|
День клонился к вечеру. Солнце неспешно наваливалось на макушки вековых сосен, стеной вставших над обрывистым берегом. Вдоль реки плотно повис тонкий, отчетливо слышный зуд бесчисленных комариных туч, почему-то особенно злых и кусачих именно сейчас, в июне. То тут, то там речная гладь вдруг рассыпалась каплями брызг, слышался тяжелый плеск -- голавль или щука вышли гонять рыбью мелочь.
Никитка с досадой отмахнулся от надоедливых насекомых. Пора уже было возвращаться домой: кожа на плечах и спине покраснела и чесалась, да и ужин совсем скоро...
Замерев на мгновение у края берега, он сложил ладони "топориком" перед собой и кинулся головой в ленивый поток.
Вода послушно расступилась, принимая худенькое мальчишечье тело. Никитка несколько секунд еще плыл вдоль дна по инерции, вытянувшись стрелкой, а затем позволил реке поднять себя к поверхности. Изо всех сил работая руками и ногами, он поплескался с минуту, борясь с течением, а затем опять нырнул, на этот раз -- с открытыми глазами.
Каждый мальчишка в поселке не раз и не два слышал россказни об огромном раке, живущем где-то тут, на излучине. Соседский Сережка даже утверждал, что сам видел его однажды -- громадного, чуть ли не в локоть, черного, со страшными и острыми как бритва клешнями.
Никитка не особенно верил в подобные байки.
Раки тут действительно водились в изобилии, но, во-первых, они не вырастали до таких размеров, во-вторых, Никитка в свои одиннадцать лет уже прекрасно знал, что острыми бывают клешни у совсем только маленьких раков, тем действительно ничего не стоит рассечь до крови неосторожно подставленный палец. У стариков же -- "хваталки", хоть и грозные с виду, но уже затупившиеся. Прищемить как следует кожу -- все, на что он способен, а уж чтобы "как бритва..." Враки!
В прозрачной воде хорошо были видны ряды черных отверстий в глинистом берегу. Никитка завис возле самого дна, цепляясь за камни, чтобы не выбросило наверх и не снесло потоком. Темную тень, метнувшуюся к одной из нор, он заметил неожиданно, самым краем глаза, когда воздуха в груди почти совсем не осталось. Рачище, как ему показалось, был на самом деле просто громадным!
Отфыркиваясь, как кашалот, с выпученными от удивления глазами, Никитка вылетел из воды почти до пояса. Сделав несколько быстрых вдохов-выдохов, он готов был снова ринуться вниз, когда высокий, почти на пороге слышимости, негромкий свист, донесшийся откуда-то сверху, заставил его, тут же забыв обо всем, изумленно поднять глаза к небу. Такой звук Никитка не спутал бы ни с чем...
Это был Корабль. Неторопливо и гордо, он опускался, сверкая и переливаясь всеми цветами всех радуг Вселенной, уже миновав поле, реку, и явно готовясь приземлиться где-то за лесочком, прямо возле поселка.
Глядя на форму обводов, Никитка мог поклясться, что Корабль -- не орбитальная лоханка, и даже не прогулочник для полетов в пределах Солнечной системы. Яхта класса "Люкс", самая последняя модель, с заметно утолщенной кормой без светоотражателей, что сразу же наводило на мысли о гиперприводе. А по характерному высокому свисту любой дошколенок догадался, что яхта снижалась на антигравитационной тяге. Собственно, иначе ей никто бы и не позволил сделать это так далеко от ближайшего космодрома.
Если бы все здешние рыбы сейчас высунулись из воды и хором затянули какой-нибудь модный шлягер, Никитка был бы поражен меньше. Зачарованно, он глядел на это чудо, которому тут не место, которого тут просто не могло случиться...
Очнулся он, когда Корабль скрылся из виду за деревьями. Только тогда Никитка заметил, что все еще торчит в воде, судорожно вцепившись пальцами в сырую глину.
Он одним махом выскочил из реки, не обращая внимания на перепачканные руки, подхватил одежду и сандалии, и помчался прямо через кусты туда, где на холме виднелись утонувшие в садах черепицы крыш дачного поселка.
