Аннотация: Начало забористого (смею так думать), юмористического фэнтези. Приятного чтения. Продолжение будет выложено по просьбам читающих. :)
"Ё-тарантас, как же обрыдло-то всё, кто б знал..." - Дыбик остервенело почесал взопревшую, уме-ренно волосатую ляжку под казёнными штанами цвета квадрата Малевича, который какой-то хохмач метко окрестил "Рукоблудием интеллигента". Забросил в рот кусочек жвачки "Грех сладок", с ароматом грехопадения третьей степени. Производители, выжиги конченые, явно схалтурили: аромат еле-еле дотягивал до нижней границы второй степени. Зато - какая реклама! "Сделано с сохранением лучших традиций и незабываемого колорита французской революции", "Все вкусы большой политики в одной упаковке". И, конечно же, классическое - "Семеро грешат - вы наслаждаетесь!". Везде обман, везде. Даже в преисподней. Когда же, наконец, будет хоть какое-то подобие порядка?
А никогда...
Германский ефрейтор, суицидничек малахольный, до сих пор угомониться не может, всё грозится порядок здесь навести, ага... Ничего его в чувство не приводит - ни ежедневная ведёрная клизма с лимонадом по шестнадцать рублей за два с половиной литра, с одновременным прослушиванием выносящей мозг песенки "Попробуй а-а, попробуй джага-джага...". Ни просмотр видеозаписей вы-сокой чёткости с выступлениями левозащитницы Старобульварской, взвешенно и беспристрастно рассуждающей о позитивном влиянии спецслужб - на демократическое общество, на большом экра-не. Упёртый, немец-перец-колбаса, настырный какой попался, сущее наказание. Говорят, на тотали-заторе уже ставки стали делать, когда же он наконец-то вякать перестанет. Тут не Третий Рейх, на-вытяжку никто не встаёт, глазёнками преданно не лупает. На здешней "Тефали" и чугунине: все ра-сы в одном положении. До обеда - на пятой точке, после обеда - на пупке. Из Андорры, и с Чукотки - все равны на сковородке.
- Следующий! - Страдальчески крикнул Дыбик в сторону прикрытой двери, на обратной стороне которой красовалась неказистая нержавеющая, обработанная антизакоптелостным покрытием, табличка с надписью "Младший инспектор по учёту и сортировке Мозгожуев Д. О.". Жвачка во рту почти моментально потеряла вкус, еще больше испортив и без того паршивенькое настроение. Мало того, что утро понедельника: да ещё и вторая половина, в единственный выходной - весь вечер с лихвой оправдывала доставшуюся ей при вступлении в брак фамилию. "Делай карьеру, делай карьеру!" А как её, извольте узнать, сделать? Имея только среднее образование, голимое отсутствие всякого и всяческого блата, и папу - впавшего в старческий маразм, почётного ассенизатора, пребывающего на законном отдыхе: и, по совместительству главного редактора крохотной газетёнки под названием "НаклАДки". Слово "накладки" несло в себе не созвучие словесам вроде "проблема, неувязка, шероховатость, непонятка", а несколько стыдливое обозначение тех фекальных масс, которые ежесекундно, могучим потоком извергаются в канализационные недра преисподней. Вот так. Не очень понятно, кто читал эту бредятину, в основном изобилирующую цифрами статистики, сухо повествующими, где, сколько и за какой период образовалось "накладок". Так же неизменно присутствовало несколько, чуть более живописных заметок о предельно плачевном состоянии очистных сооружений. На последней странице, неизменно присутствовала пара-тройки безобразно бородатых анекдотов из породы того же сортирно-плоского юмора. Цена у газетёнки была более чем щадящая, бумага достаточно мягковатая; и за счёт этого - "НаклАДки", уверенно держались на плаву. В очередной раз, подтверждая вселенскую истину. Не тонет оно, кто бы спорил...
Именно папа, вечно одаривающий тех, кто по неведению, или по суровой жизненной необходимости оказывался рядом с ним - умопомрачительным букетом ароматов: имеющих вполне понятное происхождение от стосемидесятипятилетнего безупречного трудового стажа работы в плотных и жидких слоях послежизнедеятельных отходов; именно папа, дал ему это дурацкое имечко - Дыбик. Вернее, имя звучало немного иначе - Дыбенкол, имеющее своё точное происхождение от слияния слов "дыба", "кол" и фамилии славного своими неординарными выходками на ниве Октябрьской революции, товарища Дыбенко. Сам папа, имеющий сложновыговариваемое имя Оприжэвигонсицистар, собранное из вовсе уж устрашающего количества сокращений фамилий, предметов, организаций, и аморально-неволевых качеств, питал непонятную, непостижимую слабость именно к балтийскому анархисту, обошедшего в рейтинге личной популярности даже весельчака и затейника Калигулу. Со временем, Дыбенкол незаметно трансформировался в Дыбика, оставшись лишь для официальных записей чёрными серными чернилами в разнообразные документы.
