Этот текст - первая и убогая попытка аффтара изобразить нечто самостоятельное.
Это жуткий черновик, в котором имеют место быть картонные персонажи и кривой сюжет.
Этот текст будет полностью переписан. Но не раньше, чем будет закончена первая книга "Ирьенина". Так что, лучше почитайте что-нибудь другое.
И еще... Если, паче чаяния, вам сие поделие понравится - даже и не думайте пока что просить о проде. Вас предупредили :).
Безымянный.
Глава первая. Пункт назначения.
Знаете ли вы, что такое летняя московская электричка в вечерний час пик? О, кто не ездил - тот не поймет. Раскаленный за день вагон, форточки, сделанные фрамугами, через которые воздух просто не может попасть в салон, выключенная вентиляция. Влажная, пропитанная потом и усталостью атмосфера, пустые лица вымотавшихся работяг.
Все это усугублялось разряженным плеером, отключившимся еще в метро. Отключившийся плеер, это, знаете ли, проблема. Именно в электричке. Потому как слушать очередного торгаша, деланно-бодрым пропитым голосом рекламировавшего детские надувные игрушки, под веселый аккомпанемент из бубнящих старушек и орущих детишек, не было ну никакой мочи. Слава уж не знаю кому, но сегодня, по крайней мере, отсутствовали так называемые "бременские музыканты", компенсирующие обычно полное отсутствие как голоса, так и слуха мощью переносного усилителя для раздолбанной электрогитары.
Я стоял, прислонившись к скользкой пластиковой стенке вагона. Рубашка прилипла к телу, по рано поседевшим вискам струился пот, левый, пустой рукав свисал унылой, пропитанной потом тряпкой. За окном, над раскаленным асфальтом уползающего назад перона, стояло марево горячего воздуха. Тронулись. Теперь остается перетерпеть сорок минут давки в переполненном вагоне, и я дома. Дом, это хорошо. Дом, это горячий душ. Дом, это охлажденное пиво в холодильнике. Я мысленно облизнулся. Устрою себе выходной, ага. Запереть дверь- раз! Никакой связи, это однозначно - два! Послать всех к дьяволу и ни о чем не думать - три! Буду лежать на диване, пить пиво, читать книгу и мысленно плевать в потолок.
Тем временем электричка набирала скорость. Хм, странно. Куда он гонит, тут же всегда медленно ездят, мост будет, как никак. За окном проплыли последние дома, пошла крутая насыпь. Первые вагоны уже вошли на мост, когда в привычный грохот идущей электрички вплелись новые звуки - скрежет и лязг. Сосущая пустота в желудке сменилась ощущением полета, гаснущее сознание успело зафиксировать летящую прямо мне в лицо багажную полку...
Сознание вернулось рывком, словно в темной комнате включили свет. Так, кажется, я лежу ничком. Темно. Прохладно. И вонюче. Подобного букета запахов я не ощущал с детства, когда вся семья выезжала к бабушке в деревню. Тело будто отходит от онемения, в судорожно сжавшиеся мышцы словно иголки повтыкал кто-то. Да и затылок ноет. Я осторожно приоткрыл глаза. Где-то сзади, за спиной, раздался жирный смешок.
- Эй ты, падаль!
Чего-чего? Сейчас я встану и... Не успел я подумать, что же именно я сделаю с говорливым обладателем густого баса, как бок дернуло болью. Меня еще и пинают? И тут тело отреагировало само - колени прижались к животу, ладони на затылке, подбородок влип в грудь. Из горла вырвался стонущий всхлип. Да что со мной?
- Простите, господин, - проблеял чей-то голос. Это что, я сказал, не своим голосом?
- Встать, недоумок, - еще пинок.
Пытаюсь встать. Тело как чужое, руки и ноги почти не слушаются, голова кружится. Стоп! У меня что, две руки? В глазах не двоится, не тошнит - это не сотрясение, тогда откуда взялась вторая-то? Ее же отрезали, еще три года назад. Ладно, разберемся. Встаю. Поднять голову не выходит, глаза уставились в пол. Искоса смотрю на ладони, в глазах темнеет - кровь. Страх пронизывает тело, руки трясутся, губы дрожат. Похоже на привычную реакцию, но у меня нет таких реакций! И... это не мои руки. Не мои ладони. Это скорее узкие ладошки ребенка, а не лапы взрослого мужика под метр девяносто.
Заставляю себя приподнять глаза. Так, темное помещение, лампочек нет, солнечный свет пробивается через узкие оконца у потолка. Стекол в окнах не наблюдается. В загородках фыркают... лошади? Перевожу взгляд на стоящего передо мной мужчину, глаза сразу опускаются вниз. Одет он, мягко говоря, странно. Высокие сапоги (кажется, это называется ботфорты?), кожаные штаны, широкий пояс с бляхами и тяжелой на вид пряжкой. Сбоку висят украшенные ножны с ...мечом? Да, с мечом. Ножны широкие, темной кожи. Выше взгляд подниматься просто не хочет, не могу себя заставить. Эй, мужик, ты глюк? Нет, сейчас вот заставлю себя, и спрошу. Не бывает такого. Глюк тем временем начал задавать вопросы:
- Так, ублюдок. Тебе что сказано было?, - ледяным тоном спрашивает меня незнакомец. В голове всплывает имя, господин Грегг. Барон. Мой барон. Хозяин. Даже не так, владелец. А я его слуга, крепостной. И, кажется, от меня ждали, что я задам его лошади овса. Еще утром займусь. Я же, судя по ощущениям не своего тела, успел просрочить все сроки. Но, простите, откуда я этого глюка знаю, да еще по имени?! Подсознание, я до тебя доберусь!
- Простите, господин, - это уже мямлит мое тело. Само мямлит, что характерно. В голове сумбурно носятся мысли, мне нужно срочно придумывать причину, по которой поручение господина барона не выполнено. А то ведь забьет меня, судя по крови на голове, обладатель ботфорт церемонится с подростком не собирается. Я же, судя по всему, и есть подросток.
- Меня, недоумок, не интересует, что ты там делал в конюшне. Меня интересует, почему моему коню до сих пор не дали корм! - крепкие пальцы больно впиваются в подбородок и рывком поднимают мне голову. Ну что же, поглядим на господина барона. Жесткое выражение лица со шрамом на левой щеке дополняли плотно сжатые губы и прищуренные серо-стальные глаза. Широкий подбородок надменно выдвинут вперед.
