Аннотация: Турист, будь осторожен в походе! Внимательно выбирай место для ночевки.
Константин Чиганов
Нелюдские хроники
ЛИЦЕНЗИЯ НА ОХОТУ
Даже шелеста не было слышно, когда Анна шла под широкими кронами сосен, среди пестрых березовых стволов, по летней траве. Солнце скрылось и не могло уже обжечь ее чувствительную светлую кожу.
Темно-бронзовые волосы она стянула в тугой хвост, падающий до талии. Надо признать, подумала Анна, даже тогда, раньше, она была недурна. Конечно, еще очень глупа, но все же. Но зато теперь память вмещает так много - иногда становится жаль, что я не умею забывать. Да, жаль, не слишком, правда.
Одетая в клетчатую бело-синюю рубашку поверх вышарканных голубых джинсов, мокасины на босу ногу, рюкзачок за спиной - легкомысленная туристка за городом.
Так ее и поймут, если заметят. Анна прикрыла голубые глаза с розоватыми белками: слушай внимательно, и поймешь, как растут стебельки травы, и бурундук копошится в своей уютной норке. Надо бы оставить малышу сухариков. Только у нее с собою нет ни сухарей, ни другой еды. Но поест она скоро. Пускай совсем стемнеет.
"И все же, можно поклясться Небесами, о которых мы забыли, я была полною дурой, - думала она, отводя ветки с пути вверх по горной тропке, откуда шумит, плещет о камни гулкий водопадик. - Я не могла и представить, какова стала нынешняя моя жизнь. И я не жалею. Могла некогда жалеть, но не теперь - те, кому завидовали мы, их уже нет. А я есть. Есть и могу столько всего - не вообразила бы в бредовом сне. Да и плата - что мне плата, ведь плачу не я".
Ни один зверек не попался ей на пути. Ни одна муха не укусила ее. Мошки и комары держались поодаль от нежной бледной кожи. Последние отсветы над горной грядой слева погасли, над распадком, в черно-синем небе засветились звезды, и пронесся метеор. Анна оглянулась с улыбкой - нет, она не утратила способности любоваться красотой. Недалеко осталось.
"И кто может понять жажду - только тот, кто ловил воспаленным горлом капли своей жизни" - старинное изречение пришло на ум, когда впереди показалась зеленая палатка-соло. Сказал тот, кто сам ведал, нет сомнений. Медленно скользнула ко входу и нащупала язычок молнии полога, потянула вправо.
Он там один, спит и пускай спит. Волна жажды, какой не понять человеку, накатила, ударила в голову и грудь. Анна втянула ноги под полог, губами трогая выходящие из челюстей все дальше клыки. Жертва лежит, чуть повернувшись, открыв теплое незащищенное горло - ее всегда почти до экстаза доводит биение горячей солоноватой крови в сонной артерии, под тонким слоем немного вспотевшей кожи.
Бывшая женщина склонилась, лицо выражало нежное нетерпение - подобие любовной сцены. Мужчина всхрапнул, пошевелил ногой в спальном мешке.
Она прекрасно видела в темноте, реакцией превосходила человека, и все же не успела - ударило по виску, перевернуло, руки жестоко сжало, завернув за спину, а глаза рвануло невыносимым светом.
- Ну как, ламия, вляпалась? - бодро спросил донор.
С виду - мужик и мужик лет тридцати пяти, жилистого сложения, только половина волос седые. Он с легким недоверием рассматривал лежащее в луче существо - полное подобие очаровательной рыжеволосой девицы, волнистые пряди спадают на спину и плечи, вот только зрачки болезненно прищуренных глаз светились желтовато-оранжевым, словно на плохой фотографии, а яркие губы не закрывали двух пар тонких белых клыков. Она не пыталась освободиться - уже проверила прочность легких кандалов на запястьях и лодыжках. А если присмотреться - она и не дышала.
- Как зовут? - он качнул фонарем, вампир (а как ее правильно звать, подумал он, неужели вампирелла? Вампиресса? Или запросто: вампирка?) отдернула голову, страшась удара.
- Анна, - произнесла, почти не разжимая губ.
