Дорогие ребята! Вы сами знаете, что ни отец мой, ни дед, ни прадед не были охотниками. Даже в роду нашем охотников не водилось. Поэтому ребята часто спрашивают:
- Дядя Степан, каким же образом вы стали знаменитым охотником?
А что ж тут удивительного! Знаменитым охотником может стать всякий, у кого умная голова на плечах. Но ведь не у всех она такая, как у меня.
И, действительно, голова у меня очень умная. Она способна выдумывать удивительные вещи. И эту мысль, что мне обязательно нужно сделаться знаменитым охотником, выдумала моя голова. Если вы хотите узнать, как это произошло, я вам расскажу с удовольствием.
Когда мне было десять лет, я был очень сильным и очень смелым. От работы не отказывался и много помогал родителям. Я даже ходил со взрослыми в лес на зайцев.
Однажды взяли меня охотники с собой в Ямашский лес. Взрослые остались на опушке. Сын Василия Хвастуна Прокопий повел нас, ребят, в лес, расставил цепочкой и приказал всем молчать, пока не подаст команду.
Так мы молча и стояли. А когда Прокопий подал знак и крикнул: "Ать-ать-ать!"- мы все двинулись вперед, стараясь перекричать друг друга.
- Ать-ать-ать! Охо-охо-охох! - загремели в лесу ребячьи голоса. Скоро на опушку леса высыпало много зайцев. Оставшиеся на опушке охотники начали палить в них. Мы стали кричать еще сильнее.
- Ать-ггь-ать! Эхе-эхе-эхех!..
Мы выскочили на опушку. А выстрелы кругом так и грохочут. Когда стрельба кончилась, охотники подошли к нам, и пошли тут россказни. Начал отец Прокопия - Василий Хвастун:
- Выстрелил я разок, и заяц сразу кувырк!.. Бухнул я в другого... И тот кувырк!.. Смотрю, прямо на меня скачет третий. Я прицелился - стоп! Ружье не выстрелило. В чем дело? Оказывается - забыл зарядить. Так мне и не пришлось убить третьего. Ускакал косой,- хвалился Василий, брызгая слюной.
Мы спрашиваем:
- Где же твои зайцы?
Мы спрашиваем:
- Где же твои зайцы?
А Василий будто и не слышит, все хвастается:
- Хватит мне, думаю, и двух,- говорит он, заряжав ружье,- и побежал искать, где зайцы. Нашел, смотрю - а ноги у них перебиты.
- Ты скажи лучше, где они? Где зайцы?
Василий быстро-быстро замигал, но не стерпел, чтобы не соврать:
- Видите ли, как только зайцы заметили меня, они тотчас разбежались...
Он закурил, сердито сплюнул и отошел в сторону. После него вступил в разговор Матвей Косарь.
- У меня еще интереснее было,- начал он.- Я стоял i конце оврага, где наши бабы берут глину для печей. Вдруг как выскочит большой русак, как понесется прямо на меня Подпустил я его шагов на пять и выстрелил в упор. Перевернулся мой русак несколько раз. Подошел ближе, смотрю - оба глаза у него потухли: дробинки попали прямо в глаза...
- Покажи своего русака, дядя Матвей!-попросили мы
- Нету!-говорит он нам. - Как увидел меня, вскочил мой русак и ускакал, чтоб его!... Так мне стало досадно! Надо было не в глаза, а в ноги стрелять: не ускакал бы...
- Как же он увидел тебя, ведь глаза у него были пробиты?- с серьезным видом спросил Василий Хвастун, как будто сам не хвастался.
- Экая беда! В лесу я его всегда разыщу. Он, слепой, от меня не уйдет, зимой поймаю,- хвалился Матвей Косарь.
- Вот вы стреляли и не поймали ни одного, а я чуть сразу двоих не поймал, да еще без всякого выстрела,- неожиданно выступил Степан Русак.
- Как так?-спросили охотники хором.
- Очень просто. Выскочил заяц - и на меня. Я расставил и, прицелился. Только хотел выстрелить, как сзади, прямо из-под моих ног, вынырнул другой. От неожиданности пал. Так обоих и упустил.
Когда окончились охотничьи рассказы, мы опять построились в ряд и пошли пугать зайцев. Опять их выскочило ;видимо-невидимо, но никому не удалось подстрелить хотя бы одного.
Так мы весь день ходили по Ямашскому лесу, кричали, мели, охрипли даже. Нам, ребятам, охотники обещали по пятачку, а потом так и не дали ни копейки.
