Ваня разглядывает доску, где написано мелом решение заковыристой задачи, и косится на друга Женю. Тот потупился и мнёт пальцами ластик. Обоим мальчикам отлично известно, что на перемене, пока Степанида Кузьминична отлучалась в учительскую, весь класс слизал задачу у Стаськи Корнеева. Женя же изображал самолёт, гудел моторами и фырчал винтами, а Ваня списывать не стал принципиально. Дома он старался, корпел над задачей, искал в ней скрытую каверзу и пыхтел над тетрадкой до тех пор, пока цифры не обзавелись руками, не подбоченились, не запрыгали по бумаге. Задачка стала казаться мальчику лукавым упражнением, абракадаброй, нарочно задуманной злой шуткой. Авторы учебника ожили, перестали улыбаться с портретов на обложке, скорчили мальчику ехидные гримасы и собрались сойти на письменный стол. Ваня поскорее отправил учебник с зубоскалами в портфель, щёлкнул замочком и с облегчением вздохнул. Сегодня на уроке он ждал объяснения скользкой математической задачи, а не готовенького, подсмотренного решения.
Но вышло иначе.
- Где обманывать научились? Октябрятами ещё называетесь! Женя меня не удивляет. Но ты, Ваня? Я считала тебя честным мальчиком и хорошим учеником. Значит, напрасно считала.
Ваня поражён недогадливостью Степаниды Кузьминичны: раз уж он такой лгун, то почему бы ему просто не списать задачу? Списать - минута! Он не потратил эту минуту, и вышло, что он врун, а все остальные - честные. А самая честная и справедливая - сама учительница. Ей незачем кого-то слушать, а надо лишь проверить тетради. А вот папа рассказывает, что по закону в суде обязательно выслушивают обвиняемых и дают им защитников, чтобы разобраться, виноват ли человек и совершил ли он то, в чём его обвиняют. Не то ведь можно наказать невиновного, посадить его в тюрьму. И как потом это исправишь? Ваня не понимает, отчего Степанида Кузьминична, которая не раз хвалила его, ставила пятёрки и подписывала в прошлом году похвальную грамоту, так к нему переменилась. Будто он родился обманщиком и только и делает, что всех без разбору обманывает!
Ваня начинает дрожать от холода, словно сибирская стужа проникла сквозь изрисованные ледяными узорами стёкла и белой метелицей закружилась вокруг ребят и девочек, а на партах засверкали сугробы. 'Я два часа просидел над этой дурацкой задачей! - думает он. - Чуть с ума не сошёл! Я же принёс черновик! Эх, зря нет такого прибора, чтоб учителя видели правду!'