"Карьера, карьера... - Дыбик пригладил редкую поросль между относительно ухоженными рогами, и раздражённо выплюнул жвачку в урну, - я бы её сделал, да кто ж мне даст-то? Пусть спасибо скажет, что не курьером у желтопрессников подвизаюсь, и не по папиным стопам трудовой стаж наматываю. Здесь, конечно, тоже не ах, но по сравнению с некоторыми - далеко не райское местечко. У самой братец выше шлифовщика котлов четвертого разряда уже сорок шесть лет подняться не может, а всё туда же..."
- Можно?! - Интонации у вопрошающего были скорее утвердительно-настойчивые, чем заискиваю-щие.
- Можно... - Дыбик без всякого энтузиазма кивнул, и, уныло посмотрел на наручный хронометр. До обеда ещё учитывать и учитывать, сортировать и сортировать. Свихнуться можно! - по десять часов в сутки, и шесть дней в неделю. Без льгот, сверхурочных, и премиальных. И, уж точно - без перспективы. А куда денешься? В других местах ещё хуже. И называется всё это - очень бескомпромиссно и, по-деловому. Оптимизация производства.
Сортируемо-учитываемый как водится - в полном неглиже, по-хозяйски ввалившийся в кабинет младшего инспектора, был кряжист и пузат. Имея физиономию немного очеловечившегося носорога, он почему-то напоминал былинного богатыря в отставке, несколько подрастерявшего форму из-за участившихся злоупотреблений крепкими спиртосодержащими напитками. Дыбик слегка удивлённо почесал подмышкой. Его контингент был несколько иным - творческий, богемный, и прочий околокультурный люд. От данного представителя рода человеческого, монолитно стоящего посередине небольшого кабинетика Дыбика, понимающим труженикам бюрократического аппарата преисподней, к коим, без сомнения относился и сам Дыбик: за версту шибало в нос чёрным налом. А так же - уклонением от уплаты налогов, и грубой физической силой: как самым действенным аргументом для решения проблем в среде среднего и, крупного бизнеса. Короче - полным, сугубо непреложным набором атрибутов криминального авторитета высокого уровня.
"Не понял?..." - Дыбик озадаченно потёр поросший колкой щетиной подбородок, посмотрел на во-шедшего, словно ожидая, что тот как-то видоизменится в более привычную особь гламурного толка, "двинувшего кони" от лютого передоза "герасимом" в сортире очередного наркоманского притона, лукаво именуемого ночным клубом.
- Я не понял, чё за понты?! - На повышенных оборотах вступил в диалог визави Дыбика. - Ты чё меня, как лоха, часа в предбаннике маринуешь? Сочного фраера во мне увидел?!
"Брать на понт" - в голове младшего инспектора с небольшим запозданием возникло понимание си-туации, подкреплённое парой полузабытых семинаров. По теме "Отвечаем за базар. Арго, феня, и вербальные основы общения правильных пацанов. Моделирование и разруливание реально-конкретных ситуаций с их применением. Постановка жестикуляции (раскопытовка, как сложносо-ставляющая альтернатива распальцовке) и мимики (идеальное владение лицевыми мышцами в экс-тремальных и типовых ситуациях, система вобрала в себя всё лучшее от Соловья-разбойника до Миши-Япончика), для полного соответствия базовым параметрам. Основные правила поведения и реагирования при начальной агрессии, заложенной в основополагающем принципе несогласия с действиями оппонента, и натурально выражающейся в словосочетании "Я не понял?!".
- А чё ты не понял?! - Выдал Дыбик классический вариант ответа, лихорадочно прокручивая в голо-ве причину появления в его вотчине подобного типажа. Причина отыскалась на удивление быстро.
"Хитроспиральский на больничном, Баламутов-Заплюйский в отпуске. Стажёров туда в последнее время берут таких, словно тормозной жидкости обожравшихся под "Анти-Сникерс" до полной профнепригодности... - Дыбик бесцельно переложил с места на место несколько папок на своём столе, собираясь с мыслями, - Рвачидзе мне и подсуропил, контрацептив с претензиями. Мало мне своих непризнанных, ещё и с этими теперь вошкайся. Охренеть, как я рад, просто охренеть... Хоть бы на планёрке предупредил, выкидыш целлюлитный..."
- Нет, ну, чё за разводы в натуре?! - "Богатырь в отставке" слегка сбавил гонору, услышав в ответ привычные позывные. - Это ж гнилая тема в натуре, за такое можно и ответить без базара!
- Ша, братуха, не кипишуй! - Дыбик живенько освежил в памяти ключевые моменты семинаров. - Здесь не лохи, здесь контора авторитетная. Для прикола чужую жопу не гофрируем, и свою не под-ставляем. Макулатуру свою на стол, на стул упал, и дыши ровненько, пока лёгкие без перебоев за-двигают. Мы лишнего не навесим, но и со своего не соскользнёшь. Падай, падай давай, перетрём без форшмака... Чё ты, как ё-тарантас, в натуре.
Подучётный, подрастеряв определённую часть уверенности, подошёл к колченогому стулу, и акку-ратно, чтобы не сверзиться на пол от неосторожного движения, присел на краешек. Положил на стол папку из плотного картона, на лицевой стороне которой красовался номер "426746571-К". Вопроси-тельно воззрился на Дыбика.