- Молчишь? Ну хорошо. Сейчас задашь свежего корма Грому, нальешь воды. Почистишь его. А потом пойдешь к Сальсу, и получишь свои пять плетей. Учти, дармоед, если ты и про плети забудешь - вместо пяти получишь десять, - с этими словами барон отпустил мой подбородок, ухватил мое лицо ладонью, и с силой толкнул.
Летать спиной вперед то еще удовольствие, особенно если финишировать приходится на какую то бадью. Моя самодвижущаяся тушка даже не попыталась сгруппироваться. Ну нет, это точно не я. Что-что, а падать меня учили. Пока я, и одновременно не я, пытался восстановить дыхание, скорчившись в уже привычной позе эмбриона на грязной соломе, барон развернулся, сплюнул, и вышел из конюшни, громко хлопнув дверью. Странные дела творятся. Глюки мне раньше наблюдать доводилось, отходняк после наркоза штука тяжелая. Но вот о глюках, способных больно драться, я чего-то не слышал. Да и на кошмар не похоже, кошмары видеть доводилось, но вот таких вот болевых ощущений я что-то не припоминаю.
Я отстранено смотрел на происходящее, пока мое новое тело само по себе садилось на покрытый соломой пол, всхлипывало, сглатывало слезы, терло ушибленный левый бок, щупало разбитый нос. Моего участия в процессе усаживания и размазывания соплей не требовалось, судя по всему процедура была, если так можно выразится, знакомой. Я пытался понять, что происходит, где я, кто я, и вообще. Получалось плохо, электричка, в которой я ехал, с конюшней и глюком - бароном, куда я приехал, как-то не вязалась совсем.
Тем временем подросток встал, и, прихрамывая, отправился к стойлу Грома. Я с любопытством осмотрелся. Длинное здание. С одной стороны были, если так можно сказать, стандартные, относительно тесные стойла, в половине которых стояли лошади. "Денники", в голове всплыло название. Двадцать две лошади, если быть точным. В торце, на стене, висел разнообразный инвентарь, в углу стояли несколько вил и лопат. Ага, там висит та штука, которой мне придется чистить Грома.
"Скребница", мелькнула чужая-своя мысль. Это что получается, здравствуй, белочка-горячка? Да нет, это скорее владелец тела, куда меня подселили по уплотнению.
Сам же Гром стоял у противоположной стены, в деннике совсем другого формата - туда две обычных лошади засунуть можно. Правда, и сам Гром был заметно крупнее остальных лошадей. Порода совсем другая, да. Рядом было еще одно стойло таких же не маленьких габаритов, но пустое.
"Там обычно стоит Герцогиня", - а это уже мальчик.
И... кто у нас герцогиня? Симпатичная хоть, улыбаюсь мысленно.
"Ага! Белая вся, красивая", - любимица мальчика, не иначе.
Ясно. Остаток места, примерно две трети стены, занимали обычные тесные денники. Я мысленно ухмыльнулся, все понятно, знак статуса - баронскому коню - баронскую парковку.
Мальчишка тем временем взял скребницу, подошел к деннику, открыл дверцу. Ласково погладил гриву вороного коня, получил мягкий толчок головой в плечо.
"Не головой, а храпом", мелькнула моя-не моя мысль.
Так, понятно. Часть морды с носом зовется храпом.
"И не морды, а головы!", мысль на этот раз была с привкусом обиды.
Похоже, мальчик любит лошадей. Он, кстати, вообще осознает, что у него в голове постоялец появился? Тишина... Похоже, не осознает. Кстати, как нас зовут, а, малыш?
Появляется легкое недоумение. А дальше всплыла целая вереница слов - болван, баран, тупица, ублюдок, недоумок, падаль, дармоед, скотина...
Слов было много, идея понятна, но вот имени не было. Ну нет, так дело не пойдет. Как тебя зовет мама? Мама то у тебя есть, парень? На эту мысль ответ был мгновенный - мальчонка всхлипнул и уткнулся в роскошную гриву Грома.
В голове промелькнули смутные, смазанные картинки - неясное, словно в тумане, исходящее криком женское лицо с широко раскрытыми в ужасе глазами, какие-то усатые, гм, хари, по другому и не скажешь, свист клинка, глухой удар, булькающий хрип. Так, ясно. У мальчика было тяжелое детство, и судя по всему шок, не прошедший до сих пор. И что мне со всем этим делать?
В себя и меня, и мальчика привел Гром, фыркнувший и положивший мальчику голову на плечо. Ясно. Думаем дальше, в тему семьи не лезем. Хотя... Отец то был, невольно мелькнула мысль. Ой... А нет, не ой. Тишина. Значит, безотцовщина, да? Ладно. Перейдем к местности. Где мы сейчас, малыш?
"В конюшне". Недоуменно мелькнула чужая мысль
Уточним вопрос. Конюшня где?
"В замке". Искреннее недоумение. Похоже, владелец тела совсем не понимает, чего от него хотят.
Как же трудно с тобой... Замок как называется?
"Владение Талле".
Отлично. А полное имя барона?
"Грегг нор'Талле".
Ясно, система как в средневековье была, а "нор-", соответственно, это что-то вроде "фон-" или "де-". Меня что, закинуло в прошлое? Странно, не припоминается ведь никаких европейских языков, где есть нечто подобное. Да и сам язык, на котором происходит общение, не имеет ничего общего с известными мне английским, немецким и испанским. Но ведь замок Талле точно должен быть где-то в Европе, барон же чистокровный европеоид!
Пока я компостировал ребенку и себе мозг, мальчик-я обнял Грома за шею и вывел его из загона. Конь, как ни странно, послушно двигался за мальчиком-мной. Мальчик-я чистил коня, я-мальчик задавал дурацкие вопросы. Все же быстро он работает, без перекуров.
Я продолжил опрос своего нового тела. Удалось выяснить, что замок нор'Талле находится в империи, почти на границе с Мрачными Лесами (именно так, оба слова с большой буквы). Стоп, что еще за империя?
"Империя", последовала недоуменная мысль.
Как называется империя?
