|
|
||
Сводный файл второй книги "Последней волшбы". Будет дополняться и исправляться по мере написания. Последнее обновление - 19 февраля 2015 |
Под знаком Василиска Вторая книга романа-трилогии "Последняя волшба" Пролог Неяркий свет занимающегося весеннего утра с трудом пробивался сквозь туманную изморось, но зал Светлого Собрания, полностью соответствуя своему названию, оставался на удивление светлым. Может быть, благодаря белой, с едва розоватым отливом - цвета топленого молока - окраске стен, а может быть - из-за белоснежных просторных одеяний тех четверых, что во внеурочный день собрались здесь сегодня на заре. Уже почти совсем рассвело, но пятый участник высокого совещания все никак не появлялся, и пока что три облаченных в белоснежные балахоны фигуры в напряженном ожидании расположились за просторным, срубленным из древесины круглым столом в центре небольшого помещения, а четвертый, в точно таком же укрывающем с головы до пят одеянии, нервно выхаживал взад-вперед чуть поодаль, не отрывая взгляда своих холодных серо-голубых глаз - сквозь специальные прорези в закрывавшем все лицо наголовнике - от того окна, которое выходило на восток. Между тем небо на востоке все ярче и ярче наливалось розовым светом с малиновыми разводами. Еще несколько минут - и над линией горизонта уже проглянет краешек восходящего солнца. Наконец, из ведущего в зал коридора послышались шаги, сопровождаемые еле различимым призвуком эха от каменных стен здания, и в помещение спешно вошел пятый, с ног до головы укрытый таким же балахоном, как и четверо остальных - с той лишь разницей, что его видневшиеся в прорезях наголовника глаза были не голубыми, как у старшего собрата, а карими. - Я приношу свои извинения, братья, но по дороге возникли некоторые сложности... - Позже, брат Звеберь, все объяснения позже! - резко перебил его старший из присутствовавших, тот самый, который до прихода последнего гостя в нетерпении расхаживал по залу и на чьем балахоне был вышит коричневыми нитками широко раскинувший крылья орёл. - Давайте поторопимся, восход уже начинается. Пятеро привычными и хорошо отработанными движениями встали в вершинах правильного пятиугольника. Над центром стола, где в золотой чаше поблескивало капельками жира свежее, парное, неснятое молоко, одна на другую легли десять ладоней. Пять голов развернулись на восток, застыв в ожидании первого солнечного луча. Как только он появился, пять мужских голосов слились воедино: Свет сильный, свет святый, свет лучезарный. Взойди над миром, взойди над всякой живущей тварью. Над всем рекущим, всем бессловесным и произрастающим встань же луч твой, твой огнь небесный, твой жар пылающий. Мрак развей, жизнь разбуди и к себе призови силой своей, дыханьем в груди и жаром в крови. На запад, на север, на юг, на восток - да приùдет царствие света. Хокк!На короткий миг в зале воцарилась сосредоточенная тишина, нарушаемая лишь приглушенным дыханием собравшихся... Наконец, предводитель сделал резкий выдох и собравшиеся, разняв руки, расселись обратно по своим креслам.- Ну а теперь - к делу. Брат Дракон, сегодня начинаете вы. Собственно говоря, в масках, балахонах и тотемных именах никакой нужды не было: каждый из собравшихся в зале прекрасно знал, кто из них был принцем крови, кто - состоятельным столичным купцом первой гильдии, а кто иерархом храма или высоким магом. Который из участников прибыл на встречу с севера, а который с юга; кто в высшем руководстве Белого Братства представляет халифа Шахваристана, а кто - эскуадорскую корону. Все всё прекрасно знали; но что ни говори, а тайную организацию делают именно ритуал и традиция, без которых это будет уже не орден подлинных незримых властителей Круга Земель, а всего лишь неуклюжее сборище болтунов и прожектёров. И поэтому встреча неспешно продвигалась своим чередом согласно заведенному издавна распорядку. Сначала - текущие события в государствах Круга, баланс сил в окружении правителей, интриги и заговоры. Потом - промыслы и ремесла, продвижение мануфактуры и торговли. Далее, состояние дел в Конклаве магов и в храмах - как Светлых, так и Тёмных. Брат Дракон, брат Единорог, брат Звеберь. Один говорит, остальные четверо напряженно слушают... И, наконец, предмет особого внимания и извечная головная боль Братства - низшие расы. Но и здесь, в кратком обзоре того из участников встречи, на балахоне которого красовался рыжевато-серый волк, ничего особенно тревожащего сегодня не прозвучало. - Итак, обстановку в землях Круга можно считать спокойной и благоприятной, - произнес ведший собрание брат Орёл, вставая для традиционного заключительного слова. Тихо произнес, очень тихо. Даже, пожалуй, слишком тихо, и это предвещало бурю. - Государства, стало быть, процветают, блага приумножаются, а человеческая раса занимает, как ей и должно, главенствующее положение? Голос Орла понизился до вкрадчивого шёпота. - Я правильно вас понял, братья мои? И наконец, после тягучей наряженной паузы, последовал столь ожидаемый взрыв. - Чушь! Бред собачий!! Дерьмо!!! Кулак председателя врезался в столешницу с такой оглушительной силой, что, казалось, задрожали даже и стены зала, а сам стол был готов рассыпаться на мелкие кусочки. - Вы в своем уме, господа? Где были ваши глаза и уши все эти годы, всё по кабакам да блядкам? И чем, спрашивается, занимались в это время ваши помощники и осведомители, доносы из пальца высасывали да вознаграждение пропивали? Неужели вы... Да что там "вы", ладно, я и с себя вины не снимаю - неужели все мы зажрались настолько, что не видим и видеть не хотим, что творится у нас под самым носом?! - Но позвольте, Ваше Сиятельство... - Еще раз предупреждаю, брат Волк, никаких титулов. - Эта фраза была произнесена уже совершенно другим тоном, ледяным и властным. - Стоит нам здесь начать меряться длиной родословных и размером состояния, и дело Братства можно считать заранее проигранным. В пределах этих стен мы - всего лишь братья, братья во человецех, а красивые обёртки и позументы давайте оставим для дворцов и балаганов: у нас, господа, есть дела поважнее. И после того, как слегка забывшийся шахварец получил себе на голову честно заработанный ушат холодной воды, можно было вернуться к благородному негодованию и продолжать бушевать дальше. - Что же касается "позвольте", то данной мне властью - не позволю! Позвольте лучше мне самому спросить высокоуважаемого брата Дракона: вы что же, не заметили, что у принца Веррена в Вестенланде всё практически готово к перевороту и дни императора уже сочтены, если только не случится ничего экстраординарного? А то, как спивается цесаревич в Алатыре, да такими темпами, что царь Венцеслав уже издал тайный указ о лишении его прав наследования престола, тоже мимо вашего просвещенного внимания со свистом пролетело? Невысокий и щуплый, как можно было заметить даже под балахоном, брат Дракон вскочил со своего места и откашлялся, пытаясь вставить ответную реплику, но бушующий Орёл лишь махнул на него крылом своего одеяния и развернулся к следующей жертве. - А вы, почтенный Единорог, тоже не сочли заслуживающими внимания постоянные неурожаи риса в Чжэн-го? Сопутствующие им голодные бунты и самую что