Тот пододвинул к себе папку, ловко развязал копытами угольно-чёрные, куцые тесемки, и снорови-сто принялся знакомиться с содержимым, иногда хмыкая в разных тональностях, от удивления до ехидства. На фотографии за спиной Дыбика, запечатлённый в полный рост светоч российской поэзии А. С. Пушкин, вдруг издал протяжный, утомлённый вопль, и, гримасничая в стиле Гамлета с провинциальных подмостков, к тому же пребывающего в состоянии стойкого, свирепого бодуна, рухнул навзничь. Впрочем, полежав четверть минуты, он стал подниматься на ноги, со знанием дела матерясь и отряхивая свой сюртук. Дыбик удручённо цыкнул зубом.
- Поэта очередного мочканули. - Буднично поведал Дыбик, продолжая просматривать солидную подборку документов. - Или сам ласты заштопал... А арап тут вместо сигнальщика. Как суетнётся наподобие нынешнего, значит ещё одному кирдык пришёл. Через сорок суток ко мне на приём при-канает, редиска рифмованная.
- Я не понял? - Озадаченно выдал бывший авторитет, а ныне сверхнормировочный подучётный Ды-бика. - А чего, и рифмоделов тоже сюда? Они ж вроде как в законе, типа эта петрушка их не щеко-чет. Мне один на корпоративе, под хорошим стаканом вчёсывал, что им никакого западла за полож-няковый подгон в культурный общак не светит. Что через них, с нами Гимнаст перетирает, с пра-вильными понятиями для братвы суетится. Раскудряво пел, да только я ничего так и не вкурил, не под стаканом, ни после.
- Это они могут... - Не отрываясь от штудирования документов, покивал Дыбик. - Демагоги, то есть, я хотел сказать - ушегреи: со знаком качества. Не знаю, с какого перепугу тасуют шершавое с кисло-синим, а только у нас всё по полочкам раскумарено. Наверху плюсуют, мы минусуем. Если баланс, то есть, я хотел сказать - положняк в нашу кормушку, значит, принимаем клиента тёпленьким. Ре-ально, ё-тарантас.
Авторитет уважительно покивал наголо обритым черепом, впечатлённый насквозь знакомыми сло-вами "принимаем" и "реально". Потом на редкость доверительно сообщил Дыбику, почти по-голливудски щерясь порцеллановым "чи-и-изом".
- Он с "синего забора" тогда масти попутал, стал братве поэмы свои вкручивать поперёк ништяка. Там у шеста соски с шестым размером за половой инстинкт на сто процентов мазу держат, а он про сраку без ничего грузит. Щас вспомню...
На его лице отобразилась усиленная работа мыслительного аппарата, и спустя пару минут тотально-го сосредоточения он выдал следующие строки:
- Я неистово, голою сракой,
Исцеляю Вселенной клоаку.
Не выходит душой,
Ей замену нашёл -
Я со сракой, в молитву и в драку...
"Полкило канцелярских кнопок, и три литра слабительного каждый день. - Профессионально прикинул Дыбик, назубок помнящий классификацию наказаний, назначаемых сообразно совершённым деяниям. - А то ещё и английскими булавками усугубят, если чего похлеще не насочиняет. Идиоты, натурально..."
- А потом, он моему подельнику... блин! - совладельцу контрольного пакета акций, ляпнул... - Су-мрачно сообщил авторитет - Дыбику, заканчивающему просмотр содержимого папки. - "Твоими, базарит - полужопиями: можно без кипиша - пару Вселенных спасти".
- И что? - Полюбопытствовал Дыбик.
- Да я, если честно - особо не запомнил: так, туманно... Пару Вселенных - Жорик Аврора ещё бы пропустил; у него во лбу уже текилы грамм семьсот усвоилось. А вот когда этот барбос - принялся Аврору за обе Вселенные, при всей братве прихватывать... Про этого, зелёного отморозка смотрел? Ну, у которого труселя безразмерные.
- Халк.
- Он, в натуре. Фуфловое подобие того, что бывает, когда у Жорика забрало падает... - "Богатырь в отставке" чуть поёжился, окунувшись в незабываемые мгновения. - А Аврору когда кроет, он же не причёсывает - свой, чужой... Подфартило, что на корпоративе - "Русские силачи" выступали. Вчет-вером еле захомутали, я Жорику ещё кактусового пойла "ноль-пять" зацедил: и, всё устаканилось. А ушегрею, я лично бланш поставил. Чтобы не мылился, что всё ровно будет. Хотя, в этой жопе, что-то было... Натурально.
- Да, жопа - дело тонкое. - Дыбик перелистнул содержимое папки с номером "426746571-К" - в са-мое начало. - Ну, что? - Бернард Львович Яропольцев, по прозвищу "БЛЯ, попёрло!". Собственно, это, так сказать - творческий псевдоним, ё-тарантас. Настоящее "ФИО" - Филипп Иванович Гадю-кин. Чертовски вас понимаю, аббревиатура получилась бы не самая удачная... Что я могу сказать? Вы нам подходите исключительно по всем категориям. Будем оформлять, согласно существующим правилам.
