Теннесси Уильямс

АДАМ И ЕВА НА ПАРОМЕ

одноактная пьеса

Перевод Александра Чупина

Действующие лица

Д.Х. ЛОУРЕНС^[1]

ФРИДА ЛОУРЕНС^[2]

ГОСТЬЯ, АРИАДНА ПИБОДИ

Место действия: веранда виллы в Приморских Альпах, освещённая солнечным светом. Здесь множество растений в горшках, а на задней стене что-то вроде знамени с вытканной фигуркой феникса в огненном гнезде^[3], которое является личным символом рыжебородого мужчины, сидящего на стуле с откидной спинкой. На нём золотистый атласный халат, на плечи накинута вязаная шаль лавандового цвета, в момент поднятия занавеса он вышивает. Входит его жена с новым растением.

ЛОУРЕНС. Кто это был у двери?

ФРИДА. Женщина из деревни, хотела поговорить с тобой. Я не впустила.

ЛОУРЕНС. Пригласи её.

ФРИДА. Не трать свои силы на незнакомок.

ЛОУРЕНС. Я и не собираюсь тратить силы. Хочу узнать, какую чушь она расскажет. Позови её, прежде чем она спустится с холма, и унеси это растение. Здесь и так слишком много цветов, а они поглощают воздух.

ФРИДА. Боже мой, хорошо!

Она уходит с растением. Лоуренс продолжает вышивать. Через несколько мгновений через порог робко переступает женщина лет тридцати пяти, старая дева, с маленькой геранью в горшке. Она останавливается у двери, с восхищением и ужасом смотрит на Лоуренса. Цветок трясется в её дрожащей руке.

ЛОУРЕНС (резко). Только не заносите это сюда!

ГОСТЬЯ (задыхаясь). Я прошу прощения!

ЛОУРЕНС. Поставьте за ту дверь. (Показывает на дверь, выходящую на террасу.)

ГОСТЬЯ. О!

Бросается к двери и неловко наклоняется, чтобы выставить растение.

ЛОУРЕНС (с презрением). Господи! Вам, американкам, не прививали хорошие манеры, вы чувствуете себя как не в своей тарелке.

ГОСТЬЯ. Прошу прощения?

ЛОУРЕНС. Ладно, садитесь.

ГОСТЬЯ (нервно). А куда мне сесть?

ЛОУРЕНС. Здесь только один свободный стул, кроме того, на котором я сижу.

Она берет плетёный стул и неуверенно подходит с ним к Лоуренсу, не зная, на каком расстоянии от него поставить. Лоуренс с интересом наблюдает за этим неуклюжим поведением.

ЛОУРЕНС. Миссис..?

ГОСТЬЯ. Мисс!

ЛОУРЕНС. Престон^[4]?

ГОСТЬЯ. Нет, Пибоди! Ариадна Пибоди^[5].

ЛОУРЕНС. Прошу, поставьте стул подальше. Только что из-за вас произошло полное солнечное затмение.

ГОСТЬЯ (отползая в сторону вместе со стулом). О, мне очень жаль.

Она уже почти сзади него.

ЛОУРЕНС (сухо). Мне самому сложно развернуться к вам, и если мы собираемся поговорить, боюсь, вам придётся находиться в поле моего зрения.

ГОСТЬЯ (возвращается на прежнее место). О, боже мой, извините!

ЛОУРЕНС. Большинство американских женщин говорят так неразборчиво, что приходится следить за губами, чтобы понять, что вы лепечите себе под нос. (Смотрит на неё.) Извините, но вы снова закрыли солнце.

ГОСТЬЯ (в отчаянии). О боже!

ЛОУРЕНС. Больше не двигайтесь, иначе у меня точно закружится голова. И снимите уже эту отвратительную шляпу.

Гостья срывает с себя шляпу.

ЛОУРЕНС. А теперь вы испортили свою причёску.

ГОСТЬЯ. Господи, неужели?

ЛОУРЕНС. У меня есть какие-то причины обманывать вас? Подойдите-ка сюда.

ГОСТЬЯ. Простите?

ЛОУРЕНС. Пожалуйста, подойдите ко мне, чтобы я смог её поправить, всегда помогаю своей жене, когда у неё растрёпаны волосы, терпеть не могу неопрятных женщин.

Она неуверенно встает.

