Чибряков Павел. Шекспир. Сонеты 1-76

СОНЕТ 1

Мы от прекраснейших желаем прибавленья,

Посредством чьим цветок красы да не умрёт;

Когда ж его расцвет погублен будет временем,

Наследник нежный дальше ту память понесёт.

Но ты, что погружён в свой милый взгляд,

Питаешь яркий блеск свой ты не тем горючим,

Где изобилие - испытываешь глад,

Враг сам себе, к себе жесток, собою же и мучим.

Ты, что сейчас, в новинку, миру украшенье,

Весенней красоты и пестроты образчик,

В зародыше своё хоронишь продолженье,

О, славный скряга, в жадности растратчик.

Но пожалей сей мир, иль прорва та постылая

Поглотит миру должное, как и тебя, могилою.

СОНЕТ 2

Захватят сорок зим твоё чело осадой,

Избороздив морщинами твоей красы оплот.

А юности наряд, теперь уж не нарядный,

Поношенным тряпьем и в грош цены неймёт.

Когда же спросят: "Где вся красота твоя?

Где все сокровища твоих разгульных дней?",

Ответом будет им очей потухших взгляд,

Где похвальба пустая и стыд всего видней.

Но большей похвалы твоя б краса снискала,

Когда б ответить мог: "Вот, он, ребёнок мой,

Что весь мой долг сочтёт и оправдает старость",

И красота его успех докажет твой.

И будет молод он, когда ты будешь стар,

Своей остывшей крови ты в нём почуешь жар.

СОНЕТ 3

Глянь в зеркало и в то лицо скажи,

Что время подошло подобное ж создать;

Коль свежестью его себя не обновишь -

Обделишь мир, не посвятив кого-то в мать.

Где ж та, прекрасная, чьё девственное лоно

Способно мужество твоё презреть?

Иль можно быть таким самовлюблённым,

Чтоб, не оставив продолженья, умереть?

Для матери ты - зеркало, и вот в тебе она

Блеск отраженья видит своей весны далёкой.

И ты, в морщинах весь, у старости окна

Златых времён сиянье узреешь старым оком.

Но если же не будет, тебя кто помянёт -

Тогда умрёшь один, и образ твой умрёт.

СОНЕТ 4

Милейший расточитель, зачем же тратишь ты

Своей красы наследство только на себя?

Ведь нам лишь в долг даёт Природа красоты

Тому, свободен кто, и с ним она честна.

Так почему же ты присвоил, милый скряга,

Тот щедрый дар, что дан, чтоб переданным быть?

Без прибыли используешь, совсем не так как надо,

Богатство, что способно богатство породить.

Но ты, торгуясь лишь с самим собою,

Себя же самого способен разорить.

Когда же призовёт Природа к упокою,

Достойный ли отчёт ты сможешь предъявить?

С тобой похоронить твою красу пристало,

Ту, что использовал ты так преступно мало.

СОНЕТ 5

Вот час за часом аккуратно обрамляют

Картину славную, что радует всем глаз;

Тирана одного другой тиран сменяет,

И превосходство прошлый пришедшему отдаст.

Гонимо лето временем - ему чужда усталость -

К таинственной зиме, чтоб затаиться там,

Где сок замёрз в ветвях, листвы уж не осталось,

Природа ж обнажённая вся отдана снегам.

И остаётся нам от сути лета бренного

Нежнейший пленник грубого стекла,

Чья красота - как память о красоте потерянной,

О том напоминание, что всё ж она была.

Но всё ж живут цветы, хоть встретились с зимой,

У них лишь вид потерян, но их позыв - живой.

СОНЕТ 6

Не позволяй зиме затмить рукой костлявой

Свет лета твоего до той поры, покуда

Ты не обогатишь священного фиала

Своею красотой, чтобы свершилось чудо.

И нет запрета на такие траты,

Что осчастливят давшего в заём;

Ты сам себя умножишь многократно,

В десятки раз счастливей став потом.

И будучи счастливей, чем сейчас,

Коль повторишь себя в дести других:

Что сможет смерть, когда в свой смертный час

Ты жить останешься в наследниках своих?

Не своевольничай, хорош ты слишком, чтоб

Тебя наследовали черви, смерть и гроб.

СОНЕТ 7

Глянь на восток, когда свет благодатный

Вздымает голову горящую свою;

Его явление приветствуют все взгляды,

Величию священному почтенье воздают.

И он, на кручу неба забираясь,

Похож на юношу, что смел и полон сил;

И взгляды смертных на его красу взирают,

На блеск златой, которым он всех их осветил.

Когда же с высоты, в поблекшей колеснице,

Как дряхлый ветеран, он спустится к ночи,

Почтенье пропадёт и отвернутся лица

От павшего так низко, что стал слабей свечи.

Вот так, пока ты своего зенита не покинул,

К закату не клонись, здесь не оставив сына.

СОНЕТ 8

Вот музыка, но почему ты внемлешь ей с печалью?

Ведь радость радовать должна, как сласть - сластить.

Зачем же с удовольствием докуку ты встречаешь,

Иль любишь то, что вовсе не рад был получить?

И коль созвучье ладное сих звуков сокровенных,

В союзе единённых, твой оскорбляют слух -

Они лишь чуть журят тебя за убежденье,

Что должен в одиночестве ты содержать свой дух.

Заметь, как та струна - то чей-то муж, звук главный -

С другими струнами звучит в порядке зрелом;

Словно отец и мать, а с ними чадо славное,

Как будто триедины, поют ту песнь умело.

В той песне бессловесной все струны заодно

Поют тебе: "Один ты не докажешь ничего".

СОНЕТ 9

Из страха увлажнить глаза вдовы,

Себя ты тратишь в жизни одинокой?

Ах, если же бездетным сгинешь ты -

Весь мир наденет вдовий траур горький.

И будет мир - вдовой, что с болью слёзы льёт

О том, что никого ты не оставил с нею;

Другая же вдова в глазах детей найдёт

От мужа продолженье, что сохранить сумеет.

Смотри, то, что в миру растрачено бывает,

В миру же остаётся, лишь места меняя;

Но с красотой иначе - её уничтожает,

Кто красоту свою без пользы применяет.

Тот, в чьей душе нет для любви приюта -

Позором сам себя покроет лютым.

СОНЕТ 10

Позорно! - отрицать, что есть в тебе любовь

К кому-нибудь, кто весь растрачен на тебя.

Любим ты очень многими, признать любой готов,

Но боле очевидно - живёшь ты не любя.

Поскольку лютой ненавистью ты яро одержим,

Которой сам себя и губишь не скрывая,

Прекрасным кровом ты не дорожишь своим,

Не починить стремясь, а только разрушая.

О, мысли те отбрось, чтоб я принять сумел -

Милее в душу ненависть, а не любовь вселить?

Будь так же, как и внешне, прекрасен, добр и смел,

Иль сам к себе, хотя бы, сердечность прояви.