"Империя". Так, пора кончать давить на мозг ребенку. Он явно не понимает, чего я от него хочу.
А другие империи имеются?
Тихое недоумение.
Похоже, с политической географией у нас проблемы. Ладно, дальше. Что это за Мрачные Леса? Мальчик вздрагивает.
"Там чудовища и всегда темно", ого, тело само по себе вздрогуло.
Что еще за чудовища? Молчит... только страх внезапно накатил. Сам не знает, но ему по настоящему страшно от одного названия.
Решаю расспросить, как обстоят дела с владельцем замка и его семьей. У господина барона есть, как выяснилось, старший сын, Валлерт кнор'Талле.
"Старший сын очень большой и сильный, больно бьет". Ощущения - усталая покорность судьбе и готовность принять наказание.
Щелк, картинка: амбал с жесткими прямыми светлыми волосами и здоровенными кулаками. На вид - помолодевшая лет на двадцать копия старого барона. Взгляд тяжелый, челюсть вызывающе выдвинута, просто-таки напрашивается на хороший прямой удар. Кулаки, к слову, были главной частью мысленного портрета.
Щелк, тот же самый кнор верхом на белой лошади, в полном боевом.
"Герцогиня", мелькает очередная чужая-своя мысль от мальчика, окрашенная доброй улыбкой.
Нет, к лошадям он точно неравнодушен. Они ему тоже взаимностью отвечают, вон, Гром, огромное черное чудовище, а позволяет мальчишке творить все, что приходит в голову.
А еще у барона есть близнецы - сын Алерн анор'Талле и дочь Илетта анор'Талле. Перед мысленным взором мелькнула сначала уменьшенная копия старшего Валлерта (поменьше, но кулаки такие же) и блондинистой девицы с надменно-капризным выражением лица.
"Издеваются, толкают лицом в навоз, обливают водой, пинают, дергают за волосы".
Ну мммать. Возникает непреодолимое желание настучать по голове подрастающему аристократическому поколению. На самом деле, список мальчик был готов продолжать чуть ли не вечность, но после моей просьбы умолк. Как я понял, кнор - это вроде как нор, но не вступивший в права наследования. Анор, следовательно, вроде как кнор, но при этом не наследник, я прав, малыш?
Тишина... Малыш на эту тему никогда не рассуждал, принимал реальность как есть.
Повезло мне, ничего не скажешь, веселая тут семейка правит. Впрочем, еще больше повезло с доставшимся телом. Где я собственно живу, малыш?
"В замке".
Отлично. А где именно в замке?
"В помещении для слуг", перед глазами мелькает смазанная картинка, хм, казармы? Да, похоже. Двух ярусные нары, соломенные тюфяки, место моего малыша - в глубине этого самого помещения для слуг, на втором ярусе.
Нужно выяснить, как тут обстоят дела с кормежкой. Желудок подводит от голода, такое впечатление, что он уже прилип к спине. Где нас кормят, малыш?
"На кухне", похоже, мальчик полностью согласен со мной - заморить червячка бы не помешало.
Перед глазами мелькает целая череда картинок, после чего я понимаю, что:
а) кухня находится в центральной башне замка, донжоне, в подвале;
б) кормят слуг объедками с господского стола и со стола дружины барона.
Хорошая новость в том, что ужин будет. Плохая - будет он после заката, когда закончат ужинать барон со своими отпрысками и его воины. Тут у меня предательски забурчал живот. Я и тогда, до ...электрички, не пообедал, а малыш, судя по всему, остался без обеда благодаря моему пришествию в его голову и последующему долгому, чуть ли не с утра, ступору. После чего его (и меня) "привел в чувство" барон. Малыш, как тебе идея сходить на кухню? Попросим добрых теть выдать пропустившему обед молодому, растущему организму чего-нибудь съедобного?
Щелк, картинка: "Добрая тетя" с распахнутым в крике ртом, с занесенной над головой скалкой.
Мда, это не добрая тетя, это какой-то кошмар в чепчике и засаленном кухонном переднике. Идея обратиться на кухню по поводу внеочередной кормежки развелась как дым.
Мальчик закончил с чисткой Грома, встряхнувшегося и потрусившего в свою загородку, взял ведро и пошел к колодцу на заднем дворе замка.
Глава 2. Добро пожаловать в средневековье.
Мальчик быстрым шагом шел к колодцу, а я вертел головой и рассматривал свой новый дом. Задний двор, куда выходила одна из дверей конюшни, имел полукруглую форму, в центре которого размещался большой, огороженный каменной стенкой колодец. Несколько телег у черного входа, нагруженных с горой, ждали разгрузки ("еду привезли из деревни", мелькнула мысль мальчика), на козлах сидели заросшие толком не стриженной, "дикой" бородой мужики.
Одеты они были, к слову, совсем не так, как был одет барон или даже я. Если барон был одет в этаком агрессивном стиле а-ля милитари - кожа, металл, яркое окрашенное полотно, я был в, пусть и потертых, но относительно целых штанах и рубахе без ворота из грубого коричневого полотна, почти мешковины, на ногах какая-никакая, а обувь (жуткие опорки с обмотками), то крестьяне были одеты некое подобие рубахи-распашонки и широкие штаны. Полотно небеленое, обуви нет вообще. Пояс - веревка, хотя даже у меня была пусть узкая, но полоска ткани. Хм, кажется в исторических хрониках, где крестьян зачастую называли черноногими, было не оскорбление крестьян как таковых, а обычная констатация факта. Вот попробуйте с детства ходить без обуви, и я погляжу, во что скажем, к тридцати годам, превратятся ваши ноги.
С другой стороны от черного входа в донжон стоял навес с кузницей, где работал кузнец с несколькими помощниками. Кряжистый, широкоплечий тип с аккуратно подстриженной бородой был одет в кожаные штаны и фартук кожаный фартук на голое тело. А вот на ногах у него были самые настоящие сапоги. Помощники его были одеты подобным образом, но попроще.