ЛОУРЕНС (хлопает в ладоши). Да ладно, ладно! Вы же видите, что я не в состоянии изнасиловать вас, даже если бы у меня возникло такое желание, наклонитесь! Это займёт всего секунду.

Гостья неловко наклоняется. Лоуренс резким движением откидывает волосы с её лба.

ГОСТЬЯ (задыхаясь). Ой!

ЛОУРЕНС. Небольшое вытягивание волос очень полезно для кожи головы, улучшает кровообращение. (Поправляет заколки.) Вот так, теперь намного лучше. Возвращайтесь на место и садитесь.

Гостья, слегка ошеломленная, садится на стул.

ЛОУРЕНС. А я продолжу своё творчество. Вам нравится вышивка?

ГОСТЬЯ. А что там?

ЛОУРЕНС. Обнаженные мужчина и женщина. Видите, какой я развратник? Я даже в вышивание привношу элементы секса.

Гостья, задыхаясь, смеётся и поправляет юбку.

ЛОУРЕНС. Почему бы вам не начать рассказывать?

ГОСТЬЯ (торопливо). Мистер Лоуренс, я не знаю, с чего начать.

ЛОУРЕНС. Вам вообще есть что сказать?

ГОСТЬЯ. О, так много, очень много!

ЛОУРЕНС. Так начинайте, вы же не будете сидеть здесь до вечера.

ГОСТЬЯ. С тех пор, как я начала читать ваши книги...

ЛОУРЕНС. Послушайте, напротив вас сидит человек, перед которым вы можете спокойно обнажить душу?

ГОСТЬЯ. Да?

ЛОУРЕНС. Обнажайте, обнажайте! Я готов подробно исследовать её.

ГОСТЬЯ. Я... я... я...

ЛОУРЕНС. Расскажите мне о своём любовнике.

ГОСТЬЯ. Но у меня его нет.

ЛОУРЕНС. Глупости. У всех есть, даже если это просто старая домашняя тапочка. Как насчёт того мужчины, с которым вы познакомились на пароме шесть лет назад, в августе?

ГОСТЬЯ. Два года назад!

ЛОУРЕНС. Совсем недавно.

ГОСТЬЯ. А как вы узнали?

ЛОУРЕНС. Его образ отчетливо отражается в ваших глазах. Как его зовут?

ГОСТЬЯ. Если бы я знала! Это могло бы решить все проблемы.

ЛОУРЕНС. Да, конечно. Всегда нужно спрашивать имя. Произошло ли это между вами?

ГОСТЬЯ. Что?

ЛОУРЕНС. Акт.

ГОСТЬЯ. Какой акт, мистер Лоуренс?

ЛОУРЕНС (с ухмылкой). Ну, мисс невинность!

ГОСТЬЯ. Не было никакого акта, мистер Лоуренс, всего лишь встреча.

ЛОУРЕНС. Опять пагубное влияние стерильного интеллектуализма. В те далекие времена, когда мир был совершенно другим, а человек полнокровным животным, каждая встреча приводила к тому или иному акту. Сейчас встречи это просто встречи, с чопорными поклонами, лицемерными улыбками и светскими беседами о погоде. Весь естественный здоровый яд, заложенный в нас, вместо того чтобы немедленно и спонтанно выплеснуться в мелких стычках между соседями, накапливается в своего рода национальном резерве до тех пор, пока главам государств не придёт в голову выпустить его в виде широкомасштабного безумия, например, войны. А всё потому, что больше не считается приличным дать мужчине пощечину, потому что вам не приятны черты его лица, или уронить девушку в лужу, из-за того, что она вам не симпатична. Но это немного не в тему, не так ли? С этим человеком вы познакомились на пароме, следовавшем из Гонконга в Сидней, в Австралию?

ГОСТЬЯ. Нет-нет, конечно же, нет! Это произошло на пароме из Окленда в Сан-Франциско.

ЛОУРЕНС. Предполагаю, что в последний вечер вы ужинали вместе за столиком капитана?

ГОСТЬЯ. Боюсь, вы не совсем понимаете.

ЛОУРЕНС. Обиделись? Я понимаю всё, что нужно понять. Он сидел рядом с вами?

ГОСТЬЯ. Нет, мы стояли вместе у поручня...

ЛОУРЕНС. Вас вырвало?

ГОСТЬЯ. Боже милостивый, нет!

ЛОУРЕНС. Эта мысль меня немного позабавила. А молодой человек был красив?

