Ответы на вопросы анкеты,
с которой студенты Коми государственного пединститута обращались к разным сыктывкарским литераторам. 1995 г.
В моей уже довольно долгой жизни мне никогда не приходилось давать кому-либо интервью. Но однажды — это было в начале 1995 года — в дверь моей комнаты в малосемейном общежитии, где я тогда жил, постучались, и, открыв, я увидел двух молоденьких девушек. Они сказали, что учатся на филологическом факультете Коми государственного педагогического института и просят ответить на вопросы анкеты, составленной на их факультете, и что на основе этих ответов они потом должны будут готовить свои курсовые работы. С этой анкетой студенты их курса и обращались к разным литераторам, живущим на тот момент в Сыктывкаре.
Ещё девушки сказали, что авторов для опрашивания все студенты выбирали сами, и те двое — решили обратиться ко мне. После каковых слов, говорящих о том, что я, оказывается, вполне даже известен, — меня тут же раздуло от гордости (см. фото):
Через несколько дней я передал этим девушкам листки со своими ответами. Копии ответов у меня сохранились, недавно увидел в своих бумагах — семь машинописных страниц, а самих вопросов — нет. Но мне кажется, и без них достаточно понятно, где и о чём именно спрашивается. Если что, то, помнится, ответы на точно такую же анкету были и у нашего поэта Дмитрия Фролова, они напечатаны в книге с его стихами «Там, где прежний остался и я» (Сыктывкар, 2012 г.). Точно не помню, но кажется, в этом издании (хотя возможно, что я их видел и не в той книге, а в одном из номеров журнала «Арт», где ответы Фролова тоже были напечатаны) приводились и сами вопросы, так что при желании можно свериться там.
Хочу только напомнить, что со времени этих ответов прошло 25 лет, четверть века, и соответствуют они — именно тому времени. Позднее — жизнь ведь шла дальше, как обычная житейская, так и литераторская, — что-то могло и измениться.
23 мая 2020
|¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯¯
1. Цивунин Владимир Иванович.|___________
2. Псевдонимов нет.
3. К сожалению, о родословной сказать что-либо затрудняюсь. При жизни застал одного деда, по отцу. Остальных — не видел. Родителей об этом спрашивал робко и редко. Жалею об этом, но до сих пор разговоры на эту тему почти не завожу. Дед умер в позапрошлом году, будучи совершенно ослепшим, но до самого конца оставаясь в абсолютно здравом уме и на удивление отличной памяти. Он мог бы рассказать очень много, но я почти ничего не спрашивал, даже понимая, что вот-вот и будет поздно. Наверно, это ненормально.
4. 10 мая 1959 г. Сыктывкар.
5. Образование... Среднее, в школе №36 в Сыктывкаре. Потом три с половиной курса химико-биологического факультета СГУ. Теперь — заочная учёба в Литературном институте им. Горького, второй курс.
6. «Предшествовал» опыт... плохой, вернее, обыкновенный, скучный. Память детства, раннего и позднего, — всё тревожная. Юность — глупая и безрадостная. /.../ Ну, ещё опыт семейной жизни с двумя детьми в одной комнате бывшего студенческого общежития. Это вот «предшествовало», если толковать о жизненном опыте как житейском.
Первые опубликованные стихотворения — в газете «Красное знамя» за 1 июля 90 г.
7. На мировоззрение больше влияния оказали, вернее, оказало чтение Тютчева, Экзюпери, Грэма Грина, Стругацких, также Флобера («Госпожа Бовари»), Гончарова («Обломов»), Гёте («Фауст»), Булгакова («Мастер и Маргарита»). Ещё, в очень большой степени, некоторые, в общем — малозначащие [может быть, подразумевалось — малоизвестные, редкие? — Прим. от 15.05.2020], фильмы, но особенно — фильмы Тарковского (кроме первых двух).
Хотя, наверно, ничто и ничему нас не учит. Просто в чём-то мы не узнаём, а в чём-то узнаём то, что в нас исподволь уже когда-то проникло в глубоком детстве, в тот период, когда нам ещё не приходилось принимать ни одного самостоятельного решения. После этого каждый, не особо сознавая, выбирал свой собственный путь и «учился» лишь тому и лишь у того, [с чем и] с кем он уже чувствовал внутреннее сродство.
На «творческие способности» более других повлияли те же Гёте, М. Булгаков, ещё кто-нибудь из писателей; словом, все те, кому я завидовал за их способность смочь то, что человеку за одну жизнь почти невозможно успеть сотворить.