ни на есть крестьянскую войну в юго-западных провинциях империи тоже полагаете досадной мелочью? Брат Единорог, представлявший в Светлом Собрании асконское королевство, прекрасно понимал, что отвечать и оправдываться не имеет ни малейшего смысла, и только лукаво улыбался теперь сквозь глазные прорези своего балахона. Ясно, что все показное негодование Орла - лишь легкая разминка, и остается только ждать главного, решающего удара старейшины собрания. Но перед этим, согласно законам жанра, по серьгам должны были получить все сестры до единой, и теперь подошла очередь белозерца, укрывшегося под геральдическим знаком своего царства - легендарным Звеберем. - И вы, любезный друг мой, тоже полагаете, что колдовство, которое вопреки всем установлениям богов начинают потихоньку практиковать на храмовых службах в Эскуадоре - это так, ерунда, мелкие шалости? А если какую-то мелкую шлюшку, без году неделя волшебницу при энграмском дворе, принародно объявляют с амвона богоизбранной и едва ли не Тинктаровой невестой, это тоже шутки ради? Все попытки оратора устоять на месте безнадежно провалились, и теперь витийствующий брат Орел нервно вышагивал взад-вперед по залу, сопровождаемый синхронно поворачивающимися взглядами четырех укрытых под капюшонами голов. - О нет, господа, сегодня на нас движется зараза пострашнее чумы и холеры: нестроение и ересь, грозящие нарушить Великое Равновесие, а людей низвести до положения прислужников при убогих тварях, лишь попущением Тинктара существующих ныне в Круге Земель. И более того, эта зараза уже обрела имя и знамя, ибо зовется она - отшельник Юрай! Выждав эффектную паузу, но так и не дождавшись реакции собратьев, предстоятель Светлого Собрания саркастически рассмеялся: - Что, не слышали? Ну так услышьте сейчас и затвердите накрепко: преподобный Юрай, тайный советник князя Ренне. И ведь причем сам по себе - совершеннейшее ничто: ни маг, ни жрец... Так, алхимик-самоучка. Еще недорослем ввязался в иодайскую ересь, за что и был изгнан как из Университета, так и из Вестенанда. Одно слово - олух; как в деревне родился, так туда же и возвратился. - Он ненадолго запнулся, чтобы перевести дух. - Однако же сегодня именно этот Юрай состоит в большой дружбе со всеми нелюдями, каких только и вспомнить доведется: с лешими, гномами, кобольдами, вампирами... Голос брата Орла взмыл вверх; это был уже не клёкот, а горестный плач - погребальная песнь по судьбам злосчастного Круга. - Он встречался в Суэйне с эльфами. Да-да, с эльфами!!! С теми самыми, от которых, казалось бы, наши земли были уже давным-давно навсегда избавлены. Сумел разыскать в горах тайное, едва ли не последнее в Круге поселение остроухих и провел там почти сутки... Многозначительная пауза предоставила собравшимся возможность самостоятельно домыслить, какие-такие коварные планы вынашивались в эльфийском логове. - Мало того, теперь он объявляется в Асконе в обнимку с кем бы вы думали? Ни более ни менее чем с валькирией - ай-яй-яй, брат Волк, и как же вы всю эту выползающую из щелей нечисть в своем отчете проглядели, а?! Тяжело вздохнув, председатель плюхнулся обратно на свое кресло, чтобы уже сидя встретить резкий вопрос одного из собратьев: - Простите, Орел, но я хотел бы поинтересоваться, откуда у вас такая информация? И почему вы уверены, что этот Юрай представляет столь уж великую опасность для нашего дела? - Свет не без добрых людей, Дракон. У меня есть в странах Круга свои осведомители, которые еще не разучились ловить мышей, хвала богам. Есть и хорошие знакомые, небезразличные к делу верховенства человеческой расы. Да и слухами земля полнится... Оратор обвел собравшихся острым внимательным взглядом - ну вылитый орел, под стать своему тотемному знаку. - Короче, собратья: пока этот Отшельник движется по нашим землям, проповедуя равенство всех рас и народов, святое дело Белого Братства под угрозой. Под сильнейшей угрозой! Вокруг него уже начинает собираться всякая нечисть и нежить, еретики и раскольники всех мастей, бандиты, по которым веревка плачет... - И кроме того, - слегка понизил тон предводитель собрания, - есть данные о том, что Юрай сумел снюхаться со светлейшим Всесвятом. Данные пока непроверенные, но смею вас уверить, что запашок из Белозерья доносится весьма и весьма преотвратный. А потому, энграмского еретика и самозванца надо остановить как можно раньше. Остановить во что бы то ни стало и не стесняясь в выборе средств: арестовать именем короля, лишить сил и разума магическими заклинаниями, предать анафеме в обоих храмах... Укрывшийся под балахоном с изображением геральдического орла внимательно и многозначительно посмотрел на одного из своих собратьев. - Да хоть наемного убийцу нанять, но остановить. Резких хлопок обеих ладоней о край стола ознаменовал окончание встречи. - Можете быть свободны, братья. Следующее собрание - ровно через пять недель здесь же, как обычно - перед рассветом. И уже на фоне шума отодвигаемых стульев и поднимающихся человеческих фигур прозвучала последняя фраза сегодняшнего собрания, брошенная как бы вскользь, но веско и ехидно: - А вот вас, брат Единорог, я попрошу задержаться. Глава 2.1 Вербовка Удар оказался неожиданно сильным, и Макс его едва не пропустил. Понятно, что не стоило столько пить накануне. Ох, видят боги, не стоило. Но, с другой стороны, как тут было не выпить? Первый день в чужой незнакомой стране, после долгого путешествия. Другие лица, другие нравы... Блещущая в глаза показная роскошь городских кварталов - при том, что сам королевский дворец выглядел скромным и неброским, удивляя разве что размерами окружавшего его парка. Но зато вокруг! Лепнина вычурных карнизов и пышные белоснежные фасады дворянских особняков в Высоком городе, которые оттеняет лишь сочная свежая зелень просыпающихся от зимней спячки садов, просто поражали воображение. А Низкий город, напротив, слепил разноцветьем красок и блеском позолоты буквально повсюду, начиная от знаменитых на весь Круг Земель торговых домов и вплоть до самой распоследней лавки или харчевни в крохотном закоулке. Да и вино в Асконе оказалось не то чтобы лучше сормского, но при тех же ценах как-то... веселее, наверное. Было в нем, если сравнивать с теми, к которым Макс привык у себя дома, меньше претензий и больше незатейливого удовольствия. И шевалье с легким сердцем воздал местному вину должное, причем с таким усердием, что после ознакомительной прогулки по Эскуадору возвратился обратно в свою гостиницу едва ли не на рогах. Кто ж мог знать, спрашивается, что уже назавтра придется брать меч в руки?! А теперь делать нечего, и ему с трудом удалось увернуться от чужого клинка, предательски соскользнувшего с его собственного. Будь шевалье Леруа на пять лет старше, на ладонь толще или хотя бы на пять фунтов тяжелее, этот промах ему бы так дешево не обошелся. Но Макс был юн и худощав, а за плечами имел уже, несмотря на молодость, не один пяток поединков. Ему все-таки удалось увернуться от диагонального рубящего удара и, сделав легкий и пружинистый шаг влево, следующий выпад он принял на свой меч уже как дòлжно - чуть ниже середины клинка и встык. На какое-то долгое мгновение противники застыли в