- Ведь мы же не поймали ни одного зайца,- сказали они нам. Я рассердился на обманщиков:
Эх, вы, горе-охотники! Почему же вы не поймали ни одного зайца?-спросил я у Василия Хвастуна.
- Ха, чего ты захотел, малыш!-засмеялся он.-Хвосты у них больно коротки, никак не ухватишься!
Так же ответил и Степан Русак.
После такого невеселого разговора мы молча зашагали домой. Идти было далеко. Только к вечеру мы добрались до дому. Дорогой-то и сообразила моя голова, что мне обязательно нужно сделаться знаменитым охотником. Но мне не хотелось быть вралем, подобно деревенским охотникам, потому что я сам никогда не вру, люблю правду.
Как только я пришел домой, стал просить отца, чтобы он купил мне ружье. А отец ругается:
- Куда,- говорит,- тебе ружье?! Ты еще и лапти не умеешь плести. Брось думать об охоте, научись сначала за собой ухаживать.
А я все больше стал уверять себя, что непременно буду знаменитым охотником. Даже во сне вижу, будто хожу я по лесу и ловлю зайцев, будто бы каждый раз приношу домой по десять и больше штук.
Однажды я зачем-то пошел к дяде Трифону. Он сидел в саду печальный. У него все яблони погрызли зайцы.
- Так они весь сад перепортят,- ругался дядя Трифон.- Разве у нас охотники! Они только врать мастера, а сами и мышей не поймают...
Тут я решил обязательно переловить зайцев, которые грызли деревья дяди Трифона. А скоро и способ придумал. Вспомнил, как летом отец поймал соседского кота, который повадился к нам в погреб за сметаной. Отец сделал петлю, в нее-то и попался кот.
На другой же день я сделал штук сто таких петель. Когда стемнело, я все их привязал к яблоням в саду дяди Трифона. Вечером прибежал домой и лег спать, а матери велел разбудить меня рано утром.
Всю ночь я не спал. Все думал о зайцах. Как только начало светать, быстро вскочил и побежал в сад.
Как я думал, так оно и вышло: зайцы попались в мою ловушку. Вот они дергаются, прыгают около яблонь и никак не могут освободиться от петель.
Но как же мне их домой унести?
Тут я вспомнил, что дома у меня лежат хорошие салазки. Сбегал за ними и запряг всех зайцев в салазки. Зайцы нисколько не испугались, а даже как будто обрадовались. Им, видно, надоело стоять здесь и мерзнуть. Уселся я в салазки, взял длинную хворостину и крикнул: "Эй, вы, косые!" И помчали они меня во весь дух по моим следам, прямо к нашему двору.
Так вот я за одну ночь и поймал сразу сто два зайца.
Скоро узнала об этом вся деревня. На нашем дворе собралась огромная толпа. Народ дивился, как это я ухитрился поймать столько зайцев.
Прибежал, запыхавшись, и Степан Русак.
- Расскажи-ка, пожалуйста,- говорит,- как это ты cмoг поймать столько зайцев?
- Стоит ли рассказывать? Ведь ты, дядя Степан, не смог поймать даже того русака, который выскочил у тебя из-под ног,- отвечаю я ему.
Степан Русак покраснел, ничего не ответил, повернулся и ушел.
Пришел и дядя Трифон. Он ласково обнял меня, вынул из кармана пять рублей и дал мне их:
- Купи себе ружье, раз ты такой молодец!
После этого случая я уже без всяких колебаний решил сделаться самым знаменитым в мире охотником. Но прежде чем сделаться таким охотником, мне пришлось долго еще охотиться на всяких диких зверей и птиц, узнавать их уловки и привычки.
И вот теперь я хочу вам рассказать о некоторых своих охотничьих приключениях, как я охотился, как заманивал зверей и ловил их, на какие пускался хитрости
Сказка вторая
Как я научился ловить лис
В нашей деревне было много охотников: Герасим Кудрявый, Матвей Косарь, Василий Хвастун, Степан Русак, Петр Сковородин и другие. Многих я теперь и не помню. Все они ничуть не были похожи на меня. Бывало, от зари до зари бродят на охоте, ни одного зайца не поймают, только зря лапти треплют.
Герасим Кудрявый считал себя самым старым, самым испытанным охотником. Лицо у него все в морщинах, жиденькая бородка - совсем седая, на голове - ни волоска.
Но Кудрявого никто не признавал за ловкого охотника. Он не знал звериных * повадок и говорил, будто медведь любит не мед, а калину.
