зона, усеянная коллапсарами как терранский сыр дырками. То-то и небо здесь малозвездное, тусклое,- кромешное.
Военным здесь некого бить, чтоб свое место знали. А исследовательские экспедиции в этом направлении не велись аккурат с самого начала свары с терранами, пропади они все пропадом со своей проклятой Землей и во столько же раз проклятой Федерацией!
Вон оно, их драгоценное Солнце, ма-аленькая такая тусклая звездочка над горизонтом, чтоб ей взорваться. Хотя... звезды подобного класса не взрываются. Да и чем один взрыв поможет? Земная Федерация - это гигантский конгломерат, объединяющий десятки звездных систем с населенными планетами. Вот если бы они все сразу взорвались бы...
Да. Помечтай, Миррари, помечтай. Помогает, говорят.
Иларийон сплюнул в пропасть. Его дом, точнее, пещера, приспособленная под жилье, располагался в скальной гряде, спиной уснувшего дракона торчавшей над плотью планеты.
Пришлось немало потрудиться, приводя пещерку в достойный вид. Именно работа по благоустройству собственного жилища помогла Иларийону не спятить в первое время.
Первое время! Сколько отчаянной надежды несло в себе то наивное время! Что его, Иларийона, найдут, непременно найдут, вот прямо сейчас... сегодня... завтра... послезавтра...
Но шли годы, и Миррари устал надеяться. Он и сам теперь толком не понимал, чего хочет. Чтобы прилетели и забрали или чтобы не прилетали уже никогда... Мало радости возвращаться в мир дряхлым беззубым стариком, потратившим жизнь на первобытную борьбу за выживание на необитаемой планете!
Иногда Миррари представлял себе, как рядом с пещерой терпел бедствие истребитель-перехватчик, точно такой же, какой был когда-то и у самого Иларийона. Среди воинов Оллирейна было немало девушек, и Миррари не видел причин, по которым пилотом подбитого истребителя не могла оказаться женщина.
Он бы заботился о ней.
А она бы его любила.
И жили бы они долго и счастливо на благодатной планете, принадлежащей только им двоим и их детям.
К Хаосу весь тот внешний мир, захлебнувшийся кровавой пеной бесконечных войн!
А иногда Иларийон думал в отчаянии: пусть хоть кто-нибудь сюда явится! Не обязательно женщина и не обязательно человек. Он обрадовался бы даже терранину...
Но и эта надежда неотвратимо таяла, переплавляясь в глубокую тоску безысходного отчаяния.
Да пропади оно все пропадом!
День...
День как день, не лучше и не хуже прочих. Тусклая громадина солнца, нависшая над головой - ни дать ни взять захлопнувшаяся крышка бездонного колодца. И он, Иларийон, на самом дне. Насмешка судьбы, не иначе.
А может быть, месть?
И об этом Миррари не уставал думать...
Он был тогда молод и глуп. Глуп, как камень, как свежесрезанный пень. А впрочем, почему "как"? Пнем он и был. До сих пор аж в затылке свербит, стоит только вспомнить.
Да Иларийон, проклятье, свою первую любовь не вспоминал так часто, как ту терранку!
Он тогда впервые увидел пленного врага вживую, не через прицелы навигационной системы корабля. Девчонка шла с гордо поднятой головой, так, словно не сама к врагам угодила, а наоборот, весь оллирейнский флагман был у нее в плену. Начальство приказало вышвырнуть ее в шлюз - самый гуманный вид казни, между прочим...
Но Иларийон, прежде чем исполнить приказ, дал ей скафандр. Издевался, разумеется. Чтобы жизнь напоследок сладким нектаром не показалась. Так что умерла терранка далеко не сразу, а лишь через несколько суток пребывания в открытом космосе, после того, как выработался ресурс систем жизнеобеспечения скафандра. Паршивая смерть, что ни говори.