напряженной неподвижности, меч в меч, проверяя друг друга на прочность и крепость нервов - чтобы потом одновременно, словно по команде, отступить друг от друга на шаг. И карусель поединка закружилась во все ускоряющемся темпе. Замах, удар, отвод, уйти чуть вправо, отскочить назад, пригнуться, потом резко выпрямиться и снова вскинуть меч... С каждым ударом похмелье уходило, зато возвращались упругость и быстрота движений, а вместе с ними - и веселая злость. Пользуясь тем, что его визави был старше и грузнее, Леруа старался теперь держаться от него на расстоянии, не давая приблизиться для захвата или оглушающего удара, но постоянно теребя и раздражая обманными выпадами, легкими уколами и ударами со всех строн - справа, слева, по груди, по ногам, по запястью сжимающей меч руки... С тем, чтобы наконец, поймав брешь в обороне приуставшего уже противника, достичь его груди в "дотягивающемся" ударе самым кончиком клинка: - Хэтть! Да, будь мечи сегодняшних противников боевыми - полновесными и заточенными, - испытывавший боевое искусство Макса сержант наверняка был бы ранен или, по крайней мере, основательно сбит с ног, так что добить бедолагу оставалось бы лишь делом техники. Но сейчас бравый вояка лишь чуть пошатнулся, после чего воткнул свой клинок в землю и расхохотался густым басом: - Ну что ж, партизан, убедил: какая-никакая выучка у тебя имеется. Теперь клади меч обратно, ополоснись, охолони чуток, а через полчаса жду тебя в "Развеселой вдовушке". Там, за пивком, и побеседуем. ... Как говорит о том молва, Не зная зла и горя, Одна весёлая вдова Жила в Эскуадоре. Ты не суди ее, сперва Дослушай эту песню: Была румяная вдова Всех прочих дам прелестней. Кому подарит нежный взгляд, Кого приветит словом - Она давала всем подряд... ...приют под тёплым кровом. Будь ты солдат или купец, Коль деньги есть в кармане - Постигнет всякий молодец Венец своих желаний. Макс как раз входил в кабак, когда разудалая солдатская компания, плотно устроившаяся за несколькими сдвинутыми вместе столами, дружно вскинула вверх пивные кружки и с понимающими улыбочками выхватили из уст запевалы последний куплет, хором переиначив его на еще более похабный лад: Будь ты солдат или купец, Коль деньги есть в кармане - Достигнет счастья твой конец И тут же снова встанет. "Да уж, - подумалось юному шевалье, - отменно здесь служивый народ гуляет. Весело!" Чем встретила его пивная, примостившаяся рядом с казармами Эскуадорского гарнизона? Прежде всего духотой, в которой были густо замешаны запахи жарящегося мяса, хмеля и мужского пота. А еще - изобилием мускулистых мужских рук в наколках, волосатых торсов в вырезах расстегнутых полотняных рубах и безостановочной добродушной бранью практически за каждым столом. Обстановка была своя, домашняя, разительно отличаясь от вылизанных и манерных рестораций в той части города, которую Макс успел посетить накануне и где день и ночь толклись приезжие продавцы, покупатели, да и просто любопытствующие со всех окраин Круга Земель. На них и было рассчитано пряничное изобилие таверн и кофеен центральной части Нижнего города, не говоря уже о Верхнем, куда простонародью и ходу-то не было. Здесь же, у "Развеселой вдовушки", посторонних практически не наблюдалось - ну, если не считать самого шевалье, хотя и тот после после недавнего поединка на мечах считался уже почти что местным. Своего недавнего противника по схватке он заприметил сразу же: крепко сложенный рыжеусый сержант уютно устроился за одним из небольшим столиков в самой глубине зала и сейчас приветливо махнул ему рукой, в другой руке продолжая сжимать здоровенную глиняную кружку. Но Макс, которому в чужой стране покамест все было в новинку, позволил себе чуть задержаться перед стойкой - заказать выпивку, поразмышлять над выбором предлагаемых закусок, а заодно и послушать песню, которую выпевали разгулявшиеся вояки: Как мог ты гневен быть и груб, Когда тебя хотели Две пары полных женских губ... В одном и том же теле? Пришел однажды страшный тролль (Разобрала охота)... Вдова сказала: нет, изволь Сквозь задние ворота! К ней гном повадился потом, И с ним проблем хватало, Ведь гном дотягивал с трудом До нужного портала! Раздался дикий хохот, и пьяный хор вразнобой грянул припев снова, теперь уже в доработанном на солдатский манер варианте: ... Ведь гном дотягивал с трудом До нижнего портала! - Мое почтение, сержант, - с вежливой, но в то же время чуть задиристой улыбкой произнес Макс, добравшись наконец до нужного стола. - Взаимно, - улыбнулся тот в ответ. - Присаживайся. Ты ничего, что я по-простому, без титулов? - Да нет, намально, - отмахнулся Макс, поудобнее устраиваясь на лавке. Наследником отцовского виконтства он не был и никогда не будет, а посему все фанаберии с титулованием великодушно отдал на откуп старшему из братьев. Его же собственной дворянской чести если что и могло нанести урон, так это высказанное сомнение в умении владеть оружием, пить вино или обращаться с девками, но никак уж не обращение на "ты" со стороны старшего и много повидавшего воина. - Ну тогда лады! Наше дело ведь, понимаешь ли, война, а не всякие там рыцарские турнирчики. - Сержант презрительно усмехнулся, запив свою усмешку новым основательным глотком, едва не опустошившим кружку. - Ты уже видел, как надо держать строй? Макс, разумеется, видел, причем видел не далее как сегодня утром. - Повторяю, блин, в последний раз для особо непонятливых! - зычный голос десятника перекрывал плац насплошь, эхом отражаясь от стен казармы. - Раз, и два, и три! На счет раз - шаг левой ногой вперед: щит выставили, корпус развернули чуть вправо, правую руку с мечом полусогнули. Нога пружинит, не распрямляем. Щит далеко не выставлять - следим, чтобы у соседа слева оставалось место для замаха. А уж дело соседа справа проследить, чтобы оно оставалось у вас самих. Поняли, похоронная команда? И-и-и.. раз! Сдвоенная пятерка новобранцев неуклюже, но старательно развернулась и выставила щиты. - Та-ак-с, - протянул десятник, медленно проходя вдоль ряда. - Не кордебалет, конечно, но для сельской местности сойдет. А теперь - два... Он снова вернулся на прежнее место в пяти шагах перед строем и утрированно-гнусавым голосом продолжил свое наставление. - Значитца, на счёт "ды-ва" переносим вес тела на левую ногу и делаем шаг вперед правой. Поворачиваемся при этом чуть влево, одновременно занося правую руку с мечом для удара... Йоптыть!!! В стремительном броске вперед десятник успел перехватить руку не в меру ретивого салаги за мгновение до того, как тот въехал бы своим мечом в нос соседа по шеренге. - Я же еще "два" не скомандовал, дурья твоя башка!!! Макс рассмеялся при воспоминании о незадачливом новобранце, а потом резко встряхнул головой, возвращаясь обратно к застольной беседе. И как раз вовремя, чтобы дослушать окончание разухабистой солдатской песни про гулящую вдовушку - ту самую, в честь которой, кажется, и был назван здешний кабак: Когда ж Луна в свои права Встает над бабским миром - Дарила счастье та вдова Всем городским вампирам. Во многих странах я бывал, Блудил по белу свету... Эскуадорская вдова - Тебя прекрасней нету! Пусть не сносить мне головы Ни во дворце, ни в