Человек - общественное существо. Благодаря общению, взаимодействию мы стали качественно другими. Отдельно взятый человек не способен поднять то, что могут поднять двое, трое и более человек, объединённых взаимодействием; не способен додуматься до того, до чего могут додуматься двое, трое и более человек, объединённых взаимодействием; не способен отважиться на то, на что могут отважиться двое, трое и более человек, объединённых взаимодействием - не способен создать то, что могут создать двое, трое и более человек, объединённых взаимодействием.
Взаимодействие нам чрезвычайно выгодно - 99% нашего благополучия обеспечено многочисленными отлаженными связями общественного взаимодействия и созидания на основе этого взаимодействия и понятно, что в интересах всякого человека поддерживать это взаимодействие на как можно более высоком уровне.
Но для того, чтобы поддерживать высокий уровень общественного взаимодействия нужен высокий уровень общественного осмысления. А человек существо довольно безмозглое - осмысление происходящего-сущего не самая сильная его сторона.
Многие наши действия неосмысленны или же мало осмыслены и в числе прочего мы никак не можем осмыслить сущности денег. Считается, что деньги - это источник всех благ человеческих.
Забавные представления. Источников благ у нас два и среди них деньги не значатся. Первый источник - это Природа, предоставляющая нам всё необходимое для нашей жизни. Второй - наша способность созидать. Мы что-то способны создавать усилиями своего ума и мышц и это приносит нам дополнительные блага к тому, что мы имеем от Природы.
Созидание бывает индивидуальным и общественным. Там где мы способны управиться сами или же обращаемся за помощью к ближайшему кругу родственников и друзей, там мы имеем дело с индивидуальным созиданием. Но есть масса задач и проблем, для решения которых требуется приложение усилий сотен, тысяч людей, а то и всего Сообщества - требуется общественное приложение усилий, общественное взаимодействие и общественное созидание.
Можно было бы предположить, что общественное - это сумма индивидуального, но это будет не верное предположение, поскольку индивидуальное обуславливается личными интересами, а общественное обусловлено общественными интересами. И если мы попытаемся сложить личные интересы для того, чтобы получить общественные интересы, то ничего из этого не получится, т.к. интересы индивидуумов сплошь и рядом разнонаправлены и, в силу этого, противоречат друг другу, конфликтуют друг с другом, а если направлены в прямо противоположные стороны, то и откровенно враждебны друг другу. Разнонаправленное при суммировании даёт грустный результат - сумма разнонаправленного - это нечто, устремлённое к нулю, и чем больше разнонаправленного складывается, тем ближе оно к нулю.
Для того, чтобы получить общественное (общественное приложение усилий, общественное взаимодействие, общественное созидание, общественные нужды и интересы) требуется преодоление разнонаправленности интересов и устремлений индивидуумов, требуется признание индивидуумами приоритета общественного перед личным, признание подчинённости личных интересов общественным.
Личные интересы всегда были и всегда будут нам "ближе к телу", чем любые другие и понятно, что подчинять свои интересы интересам других, поступаться своими интересами во имя интересов других, даже если это общественные интересы, нам "против шерсти".
Как личности-индивидуалисты мы не согласны поступаться своими интересами, но мы же ещё и общественные существа. 99% нашего благополучия обеспечивается общественным приложением усилий, общественным взаимодействием и общественным созиданием и лишь 1% - индивидуальным приложением усилий и индивидуальным созиданием. Большая часть Сообщества осознаёт это и осознанно соглашается с приоритетом общественного, соглашается на подчинение личного общественному, понимая необходимость этого.
Но есть не мало тех, кто восстаёт против этой необходимости. Они протестующе заявляют:
- Нахрена мне это общественное? Что оно мне даёт? Оно у меня забирает больше, чем даёт. Я никому ничего не должен - пошли все... куда подальше!
На это Сообщество говорит бунтующему:
- А ну-ка, угомонись, умник. Общественное это то, что нужно всем, что в интересах всех, а значит это нужно тебе и это в твоих интересах. А если будешь умничать, то мы можем вышвырнуть тебя из общественных отношений.