Пленница не кричала, никого не проклинала, никого не умоляла, выпрашивая снисхождения, хотя наверняка ведь знала, - не могла не знать!- что ее ожидает. Несколько суток невыносимой агонии, в безмолвии равнодушного космоса... Но девушка шагнула в шлюз, как к себе домой. Просто шагнула. Так уж вышло, что Иларийон встретил ее взгляд.
И до сих пор не мог его забыть.
Именно тогда Миррари впервые понял, что терране не такие уж уроды, как ему представлялось вначале. Им тоже были знакомы гордость и честь. И боль, и страх смерти...
'Что ж, девочка,- с тоскою думал Миррари,- вряд ли ты назовешь расплату несправедливой. Ты довольна? Еще бы тебе не быть довольной. За пару наполненных страданиями суток, - вся жизнь безо всякой надежды на возвращение. Тебе бы понравилось...'
Хаос забери всю эту войну! Чего наши правители между собой поделить никак не могут? Можно подумать, места в пространстве мало, разойтись без проблем невозможно. Ведь не планетный же тесный шарик, один-единственный на обе расы,- Галактика! А вот поди ж ты, воюем...
В небе родился вдруг глухой раскатистый звук. И это была не гроза! Небо оставалось чистым от горизонта до горизонта. Иларийон вскочил, отбрасывая добычу - двух жирных птиц с уродливыми клювами, которых собирался изжарить на ужин,- и стал напряженно прислушиваться.
Глазам, привыкшим к ослепительному сиянию солнц Ядра Галактики, даже самый яркий местный полдень казался сумерками, унылыми и тусклыми. Миррари мог смотреть прямо в центр огромного светила даже не щурясь. И он увидел...
В вышине парил истребитель. Ошибиться было невозможно. Слишком часто Миррари наблюдал похожие кораблики в той, прежней военной жизни. Слишком много он их сжег в свое время, чтобы сейчас ошибаться.
Небо его планеты безжалостно расправлялось с терранским звездолетом.
Машина падала, с каждым мгновением обретая объем. Едва слышный поначалу гул превратился в оглушающий грохот, в стонущий вой раздираемого воздуха. Истребитель промчался над Нижней Долиной, срезая защитным экраном пышные кроны вековых деревьев. Тускло блеснула металлом спасательная капсула. 'Есть!'- ликующе отметил Миррари.
Звездолет промчался в дальний край долины и канул за горизонт. Через мгновение там вспыхнуло яростное солнце. Иларийон еле успел прикрыть глаза. Да толку. Свою долю радиации он получил сполна.
Плевать на радиацию! Миррари заторопился вниз. Ему не терпелось познакомиться с незваными гостями.
... Что там могло взорваться в спасательной капсуле, Иларийон не знал и не хотел о том даже думать. Взрыв выжег в земле черный, еще дымящийся след, разметал, будто щепки, толстые стволы вековых деревьев, щедро разбросал вокруг металлические обломки. Похоже, до земли капсула не долетела, развалилась еще в воздухе.
Миррари понял, что делать ему здесь абсолютно нечего.
Он поднял голову и, не щурясь, посмотрел прямо в центр бурого равнодушного светила, которое звалось звездой исключительно по недоразумению. Снова один. Миррари шагнул прочь, уже не таясь. От кого было тут таиться? Снова он остался один на необитаемой планете, и, видно, так и суждено ему было сдохнуть от старости, в кромешном одиночестве.
Даже ругаться не хотелось...
Охотничья привычка заставила мгновенно среагировать на подозрительный шорох даже прежде, чем Миррари понял, что шорох и впрямь подозрительный. Иларийон резко обернулся, осматриваясь. И тут же наткнулся на злой взгляд терранского пилота.
Смотри-ка, выжил! Это интересно, каким же образом? А хорош красавец, между прочим. Снежно-белая униформа, к которой не приставала никакая грязь. Нашивки на плечах так и сверкают яркими сочными красками. Адмиральские нашивки, если Иларийону вконец не изменяла память. Ну и что, спрашивается, позабыл такой важный чин в одноместном истребителе-перехватчике? В плен хотел простым пилотом попасть, чтобы в случае чего ветошью прикинуться и увильнуть от ответственности? А форму тогда зачем оставил?
