Была пятница. Я отработал, впрочем, как и Даша, и мы пошли гулять. Вечер был чудесный. И вот, только мы собрались поцеловаться, как вдруг я услышал в голове визг тормозов. Скрежет, словно бок счесал кто-то у машины. Сердце бешено стучит, я словно вижу аварию приближающуюся. Педаль тормоза нажимается, но не срабатывает, жуткий страх. А впереди пешеходный переход, по которому идут люди.
- О Боже, помоги! - знакомый голос. Я выскочил из тела и увидел того, кто сидел за рулём - отец Даши. Взмах крыльев, невидимая стена появляется между пешеходами и машиной. Очередной взмах и телепортирую отца на тротуар. И жуткий удар! Машина всмятку. Пострадавших нет. И даже взрывом не накрыло. На перекрёстке камеры. Просматриваю мысленно видео - как машина показывается на видео, уже не видно никого за рулём. Просматриваю ещё раз по-кадрово - никого нет. Прекрасно. Ну что ж, пусть попробуют объяснить этот инцидент. Сам подлетаю к отцу и превращаюсь в себя. В следующий миг мы уже дома. Пусть и это тоже попробуют объяснить. Дома уже мама и отца она видит. Он всё также в шоке. Я тихонько исчезаю и появляюсь в парке рядом с Дашей. Она сидит грустная.
- Ну, и как это понимать?
- Прости, так было нужно.
- Что?
- Твой отец.
- Не хочешь рассказать?
- Нет.
- Ну ладно. Всё обошлось? - киваю.
Мы какое-то время посидели вместе молча. Я ещё раз просматривал удалённо видео с камер на улицах, подправлял воспоминания людей. Машина не заводится, коллега предлагает подвезти. Сотруднику тоже подчищаю память, внедряя новые воспоминания. Потом подъезжает к нужному дому, высаживает из машины. Отец идёт домой. Тем временем машина сама выезжает со стоянки, в ней никого не видно. На всех камерах виден отец в другой машине, а в этой - никого. Прогоняю проверку ещё раз. Воспоминания отца стоит ли трогать. Шепчу ему на ухо: «Тебя подвёз тот-то. А дальше ничего не помнишь. Машина не завелась и осталась стоять на стоянке, когда ты уезжал».
Проверяю место аварии. Уже ГАИ приехало, огородили территорию ДТП, опрашивают свидетелей. Стираю из воспоминаний всех очевидцев человека за рулём и добавляю удивление, что никого за рулём нет.
Кстати, тут вспомнил про слово "память". Если расшифровать буквицы, то получается "мысленный путь аса к созданному образу". По сути, получается, что это всего лишь путь к каким-то данным, путь к файлу.
- Даш, а Даш, - надо всё же объясниться, а то она обиделась.
- Что?
- Ты сердишься?
- Нет.
- Точно?
- Не знаю. Обида точит, не пойму, на что именно, - она грустная сидит и невидящими очами глядит вдаль.
- Что бросил не сказав?
- Возможно.
- Даш, это само как-то приходит. Я даже не могу объяснить.
- Часто?
- Да нет. Было пару раз связано вот так, удалённо, но оба раза с тобой.
- А какой второй раз? Точнее первый.
- Ты не помнишь, а я не хочу тебе напоминать, - ну ведь и правда, ну толку от того, что она вспомнит? А будет переживать.
- Это тот день, да? Я всё пыталась его вспомнить, - говорит она тихо, медленно, словно анализирует какие-то данные.
- Ты не сможешь его вспомнить даже под гипнозом. Я подчистил воспоминания.
- Ты копался в моей голове? - она была в ярости.
- Нет, это была не твоя голова, а выше. Знаешь, ведь воспоминания не хранятся у тебя в голове.
- А где?
- Как бы тебе объяснить. Ты понимаешь понятия сервера?
- Ну да.
- Ну так вот, есть компьютер - твоя голова, он принимает всё, что ты видишь, слышишь и отсылает всю эту информацию на сервер, единственное, что туда не отсылается - твои чувства. Это хранится в твоей душе.
- Значит, делаю вывод, ты покопался в моих воспоминаниях, - ну что она перекручивает всё?
- Я копался лишь в том временном периоде, когда ЭТО случилось.
Она задумалась.
- Спасибо, - тихо прошептала. Что, неужели простила?
- Я думал ты обидишься.
- Вначале да, но сейчас обида прошла. Прости, что наехала.
- Чудная ты, Дарёнка, - я погладил её по голове, кладя руку на дальнее от меня плечо. - Пойдём домой или ещё посидим?
- Не хочу никуда, мне и здесь хорошо, рядом с тобой.
Я обнял её крепко и мы сидели ещё долго. Даша захотела посмотреть звёзды. А на небе облака и смог.
- Ветер, прошу тебя, очисть, будь добр, небо, чтоб видно было звёзды.
Листочки зашелестели, и облака стали расступаться. А я натянул над нами купол, чтоб не видно было нас из космоса всяким там спутникам. И мы сидели и любовались звёздами.
Даша
Не знаю, что произошло с отцом, но седых волос у него прибавилось. Говорить об аварии он не хотел. Его несколько раз вызывали в ГАИ, но поскольку в ДТП никто не пострадал, то скоро дело закрыли. Машина восстановлению не подлежала. Угон, отказ тормозов, врезалась в дерево. По КАСКЕ выплатили конечно не стоимость машины, но ⅔ выплатили. Это радовало. Но отец долго ещё не покупал машину и не садился за руль.