Ты, ради всей любви, создай себя в другом,

Чтоб красота твоя продолжилась и в нём.

СОНЕТ 11

Сколь быстро ты стареешь, столь быстро и растёшь

В себе другом, которого ты жизнью наделил;

И свежую ту кровь, что в юность отдаёшь,

Сможешь назвать своею, когда лишишься сил.

Есть в этом мудрость, красота и прибавленье;

Без этого - лишь глупость, старость и гнильё.

Без этой вечной мудрости закончилось бы время,

За шесть десятков лет мир потерял бы всё.

Пусть те, кого Природа не впрок себе творила -

Уродливые, грубые - исчезнут без следа.

Но ты, кого она так щедро одарила,

Преумножать обязан сей славный дар всегда.

Она тебя своей печатью сделала, чтоб ты

Оставил больше оттисков природной красоты.

СОНЕТ 12

Когда считаю я часы, что время изрекают,

И вижу погруженье дня в таинственную тьму;

Когда ушедшей прочь весны фиалку созерцаю,

А чёрный локон обличён в седую белизну,

Когда я вижу, что деревья лишились уж листвы,

В жару недавнюю раскинутой покровом над стадами,

И зелень лета собрана в иссохшие снопы,

Что с похоронных дрог щетинятся седыми бородами,

Тогда я задаюсь вопросом о красоте твоей,

Что средь других и ты растрачен будешь временем,

Ведь славные, красивые уходят, но быстрей

Другие вырастают, чтоб послужить заменой им;

Нет ничего, что защитить б от лет косы могло,

Ты будешь скошен, но оставь потомка ей назло.

СОНЕТ 13

Каким собой вы были! Но, милый мой, своим

Вы будете не дольше, чем проживёте здесь;

Так приготовьтесь к смерти, чей шаг уж уловим,

Другому передав свой славный образ весь.

Должна та красота, что вам дана взаймы,

Другое воплощенье найти, чтоб через это

Собой вы снова были и после смерти тьмы,

Когда потомком образ ваш предъявлен будет свету.

И кто позволит обветшать такому дому,

Чья крепость устоять способна с честью

В порывах штормовых, зимой ведомых,

И против гнева неприкрытого холодной смерти?

О, милый, знаете же, что был у вас отец;

Позвольте ж сыну вашему сказать так под конец.

СОНЕТ 14

Я не со звёзд срываю все свои сужденья;

Считаю - астрономия не для того дана,

Чтобы предсказывать везенье или невезенье,

Чуму, мор, голод, какова грядёт весна;

Я не могу судьбу предсказывать заранее,

И каждому сказать, где ждёт его ненастье,

Иль в небесах найти для принца предсказание,

Хорош ли будет он, когда придут дни власти;

Но звёзды глаз твоих смогли мне знанье дать,

И, видит небо, в них я прочитал легко,

Что правда с красотою здесь будут процветать,

Коль ты оставишь здесь потомка своего;

В противном случае - предсказываю я:

Для красоты и правды погибель смерть твоя.

СОНЕТ 15

Когда я думаю - всё, что стремится к росту

Лишь краткий миг в своём расцвете пребывает,

Что просто представленья на мировых подмостках,

Под тайный шёпот звёзд, неведомо кто ставит;

Когда я понимаю, что люди - как растения,

Что те же небеса растят, и убивают,

Кичатся соком молодым, забыв о времени,

Весь свой бравадный блеск без памяти теряя;

Тогда заносчивость поры непостоянной

Обогатит вас в юности и в виденье моём,

Где Время-мот и Тлен стараются упрямо

Окутать ночью всё, что выращено днём.

И что в войне со Временем утратите в бою -

То вам другому, новому, с любовью я привью.

СОНЕТ 16

Но отчего вы не примените то средство помощней

В войне с тираном жесточайшим - Временем,

Что защитило бы от тлена вас куда верней,

Чем этот бедный стих мой незатейливый?

Сейчас стоите вы в зените своих лет

И много девственных садов пред вами, что готовы

С достоинством взрастить на вас похожий цвет

Гораздо больше, чем портрет ваш нарисованный.

Ведь линии живые, что жизнь и поправляет,

Ни Время чёрным грифелем, ни я пером своим

Не сможем срисовать, как это подобает,

Чтобы в глазах людей остались вы живым.

Отдайте же себя, чтобы остаться жить

В своём шедевре, что лишь вы способны сотворить.

СОНЕТ 17

Но кто моим стихам поверит там, в грядущем,

Коль я наполню их тем лучшим, что в вас есть?

Хотя, то видит небо, стихи мои не лучше

Могилы, что однажды сокроет вашу честь.

О, если только взор ваш я описать бы смог

И в стих вложить всю прелесть вашего лица -

Сказали бы потомки: "Поэт бесстыдно лжёт -

Красой своей лица земного не тронут небеса".

С годами пожелтеют все страницы эти,

Их будут презирать, как старого лгуна;

И образ ваш объявят безумием поэта,

Запечатлённым в длинных древних письменах.

Но если бы был жив потомок ваш в те сроки:

Вдвойне б вы жили - в нём и в этих моих строках.

СОНЕТ 18

Сравню ли я тебя с днём летним?

Ведь ты куда умеренней его, красивей:

Все почки Мая сметены суровым ветром,

И краток ренты срок, что лету взять под силу.

Так, иногда, горяч излишне глаз небесный,

А часто затемнён лик, золотом обвенчанный;

И красота красивых, бывает, вдруг исчезнет,

Случайно, иль по воле природы переменчивой.

Твоё же лето вечное не тронет увядание,

И красотой своей владеть всегда ты будешь;

И не затащит Смерть тебя в тень погребальную,

Коль в вечных строчках ты во Время вступишь:

Пока дышать и видеть кто может на земле,

Те строчки будут жить, давая жизнь тебе.

СОНЕТ 19

О, Время ненасытное, ты затупи льву когти,

И землю ты заставь пожрать детей своих,

Из челюстей тигриных ты вырви зубы злости,

И векового феникса сожги в его крови;

Сезоны года делай и в радость, и в печаль,

И делай что угодно тебе, о, Время быстрое,

Со всем вот этим миром, коль прелести не жаль,

Но мой тебе запрет на преступленье низкое:

Резцом своих часов не тронь чела прекрасного,

Там линий не черти пером своим античным;

Позволь его красе нетронутой остаться,

Чтоб всем стремящимся быть образцом отличным.

Коль всё же это сделаешь: назло грехам твоим

В моих стихах останется он вечно молодым.

СОНЕТ 20

Природа женским сделала твоё лицо достойно,

Властитель-ница страсти всёй моей горячей;

И женским сердце, только незнакомым

С присущей женщинам изменчивостью падшей;

И взор твой ярче, чем у них, не так блудлив,

Собой он золотит предмет, и тот потом сияет;

Он привлекает взгляд мужчин тем, как красив,

И женские сердца той же красой пленяет.