Так же во дворе было несколько женщин, одна из которых, постарше, руководила разгрузкой телег. Длинное коричневое платье доходило почти до земли, на ногах были видны грубовато сделанные, но все же туфли. Лиф платья закрыт белой тканью, на талии плетенный пояс из ткани. Еще две женщины, явно моложе, одна из которых наполняла ведра у колодца, а вторая ощипывала тушки гусей, бросая перья в мешок, были одеты схожим образом, но попроще - лиф закрыт коричневой тканью, поясок не плетенный. Одного взгляда, брошенного на лиф - тут я почувствовал, что щеки моего нового тела вспыхнули, - было достаточно что-бы определить, что корсеты, бюстгальтеры и тому подобное тут явно не в чести. По крайней мере, служанки, такого точно не носят.
Интересно, у них тут одежда отражает статус носителя и строго регламентируется? Этакая униформа? Кстати, нужно будет на основании своей тушки определиться, как у них тут с нижним бельем дела обстоят. Мальчик выразил недоумение, ему явно не понятно, о чем я думаю.
Тем временем мое новое тело добралось-таки до колодца, от которого отошла наполнившие свои ведра женщина, и принялся наполнять ведро для Грома. А от кузни к колодцу двинулся один из парней, помогавших кузнецу.
"Даргет. Сын кузнеца. Злой. Будет бить" мелькнула обреченно-спокойная мысль мальчика.
Желудок судорожно сжался в ожидании новой боли. Не понял? Ну ладно, барон. Ну ладно, его дети. А остальные то чего над мальчишкой издеваются? Ну нет, с этим явно пора кончать. Даргет, который Дарг, тем временем приблизился к колодцу, из которого моя тушка посредством кручения ворота извлекала ведро с водой и ухмыльнулся: "Что, недоделок, водички захотелось? Это хорошо... Давай крути быстрее, водичка мне пригодится". Ржет, зараза.
Интересуюсь у мальчика, кто он такой. Даргет, старший сын кузнеца. Прозвище Дарг у него. Дарг, это такая окованная металлом дубинка, вполне доступное и, что характерно, разрешенное для простонародья оружие. Разглядываю противника в упор, жаль, что смотреть приходится снизу вверх. Приходится напомнить себе народную мудрость, ну да, ту самую, про большой шкаф, который громко падает. В том же, что он противник нет никаких сомнений, вон, как предвкушающе скалится. Ждет момента, пока худосочный мальчик вытянет ведерко.
Ну-ну, дубинушка, сейчас дождешься. Мальчик, а давай-ка я делом займусь. Вот-вот, контроль над телом мне. Отдохни. Оттесняю сознание малыша куда-то в глубь, пора браться за дело. Разом навалились ощущения, которые раньше были на границе сознания. Тяжелый ворот, выворачивающий мышцы, медленно поднимающаяся из колодца цепь с ведром. Голод, боль, усталость, ощущение запекшейся крови на лице, подбитый глаз, ноющий затылок, стянутый кровавой коркой, ребра, по которым прошелся кованными ботфортами барон. Ого, и такое он терпит каждый день?
"Такое не каждый", мелькнула мысль мальчика на заднем плане.
И что, мне тоже терпеть такое придется? Огненной волной плеснула ярость, от бурлящего в крови адреналина движения стали резкими, глаза прищурились. Но вот от мальчика начало тянуть страхом, почти ужасом. Для него выброшенный в кровь адреналин означал скорую боль, ожидание которой наполняло его бессилием и страхом. Так дело не пойдет, малыш. Расслабься, не думай, не мешай. А я займусь делом. Пусть не сразу, но мне все же удалось отстраниться от ощущений мальчишки, сердце сразу перестало бухать в горле, шум в ушах тоже вроде приутих. Но вот сосущее чувство в животе никуда не делось. Ладно, будем считать, что это просто ожидание старой доброй драки от неофита. Нет, ну а что - я же в этом теле ни с кем еще не дрался, да?
Тем временем, пытка воротом подошла к концу, над каменным краем колодца появилось ведро, простая деревянная бадейка с металлической ручкой, висящая на приклепанном к цепи кованном крюке. Опережая загребущие руки Дарга, я-мальчик ухватился за ручку бадейки и поставил на свою сторону колодца. Хм, тяжеловато. Со стороны сына кузнеца донесся недоуменный рык. Это как это? Он понимаешь ли стоит, ждет пока местный дурачок достанет ведро с вожделенной влагой, а у него из под носа это самое ведро утаскивают? Тут я его понимаю, день жаркий, явно лето на дворе, а уж у раскаленного горна, так вообще кошмар выходит. Но... не стоило ему говорить что то вроде недоделка, ага? Вот и проверим, насколько он сам доделанный.
Проверка выйдет забавной. Интересно, доделок Даргет по сторонам вообще смотрит, или кроме жертвы (меня) и вожделенного ведерка с водой ничего не видит? Похоже не видит. А я вот вижу много чего. К примеру, я вижу барона, с паскудной ухмылкой опирающегося на стену у входа во дворик. Развлечения ждешь, старая сволочь? Обеспечим. Обманутый в лучших чувствах Дарг перемахнул через колодец и рванул бадейку на себя.
- Господин ученик кузнеца, это вода для боевого коня господин барона!, - "испуганно" пискнул я-мальчик, специально повышая голос. А то как же, мне нужно, что бы зрители, в лице которых сам барон нор'Талле, все хорошо расслышали. Покушение идет не на зачуханого мальчишку, покушение идет на воду для коня господина барона, что б ему, барону этому, раком спалось.
- Чего? Это моя вода, вонючка! А коня я ... тут последовал набор лексики, который я просто не понял. Нет, я догадываюсь, чем была эта самая лексика, но, воистину, ученику кузнеца нужно быть ушибленным как минимум наковальней, что бы перед лицом барона обещать вступить в интимную связь с его любимым боевым конем.
Все же Дарг на редкость самоуверенный сукин сын. Он же совершенно не ждет отпора. Губы растянуты в предвкушающей ухмылке, ишь, как ноздри-то раздуваются. Замаслившиеся глазки сощурены. Стоит в эдакую раскорячку, чуть согнувшись, как бы нависая над своей жертвой. Ох, как удобно стоит. Это хорошо, это мы используем. Правая, чуть согнутая в локте рука оканчивается этакой, нависающей над моей головой, растопыркой из пальцев. Левая свободно висит вдоль корпуса, о защите принципиально не думает? Ну сейчас будет тебе фокус-покус, дорогой беспредельщик.