- Почему ты его воспоминания не подправил? - спросила Лёшу.
- Кто-то должен помнить.
- Ну ты ведь помнишь.
- Слушай, Даш. Я всё понимаю, но я итак сделал много для твоего отца. Он никого не убил, хотя и был не виноват, но дело бы состряпали и сколько человек бы погибло. Подчистил всё. Ну, почти всё. А вот к твоему отцу в воспоминания не полез. Может целее будет.
Я молчала. Он прав. Я не имею права его упрекать. Он и спас столько жизней и главное, что спас отца. Это много.
- Прости. Я тебя не упрекаю, я просто хочу знать, почему ты не подчистил и ему.
- Не захотел. Одно дело подчищать для того, чтобы не было свидетелей, поскольку это может испортить жизнь кому-то. А другое - подчищать всем подряд. В первом случае была ТЫ, я не мог оставить тебя наедине со своими переживаниями. А другое - твой отец. Там ничего такого не было, кроме отказа тормозов и того, что он мог сбить столько человек. А это реалии жизни. Он избежал этого и должен пересмотреть это событие и жить дальше.
Странно, но после этого разговора мне полегчало. А отец купил машину и понемногу стал ездить.
* * * * *
Лето, жара. Душно, выходить на улицу не хочется. В помещении университета прохладно. Хорошо, если окна не выходят на солнышко. Но в процессе сдачи последнего экзамена уже не до того - вся на нервах. Сессия завершилась для меня, поскольку мне нужно было уложиться в 2 недели, отпущенные на работе в счёт учебного отпуска. Пришлось договариваться со всеми учителями и сдавать все предметы на учебной сессии. У нас сессия обычно длится 21-25 дней. Из которых первые две недели идёт начитка материала, а вот в оставшиеся дни раскиданы экзамены и зачёты. Поскольку Лёша спуску мне не давал, к сессии я была во всеоружии. Пара учителей поставила автоматом экзамены, а у остальных - пришлось сдавать. Преподаватели ещё и любят, когда их лекции посещают и принимают активное участие в их занятиях, а вот мне такой роскоши не дали на работе, хотя я очень люблю как раз лекции и общение с учителями. Ещё со школы так повелось, что самая активная на любом уроке. Поэтому с грустью договаривалась сразу после первого занятия у данного преподавателя, стараясь быть активной и глупостей не болтать. Так что теперь я была свободна. Зато следующие две недели меня ждёт каторга на работе каждый божий день. Ну, как-нибудь выкручусь. Зато попойки не будет - вот это радость.
Набрала Лёше: надо ж поделиться и с ним своим счастьем.
- Привет!
- Здравствуй, солнышко.
- Я всё сдала!
- Умничка, поздравляю! Куда пойдём праздновать?
- Поехали на роликах кататься?
Тишина.
- Лёш, ты тут?
- Да. Знаешь, я не умею на роликах, да и на коньках тоже, - признание от мужчины, что он что-то не умеет - это огромный удар по его самолюбию.
Я задумалась. Даже если ролики брать на прокат, он вряд ли сможет кататься. Можно взять уроки, кажется, на Поклонной горе когда-то давали их. А сейчас даже не знаю, да и сколько этот урок стоит?
- Дарёнка? - да, вот так он меня переименовал. А то всё Даша да Даша, а ласково и не поймёшь как. Просто в один день стал так называть, а я и не против. - Давай на роликах завтра пойдём с утра. Ты ж завтра не работаешь, и от учёбы свободна.
- Согласна.
- Где хочешь погулять сегодня?
- Ну, давай тогда в парке Горького на метро “Октябрьская”. Предложение о кафе я отвергла не хотелось бить по его бюджету, а он ведь за себя не даст заплатить. Поэтому настояла на прогулке. Поскольку я была на «Авиамоторной», то он предложил встретиться уже на станции с парком. А мне не хотелось без него туда ехать. Но я не осмелилась это ему сказать, а он словно прочёл меня.
- Хочешь, приезжай ко мне на “Савёловскую”, подождёшь меня тут, и вместе поедем.
- Ага, - улыбаюсь.
- Хорошо, договорились.
Пока ехала, прошло много времени. Потом вышла из метро, пошла ходить по рынку. Компьютерные аксессуары, болванки, картриджи... телефоны... Жаль, что мне сейчас ничего не нужно. Звонит телефон. Пока бродила, не заметила, сколько времени.
- Да?
- Ты где?
- Тут, брожу по рядам, - объяснила, где конкретно.
Довольно быстро Лёша пришёл. Поздоровались. Я потупила глазки.
- Ну ты чего? Мы с тобой сколько уж встречаемся? - Лёша приподнял мою голову, заглядывая в душу.
- Полных пять месяцев?
- Ты ещё и считаешь? - он улыбнулся. А я просто помню, что да когда, потому что для меня это важно.
Лёшик взял меня за руку и повёл к метро. Потом резко остановился. Спросил, не нужно ли мне что на рынке. После чего лишь мы поехали в парк.
Лёша
Нам с Дашей предстоял серьёзный разговор. На работе мне дали командировку. Предстояло выехать в воскресенье, а в понедельник уже быть в Минске. Об этом и надо было поговорить.