А Матвей Косарь всегда хвалился, что и отец и дедушка его были незаурядными охотниками. Однако ж сам он так и умер, не поймав ни одного зайца.
Но лучшим мастером по части вранья был Василий. Недаром и фамилия у него была - Хвастун.
На охоту он всегда ходил один и каждый раз приносил по зайцу. Идет, бывало, по улице, закинет добычу за спину и гордо на всех посматривает:
- Василий,- удивляются соседи,- этак ты перестреляешь
всех зайцев!
- Для меня каждый день родятся двадцать зайчат, -отвечает Василий, ни на кого не глядя.
Но я не верил Василию. Решил проследить за ним. И вот однажды украдкой пошел за ним в овраг. Вдруг Васили пропал, словно сквозь землю провалился. Не успел сообразить, в чем дело, только взялся было за трубку, как наш Василий вынырнул из оврага, а в руках у него уже заяц!
"Как же он поймал его, ведь выстрела не было? - удивился я.- Может быть, у него капканы расставлены?"-И поспешил осмотреть то место, где был пойман заяц.
Хвастун - легкомысленный, пустой человек, ветрогон На том месте, откуда он вышел, валялись клочья пеньки обрывки ниток, всякий мусор.
"Ага,- догадался я,- вот он как ловит зайцев! Теперь-то я знаю! Он, оказывается, всех обманывает".
Я побежал в деревню вслед за Василием. Гляжу, oн опять, напустив на себя важный вид, степенно, как индюк шагает по улице. Я забежал вперед, подошел к нему и говорю:
- Здравствуй, дядя Василий!
- Здорово! Видишь, какого я поймал зайца!-говорит он.- Вот тут, недалеко, за гумнами.
- Разреши-ка взглянуть!-сказал я и протянул к зайцу руки.
- Иди, иди, нельзя!-ответил он, отстраняя меня.
Но я схватил все-таки его зайца. Василий вырвал зайца обратно. Вот тут-то и открылась тайна Василия Хвастуна. Хвост у зайца оторвался, а из зайца посыпалась разная труха: хлопок, кострика, тряпки, пенька. И тут вся деревня узнала, что Хвастун никакой не охотник, а просто морочил всем головы. Купит на базаре заячью шкуру, унесет ее в
овраг, набьет чучело и потом каждый раз, возвращаясь с охоты, вешает это чучело на спину.
Да и другие наши охотники недалеко ушли от Василия. Один Петр Сковородин кое-что соображал в охотничьем деле. Он-то и научил меня ловить лисиц.
Дело было так. Собрались мы как-то в лесной караулке. Петр Сковородин расхвастался: - Никто из вас не знает, как поймать лису, а я, как увижу ее следы, так обязательно поймаю, ни за что не упущу.
- Врешь ты,- заметил Хвастун,- ты лучше сиди, смотри, как другие ловят, с тебя и этого хватит.
- А ты, видно,-обиделся Сковородин,- рад был и тому, что таскал за спиной и показывал людям чучело, вместо настоящего зайца. Скажи, сколько раз ты прогуливался с чучелом по улице?
Все, кроме Хвастуна, засмеялись. Потом мы стали просить Сковородина:
- Покажи нам, как ты ловишь лис.
- Вы,- говорит,- мне не верите! Ладно! Поедем сейчас в Ямашский лес, найдем лисий след. Вы и увидите, как я буду ловить.
Мы согласились. Запрягли лошадь, двинулись к лесу и полдень были уже у опушки. Лошадь оставили у оврага, рами пошли в самую чащу. Долго шли. Вдруг Кудрявый кричит:
- Нашел! Следы нашел! Пошли мы осторожно по этим следам и скоро вышли к густым зарослям.
- Тихо,- шепчет Сковородин,- мы с Лапшиным обойдем кустарник, а вы постойте тут.
Пошли мы с ним вокруг кустарника. Сковородин снял с плеча мешок, вынул из него большой моток бечевки, . привязал конец к ветке и давай всю разматывать и вешать на кусты по кругу. А к бечевке, через каждый метр, пришиты яркие красные лоскуты, точно флажки. Вот мы с ним вернулись на старое место.
Здесь Сковородин оставил вход в круг, метров на десять.
- Сейчас поймаем лисоньку,- сказал он.- Войдите двое в круг и походите там взад- вперед. Только разговаривать надо шёпотом, а то ничего не выйдет.
Матвей Косарь с Василием Хвастуном вошли в круг. Мы с Петром спрятались за липой у самого входа. Прошло несколько минут. Вдруг Петр как толкнет меня в бок:
-Гляди, гляди!- шепчет он.