Последовала давно ожидаемая оплеуха от Дарга по моему многострадальному лицу. Да уж, тот еще дарг - лупит как дубинкой. Отлетаем, падаем. Полведра воды вылилось? Отлично. Теперь встаем и этой самой бадейкой бьем ученичка по лицу. Отпускаем бадейку, пусть себе катится. А дальше поступаем строго по заветам моего помкомвзвода из "несокрушимой и легендарной", который ясно говорил нам, салагам: "Главное отличие боевого самбо от спортивного - это то, что в боевом любой прием начинается с удара по яйцам". И не возразишь ведь, эффект на лицо. Вот этот самый эффект я Даргу и обеспечил. Дальше я оказался врагом уже самому себе, пробив апперкот и хук слева. Нет, кулаки я сжал правильно. Ударил тоже хорошо, всем корпусом. Но то, что у мальчишки кулаки не набиты и удар не поставлен, я как-то и не подумал. Пальцы я себе не сломал, но приятных ощущений хватило. Удары вообще вышли какими-то смазанными, не резкими. Понятно. Груша снова наше все, вот так вот, приятель. Хорошо хоть удара по причиндалам было достаточно, добавки не потребовалось.
Дальше было весело, я стою, трясу отбитыми костяшками, шипя нечто невразумительное сквозь зубы. Барон смеется, Дарг, скорчившись на земле ругается и держится руками за пах. Подскочившего оскалившегося кузнеца остановил барон, убивать меня ему не дал, оно и понятно - рабы, даже такие безобидные дурачки, как малыш, тоже денег стоят. Барон поднял Дарга за ухо, заставил заново наполнить и вытащить ведро, отдать мне. Пообещал что-то с применением той самой лексики, и кузнецу, и его сыну. А дальше передал ухо сына отцу, для продолжения воспитательного процесса. Вот уж на что я бы посмотрел с удовольствием, но нельзя - если я на глазах барона буду бить баклуши, дешево не отделаюсь. Мальчик, кажется в шоке. Он кого то ударил? О господи, над ним издевались все кому не лень, и - это его первая драка, в которой он принял участие в отличном от груши для битья качестве?
Барон Грегг стоит спиной ко мне, поэтому я просто не могу удержаться, оглядываюсь. Вот это мне нравится. Кузнец тащит скулящего сына, как океанский буксир груженный сухогруз, целеустремленно так, за багровое, раздувшееся раза в два, ухо. Вид у Дарга унылый до нельзя - как у обмочившегося щенка. Обмочившегося, к сожалению, только в переносном смысле, водичкой из колодца. Дотащил его до кузни, влепил затрещину. Барон косится в мою сторону, пора бежать. Жаль конечно, что остаток воспитательного процесса пройдет без меня, но и того, что я успел увидеть хватило.
С приподнятым настроением беру ведро, иду к конюшне. Гром ждет... И чувствую взгляд в спину, острый такой. Дошел до двери в конюшню, поставил ведро на землю, пока двери открывал - скользнул взглядом назад, на задний двор. Так и есть, барон в мою сторону смотрит. Что смотреть-то? Шел как обычно. Подумал, дошло. Я все же идиот, шел от колодца как? Спина прямая, плечи расправлены, голова не склонена, ноги не шаркают. Рукой свободной размахивал, как обычно. А мальчик-то ходил и держал себя по другому. Похоже, я глупо подставился.
Быстро иду к деннику Грома, тот уже почуял воду, фыркает, тянется к ведру. Распахиваю дверку, ставлю ведро. Бедный конь рванулся к воде, это он с утра не пил, из-за меня. Мальчонке судя по всему стыдно, щеки вон как загорелись. Внимательно осматриваю комнатушку, самому стало интересно, как живет баронский любимец. Живет не плохо, все условия. Даже лавка стоит, темного полированного дерева. Вот на нее стоит сесть и подумать. Мальчишке снова страшно, лавка-то... для барона.
Пока я формулировал следующую порцию вопросов, на этот раз самому себе, мальчик-я подошел к торцу здания, взял, деревянный тазик и насыпал в него овса из стоящего в углу мешка. Из соседнего мешочка зачерпнул горстку соли, перемешанную с какой то молотой травой ("змеемор", мелькнула мысль, для профилактики), посыпал зерно, после чего пошел пересыпать смесь в коробку ("ясли") в деннике у Грома.
Присел, откинулся на стену денника. Прислушиваюсь к мальчишке - ни одной мысли. Так... на краю сознания маячит колючий ежик - что то вроде усталой покорности судьбе вперемешку с голодом и страхом. Нет ни любопытства, ни интереса. Он даже не мечтает ни о чем. Затравленный звереныш. Конь кушает, я-мальчик думаю, мальчик-я в панике от осквернения его седалищем драгоценной баронской лавки. Все при деле. Прикрываю глаза, так мне лучше думается, и начинаю подводить итоги.
Первое, я явно в чужом теле. И, судя по всему, в чужом мире. Ладно, пусть замок странный, но за тысячу с лишним лет развитого феодализма разное строили. А вот бледно-зеленое небо такого интересного оттенка я дома не припоминаю. Значит, я не в прошлом. Могу ли я вернуться домой? Не успел подумать, как сам понял - идея дурацкая. Там, дома, я "двухсотый". Эмчеэсники замучаются выпиливать трупы из смятого, искореженного вагона. Даже если предположить, что случится чудо и я найду тот или иной способ вернуться - возвращаться мне просто не куда.
Второе, мой малыш тут явно на правах замкового дурачка. Любой, у кого силы хватает может пнуть и унизить. Собственно, пинали его много и часто, превратив в забитое существо, которое ни к чему не стремится. Следовательно, либо я не дам пинать себя, либо через несколько лет кончу так же. Тупым, забитым, покорным зверенышем. Или не стану, и закопают меня. Или сожгут. Или воронам скормят. Или что тут у них принято с трупами делать.
Третье, весьма печальное, состоит в том, что за сегодня мне придется расплачиваться. Я, по совести, Даргу не соперник, взял его исключительно внезапностью. Тот сильнее, развитей, старше. А мне достался худосочный мальчик, правда жилистый, но с тонкой костью. Не та весовая категория. Бойцовских навыков у моего тельца нет, мои рефлексы остались в прошлой жизни, учиться всему придется заново. Вот и не ожидал Дарг, что ему ответят. От моего малыша точно не ждал. Он же для меня, судя по всему, мучитель номер раз, это если семейку Талле не учитывать.