Приехали на “Октябрьскую”, вышли из метро.
- Пойдём в кафе? - Даша задумалась. Потом сказала, что если я такой богатый, то она не против. Ну, не то, чтобы богатый, но раз в неделю сходить в кафе можно ведь. Вот пойми этих женщин. Сами говорят “нет”, а подразумевают “да”. Не удобно ей просить. - Вот с этим заканчивай. Я мужик. А мы не понимаем зачастую намёков, говори прямо, что думаешь и что хочешь.
Но она думала иначе, что если скажет, будет выглядеть, словно напрашивается, а не я предлагаю. Да и объедать ей меня не хочется.
Оглядевшись по сторонам Дарёнка предложила сходить в “Шоколадницу”.
Уютный дизайн, официанты в коричневой форме, под шоколад, тут же усадила нас девушка за столик, принесла меню. Заказали блинчики, пирожные и кофе с чаем.
Я смотрел на любимую и не мог наглядеться. Она вначале подобрала волосы на затылке, а как чуть прохладнее стало, опустила косу. Коса у неё за эти полгода выросла до космических размеров - до колен, хотя до того лишь до пояса доходила. А мне очень нравились её длинные темно-русые волосы. Она, правда, их не распускала почти, объясняя это тем, что жутко путаются. Но иногда, когда мы были одни, она позволяла расплести их, прикоснуться к волнам, струящимся вдоль её спины. Но стоило нам выйти на люди, Даша тут же заплетала косу. Мне это льстило, не хотел, чтоб кто-то ещё любовался этой красотой. Вот такой я собственник.
- Говори, в чём дело, - сказала она, выпив кофе, от которого получила удовольствие и была похожа на довольную кошечку.
- Ты о чём? - не сразу сообразил я.
- Ну, я ведь вижу твой взгляд, словно ты прощаешься.
Теперь я опустил взгляд. Стыдно. Я так и не собрался с мыслями, чтобы сказать.
- Да я любуюсь тобой. Хотя да, в чём-то ты права. Даш, тут такое дело..., - запнулся я. Она молчала, зато положила свою руку на мою, переплетая наши пальцы в замок. - Понимаешь, на работе меня посылают в командировку.
- Надолго? - её рука напряглась.
- Пока на месяц. А там не знаю.
Грустный вздох.
- Я б взял тебя с собой, если б ты согласилась, - взгляд на неё. - Поедем вместе?
- Куда?
- В Минск.
Она задумалась. Мои нервы натянулись как струна в ожидании приговора.
- Давай так, ты узнаешь, надолго ли едешь. Если месяц, то мы как-нибудь переживём, не так ли? - вопросительный взгляд, на который я грустно киваю. - Мне 2 недели надо отработать за учебный отпуск. Потом я могу взять недельку отпуска, приехать к тебе. К тому времени ты будешь знать, сколько тебе там ещё? Пока лето, я могу вот так работать через неделю, если напарница согласится.
Я кивнул. Печально осознавать, что две недели мы не увидимся. Если в самом начале наших отношений мы виделись раз в неделю, то потом стали видеться через день. И я привязался к ней очень сильно. С трудом пережидал время, пока мы не виделись. Мне надо найти квартиру поначалу, первую неделю я в гостинице поживу, а потом надо искать.
- Лёш, ну ладно тебе, не грусти, - она улыбнулась.
Мы покушали, поболтали об учёбе. Кстати, небольшую ностальгию по студенческим годам я тоже ощутил, поскольку Даша расписывала всё подробно. А потом мы вышли. Теперь уже я смотрел по сторонам в поисках ювелирного.
- Пойдём, - потащил её в сторону. Зайдя в магазин, она покраснела. - Выбирай колечко, серебряное, наверное, ведь обручальные вроде бы такие.
Она стала как вкопанная. Почему, любимая? Не пошла.
Я понял, опять вся зажалась. Я отвёл её в сторону.
- Даш, ну сколько можно смущаться. Я мог бы тайком померить размер твоего пальчика, но я хочу, чтоб ты тоже участвовала в процессе и я не знаю, понравится ли тебе то, что я выберу.
- Понравится, - кивнула.
Ну что ж с этим ребёнком? Вроде бы большая девочка, а сама ведёт себя не по возрасту.
- Хорошо. Стой тут, хотя нет, пусть тебе вначале померят размер колечка.
Кивнула. Подошла к продавцу, протянула руку. Померили. Отошла в сторонку, села на стул охранника, словно ноги не держат.
Стал искать колечко. Пересмотрел все, не понравилось ни одно. Банальщина. Ничего интересного.
- Скажите, а у вас можно под заказ сделать? - спросил потихоньку у продавщицы.
- Да, пройдите в эту комнатку, - провела меня в подсобку.
Меня встретил седой старичок, с длинной бородой, хотя это в моём понимании она длинная, а так - что-то среднее между бородой Санта-Клауса и русской козлиной бородкой. Он приспустил очки и оторвался от работы за станком.
- Что именно вы ищете?
- Колечко, серебряное.
- Представляете, как оно должно выглядеть?
Задумался. Даша моё солнышко, значит, должно быть солнышко. С другой стороны, она еще и ветер. Любит ветер, полёт.
