- Я не понял, - сказал мне Игорь, - ты что, слопал последнюю банку сардин? Как кот Леоќпольд, призывал всех мышей жить дружно, так ты призвал свой желудок уместить обед и ужин за раз? Так сказать, буду верблюдом, но не дам товарищу погубить себя пол банкой великолепных, цветасто разложенных, по методу доброго и усатого на всю голову Фрей-да, сардин?
- Извини, Игорь. Я не удержался от аппетитных рыбок. Они так на меня жалостно смотќрели, как будто, я был должен им денег в кризис. Ты вот мне скажи, сколько ты уже на улице живешь?
- Ну, эдак, полгода. А что?
- Я вот, только пару недель здесь с тобой и уже хочется домой.
- Блин, - сплюнул Игорь, - а я и забыл, что у тебя есть свой дом. Небось, и жена, и дети есть?
- А то, есть!
Игорь чуть не подавился бутербродом, который как паровоз, спешил на последнюю станќцию. Бутерброд был виде, хорошо уложенных, как шпалы на рельсах, рыбки кильки в тоќмате. Откуда у него банка кильки взялась? Неужели, он достал это из своих штанин без карманов. Я не стал придумывать способы, куда бы я спрятал свою еду. Не хочу портить себе аппетит.
- Так иди домой, к своей жене, живи, как все люди нормальные живут. Работай, учись, заќводи детей, потом на пенсию, живи, в конце то концов без конца конец. Они хоть не голоќдают?
- Нет, конечно. Я заработал на полгода вперед. У меня была депрессия. Я психанул, с раќботы ушел. Надоело все. Жене сказал, что меня в командировку позвали на месяц, а у наќчальств отпуск взял бессрочный.
- Ёпты. Искатель приключений. Ну, раз меня нашел, так быстрее доедай свой великолепќный до мозга костей вкусный бутерброд и великолепную сардинку любимую, - сглотнул Игорь. - И продолжим обучение. Я помню, как ты у меня помощи попросил, бабки сувал, чтобы я научил тебя жить без забот, как Тимон и Пумба, как какой-то хорек и кабан ушаќстый. До чего же интересный был мульт.
Через десять минут мы уже шли по улице, где слева и справа красовались еще недостроќенные дома, напоминавшие наши бездонные карманы, без денег.
- О, смотри, - говорит мне Игорь, - баба с пустым ведром, точнее бабуля, бабулька. По-этому и баба, что на пенсии живет. Так вот, Серый, это к несчастью или к удаче видеть бывшую девку с ведром?
- К удаче, конечно. Пустое ведро это признак того, что он скоро будет полным. Он будет наполнен тем, чем захочешь. Давай заберем у нее ведро, пока она рассматривает исписанќный, всякими не двусмысленными фразами из детства, забор?
- Правильно. Тьфу. Оставь ее. Бабка не виновата, что ведро нам приглянулось. И тем боќлее, я ее знаю. Она у нас в школе учителем была. Идем дальше, борец за не наполненных ведер.
Через несколько минут, мы увидели перебегающего черного-черного кота, как в страшной сказке. В черной-черной комнате находится черный-черный стул и нереально черный стол. На черном-черном стуле сидит черный-черный мужик. Мужик, ты что такой чер-ный? А он так смотрит на тебя округлившимися глазами, как-будто, ты предложил ему включить свет и отвечает: Да потому что я африканец!
- Хе-хе, - смеется Игорь моей шутке, - ну что скажешь про кота?
- Коты бывают учеными и неучеными. Ученые коты по цепям ходят влево и вправо, вверх и вниз они ходят, и песни со сказками, рассказывают день за днем. А ленивые коты или неученые, ловят мышей, воробышков и в ус не дуют, не жалуются, если не поймают нико-го. Они лучше некоторых людей, которые живут бессмысленной жизнью, и никогда не быќвают довольны собой. Коты это наши учителя, всегда улыбаются и веселы, независимо от того, как проходит у них день и ночь.
Пока мы разговаривали, навстречу к нам шла группа подростков, разношерстных гладкоќвыбритых везде, и на голове и в подмышках выбритые, как страусиные яйца, гладкие и блестящие. Они о чем-то эмоционально дискуссировали и обсуждали, отчаянно махая руќками, как вертолеты на площадках, стремящиеся вылететь с минуты на минуту. Когда они нас увидели, то сразу перестали разговаривать и жестикулировать, как баобабы, висящие на деревьях банановых. Подошли к нам.
- Опана, - сказал один из подростков, у которого, в ушах и в зубах торчали подвески и амортизаќторы, - дяди, есть закурить?
- Мы не курим, пацанята из фильма Сволочи, - сказал Игорь.
- А я шо спрашивал, курите вы или нет, - огрызнулся парень со страусиной мордой и поќсмотрел на своих ребят, которые злобно улыбались во всю Ивановскую область. - Так то вы нагловато с нами обращаетесь, не даете закурить напоследок следующего часа. Мы ведь курим раз в 60 минут. Непорядок, рушить планы блатянаковых пацанов из Шервудќского лихолесья, с речкой, посередине полянки, для места отдыха.
Тут уже я не выдержал и говорю: Пацанята, да идите вы далеко по русскому маршруту, в забайкальские горы, вниз по Байкалу, на запад, с полным парадом. Да чтоб вас там белый енот задрал, по самый забайќкал.