- Может это... - Просительно воззрился на него Бернард Гадюкин. - Может, договоримся? Натураль-но, я уже с общака - добрый пресс евриков подогнал, церковку подновить: батюшка святой матерью клялся, что за половину моих косяков - с Гимнастом перетрёт. За другую половину, надо было ба-тюшке в хате евроремонт забацать. Я ж не виноват, что мы Палёному в его лимузин - кило пластида замастырили: а он, мне его по пьянке подогнал, чисто из уважухи. И, угораздило меня, на брелок сесть. Говорил же Трах-Тибидоху: давай сигнал на мобилу Палёного законтачим... Хрен переубе-дишь. Договоримся, а?
- Увы. - Дыбик поднялся из-за стола, и стащил с ближайшей полки - официальный бланк устра-шающих размеров. - Имеется, так сказать - несовпадение желаний и возможностей. Так и быть - за рассказ о поэте, скину время ежедневного пребывания на сковородке, на две с половиной минуты. Но, только на первую неделю... И, я попросил бы вас, удержаться от озвучивания неких величин, принадлежащих к активам, так сказать - противоположной стороны. Чтобы понятнее - базар фильт-руй, врубаешься, ё-тарантас? А то под раздачу попадёшь, реально...
Он привычно вздохнул, и без особого рвения нацелился ручкой - в "шапку" бланка. Авторитет непередаваемо кручинился на стуле, явно желая предложить что-то ещё.
- Располагайтесь поудобнее, формальности могут растянуться на неопределённое количество време-ни. - Не поднимая головы, сказал младший инспектор, обрывая готовый сорваться с языка гражданина лже-Яропольцева, вопрос. - Кстати, у меня там электроплитка имеется. Могу предложить, для первичной тренировки. Говорят, трудно первые четверть века: потом привыкаешь. Не хотите? Мазохизм не культивируете? Жаль...
Графы и строчки бланка, вдруг расплылись перед глазами. Дыбик недоумённо потряс головой, про-гоняя непонятную слабость, заполняющую внутреннее пространство черепа. Последнее, что он ус-пел заметить: было крайне озадаченное лицо подельника - пока ещё здравствующего Авроры. По-том, голова стала тяжёлой, как сероукладывающий каток, и сознание схлопнулось; погружая млад-шего инспектора Мозгожуева Д. О. - в неработоспособное состояние.
Айл би бэк? Ё-тарантас, хрен его знает...
- Двести пятьдесят - на сорок седьмой, девятку и, пятьдесят три. Финал второй степени.
- Триста - на пятнадцатый, сорок первый и, семьдесят два. Финал третьей степени.
- Пятьсот - на девяносто первый, двойку и, тридцать три. Финал первой степени...
Полное впечатление, что на веках повисло как минимум по греху уныния, частично дополненным леностью; во всяком случае - веки открываться категорически отказывались. В мозгах, деформиро-ванных тягучей, но - начинающей потихоньку слабеть сонливостью; набирала мощь классическая цитата - "Поднимите мне веки!".
Уважающий классику Дыбик, собрался изречь безукоризненно подходящую к ситуации фразу: но, с языка - почему-то слетело другое:
- Возле Кремля, целую неделю мучительно умирала сивая кобыла. В начале второй недели, Госдума объявила о внесении на обсуждение - целого пакета законопроектов...
"Что за фигня? - Младший инспектор поспешно прикусил язык, сконцентрировавшись на открыва-нии хотя бы одного глаза. - Политики - не мой участок, ими Бунч-Тухлофаршев занимается... Непо-нятка, реально, ё-тарантас".
- Четыреста - на двадцать восьмой, двадцатку и, восемьдесят. Финал первой степени.
- Триста пятьдесят - на шестьдесят девятый... - Голоса продолжали называть числа безостановочно, но - не вперебой. Слышимость была изумительная, казалось, что бубнили над самым ухом. Дыбик, лежащий на чём-то твёрдом, мысленно взвыл от непонимания происходящего: представив, что возле его ложа - с уничижительным видом, стоит единственная и неповторимая тёщенька. Стервозия Апокалипсисовна Мозгогрызова. И, каждая лишняя секунда с закрытыми глазами, чревата агрессивной, изнурительной для мозга нотацией: на тему "Как не повезло дочери, или - Настоящие мужчины: где они?". Неповторимость тещи, заключалась в том, что она никогда не повторялась в нелестных характеристиках зятя, порой выдавая потрясающие нестабильную нервную систему Дыбика, шедевры.
Супруга, кстати, была несколько удручена сменой почти благородной фамилии Мозгогрызова, на почти простонародную, менее выразительную - Мозгожуева. Попытавшись не брать фамилию суп-руга. Но Дыбик, до момента бракосочетания ещё имевший некоторые иллюзии по поводу семейного главенства, настоял на смене оной. И, теперь - глядя на тестя, нисколько не сожалел об этом. Хоть чуть-чуть, а характер у супруги всё же стал помягче... Жевать, это вам не грызть.