Итак, из всего этого следует четвертое. Семьи нет, друзей нет, возможности изменить свое положение тоже нет. Клеймо дурачка, это навсегда. Поэтому, пока смогу терпеть побои и отбиваться от желающих унизить слабую жертву, нужно собирать информацию о замке и его окрестностях. Искать пути, по которым четырнадцатилетний оболтус, ничего не знающий о мире сможет уйти достаточно далеко отсюда, не издохнув в процессе. Курс на выживание, в общем.
Приоткрываю глаза, полоска солнечного света на полу ощутимо сместилась, посидел я не плохо, с часок. Вспоминаю, что барон, кроме задачи обиходить своего коня, приказал получить "горячих". Малыш, а кто, собственно, у нас тут Сальс? Мальчика пробивает непроизвольная дрожь. Сержант в дружине, по воспоминаниям мальчика, это что-то вроде взводного. Командует пехотинцами барона, которых чуть больше трех десятков.
По совместительству, исполнитель приговоров. Виртуоз плети, топора, кола и веревки, та еще мразь, мастер медленной смерти. Картинки публичных казней, показанные мне мальчиком, заставляют согнуться в позывах сухой рвоты, такой мерзости я в своем, пусть и не простом, прошлом не видел. Рвать нечем, мальчишка-то не кормлен. Разве что во рту мерзкий привкус желчи стоит и горло дерет. Хочется - не хочется, но идти к Сальсу надо. Не готов я еще уходить огородами. Догонят. Поэтому надо терпеть, получив свою пятерку, а то добавят. Десятку же я скорее всего просто не переживу.
Глава 3, которая начинается плохо, а заканчивается еще хуже.
День клонился к закату. По дороге в кордегардию, где, по мнению мальчика, должен был находиться Сальс, я осмотрел замок более внимательно. Замок не крупный, высоких башен нет, есть их подобие, башенки несколько выше уровня стен с широкими, защищенными зубцами площадками в местах, где стены сходились углами. На стене есть проход, по которому замок можно обойти по кругу. В центре стоит донжон, большая башня, выглядит как усеченная четырехгранная пирамида. На самом верху оборудована защищенная стрелковая позиция для десятка-другого лучников. Еще для лучников сделано несколько закрытых балконов, опоясывающих донжон и расположенный выше уровня стен.
Выходит, по задумке архитектора, на стенах дерутся преимущественно латники, а лучники, отстрелявшись с угловых площадок на стенах отступают в донжон, откуда прикрывают бой на стенах и истребляют прорвавшихся во двор. Разумно. Меня так и учили - пулеметы стоит ставить на господствующие высоты. Собственно, в подвале этого самого донжона обитаю и я - помещение для слуг именно там. Мальчик идет медленно, в кордегардию ему совсем не хочется, о плетях он, оказывается, знает куда больше меня. Доводилось ему их уже пробовать, прошлый визит к Сальсу, год назад, закончился для моего тела многодневной горячкой и беспамятством.
Тем временем малыш-я обогнул псарню, от которой ощутимо несло псиной, и подошел к сложенному из грубого камня двухэтажному дому. Та самая кордегардия: казарма, тюрьма, арсенал и пост охраны у ворот в одном лице. Тяжелая деревянная дверь, оббитая полосами металла. Узкие окна - бойницы. Тот еще вид, по сравнению с этим домиком гарнизонная гауптвахта выглядит милым, уютным местом. Тяну на себя дверь, открывается с таким же мерзким, как мое настроение, скрипом. Открыл дверь, зашел. Внутри нет никакого коридора, сразу за дверью большая комната, освещенная чадящим светом факелов. В полумраке видны широкие лавки у стен, слева от входа стоит массивный стол потемневшего дерева. За столом двое - Сальс и его помощник, в компании с кувшином вина.
Медленно повернув голову, Сальс уставился на меня немигающим взглядом глубоко посаженных глаз. Лицо его, словно высеченное из грубого камня несколькими скупыми ударами резца скульптора, ничего не выражало. Пауза затягивалась. Мальчишка не мог выдавить из себя ни слова, палач молчал, я не рисковал вмешиваться. Обращусь не как положено, душу вынет, в прямом и переносном смысле. Отхлебнув из глиняной кружки и сыто рыгнув, напарник Сальса, по совместительству ученик в многодостойном деле вытягивания жил, нарушил гнетущую тишину: "Ты зачем здесь? Соскучился по порке?". Мальчик судорожно сглотнул и пробормотал, что господин барон приказал получить пять плетей. Солдат расхохотался, хлопнув себя по бедрам. "Нет, ты это слышал, Сальс? Господин барон сделал тебе подарок".
Теперь лицо Сальса никто не назвал бы бесстрастным. Губы искривились, неверный свет факелов превратил исказившееся в ухмылке лицо в демоническую маску. Повезло мне, мелькнула мысль, попал я по полной программе. Он же больной. Садист, предвкушающий боль, наслаждающийся каждой каплей внушаемого им ужаса.
Саму порку я запомнил плохо. Обжигающие спину удары плети чередовались томительными паузами, ожидание следующего удара было пыткой само по себе. Стиснутые на выданной перед экзекуцией Сальсом палочке челюсти свело судорогой, пальцы впились в лавку до онемения. Пятый удар. Перед глазами все плывет, зрение стало слишком резким, тусклый, багровый свет факелов режет глаза. Лавка покачивается, и комната медленно погружается во мрак.
Отлеживаться без сознания мне не дали. Ведро соленой воды на располосованную плетью спину приводит в чувство лучше любого нашатыря. Встаю, вытираю ладонью залитое слезами и потом лицо. В лицо летит скомканная рубаха.
- Пошел вон, - тихо цедит Сальс.