Быть вышвырнутым из общественных отношений никому не хочется, даже ярко выраженным индивидуалистам, поскольку мы общественные существа и вне общественных отношений, связей, вне общественного взаимодействия нам не уютно, не комфортно, не интересно, тускло - нам скверно. В связи с этим, и ярко выраженные индивидуалисты соглашаются на подчинение личного общественному.
Правда соглашаются вынужденно - "под давлением внешних обстоятельств", а в душе продолжают протестовать против "общественного насилия", не соглашаться с ним. Ну что ж, тем хуже для них, поскольку они остаются в некомфортном психологическом состоянии противоречия между двумя своими сущностями - индивидуалиста и общественного существа.
К тому же, осознанное признание приоритета общественного перед личным позволяет нам лучше понимать интересы других, позволяет нам быть более объективными по отношению к тому, что затрагивает наши личные интересы и, соответственно, позволяет нам быть менее вздорными по отношению к тому, что затрагивает наши личные интересы.
Деньги никогда не были и не могут быть источником блага. Деньги - это всего лишь инструмент взаимодействия людей в их созидании своего блага. С одной стороны деньги - это важный инструмент общественного взаимодействия, позволивший вывести это взаимодействие на более высокий уровень, но с другой стороны, если бы не было самого взаимодействия, то не было бы и денег, поскольку в них тогда не было бы надобности.
Люди всегда стремились к благу, к благополучию и, стремясь к благополучию, они созидали, созидали и созидали. В процессе этого созидания они вышли на товарно-денежные отношения, помогающие им созидать больше и эффективнее. В процессе человеческого созидания появились такие понятия, как товар и обменный эквивалент, появилась потребность в таком инструменте взаимодействия и созидания на основе этого взаимодействия, как обменный эквивалент. Наиболее удобным обменным эквивалентом оказались деньги, которые и существуют в этом качестве по настоящее время.
Эквивалентный обмен - главная и основная функция денег. Вот только о каком эквивалентном обмене может идти речь там, где мы имеем дело с воровскими деньгами? Какие продукты созидания предлагаются в обмен на уворованные деньги? А ничего здесь не предлагается, кроме воровской непорядочности, воровского паскудничества и воровского иждивенчества.
Созидание и воровское иждивенчество - два полюса, отрицающие друг друга. У нас имеется три категории естественных иждивенцев - это дети, больные и немощные. Мало у кого в Сообществе поднимется рука на то, чтобы осудить это иждивенчество, потому что оно естественное. Но у нас есть и противоестественные иждивенцы - это те, кто в основу своего благополучия ставят не созидание, а воровскую предприимчивость.
Когда мальчик 12-ти лет говорит: "Я хочу учиться, чтобы получить хорошую работу", - то понятно, что у этого мальчика психология созидателя. Он хочет учиться для того, чтобы приобретать знания, умения, навыки, необходимые для работы, для созидания. А другой мальчик говорит: "От работы кони дохнут, ишачить - удел ишаков, будут "бабки" - будет всё". У этого мальчика уже психология иждивенца, устремлённого к тому, чтобы приобретать знания, умения, навыки, необходимые для воровской предприимчивости; устремлённого к тому, чтобы "проедать" то, что создали и создают другие.
Воровское иждивенчество - это большая беда для любого Сообщества. Наше развитие обусловлено созиданием - мы развиваемся лишь тогда, когда созидаем. Мы что-то делаем, затем осмысливаем то, что сделали, и в результате этого осмысления поднимаемся на какую-то ступеньку в своём развитии. Затем, опираясь на уже осмысленное, снова что-то делаем, снова осмысливаем результаты сделанного и снова поднимаемся на очередную ступенечку в своём развитии. И так до бесконечности. И чем выше наша созидательная активность, тем выше степень нашего развития. Воровское же иждивенчество, паразитируя на созидании, ослабляет его, снижает созидательную активность и ведёт к деградации в развитии как отдельно взятого человека, так и всего Сообщества в целом.