Представленный до мельчайших деталей образ тёщи, помог безотказно. Грех уныния перекосило от понимания того, что существуют вещи и пострашнее; и правый глаз открылся. Следом открылся ле-вый. Дыбик осторожно скосил глаза в одну сторону, в другую...
"Ничего не понимаю. - Обнаружив вокруг только непроглядную тьму, младший инспектор попробовал пошевелить конечностями, и ощупать себя на предмет каких-либо повреждений. Руки были свободны, а вот нижние конечности - пребывали в каком-то плотном, но не вызывающем неудобств, зажиме. Вслед за этим, выявив наличие своей полной наготы: и, на всякий случай - прикрыл самое интимное место копытцем. - Последний раз, такое было, когда мне понижающий коэффициент влепили..."
Неприятность имела место случиться лет двенадцать назад. После какого-то глобального творческо-го фестиваля, непризнанные гении пошли косяком; и, работающий в авральном режиме Дыбенкол - перепутал поэта-нетрадиционника, со скульптором-нетрадиционником. Схлопотав на полгода коэф-фициент "-50". И, все мечты госпожи экс-Мозгогрызовой, о пятидверном хетчбеке "Шабаш-Былина" только-только появившемся в улучшенной комплектации - стали недосягаемыми.
Последствия были разрушительными. Дражайшая супруга Паскудина Нескультяповна, получившая во владение от мамочки фамильную реликвию, передающуюся по женской линии - "вечную" скал-ку: эмоций не сдерживала. Оба обломанных рога, которые пришлось наращивать, были самой незна-чительной потерей в разразившемся семейном конфликте. Про всё остальное - не хотелось вспоми-нать не при каких обстоятельствах...
- Семьсот - на пятёрку, сорок пять и, семьдесят пять. Финал второй степени... - Произнесли над са-мым ухом, с интонациями существа, бросающего на кон последнее. Дыбик завертел головой, пыта-ясь собрать хоть какую-то информацию о своём местонахождении. Разговор с подучётно-сортируемым, и последние свои действия - он помнил досконально. А вот то, что происходило сей-час, никакому логичному объяснению не поддавалось.
- Ставки сделаны, ставок больше нет. - Известил меланхоличный голос, от которого у Дыбика не-стерпимо засвербило под хвостом. - Начинаем первый тур розыгрыша.
Раздался какой-то щелчок, и вокруг стало постепенно светлеть. Вместе с тем, пришло ощущение то-го, что пространство начинает двигаться куда-то вбок, разгоняясь всё больше.
"На аттракцион похоже. - Почему-то смирившись со своим непрояснённым положением, подумал младший инспектор. - Может, это новый тест на профпригодность?".
Такие вещи в их учреждении - периодически практиковались. Спектр тестов был чрезвычайно ши-рок, не всегда логически обоснован; и каждый раз сваливался на рогатую голову тестируемого, в самый неподходящий момент.
Самый безобидный, тест на чутьё: выглядел так. Тестируемому завязывали глаза, и ставили перед десятью тарелками с обедом. Среди которых, девять - были высшего руководства. И одна: вахтёра Шаловливограбкина. Следовало вслепую плюнуть в какую-то из них: естественно, безошибочно угадав вахтёрскую. Любая другая, незамедлительно влекла за собой в лучшем случае понижение в должности; в худшем... Дыбик, проходивший этот тест два раза, до сих пор работал на своём месте. Что касается остальных тестов...
- Запускай! - Скомандовал всё тот же голос, прерывая умозаключения Дыбика. Свет внезапно набрал силу, и за мгновение до того, как зажим на нижних конечностях исчез: младший инспектор успел осознать, где он находится.
Это была странная рулетка впечатляющих размеров. Каждая ячейка, примерно равнялась пропорци-ям полутораспальной кровати. И, их было гораздо больше, чем предусмотрено на обычной. Без крас-ного и чёрного, нумерация ячеек выполненная золотом, зеро... А где шарик?
"Чпок!" - с игривым звуковым сопровождением, зажим убрался с ног: следом за этим - громко заи-грала "Гражданская Оборона". "Всё идёт по плану!" - оптимистично заверили невидимые динамики, и Дыбика выбросило в свободный полёт.
"Ай! Тресь! Ёпт! Ой!" - Младший инспектор полетел по кругу; часто, беспорядочно и, неприятно прикладываясь различными частями организма - о твёрдые поверхности рулетки. Пробуя зацепиться за что-нибудь, страстно желая прекратить этот "тест на профпригодность". Которым, как подсказывал червячок сомнения, быстро превращающийся в анаконду - находящуюся в самом расцвете сил; здесь даже не маячило.
Шлёп! - на третьем, или четвёртом круге, Дыбик воткнулся левым рогом в одну из ячеек, оставшись в ней. Правый рог, ещё до остановки движения, оказался обломан почти до основания.
"Засужу прохиндеев... - Злобно подумал младший инспектор, ощупывая кургузый обломок, а следом за ним - все пострадавшие части тела. - По сто окладов, за каждый недостающий год...".