Ноги сами несут меня к черному входу. Солнце почти село, вечерняя заря красит горизонт в багровые тона. Несу рубашку в руках, пытаясь добиться от своего альтер-эго ответа, есть ли в замке врач. Хотя бы коновал. Мальчик в недоумении, как это такая мысль вообще могла прийти ему в голову - врач нам явно не светит. Не положено крепостным тревожить господина лекаря. Господин лекарь, он для семейства Талле, дружины и старших слуг. Прелестно. Промыть рану, в которую превратилась моя спина, я сам не смогу, перевязать, тем более. Пытаюсь прояснить вопрос, можем ли мы с малышом кого-то просить о помощи. Ответ не утешает - просить мальчонке некого. В лучшем случае его отругают. В худшем, добавят.
Да гори оно синим пламенем, накаркал. Сейчас Дарг со своими младшими братьями будет мне разъяснять, как я был не прав тогда, у колодца. Стоят в тени конюшни, ждут. Попытка убежать на заплетающихся ногах ни к чему хорошему не привела, догнали. От сильного толчка в растерзанную спину выпадаю из реальности. К сожалению, быстро прихожу в себя. Я фактически вишу на руках у братьев Дарга. Сильные руки держат меня за предплечья, завернутые за спину.
-Ну что, поговорим?, - произнес Дарг, глядя мне в лицо. Разговор вышел недолгим. Бить противника, которого держат с двух сторон, одно удовольствие, не правда ли? После третьего удара в голову сознание поплыло, и в памяти остались только тупые удары, невнятные звуки и мягкие, уютные каменные плиты двора, на которых так приятно лежать. А потом все растворилось в темноте.
* * *
Третья стража. Час волка. Отраженный ущербной луной свет окутывал двор замка призрачным сиянием. Сменившиеся со службы солдаты брели на кухню. В подвале донжона их ждало холодное мясо, хлеб и порция эля, уже приготовленные сонной кухаркой. На тело младшего конюха, лежащее в пыли, они наткнулись, в общем-то, случайно.
- Ты живой вообще? - эта фраза сопровождалась выплеснутой из ведра водой. Ледяная вода из колодца вернула сознание мне, но мальчик по прежнему ни на что не реагировал. И не позволял что-либо произнести мне. Тело было совсем чужим, лицо, маячившее перед глазами двоилось. Десятник тяжело вздохнул.
- Берем, парни. Оттащим его, и ужинать. Я не собираюсь торчать тут всю проклятую ночь.
- Куда понесем, Варс? - задал вопрос один из солдат.
- Ха, у тебя что, есть варианты? В их клоповник.
В четыре руки меня переворачивают на спину, подхватывают за руки и ноги. Мир сузился до собственного тела, сейчас напоминающего мешок, набитый тяжелыми, острыми камнями. Дорога почти не запомнилась, у малыша начался бред. Нахлынули пронизанные нереальностью происходящего видения, тело двигалось словно под водой, звучали искаженные голоса.
Сознание стремительно проваливается в мерцающую всеми цветами радуги воронку. Я, совсем маленький, на руках у матери, сидящей в кресле. Комната, едва освещенная пляшущими в камине языками пламени, углы комнаты окутаны мраком. Звучит негромкий разговор, из-за плотно закрытых ставнями окон слышится шум города. Большого города.
- Дорогой, если ты не жалеешь меня, подумай хотя бы о сыне, - в тихом голосе женщины звенят не пролитые слезы, серые глаза закрываются, веки напряжены, нижняя губка прикушена. Бедная женщина едва сдерживается.
- Велона, милая. Если не поеду я, приедут ко мне. Я расплачусь с долгами и вернусь., - говорит невысокий, опершийся на стену рядом с камином мужчина, фигура которого выступает смутным силуэтом во мгле, окутавшем комнату. Это... отец? - Поверь, убежать мне никто не даст, нас уже выследили.
- Не вернешься, - всхлипывает она, - никто еще не возвращался из..., - начавшую говорить Велону резко обрывает мужчина.
- Молчи! И у стен есть уши. Солнце мое, сделаем вот что. Сейчас я уеду. Слежку почти наверняка снимут, им нужен только я. После этого ты уедешь на север, в Тарэй, это небольшой город на границе с империей Лоар. Остановишься в гостинице "Золотой олень", хозяин будет предупрежден.
- И что будет потом, когда ты не... - голосом, полным тоски и отчаянья спрашивает молодая женщина.
- Я вернусь. Я обязательно вернусь. Разве можно не вернуться к тебе? - веселым голосом отвечает отец. - Ну же, улыбнись. Все будет хорошо.
- Хорошо, Терс, - тяжело вздохнула Велона, и встала. Ого, похоже моему отцу нравились высокие девушки. Она же выше его на голову. -Уговорил. Я отпущу тебя, и останусь с сыном. И я не буду больше требовать, что бы ты взял меня с собой. Но запомни, Терс. Если...
Мужчина не дал ей договорить. Быстрым, текучим движением он скользнул к креслу и бережно прижал нас к груди. Посмотрел на меня и улыбнулся. Только теперь я смог рассмотреть его глаза, на которые упал отблеск пламени из камина - в золотисто-коричневой радужке были узкие, вертикальные зрачки. Потом он просто растворяется в темноте, негромко скрипит дверь. Туман бредовых видений вновь окутывает меня.
Холодно. Первая своя мысль за неизвестно сколько времени. Озноб сотрясает все тело, зубы выбивают мелкую дрожь. Тюфяк, на котором лежит моя полубесчувственная тушка, промок от пота. Руки поджаты под себя, в тщетной попытке согреться. Запах... Наверное, так пахнет в подвалах, всю зиму оккупированных стаей бомжей. Тяжелая вонь кислого пота от множества немытых тел забивается в нос, испариной оседает на коже. От широкого бака несет нечистотами. Хороший тут у них "ночной горшок", ничего не скажешь. Комната для крепостных слуг барона, минус второй этаж донжона. Глубже только погреба. Постепенно становится легче, молодой организм берет свое, и я проваливаюсь в глубокий, похожий на обморок сон без сновидений.
Глава 4. Кто ходит в гости по утрам...
Рассвет... Он прекрасен. Далекие горы, окутанные дымкой утреннего тумана, плавно выступали из мглы на фоне светлеющего неба. Со смотровой площадки на вершине угловой башенки открывался прекрасный вид на окрестности. Замок был построен на вершине небольшого холма, у подножия которого протекала неширокая река, огибавшая холм. На берегу реки раскинулась большая деревня, вдаль змеилась лента идущей от замка дороги. Темная стена леса начиналась в нескольких километрах, отделенная от деревни ровными прямоугольниками полей.