При посадке адмирала, видать, хорошо голове приложило... все лицо в крови... и руки трясутся... Жаль только, дуло плазмогана трясется не так сильно, как хотелось бы: светлая точка прицела сидит у Миррари на лбу как приклеенная...
- Я хочу тебе помочь,- медленно, заново привыкая к звуку собственного голоса, проговорил Иларийон на терранском эсперанто.- Позволь мне помочь...
- Да пошел ты...
Мир утонул в ослепительной вспышке безжалостного жара.
Дуракам счастье. Иларийон нипочем не сумел бы увернуться, хоть и старался изо всех сил. Но терранин промахнулся. А сил на второй выстрел ему не хватило.
Первым делом Миррари избавил доставшееся ему сокровище от оружия. Потом попытался оказать первую помощь. Пара переломов - пустяки, а вот рана на голове выглядела скверно. Чем это горе-пилот умудрился голову себе пробить? Впрочем, была бы голова, а чем пробить ее - всегда найдется.
Вдобавок Миррари заметил на ладони терранина серебристый значок-татуировку. Вот так, оказывается. Незадачливый адмирал прежде,чем выбиться в офицеры, прошел подготовку в одной из лучших десантных школ Земной Федерации. На Альфа-Геспине. После чего отлопатил рядовым не меньше пяти лет.
М-да, ситуёвина... Иларийон задумчиво почесал в затылке. Сам он был пилотом, не из последних разумеется, но пилотом. Драться, конечно, их всех учили, даже техников, даже диспетчеров и кашеваров. Но боевые навыки Иларийона - детский лепет перед любым новичком
из элиты терранского спецназа. А этот тип был кем угодно, только не новичком.
Может, сразу его прикончить? Пока возможность есть.
Миррари посмотрел на бурую тушу солнца, завесившую небо, потом на неподвижное тело.
Надо было убираться из леса.
Пока запах крови не привлек из чащобы какого-нибудь голодающего хищника.
Потолок домашней пещеры невысок, в полный рост выпрямиться невозможно. Зато здесь есть источник: тоненький незамерзающий водопадик, сбегающий по дальней стене. И температура практически постоянная, что зимой, что летом. Ценное качество при такой-то жизни.
Миррари устроил терранина на собственном каменном ложе, покрытом мягкими шкурами лесных кошек. Пускай пока. Там видно будет. Тем более, что незваный гость оказался,- ну не насмешка ли судьбы?- женщиной...
Она очнулась нескоро. Открыла глаза: взгляд был мутный, наполненный болью. Осмотрела пещеру, насколько смогла, и вновь закрыла веки. Не понравилась обстановка, ишь ты. Ничего, привыкнет...
- Эй,- окликнул ее Иларийон.- Звать-то тебя как?
Женщина демонстративно отвернулась.
Сложно добиться доверия от чужого, едва вырвавшегося из горячки недавнего боя. Миррари вполне это понимал. И все же не мог заставить себя видеть в спасенной женщине чужой расы врага. Несмотря даже на отметину с Альфа-Геспина!
Долгое время терранке становилось то лучше, то хуже. Она часто теряла сознание, а в редкие моменты прояснения напрочь отказывалась от любого общения, лелея в себе оголтелую гордость.
У терран другой метаболизм, и то, что сам Миррари мог усвоить без особых проблем, оказалось для женщины полной отравой. В первые же дни ее разобрали понос и рвота, и атмосфера в пещере приобрела устойчивый, неистребимый аромат. Миррари не жаловался. Не все из свалившихся на его голову обязанностей были приятными. Но он радовался и таким. В его жизни снова появился смысл.
Закат.
Каравеллы деревьев, плывущие за горизонт...
- Планета Забвения,- сказал Миррари.- Теперь это и твой мир тоже.