храме - Но только лишь у той вдовы Есть право править нами! Он даже успел, отхлебнув пива, вполголоса подпеть гулякам скабрезный повтор последнего куплета: Пусть дует ветер в голове И пусть пьяны мы сами, Но лишь заправим той вдове - И вровень с небесами. - Что, понравилась песня? Макс коротко хохотнул. - Ну а теперь слушай, что я тебе скажу. Не знаю только, станет ли оно тебе в радость, - задумчиво протянул сержант. - Да ты жуй пока, жуй. Голодное брюхо к ученью глухо, сам знаешь! Действительно, за то время, что шевалье предавался воспоминаниям, на столе уже появился его заказ - жареные колбаски с бобами. Самая закусь под пиво, кстати - хоть в Вестенланде, хоть в Чжэн-Го. Тем более, что ничто не мешало воздавать им должное и при этом одновременно слушать собеседника. - Значит, смотри, приятель, какая тут петрушка получается. Завербоваться в гарнизон ты можешь хоть сегодня: молод, статью пригож, меч в руках держать умеешь... Одно слово капитану, и место в строю тебе обеспечено. - Но? - интонация старого вояки прямо-таки напрашивалась на это "но", и Макс решил не разочаровывать собеседника. - А "но", парень, заключается в том, что не место тебе в строю. Не для тебя эта служба, вот такой уж ты нестроевой человек. - В смысле? - А в том смысле, что от воина требуется только одно: выполнить поставленную задачу. Сказано захватить город - значит, захватывай; сказано защитить город - значит, защищай до последней капли крови. Приказано убить врага - убил и пошел дальше, выполнять следующий приказ. А ты... Сержант скептически оглядел претендента на место в королевском столичном гарнизоне. Пристально так оглядел, с головы до пояса. Дошел бы и до самых пяток, наверное, но ноги Макса были скрыты столом, кувшином пива и блюдом с остатками фирменных жареных колбасок, которые он неторопливо дожевывал, слушая старого вояку. Так что пришлось ограничиться тем, что есть. - Тебе же, друг сердешный, надо не просто убить противника, но убить красиво, и чтоб при этом барышни платочками махали от восторга. А это - не для шеренги и не для боевого строя. Лучше другую работу себе подыщи, наособицу: в охрану к какому герцогу, например. Или, пуще того, телохранителем к купцу из первой квадры1 - вообще в "государях" купаться станешь, да и от благородных мамзелей на выданье отбою не будет. Сержант вздохнул, и на его лице сквозь понимающую лукавую улыбку отчетливо читалось: "Ах, где мои восемнадцать..." - Въехал? Ну тогда давай еще по одной! ... Беда никогда не приходит оттуда, откуда ждешь; напротив, она имеет подлое обыкновение заявляться в гости с прямо противоположной стороны. Впрочем, случается и так, что твоя беда просто стоит на месте, в то время как сам ты упорно и настойчиво движешься навстречу до тех пор, пока не уткнешься наконец в ее радостно распахнутые объятья... Когда веселый и не вполне трезвый Макс покинул таверну "У развеселой вдовы", уже начинало смеркаться, и теперь темнота надвигалась с пугающей быстротой. Хвала богам, шевалье с детства отличался хорошей зрительной памятью, и сейчас он возвращался к себе в гостиницу практически на автопилоте, лишь краем глаза опознавая перекрестки, маленькие площади, броские вывески торговых лавок и вычурные фасады околоточных молелен, примеченные утром по дороге в королевские казармы. Мысли же Макса пребывали сейчас в совершенно ином измерении. Давешние расcуждения сержанта были продиктованы опытом и здравым смыслом; и к ним, определенно, стоило прислушаться. Но наниматься в охрану к торговцу, пусть даже самому богатому и пользующемуся покровительством короны, - об этом даже и речи идти не могло, ни при каких обстоятельствах. Честь не позволяет. Поэтому как вариант оставались лишь принцы или "герцоги Двора" - те самые, что имели один только почетный титул без всякого поместья и составляли свиту Его Величества, пышной толпой окружая "веселого Франци" на приемах, балах, охотах и прочих развлечениях, до которых монарх был весьма охоч. Тем более, что едва ли не вся столичная знать удостоилась своих титулов не за воинскую доблесть, а по протекции или в благодарность за вовремя предоставленный королю безвозмездный кредит: двор Эскуадора жил на широкую ногу и славился на весь Круг Земель своей продажностью, равно как и развращенностью. "Что ж, Двор есть Двор. Не мне менять местные нравы, другое дело, что использовать их в своих собственных интересах не возбраняется никому. Даже кошкам..." - припомнилась Максу старая поговорка. Значит, надо будет наказать обслуге выгладить парадный камзол и назавтра же представиться в министерстве Короны, а заодно и поинтересоваться о ближайших балах и приемах, где мог бы подвернуться случай обзавестись подходящими знакомствами. Впрочем, всё это терпело до завтра, а сейчас неспешно шагающего по эскуадорскими улицам юношу беспокоило совершенно другое. Беспокоил тот, кто столь же неспешно топал за ним следом, всю дорогу от кабака неизменно держась на расстоянии в двадцать пять - тридцать шагов. Своего "хвоста" Макс срисовал практически сразу же по выходу из пивной. Другое дело, что срисовывать там было особенно нечего: никаких выразительных черт у следовавшего за ним типа не наблюдалось. Средний рост, неяркая и неприметная одежда, обычная походка - одним словом, ни короны, ни шутовского колпака. Однако же, несмотря на отсутствие низко надвинутой на лоб шляпы или капюшона, толком разглядеть лицо незнакомца и угадать его возраст никак не удавалось. Облик соглядатая все время ускользал от постороннего взгляда, на что шевалье обратил внимание еще у "Развеселой вдовушки". Сей факт наводил на мысли о магии и настораживал. Отношение к магам у шевалье Леруа всегда оставалось двойственным. С одной стороны, волшебники были весьма и весьма уважаемым сословием. Они входили в светское общество любого города и любой страны Круга, будь то Белозеро или Чжэн-го, Амедония или аль-Баххар, заснеженая Фрейолла или его родной, насплошь увитый виноградниками Сомье. С колдуном можно было весело потрепаться на приеме за бокалом вина, а с магичкой - даже потанцевать на балу. Но, с другой стороны, глубоко внутри повзрослевшего Макса все еще прятался обиженный мальчишка - тот мальчишка, который изо всех сил мечтал стать боевым магом. И которому, как назло, не досталось от богов ни крупинки таланта к настоящему волшебству. Вот эта потаенная ревность, или даже зависть, заставляла его подходить к волшебникам настороженно и отстраненно. Благо и сами маги держались достаточно замкнуто и никого из, как это у них называется, "натуралов" особенно близко к себе не подпускали. Так что теперь Макс, неторопливо продвигаясь к месту своего ночлега, напряженно вслушивался в шаги за спиной, контролируя, не попытается ли идущий за ним мужчина подойти поближе. Окажись тот волшебником или нет, но лишняя предосторожность никогда не помешает. На всякий случай шевалье даже передвинул на ходу чуть поудобнее перевязь своего меча и проверил, легко ли тот выходит из ножен. Впрочем, меч был на месте и в полной готовности, а соглядатай аккуратно сохранял расстояние, так что юноша позволил себе на мгновение расслабиться... ... чего, как раз, делать совершенно не стоило. Макс