Проходит 10 секунд, 20 секунд. На меня растерянно смотрит Игорь и немытые пацаќны в придачу. У одного из парней открылся рот, видимо признал меня, своего потерянного, в детстве, братана.
Минуту спустя, мы с Игорем, уже шли дальше по прямой дороге, никуда не сворачивая, туда, куда идем, с самого обеда обедешнего. Слушаю Игоря.
- Зачем ты так с интеллегенќтами, не культурно поговорил. Они ведь еще дети, не понима-ют русскую душу, хотя выќросли и живут себе, на родине родимой. Ты ведь понимаешь, они выросли на иностранных фильмах, где иногда блатные имеют деньги, чтобы купить себе пропитание, манки, моќлока, маслеца и хлебушка кусочек.
- Да они ведь, гопнички гопниковые, - возмущаюсь, - не выдержал я просто. Насмотрелся на них, понимаешь? Они меня иногда так вымораживают, что я готов намусолить их му-солилку, чтобы уважали старших.
- Не буду с тобой спорить. Но ты ведь помнишь, что сам ко мне подошел, когда тебе нуж-на была помощь. Так и будь добр, слушайся меня. Уму разуму наполняйся. Так на чем мы остановились. Ах, да. Сейчас мы идем на стройку, где иногда подрабатываем, разнорабо-чими работаем, работенку делаем. Кстати, вот уже подходим.
Я поднял голову и увидел подъемный кран, который стоял ровно, весь сверкающий, как сверкает лысая голова, намасленная масленкой и отполированная до блеска, подобной от-ражению в зеркале. Человек десять, стояли в цепочке и перекидывались кирпичами раз-ных видов и форм. Последний, в цепочке, сортировал и складывал кирпичики по цвету и форме.
Нам дали ведра, благо пустые. Я уже мечтал, чем наполню ведра в конце работы. Хоте-лось бы шелестящими денежками и звонкими монетами. Еще нам выдали рабочую гряз-ную форму, пятнистую от смол и просто покрытой цветом хаки, солдатским цветом. И перчатки выдали. Пока мы наполняли в ведра битыми кирпичами, камнями, осколками стекла, Игорь продолжал наставлять:
- Зачем мы работаем, можешь мне это сказать?
- Конечно. Мы работаем, чтобы накормить семью, огромную из десяток людей. Ведь нам надо есть. Если никто не будет работать, тогда никто не будет получать прелестных денег, и никто не будет покупать еду.
- В принципе-то, почти правильно. На самом деле, мы работаем не из-за того, чтобы кор-мить кого-то или себя, а чтобы получать удовольствие.
- О каком ты удовольствии говоришь? - не выдержал я, - Мы идем на работу, на нелюби-мую работу, чтобы прокормить семью или себя, а не чтобы получать удовольствие.
- Вот в этом и состоит ошибка, - прервал меня Игорь. - Вот вы все не правильно поступае-те. Если работать на не любимой работе, то появятся болезни, накопится усталость. Люди начнут ныть, жаловаться на президентов, любых президентов, какой бы хороший он не был. Потом на правительство пожалуются, далее на соседей, знакомых, друзей и на свою жизнь в целом. А на себя сил уже не хватает. Я здесь работаю, потому что мне нравится помогать людям, выносить мусор. Да я получаю немного денег, но мне этого хватает. За-чем мне машина? Зачем мне отдельная квартира? Зачем? Меня все устраивает. Вот ты где работаешь?
- Менеджером по рекламе. Но мне она не нравится. Так надоедает, что приходишь вече-ром домой, и ничего не хочется делать. Даже на детей сил нет. В последнее время, я за-держивался допоздна. Разрабатывали новые методы рекламы.
- Понятно, - прервал меня Игорь, - теперь ты понимаешь эту разницу? Тут есть грань. Нравится работа, но получаешь немного. Не нравится работа, зато получаешь достаточно. Но и устаешь сильнее. Хорошо, давай уже закругляться, скоро дождь начнется, а нам еще пешком возвращаться домой.
Я посмотрел на небо, на облака. Тучи закрыли Солнце. Темные плотные массивы покры-ли все небо серыми, бесцветными тучами. Ветер срывался, и время от времени, поднимал в воздух пыль, которая тут же забивала наши глаза.
Закончив работать, получив благодарность и немного денег от прораба, мы неспешна по-брели домой. Как только дождик начал покрапывать, мы зашли под козырек остановки маршрутных такси. Дождь усилился, и капли забились в бешеном ритме, постукивая на крыше остановки, неизвестный мотив на неизвестную песню.
- Люблю я этот дождь, - сказал Игорь, - вечно бы стоял под козырьком и вдыхал свежий воздух.
- Вот это счастье, - добавил уже я.
- Пройдемся под дождем, - сказал он. Вышел из под козырька и направился в сторону на-шему дому.
Я побрел следом. Дождь был теплым. Вечно бы гулял под ним. И сразу настроение изме-нилось. Стало, как-то, веселее жить. Я вспомнил свою работу, которая сильно надоела за последние месяцы. Вспомнил про свою жену и сына. Вспомнил, что срок моего отпуска подходит к концу. Пора возвращаться к себе домой. В тот настоящий дом, где окружают любимые люди. Устроюсь на другую работу. Буду меньше получать денег за нее, зато она не будет в тягость. Осталось только, сказать все это Игорю. И набравшись храбрости, вы-ложить все это ему. Скоро я окажусь дома. Будет плохо дома, вернусь на улицу. И все-таки, лучше жить там, где мы есть. Скоро домой.