Ведь женщиной тебя сперва создать хотела

Природа, но, творя, влюбилась страстно

В тебя, и у меня забрать тебя сумела,

Добавив то, что для меня - напрасно.

Но коль для женских удовольствий ты был создан ею,

Моё - в любви к тебе, твоя ж любовь их греет.

СОНЕТ 21

Со мной не так, как с тем, другим поэтом,

Чьи строки вдохновляет картинная краса,

Чью прелесть повторить стремится всё на свете,

Берут для украшения даже небеса;

Превознося красу в сравненье горделивом

С луной и солнцем, с кладами морей, земли,

С апрельским первоцветом, с редкостями мира,

Всем тем, что обрамляет небес округлый лик.

Позвольте, верным будучи, но верно написать:

Поверьте, что краса его не менее чудесна,

Чем у дитя любого, что породила мать,

Хоть и не ярче золотых свечей небесных.

Пусть строки говорят побольше, чем молва;

Я восхвалять не буду, чтобы продавать.

СОНЕТ 22

Что стар я - зеркалу не убедить меня,

Пока ты с юностью ровесник, ровня ей;

Когда ж морщины времени в тебе увижу я,

Пойму - смерть уж отмерила остаток моих дней.

Ведь вся та красота, которой ты объят,

Является оплотом для сердца моего,

В твоей груди живущего, твоё ж хранит моя;

Как я могу быть старше, чем ты? Ну, отчего?

Поэтому, мой свет, всегда храни себя,

Как я в заботе буду о тебе, не о себе;

Как няня нежная, что от болезни бережёт дитя,

Твоё я сердце преданно уберегу от бед.

Когда ж моё замрёт, своё не жди обратно -

Его ты отдаёшь мне безвозвратно.

СОНЕТ 23

Как тот посредственный актёр на сцене,

Что вдруг от страха роль свою забыл,

Иль как злодей, что переполнен гневом,

Чьё сердце ослабляет избыток гневных сил;

Так я, из страха верности, забуду описать

Златую церемонию любовного обряда.

Во мне, похоже, мощь любви уж стала увядать,

Устав от ноши тяжкой собственного склада.

О, пусть же книг моих немое красноречье

Глашатаем послужит моей души смятённой,

Что молит о любви и ждёт, когда ответишь,

И выражает больше, чем слог произнесённый.

О, научись читать любви немой писание:

Услышь глазами должное любовному старанию.

СОНЕТ 24

Мой взгляд сыграл художника и вот запечатлел

На холст души моей твою красу пречистую;

Моё же тело - рама, чтоб в ней тот холст висел,

А перспектива - лучшее в искусстве живописца.

Вам должно сквозь художника узреть его уменье,

Чтоб обнаружить - в мастерской души моей

Висит одно из лучших твоих изображений,

Застеклены ж глазами твоими окна в ней.

Увидь, что взгляды наши друг с другом заодно:

Мой создал твой портрет, а твой - окошко чистое,

Чтоб солнце в душу мне заглядывать могло,

Взглянуть чтоб на тебя с очарованьем истым.

Чрез это мастерство глаза искусством хвалятся;

Рисуют же - что видят, с душой они не знаются.

СОНЕТ 25

Пусть те, в фаворе кто у гордых звёзд своих,

Бахвалятся известностью и титулом господ,

Тогда как я, с моей судьбою из простых,

Им не заметен в радости, которой я так горд.

И принцев фавориты их листья расправляют,

Прям как бархотки перед взглядом солнца,

Когда ж оно нахмурится - их слава погибает,

И в них самих их гордость похоронить придётся.

Завоеватель доблестный, прославленный боями

И тысячью побед, вдруг проиграл однажды:

Из книги чести вырваны о нём упоминанья,

И всеми он забыт, кому служил отважно.

Тогда же счастлив я, что любит, и любим,

Здесь, где могу остаться, откуда не гоним.

СОНЕТ 26

Любви моей владыка, к кому свой долг храню,

К твоим достоинствам моё почтение безмерно,

Тебе посольство это письменное шлю,

Чтоб выразить почтенье, а не свой ум надменно.

Так велико почтенье, что нищий разум мой,

Нагим оставить может его, в слова одев,

Но я надеюсь - ты, умом и добротой

Своими, облечёшь его в достойный туалет;

Когда ж звезда, что направляет все шаги мои,

Укажет на меня в своём расположенье,

Нарядом новым скроет трепьё моей любви,

Чтоб показать - достоин твоего я уваженья:

Тогда посмею я к тебе любовью похвалиться;

До той ж поры придётся мне от тебя таиться.

СОНЕТ 27

Трудами утомлённый, спешу в свою постель -

Приятный отдых членам, уставшим от дороги;

Но тут же начинается путь в голове моей -

В тот путь стремится разум, когда бездвижны ноги.

Тогда мои все мысли из далека, где я,

В паломничестве рьяном к тебе устремлены,

Мне веки глаз уставших открытыми храня,

И я гляжу во тьму, что видима слепым.

Способно же души моей воображенье

Представить тень твою слепым глазам моим,

Которая в ночи подобна украшенью,

Что чёрную ночь красит, лицо ей молодит.

Так члены мои днём, и разум мой ночами,

Тебе и мне покоя найти не могут сами.

СОНЕТ 28

Как я могу вернуться к счастливому началу,

Коль я лишён жестоко достойного покоя,

Когда гнёт дня мне ночь отнюдь не облегчает,

Но день за ночью, ночь за днём гнетут меня собою?

И день и ночь, хотя вражда всегда меж ними,

Вступили в низкий сговор, чтобы пытать меня;

Один - трудами тяжкими, другая - снами злыми,

Что, вопреки трудам, - далёк я от тебя.

Чтоб дню приятно было, скажу, как светел ты,

Что красишь ты его, когда на небе тучи;

Тем ночи смуглолицей пытаюсь я польстить,

Что золотишь ты вечер изменчивых звёзд лучше.

Но ежедневно день мои печали множит,

И еженощно ночь мне горем душу гложет.

СОНЕТ 29

Когда, в опале у судьбы, в немилости людской,

Я одиноко плачу над собственным изгойством,

Тревожу тщетным плачем глухих небес покой,

Кляну свою судьбу, и глядя с беспокойством

В себя, хочу быть тем, надеждой кто богат,

Подобным быть тому, кто окружён друзьями,

Хочу искусность этого, а от того - наряд,

И было бы мне в радость такое состоянье;

Почти что презираю себя за мысли эти,

Лишь о тебе подумаю, и становлюсь другим:

Как жаворонок, что, с земли, в лучах рассвета,

Стремится к небесам, им воспевая гимн;

Сокровище - мне память о милости твоей,

Так что готов презреть я долю королей.

СОНЕТ 30

Когда на суд безмолвных милосердно мыслей

Я призываю память о том, что было в прошлом -

Вздыхаю я о том, чего не смог достигнуть,

И беды старые мне душу новым плачем гложут;

Я выплакать могу глаза, что слёз не знали,

По дорогим друзьям, что спрятаны в тень смерти,

Оплакать заново любви отвергнутой печали,

Со стоном вспоминать всех тех, что уж исчезли;

Могу я горевать о всех обидах старых,

И тяжко, горе к горю, я вновь перечисляю,

Что составляет счёт печальный моим ранам,

Что, будто задолжав, повторно погашаю.