Терранка скривилась, но не сказала ни слова. Сегодня она впервые выбралась на карниз самостоятельно, но на том ее силы закончились. Она привалилась спиной к огромному валуну, торчавшему здесь еще с доисторических времен, и так сидела, вытянув ноги и жмурясь на солнце. Для нее закат был слишком ярок. Родина терран крутится у не слишком горячей звезды. Наверное, материнский мир их расы не намного веселее этого.
- Ты хоть имя свое скажи,- с досадой обратился к женщине Миррари.- Неужели тебе так уж нравится отзываться на "эй, ты!"?
Ответом ему было презрительное молчание.
- Гордая,- Миррари плюнул в пропасть.- Пожила бы ты здесь с мое, два десятка лет, одна...
Он вздохнул. Слова, слова... Пыль на ветру для упертого упрямца.
- Вставай, пошли в дом,- он протянул ей руку.- Холодно... не лето ведь. Простынешь...
Терранка свирепо посмотрела на протянутую руку. И встала сама, с трудом, но все-таки сама. Поплелась в пещеру, к теплому очагу. Иларийону очень не понравилась ее походка. Да. Походка плюс слегка раздавшаяся в талии фигура. А ведь на доступном им обоим рационе особо не разжиреешь!
- Твою мать!- завопил Миррари, прозревая.- Ты беременна!
Вот тебе и причина перманентного рвотного состояния женщины. Другой метаболизм, ха! Токсикоз, а не метаболизм. И что теперь?
- Сдохнешь ведь при родах! Медицинского центра у меня здесь нет. Хаос тебя забери, здесь даже лекарств нормальных нету!
Господи, да кому он объясняет азбучные истины?!
- И пусть сдохну!- терранка впервые снизошла до ответа. Она повернулась к Иларийону спиной и добавила с глухой ненавистью в голосе:- Твое какое собачье дело...
Ребенок.
Новорожденный в пещере, с ума сойти. Малышу нужен специальный уход, питание, режим... Нужны специалисты! Врачи. Профессиналы, с опытом работы, знатоки своего дела. О чем она думает, эта сумасшедшая? У нее голова на плечах или держалка для ушей? Тоже, мать ее, адмирал. Чем она думала, когда с мужиками спала?!
А впрочем, угодить в подобную переделку она явно не думала. И навряд ли бы стала вынашивать ребенка сама, при такой-то профессии. На то есть искуты, специальные аппараты "искусственной утробы". В Оллирейне ими пользовались при крайней необходимости, когда спасти ребенка иначе было невозможно. Терране же - что взять с дурного народа!- в большинстве своем только так и рождались...
Иларийон посмотрел на женщину. Спит, что ли? Он подошел, осторожно склонился над нею. Точно, спит. И судя по хриплым стонам, сон ей снится нехороший. Миррари невольно прислушался.
...невнятные проклятия, матерщина на обоих языках, - терранка вся была там, в горячке давно ушедшего в прошлое боя, который кошмарным сном вернулся к ней вновь.
Иларийон осторожно потормошил ее за плечо. Незачем ей дурные сны смотреть... волноваться лишний раз...
Не поднимая век, терранка вдруг выбросила вперед обе руки и судорожно вцепилась Иларийону в глотку.
- Сволочь!- завыла она, открывая глаза и сжимая пальцы.- Морда сучья! Убью!
Хватка у нее оказалась железной, а бешенство придало сил. Так бы Миррари и пропал ни за что ни про что. Но, во-первых, адмиралам крайне редко случается применять на практике боевые умения, и за годы командирства женщина подрастеряла прежнюю прыть. А во-вторых, слишком уж серьезные травмы она заполучила при неудачной посадке. В то время как сам Миррари на плохое здоровье не жаловался...
- Успокоилась?- холодно спросил он у крепко связанной пленницы.