Мы представляем собой что-то серьёзное лишь опираясь на свою сущность общественных существ, способных взаимодействовать друг с другом. В основе нашего благополучия лежит наше взаимодействие, без которого мы были бы способны только на примитивное созидание и не могли бы расчитывать ни на чьё участие и содействие - даже на участие и содействие родственников и друзей. А взаимодействуя, мы опираемся на участие, содействие, помощь, поддержку, на знания, умения, навыки, на интелект, энергию, волю, инициативность и работоспособность друг друга. Взаимодействуя мы объединяем свои созидательные усилия и возможности и, благодаря этому, выходим на более высокий уровень созидания и развития.
Отдельно взятый человек - это довольно "дохлое" существо. Каким бы могучим интелектом, сверх кипучей энергией и невероятной работоспособностью он ни обладал, а не дано ему создать, скажем, экскаватор. Поскольку не дано отдельно взятому человеку быть одновременно и геологом, и металлургом, и машиностроителем, и токарем, и слесарем, и технологом и т.д, и т.п. Пупок у отдельно взятого человека развяжется, если он попытается освоить все те профессии, что необходимы для создания экскаватора.
Для того, чтобы появилось такое орудие созидания, как экскаватор нужны такие средства созидания как геология, металлургия, машиностроение, дороги, плотины, транспорт, связь и ещё многое, многое другое. А для того, чтобы появились все эти средства созидания требуется объединение созидательных усилий, созидательных возможностей десятков тысяч, сотен тысяч, миллионов отдельно взятых людей.
В свою очередь, для того чтобы тысячи и миллионы могли объединить свои усилия в созидательном взаимодействии, нужны порядочность, доверие и открытость в отношениях взаимодействующих сторон.
Порядочность - обязательное условие для всякого объединения усилий, всякого взаимодействия, для всех общественных отношений, для всего общественного. Там, где мы теряем свою порядочность, там мы теряем свою общественную сущность и становимся антиобщественными существами, которым не дано преодолеть разнонаправленности своих интересов и устремлений, не дано объединять свои усилия, взаимодействовать и созидать на высоком общественном уровне.
Непорядочность и воровская непорядочность - это одно и то же. Непорядочности другой и не бывает кроме как воровской и появляется она там, где одни члены Сообщества пытаются что-то выгодать за счёт других членов Сообщества, там где появляется намерение уворовать что-то у себе подобных.
Общественная деятельность, общественная служба и непорядочность, воровство не совместимы друг с другом.
Когда депутат Госдумы берёт взятку и голосует, руководствуясь "просьбой" воров, а не здравым смыслом, не логикой, не осмыслением и осознанием, как тому следовало бы быть, то тогда здравый смысл, логика, осмысление и осознание такого депутата оказываются на уровне "ниже плинтуса". И сам депутат с таким уровнем логики и осмысления становится чем-то примитивным, чем-то вроде плинтуса на своём депутатском месте, при своём депутатском мандате. Но самое неприятное в этой ситуации то, что мы обязаны руководствоваться этим законом, принятым депутатом-плинтусом, обязаны подчиняться логике и осмыслению с уровнем "ниже плинтуса".
Когда работники прокуратуры, суда, МВД, таможни и прочие общественные служители "забывают" о том, что общественные учреждения, которые они представляют, созданы и существует для того, чтобы поддерживать и обеспечивать общественное объединение усилий, общественное взаимодействие, общественное осмысление, общественное созидание и общественное развитие, а отнюдь не для обустройства их индивидуальных интересов и потребностей, отнюдь не для того, чтобы процветала их воровская предприимчивость и воровское иждивенчество, то тогда их служебная логика и служебное осознание также оказываются на уровне "ниже плинтуса".
И надо ли объяснять, что уровень общественного объединения усилий, общественного взаимодействия, общественного осмысления, общественного созидания и общественного развития, опирающийся на логику и осмысление, поддерживаемый логикой и осмыслением общественных служителей-плинтусов не может быть высоким. А любому из нас хотелось бы, чтобы этот уровень был не ниже, чем у наших более развитых соседей "за бугром".