ГОСТЬЯ. Ничего не могу сказать, но это не имеет значения.

ЛОУРЕНС. Вы что не взглянули на него?

ГОСТЬЯ. Я была так потрясена, что не смогла повернуться и посмотреть.

ЛОУРЕНС. Вы задыхались, были слепы или без сознания?

ГОСТЬЯ. Вы издеваетесь надо мной, мистер Лоуренс?

ЛОУРЕНС. Нет.

ГОСТЬЯ. Пожалуйста, не надо. Это очень серьёзный вопрос.

ЛОУРЕНС. Вполне. Он был невысоким и стеснительным?

ГОСТЬЯ. Он был крупным и очень, очень напористым.

ЛОУРЕНС. Слегка вас задел?

ГОСТЬЯ. Совсем не слегка, мистер Лоуренс. Он откровенно приобнял меня.

Пауза.

ЛОУРЕНС. Ффу!

ГОСТЬЯ. Что это, мистер Лоуренс?

ЛОУРЕНС. Ффу это просто небольшое идиоматическое выражение, которое я позаимствовал у индейцев, мисс Престон...

ГОСТЬЯ. Пибоди...

ЛОУРЕНС. ...оно обозначает всевозможные эмоциональные реакции. А это объятие, о котором вы упомянули, не могли бы вы его подробно описать?

ГОСТЬЯ. Его рука обхватила меня за талию...

ЛОУРЕНС. Неужели?

ГОСТЬЯ. Его пальцы впились в меня!

ЛОУРЕНС. Где?

ГОСТЬЯ (деликатно дотрагиваясь до правого бока). Здесь.

ЛОУРЕНС. Не слишком сильно, не так ли?

ГОСТЬЯ. Я бы сказала, очень сильно.

ЛОУРЕНС. А вы, я предполагаю... я думаю, вы ответили нежным поглаживанием его руки или, может быть, провели кончиком указательного пальца по его кисти?

ГОСТЬЯ. Я этого не делала, мистер Лоуренс. Я вообще никак не отреагировала!

ЛОУРЕНС. Из скромности?

ГОСТЬЯ. Нет, я была как парализованная!

ЛОУРЕНС. Это одна из тех редких электрических реакций между людьми. Он ничего не предпринял?

ГОСТЬЯ. Что?

ЛОУРЕНС. Мужчина ничего не сказал, ничего не произошло, кроме нежного прикосновения?

ГОСТЬЯ. Очень скоро оно перестало быть нежным.

ЛОУРЕНС. Вы имеете в виду обнимание?

ГОСТЬЯ. Да!

ЛОУРЕНС. Он убрал руку?

ГОСТЬЯ. Нет, наоборот.

ЛОУРЕНС. Стал ещё твёрже?

ГОСТЬЯ. Да! (Наклоняется вперед.)

ЛОУРЕНС. И так ничего не произнёс?

ГОСТЬЯ. Ничего!

ЛОУРЕНС. А вы ничего не спросили?

ГОСТЬЯ. Я трижды сглотнула слюну, но не могла вымолвить ни слова.

ЛОУРЕНС. Всё время молчали?

ГОСТЬЯ. Пока паром не причалил в Сан-Франциско.

ЛОУРЕНС. И тогда он...

ГОСТЬЯ. Он убрал руку. И, наконец, зашептал!

ЛОУРЕНС. Громко?

ГОСТЬЯ. Очень тихо.

ЛОУРЕНС. Так что он прошептал?

ГОСТЬЯ. Своё имя, которое я не могу вспомнить, и в семь часов!

ЛОУРЕНС. В семь часов?

ГОСТЬЯ. Да!

ЛОУРЕНС. Скорее всего, это время свидания?

ГОСТЬЯ. Вероятно.

ЛОУРЕНС. Это всё, что он прошептал, только имя и время?

ГОСТЬЯ. Время и место встречи.

ЛОУРЕНС. Так он назвал и место?

ГОСТЬЯ. Он произнёс название какого-то отеля.

ЛОУРЕНС. А что же сделали вы?

ГОСТЬЯ. Я кивнула.

ЛОУРЕНС. Утвердительно?

ГОСТЬЯ. Да!

ЛОУРЕНС. Вы пришли на свидание?

ГОСТЬЯ (вскакивает). Нет, нет, нет, я не смогла!

