Опять. Вползает. Солнце ещё может даже припекать, но его уже не хватает, чтобы прогреть потоки воздуха. Эта свежесть в ещё приятных ветерках. Свежесть. Скоро она начнёт доминировать, постепенно превращаясь в холод. Холодно. По вечерам. Темнеет всё раньше. Промозглые сумерки. И опять один. Всегда один.
Люди на улице день ото дня одеваются всё теплее. Женщины всё больше и больше скрываются в одеждах, сохраняя своё тепло для себя. От этого, наверное, становится ещё неуютней. Не можется не думаться, что приходя домой и раздеваясь, они всё-таки согревают кого-то. Не все? А хотят все? А все ли могут? Но тебе-то какая разница? Это всё проходит мимо тебя. Только осень наваливается, придавливая те эмоции, на которые ещё был способен, и нагнетая душу (?) тупым отчаяньем. Осень. Опять.
Желтизна наползает на листья с краёв, постепенно умертвляя их зелёную плоть. Тени деревьев, если светит Солнце, становятся длиннее, но призрачней, серее, и совсем ненужными. Всё замирает. Трава жухнет, становясь жёсткой и ломкой. И запахи. Вялости, сырости, земли. Осень вытягивает из земли тепло, накопленное ею за лето. Осень забирает себе всё.
Осень заберёт себе всё, даже если у тебя практически ничего нет. Она заберёт тебя самого. Она вывернет тебя наизнанку, затем скомкает, вожмёт тебя в твои собственные эмоциональные остатки и вышвырнет в отсыревшее существование. Покойся себе.
Будь проклят покой. Лучше бы сердце учащённо билось хоть от каких-нибудь чувств, заходилось от переживаний чего-то... а оно просто перегоняет кровь по никому не нужному телу. Сердце - всего лишь мышца.
Вечера. Чем раньше темнеет, тем тягостней становится. Ждать некого. И нечего. Темнота налипает на оконные стёкла. Если не смотреть на часы, спешная оживлённость улиц кажется противоестественной. Свет фонарей холоден и чужд. И чем дальше, тем больше вечер и ночь становятся единым целым.
Ночами холодно. Где-то кому-то с кем-то тепло, а ты скрючился под одеялом, и.... Согреться бы. Мысли. Фантазии. Чтобы рядом.... Чтобы два дыхания.... Чтобы.... Но нет. Пустота. Ты не ограничен в выборе поз в своей постели, но не те это позы. Лучше потесниться ради чьей-то близости, чем быть свободным в пустотах одиночества.
Забыться, уснуть, и видеть.... Нет!!! Только не сны! Только не...
Здесь всегда так. Ещё хуже, чем в реальности. Здесь возможности расширены, но только не для тебя. Чужие могут свободно входить к тебе, проходя по своим делам мимо тебя, как мимо мебели. А ты стремишься к чему-то, но не можешь преодолеть невидимые барьеры. Или просто не можешь двинуться с места. И даже если получилось: почти достал, почти добился, почти... и проснулся. Разгорячено откидываешь одеяло, но уже через минуту становится зябко, и снова натягиваешь одеяло до подбородка. На стенах костляво колышутся тени ветвей с поредевшей листвой.
А на утро просыпаешься с ощущением налипших на лицо волос. Ни чьих-то нежно-душистых, а твоих собственных, выпавших за ночь и приобретших неестественный металлический оттенок, волос. Немного раздражённо, но по большому счёту равнодушно, стираешь ладонью противное щекотание с лица, переворачиваешь подушку, и пытаешься впасть в спокойную пустоту между сном и реальностью. Вылезать из-под одеяла в жизнь не хочется. Зачем? Чего или кого ради? Ты всё ещё жив, как деревья всё ещё шелестят листвой, хотя большая часть её уже облетела, и шуршит сама по себе, гонимая по земле ветром. Так и твои эмоции и чувства вяло "шуршат" отдельно от тебя самого, покидая тебя по причине невостребованности. Душа (?) атрофируется до бесчувственности. Ты ещё жив, но уже не живёшь. Ты "замираешь" как дерево - какая-то часть тебя отмирает; что-то, оставшись в тебе, скукоживается в состоянии спячки.