Воровская предприимчивость антиобщественна по своей сути и появляется там, где одни члены Сообщества пытаясь что-то выгодать за счёт других членов Сообщества, стремятся выстроить своё отдельное от Сообщества благополучие, уворовывая у членов Сообщества то, что те создают. И, опять-таки, не надо обладать высоким уровнем интелекта для того, чтобы понять, что объединение усилий и взаимодействие не возможны там, где одна из взаимодействующих сторон пытается что-то выгодать за счёт другой, где одна из взаимодействующих сторон подозревает другую в том, что та её обворовывает?
Своей антиобщественной сущностью воровская предприимчивость парализует, удушает, разрушает общественное объединение усилий, общественное взаимодействие, общественное созидание, общественное осмысление и, жёстко связанное с ними, общественное развитие и благополучие - ведёт к деградации развития, ведёт к слабости, немощи и убожеству.
Если мы не желаем быть жалкими и слабыми, если мы желаем развиваться поступательно, без зигзагов и деградаций, то воровской предприимчивости надо что-то противопоставлять. А противопоставить ей можно только предельную прозрачность товарно-денежных отношений.
Товарно-денежные отношения помогли нам выйти на более высокий уровень общественного созидания, но они же способствовали и бурному развитию воровской предприимчивости внутри Сообщества. До товарно-денежных отношений воровства в том виде, в каком оно существует сейчас, не было. Были разбой и грабёж - открытая форма воровства, когда одно племя говорило другому:
- Мы сильнее вас, а значит всё, что было ваше будет нашим. Есть возражающие?
Возражающих не было, потому что все возражающие уже были убиты в стычке, выясняющей кто сильнее.
А вот внутри племени воровская предприимчивость не поощрялась и сурово пресекалась. Она и сейчас ни в одном из сообществ не поощряется, но сейчас общественные отношения настолько усложнились и при этом настолько замутились противоречиями между личным и общественным, что это позволяет ворам и подворовывающим быть хозяевами положения в Сообществе.
Но Сообщество, в котором хозяевами положения оказываются не те, кто созидают, а те, кто воруют - это жалкое, это слабое Сообщество. Жить в таком Сообществе неприятно, унизительно. Осознание собственной слабости действует на нас деморализующе. А кроме того слабыми быть опасно, поскольку в Природе так всё устроено, что слабых "не уважают" - слабых радостно отодвигают на обочину в конкурентной борьбе за жизненные блага.
Деньги и товар - это общественная категория. Вне общественных отношений нет обмена и, соответственно, ни товар, ни деньги вне общественных отношений существовать не могут. А всё общественное должно быть предельно прозрачным. Любые затуманивания, замутнения, непонятности в общественных отношениях антиобщественны, противоестественны, ведут к деградации общественных отношений и, соответственно, не имеют права на существование.
И, разумеется, не имеют права на существование и мутные, непонятные воровские деньги. Уворованные деньги обмениваются на воровское иждивенчество и, благодаря такому "обмену", теряют своё качество обменного эквивалента. А поскольку при этом они остаются в общем (общественном) обороте, то и все деньги в этом обороте обесцениваются на какую-то величину из-за потери этого качества.
Если мы не желаем того, чтобы такой нужный, насущно необходимый нам инструмент общественного взаимодействия, как деньги, обесценивался, становился малоэффективным, "трухлявым" инструментом, то тогда все воровские деньги должны незамедлительно изыматься из сферы воровского иждивенчества и возвращаться в сферу созидания.
Если мы не желаем деградировать как общественные существа, если мы желаем выйти на высокий уровень развития и удерживаться на нём, желаем созидать на уровне не ниже мирового, или даже на уровне выше мирового, то тогда воровскую предприимчивость следует исключить, следует выкорчевать из общественных отношений и не допускать её туда.
А для того, чтобы не допускать воровскую предприимчивость в общественные отношения, нужна беспристрастная система общественного надзора за "качеством" доходов всех членов Сообщества без исключения.