Она дергалась и мычала сквозь кляп, свернутый из первой же подвернувшейся под руку тряпки. Иларийон осторожно вытянул кляп. Терранка немедленно впилась зубами в пальцы,
Хвала всем светлым силам, кости целы! Вот ведь тварь, чтоб ее вдоль и поперек разорвало! Наверняка им на Геспине еще и зубы затачивают. А что, природное оружие! Ничем не хуже ножа.
- М-м-м!- промычала связанная, глаза у нее были бешеными.
Иларийон подумал и все-таки сжалился, вытащил тряпку. Женщину тут же скрутило в спазмах жестокой рвоты.
Костер, чудом не затоптанный во время схватки, бросал на каменный потолок неровные блики.
В лоб уперлось холодное дуло.
- Вставай, тля! Сейчас сдохнешь.
Вот что бывает, когда, расслабившись, позволяешь себе немного подремать! Как терранка сумела освободиться от крепких веревок, это у нее надо было спрашивать. Как-то вот освободилась же, и тычет теперь в лицо дулом плазмогана. Ну, и что делать? Убивать дуреху Иларийону не хотелось. Да еще большой вопрос, сумел ли . Умирать самому не хотелось тем более.
- Вставай!- снова тычок.- Гад подколодный...
Так и подмывало ответить ее же собственными словами: пошла ты... Но за таким ответом немедленно последует залп. Думай, Миррари, думай. Жить хочешь? Думай!
- Перестань,- мирно сказал он.- Положи пушку и давай погово...
Интересно, что помешало ей пристрелить спящего? Тогда, в лесу, она не колебалась. А сейчас не пойми с чего забыла вдруг главную заповедь любого боя: с врагом не разговоры точить надо, а сразу же бить на поражение.
Впрочем, выстрелить эта сумасшедшая в любой момент может, с нее станется.
- Ну убьешь ты меня,- спокойным нагловатым тоном проговорил Миррари, хотя у самого аж спина захолодела от противного смертного страха.- Дальше что? Как ты здесь жить будешь, одна? О ребенке ты подумала? Сдохнете ведь тут, оба.
Слова о ребенке ее вроде бы проняли. Хотя дуло убираться в сторону не спешило.
- Да пойми же ты, глупая,- мягко продолжил Миррари, закрепляя успех.- Это - Планета Забвения. Здесь нет Оллирейна. Здесь нет Земной Федерации. Здесь только я и ты, и нам обоим необходимо выжить. Ты,- одна, да еще и с новорожденным на руках, - не выживешь.
- Суканенавижу!- со всхлипом выдохнула женщина, судорожно сжимая пальцы на прикладе.
- Да стреляй, если так уж хочется!- неожидано даже для себя обозлился Миррари,- Давай! Ну? Чего медлишь? Стреляй!
- Да пошел ты!- заорала вдруг терранка.
Швырнула оружие наземь, с размаху села на пол, обхватила голову руками и заплакала, тихо, отчаянно, давясь слезами и безуспешно пытаясь справиться с истерикой.
Иларийон молча подобрал плазмоган,- от греха подальше. Женщину ему было глубоко жаль. Хотелось обнять ее, утешить, завести бессмысленные, но положенные в таких случаях разговоры. Да. Тронь только, ведь оттолкнет. Или снова взбесится, тоже не лучше. Уйти? Пожалуй, да. Вот только нехорошо получится.
Не по-человечески.
Миррари принес воды, сел рядом:
- Пей. Полегчает...
Он поневоле ждал, что женщина оттолкнет его руку, а не то с матюками выплеснет воду ему в лицо. Но она молча взяла деревянную чашку и стала пить...
- Как тебя все-таки звать?- спросил Миррари.
- Энн,- буркнула терранка, отставляя чашку.
- Привет, Энн,- серьезно сказал Иларийон и, помолчав, добавил:- Ну что,- мир? Воевать больше не будешь?
Она промолчала, пряча лицо. Иларийон вздохнул:
- А выхода нет, Энн. Нет другого выхода...
Зима.