В широко известной специализированной клинике, рекламным слоганом которой был - "Упрись рогом по-новому!": восстанавливая мужскую гордость, повреждённую в ходе уже упоминавшегося семейного конфликта; Дыбик оставил сумму, равную годовому окладу. Кредит, взятый для этой цели: в виду своей срочности - своими условиями весьма напоминал неприкрытый грабёж. Пробивший в семейном бюджете, брешь длиною в семь лет, и охладив личные отношения супругов - до температуры в криогенной камере, работающей на всю мощь.
Клиника "РастРОГАем на все сто!", давала вековую гарантию на проведённые работы. Утверждая, что у клиента скорее оторвётся голова, чем обломится восстановленный с помощью новейшей дря-нотехнологии, рог.
"Дрянотехнологии, ё-тарантас... Когда я перестану верить рекламе?" - Дыбик упёрся копытами, и с натугой начал освобождать голову. Второй рог сделал застенчивое "хруп!", и остался торчать в де-реве ячейки. Несказанно огорчённый младший инспектор шлёпнулся на пятую точку, и взвыл от нахлынувших эмоций. Копчик, которым он треснулся при первом же кувырке, отозвался далеко не ласкающими душу впечатлениями.
- Сценарий номер сорок пять! - Возвестил непонятно откуда звучащий голос. - Поздравляем победителя первого тура. Выигрыш - двойная ставка. При реализации финала второй степени - выигрыш удваивается. Желаем удачи. Начинаем розыгрыш второго тура!
Ошарашено слушающий эту, не поддающуюся объяснению тираду Дыбик, сдавленно пискнул. Бока словно стиснули невидимые пальцы, поднимая младшего инспектора вверх. Положили на место "шарика". Зажим.
- Запускай!
"Ай! Тресь! Брык! Уй! Бам!"
- Сценарий номер восемьдесят шесть! Поздравляем победителя! Выигрыш - пятикратная ставка. При реализации финала третьей степени - выигрыш утраивается. Начинаем розыгрыш третьего тура!
"А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! Ой-ой-ой-ой-ой... Шмяк!" Дыбенкол впечатался пузом, в перегородку между ячейками, и обессилено сполз вниз.
"Это точно не тест... - подумал Дыбик, лёжа в позе грешника, прошедшего утреннюю варку. - Знать бы, за чьи неучтённые грехи страдаю...".
- Сценарий зеро! - Пауза слегка затянулась. - Выигравших нет. Устанавливается неопределённый период действия, с финалом четвёртой степени. Реализация первого выигравшего сценария - начи-нается через пять секунд. Четыре, три, две...
"Какой неопределённый период четвёртой степени? - Актуальная мысль, вяло ворохнулась в голове младшего инспектора: и, очертания ячейки - принялись расплываться перед глазами. - Сдаётся мне, что день не удался...".
"В тёмном-тёмном мире, с ноющим-ноющим копчиком...". Перезагрузка. Обратный отсчёт пошёл!
- Ага, ага... Поня-я-ял, сде-е-елаем. - Долговязый тип в рваной, тошнотворно-розовой джинсе, с блямбой "блютуза" на ухе - стоял в трёх шагах от Дыбика: озабочено-вдохновенно кивая головой, будто получая ценные указания. Слащаво-приторный, явно женский аромат какого-то парфюма: медленно, но верно - убивал всё живое, в радиусе пяти метров вокруг него. - Балдокру-у-утенко, два раза: и в кли-и-инч... Же-е-есть. Да-а-а, сразу рекла-а-а-аму. Ок, покреати-и-и-ивим. Будет рейтинг, стопудо-о-о-ово... Всё, дава-а-а-ай.
Он нажал на блямбу, прекращая разговор. Брезгливо покривил губы, как-то жеманно сплюнул на землю, и утомлённым, женственным жестом - поманил Дыбика.
"Вне всякого сомнения - мой контингент, ё-тарантас. - Младший инспектор быстро огляделся во-круг. - В который раз - ничего не понимаю... Ахинея какая-то. Ахине я, ахине ты, ахинеем все вме-сте".
Они с долговязым, выглядевшим типичнейшим представителем "аутентичного гламур-р-р-р-рчика", стояли неподалёку от небольшой полянки. Почти целиком огороженной грубой, высотой в метра в полтора - металлической оградой: выполненной в неряшливо-готическом стиле. Внутри поляны, бессистемно располагалось около двух десятков больших валунов, гладко стёсанных сверху, и по-крытых чем-то вроде толстых покрывал. Самый большой валун располагался возле входа, и имел форму то ли трона, то ли - чего-то аналогичного.
Довершали картину две видеокамеры, закреплённые наверху ограды. Одна из них, небыстро ехала по кругу, поблёскивая стеклом объектива.
- Чё тугоду-у-умкой вертишь... - Гнусаво протянул долговязый, манерно поправляя причёску, сма-хивающую на творение пьяного Пифагора, делающего первые, неуверенные шаги в искусстве ци-рюльника. - Иди сюда-а-а-а. Будут небольши-и-и-ие коррективы в сцена-а-а-арии-и...