Но стоит лишь подумать мне о тебе, мой друг, -

Потери все восполнятся, и беды прочь уйдут.

СОНЕТ 31

Облюбовали грудь твою сердца всех тех,

Кого, тоскуя очень, я мёртвыми считал,

И там царит любовь, и сонм её утех,

И все друзья, что я, казалось, потерял.

Как много истых слёз, обильных и покорных,

Из-за святой любви из глаз моих пролились

По мёртвым, что сейчас здесь проявились снова -

Ты их таишь в себе, а вовсе не могилы!

Ты - та могила, где любовь отпетая живёт,

Висят трофеи всех друзей моих ушедших,

Что я им отдал - то тебе они отдали всё:

В тебе одном сейчас, что многими завещано.

Их образы любимые являешь мне собою,

И, с ними заодно, ты всем владеешь мною.

СОНЕТ 32

Коль ты переживёшь тот день самодовольный,

Когда Смерть-скряга прахом кости мои скроет,

И перечесть тебе случится, пусть невольно,

Вот эти строчки, что написаны к тебе с любовью -

Сравни их с тем хорошим, что придёт с годами,

И хоть их превзойдёт то, что потом напишут,

Цени их за любовь, а не за рифм звучанье,

Что более счастливыми превознесётся выше.

О, удостой меня тогда одной лишь мысли:

"С растущим веком, Муза друга подросла,

Достигнув от рождения, увы, не данной выси,

Чтоб быть в ряду тех лучших, кому к лицу хвала;

Но он уж мёртв, а у поэтов возросло искусство,

Их я прочту за стиль, его ж прочту за чувство".

СОНЕТ 33

Я видел много раз, как утро просветлённое,

Хозяйским взглядом приласкав вершины бедные,

Лобзает ликом золотым лугов траву зелёную,

И золотит алхимией небесной воды бледные;

Но вдруг позволено бывает тучам из подлейших

Пуститься в иноходь свою по лику райскому,

И скрыть своим уродством его от мира грешного,

Незримо похищая на запад светоч радости;

И так же моё солнце светило утром ясно

В лицо мне, всем триумфом прелести маня;

Но всё. Увы! Моим он был не больше часа,

Сейчас же маской туч сокрыт он от меня.

Но я не возмущаюсь такому в моём милом -

Тускнеет всё, коль меркнет небесное светило.

СОНЕТ 34

Но почему ты обещал мне день прекрасный,

Заставив в путь отправиться без своего плаща,

Чтобы в пути меня настигли тучи грязные,

Твою всю смелость скрыв за пеленой дождя?

И вовсе не достаточно, что ты прошёл сквозь бурю,

Чтоб осушить моё лицо, дождями битое -

Ибо ничьи слова бальзамом мне не будут,

Чтоб залечить все раны и облегчить обиду.

И стыд твой горю моему не даст лечения,

Хоть ты и каешься, я всё ещё потерян весь:

Обидчика печаль слаба как утешение

Тому, кто всё несёт обиды тяжкой крест.

Но эти слёзы - жемчуг, что страсть твоя роняет,

И он так ценен, что грехи твои все искупает.

СОНЕТ 35

Беды нет больше в том, что сделано тобою:

Есть и у роз шипы, и в родниках муть грязная;

А тучи и затменья, нет-нет, светила скроют,

И в ароматной почке таиться может язва.

Все люди ошибаются, и даже я вот в этом,

Считая, что сравненьем я грех твой оправдаю,

Смягчая твои промахи, кривлю душой пред светом,

Грехи твои чрезмерным прощеньем отпуская;

Твой сладострастный грех я в смысл хочу облечь,

Твой лучший адвокат - твоя частица злобная,

Себя презрев, защитную я начинаю речь:

Любовь и ненависть ведут войну междоусобную

Во мне за то, что должно ль тому быть соучастником,

Кто мрачно меня грабит, пленив чертами ясными.

СОНЕТ 36

Признаться, нам двоим и должно быть двумя,

Хотя любви две наших - едины, неделимы;

Так пятна те позора падут все на меня,

Без помощи твоей, мною одним носимы.

Есть в наших чувствах только уваженье,

Хоть разделяет жизни наши неприязнь,

Которая, однако, не вносит изменений

В любовь, но всё ж ворует часы её проказ.

Я больше не могу, увы, с тобою знаться,

Тебя чтоб не позорить виной своею скорбною;

И ты при всех не можешь со мною пообщаться,

Чтоб тем не обесчестить своё же имя доброе:

Ну, так и делай; люблю тебя так сильно я,

Что всё моё - ты сам, и слава добрая твоя.

СОНЕТ 37

Подобно дряхлому отцу, который с умиленьем

Глядит на юности дела, что сын его свершает,

Так я, что истощён судьбы своей презреньем,

Твоим достоинством и истиной твоею утешаюсь.

За красоту иль знатность, за ум или здоровье,

За что-нибудь из этого, или за всё, иль большему -

Всему, что занимает в тебе места достойные,

Отдам я на хранение свою любовь продрогшую.

Тогда я не бессилен, не нищ, не презираем,

Когда мне даже тень даёт такое сущее,

Что я твоим обилием всецело утоляем,

И малой частью славы твоей живу всех лучше.

Ищу я лучшее, чтоб пожелать его тебе:

В тебе оно и есть; мне ж в этом - счастья свет!

СОНЕТ 38

Как может моя Муза желать другую тему,

Пока ты дышишь, тем мне строки наполняя

Своею милой сущностью, излишне совершенной,

Чтоб грубая бумага всё это повторяла?

О, будь себе признателен, коль кое-что во мне

Достойно для прочтения предстать твоим глазам;

Иль кто так нем, что не способен описать тот свет

Творенья, что собою ты излучаешь нам?

Так будь десятой Музой, что в десять раз ценней

Тех старых девяти, что призывают рифмоплёты;

И пусть переживут весь срок грядущих дней

Те вечные стихи, где о тебе все строфы.

Коль Муза моя слабая тем дням в угоду будет,

Моим в том будет труд, твоим же - слава в людях.

СОНЕТ 39

О, как твои достоинства могу я воспевать,

Когда ты - часть та лучшая, что есть тут у меня?

Что может похвала моя мне самому же дать?

И что, как не своё, хвалю, хваля тебя?

Пусть даже ради этого живём мы разделённо,

А чувство наше уж рассталось с именем своим,

Чтоб через ту разлуку я смог воздать достойно

Тебе всё то, что лишь тобой заслужено одним.

Разлука, что за муку пришлось бы выносить,

Когда б не позволял досуг твой опостылый

Занять всё время мыслями об искренней любви,

Что помыслы и время обманывает мило;

И так ты учишь, как посредством восхваления

Здесь воссоздать того, кто, всё же, в отдалении!