Холод, пробирающий до костей и до мозга костей. Снаружи - стена метели и вой яростного ветраНезачем и нос высовывать. Уж лучше отсиживаться в стылом пещерном уюте, возле весело потрескивющего костра!
В один из таких ненастных дней Энн потеряла ребенка.
А что тут можно было сделать? В любом медицинском центре с начинающимся выкидышем справились бы шутя. В крайнем случае, поместили бы ребенка в искут. Здесь же...
Малыш не выжил.
Энн умирала тоже. После случившегося она напрочь утратила волю к жизни. Сутками лежала, уткнувшись носом в стену, и молчала. А в темных кудрях появились длинные серебряные пряди.
Миррари понял, что молчаливого сочувствия недостаточно. Он начал говорить. Успокаивать, утешать. Сердиться. Ругаться...
Энн не считала нужным реагировать. Так и лежала себе мешок мешком. Так и лежала. Превращаясь постепенно в бесплотную тень.
А Миррари отчетливо понял: если она умрет, то и ему тоже не жить незачем. Новую пытку одиночеством он не перенесет.
- Чего прицепился ко мне?- глухо выговорила она однажды, в ответ на очередную речь Иларийона (не совсем цензурную).- Поди вон... Достал...
- Энн...
- Заткнись!- вспылила она.- Ни черта ты ничего не понимаешь и понять не можешь! Я всех своих детей потеряла на войне. А теперь вот и последнего уберечь не сумела...
- Я... понимаю.
- Да ты-то что можешь понять!- горько выговорила Энн, вновь отворачиваясь.
- У меня тоже была семья,- медленно, ощущая как давит в груди, выговорил Миррари.- И дети... На Валеме.
Собственно, именно поэтому он тогда - немыслимо давно!- и наградил пленного врага скафандром. Слишком свежа была память о сожженной планете, где он сам родился и вырос...
- Не могу больше! За что?- выкрикнула она вдруг, страдая.- За что мне это?! Да лучше бы я сама сдохла!
- Не сдохла ведь,- сказал Иларийон примиряюще.
Энн лишь невнятно выругалась. Миррари осторожно взял ее за руку, и женщина, против обыкновения, не вырвалась, не начала материться.
- Живи, Энн,- очень тихо проговорил Иларийон.- Пожалуйста. Ты нужна мне...
Терранка сердито выдернула руку и отвернулась, не желая слушать.
Ночь...
Полумрак, разбавленный светом тлеющих углей.
Иларийон шевельнулся и понял, что не в состоянии не то, что сесть,- голову приподнять. На удивление гадостное состояние. Боль и ломота во всем теле, тошнит, голова раскалывается...
Он практически никогда ничем не болел на Планете Забвения. То ли везло, то ли местные вирусы его не брали. Неизбежные при такой жизни травмы, - не в счет...
Но чтоб вот так! До бреда, до полной беспомощности... Нет. Такого еще не бывало никогда.
На лоб легло вдруг что-то влажное, прохладно-приятное.
- Грипп,- объяснил голос Энн.
- Что?- ему стоило больших усилий выдавить из себя изумленный вопрос.
- Грипп. И, кстати, поздравляю: теперь, как перемерзнешь, всегда будешь вот так развлекаться...
- Гадость,- с чувством выговорил Иларийон.- Кто только выдумал такую...
- Да никто,- буркнула Энн, меняя компресс.- Грипп известен на Старой Терре еще с докосмических времен. И до сих пор с ним толком не научились справляться. Слишком быстро мутируют вирусы, вакцинация не помогает. Удивительно, что ты заболел! Раньше эта зараза вас не брала...
Она мрачно замолчала. Иларийон смотрел на нее и думал - насколько он вообще мог думать в таком состоянии!- что ему давно следовало заболеть. Чтобы выдернуть Энн из тошнотного безразличия к жизни. До сих пор терранка только принимала его заботу, не всегда с благодарностью. А вот теперь ей самой потребовалось ухаживать за больным, и помирать она сразу же раздумала.