Мозг также начинает вянуть. Если не напрягаться, мысли текут медленно, но более или менее связно. Но как только попытаешься направить их в нужное тебе русло, они тут же разбрасываются в россыпь, дробно колотясь об внутреннюю сторону черепной коробки. И при этом очень легко вернуться обратно в состояние вялого покоя. Это состояние становится таким привычным, что его неестественность постепенно превращается в норму.
Пальцы рук и ног зябнут, всё больше приобретая синюшный цвет. Кожа местами тоже начинает синеть. Трупные пятна? Но ты ещё дышишь. Ещё жив (?). Но жизнь ли это? Или бессмысленное существование незаметно перетекло в смерть, проигнорировав то, что организм всё ещё продолжает функционировать? Твоё сердце ещё работает, но ты уже не живёшь. Ты мёртв, потому что у тебя нет никого и ничего, ради чего стоило бы жить. В твоей жизни смысла не больше, чем в тенях лишившихся листьев деревьях.
Даже такие естественные чувства как голод постепенно перестают давать знать о себе. Ты просто время от времени заставляешь себя поесть, потому что "так надо". Но надо ли? В тебе пока ещё срабатывает "предохранитель жизни", не позволяющий твоей душе (?) покинуть эту ублюдочно пустую оболочку, бывшую когда-то живым человеком. Но человек жив только тогда, когда он кому-то нужен. Так что ты не жив, хотя ещё и не мёртв. И нечего так неверующе удивляться. Ты - как вялая трава под первым снегом: ещё существуешь, но уже не живёшь. Ты - растение, овощ. И как забытый на грядке овощ, ты обречён гнить у всех на виду, казалось бы, но совершенно никому не нужный. Ты всё ещё даже можешь, как побитая морозом тыква, сохранять приличный вид, но если ткнуть пальцем... Но даже это некому сделать. Каким бы ты ни был, никому нет до этого дела. А посему, ты - мёртв. Аминь.
А что такое? В чём дело? Ты возмущён? Полно, мон ами! Можно, конечно, лгать самому себе, но по-настоящему обмануть себя невозможно. И даже когда, вроде бы, успешно лжёшь себе, какая-то часть тебя все равно не верит в это. Одна часть мозга "спасительно" лжёт, другая - сознаёт самообман. Раздвоение. Безумие. И если в тебе что-то и осталось от живого, так это - безумие. Единственная доступная тебе форма жизни. Или, скорее, вид смерти. На твой выбор.
И одиночество обостряется настолько, что даже запах вдуваемой в оконные щели свежести несёт, как кажется, в своей чуждости какую-то новизну, разбавляя застоявшуюся атмосферу комнаты. Осознание того, что в этой свежести множество людей спешит по своим делам, стремясь куда-то попасть; кто в привычный уют своего дома, кто в несколько чужой, но такой приятный в своей новизне комфорт чужой квартиры, тем более, если хочется стать в ней своим, потому что её хозяйка.... Ну а ты? Конечно, можно выйти и прогуляться в той же свежести, постепенно привыкнув и перестав её ощущать, но сознание того, что, в конце концов, придется возвращаться во всё тот же свой опостылый мирок, гасит всякое желание покидать его. Если уж покидать, то навсегда. А так...
Когда ложится первый снег - не тот колюче падающий и тут же превращающийся в слякоть осенний мокрый снег, а мягкий пушок первого покрова, - с удивлением замечаешь, как много ещё осталось зелёной травы, которая неожиданно прорывается сквозь тонкий слой мимолётно чистого снега. А казалось - всё завяло. Так и желание жить вдруг пружинно прорывается в твоё сознание, когда ты думаешь о том, что пора покидать этот мирок, в котором ты не нужен и неинтересен даже самому себе. И ты снова зацепляешься за жизнь. Но как неминуема зима с её снегом и морозами, так же неминуем твой уход - физическое подтверждение того, что ты уже мёртв.
Ты ведь понимаешь, что полная бесчувственность твоей левой руки - это только начало "умирания" твоего тела. Твоя координация движений ухудшается день ото дня. Слабеют ноги. "Вянут" зрение и слух. Предпочитаешь постепенность быстрому разрешению? Твоя воля. Только твоё физическое состояние не позволяет тебе даже мечтать. А помнишь? ...