- Это должно быть солнышко с крыльями. Ну и само колечко не просто ободок, а что-то воздушное.
- Я понял, - кивнул дедок. - К завтрашнему утру будет готово.
Я расплатился, взял чек и ушёл. Даша была бледная. Поднял её, взяв за руку, и увёл.
- Нашёл, что искал?
- Нет, но заказал то, что, как мне кажется, тебе подходит.
Она кивнула и немного расслабилась. А потом мы пошли в парк и гуляли, катались на аттракционах, каруселях. Даше очень нравились вихри, цепочки-карусели, на которых улетаешь, пока крутишься. Она снова улыбалась. Вечером я отвёз её домой. Когда мы очутились в том проулке, я решил подстраховаться.
- Даша...
- Что?
- Давай мы с тобой разыграем сцену?
- Какую? - её глаза засветились от любопытства.
- Что на тебя нападают с целью навредить или изнасиловать.
Она покачала головой.
- Даш, погляди мне в глаза? - Подняла взор. - Так надо, малышка. Меня рядом не будет, я скорее всего не смогу тебе помочь, ежели что. Представь, что ты идешь тут. Я пока спрячусь, представишь, что я грабитель и насильник.
Она грустно кивнула.
- Иди, выйди и пойдёшь заново.
Вышла. Я спрятался. Проверил периметр - всё чисто. Поставил барьер куполом, чтоб никто кроме нас не мог зайти сюда и увидеть, что тут творится.
Идёт, медленно, вижу, как сжимается вся, словно пружина.
- Эй, девушка, - окликаю её я. Она сжалась. Подбегаю и хватаю за руку.
- К тебе обращаюсь! - тяну на себя.
- Отпусти, - она разворачивается. Глаза полны ярости. Так держать, молодец! Рука самопроизвольно разжимается. Я задираю ей юбку и прижимаю к стене.
- Развлечёмся, малышка?
- Отпусти!- этот голос, наполненный силы. При всём моём желании довести дело до конца, я невольно отпускаю её и отхожу на шаг назад.
- А теперь ты больше никогда... - внезапно замерла.
- Договаривай, только не скажи лишнего, Дарёнка.
Она расслабилась.
- Не поцелуешь другую, - договорила.
Я вздохнул.
- Ты напугал меня! - она кинулась на меня с кулаками.
- Прости, малышка, - я обнял её, позволяя себя ударить, но она просто опустила руки. - Так было нужно. Ты пробудилась, ты ведь почувствовала это?
Она кивнула.
- Запомни это чувство. В этом состоянии ты можешь отдавать приказы и никто и никогда их не ослушается.
- Я чуть не сболтнула лишнего, - зарыдала она. Я гладил её, нежно трогал её волосы.
- Но ты ведь остановилась. Всё хорошо.
Я поцеловал её, мне вдруг стало её так нехватать. Она тоже впилась в меня со всей страстью. Ох, я ведь не железный. Я прижал её к стене, где ещё недавно пытался сделать то же самое. Желание поглотило меня. Она стала расстегивать мою рубашку. Внезапно я остановился.
- Даша, - отстранился и взял её за руки. - Погоди, не тут. Не то это место для такого. Её взгляд прояснился. В следующий момент она улыбнулась и схватила меня за руку, потащив за собой.
- Даш, можно тебя спросить?
- Спрашивай.
- Тебя били в детстве?
- Ну, наказывали, в угол ставили.
- А насилие было?
Она кивнула. Этого я и боялся. Задумалась, потом начала рассказ.
Когда-то, когда ей было лет 8-9, к ним приехал родственник по маминой линии. Всё было нормально поначалу. Потом он выпил, её родители иногда ставили на стол в качестве угощения выпивку. А потом они подрались с сестрой. Как обычно дети дерутся между собой. Но этот родственник был свидетелем их драки и ему показалось, что Даша обижает сестру. Он схватил Дарёнку и душил. Папа вовремя вмешался. Врезал ему. И тот упал и отключился. А любимая остаток дня пряталась по углам в квартире. Папа не смог отключившегося родственника выкинуть, пришлось ждать, пока он проспится. Потом его выпроводили и сказали, что больше его даже на порог не пустят. А он даже и не помнил ни о чём.
- Грустно.
- Да, спасибо тебе, ты помог мне сегодня преодолеть этот страх. Хотя, наверное, и раньше, когда мы с тобой впервые через этот проулок шли. Не знаю, почему, но всегда ощущала себя тут беспокойно. Плохой участок дороги, вечно тут всякая падаль шастает.
Я проводил Дашу до дверей, а дальше не пошёл. Сейчас, будь мы наедине, можем переступить черту. А пока я официально не попросил у неё руки, не стоит заходить так далеко. Ведь Даша такая чистая и невинная, она не заслуживает этого. Ещё так не вовремя я уезжаю. Так что я, распрощавшись с ней, пришёл домой. Надо собрать сегодня вещи, чтоб завтра целый день посвятить любимой.