Посмотрел я и ахнул: по кругу мечется лисица, подбежит к флажкам, с испугу шарахнется, в другом месте подбежит к флажкам и опять назад. Металась, металась она по кругу и -делать нечего - пошла на нас. Тут Сковородин хорошенько прицелился, выстрелил из ружья и убил лису наповал.
Вот как, ребята, было дело!
Стал я после этого каждый день ходить к Сковородину.
- Дядя Петр, скажи, пожалуйста, почему лиса бежала прочь от флажков?
Но сколько ни просил, Петр так и не выдал мне лисьих повадок.
- Смотри, я тоже тебе когда-нибудь пригожусь,- сердился я.
Я обиделся на Петра и стал сам изучать лисьи повадки. Лиса ищет пищу по утрам. Днем она прячется где-нибудь в дупле или залезет на высокий пенек и спит. На земле лиса спать боится: вдруг волк нападет, или медведь, или еще кто-нибудь. Если след лисы привел вас в заросли или в другое укромное место, так и знайте, что лисонька там. Лиса очень чутка: чуть услышит голос, так и пускается в бегство. Это как раз на руку охотникам. Они окружают веревкой заросли, где спряталась лиса, и разговаривают вполголоса, чтобы не слишком напугать ее. Лиса, услышав разговор, срывается с места. Подбежит к веревке с флажками- бросится в другую сторону, так мечется, пока не увидит свободного прохода. Бросается туда! Но здесь охотники ждут ее и встречают выстрелами.
Если чересчур напугать лису, она со страху может не заметить веревки и кинется через нее. Тогда пиши пропало: не видать тебе больше лисы, хоть ты три дня сиди и стереги ее у входа.
Сковородин не отличался сообразительностью. Он сам не мог придумать этот способ. Все же он не хотел о нём рассказать, видимо, боялся, что другие переловят всех лис. Такой у него был характер.
Мне этот способ, откровенно говоря, не понравился: из-за одной лисы надо ходить пятерым, таскать с собой длинную веревку, пришивать к ней флажки... А еще сколько времени до ждать и мучиться!
Нет, это не по мне! Я люблю ходить один и ловить в день не меньше пяти-шести лисиц. И я добился этого. Вот слушайте!
Как-то летом я возвращался с Исмелевского базара. Шел через Ямашский лес и дошел как раз до того места, где Петр Сковородин поймал лису. "Загляну - ка,- думаю,- в эти кусты",- и стал пробираться в чащу. А там столько сучьев, хворосту, что не пройдешь. Дошел я до глубокого овpara, но ничего на его дне не видно. Все же спустился туда и от удивления замер: на дне оврага - сплошь лисьи норы. "Так вот где лисицы живут!"-подумал я и стал считать норы. Считал, считал, счет потерял, устал, не заметил, как настал вечер. В темноте выбрался из оврага и веселый пошел домой.
Осенью, еще до снега, я в этом овраге вырыл глубокую яму и опустил туда ящик. Зимою в ящик посадил живого зайца. Заяц громко кричал на весь лес. Голодные лисы за несколько километров чуяли зайца, вперегонки неслись к яме падали прямо на самое дно. Вот так я научился ловить лис. Бывало, на Исмелевский базар везу полный воз лис. Все охотники ахали. Петр Сковородин пришел ко мне, стал умолять, чтобы я ему открыл свой секрет.
- Степанушка, голубчик мой, расскажи, как ты ловишь сразу по столько лис?-приставал он ко мне.
- Я тебя угощу тем, чем ты меня угощал, дядя Петр,- светил я и стал запрягать лошадь, чтобы ехать в лес за лисами. Я знал, они давно ждут меня в яме.
Сказка третья
Как я охотился на хорьков и как мне пришлось один раз за всю жизнь солгать
Однажды пришлось мне все-таки солгать. Как-то старуха моя захворала и пролежала месяца три. С горя тогда я сам чуть не заболел.
За водой приходилось мне ходить самому. И чего только не наслушаешься у колодца! Деревня у нас небольшая. Сходишь раз за водой - сразу все деревенские новости узнаешь. Соберутся у колодца женщины, давай судачить:
- Сегодня утром у тети Патюн овца принесла двух ягнят.
- Старшая дочка Степана, Катенька, пекла вчера блины, уронила на пол сковородку, сковородка вдребезги. Мать весь день бранилась, бранилась!..