ЛОУРЕНС (пододвигает к ней свой стул). Сомнения? Запоздалые угрызения совести?

ГОСТЬЯ (отступает). Нет, нет, не это!

ЛОУРЕНС. Что же тогда? Вмешались родственники?

ГОСТЬЯ. Нет, нет! Никаких родственников!

ЛОУРЕНС. Болезнь? Несчастный случай?

ГОСТЬЯ. Нет!

ЛОУРЕНС. Парализация?

ГОСТЬЯ. Да нет! Вы будете смеяться, когда я скажу...

ЛОУРЕНС. Что?

ГОСТЬЯ. Я не могла вспомнить имя, которое он прошептал. Как только он исчез, я забыла его. Даже не смогла запомнить название места, где он назначил свидание! В моей голове была пустота, абсолютная пустота! Всё, что я понимала: где-то в городе, около семи часов вечера, мужчина, о котором я мечтала всю свою жизнь, ждал меня на свидании...

ЛОУРЕНС. И всего лишь из-за небольшого провала в памяти...

ГОСТЬЯ. Я не смогла пойти к нему...

ЛОУРЕНС. ... не понять смысл всей вашей жизни!

Пауза.

ЛОУРЕНС. Ужасно....

Гостья закрывает руками лицо.

ЛОУРЕНС. Возьмите себя в руки, мисс Прес...

ГОСТЬЯ. Пибоди.

ЛОУРЕНС. Скажите, что же произошло после этого инцидента на пароме из...

ГОСТЬЯ. Окленда.

ЛОУРЕНС. Из Окленда в..?

ГОСТЬЯ. В Сан-Франциско. Это казалось безнадежным, поэтому я попыталась всё забыть. Не только его имя и место, но и эту встречу. Сначала я подумала, что, действительно, забыла об этом. Но только я больше не могла ни на чём сосредоточиться.

ЛОУРЕНС. Совсем?

ГОСТЬЯ. Да.

ЛОУРЕНС. Но у вас же была работа?

ГОСТЬЯ. В публичной библиотеке!

ЛОУРЕНС. Уволили?

ГОСТЬЯ. Ага. Когда подростки просили книгу о Мальчиках-бродягах на реке^[6], я им дала прочитать ваш роман Влюблённые женщины^[7].

ЛОУРЕНС. Подсознательная попытка подорвать общественную мораль. Ваше здоровье не пошатнулось?

ГОСТЬЯ. Полностью.

ЛОУРЕНС. К счастью, вам оставила наследство тётя?

ГОСТЬЯ. Не тётя, а дядя.

ЛОУРЕНС. И на эти средства вы смогли отправиться в путешествие?

ГОСТЬЯ. Да.

ЛОУРЕНС. Вы всё время путешествовали и путешествовали, а боли не утихали?

ГОСТЬЯ. Как вы узнали о болях?

ЛОУРЕНС. Конечно, было больно! А где конкретно?

ГОСТЬЯ. Здесь, в боку.

ЛОУРЕНС. Там, где он прикоснулся к вам!

ГОСТЬЯ. Да, в этом месте!

ЛОУРЕНС. И о чём вы подумали?

ГОСТЬЯ. Что это аппендикс!

ЛОУРЕНС. Вам его вырезали?

ГОСТЬЯ. Удалили. Но он не был воспалённым.

ЛОУРЕНС. А после этого?

ГОСТЬЯ. Боли не прошли.

ЛОУРЕНС. Конечно, они все ещё продолжались. Дальше...

Гостья закрывает лицо руками.

ЛОУРЕНС. Вы стали сомневаться, что это физическая боль.

Она кивает.

ЛОУРЕНС. И начали понимать, что с вами не так? Ваша скромность и гордость больше не в силах были скрывать истинные факты? Цензура не выдержала, а ослепляющая правда вырвалась наружу! Боли начались в ту ночь, когда незнакомец обнял вас! Это было его подарком на память о путешествии на пароме, не так ли?

ГОСТЬЯ. Да! Да-да, это так!

ЛОУРЕНС (торжествующе). Аааа.

ГОСТЬЯ. Но это уже прошлая история. Всё проявилось вновь, когда я впервые подверглась внушению.

ЛОУРЕНС. Вы имеете в виду гипнозу?

ГОСТЬЯ. Да.

ЛОУРЕНС. И всё же боли продолжились.

ГОСТЬЯ. Время от времени да. Каждый раз, когда я подходила к воде.