СОНЕТ 40

Да, страсть моя, мои все страсти можешь ты забрать;

Что ты теперь имеешь, чего дотоле не имел?

Нет той любви, что истинной ты мог бы называть;

И прежде, чем всё отдано, ты всем моим владел.

Коль ради чувств мою любовь ты принимаешь,

Я не могу винить тебя за пользованье ею;

Но ты - виновен, коль себя лишь развлекаешь

Той сладостью любви, что отвергать ты смеешь.

Прощаю я тебе грабёж твой, вор милейший,

Хотя ты и украл всё, с чем я нищим был;

И всё ж, любовь то знает, переносить нам легче

От ненависти раны, чем ранки от любви.

Красавец сладострастный, в ком злую видно суть,

Убей меня презреньем, но мне врагом не будь.

СОНЕТ 41

Те мелкие обиды, в свободе что находим,

Когда от сердца твоего бываю я отвержен, -

Твоим годам и красоте они вполне подходят,

Поскольку искушениям ты всё ещё подвержен.

Ты - мягок, и поэтому ты будешь побеждён,

Красив ты, и поэтому захваченным ты будешь;

И разве сможет тот, кто женщиной рождён,

Пред женским зовом устоять и не отдать ей душу?

Увы мне! Но ты мог бы мирок мой обойти,

И осадить свою красу и юность истовую,

Чьё буйство уж способно туда тебя вести,

Где вынужден ты будешь сгубить двойную истину:

Её - к себе её склоняя красой своею жгучею,

Свою - своею красотой ко мне недобрым будучи.

СОНЕТ 42

Что ты владеешь ею - не всё моё в том горе,

И всё ж сказать возможно, что я её люблю;

Но что тобой владеет она - своей слезою

Любовную потерю, что ранит, окроплю.

Любовники-обидчики, так вас я оправдаю:

За то её ты любишь, что я люблю её;

И за меня мой друг, её хваля, страдает,

Если в меня она обиду вдруг метнёт.

Коль я её теряю - в том выгода любви:

Её теряя, друг нашёл мою потерю;

Они нашли друг друга, я ж потерял двоих,

И оба этот крест на плечи мне воздели.

Но вот же радость: с другом я неразделим;

О, сладкая иллюзия, что ею я любим!

СОНЕТ 43

Мои глаза тогда ясней, когда я их закрою,

Ибо весь день им видятся нестоящие вещи;

Когда ж я сплю - во сне они полны тобою,

И тёмное виденье во тьме мне ясно блещет.

О, как бы ты, чья тень все тени просветляет,

Сумел бы формой тени своей сформировать

Днём ясным то виденье, что ярче дня сверкает,

Коль тень твоя способна слепым глазам сиять!

И как мои глаза счастливы были б тем,

Что смотрят на тебя при свете дня живого,

Когда и мёртвой ночью твоя видна им тень,

Что сквозь тяжёлый сон с ними пройти готова!

Все дни мне ночью кажутся - не вижу я тебя,

Когда ж во сне мне видишься - мне ночь светлее дня.

СОНЕТ 44

Была бы мыслью сущность плоти моей бренной -

Губительная даль мне б не была преградой;

Тогда, презрев пространство, унёсся б я мгновенно

За все границы дальние, чтоб быть с тобою рядом.

Не важно было бы тогда, что я стою ногами

На той земле, что ныне всех дальше от тебя,

Поскольку мысль прыткая над сушей и морями

В миг может перепрыгнуть, куда желаю я.

Но, ах! Изводит мысль меня, что я - не мысль,

Не одолеть прыжком мне даль, что ты прошёл;

Но я настолько создан лишь из воды, земли,

Что вынужден, стеная, терпеть досуг времён,

Не достигая медленной сей сутью ничего,

Лишь слёзы горькие роняя от горя своего.

СОНЕТ 45

Два элемента: лёгкий воздух, чистящее пламя -

С тобою оба, где бы я ни пребывал;

Ведь первый - моя мысль, второй - моё желанье,

Туда-сюда скользящие в движении начал.

Когда ж два быстрых элемента посылаю

В посольстве нежном всей любви к тебе,

То жизнь моя, с двумя другими оставаясь,

Под гнётом меланхолии скользит туда, где смерть.

Всё это до поры, когда мне жизнь поправят

Посланцы эти быстрые, вернувшись от тебя, -

Они о добром здравии твоём мне весть доставят;

А значит - посылал я их к тебе не зря.

Узнав об этом - радуюсь; но после, загрустив,

К тебе я вновь пошлю посланников своих.

СОНЕТ 46

Мой взор и моё сердце ведут смертельный бой

За то, как образ твой им должно поделить;

Взор сердцу говорит - ему дан образ твой,

Но сердце в праве этом не хочет уступить.

Что в нём ты пребываешь, сердце утверждает -

В том месте, куда взору проникнуть не дано, -

Но взор-защитник этот довод отвергает,

И говорит, что верен твой образ в нём одном.

Чтоб эту тяжбу быстро и честно разрешить,

В жюри призвали мысли, им никуда не деться,

И их вердикт был вынесен, чтоб им определить,

В чём взора половина, а в чём же часть для сердца:

Так взору моему - твой славный внешний вид,

А сердцу - право полное на суть твоей любви.

СОНЕТ 47

В союзе меж собою теперь мой взор и сердце,

И каждый для другого готов добро творить;

Когда взор голодает по образу прелестному,

Иль сердце задыхается от вздохов по любви,

Тогда любви картиною взор праздник зачинает,

И приглашает сердце на живописный бал;

В другой же раз и сердце взор в гости приглашает,

И мыслями любовными с ним делится сполна.

Так, или своим образом, или моей любовью,

Ты сам, хоть и вдали, но всё же здесь, со мной,

Поскольку ты не дальше, чем мысли в своей воле,

И я ещё весь с ними, а все они - с тобой;

Иль, если они спят, твой образ пред глазами

Разбудит сердце к их с душой очарованью.

СОНЕТ 48

Как я заботился, когда в свой путь пускался,

Чтоб под запор надёжный все мелочи сложить,

Где б все они могли в покое оставаться,

В надёжнейшей сохранности от грязных рук чужих!

Но ты, кому все ценности - лишь мелочное что-то,

Дражайшая утеха и горе моё горькое,

Ты, кто мне всех дороже, о ком моя забота,

Оставлен вору низкому для похищенья лёгкого.

Мне ни в каком ларце тебя не запереть,

И будет лишь казаться, что ты храним надёжно

В груди моей, которая - как золотая клеть,

Откуда для тебя уйти всегда возможно;

И всё-таки боюсь, что будешь ты украден -

Ведь к ценности такой и честный станет жаден.