Дыбик машинально шагнул к нему, отмечая только что замеченную странность. В правом верхнем углу зоны доступного ему обзора, находился таймер. Висящий прямо в воздухе, и отсчитывающий время назад.
Четыре минуты тридцать семь секунд. Четыре минуты тридцать шесть. Четыре минуты...
"Дубль ...надцатый. - Дыбик чуть не налетел на розоводжинсового, еле успев остановиться в полу-шаге. - Опять ничего не понимаю. Интересно, что там Филипп Иванович Гадюкин, без меня дела-ет?".
- Ты чё-ё-ё? Ослеп, что-ли-и-и? - Долговязый недовольно отстранился. - Слушай сюда-а-а. Было принято реше-е-ение, перенести ваш конфли-и-икт с Балдокру-у-у-утенко, на сего-о-одня. После его фра-а-азы "Губёшкин - ты ло-о-ох": встаёшь, и бьё-ё-ёшь его в скулу-у-у, два раза-а-а. Потом вас разним-а-а-ают...
- Чем? Копытом?
- Если ты оле-е-ень, Губёшкин; то - да-а-а. Можешь копы-ы-ытом. В скулу, поня-я-ял?
- Ага. - Младший инспектор опустил взгляд на свои верхние конечности. Копыт, и привычной волосатости - не было. Вместо копыт, имелись если не худосочные, то уж явно - не привычные к физическим нагрузкам, ладони. Прежнее "ню" - тоже сгинуло, Дыбик был одет в футболку с призывной надписью "Реалити-шоу. Ширяйся по мозгу!", адидасовскую куртку, шорты кислотно-жёлтого цвета, и пляжные шлёпанцы на босу ногу.
- Всё, иди-и-и. Две минуты до эфи-и-ира.
- Куда идти-то?
- Губёшкин, ты меня-я-я троллишь, что-ли-и-и? - Манерный посмотрел на него, как на идиота. - Или перспекти-и-ивы прощупываешь? Ты не в моём вку-у-усе, провинциа-а-ал... Или ты Бентли с пент-ха-а-аусом вчера куп-и-ил? Не-е-ет? Ко всем иди-и-и, фанта-а-азёр...
Он капризно махнул рукой в направлении полянки. Туда уже, от виднеющегося неподалёку - призе-мистого строения, своим непрезентабельным видом напоминающего прозаический барак; двигалась группа людей.
"Я стал человеком? - Дыбенкол-Губёшкин озадаченно почесал макушку. Рогов, равно как и их об-ломков - там не оказалось. - Надеюсь, я не из этих... А то придётся к самому себе на учёт становить-ся, хрен его знает, какой у этого Губешкина - творческий потенциал. Здравствуй, шизофрения!". Таймер продолжал отсчитывать время назад. Три минуты пятьдесят одна секунда. Три минуты пять-десят...
Что ждёт его по истечении этого времени: можно было только гадать. Дыбик вздохнул, и пошёл на поляну, пытаясь определить, кто из приближающихся организмов, имеет фамилию Балдокрутов. Во-семь особей противоположного пола, отчаянно схожие друг с другом тем, что имели вид блудниц с солидным стажем: отпадали сразу. Девятерым, в основном короткостриженным мужланам с внешностью периферийных мачо: эта фамилия подходила с невыносимой идеальностью. Семеро из них, были бугаями с затуманенными своей непревзойдённой значимостью в окружающем пространстве, взглядами. Один из двух оставшихся - был обычный, невзрачный, с повадками окультурившегося гопника, случайно попавшего под круглосуточный прицел телекамеры. А последний - самого чахлого телосложения, уступающего даже субтильности Дыбика: выглядел гибридом Пьеро вставшего под голубой флаг "пра-а-ативных" и, ребёнка с задержкой умственного развития. Но, изрядно задранным самомнением.
- Губёшкин, ты у нас сегодня раскатанный, или закатанный?
Прозвучавшее от девицы, чьи волосы были крашены во все цвета кокаинового "прихода" - привет-ствие, судя по реакции остальных; было заезженным до безобразия. Младший инспектор буркнул что-то неразборчивое для себя самого и, вместе со всеми потопал в распахнутые воротца.
Расселись по валунам. Профусетка с радужными лохмами, оседлала самый большой камень. Поёрза-ла плоским задом, пытаясь изображать из себя аристократку в седьмом колене. Высокородная из неё была такая же, как из картин Марка Ротко - агитплакат времён коллективизации.
- Полминуты до эфира. - Томно сказала она, закидывая одну, кривоватую ногу, на другую. - Соп-лянцева, харэ на Квакоедова бельма пучить. У него по теме - замута с Тельняшкиной. Вон, можешь Губёшкина раскатывать, если совсем невтерпёж, ха-ха... Румыновский!
"Пьеро с задержкой развития", сидящий на соседнем с Дыбиком, валуном: заторможено встрепенул-ся. Уставился на "высокородную" - мутноватым, никак не могущим сфокусироваться взором.
- А? Чё?
- В булке значок! Сколько тебе ещё вдалбливать, что "шишками" укуриваться, только после эфира можно? Выгоню нахрен!
- Да чё ты сразу? - Обиделся тощий. - Я тебе тоже оставил. После поляны побалдеешь...