Шел третий день, с момента как я познакомился со своим новым телом. Большую часть времени я отлеживался в забытьи после своих вечерних приключений, несколько раз меня будили, вливая в рот мерзкий на вкус, вяжущий, как неспелая хурма, отвар. Разок приносили плошку с местным "супом дня", который был не чем иным, как переваренными в котле остатками вчерашней трапезы. Голод не тетка, приходилось есть что дают.
Сегодня утром я проснулся раньше прочих. Жутко чесалась спина, осторожно пощупав которую я обнаружил заросшие пленкой свежей, тонкой кожи шрамы. Хотя, обильно загрязненные пылью раны от плети должны были нарывать и гноиться. К моему удивлению, больше проблем со здоровьем не было. Не так давно разбитое в кровь лицо было гладким, осторожное ощупывание мест, куда пришлись тяжелые удары не показало ни одной гематомы.
Еще более странным было ощущение пустоты, где обычно находился колючий ежик из ощущений малыша. Сознание подростка, в тело которого меня забросила судьба, больше никак себя не проявляло. Мальчик исчез, оставив мне в наследство теперь ставшее окончательно моим тело и память, за три дня забытья и бреда слившуюся с моей. От чужих чувств, эмоций и воли, способной контролировать тело без моего вмешательства не осталось и следа. Теперь следовало торопиться - без помощи местного жителя вероятность нарваться на что-то похуже порки существенно возрастала, мне же совсем не хотелось радовать Сальса видом корчащегося на колу тела.
Покинув вонючую конуру, в которой жили обслуживающие замок крепостные мужики, я проскользнул на кухню. Мне повезло. Там стоял дым коромыслом, поварихи начали подготовку к приезду старшего сына барона, и им было не до меня. Поэтому мне всучили миску с солидной порцией горячей каши из дробленного зерна, чуть сдобренной маслом, выдали кусок хлеба с отрубями и чашку холодного травяного отвара. В вдогонку было высказано пожелание, что бы я не путался под ногами и не мешал.
Присев за сколоченный толстых досок грубый стол, я с жадностью, обжигаясь, ел и мотал на ус, которого у меня больше не было, разговоры стряпух. По всему выходило, что после десятидневного отсутствия в замок возвращался старший сын барона, Валлерт, вместе со со стаей товарищей из окрестных замков охотившийся на опушке Мрачных Лесов. Ожидался грандиозный ужин, переходящий в не менее грандиозную пьянку. Перепиться должны были все, потому как в большом зале, где будет проходить мероприятие, за длинными столами, расставленными рядами, помещалась вся дружина барона. Для благородных же были отдельные столы, расставленные буквой "П" на возвышении у стены, на которой был развешано устрашающее количество отнюдь не декоративного оружия.
Сыто вздохнув, я допил остатки травяного отвара. Собственно, это называлось чаем, хотя ничего общего с привычным мне напитком не было. Тем не менее, чай прекрасно утолял жажду и неплохо взбадривал. Какие именно травы заваривались я не знал, мальчик, чью память я эксплуатировал, на кухне делами не занимался. Его участие в готовке сводилось максимум к чистке всяко-разных корнеплодов и сливу в выгребную яму за конюшней помоев из многочисленных кухонных ведер.
Итак, я сидел между зубцами башенки, свесив ноги вниз, и ждал, пока окончательно рассветет. В этот момент должны были открыть ворота, и у меня появилась бы возможность сбегать к речке. Окунуться хотелось нестерпимо, тело чесалось и ныло. Привычки цивилизованной жизни, чтоб им. Душа тут не предвидится, греть мне воду зимой никто не будет. И что я буду делать? Нырять в прорубь?
Сзади раздались легкие шаги, кто-то поднимался на башню. Я успел привыкнуть к мысли, что удар может последовать в любой момент, спина напряглась в ожидании. Раздался смешок: "Ты никак выспался, малец?". Повернув голову, я увидел знакомое уже по этой жизни лицо.
- Доброго вам утра, десятник Варс, - я сделал попытку встать и поклониться. Мелькнула мысль, что нужно поблагодарить его, не бросившего мое избитое тело валяться во дворе.
- Сиди, мелкий, - на плечо опустилась тяжелая рука.
- Довольно, - поморщился Варс. - Вижу, уже оклемался? Живуч ты как кот, парень. Я думал, будешь лежать пластом не меньше декады, старина Сальс постарался на славу. Не говоря уж о том, как тебе добавили.
- Скажите, господин десятник, а вам не доводилось видеть людей со странными глазами, - раз уж Варс готов пообщаться с парией, грех не выдоить из него толику информации. Источников данных много не бывает.
- С какими это странными, - ухмыляется Варс, - квадратными? С квадратными и выпученными видел не далее как три дня назад, у колодца. Когда одну нашу дубинушку знатно вываляли в пыли посреди заднего двора.
Мечтательно улыбаюсь, воспоминания как бальзам на душу.
- Не-а. Глаза обычные, круглые. Но, с вертикальными, как у змеи, зрачками. Желто-коричневая радужка, сами глаза чуть вытянутые, миндалевидной формы. - пальцы лежащей на моем плече руки чуть сжались.
- Где ты видел такие глаза, парень? - голос безразличен, но сжавшиеся пальцы говорят о другом. Бинго. Попадание в десятку. Не все было бредом, выходит.
- В кошмаре, господин. Приснилось что-то из детства.
- Ну и детство у тебя было, приятель. Скажи-ка мне, откуда ты можешь помнить, как выглядят Тени? Ты ведь человек, самый обыкновенный.
- Тени, господин? - глупо хлопаю глазами.
- А'Керуин, как они себя называют. Один из кланов Измененных.
Судорожно пытаюсь вспомнить, кто такие Измененные. На память приходят разве что какие-то байки, которые взрослые мужики травили перед сном в комнате слуг. По всему выходит, что это как бы люди, которые перестали быть людьми в незапамятные времена, после великого пожара. Что-то вроде мутантов? И что еще за великий пожар?
- Про измененных я знаю совсем мало, господин. Только то, что слышал в людской. - нужно быть очень осторожным, десятника насторожили мои вопросы.