СОНЕТ 49

До той поры, коль та пора когда-нибудь наступит,

Когда увижу, как нахмуришься ты на мои пороки,

Когда твоя любовь меня безжалостно осудит,

Призвав на суд, вершимый достоинством высоким;

До той поры, когда пройдёшь ты чуждо мимо,

Едва меня приметив солнцем глаз своих,

Когда любовь, иная уж, чем было то доныне,

Найдёт причины веские такой твоей вражды, -

До той поры я прячусь здесь, в моём сознании,

Что это мною всё заслужено сполна,

И вот моя рука, что присягнёт в признании

Твоих законных прав и супротив меня:

Покинуть бедного меня - имеешь право ты,

Поскольку нет причин тебе меня любить.

СОНЕТ 50

Как тяжело мне этот путь преодолеть,

Когда, к чему стремлюсь - конец пути сего,

Мне отдыха не даст, хитро сказать посмев:

"Как много миль отмерено от друга твоего!".

Конь, что везёт меня, устав от горя моего,

Бредёт лениво, тяжесть, что во мне, неся,

Будто инстинктом зная, что всаднику его

Не в радость скорость в удаленьи от тебя:

Кровавых шпор удары сердитые не могут

Его в галоп пустить, и только иногда

Он отвечает тяжко на них каким-то стоном,

Что для меня больнее, чем резь в его боках;

Ведь этот стон мне тем рассудок бередит,

Что предо мной - печаль, а радость - позади.

СОНЕТ 51

Так может оправдать любовь моя неспешность,

С которой от тебя мой конь меня влачил:

От мест, где ты, зачем мне удаляться в спешке?

Ведь до поры возврата не нужно тратить сил.

Какое ж оправдание найду я для коня,

Когда казаться медленным мне будет и галоп?

От шпор моих как ветер он понесёт меня,

Но и в крылатой скорости мне будет тих полёт.

С моим желаньем вровень коню не поскакать,

Ведь рождено оно любовью превосходной

И нет в ней веса плоти, чтоб в скачке ей мешать;

Мою же клячу так любовь простить способна:

Поскольку от тебя он мудро не спешил -

К тебе я побегу, а он пусть скачет в меру сил.

СОНЕТ 52

И я, как тот богач, чей ключ благословенный

К сокровищам сокрытым готов его впустить,

Он любоваться ими не станет ежедневно,

Чтоб редкостью приятного всю сладость сохранить.

Поэтому и праздники, блистая торжеством,

За долгий год не часто к нам приходя с весельем,

Как камни драгоценные, ценны в ряду своём,

Как бриллиант из редких, что блещет в ожерелье.

То - время, что хранит вас как будто мой ларец,

Иль словно гардероб, который прячет платье,

Чтобы в момент особый представить гордый блеск,

Освободив его из сумрачных объятий.

Благословенны вы, чья ценность дарит нежно,

Когда вы есть - триумф, когда вас нет - надежду.

СОНЕТ 53

Что ж то за сущность, из которой вы сотворены,

Коль миллион теней прислуживают вам?

Тогда как все одну лишь тень бросать вольны,

Вы придаёте образ свой любым другим теням.

Опишем мы Адониса, и будет он подделкой,

Лишь бедной имитацией, что с вами не сравнится;

Так на щеке Елены краса без фальши мелкой,

И вам на фресках греческих пристало находиться.

Весну и время жатвы вот так мы обсуждаем:

Весны такая ж тень, как тень красы всей вашей,

И ваша щедрость видится в богатом урожае;

И узнаём мы вас в тех формах, что всех краше.

Во всех красотах внешних и ваша есть частица,

Но с вашим сердцем преданным ничто уж не сравнится.

СОНЕТ 54

Насколько же красивое нам кажется прекрасней,

Когда ещё и истина ему свой блеск даёт!

Прекрасно роза смотрится, но ценится всегласно

За тот сладчайший аромат, который в ней живёт.

Цветы шиповника имеют тот же цвет глубокий,

Что лепестки душистые кроваво-красных роз,

И средь шипов таких же они цветут без толку,

Когда дыханье лета их почки пустит в рост;

Но, так как их достоинство - всего лишь вид такой,

Они живут ненужными и вянут так смиренно,

Погибнув в одиночестве. А роз конец иной -

Они сладчайшим запахом и в смерти драгоценны.

И так же с вами, юноша прекрасный и неистовый -

Когда увянете, в мой стих вольётся ваша истина.

СОНЕТ 55

Ни мрамору, ни золоту всех монументов царских

Не пережить в веках сих строф с их гласом трубным,

В которых воссияете вы ярче всех алмазов,

Что временем неряшливым в пыли забыты будут.

Когда война все статуи повергнет с пьедесталов,

И каменщиков труд под корень низведёт -

Ни Марс своим мечом, ни пламя войн коварное

Живую запись памяти о вас уж не сожжёт.

Вы, несмотря на смерть и на вражды забвенье,

Пойдёте дальше; слава ваша будет жить

Среди потомков ваших многих поколений,

Которым мир до дня Суда пристанет износить.

Итак, до судных дней, когда вас воскресят,

Живите в этих строках и в любящих очах.

СОНЕТ 56

Воспрянь, любовь! Не должно тебе быть

Тупее острия, которым голод ранит;

Тот голод, что возможно сегодня утолить,

Но он назавтра в силе своей опять восстанет.

Так будь, любовь, такой же: хоть днесь уже полны

Твои глаза настолько, что впору смежить веки -

Назавтра вновь смотри, и дух любви храни,

Не убивай его той временной утехой.

Пусть будет тот период подобен океану,

Который разделяет два берега, где двое

Влюблённых ежедневно, придя на брег упрямо,

Возврат любви увидев, счастливей будут боле;

Иль назови ту пору зимой, что, утомив,

Во много раз желанней представит лета дни.

СОНЕТ 57

Вам будучи рабом, что должен делать я,

Как не служить желаньям вашим ежечасно?

Нет ценности во времени, что трачу на себя,

И делать нечего, пока не шлёте вы приказа.

Не смею я пенять на бесконечный час,

Когда, мой господин, от вас жду приказаний;

Не думаю о горечи отсутствия при вас,

Когда слугу вы вашего отпустите с прощаньем.

Не смею вопрошать я мыслию ревнивой,

Где можете вы быть, с какими там делами;

Но, как печальный раб, я думаю уныло

О тех, кто там, кто счастлив рядом с вами.

Любовь - простушка верная, поэтому вольны

Вы делать, что угодно: ей в том не зреть вины.

СОНЕТ 58

И упаси господь, чьей волей я - ваш раб,

Чтоб в мыслях я следил за жизнью вашей личной;

То время, что проводите вы в царствии услад,

Не мне - вассалу вашему - пытаться ограничивать!

О, пусть страдаю я, вам в услуженьи будучи,

Покорный пленник вашей несвободы,

К страданию привычный, и терпеливо ждущий,

Не высказав обиды вам не единым словом.

Так будьте, где вам хочется - на это ваше право,

Что можете вы время свободно проводить

Как вам угодно; ваша сильна настолько слава,

Что можете проступки свои себе простить.