- Романтический ужин не состоялся, - прокомментировал человек. И добавил: - А я ведь до конца в вас не верил. Каюсь, каюсь. Давно в таком виде? Смотри, колышек я тоже припас. Классическая методика, понимаешь ли.
Не отвечать было и глупо, и опасно. Отвлечь разговором, пусть расслабится, лихорадочно соображала она. Оковы не порвать, и даже если ты вампир, далеко в таких не упрыгаешь - сейчас краденая кровь уже застаивается в кистях и ступнях.
- Давно. Несколько сотен лет, - говорила она ровно.
- И первый прокол?
- Нет. Не первый. - Рассказывать своему палачу, как за нею охотилась целая деревня, как прострелили бок (пуля до сих пор там, обычная, к счастью, не ядовитое серебро), Анне не больно хотелось.
- Кем же ты была до ТОГО? Деревенская девчонка? Или портовая шлюшка? И кто так с тобой...
- Какая тебе разница?! Готовишься меня убить, а еще...
- Э, погоди! Хоть ты и не живая Божья тварь, скорее наоборот... Ну, на меня покусилась, ладно - жрать все хотят, я где-то даже тебя понимаю. Убить тебя сейчас просто. И на Небесах мне зачтется (при упоминании о Небе вампиресса хмыкнула, но смолчала). Но есть у меня земные нужды, деточка.
С такими словами охотник вытянул руку и прижал к ее плечу белый цилиндрик длиной не более мизинца.
Упыри тоже теряют сознание. И пробуждение может быть столь же малоприятно, как и для человека, никогда не укушенного и никого не кусавшего. Анна медленно выплывала из полумрака, заполненного гулким шумом. Шум отдалился, но не пропал. Спиною она опиралась на нечто жесткое, волнистое, руки и ноги скованы, но уже не так сдавлены металлическими полосами - кто-то ослабил оковы.
- Ну, мертвая, оживай. - Произнес чей-то голос. Анна полулежала, опираясь на ствол сосны - дерево старше ее самой. Сосны вперемешку с елями в лунном свете окружали поляну, явно вырубленную человеком. Посередине стоял черный в темноте вертолет, слабо подсвеченный снизу посадочной фарой, шум исходил от его двигателя, лопасти месили хвойный воздух. Охотник стоял в трех шагах от вапирши, с толикой одобрения глядя на ее спутанную голову. Теперь в улыбке человека (человека?) явственно проступала язвительная хитрость и хладнокровная жестокость - он больше нее напоминал вампира. И глаза вроде бы светились - странным сизым отсветом.
- Вот и долетели. Прости-прощай. А ты останешься здесь.
Она дрогнула.
- Да не стану я тебя тыкать колом, не стану. Жаль портить такую кралю.
- Тогда зачем привезли?
- Не насильничать. Некрофилией не страдаю. Просто я тебя...отпущу. И можешь идти куда хочешь и пить...из кого хочешь. Тебе повезло. Карт бланш. Лицензия на охоту.
- С чего так? - она не поверила, по глазам было видно. Зрачки все еще тускло мерцали.
- А просто. Тут вокруг живут одни только нехорошие, да, нехорошие люди. Себя они называют партизанами. Я полагаю иначе. И вот мы тебя и напустим на них. Серебряных пуль у них нет, а обычные тебе не так уж и страшны. Бок ведь давно не болит?
Она потерла шрам под рубашкой локтем. Он порылся в кармане и швырнул рядом ключи.
- Освободишься сама. Давай, удачи тебе. А я пошел.
- Спасибо, - сказала она тихо, но охотник услышал.
- Спаси и тебя Бог, хотя ты, в общем, на другой стороне. Прощай, мертвая царевна.
- Если мое слово чего-то стоит, - неожиданно для себя сказала она, - то я обещаю - я никогда тебя не укушу.
- Чувствительно тронут, как говаривал наш последний Император. Не зарекайся. Я тоже надеюсь, мне не придется отрубать твою головку, набивать тушку чесноком и так далее, все неприятнее и неприятнее. Аминь.
Он легко запрыгнул в кабину. Вертолет взревел, поднялся над травой, лесными кронами и ушел, черный к черным облакам на темно-синем.
Анна освободилась и сидела теперь, потирая запястья и выкашливая поднятую пыль.