А кто-то из соседских мальчишек уже мчался ему навстречу:
-- Никитка! Никитка! Батька твой прилетел! Беги скорее -- мать зовет...!
Ужинали на террасе. Чай давно остыл, на улице стемнело, и мама уже принялась не спеша убирать тарелки и бокалы.
Отщипывая маленькие кусочки уже третьего куска пирога, Никитка слушал, как отец что-то рассказывает маме про какие-то важные, но неинтересные взрослые дела, про его повышение по службе, а в душе снова и снова переживал то удивительное чувство, которое он испытал сегодня, когда отец, смеясь, разрешил ему подойти к Кораблю, и даже позволил подняться на борт. Правда, трогать ничего не разрешил...
-- ...теперь буду с вами почти все время. Никаких больше дальних полетов, хватит с меня, -- слышался отцовский бас, и в Никиткиной душе отдавалось "...это чудо ты сможешь теперь видеть часто, очень часто, может быть, каждый день".
-- Парня как-нибудь возьми с собой: видел ведь, как он сегодня оторваться не мог от твоей служебной яхты. Только не очень далеко, договорились...? -- раздается мамин голос, и сердце проваливается в бездну тревоги и радости.
-- Парню, похоже, на боковую давно пора, -- смеется отец. -- Спишь ведь уже, исследователь дальнего космоса? Давай, двигай в свою комнату! Утром увидимся еще, я разбужу тебя перед отлетом...
Посёлок засыпал.
Когда последние шорохи в доме окончательно затихли, Никитка ужиком выскользнул из-под одеяла. Окно в спальне было открыто, ветер слегка шевелил лёгкую ткань полузадёрнутой занавески. Холодок непокрытого дощатого пола мурашками пробежал от пяток к самому затылку.
Никитка принялся торопливо натягивать заранее приготовленные футболку и шорты. Кроссовки он зашнуровывал, уже сидя на подоконнике.
До земли было не больше метра, поэтому прыжок получился таким, как он и хотел -- мягким и бесшумным, но Никитка всё равно на какое-то время замер неподвижно, прислушиваясь, не проснулся ли кто.
Летняя ночь пела сольными соловьиными трелями и заходилась хоровым лягушачьим концертом с недальнего пруда. Сверчки подбадривали артистов сухим треском аплодисментов. "Ух! Ух!" -- восторженно поддержала артистов сова, быстрой тенью пронёсшаяся над Никиткиной головой.
Дом молчал, погружённый в сон.
Мальчуган прошмыгнул мимо входной двери, прокрался до угла дома и оттуда, уже не таясь, зашагал по дорожке вглубь сада.
Разросшиеся кусты смородины и крыжовника иногда касались голых рук влажными листьями, заставляя его вздрагивать и поёживаться. К тонкому запаху распустившихся пионов на клумбе примешивался едва уловимый дразнящий аромат поспевающей клубники. Никитка пожалел, что не прихватил с собой фонарик: можно было бы сорвать на ходу хотя бы пару-тройку самых красных и крупных...
Конечно, если родители узнают об этой вылазке -- ему не поздоровится. Отец, тот точно рассердится, может, даже накричит на него. Мама, конечно, не станет ругаться, но посмотрит на Никитку так грустно и укоризненно...
Никитка вздохнул.
Может, вернуться? Но когда ещё представится такой случай!
Он решительно свернул с дорожки направо, откуда сквозь плотный ряд молодых вишнёвых кустов, кажущихся в темноте совсем чёрными, пробивались переливчатые отблески.
Ноги сразу утонули в рыхлой земле по щиколотки, ветка царапнула по щеке. Прикрывая лицо локтями, Никитка продрался сквозь вишни и остановился.
Корабль парил невысоко над землёй -- на уровне Никиткиной головы, при желании тот легко мог коснуться рукой корпуса. У мальчугана снова, как и в первый раз, захватило дух: так он был красив! Метров десяти в длину, формой Корабль походил на чуть сплюснутую, вытянутую вдоль светящуюся каплю. К ароматам сада примешивался теперь еще и особый, тонкий запах, как пахнет во время грозы, а к ночным звукам прибавилось еще чуть слышное басовитое жужжание, словно какой-то большой шмель решил сегодня тоже не ложиться спать и завис над цветком где-то неподалеку.