слишком много внимания уделял тому, что происходило за спиной, и когда прямо перед носом у него возникла орава местных гопников, это оказалось для шевалье полной неожиданностью. На какой-то момент он замешкался, а через мгновение отступать было уже некуда: местная шпана окружила молодого дворянина со всех сторон. - Тэк-с, ну и кто же это здесь у нас? Вожак компании, колоритный тип средних лет в кожаной безрукавке и с серьгой в левом ухе, сделал неторопливый шаг вперед, поигрывая дубинкой. Причем в передний конец этой, средних размеров, дубинки явно была заделана свинчатка -это однозначно угадывалось по темпу и плавности ее движений. - Пришлый, стало быть, - взгляд главаря банды пристально ощупал шевалье со всех сторон, выискивая припрятанное оружие или охранные амулеты. - Чужак, да при этом еще богатенький и плюгавенький... Ах, как же не хотелось сегодня Максу никого убивать! Ну очень не хотелось. После такого приятного вечера в кабаке... Да и вообще, начинать свое пребывание в чужой стране, в ее столице - в этом нарядном, веселом и чуть легкомысленном городе - с убийства было бы как-то... ну, скажем, неэстетично. Хотя шансы на то, чтобы отбиться от местной шантрапы, не проливая серьезной крови, оставались ничтожными. Но все-таки он честно попытался: - Ты как с дворянином разговариваешь, смерд? Демонстративно обнажая меч. - С дороги, урод! Или тебе и твоим шестеркам жить надоело?! В большинстве своем мелкая шушера, промышляющая гоп-стопом по предместьям больших городов, оказывалась достаточно трусливой и, встретив резкий отпор, предпочитала не связываться. Но, к несчастью, сегодняшний бандит был слишком уверен в своих силах, тем более что подходить к жертве на расстояние длины клинка ни он, ни его подельники не собирались. - А это мы щас позырим, кто тут у нас урод и кому жить надоело, блин... Перехватив дубинку в левую руку, главарь взялся ладонью правой за рукоятку висевшего на поясе кинжала, и на сём точка невозврата была пройдена. Отныне право голоса имела лишь сталь. Макс напряг ноги для стремительного броска вперед, а руку с мечом - для разящего удара, внимательно следя при этом за движением руки главаря противников и предугадывая направление возможного полета ножа. Но в тот момент, когда, повинуясь повелительному крику главаря бандитов "Бей!", в юношу с разных сторон полетели пятерик кинжалов, два топорика и увесистый камень из пращи, и хоть что-нибудь из этого арсенала неизбежно должно было поразить цель, каким бы стремительным не оказался его рывок и в какую бы сторону он не двинулся - именно в этот момент в развитие конфликта вмешалась третья сторона, до сей поры всего лишь неспешно топавшая вслед за Максом от самой "Развеселой вдовушки". Шевалье так и не совершил своего молниеносного броска вперед, на предводителя бандитов. Его остановила та же самая сила, что заставила летящие лезвия застыть в воздухе, а самих гопников повергла в оцепенение. И сила эта едва заметным сиянием голубоватым исходила сейчас из поднятых ладоней загадочного незнакомца, который за то время, пока Макс препирался с местной урлой, успел подойти к ним почти вплотную. - Вам же было сказано, уроды, - размеренно и веско, но с каким-то незнакомым акцентом произнес пришедший на выручку Максу маг, - чтобы вы не смели загораживать дорогу благородному господину. Прочь отсюда! На этом мощном возгласе волшебника исходившее из его ладоней сияние сменило цвет на пронзительно-зеленый, брошенное в юношу оружие со звоном обвалилось на булыжник мостовой, а сами бандиты кинулись врассыпную, подгоняемые волной беспричинного нестерпимого ужаса, которую несла с собой зеленая колдовская эманация. Мощная сила страха, не признающая никакого сопротивления и заставляющая бежать без оглядки как можно быстрее и как можно дальше. Самого Макса, впрочем, эта волна ужаса обошла стороной - судя по всему, его спаситель был магом весьма и весьма искусным. - Благодарю вас, магистр, - вежливо произнес юноша, собирая в кулак всё ещё напряженные, в предожидании боевой схватки, нервы и постепенно успокаиваясь. - Позволите ли поинтересоваться, чем обязан? - О да, шевалье, я с удовольствием объяснюсь. - Незнакомец широко улыбнулся. - Объяснюсь по дороге, если вы позволите вас проводить. Но если в двух словах, то я намерен сделать предложение, от которого невозможно отказаться. Вам, случаем, никогда не доводилось встречаться с леди д'Эрве? Новая улыбка мага была уже не ободряюще-добродушной, как предыдущая, а скорее похотливой. - Роско-о-ошная женщина, доложу я вам. Ну так идемте же, сударь! Он подхватил оторопевшего Макса под руку, и они неспешно двинулись дальше. Глава 2.2 Музыка вод "Течению реки уподоблю я жизнь человеческую: есть у нее свой исток, свой путь и свое завершение. Одним боги даруют ее извилистой и стремительной, подобно горному ручью, другим - размеренной и неторопливой, однако же неудержимой в широкой поступи своей. Бывают у каждой жизни свои мели и свои паводки; и бурные волны нахожу я в ней, и безмятежную гладь. Есть реки мутные, с берегами, поросшими камышом и осокой - и есть те, чья влага прозрачна и чиста, а нежное песчаное дно так и манит приласкать его обнаженной ступней. Но водам всякой реки, будь она коротка или длинна, тиха или норовиста, в какую бы сторону света ни влекло эти воды своевольное и прихотливое течение - рано или поздно, но суждено им пройти свой путь до самого устья с тем, чтобы упокоиться в вечности Мирового Океана." Именно эти строки древнего философа пришли на память Энцилии, когда она снова стояла на палубе, зябко кутаясь от встречного ветра в теплую шаль из козьего пуха, подаренную на прощание заботливой Клариссой. Молодая волшебница любила воду с самого детства - недаром она выбрала именно эту стихию как основную для специализации. Ах, как же нравилось ей тогда, еще девчушкой, любоваться мальками, кружащими в прозрачном струении ручья, строить из мокрого песка замки на берегу или весело гонять уток и цапель, шлёпая босыми ногами по каменистому дну... И пусть время давних невинных развлечений давно кануло в прошлое, но плавное течение вод завораживало девушку и поныне. Тем более, что корабль как раз миновал очередную излучину Великой Реки, и открывшееся в предзакатный час зрелище стоило того, чтобы любоваться им снова и снова. Вальяжно и неторопливо влечет Мейвен воды свои в нижнем течении, широкой полосой живого серебра отделяя пологие равнины побережья Асконы с их перемежающимися полями и садами от крутых склонов поросшего лесом правого берега, что относится уже к графству Сорм. Сейчас, когда весна уверенно вступала в свои права, эти склоны вовсю радовали глаз свежей зеленью распускающейся листвы, сквозь которую то и дело вспыхивали белые и желтые искорки ранних цветов - подснежников, первоцвета, нарциссов. Их дерзкое цветение заставляло грудь вздыматься выше, вбирая в себя насквозь пропахший рекой чуть солоноватый воздух, рот - раскрываться в широкой улыбке, а глаза - чуть слезиться от внезапно нахлынувшего счастья и предощущения перемен. Зато по другую сторону, на пологих равнинах асконского берега, то здесь, то там проступали черные пятна свежевспаханных полей - это крестьяне вовсю