Все воровские побуждения, всякое воровское паскудничество обусловлены нашей трепетной заботой о том, чтобы уровень наших доходов был "приличным", о том, чтобы у нас было "много-много денег".
Забота о том, чтобы у нас было "много-много денег" - это не такая уж и плохая забота, если эти деньги зарабатываются созиданием. Ну, а если это уворованые деньги? Поэтому и нужна система надзора за качеством денег в наших доходах. И как только обнаруживаются сомнительные, непонятные, тёмные деньги, так сразу же неотвратимо всякому обладателю этих денег должен задаваться крайне неприятный и грозный для ворующих вопрос:
- А откуда денежка-то?
И если он не смог внятно ответить на это вопрос, то вот оно и есть полное основание для того, чтобы изъять эти деньги как воровские, а обладателю этих денег отказать в общественном доверии и присвоить ему статус антиобщественного существа-паскудника, не стесняющегося паскудничать во имя своего воровского благополучия.
Но тут сразу же возникает следующий вопрос:
- А как же презумпция невиновности, как можно обвинить человека в преступлении только на основании подозрения, не имея на то веских улик, веских доказательств? Это же будет правовой произвол.
Нет, не будет здесь никакого произвола и ссылка на презумпцию невиновности здесь нелогична. Понятие презумпции невиновности было введено в правовую практику после того, как было осознано, что требование к подозреваемому самому доказывать свою невиновность - это не совсем разумное требование. Не всегда ведь дано человеку проанализировать ситуацию так, чтобы всё прояснилось, расставилось по местам, сделалось понятным и очевидным для всех. Отнюдь не всегда человеку дано доказать, что он "не верблюд". Для того и было введено понятие презумпции невиновности, чтобы избавить правовые органы от нелогичного и неразумного требования к подозреваемому самому доказывать свою невиновность.
Ну, а что нелогичного и неразумного может быть в требовании объяснить откуда деньги? Есть ли люди, которые не знали бы откуда у них деньги, которые не держали бы поступление и расход своих денег под внимательным и неусыпным контролем? Есть, конечно, уникумы не от мира сего, витающие в облаках, те, кого деньги мало заботят и волнуют. Вот они не всегда могут внятно ответить на вопрос откуда у них деньги. Но к их деньгам ни у кого никогда никаких претензий не было и не предвидится. Есть ещё люди с психопатологиями, не способные внятно отвечать на многие вопросы, но всякий человек, не страдающий патологией мозговой функциональности, всегда в состоянии ответить на вопрос откуда у него деньги.
Другое дело, что не всегда ему хочется это делать. Понятно, что у обладателей воровских денег "нет настроения" отвечать на вопрос откуда у них деньги и, старательно уклоняясь от ответа, они возмущённо восклицают:
- Считать деньги в чужом кармане?! Фи, как это неприлично!
Но для кого неприлично? Для обладателей воровских денег конечно же это "неприлично". Было бы удивительно, если бы это было не так. Ну, а те, кто добывает деньги созиданием, ничего неприличного в вопросе: "Откуда деньги?", - не находят, понимая, что воровские деньги, воровская предприимчивость - это беда для Сообщества.
Любому Сообществу для его здорового и благополучного существования нужна эффективная система пресечения воровской предприимчивости, которая не позволяла бы никому из общественных служителей даже подумать о том, что он может что-то уворовать, используя своё служебное положение и тогда вся его кипучая энергия, все его устремления и помыслы были бы направлены на служебное созидание - что было бы прекрасно для поступательного общественного развития, для общественного созидания и для общественного благополучия на основе этого развития и созидания.
Система пресечения воровской предприимчивости безусловно нужна, да только на кого её можно было бы опереть? Кто мог бы посмотреть в глаза любому коррупционеру-вору, кем бы он ни был - работником ли прокуратуры, администратором ли, политиком - и любознательно поинтересоваться у его: "Откуда у тебя эти непонятные деньги? Будь любезен, объясни их происхождение."?