Сокол
Война. Одно слово, а значит оно так много плохого. Смерть и разрушение. Чьи-то разбитые надежды, конец чьей-то жизни. Оно обычно звучит как гром среди ясного неба. Неба, не предвещавшего бури. И в один миг всё меняется. Меняется вся твоя жизнь. Ведь единожды убив – что-то в тебе ломается. И ты перестаешь ценить жизнь другого. Ведь на войне не место сожалениям, не место раздумьям. Тебе нужно идти в бой, и этого не изменить. Ведь если ты не примешь бой, то навсегда можешь проститься с покоем в своей душе. Но приняв его – покоя тебе уже не видать. И избежать этого нельзя. Ведь тогда не будет больше радости, не будет больше счастья, не будет больше цветущих садов, которые будут радовать твоё сердце. Ты не сможешь любоваться солнышком, каплями дождя, которые несут влагу на твоих губах, живительную влагу для Матушки-Земли. И ценя все то, что дает тебе счастье, нельзя не принять бой. А ведь ты рушишь чьи-то жизни. У кого-то больше не будет брата, отца, сына. У кого-то больше никогда не родится маленьких сладких малышей. Но отнимая жизни мы боремся за чей-то другой МИР. Свой будущий МИР, если он когда-то наступит для тебя. Поэтому мы и МИРный народ. Мы не любим воевать. Стараемся избегать разногласий. Но не всегда удаётся избежать стычек. Когда-то приходится браться за оружие. А моё оружие – моя внутренняя сила. Эта сила - часть моей души, которую надо тратить на чью-то смерть. Если сейчас не встать на помощь приграничным странам, то на нашу страну обрушится это страшное слово. И со всем, что дорого, придётся проститься.
Моя первая война. До этого я думал, что я мирный человек. Но после сегодняшней битвы я понял, как опасно воевать. Тебя словно что-то сжигает изнутри, сжигает твою суть. Отнимать человеческие жизни становится даже приятно. И осознание этого приходит лишь после битвы, когда понимаешь, что же я натворил. И после этого наваливается такая ненависть к самому себе. К этим рукам, которые несли смерть, к этим ногам, которые тоже несли смерть.
Воевал я в двух ипостасях своих: человеческой и получеловеческой. Ведь у боевых магов есть три ипостаси: человеческая, когда они сражаются как маги, получеловеческая – когда боевой маг трансформируется в полузверя – обычно у человеческой формы отрастает звериное что-то. Ну, например, у меня вот голова превращается в голову сокола(размер головы остается прежний, как у человека), руки превращаются в крылья, ноги - в лапы, тело покрывается стальными перьями. Получается что-то похожее на настоящего сокола, только в несколько раз больше, и разить я могу не только клювом и когтями, но и взмахом крыльев, а также своими металлическими перьями. Правда, в последнем случае я сам на время остаюсь без защиты. Это своего рода моя кольчуга. Ну и третья ипостась – звериная.
Я вот в сокола оборачиваюсь, настоящего сокола, не отличишь даже. Вот и сейчас после победы нас отпускали домой. Вот только домой вовсе не хотелось, а хотелось нести смерть и дальше. Поэтому приняв облик третьей ипостаси, потому что она несла наименьший ущерб, я полетел, стараясь унять боль своего сердца и утолить жажду убийства.
Задрав случайно подвернувшегося зайца и съев его, мне и дальше хотелось крови. Я парил в небе, когда увидел девушку, которая пасла козу. Я уже даже рассматривал вариант, кого мне убить – человеческое дитя или животное. А сокол разит как? Вначале высматривает высоко в небе добычу, а потом складывает крылья и камнем падает вниз. Падает очень быстро. И только когда до жертвы остается совсем немного, расправляет крылья, чтобы спланировать к своей жертве, подлететь более точно к ней, при этом не разбившись в лепешку. Когда я пошел уже на снижение, расправив крылья, девушка повернулась ко мне, словно почувствовала мой взгляд. И я встретился с её голубыми глазами. О Боги! Что же я наделал? И будто на мой призыв из леса выпорхнула стрела. Я услышал лишь её свист. Благодарствую Боги! Стрела поразила меня. И я упал. А девушка подбежала ко мне, в её глазах был ужас. Так мне и надо! Я это заслужил. Прощай, любимая!
Даша
Сегодня какой-то день, слишком насыщенный событиями. То экзамен, завершение сессии, закрытие зачётки, то потом поход в ювелирный магазин. Ох и перепугалась я. Я понимаю, Лёша мне доверяет, но почему ж он сам такие вещи не может сделать. Для меня это слишком волнительно. Коленки стали подгибаться, так что переложила его обязанности на него же и пошла присела. Сердце уходило в пятки. Лёша выбирал-выбирал да не выбрал, а потом его провели куда-то в подсобное помещение. Там он был недолго, потом вышел и мы ушли. Сказал, что под заказ сделают колечко для меня. Ну зачем эти траты? Хотя мне приятно. Потом погуляли весело. А потом Лёша настоял на том, чтоб проводить меня. И вот тут началось. Вначале захотел провести эксперимент в том жутком переулке. Вот только зачем такой чудесный день портить? Но я видела всю его серьёзность намерений. Он делал это для меня. Значит, это важно. Я согласилась. А потом меня переклинило. Когда он попытался меня схватить, я не смогла молча это всё переносить. Просто выплюнула фразу ему в лицо. И он замер. А потом отпустил. А потом вновь на меня набросился. Вот тут я уже перепугалась жутко. И сказала фразу, почувствовала её силу. А потом словно очнулась, ведь это Лёша.