Илрийон даже понял почему.
Страшно. Страшно умирать в глухом одиночестве, когда рядом совсем никого...
Весна...
Весна на Планете Забвения такая же скудная и унылая, как и весь этот мир. Просто с каждым днем становится все теплее и теплее, а гигантские деревья покрываются гроздьями мелких, грязно-рыжих цветов. Да еще прилетают с юга клювастые птицы, облюбовавшие верхние пещеры для своей летней жизни...
- Ты кем хотела стать в детстве?- спросил ее как-то Иларийон.
- Я? Я-то всю жизнь мечтала служить в десанте,- мрачно объяснила терранка, ловко ощипывая добытую птицу.- Чтобы рожи вам чистить. Потому как было за что. Я восемь лет в десанте отмахала,- продолжала она.- Потом поняла,- масштаб не тот. На мостике флагмана эскадры прицелы круче. Вот и...
- Долгий путь - от рядового десантника до адмирала,- заметил Иларийон.
- Долгий,- пожала она плечами. И вдруг добавила, совершенно неожиданно припомнив давнишний разговор:- Валем не я жгла. Я тогда еще под стол пешком ходила. Но нам в Академии преподавали битву за Валем как классику пространственного боя. Сам Тропинин и преподавал.
- Мы все полны обид друг на друга,- задумчиво проговорил Миррари.- В кого ни ткни, у каждого кто-то погиб... А если вдуматься, какого Хаоса мы воюем? Космос огромен, в нем места хватило бы всем.
- Не знаю,- буркнула Энн, разговор ей не нравился.- Не знаю я... Воюем,- и все. Никогда не задумывалась.
- А через прорезь прицела не много можно узнать, так-то вот,- вздохнул Миррари.- Стрелять, не раздумывая,- не самое лучшее качество, правда.
Энн выругалась. Бросила птицу.
- Я те счас расскажу, что случилось, когда я решила задуматься!- свирепо заговорила она.- Короче. Был захвачен ваш транспортник. Там полно было детей. Начались переговоры. Детей вроде как собирались вернуть,- в обмен на какие-то уступки. А наши умники... додумались... заразить малышей вирусом. Чтобы вызвать эпидемию. Болезнь... не сразу проявилась бы. Только через какое-то время. Может, даже через несколько лет. Когда масштаб заражения стал бы впечатляющим.- Она помолчала и яростно продолжила: - Ну не могла я поступить иначе! Ведь мне самой было шесть лет, когда... А, к черту!- с остервенением выразилась она.- Тут вспоминать только начни... греха не оберешься. Одним словом, собрала я всех сопляков и самолично отправила в вашу зону. А докторов этих сволочных расстреляла. Чтоб другим неповадно было.
- Понятно,- сказал Иларийон.- Вот тогда-то тебе и предложили: трибунал или почетная смерть в бою.
Энн кивнула:
- Мало радости подыхать с петлей на шее! Да только перестраховались они, с-суки. В спасательной капсуле был сюрприз. Это чтоб уж наверняка... Но я все-таки обнаружила подарочек. Вовремя обнаружила, надо сказать...
Вот так. Отправить в сортир свое положение, карьеру, репутацию,- и все ради детей врагов. Подобный поступок заслуживал уважения. Может быть, со временем, такие, как Энн, начнут появляться чаще? С обеих сторон. И тогда, глядишь, война прекратится...
Да. Надейся, Миррари, надейся. Что тебе еще остается? В любом случае до времен мира тебе уже не дожить.
- Спасибо, Энн,- серьезно проговорил Иларийон.
Она резко отбросила его руку:
- Да пошел ты... Засунь свое "спасибо" в... !
Подхватила птицу и ушла в пещеру. Готовить мясо. Иларийон пошел за ней.
- Энн...
- Что - Энн?- окрысилась она.- Ты гриппом болел!
- Ну и что?- не понял Иларийон.- Выздоровел ведь...