готовились к весеннему севу. Плуги и бороны трудились ныне без устали, да и тягловым лошадкам селян было не до отдыха: пашня не ждёт. А пахота испокон веков - труд тяжкий, с этим не поспоришь. Вот наблюдать за тем, как пашут другие - это, как раз, сплошное удовольствие, в котором Энцилия решила себе не отказывать. Она даже приветливо помахала рукой мужикам, остановившимся для небольшого перекура и вовсю глазевшим сейчас на проплывающее мимо судно. Самыми же красивыми, конечно, были наполненные свежим ветром паруса встречных кораблей. Времена больших войн в Круге Земель отошли в прошлое, великие державы пока что единодушно придерживались принципа "Худой мир лучше доброй ссоры", не позволяя междоусобным стычкам и пограничным конфиктам перерасти во что-то более серьезное, и это позволило Конклаву установить на всех больших реках простой и устраивающий всех режим судоходства. Заключался он в том, что совместным усилиями магов прибрежных областей ветер над рекой всегда дул против течения - и те, кому надо было идти по реке вверх, подымали паруса, а те, кто двигался вниз, в направлении моря, свои паруса, наоборот, спускали и спокойно плыли, увлекаемые потоком. Владельцы кораблей и торговцы платили специальный налог, казна оплачивала из него услуги волшебников по созданию и поддержанию нужного ветра, и все были более или менее довольны. Случалось, конечно, что какой-нибудь чересчур нетерпеливый купец подкупал местного мага или же нанимал заезжего кудесника, чтобы перешибить казенный ветер и поскорее довезти свой товар до места назначения. Увы, результат зачастую оказывался плачевным: столкновение разнонаправленных воздушых потоков порождало нешуточные вихри, способные изрядно помотать и сам корабль, и нервы капитану, а мелкое суденышко или случившуюся поблизости рыбацкую лодку так и вовсе опрокинуть кверху килем. И хотя такие инциденты случались - но лишь изредка, а сегодня устойчивому магическому ветру ничто не грозило; своим чутьем дипломированной волшебницы Энцилия знала это наверняка. И потому она спокойно любовалась тем, как ветер плавно влечет встречные суда вдоль сормских берегов вверх - через имперскую провинцию Вестенланда и дальше к верховьям Мейвена, через Энгр в направлении Вильдора, с которым девушка за последние, донельзя насыщенные событиями месяцы уже успела сродниться. - Впечатляет, не правда ли? Баритон, отвлекший волшебницу от созерцания местных красот, был властен и в то же время вкрадчив, а легкая хрипотца опытного морского волка определенно придавала ему обаяния и соблазнительности. "Тщательно отработанных и не раз опробованных на практике, - как тут же прокомментировала про себя Энцилия. - Знаем мы этих морячков!" Но капитан действительно был хорош. Крепко сложенный брюнет буквально сочился жизнелюбием и уверенностью в себе, чему немало способствовали узкая кайма ухоженной шкиперской бородки, обрамлявшей широкое лицо со слегка обветренными скулами, и крепкие мускулистые руки, сила которых угадывалась даже сквозь просторную рубаху и накинутую поверх нее куртку из плотной ткани. Клинья под молодую пассажирку бравый мореход начал подбивать с того самого момента, как она поднялась на борт, и Энцилии - чего уж греха таить - это было весьма приятно. Так что она с удовольствием позволила втянуть себя в легкий флирт: - А что, не должно? В смысле, впечатлять? - Да нет, отчего же? Впечатляйтесь на здоровье, тем более что за бесплатно, - усмехнулся капитан. - Вот только на здоровье ли? Очень не хотелось бы, чтобы очаровательная гостья простудилась у меня на палубе с непривычки. Он подошел поближе и приобнял девушку за плечи. - Уверяю вас, синьорита: из кают-компании вид ничуть не хуже. Но там гораздо теплее и нет ветра, зато есть горячий грог, который я бы вам с удовольствием порекомендовал. Настоящий грог, клянусь вам - вкуснее просто не бывает. И со вкусом добавил: - Моряцкий. - Да неужели? А мне казалось, что до моря нам еще плыть и плыть... - Ну, не так уж и долго, моя красавица: к утру будем в Эскуадоре... Зато вся ночь принадлежит нам, не так ли? - Капитан склонился и со значением заглянул Энцилии в глаза. Ну что тут прикажешь делать? Можно, например, призывно улыбнуться в ответ и произнести что-нибудь неопредленно-завлекающее типа "Не знаю, не знаю, посмотрим на ваше поведение, сударь!", что на тайном женском языке означало бы определенное уверенное "Да". А можно и резко отпрянуть, вырываясь из мужских рук: "Мои ночи, капитан, принадлежат исключительно мне - при всем моем глубочайшем к вами уважении!", ставя тем самым четкое "Нет". Но проблема заключалась в том, что волшебнице меньше всего хотелось бы делать сейчас четкий выбор. С одной стороны, она уже две недели как пребывала, что называется, "в полной просушке", и естественные человеческие желания были ей вовсе не чужды. С другой же, заводить мимолетную интрижку по дороге к тяжелораненному Зборовскому... Было в этом что-то недостойное, непорядочное. Всеми мыслями Энцилия уже давно находилась там, в лечебных палатах эскуадорского храма, где лежал сейчас барон. А становилось ему, насколько она сейчас могла ощущать через контактный изумруд, все хуже. Или, может быть, все-таки "да"? Уж больно хорош был красавчик-капитан, да и как она может помочь сейчас Владу, с палубы корабля и на расстоянии целого дня пути?! - Боюсь, что до ночи еще дожить нужно, шкипер. А вдруг на мель наскочим, или пробоина в трюме обнаружится? - Типун вам на язык, миледи! - Капитан сделал резкий жест, отводящий сглаз и порчу. - Спасибо на добром слове, конечно, - язвительно улыбнулась Энцилия, - но лучше, наверное, все-таки горячего грогу. ... Капитан на корабле всегда прав - это пункт номер один. А пункт номер два состоит в том, что если капитан неправ, то смотри пункт номер один. Но сегодня правота капитана сомнению не подлежала: после первого же стакана горячего грога жизнь стала заметно веселее, а будущность представлялась уже не исполненной проблем, а, напротив, заманчивой и многообещающей. Именно поэтому Энцилия великодушно позволила уговорить себя на вторую чашку обжигающего пряного напитка, одновременно любуясь закатом через круглое окошко уютной кают-компании. И не переставая при этом поддерживать неторопливую беседу с красавчиком-капитаном. - Должна признаться, сударь, что я совершенно очарована вашим кораблем. - Грог пьянил исподволь, но неотвратимо, и теперь уже юная волшебница кокетничала напропалую. - Так и хочется завернуть его в блестящую обертку и унести к себе в гостиную! - Моим кораблем? Скажете тоже! - В улыбке капитана промелькнуло старательно скрываемое неудовольствие. - Сразу видно сухопутную душу. Корабль, надо же! Бравый моряк сделал щедрый глоток и снова обратился к собеседнице, придав теперь своему лицу донельзя назидательное выражение, словно учитель в школе или жрец на проповеди. - Да будет вам известно, драгоценная моя, что кораблем имеет право называться лишь то судно, у которого три мачты. А у нас их, как вы сами имели возможность убедиться, только две. - По лицу шкипера снова промелькнула легкая тень неудовольствия. - Вот поэтому-то моя "Звезда заката" именуется всего лишь шхуной. Ну а я, соответственно, состою