ЛОУРЕНС. Почему бы вам не избегать водоёмов?

ГОСТЬЯ. В них есть что-то...

ЛОУРЕНС. Роковое влечение?

ГОСТЬЯ. Не совсем роковое, но...

ЛОУРЕНС. Определенно притягивающее?

ГОСТЬЯ. Да.

ЛОУРЕНС. А зачем вы пришли ко мне?

ГОСТЬЯ. Из-за ваших книг. Вы так много написали о сексе.

ЛОУРЕНС. Я никогда не писал о сексе. То, о чём я пишу, это фаллическая реальность. А секс это интеллектуальный процесс, он происходит в голове. Фаллическая реальность находится в...

ГОСТЬЯ. Правда?

ЛОУРЕНС. Я не хочу причинять вам боль, мисс Престон. (Серьёзно.) Вы жертва многих лет ошибочного мышления. Ханжество, стыд, бесплодный интеллектуализм, отрицающий тело, стыдящийся плоти! Позвольте мне кое-что сказать вам, прежде чем я попрошу вас уйти, моя великая религия это вера в кровь, в то, что мудрость тела превосходит мудрость разума. Мы можем ошибаться в своих мыслях. Но то, что чувствует, во что верит и что подсказывает наша кровь, всегда правда. Это всё, мисс Престон. Теперь можете идти.

ГОСТЬЯ. Но, мистер Лоуренс, я верила, что вы мне поможете... я надеялась, что подскажите, что делать.

ЛОУРЕНС. Единственный выход, мисс Престон, очевиден. Вам нужно найти этого человека с парома.

ГОСТЬЯ. Как я его найду, если не помню имени?

Пауза. Она взглянула на вышивку.

ГОСТЬЯ (внезапно шепотом). Адам... О'Рейли! (Повторяет, затаив дыхание.) О'Рейли, Адам О'Рейли! (Радостно кричит.) Мистер Лоуренс, теперь, теперь я вспомнила! Его зовут Адам О'Рейли!

ЛОУРЕНС. А отель? Ну же, ну! Отель?

ГОСТЬЯ. Адам О'Рейли, отель... отель Золотые ворота, номер тысяча двадцатый! (Начинает бешено метаться по комнате.) Моя шляпа! Мои перчатки! Моя вышитая бисером сумочка! Где они?

ЛОУРЕНС. Вот! (Бросает ей огромную соломенную шляпу.) Куда же вы теперь направляетесь?

ГОСТЬЯ. Я возвращаюсь... возвращаюсь к Адаму! В Сан-Франциско! В отель Золотые ворота! Номер тысяча двадцать! О-о-о! До свидания, мистер Лоуренс! (Целует его в щёку, вылетает за дверь на террасу.)

Лоуренс усмехается и берёт своё вышивание. Фрида тихонько подкрадывается сзади и кладёт подбородок ему на макушку.

ФРИДА (нежно). Над чем ты работаешь, дорогой?

ЛОУРЕНС. Адам и Ева на пароме... в Сан-Франциско...

занавес.

Переводчик Александр Чупин

e-mail. shurshik_2005@mail.ru

2024г.

(C) Все права защищены в "Театральном агенте".

https.//teatral-agent.ru/compositions/author/view/1762/

1. Дэвид Герберт Лоуренс (11 сентября 1885 2 марта 1930) был английским писателем, автором рассказов, поэтом, драматургом, литературным критиком, писателем-путешественником, эссеистом и художником.

2. В марте 1912 года Лоуренс познакомился с Фридой Уикли (урождённой фон Рихтгофен), с которой ему предстояло провести остаток жизни. Она была на шесть лет старше его, была замужем за Эрнестом Уикли, его бывшим профессором современных языков в Университетском колледже Ноттингема, и у них было трое маленьких детей. Однако они с Лоуренсом сбежали и уехали из Англии в дом родителей Фриды в Меце, гарнизонном городке (тогда в Германии) недалеко от спорной границы с Францией

3. После смерти Лоуренса Фрида заказала для его могилы изысканное надгробие с мозаикой в виде его любимой эмблемы феникса.

4. Pres ton - давление (англ.)

5. Pea body - тело горошины (англ.)

6. "The Rover Boys on the River" - книга Артура М. Уинфилда.

7. "Women Love" - роман английского писателя Д. Г. Лоуренса, вышедший в 1920 году.