А ведь я осознала, что моя фраза не просто приказ. Это был внушаемый приказ. А ведь если я сейчас что-то такое скажу, ведь это на Лёше отразится. Что, если потом отменить свой приказ не смогу, а потом он никогда больше не прикоснётся ко мне? Лёша понял и направил меня. А я договорила фразу так, как было безопасно для наших отношений.
А потом мы поцеловались, когда я увидела тоску в его взгляде. Он словно уже прощался. И мне так захотелось никуда его не отпускать. И мы чуть было не перешли грань. Хотя я была не против. Но когда Лёша остановил меня, я поняла, что перестала соображать. Вот так и дети появляются или аборты. Последнее не для меня, но всё же... Лёша мог бы зайти ко мне и мы могли бы продолжить, если б дома никого не было. Но он сильнее меня морально и не стал проверять сможем ли мы остановиться на этот раз. Вот так и проснулась во мне страсть.
До этого я вообще об этом не думала, ну, я конечно, читала всякие постельные сцены в любовных романах. Точнее читала именно только сцены. Мы с подружкой брали романы её мамы и пролистывали в поисках постельных сцен. А потом читали. Это было интересно и возбуждающе. А ещё я сама для подружки тоже сочиняла такие истории и сцены. Хотелось помочь в её очередной несчастной любви. Но с Лёшей было романтично, красиво, я просыпалась в магии. А вот об интимной стороне вопроса даже не задумывалась, да и мечтать было некогда, романтики хватало и в личной жизни и в жизни Травинки. А тут накрыло. Слишком страстно ОН меня поцеловал, и я ответила, во мне что-то загорелось и по телу словно искры побежали. Так, всё, не время сейчас думать об этом.
Травинка
Солнышко светит. Птички поют. Небо голубое-голубое. Все вокруг яркое, зеленое. Где-то уже первые завязи. С огородов веет запахом земляники. Не все, конечно, разводят её у себя на участке, но на открытых солнечных полянках, да ещё и редко посаженная, она дает больший урожай да крупнее ягодки. А запахи какие... Помню, как я раз в лесу набрела на кустики земляники. Ощутив запах чего-то вкусного, я принялась искать, что же это пахнет. Найдя источник, я решила сорвать несколько плодов и узнать, что это за ягода такая. Мама мне объяснила, что это - земляника. Не помню, сколько мне тогда было лет, мама тогда ещё была жива.
Захотелось выкопать её и пересадить к себе на участок, о чём я и сообщила маме. На что получила ответ, что сейчас нельзя, кустики засохнут. Пересаживают растения либо поздней осенью перед тем, как почва замерзнет, а лучше весной, когда только наступает весна и природа пробуждается. Еле дождавшись следующей весны, с трудом найдя нужные кустики, я пересадила несколько штук к себе на участок возле дома. Каждое лето* всё это добро приходилось пересаживать, чтобы они не глушили друг дружку, давая отростки усиками. И вот теперь возле дома огромная поляна земляники. Постоянно предлагаю соседям новые кустики, прямо летом, когда на усах появляются новые отростки. Потом они падают на землю и пускают корешки. Вот как пустят их, но ещё не достаточно прикрепились можно новый кустик отрезать от материнского и пересаживать. Уже довольно неплохой урожай собрали в этом году. Я наварила варенья, помнится, Финисту в том году оно понравилось.
Мне часто снился сокол. Уж не знаю, к чему это, но после моего имянаречения частенько видела его во снах. Видела, как он летит, как сидит на моей руке, как охотится. Интересно, к чему это? Сокол вообще символ суженого, но что все эти сны означали, я даже не хотела гадать.
Мне уже семнадцать. Уже и замуж можно выходить, да только пока не дождалась ЕГО. Свататься уж скоро начнут, как закончится пора сбора урожая. А где-то на юге война недавно была. Хорошо ещё, что не в нашей стране, поэтому воинская повинность обычная - из каждой семьи по одному мальчику, кроме тех семей, у кого единственный сын - всё ж наследник рода, а род прерывать нельзя. Ну и нет повинности в тех семьях, где сыновей нет. Вот и брат мой на войне был, вернулся уже, уже и о детках задумываются, тем паче после войны, когда, наконец, наступили мирные времена и пора пополнять утраты. Кстати, воины по-другому женятся. Гораздо позже, чем обычные крестьяне. Брат рассказывал, что война была с пустого места, предлог просто нашли соседи наши. Войной не на нас пошли, а на других своих соседей. Конфликт вроде бы и не большой был, а раздулся как мыльный пузырь, пришлось соседей, т.е. нас - страну нашу, привлекать.
Вот такие мысли меня иногда посещают, пока занята чем-то, в данном случае козу пасу. Вот так от природы, переключилась ко снам, от них уже и о войне думы думаю. Интересно, как скачут мысли мои. Вот бы узнать, это только мои думы так переключаются или всей женской половины населения или может вообще всех людей? Говаривают, что женщины по-другому мыслят, нежели мужики.
И где же мой Финист? Ведь я думала, что на войне он, но брат ведь уже вернулся, а его всё нет. Неужели погиб? Нет, не может быть, не верю в это.