Мне ж суждено лишь ждать, хоть это с адом схоже,

Вас не виня за радости, плохие иль хорошие.

СОНЕТ 59

Коль ничего нет нового, а только то, что было

И раньше, как же мы обманываемся в том,

Что лучшее, чем ранее, рождаем, но постыло

Привносим в мир дитя, что прежде уж был в нём!

Смогла бы память, взгляд свой обращая вспять,

За те пятьсот кругов, что солнце пробежало,

В одной из древних книг мне лик ваш показать,

Поскольку разум в людях правит с самого начала!

Так я бы мог увидеть, что древний мир сказал

О прелести чудесной вашего сложенья;

Мы лучше стали, или мир лучше уж бывал,

Иль не бывает в циклах мира изменений.

О, я уверен в том, что прежних дней таланты

Особам много худшим там пели дифирамбы.

СОНЕТ 60

Как волны к берегам стремятся каменистым,

Так и минуты наши спешат к их окончанью;

Вновь приходящее с былым соперничать стремится,

В трудах упорных всё, что можно, изменяя.

Тот, кто рождён однажды в сей света океан,

Влачится к зрелости, чтоб увенчаться ею,

Затменье же на свет его тенистый шлёт туман,

И Время свой же дар спешит забрать скорее.

То - Время, что цветенье юности пронзает,

И бороздит глубоко чело любой красы,

Себя природной истины сокровищем питает,

И всё растёт, чтоб встать под взмах его косы.

И всё же сможет выстоять моих стихов успех,

Презрев ту длань жестокую, и образ твой воспев.

СОНЕТ 61

Твоя ли воля в том, чтоб образ твой мешал

Сомкнуться моим векам, когда ночь наступает?

Твоё ли в том желанье, чтоб сон мой обрывал,

Дразня мне взгляд, твой вид, что тени принимают?

Не твой ли это дух, что шлёшь ты от себя

Так далеко, чтоб все мои поступки знать,

Все праздности часы, всё, в чём виновен я,

Чтоб ревностно свой личный лен обозревать?

О, нет! твоя любовь - сильна, но не настолько:

Моя - любовь, что глаз мне не даёт закрыть,

Отдохновенья мне не жалуя нисколько,

Меня заставив стражей твоей судьбы служить;

В дозоре за тобой я, пока ты где-то в праздности,

Там - от меня вдали, с другими тесно связанный.

СОНЕТ 62

Грех себялюбия моим владеет взором,

И сердцем, и всем тем, что есть во мне;

И средства нет, избавиться мне от греха такого:

В душе моей он прочно гнездится в глубине.

Мне кажется - нет лиц, прекрасных как моё,

Нет формы столь же ладной, нет истины иной,

Чем то определенье, что мне мой дух даёт -

Превосхожу я всех своею красотой.

Когда ж меня реального мне зеркало покажет,

Как я дубленой старостью побит и изменён,

Взгляну на себялюбие своё совсем иначе,

Неправильность его прочтя в лице своём.

То я тебя хвалил в бахвальности своей,

Раскрасив возраст свой красою твоих дней.

СОНЕТ 63

К поре, когда он станет таким, как я сейчас -

Измятым Времени рукой несправедливой,

Когда остынет кровь его, чело покроет вязь

Морщин глубоких; когда юное светило

Склонится к ночи сонной старости глубокой,

И вся краса, которой сейчас он коронован,

Исчезнет с глаз долой, забрав с собой жестоко

Весны его сокровища, обидев нас сурово.

К тем временам сейчас защиту возвожу

От старости глубокой жестокого ножа,

И никогда не вырезать из памяти ножу

Любви моей красу, хоть жизнь его забрав.

Его красу увидят вот в этих чёрных строках,

И будут они жить, в них молод он без срока.

СОНЕТ 64

Когда увидел я, как Время дланью жёсткою

Затмила гордый блеск богатств эпох прошедших;

Когда я вижу башни, что были столь высокими, -

Разрушены, а медь теряет титул "вечная";

Когда увидел я, как океан голодный

Захватывает земли у королевств прибрежных,

А твёрдая земля отодвигает воды,

Приходом восполняя потери неизбежные;

Когда увидел я чередованье данное

Различных состояний, иль путь их к разложенью -

Я, научён руинами, пришёл к той мысли странной,

Что заберёт любовь мою, придя однажды, Время.

Мне эта мысль - как смерть, и здесь не выбирать,

А лишь, что есть, оплакивать, боясь то потерять.

СОНЕТ 65

И медь, и камень, и земля, и море безграничное,

Печальной смерти мощь свою во власть передают;

Так как же красота, к насилью непривычная,

Смертельной злобе сможет противостоять в бою?

О, как дыханью лета медовому не сдаться

Осаде разрушительной жестоко хладных дней,

Когда и скалам голым в упорстве не тягаться

Со Временем, и врат стальных оно сильней?

О страшное раздумье! Где спрятан может быть

Из Времени ларца ценнейший камень взятый?

Чья сила сможет бег его лихой остановить,

Иль запретить ему той красоты растрату?

О, нет. Ну, разве чудо той властью обладает:

В чернилах чёрных ярко любви краса сияет.

СОНЕТ 66

Уставший от всего, зову я смерть с её покоем,

Как нищий, что рождён обозревать пустыню,

И в радости живёт презрения достойный,

И вера чистая отвергнута несчастливо отныне,

И в блеске позолоты позор на пьедестале,

И девственность бесстыдству так грубо отдана,

И совершенство ложно уродством зваться стало,

И сила хромотою к бессилью сведена,

И власть искусству рта уж не даёт открыть,

И глупое знахарство над мастерством довлеет,

И искренность наивностью стремятся объявить,

И пленено добро, что в слугах злу хиреет:

Уставший от всего, покинуть мир я уж готов,

Но так одну оставлю я здесь свою любовь.

СОНЕТ 67

Ах! почему он должен жить с заразой этой,

И нечестивость видом своим приукрашать,

Чтоб грех через него достиг вершины света,

И в обществе его себя мог преподать?

Зачем его лицо скрывать фальшивым краскам,

Чтоб пудрой мёртвой скрыть весь цвет его живой?

Зачем же красоте окольно устремляться

К цветам теней, когда его цвет ярок столь?

Зачем он должен жить, когда сама Природа,

Вся обнищав, мечтает о свежей крови в венах?

Иль у неё лишь он - кто может дать доходы,

Чтобы она жила на них, гордясь надменно?

Его она хранит, чтоб показать богатство,

Каким она владела, пока всё не угасло.

СОНЕТ 68

Его щека - как карта давно прошедших дней,

Когда, цветам подобно, краса жила и вяла,

И не было привычным, чтоб на живом челе

Печать красы фальшивой так нагло обитала;

И до того, как умершим их пряди золотые,

То - собственность могил, срезали б, чтоб они

На голове другой вторую жизнь прожили,

Чтоб шевелюре мёртвого продлить живые дни:

В нём видится то время - античное, святое -

Без всяких украшений, живое, настоящее,

Не длит он лета своего уж зеленью чужою,

Не обновляет красоту украденным у пращуров;

Его хранит Природа, чтоб гордо показать

Фальшивому Искусству красы былого стать.