- Идиот! Это значит, что те дети заболели тоже. Раз я носитель... Все, ну все абсолютно, пошло псу под хвост , понимаешь? Проклятые ублюдки добились своего.
- И что страшного? Я ведь выздоровел!
- Придурок!- Энн не стеснялась в выражениях.- Ты себя-то с детьми не равняй. И даже со взрослыми невоенных специальностей. А, ч-черт!
Нож соскользнул и полоснул ее по руке. Порез обильно вспух кровью. Миррари только головой покачал. Аккуратнее все-таки надо!
Он взял чистую тряпицу и молча перевязал женщине руку.
Ночь.
Уютный отсвет тлеющих в очаге углей. Иларийон лежал на своей постели и делал вид, что спит. Бессонница? Слабо сказано!
Вся причина была в Энн, в ком же еще. Терранка была женщиной. Первой женщиной за годы одиночества. А зачем во Вселенной существуют женщины, Иларийон прекрасно помнил. И что теперь с этим делать, не знал.
Существование в одной пещере становилось невыносимым.
Тем более, что каких-то существенных внешних отличий между двумя галактическими расами не было. Сходство оказалось достаточным, чтобы на заре контактов, еще до начала масштабной войны, озлобившей оба народа до предела, отмечались межрасовые браки. Радуарский Альянс, в свое время порвавший с обеими материнскими цивилизациями, пошел еще дальше: в таких браках стало возможным рождение совместных детей. Благодаря методам генной инженерии...
Приставать к Энн Миррари не старался по двум причинам. Во-первых, тех, кто живет исключительно велениями плоти, соплеменники Иларийона за мужчин не считали. А во-вторых, покончить жизнь самоубийством можно было и куда более простым способом. Шагнув с карниза в пропасть, например.
Уж выпускница-то Альфа-Геспина сумела бы найти тысячу способов превратить дни неудачного насильника в пожизненный ад!
Но и деваться от непристойных мыслей было некуда.
Энн, кстати, не спала тоже. Вот перевернулась в очередной раз, выругалась себе под нос. Иларийон лежал тихонько, делая вид, что спит. Энн снова выругалась, потом встала.
Иларийон не сразу понял, что у нее на уме.
- Эй, ты чего?- удивился он, ощутив под боком теплое женское тело.
- Заткнись!- со знакомыми интонациями велела терранка, захлопывая ему рот ладонью...
Закат...
Туманное море и древесные караваны, плывущие за горизонт.
Планета Забвения. И другое название сложно придумать. Жизнь, разделенная на два враждебных лагеря, кипит по ту сторону расчерченного метеоритами неба. А здесь - тишина и покой, и даже какое-то подобие счастья...
- Жаль,- говорит вдруг Энн и вновь замолкает.
- Ты о чем?- спрашивает у нее Миррари.
- Детей я тебе родить не могу, вот о чем,- вздыхает она.- А неплохо бы было!
Да, это действительно было бы неплохо. Дать начало крепкой дружной семье. Но без вмешательства генных инженеров ничего не получится. Различия между двумя галактическими расами велики прежде всего на генном уровне. Если у одного сорок шесть хромосом, а у другого их пятьдесят четыре, ни о каких совместных детях не может быть и речи.
Тем более, в пещерных условиях.
- Мне тоже жаль,- отозвался Миррари на слова своей женщины.
Энн промолчала...
Небо темнело и бледнело, звездные дожди вспыхивали все ярче и ярче. Ни один из них не превращался в корабль, способный унести с планеты единственных ее разумных обитателей. Да и откуда здесь взяться межзвездным кораблям?..
- Пошли,- хмуро проговорила Энн.- Холодно...
Она взяла Иларийона под руку и повела в теплый уют домашней пещеры.
Другого дома у обоих все равно не было.
Их все-таки найдут. Много лет спустя, случайно, при картографировании буферной зоны. Произойдет это уже после того, как разногласия между Земной Федераций и Оллирейном перейдут от звездных войн к стадии холодного политического противостояния.