Вот и вышла из деревни и пошла полем. Пастухом ведь заделалась я, травка козе нужна. А тут чую чей-то взгляд, будто следит кто. Оборачиваюсь и вижу: сокол летит, когти приготовил для атаки. А потом встретились мы взглядом и я его узнала. Интересно, а соколы чем-то отличаются? Или я только по взгляду поняла, что он ТОТ самый. Сокол меня словно тоже узнал, и весь словно сжался, убрал когти. А тут стрела просвистела, а дальнейшее всё замедлилось. Стрела пронзила его грудь, и он еще какое-то расстояние пролетел по направлению ко мне. А потом упал. Я подбежала к нему, взяла его на руки. Он еще был живой.
- Не трогай его, вначале надо добить, - услышала я мужской голос.
Я подняла взгляд и увидела Рыжего, с чуть пробивающейся бородкой. Изменился он, похорошел. И где только лук раздобыл.
- Только прикоснись к нему, и я тебя сама добью, - ответила я, трепетно прижимая к себе сокола.
- Я между прочим тебе жизнь спас, - обиделся парень.
- А тебя никто не просил, - огрызнулась я, потом подумала и добавила, - прости, спасибо, что спас, но молись Богам, чтоб он выжил.
- Зачем тебе этот свихнувшийся сокол? - я еще раз посмотрела на парня. Да, наверное, я тоже выгляжу свихнувшейся в его глазах. Сокол и правда приготовился для атаки, а судя по всему кроме нас с козой тут никого не было. Никогда не слышала, чтоб сокол нападал на кого-то такого большого, как человек или коза.
- Извини, мне пора, - нет смысла разглагольствовать, что-то доказывать парню. Он не моего поля ягоды.
Я завернула сокола в подол передника и погнала козу к дому.
Дома промыла раны горилкой, которую могли пить лишь по большим праздникам мужи, родившие потомственный круг (шестнадцать) детей. Женщинам пить не дозволялось, поскольку яд мог сказаться на детях, которых ещё могла родить мать. А в быту её использовали лишь для обработки ран и инструмента, если вдруг зашить рану надо было. Но в основном, если что серьезное - обращались к лекарю или ведунье (от слова ведать).
Насколько понимаю, сокола надо обработать, вытащить стрелу, может быть зашить рану, перевязать и молиться богам. Лекарь его лечить не возьмется - зверьем они не занимаются. Ведунья может и стала бы лечить, да только она одна на несколько сёл, и живёт в соседнем, боюсь мой сокол не протянет столько. Придется обходиться своими силами.
...Выхаживала я его 3 недели. Постоянно читала заговоры, давала пить воду. Он периодами открывал глаза, но потом вновь закрывал. Я попросила домашних, позволить мне выполнять только домашние дела, за водой и скотиной ходила сноха, я занималась уборкой, готовкой, засолкой, закваской и прочими запасами на зиму.
Сокол был всё время на виду. Сёстры даже шутили, уж не суженный ли это мой, что я так о нем беспокоюсь. На что я лишь отмахивалась, они и отстали. Через какое-то время сокол стал вставать, я ему носила мясо!
- Извини, живую добычу давать тебе не буду, не могу смотреть, как убивают кого-то. Никудышняя из меня хозяйка, даже курице голову отрубить не могу, - говорила я соколу. Но сокол видно не возражал.
Когда он окреп, я сняла с него тряпки, которыми его перевязывала. Позже стала брать его на улицу, надев на руку кожаный рукав - все же соколиные когти могут меня просто порвать. Так незаметно начали сбываться мои сны, в которых я везде таскала с собой сокола. Когда он окончательно окреп, я стала выпускать его на охоту. Поскольку я уже вступила в пору(для замужества), отец выделил мне горницу, которую раньше занимала старшая сестра Весняна. Поскольку она недавно замуж вышла, и горенка освободилась. В ней не было двери, но висела занавеска, отделяющая от других горниц. Сокол жил со мной. Я даже не видела ничего такого в том, чтоб переодеваться при нём. Разве что в баню его не таскала. Не знаю, но я и правда привязалась к своему соколу. Даже не представляла, как раньше жила без него.
Будто он и правда был моим суженным. Братья-сёстры отстали от меня.
Весной, когда надо было идти на гулянки, мне не хотелось. Вспоминался Финист. Как же тяжко без него было. Сердце так и разрывалось. Отец пытался меня заставить туда ходить, но я игрища не посещала, только посиделки. Девчата мне сочувствовали, поначалу пытались свести с кем-нибудь другим, но потом отстали. Сказки я тоже перестала рассказывать. Не было настроения, мысли просто не складывались в одно целое. На другие парочки отвлекалась, любовалась, была за них рада, но сама отказывалась участвовать.
Когда мы гуляли во съемной избе, откупившись тканями с хозяйкой, девчата во что-то играли с парнями. Лишь я тихонечко в сторонке шила.
После Масленицы начались гулянья. Но я уже не ходила на них. Потом сокола подстрелили и я его выхаживала. Всё лето я провела с ним. Странно, но мне было с ним хорошо, так, словно я была с Финистом. Мы с ним постоянно гуляли вместе, выполняя при этом какие-то поручения или ещё что. Теперь я не была в доме хозяйкой, если честно, чувствовала себя абсолютно чужой тут, некогда бывшим мне родным. Теперь это был дом моего брата, а мы жили там лишь до того времени, пока замуж не выйдем. А коли выйдем, тогда уж делать там будет нечего. Грустно это всё. Дом, ещё недавно такой родной, теперь совсем не привечал меня. Хотелось поскорее отсюда выпорхнуть, словно голубка. Одно радовало — сокол.