СОНЕТ 69

В той части, что в тебе доступна мира взгляду,

Нет ничего, что сердцу хочется поправить;

Всё должное тебе воздали, только правду

Сказав, и даже враг не может здесь слукавить.

Так внешний вид твой коронован похвалою внешней,

Но те же языки, что льстить тебе так рады,

Другим уж тоном скажут комплименты те же,

Увидев тебя глубже, чем то доступно взглядам.

Они заглянут в душу тебе затем лишь, чтобы

Через дела твои понять - там ты каков;

Тогда их мысли, вопреки глазам их добрым,

К цветам твоим добавят запах сорняков:

Так запах твой и внешний вид не совпадают,

Вот эта почва, что твой общий рост питает.

СОНЕТ 70

Твоим грехом не станет то, что тебя клянут,

Поскольку клевета всегда прекрасных метит;

Ведь подозренье оттеняет красоту,

Как ворон, что летает в небес чистейшем свете.

Ты так хорош, и всё, что может клевета -

Повысить твою ценность, с веками обручённую;

Ведь гниль порока тянется к прекраснейшим цветам,

А ты собой являешь весну незамутненную.

Ты миновал засаду коварства юных дней,

Никто не нападал, иль был напавший смят;

Но всё же не достаточно сей похвалы твоей,

Чтоб рты заткнуть завистникам, что всё тебя бранят.

Когда б кто заподозрил, что ты лишь оклеветан,

Тогда бы ты владел сердцами всего света.

СОНЕТ 71

Когда умру, грустите вы по мне не дольше,

Чем будет слышан колокол печальный и слабейший,

Который миру скажет, что нет меня в нём больше,

Что подлый мир покинул я, уйдя к червям подлейшим.

И если вы читаете сей стих - не вспоминайте,

Чьей он рукой написан; ведь я вас так люблю,

Что пусть я буду изгнан из мыслей ваших сладких,

Коль думы обо мне вас грусти предают.

О, если, говорю, ваш взгляд на этих строках,

Когда, возможно, я смешался с прахом, тленом,

Вы имя моё бедное не повторяйте в вздохах,

Но пусть любовь вся ваша сгниёт со мною бренным,

Чтоб этот мир не мог, на траур ваш взглянув,

Над вами потешаться, когда мой взгляд потух.

СОНЕТ 72

Чтоб этот мир вас не принудил объяснять,

Что славного во мне могли вы полюбить,

Забудьте меня сразу, как прекращу дышать -

Нет ничего во мне, что стоило б хвалить;

Ну разве что искусную вам ложь изобрести,

Чтобы воздать мне больше, чем я того достоин,

И скаредную правду намного превзойти

В том, в скольких похвалах я буду упокоен;

Чтоб чувство ваше верное не обвинялось в том,

Что вы ради любви неправду говорите,

Ни мне, ни вам позора чтоб не было потом -

Моё вы имя с телом моим похороните.

Как стыдно мне за то, что не живу, как должно,

Так нужно вам стыдиться любви к вещам ничтожным.

СОНЕТ 73

То время года можешь увидеть ты во мне,

Когда уж листьев мало, иль вовсе все опали

С тех веток, что дрожат от холода во тьме,

Хоры те опустевшие, где птицы распевали.

Во мне ты видишь сумерки того дня, что уходит,

И после, когда запад заката свет сокроет,

Ночь чёрная его, в конце концов, поглотит,

А ночь - мгновенье смерти, печать её покоя.

Во мне ты видишь отблеск огня, что не мерцает,

А лишь лежит на пепле юности своей

Словно на ложе смертном, где дух он испускает,

Проглочен тем, чем вскормлен в начале своих дней.

Становится сильней любовь твоя, ведь знаешь -

Сильней любить то нужно, что вскоре потеряешь.

СОНЕТ 74

Когда я попаду под тот арест жестокий,

От коего залогом меня уж не избавить,

Всей жизни интерес пребудет в этих строках,

Которые с тобой останутся на память.

На эти строки глядя, увидишь ясно ты

Ту часть меня, что полностью тебе посвящена;

Земля получит должное: её - лишь прах да пыль,

Моя ж душа - часть лучшая - тебе уж отдана.

Так потеряешь ты лишь бренные останки,

Мой хладный труп - добычу для червей,

Для подлеца ножа трусливого приманка,

Что не достойна доброй памяти твоей.

Вот ценность моей жизни - в этих моих строках,

И всё, что ценно, остаётся с тобой вне сроков.

СОНЕТ 75

Так мыслям вы моим - как пища для живого,

Иль словно для земли дождей поток живительный;

Ради покоя вашего в борьбе я той суровой,

Что меж скупцом и златом его ведётся длительно;

Вот горд он как владетель, и тотчас

Страшится вдруг, что временем он обворован будет;

То я считаю лучшим - нам быть одним сейчас,

То хочется, чтоб радость мою узрели люди;

Так иногда вид ваш вдруг праздником насытит,

А вскоре голодаю по вашему я взгляду;

Я тем очарованием владеть стремлюсь открыто,

Что лишь от вас мне взять так сладко и отрадно.

Так день за днём мой голод сменяет пресыщенье,

То поглощать могу, то жаждать в отдаленье.

СОНЕТ 76

Мои стихи бедны на новое звучанье?

Так далеки от разности иль быстрых перемен?

И почему со временем я всё ж не замечаю

Всех новых методов и странных сложных тем?

Так почему пишу я всё одно и то же,

К затасканным приёмам внимание храня,

Так, что любое слово меня назвать тут может,

Всем показав - они исходят от меня?

О, знайте же - всегда о вас я лишь пишу,

Вы и любовь, доселе, - стихов источник мой,

Так старые слова я в новь преображу,

Всё лучшее на это потратив не впервой.

Как Солнце ежедневно - и ново, и изношено,

Так и любовь моя гласит словами прошлого.

Шекспир. Сонеты. 32

(с) Перевод Павла Чибрякова

Оставить комментарий © Copyright Чибряков Павел (chibriak@mail.ru) Размещен: 29/11/2016, изменен: 29/11/2016. 82k. Статистика. Статья: Переводы		Ваша оценка:
Аннотация: Когда я купил книжку сонетов в оригинале и сравнил их с переводом (Маршака), я увидел большие, иногда, различия. И тогда я загорелся идеей сделать свой, "точный", перевод. Я понимаю, что это никудышный, с поэтической точки зрения, перевод сонетов. Скорее, это можно назвать зарифмованным подстрочником. Но, по крайней мере, это может дать точное представление о том, что именно написано в сонетах тем, кто не может (или не хочет) прочесть их в оригинале.

Чибряков Павел : другие произведения.

Шекспир. Сонеты 1-76