Затаив дыхание, Никитка долго глядел на Корабль. Потом несмело протянул руку навстречу мерцающей капле:
--
Открой!
И совсем тихо добавил:
--
Пожалуйста...
Корабль все так же висел неподвижно. А потом на борту вдруг вспыхнуло пятно яркого света, и к Никиткиным ногам спустился язык подъемного трапа.
-- Входи. Только грязи не натащи.
-- Как странно выглядят звезды! Никогда не думал, что они могут быть такими...
-- Красиво?
-- Очень! Все небо словно горит...
-- При такой скорости ты видишь одновременно и настоящее, и прошлое всех звезд и галактик. Поэтому и возникает этот интересный эффект.
-- А какая у нас сейчас скорость?
-- Несколько тысяч световых. Можно еще быстрее, но тогда все сольется в одно большое пятно, и будет не интересно смотреть.
-- Ничего себе! А будущее? Будущее звезд мы тоже видим?
-- Нет, будущее еще не случилось. Да и не у всех звезд оно есть.
-- Жалко... А как умирают звезды?
-- Хочешь посмотреть?
-- Конечно!
-- Хорошо... Как тебе вот эта?
-- А что с ней?
-- Она была слишком большой, набрала лишнюю массу.
-- Она лопнет от обжорства?
-- Можно сказать и так. Давай прыгнем немного вперед по ее времени, поглядим...
-- А нас не заденет?
-- Не бойся...
-- А мы еще что-нибудь посмотрим, чтобы вот так же интересно было?
-- Обязательно. Во Вселенной есть на что посмотреть...
Часть стены растаяла, открывая выход из Корабля наружу. Небо на востоке было уже почти совсем светлым. В лицо Никитке пахнуло утренним воздухом.
Перед тем, как спуститься на землю, он обернулся:
-- Знаешь, жалко, что это был всего лишь имитатор, а не взаправдашний полет... Но все равно, спасибо!
-- Не за что, мне было интересно с тобой. Может, твой отец когда-нибудь возьмет тебя в настоящее межзвездное путешествие.
-- Отец? -- Никитка с сомнением покачал головой. -- Вряд ли... У него дела здесь, в Солнечной системе, ему некогда летать далеко, он сам говорил. Вот через пять лет, когда я сам смогу сдать экзамен и получить пилотскую лицензию, тогда...
Некоторое время Корабль молчал, прежде чем ответить:
-- Ну что же, если ему действительно не до полетов в глубокий космос, тебе и в самом деле придется подождать пять лет. Надеюсь, ты и тогда останешься самим собой: мечтательным романтиком. Мы еще полетаем с тобой, я уверен...
Проснувшись и в первую очередь взглянув на высоко стоящее в небе солнце, Никитка кубарем скатился с кровати и кинулся прочь из комнаты. Слезы подступали к глазам, а в груди вдруг стало тесно и больно...
"Он же обещал! Обещал, что разбудит меня утром перед отлетом!" -- билась в душе жгучая обида.
Однако отец был все еще дома, как ни странно. Он с хмурым и задумчивым видом сидел перед недопитой чашкой кофе, постукивая пальцами по деревянной полированной крышке стола.
-- Пап, ты не улетел? -- радостно спросил Никитка.
-- А? -- отец поднял голову. -- Это ты... Нет, сын, не улетел. Пришлось задержаться немного. Яхта, видишь ли, сломалась, не на чем мне было улететь. Побуду с вами этот день.
-- Сломался? -- мальчуган похолодел. -- Корабль сломался? Как это? Такого же не может быть, ты знаешь...
-- Оказывается, может, -- вздохнул отец. -- Что-то, видимо, случилось с этой новой моделью бортового компьютера... Сегодня утром он без приказа поднял корабль и взял курс куда-то в самый глухой уголок космоса, если верить сообщению диспетчеров... Теперь его уже не найти, если только сам не вернется.
"Через пять лет", -- подумал Никитка, -- "он обязательно вернется. Я точно знаю".
|