- Дебил!
- Ну, не хочешь, как хочешь... Жабадулова, присоединишься?
Пучеглазая, неудачно покрашенная под блондинку фифа, от неожиданности закашлялась, как будто ей предложили пойти уборщицей в дом престарелых. Или, разгружать вагоны с углём.
- Десять секунд до эфира! - Заблажила со своей возвышенности хулительница Румыновского. - Если кто поперёк сценария вякнет - на вечернем сборе вылетит! Всё, поехали.
Она расплылась в улыбке, по-прежнему пытаясь выглядеть представительницей высшего света, по воле злого рока - оказавшейся среди этого сброда.
- Добрый день! С вами, как и всегда в это время - лучшее реалити-шоу "Двадцать в одном": и я - ве-дущая Эльвира Упокоева. Двадцать юношей и девушек - собрались в одном бараке. Эта жизнь - без роскоши, с минимальными удобствами: только необходимый фон, для проверки на настоящие чувства. Сегодня, нам предстоит разрешить один серьёзный конфликт, возникший буквально до прихода на поляну. Давайте узнаем, в чём дело. Лёля, подробности.
Камеры сверху, синхронно переместились, выбирая новый ракурс.
- А что рассказывать? - Жабадулова, прекратившая кашлять ровно за секунду до эфира, тряхнула не-чёсаной гривой. - Сидим, с Марфой за шопинг... э-э! - за Энштейна балакаем. Всемирное тяготение, все дела... Водку опять же придумал.
Половина присутствующих, закивала с глубокомысленным видом: донося до заэкранной аудитории, вывод о многогранности внутреннего мира участников шоу. Другая половина бездействовала; на-верное, так было прописано по сценарию. Дыбик подумал, и кивать не стал. Таймер неуклонно давал понять, что до полного нуля - осталось чуть больше минуты.
- А потом, как я поняла - появился Дылдинкас. - Продолжила Упокоева, пока не стало ясно, что Эн-штейн, под псевдонимом изобрёл ещё и автомат Калашникова. - И, назвал вас - как?
- Интеллектуаналками. - С видом запредельно оскорблённой личности, заявила Жабадулова. - Я, конечно же - женщина раскрепощённая: но, какого хрена, он намекает на туда, куда ему не обломится?
Один из мужланов, завопил что-то протестующее. Ведущая заткнула его: и, судя по той быстроте, с которой он подчинился, всё шло в рамках сценария. Дыбик отсчитывал убывающие секунды, наде-ясь, что никого не придётся бить ни в скулу, и вообще - никуда...
- Балдокрутенко! - Рявкнула измученная попытками найти себе античную позу, Эльвира. - Я только не поняла, чего ты смотрел, когда твою девушку - оскорбляли до глубины души. В чём причина? Ты встань, пусть все видят...
Дыбик, с замиранием сердца обвёл поляну взглядом. Метрах в трёх от него, во весь рост поднимался самый амбалистый, из всех присутствующих особей мужского пола. Младший инспектор непроиз-вольно икнул.
- А шо я? - Басовито прогундосил Балдокрутенко. - Это усё Хубёшкин. Сбил меня с панталыку, с ентим... как его? - цеминизмом. Нехай, говорит - дивчины сами ему конкретно ответят... А шо? Ежели им ентот цеминизм так крепко въелся.
На таймере осталось тридцать секунд. Дыбик икнул ещё раз.
- То есть, виноват Губёшкин?! - Взвизгнула ведущая. - Вместо того, чтобы погасить нарастающий конфликт, он предпринял всё, чтобы усугубить ситуацию.
Двадцать секунд.
- Да он! - В унисон Упокоевой, взвизгнула Жабадулова. - Лошара! Тарас, скажи ему!
Пятнадцать секунд.
- Хубёшкин, ты - лох. - С интонациями Терминатора, пробубнил амбал.
Двенадцать секунд.
Сидящий рядом с младшим инспектором Румыновский, блаженно улыбнулся, услышав хорошо зна-комое слово. Десять секунд.
- Губёшкин, что ты можешь сказать в своё оправдание? - Ведущая впилась в Дыбика испытующим взором. - Или, всё это - правда?
Шесть секунд. Начиная подниматься на ноги, Дыбенкол до хруста сжал кулаки, разворачиваясь в сторону набычившегося Балдокрутенко. Румыновский следил за разворачивающимся действом, при-открыв лягушачий рот, и чуть высунув язык.
Три секунды. Таймер начал часто-часто мигать.
Дыбик размахнулся, и с каким-то пронзительным наслаждением; смачно дал Румыновскому в ухо. Упокоева издала звук надувного шарика, из которого быстро выходит воздух.
Одна секунда.
Имбецильный "Пьеро" заверещал, начиная прижимать ладонь к мгновенно заалевшему уху. Млад-ший инспектор успел плюнуть в сторону Эльвиры Упокоевой, прежде чем таймер обнулился, и про-странство принялось заволакиваться чёрным туманом...
Сценарий номер сорок пять. Гейм овер. Двадцать минус один. Рекламная пауза.