в чине фарватер-капитана. Последовал еще один глоток горячего напитка, и глаза моряка наполнились затаенной надеждой. - Вот если будет на то воля Армана, через три-четыре навигации сдам экзамен на капитана открытого моря. Тогда можно будет и на настоящем корабле походить. - Он склонился поближе к девушке. - Но что это мы все обо мне и обо мне, упоение души моей! Расскажите лучше, что влечет вас прочь от златоверхих чертогов Вильдора. Страсть к перемене мест? Казенная надобность? Или, быть может, ожидает вас в Эскуадоре прекрасный принц на белом коне? Нет, ну насколько же легко оказалось напрочь разрушить очарование момента! Одно неудачное слово - и прощай, романтика. Энцилия глубоко вздохнула. - Всего понемножку, капитан, всего понемножку. Отчасти повеление Великого Князя, отчасти и желание повидать мир... - Девушка на мгновение задумалась, вспоминая свои прежние планы. - Хотя рассчитывала я отправиться в совершенно иные края. По крайней мере, в Шэньчжоу меня все еще ждут с нетерпением. Еще одна скептическая усмешка. - Надеюсь, что ждут. - Так отчего же...? - А оттого, любезный друг, что мой, как вы изволили выразиться, прекрасный принц... Ну, собственно даже и не принц, а всего лишь барон... Энцилия снова глубоко вздохнула. - Так вот, ожидает он меня в Эскуадоре не на белом коне, а в комнате с белым потолком. В храмовом лазарете. Ранен он, понимаете? Действительно ли подавила молодая волшебница судорожный всхлип, или это ему только показалось? Ох, вечно беда с этими женщинами, особенно на корабле! Но настоящий капитан всегда остается капитаном, готовым взять на себя полную ответственность: за судно, за команду, за пассажиров... Да-да, и за груз в трюмах тоже, не в последнюю очередь. И фривольное настроение мгновенно отступило перед мужской солидарностью: - Тяжело ранен? Очень тяжело? - Не знаю, кэп, насколько тяжело, - в голосе девушки отчетливо звучала озабоченность, - но опасно ранен, во всяком случае. И без магии там дело не обошлось. - А почему же тогда в храме, а не в Магиуме? - Так уж получилось. - Энцилия развела руками. - На самом деле раненых двое, и второй, тоже мой добрый знакомый, а местами даже и начальник - он как раз из жреческого сословия. Вот их под одну гребенку и подхватили. - Да? - Капитан снова подлил девушке грога. - Ну тогда было бы преступлением не выпить за счастливое выздоровление ваших друзей! И дай нам всем Арман дожить до утра, как вы только что изящно выразились! ..... Снова ночь. Четвертая, пятая, шестая? До кто сейчас упомнит! И постоянное головокружение - то ли от потери крови, то ли от регулярных доз храмового красного вина, которым монахи эту потерю возмещают. И беспокойно ворочающийся с боку на бок Зборовский на соседней койке. Еще бы ему не ворочаться, если на спину лечь он не может при всем желании! Прошедший день сменялся следующим, и Юрай, не считая постоянного шума в голове и периодически уходящего из под ног пола, все больше приходил в себя - медленно, но неуклонно. Стараниями храмовых лекарей нападение герцогини-вампирши отходило куда-то вдаль, в прошлое, вспоминаясь уже не кошмаром, а скорее досадной неприятностью. Чему немало способствовали обильная еда и щедрые возлияния, а также ежедневные душеспасительные беседы со жрецами. Ну и, конечно же, целебная мазь, наложенная на то самое место, куда прежде вонзались острые клыки. Хотя, как объяснил один из монахов, опасность самому превратиться в нечто кровососущее Юраю почти не грозила: его организм оказался на удивление устойчив к вампирским укусам. Сам Юрай, впрочем, уже устал удивляться хитросплетениям своей судьбы и лишь краешком мысли подумал, не послужило ли причиной тому мифрильное кольцо валькирии на его пальце. А еще, уж не из-за этой невосприимчивости к воздействию вампиров ему так легко дается дружба с Владом? Кто знает, кто знает... Но в целом, с каждым днем он чувствовал себя все увереннее и лучше. Чего, к сожалению, нельзя было сказать о Зборовском. Барон был совсем плох. Как объяснял один из лечивших Влада жрецов, нанесший роковое ранение клинок оказался зачарованным. Причем зачарованным мощно, умело и профессионально. - И к тому же, брат Юрай, заколдован был тот клинок в первую очередь не на людей, а на другие расы. Включая и... - лекарь замялся, - вторую сущность вашего товарища. Да уж! Жрецы старательно избегали любого упоминания вслух о вампирской натуре Зборовского, но было совершенно очевидно, что в обычных условиях того бы и на порог храма не пустили, позволь он хоть на мгновение проявиться этой стороне своей природы. А сейчас, после удара зачарованным клинком, природа сия была как на ладони - во всей красе и полноте картины. - Вы же понимаете сами, достопочтенный, что если бы господин барон не входил в команду леди д'Эрве... Интересненькое дело, - подумалось мимоходом Юраю. - Оказывается, этак и я теперь уже вхожу в команду Энцилии, а не она в мою?! Ну что ж, у великого герцога своя точка зрения, а у Храма - своя. - К нашему величайшему сожалению, нанесенные зачарованным оружием ранения здесь в храме поддаются излечению с очень большим трудом. В таких случаях гораздо надежнее работает врачебная магия. Ибо подобное исцеляется подобным, как учат нас отцы медицины! - Но меня же вы, например, лечите вполне успешно? - Воистину так, - жрец назидательно кивнул головой в знак согласия. - Поскольку укусы вампира суть рана живая, а не колдовская. Не менее живая, чем учение Двух Богов, силой которого мы эту рану и лечим. Что же касается господина барона... Лекарь демонстративно развел руками. - Вот поэтому-то мы и взяли на себя смелость обратиться к уважаемой госпоже д'Эрве с просьбой лично посетить нашу обитель и взять его исцеление на себя. Так что не волнуйтесь, через день-другой леди Энцилия прибудет в Эскуадор, и вашему товарищу ничто не грозит! ... А вот здесь жрец ошибался, причем ошибался капитально. Не дошли его благие упования до ушей Тинктара, как пить дать не дошли. То ли просил плохо, то ли сильно грешен был... Так или иначе, но оказалось, что основания опасаться за свою жизнь у обоих энграмцев имелись самые что ни на есть серьезные, причем счет шел уже не на дни, а на часы. Если даже не на минуты. Момент истины случился в самом разгаре ночи. Жрецы в храмовом лазарете разместили обоих друзей в одну келью, и Юрай уже давно посапывал на соседней лежанке, но к Зборовскому сон не желал сегодня приходить ни под каким видом. Мешала тупая боль в ягодицах, которая с каждым днем растекалась все дальше вверх и вниз, к пояснице и по бедрам. И, к тому же, очень напрягала невозможность лечь на спину. А еще больше раздражали непрестанные размышления о том, что теперь будет дальше... Так стоит ли бороться с бессонницей, если это сражение уже безнадежно проиграно? И, чтобы как-то занять себя, чтобы отвлечься от боли и неприятных воспоминаний, барон попробовал вслушаться повнимательнее в окружающую тишину. Благо острым слухом он, как вампир, был наделен от рождения, а после встречи с Танненхильд стал чувствовать звуки еще в пять раз отчетливее. Несмотря на позднюю ночь, какая-то жизнь в храме и за его стенами продолжалась: шелест деревьев под порывами ветра, изредка - уханье сов, а где-то совсем вдали - негромкое бормотание служителей Тинктара на всенощной молитве... Но все эти отзвуки приходили издалека. Когда же едва различимые шаги двух человек послышались совсем рядом, это мгновенно заставило Влада насторожиться. Барон тут же старательно изобразил из себя спящего: расслабленная поза, прикрытые глаза, дыхание ровное и неглубокое... И весь обратился в слух. Дверь кельи отворилась практически неслышно, и в комнату, судя по шагам, вошли двое. Две пары ступней остановились и молча застыли у постели Зборовского. Потом почти неслышно переместились туда, где лежал Юрай. И снова - молчание, нарушаемое лишь сосредоточенным дыханием двух пар ноздрей пришельцев. Но исходившую от них опасность можно было ощутить сейчас даже в темноте и полной тишине. Наконец, нежданные посетители направились обратно к двери, и Влад рискнул на мгновение приоткрыть глаза - но лишь для того, чтобы суметь разглядеть два затылка и две мужские спины в широких темных плащах. Впрочем, удаляться ночные гости не спешили - вместо этого они остановились за порогом и начали вполголоса переговариваться между собой. Другого момента прояснить ситуацию с нежданным визитом могло и не представиться, и тогда барон, отчаянно превозмогая боль в ногах и цепляясь за стенку, чтобы не упасть, неслышно продвинулся к самой двери. - Ну что вы скажете, брат Ондатр? - Могу с уверенностью заверить вас, Благородный Дон, что первый, вампир с ранением филейной части, уже не жилец. - Титулование "Благородный Дон" было произнесено с благоговейным придыханием и явно с большой буквы. Барон Зборовский достаточно долго вращался в светском обществе и при дворах самых властительных домов Круга Земель, чтобы понять, что личное имя и титул этого "благородного дона", без самой крайней на то необходимости, вслух обычно предпочитали не упоминать. - Ранение у него колдовское, храмовым жрецам неподвластное, - продолжал тот, кого благородный дон именовал звериным прозвищем "Ондатр". - Здесь, в обители, я даю ему еще две-три недели, не больше. Если только, разумеется, не вмешается специалист, владеющий лечебной магией. - Не переживайте, брат, об этом уже позаботились. Ни один чародей королевства не приблизится к храму даже на расстояние полета стрелы. Дон Саонегру в курсе. - Имя верховного мага Асконы было упомянуто, казалось бы, с должным почтением, однако легкий презрительный оттенок отчетливо ощущался. - Но меня больше интересует второй. - Этот, вампиром недоукушенный? - Ондатр издал короткий смешок. - А вот он уверенно идет на поправку. Лекари храма свое дело знают, ошибок не делают. - Вы полагаете? Ну что же, в таком случае сделать это за них придется нам самим. - Благородный дон говорил по-прежнему вполголоса, но теперь уже со зловещей интонацией. - У брата Скорпиона на такой случай обязательно сыщется подходящий порошочек, и даже не один. А вы, Ондатр, в свою очередь, подготовьте и проследите. - Как вам будет угодно, Благородный Дон. Прикажете завтра же? - Я думаю, лучше послезавтра. Не торопитесь, время пока терпит. - Это было сказано уже с добродушной, почти ласковой интонацией. - Подготовьте все как следует, но только хорошенько проследите, чтобы уши Братства ниоткуда не торчали. Жрецы храма тоже ведь не вчера на свет появились, глазки у них уже давно прорезались. А нам с вами широкая известность противопоказана. Вы всё поняли, брат Ондатр? - Так точно, Благородный Дон. - Тогда выполняйте. И две пары ног разошлись прочь, каждая в свою сторону, от дверей кельи. ..... Энцилия ворвалась в палату словно метеор, летя по коридорам и переходам храма с такой скоростью, что сопровождавшие ее жрецы и таинственный Макс едва поспевали следом. Палаты Исцеления располагались на самой верхотуре - в кольцевой галерее, обрамлявшей куполообразный свод центрального здания. Ведущая туда лестница оказалась изрядной крутизны, но молодая колдунья буквально взнеслась по ней, словно на помеле. И резко распахнула дверь кельи, в которой лежали теперь энграмские путешественники. - Ну здравствуй, дорогой! Как ты себя чувствуешь? Столица асконского королевства встретила леди д'Эрве туманной утренней дымкой, слегка размывавшей живописный вид на гавань и замершие у причалов суда. Сиреневая пелена неторопливо стекала сейчас с реки на набережную, нежно укутывая невесомым одеялом приземистые портовые здания, склады и пакгаузы. А вдали сквозь марево, подсвеченное взошедшим незадолго до того солнцем, угадывались пышные кварталы аконской столицы и возвышающийся на небольшом взгорье королевский дворец. И пусть официальный флаг Асконы состоял из полос желтого и зеленого цветов, но сегодняшним утром его столица открылась молодой волшебнице совсем в других красках: золотистой и матово-белой. Отводить глаз от такой красоты было мучительно трудно, но увы, любование видами и пейзажами пришлось отложить до следующего раза: эмоциональное напряжение, исходившее от "зборовского" изумруда, гнало девушку вперед - и при этом как можно скорее. Она донельзя остро ощущала, что к преследовавшей барона надсадной боли прибавились с сегодняшнего утра тревога, ощущение опасности и неотложная потребность в ее, Энцилии, помощи. Небрежно чмокнув на прощание в щечку душку-капитана - "Еще увидимся, Гроза морей!", - леди д'Эрве торопливо сошла на берег и огляделась. В принципе, ее должен был бы встречать в порту один из жрецов храма Тинктара - по крайней мере, так обещал в Вильдоре монсиньор Вантезе. Но их корабль (ах, тысячу извинений, капитан! Ну конечно же, шхуна) пришел в Эскуадор несколько раньше, чем ожидалось, и Энцилия была готова к тому, что придется брать в порту наемный экипаж и отправляться в путь самостоятельно. Благо барахольщицей ее нельзя было назвать никогда, и с невеликой поклажей пока что вполне справлялся любезно выделенный капитаном шхуны и поспешавший следом матрос. Да, волшебница была готова к обоим вариантам. Но оказалось, что судьба припасла для нее третий, неожиданный. - Леди д'Эрве? Приблизившийся быстрым шагом юноша производил приятное, хотя и несколько нескладное впечатление - взрывчатая смесь почтительного уважения и мальчишеской наглости. Благородного происхождения, судя по костюму и манерам; восторжен и циничен одновременно... Эх, молодость, молодость! - Имею ли я честь видеть леди д'Эрве? - снова поинтересовался юноша. - Она самая, к вашим услугам, молодой человек. - Энцилия слегка склонила голову в знак приветствия. - А чем обязана... Но собеседник даже не дал ей ни малейшей возможности закончить свой вопрос. - Ах, полноте, миледи! Напротив, это я - всецело к вашим услугам. Шевалье Леруа, ваша чародействующая милость. Но для вас, если позволите, просто Макс. - Юноша отвесил щеголеватый поклон. - Карета готова, прошу! Макс подошел к матросу и решительно отобрал у него кофр. - В храме вас уже ожидают с нетерпением. ... Воспаленные и полные беспокойства глаза Зборовского вспыхнули откровенной радостью, когда Энцилия появилась на пороге их кельи. А когда еще через мгновение она, обстоятельно устроившись на кровати больного, принялась покрывать лицо барона мелкими торопливыми поцелуями, у него наконец-то чуть отлегло от сердца.