Прошло три месяца, как я повстречалась с ним. Урожай был собран. Наставала пора сватовства. Ох, нелегко мне придется. Пару раз мелькали чужие люди, выпытывали кто у нас тут уже готов замуж выходить. Понятное дело, что насильно меня отец не выдаст замуж, но всё равно, отказывать сватам – значит, что добрых отношений скорее всего уже не выйдет. Хотя вроде и понимают всё, что у каждого своя судьба и свой суженный. Но все же отказ оставляет осадок на душе, поэтому обычно стараются после этого только по великой нужде обращаться к тем семьям, кому отказали в сватовстве. И вот всё: детство закончилось. Я взглянула на своего сокола, который приземлился на мою руку.
- Соколик, скоро пожалуют сваты, чует моё сердце, - грустно сказала я.
В ответ сокол что-то сказал на своем языке. Я его погладила по голове.
- Вот если б ты был человеком, было б, наверное, здорово. Такое ощущение, что ты мой суженный, - вздохнула я и улыбнулась. – Ладно, не думай об этом.
И вот, в один прекрасный вечер к нам постучали. Сноха открыла, пригласила в дом кого-то. Я сидела в своей горнице и вышивала.
- Травинка, к тебе сваты пришли. Иди, накрывай на стол, - заглянула ко мне Карина.
Я растерялась. Вроде ж на молодежные гулянья не ходок, все равно пришли. Положила сорочку в сундук и, не переодеваясь, вышла к гостям.
- Здравствуйте, гости дорогие, - поклонилась им.
- Здравствуй, девица, - гости в виде пожилой женщины, которую я видела раньше в нашей деревне, не могу вспомнить, кто она, а также ещё одной женщины тоже в возрасте, и ещё немолодого мужчины, поклонились и прошли в кухню.
Я стала накрывать на стол, поставила на печи самовар греться, разложила пироги на столе по тарелочкам, чашки с блюдцами выставила перед гостями. Мы уже поужинали, так что ужина нет.
- Приготовить вам что-то? - участливо предложила я.
- Нет, не стоит, мы уже ужинали. Садись, расскажи про себя.
- Я даже не знаю, что и рассказать. Я неплохая хозяйка, управлялася тут со всем, как матушка преставилась. Но не мастерица, своим сёстрам и в подметки не гожусь в ткачестве, шитье, вышивании. Частенько выпадаю из нашего мира.
- Это как? - сразу недоверие возникло у свахи.
- Ну, погружаюсь в придуманный мир, сочиняю какой-то разсказ (то, что РАЗ сказано) и частенько меня кличут, а я и не слышу. Уже в своем мирке живу.
- Понятно.
Сваха шепнула на ухо знакомой тетке:
- Это она пока не замужем, есть время у неё придумывать что-то. А как замуж выйдет, не до того будет. С хозяйством справлялась без матери, значит, хорошей хозяйкой будет.
Что ж это за тетка, надо подумать. И я вырубилась. Ну, не в прямом смысле, а в переносном — задумалася. Где же я её видела? О, вспомнила, она приглядывала за нами на прошлогодних гулянках, когда я с Финистом гуляла. Чья же она мама?
- Травинка! - окликнула меня эта женщина.
- Да, - я очнулась.
- Ты вновь погрузилась в свой выдуманный мир? - неприятная баба.
- Простите, я просто задумалась.
Встала, пошла проверять самовар. Он уж согрелся, досыпала углей на дно и понесла на стол ставить.
- Ты когда родилась?
- Зимой.
- Очень содержательный ответ, - явно насмехалась будущая чья-то свекровь. С такой не соскучишься — постоянно пилить будет.
- Прошу меня извинить, - вошел в кухню отец. - Я не знал, что у нас гости. Здравствуйте, я отец Травинки.
Они обменялись рукопожатием. Этот жест не только приветственный, но обычно так проверяется, есть ли в рукаве у твоего знакомца нож.
- Мы тут спрашивали, когда родилась твоя дочка.
- Она ведь сказала, что зимой.
- А конкретно?
Дальше я уже не слушала. Мне было тошно. Мы попили чай, и я распрощалась вежливо со сватами, сославшись на плохое самочувствие. Сваты тут же насторожились. А мне без разницы.
Я прошла в свою горницу, на лицо наворачивались слёзы.
- Сваты приходили, - не знаю, кому сказала: себе или решила поплакаться соколу. Сокол, до того спавший, вдруг насторожился, отворил очи, взмахнул крыльями. Подлетел ко мне, сел рядом на лавку. Я его погладила по головке, он что-то говорил мне. Так мы и уснули в обнимку.
Утром отец сообщил мне, что вежливо отвадить сватов всё же не удалось. Договорились на то, что я приготовлю ужин, а вечером придут вновь, да еще и с женихом. Я приготовила. Вот только сокол от меня не отходил. В итоге опрокинул солонку в кашу. А ведь соль дорогая, солили в основном лишь по праздникам и когда дорогих гостей принимали. Каша получилась пересоленная. Долила туда воды, получилась размазня. Эх!
Но на удивление, я не сердилась на моего соколика. Когда сваты пришли, я попыталась унести его в горницу, но он не захотел слезать с полатей. Ловить его было некогда.