Может быть её можно опереть на работников прокуратуры? Или на членов правящей партии (весьма многочисленной)? Или на членов Общественной Палаты? Или на членов политической конструкции под названием Общероссийский Народный Фронт? Или на депутатов и сенаторов Госдумы?
Да нет, ни у кого из них не видно энтузиазма в глазах, когда речь заходит о борьбе с коррупцией. Все они беспомощно разводят руками и говорят:
- А как докажешь, что он коррупционер, что он вор? Для изобличения вора нужно поймать его за руку, а это сделать чрезвычайно трудно, а большей частью и не возможно. А раз не пойман, то... следовательно не вор.
Создаётся впечатление, что сентенция "не пойман - не вор" вполне устраивает наших политиков, нашу управленческую элиту. За эту сентенцию им удобно прятать своё нежелание "ссориться" с ворами. Им хочется "дружить" с ворам, перенимать у них воровскую предприимчивость, для того чтобы, опираясь на эту "дружбу", на эту предприимчивость и на своё служебное положение, на свой общественный статус, выстраивать себе такие же высокие, красивые заборчики, как у ворья и за этими заборчиками выстраивать своё отдельное от Сообщества благополучие. А им предлагают ссориться с ворами.
Понятно, что личное благополучие - это святое для нас. Для обустройства личного благополучия мы ничего не пожалеем и никого не пожалеем. Но ведь личного благополучия отдельного от общественного не бывает, поскольку 99% нашего благополучия обусловлено и обеспечено общественным приложением усилий, общественным взаимодействием, общественным созиданием и общественным развитием. И наверное следовало бы пожалеть всё это общественное и не удушать, не разрушать его слабоумными для общественного существа устремлениями по выстраиванию своего отдельного от Сообщества благополучия.
Можно быть более благополучным по отношению к кому-либо, но быть благополучным отдельно от Сообщества, за отдельным забором...?! Надо обладать определённой степенью недомыслия и недоумия, чтобы расчитывать на такое благополучие.
Когда рядовой гражданин налаживает предприимчивые "связи" и "дружбу" с теми, кто при деньгах, при власти для того, чтобы приобщиться к воровскому благополучию, то от этих его устремлений становится грустно, поскольку они указывают на присутствие в общественных отношениях недомыслия и недоумия.
Когда же к воровскому благополучию стремятся приобщиться те, кому Собщество доверяет управление своими общественными институтами - административными, политическими, силовыми, законодательными, надзорными и прочими - т.е. "власть", управленцы, общественная элита, то это уже говорит об очень высоком уровне недомыслия и недоумия в Сообществе - это уже говорит об общественном недомыслии и недоумии.
Для того, чтобы уйти от общественного недомыслия и недоумия, от общественных идиотизмов и бестолковостей, обуславливаемых воровской предприимчивостью; уйти от унизительно низкого уровня общественного созидания, от унизительно низкого уровня чахлой, чахоточной общественной экономики, обуславливаемого всё той же воровской предприимчивостью, нужна система осмысленного, всеобъемлющего, ничего не упускающего надзора за качеством денег в доходах членов Собщества и она же система незамедлительного и полного изъятия воровских денег из антиобщественной, антисозидательной сферы воровского иждивенчества и незамедлительного и полного их возврата в сферу общественного созидания. Система, которая не позволяла бы никому из нас - ни рядовому гражданину, ни бизнесмену, ни управленцу - паскудничать во имя "своей копейки", во имя своего воровского благополучия.
Понятно, что система пресечения воровского паскудничества будет не по душе ворам и тем, кто желает "дружить" с ними, но для общественного развития и процветания она нужна, она насущно необходима - и никак иначе, никак по другому.
Если же будет иначе, то тогда нам - Российскому сообществу - следует приготовиться к тому, чтобы принимать глубокие соболезнования по поводу того, что мы оказались не способными развиваться в той же степени и такими же темпами, какими развиваются соседние с нами государственные сообщества, оказались недоразвитыми, слабыми, оказались деморализованными своей недоразвитостью и слабостью, со всеми вытекающими отсюда последствиями.