- Да, девка, прямо сказать, никудышная. Даже хлеб и то не умеет ставить. Как тут не браниться? За всю зиму напряла только два мотка. Куда это годится?
- А у дяди Гордея все в доме чуть не до смерти угорели. Младшая сноха рано закрыла трубу и напустила угару.
А то еще начнут рассказывать про то, как Иван Плешивый и Василий задумали истопить баню, или как у Петра Сковородина вчера ели кашу с маслом. Всего наслушаешься.
Пошел я однажды за водой. Гляжу: у колодца опять много женщин собралось.
Легок на помине. Вот как раз и сам ты явился, кум Степан,- проговорила жена Федора с верхней улицы.
- Видно, бранили меня?-спросил я. Старуха дедушки Степана отвечает:
- Разве станешь говорить плохое о добром человеке?
- Ну, вы все же говорили про меня? Знаю я вас!
- Вчера у дяди Гордея,- продолжали рассказывать женщины,- пропало сразу пять кур. Зверьки какие-то появились. Так и жрут! Откуда они только взялись? Раньше их совсем не было. Надо бы их переловить, проклятых!
- Я собиралась пойти к тебе просить, чтобы ты избавил нас от этих зверьков,- сказала другая,- а то останемся вовсе без кур.
- Да откуда вы взяли, что это зверек душит кур?
- Старуха Гордея сама видела. Сорок ног у него, бегает быстро.
- А у меня только две ноги. Как же я буду ловить его?
- Пускай хоть у него сотня ног, ты-то поймаешь его! Ты - бывалый охотник!-твердят женщины.
- Вот поправится старуха, тогда всех зверьков переловлю,- сказал я и пошел домой.
На другой день у колодца слышу - опять те же разговоры.
- У дяди Гордея пять кур пропало, у Сковородина - семь, да и последнего петуха задушили тоже. А какой красавец-петух был! Уж лучше бы у Софрона Никитина петуха прибрали, тот никудышный: поет не вовремя, спать не дает,- охали наперебой женщины.
- Кум Степан, уж ты, пожалуйста, постарайся, избавь нас от этих зверьков,- начали они опять умолять меня.
Я промолчал.
На другой день по селу пошли слухи: будто дядя Гордей взял да посадил своих кур в подполье и сторожил их там до утра. А ночью все-таки кур его кто-то передушил. А дядя Хвастун будто бы спас своих кур тем, что запрятал их в хлеву.
Не больно-то верил я этим слухам. Но кур в деревне
становилось все меньше. В оврагах и за околицей валялись куриные тушки. Теперь все стали прятать кур в хлевы, в подпол. Женщины то и дело приходили ко мне, просили, чтобы я помог им.
Ну, вы сами знаете, я человек простой, сердобольный. Не люблю, чтоб долго кланялись, просили. Я согласился. Женщины за это обещали помочь моей больной старухе.
Взялся я за дело. Осмотрел местность и допытался: следы хорьков. Значит, они-то и душили кур.
От старых охотников я слышал, что хорек - большой любитель курятины. Хорек - зверек чуткий. Он издалека видит человека. Ловко прячется. Шкура хорька в большой цене. Но не всякий охотник может его добыть.
"О,- сказал я себе,- меня он не перехитрит!" Только жалко испортить шкурку дробью. Поэтому решил я не стрелять в них. Стану бить палкой. Так оно сподручнее.
Приготовил я увесистую дубинку и пошел с собакой Шашкой по следам хорька. Следы привели в Ямашский лес. А лес этот большой-пребольшой! Там водится всякое зверье! Иные охотники в этот лес далеко и заходить боятся.
По следам хорька мы забрались в самую чащобу. Вдруг я заметил, что следы около лип пропадают. "Неужели хорьки живут на деревьях, как белки?"-подумал я. Смотрю вверх, однако нигде на деревьях хорьков не видать.
Так мы и блуждали с Шашкой по глубоким сугробам до самого вечера. Куда идти? Долго я ломал голову, пока, наконец, сообразил: "Тьфу ты! Да ведь хорьки, проклятые, наверное, в дуплах живут?"