Скольких девушек ты впечатлил своим спокойным остроумием? Скольких женщин приятно удивил своим "мастерством"? Была даже... Да. А на самом деле - пара проституток по случаю, напившаяся до бесчувственности молодая оторва, и Та Самая, которую ты считал своей любовью. А что считала она? Не важно? Ну как скажешь. И это всё? Ах, да. Незнакомка.
Была осень. Ещё ранняя, сухо шуршащая, но уже навострённая прохладцей. И была Незнакомка. На ней была ещё летняя кожаная мини-юбка, но ноги уже были затянуты в тёплые чёрные колготки, придававшие им привлекательную плотность. Основания её чёрных густых волос надвигались на её лоб и виски как плавательная шапочка. В этом была какая-то неуловимая прелесть. Почему? А не всё ли равно? Просто когда ты встретил её второй раз за тот день, ты пошёл за ней, и сопровождал её до вечера, в конце концов, дойдя до её дома. У тебя не было никакой цели. Ты просто хотел приобщиться к её... чему? Этому нет словесного определения. Это чувствуется на уровне эмоций. И сколько раз ты так и бродил за ней, так и не решившись ни на что? Ты преследовал её почти месяц, а она так и не обратила внимание на часто мелькающего рядом с ней человека.
Ты заходил за ней в магазины и аптеки. По её покупкам ты пытался представить её жизнь? Ты не смутился, увидев, что она купила в аптеке? Что тебя порадовало в том, что она покупает майонез, а не соус чили? Это ведь отнюдь не означает, что у неё никого нет. Но даже если и так - тебе все равно в этом никакого прока. Ведь даже столкнувшись с тобой лицом к лицу три раза (ты прекрасно помнишь, что именно три раза) она не осознала, что встречала тебя раньше. Она просто не заметила тебя.
Ты даже расстарался выяснить, какие окна - её, и по цвету штор пытался представить атмосферу её домашней жизни. Но при всей желанности она так и осталась чужой, безымянной, незнакомкой.
Кончилось это всё ничем. В один из редких моментов здравого размышления ты понял, что извлёк из сложившийся ситуации всё возможное (что именно, хотелось бы знать?), а на что-то большее никогда не решишься. И всю следующую зиму ты развлекался представлением того, как Она поживает. Ты взял её безымянный образ и придумал ей отрезок жизни, вписав туда себя. Как хорош ты там был! Это помогло тебе протянуть ту зиму.
Но в эту зиму такой забавы не предвидится. Тебя не хватит даже на такие мысли. У тебя не осталось сил даже на безумные мечты. И когда этим летом ты встретил другую симпатяшку, желание пойти за ней было настолько вялым, что ты просто проводил её взглядом и тут же впал в муторную депрессию, в которой и пребываешь до сих пор. Ни то ли тебя гнобит, что ты уже не способен вести себя даже как безнадёжно влюблённый пацан? Женщины превратились в нечто горячо желанное и, одновременно, недоступное. Такое положение вещей обессмыслило всякое присутствие жизненных сил, и они покинули тебя. Навсегда.
И тебя не взволновало, что сегодня ты проснулся на окровавленной подушке - у тебя выпало ещё два зуба. Сколько их осталось? И наплевать, что окончательно оглохло правое ухо, а правая ступня потеряла чувствительность. Пальцы левой руки всё больше скрючиваются, но при всём их болезненном виде, ты их не ощущаешь вообще. Из-за постоянного молчания твой язык деградировал в неуклюжего переворачивателя пищи, вкус которой он ощущает всё слабей. Но тебе ВСЁ РАВНО. Ты - МЁРТВ.
И только выплёвываясь из ненавистных снов, с их иллюзией жизни, ты на краткое время осознаёшь, что всё ещё существуешь. Но вскоре ты снова погружаешься в своё онемелое бытиё. И эта онемелость растёт с каждым днём. И однажды у тебя не хватит сил встать со своей (и только твоей; не знающей запаха женщины) постели, и будешь беспомощно лежать, не в силах чётко различить порхающие за окном снежинки.