Решил проверить. Размахнулся и - хлоп! дубиной по стволу старой липы. А из дупла как стали выскакивать хорьки друг за другом, никак не меньше сотни. Хорьков было так много, что в первую минуту у меня глаза разбежались. А когда я опомнился и с маху стал бить их дубиной Шашка, вцепившись зубами в горло, стала душить хорьков Так мы с Шашкой убили всех хорьков, выскочивших из дупла. Добыча была необыкновенная в этот день. Шутка ли сказать, восемьдесят штук! Невиданная удача для охотника! Эх, что за шкурки у них! Глаз не оторвать! "Набить бы побольше хорьков на шубу себе и старухе!"-подумал я и еще долго, с большим усердием колотил дубинкой по липам. Хорьков было видимо-невидимо! Только успевай размахивать дубинкой. К утру набралась куча хорьков. Куда спрятать сам не знаю. Складываю в кучу на краю оврага. Стал считать их - со счету сбился.
Пока я возился с хорьками, сильно устал, да и светать стало. Пора в деревню. Но кто будет стеречь добычу? Усадил я Шашку в большую теплую рукавицу, посадил ее на высокий пенек и наказал сторожить, а сам побежал налаживать обоз, чтоб вывезти хорьков.
Только я вышел на опушку, навстречу мне - стрелок Захар. Он сторожит Ямашский лес. Про него все говорили, будто он злой, как леший. "Беда,- думаю,- отнимет у меня добычу. Тогда прощайся, старуха, с хорьковой шубой".
Решил схитрить.
- Ты что тут ходишь? - спрашивает Захар.
- Разве ты не знаешь меня? Я - Степан Лапшин, ищу зайцев. Да что-то не видно их.
- Что там зайцы?-сердито ворчит Захар.- У меня кто-то срубил и увез целых три больших липы! Не знаешь, кто?
- Нет, не знаю. Но я встретил три подводы с липами, в
сторону Пахчал поехали,- солгал я.
Пришлось соврать - ничего не поделаешь, а то бы не видать нам со старухой ни шубы, ни тулупа из хорьковых шкурок.
Захар свернул в сторону Пахчал, а я - домой. Снарядил пять подвод и быстрее за хорьками.
Вся деревня хотела ехать в лес, когда узнала про мою добычу, но я сказал, что больше пяти подвод не потребуется. И не ошибся. Ровно пять полных возов и вышло.
Сказка четвертая
Как я живьем поймал волка и повредил ceбе pyку
После случая с хорька меня все стали считать знаменитым охотником. Ко мне час наведывались прежние "знаменитые" охотники посидеть потолковать о хорьках.
Часто прибегали и ребята, спрашивали про охоту хорьков. Ребят я очень люблю. Они не такие хвастунишки как охотники. Ребята всегда говорят правду. Я им подробно рассказывал о своих приключениях, а они с жадность слушали меня и мечтали тоже стать знаменитыми охотниками.
Однажды ребята собрались у меня и спрашивают:
- Что это за шрам у тебя на руке, дядя Степан? К ты ее повредил? Расскажи.
- Ладно, расскажу,- согласился я.- Только - чур, уговор: происшествие это очень интересное, будьте внимательны. И не перебивать.
Ребята согласились.
- А очень длинный рассказ?-любопытствуют они.
Нет, не очень,- шучу я в ответ,- если растянуть его как нитку, до луны достанет, если из этой нитки сделать клубок, будет он большой, как котел, а если рукавиц связать, то и на один палец не хватит. А рассказывать об
этом нужно целый год. Не хватит терпения - не дослушаете.
-Нет, не умрем. Расскажи, дядя Степан!
--Есть у меня старуха. Вы все ее знаете. Сердитая такая, ворчливая. Сколько раз она донимала меня, бранила за всякую всячину. Иногда целый месяц ходит и злится, спроси почему - сама не скажет...
- Не старуха ли ударила тебя по руке?-догадываются ребята.
-Нет, старуха за сорок лет меня ни разу пальчиком
не тронула. А вышло все из-за коромысла.
- Что же случилось?
- Был уговор: не перебивать. Об этом и пойдет речь. Слушайте. Пошла раз моя старуха за водой, зачерпнула воды и только хотела поднять ведра, а коромысло-то пополам -трах! С тех пор она все приставала: купи да купи новое коромысло. И так надоела, что я, чтоб отвязаться, съездил на базар и привез новенькое.
- Больше не ломай, береги,- говорю ей.
Повертела старуха коромысло в руках и заворчала снова.
- Глянь-ка, старый бес, глянь, что это такое? Видно, ты -то на базаре глаза свои обронил! Видно, ты ослеп, когда выбирал коромысло, видно, ты...- и пошла вертеть языком, как мельничным колесом.
Глянул я на коромысло - что за диво? Ведь оно было без всякой трещины. Откуда же трещина?
- Ну,- говорю старухе,- придется тебе в субботу съездить в город. Выберешь сама, какое понравится.
Старуха обрадовалась.
Настал базарный день. До города далеко, восемнадцать километров. Выехали мы еще до рассвета. Был сильный мороз. Проехали километров шесть. Вдруг лошадь остановилась, как вкопанная, навострила уши, стала храпеть.
Отогнул я высокий воротник тулупа, смотрю и глазам не верю: перед мордой лошади, разинув пасть и щелкая зубами, сидит худой отощавший волк. Мое сердце так и обмерло. "Ну,- думаю,- пропал! Проглотит лошадку и меня вместе с тулупом. Да и старуху не пожалеет. Голод не тетка. Что делать?"
Я закричал на волка, а он ни с места. Смотрит на меня огненными глазами, да и только. Старуха сжалась от страха. Дрожит. Да и мне, признаться, не весело. Все-таки волк, дикий зверь. Его не уговоришь. Шутки с ним плохи.
Много я ловил волков, никогда их не боялся, а тут почему-то поджилки затряслись. А волк еще шире разинул пасть и шагнул прямо на меня.
Дернул я старуху за рукав и говорю:
- Смотри, старуха, волк!.. Самому, что ли, полезть ему в пасть или тебя подкинуть?
А старуха моя испугалась, закричала, заплакала.
- Ой! Не лезь к нему! Не тревожь и меня!
Знал бы - захватил бы двустволку. Одним выстрелом уложил бы волка. А теперь - стой и думай, как быть? Но я в опасности догадлив. Я решил схватить его за хвост и ударить головой о сани. Подхожу все ближе и ближе. А он не убегает. Смотрит на меня немигающими глазами - и ни с места. Я р-раз! подскочил к нему и с размаху всунул ему в пасть правую руку вместе с рукавом тулупа. Ну и пасть же была у этого волка. Ухватил я тут шершавый язык...
- Наверное, волк и укусил руку-то?-прервали меня.
- Как он укусит? Ведь рукав-то широкий, овчина толстая, ее и медведь не прокусит,- сказал я.- Вы только помалкивайте, не мешайте рассказывать. Ухватил я его за язык и потащил за собой. Лошадка тронулась. А волк скоро выбился из сил, присмирел, еле-еле перебирает ногами. Старуха повеселела, перестала плакать, смеется от радости. Однако я человек по природе не жестокий. Пожалел волка и усадил его рядом с собой в сани. Старуха забеспокоилась.
- Пропадешь ты, Степан! Смотри, руку отхватит, калекой ведь будешь! Какой хозяин без руки?
- Не беспокойся, волк смирный, не проглотит.
- Руку откусит, калекой останешься.
- Нет, калекой не буду. Если и откусит руку, новую приделают в городской больнице,- шучу я.
Успокоилась старуха и погнала лошадь, а я крепко-накрепко держу волка. А он закинул морду, из пасти пена течет, на меня глаза таращит. "Подохнет еще",- думаю. Но волк оказался живучим. Он перевел дух и опять уставился на меня свирепыми глазами. А когда стали попадаться встреч а них норовит прыгнуть. Хочу вытянуть руку, но боюсь. "Схватит,- думаю,- за горло, не посмотрит на то, что я усадил его в сани".
Приехали на базар. Народу уйма. Решил удивить всех. Наказал старухе направить лошадь к середине базара. Народ в страхе от нас шарахается. А когда люди приходят немного в себя, хлопают от удивления по бедрам и спрашивают:
- Как же ты поймал его?
- Что ж тут такого? Какие пустяки. Каждый это сумеет сделать. Волки падки на мед, как и медведи. Если хотите живьем поймать волка, намажьте себе руки медом, идите в поле, ложитесь и ждите. Подбежит к вам голодный волк и станет лизать ваши руки, а вы и схватите его за язык, вот как я.
Люди говорят:
- Молодец ты, Степан!
Подъехали мы к дому, где помещалась контора союза охотников. Председатель увидел волка и со страху на пол покатился, под скамью.
- Что с вами, Кирилл Викторович?-спрашиваю.
А он весь дрожит, как осиновый лист. А когда, очнувшись, выполз из-под скамьи, давай ругать меня:
- Зачем ты, Степан Петрович, привел сюда живого волка? Как теперь убьем его?
А тут как раз проходил охотник с ружьем. Председатель позвал его:
- Эй, иди-ка, застрели волка.
Охотник обрадовался случаю показать свое искусство и при народе выстрелил волку в живот. Тут я вдруг почувствовал, как мою руку обожгло что-то. Выдернул ее поскорей, а кровь так и льет, как из ведра. Пуля прошла сквозь волчье брюхо и угодила в мою руку.
Сказка пятая
Kaк я из-за медведя просидел трое суток в лесу на дереве
С давних времен в Ямашском лесу водилось много медведей. В лесу их можно 6ылоi встретить прямо целыми стадами.
Первый раз пришлось их ловить, когда мне было пятнадцать лет. Попался тогда огромный медведь, одного мяса было двенадцать пудов. Всю зиму мы ели медвежатину. После этого случая я каждый год, бывало, убивал по тридцать, медведей. В четыре года я весь Ямашский лес опустошил: не осталось ни одного медведя. С тех пор никто не видел, у нас медведей не только у околицы, но и в самом лесу.
Расскажу вам, ребята, как я поймал последний раз медведя. Это было в Сибири, в тайге.
Мой старший сын жил тогда в Сибири. Он учительствовал в одной деревне, а деревня была в тайге. Сын часто писал мне, чтобы я приехал к нему погостить.
Вот как-то, осенью, закончили мы полевые работы, я поехал в Сибирь. Захватил я с собой, конечно, двустволку, мешочек с порохом, пуда полтора дроби и любимую свою Шашку забрал. Знал я, что в тайге много разной дичи. Авось, удастся поохотиться. Я же знаменитый охотник. Не могу я жить без охоты.
Через пять дней приехал к сыну. Живу у него день, два, а на третий заскучал, сильно захотелось на охоту. А сын напутствует:
- Смотри, батя, берегись. Далеко в тайгу не заходи, тайга огромная - заблудишься еще!
- Какая бы она ни была, за сутки я ее пройду и вернусь,- отвечаю сыну.
Быстро собрался, сунул за пояс маленький топорик, взял ружье, свистнул Шашку, и мы пошли.
Ребята, вы, наверное, не знаете тайги? Ей конца-краю нет. Деревья там очень густые и очень толстые. Иные встречаются в три обхвата. Кругом кедр да лиственница. На кедрах белки орехи щелкают. Местами попадаются дебри непроходимые. Иной раз взглянешь и неба не увидишь. Там много оврагов и болот. Попадаются овраги очень глубокие и непроходимые.
Вот вышел я на край такого оврага. Глянул вниз - дна не видать. Глянул в другой раз - остолбенел: в нескольких шагах от меня - медведь, огромный такой, что-то копошится под сломанным деревом. Ухватит лапами расщепленную макушку, притянет ее к себе и быстро отпускает - макушка со звоном отлетает прочь. Вот чем вздумал забавляться. Веселый медведь! "Видно, музыку любит,- смекнул я.- Это наверняка самый умный медведь. Не буду стрелять. Пусть развлекается".
Я хотел было уйти, да вдруг залаяла Шашка. Оказывается, она нашла ежа и очень испугалась. Я пригрозил ей, но Шашка не слушается. Лает изо всей мочи. "Ну,- думаю,- увидит сейчас меня медведь и схватит, пропал я! И зачем только я взял с собой Шашку!"
И верно, медведь оставил дерево, сердито взглянул в мою сторону, выпрямился и замахал громадными лапами. Что делать? Жалко застрелить такого умного медведя. Да и как дотащишь его домой?
Все же решил стрелять. Грянул выстрел. Медведь страшно заревел и давай карабкаться вверх по оврагу, прямо ко мне Тут я струсил, не знаю, что делать дальше. Шашка куда-то пропала. Хорошо ей бежать на четырех ногах! Были бы и у меня четыре ноги - так и я давно бы скрылся. А медведь все приближается ко мне, а сам все ревет и ревет.
Возле меня стоял столетний кедр. Я быстро залез на него. Подошел медведь, смотрит вверх и грозит мне лапой.
"Теперь не достанешь!"-посмеиваюсь над медведем про себя. Уселся я на крепкий сук поудобнее, как на табуретку прицелился и еще раз выстрелил. Медведь заревел еще громче и, ломая ветви, быстро стал карабкаться по дереву, подбираясь ко мне.
- Шашка, Шашка! - закричал я.
Откуда ни возьмись - Шашка. Мигом подскочила она к медведю сзади. Ощерилась, вцепилась ему в хвост и давай стаскивать на землю. Медведь повернулся к Шашке, сполз с дерева и кинулся за собакой. Но куда косолапому угнаться за Шашкой!
Не догнав собаку, медведь вернулся обратно. Еще больше рассвирепев, он опять полез ко мне на дерево.