8. Если иметь в виду направленную помощь, конкретную, то такого не было. Впрочем, и знаком я не был с писателями или поэтами старшего поколения, а если и был знаком, то не как стихотворец, а по каким-то иным стечениям обстоятельств.
9. . . .
10. Не знаю, как и ответить... Вопросы кажутся мне непонятными. Кредо... Пафос... Не очень представляю, что это такое, хотя и догадываюсь. Кредо, то есть — «верую», наверно в том, что есть мир людей, и есть Бог (даже если его и нет «на самом деле»). А наша задача — показать этот мир Богу (а вовсе не друг другу). Что касается пафоса, может быть он в том, чтобы суметь показать, что мир наш, несмотря ни на что, в конечном счёте всё-таки справедлив и что «никто ни в чём никогда не виноват», хотя бы потому, что все мы равно счастливы и несчастны в самих себе. Впрочем, в абсолютном виде эти задачи едва ли выполнимы, но не худо было бы хотя бы стремиться к этому... Но простим себе, если что не так. Всё-таки мы всего лишь человеки.
11. Темы обычные: красота и уродство (и почему так); верность и измена (и почему так); любовь и отсутствие её (и почему так); в общем, самые обыкновенные темы. А сюжеты — не знаю. Это вопрос, наверно, для прозаиков.
12. Никакие не считаю. Разве что, может быть, появившуюся у нас возможность более легко продавать себя.
13. Жизнь вообще не изучаю. Это очень вредно для поэзии, как мне кажется. По этой же причине нет для поэзии профессии вреднее, чем журналистика, которая всё-таки заставляет волей-неволей, но приглядываться к жизни в сегодняшнем её разрезе. К сожалению, очень большая часть нынешних стихотворцев вынуждена подвизаться именно в журналистике. А не надо бы.
14. Интерес к современной русской литературе вызывают мои высокие оценки тому или иному пишущему именно сегодня. Я думаю, что в череде времён наше сегодняшнее время не беднее на таланты, чем другие времена. А интерес к коми литературе начинает появляться от того, что в числе моих знакомых постепенно становится больше пишущих и на коми. Хочется убедиться (пока этого точно не знаю), что и коми литература держит высокий уровень. Впрочем, судить вынужден по переводам на русский, а это не то же, что оригинал.
15. В общественном движении республики участия никакого не принимаю. Ну вот на выборы иногда хожу, если не /.../.
16. Насчёт «лирического героя» не знаю, а так мироощущение — очень-очень грустно и тоскливо. До невозможности...
17. «Прототипы действующих лиц» — это, наверно, тоже к прозаикам? А так, выдумывать что-либо мне удаётся редко. Иногда получается не конкретный человек, а как бы явление. Но чаще — что жизнь подсунет, будь она неладна.
18. Наблюдения и записи — нет, не делаются. «Материал» обычно «автобиографический» или «биографический» (то есть книжный, наверно). Или лучше так сказать: «материал» всегда автопереживаемый.
19. Литературные привязанности — да, менялись. Симпатии — их очень много. Если говорить о поэзии, то это такие имена, как Тютчев, Юрий Кузнецов, Заболоцкий, Арсений Тарковский, Пастернак (поздний), Гумилёв, Ходасевич, Г. Иванов. Из поэтов республики — Анатолий Панюков, Владимир Пономарёв, Дмитрий Фролов, Анатолий Илларионов.
Антипатий тоже хватает, но они чаще обращены не против самих авторов, а против излишней, как мне кажется, их популяризации [в столичных журналах], искажающей литературный вкус читателей. /.../
Да, вот ведь забыл. Кого ещё ценю, это Виктор Гофман, Лариса Миллер, Ксения Некрасова, Мария Петровых, Давид Самойлов, Варлам Шаламов, ещё — Дмитрий Кленовский, Кирилл Померанцев, да всех, наверно, не перечислишь. А ещё — всего два года назад — мне вдруг открылся сам Пушкин, до этого, как ни странно, я его почти не знал. Самый же близкий мне по складу, самый родственный поэт — это Георгий Иванов, благодаря которому и я в один не очень хороший день почувствовал, что стал тоже поэтом, — такая вот нескромность.
20. О близких мне литературных традициях лучше всего говорят, наверно, именно литературные симпатии и антипатии. Искания в области художественных форм вообще не кажутся мне перспективными. Но если кому-то угодны такие поиски — пусть их. И, повторюсь, раздражает меня, к примеру, не сам Вознесенский (Андрей), а какая-то, словно искусственная, популяризация его «поисков».
Кажется, у Андрея Тарковского есть такая фраза (примерно): «Художник не ищет. Художник — находит».
21. Мне сложно ответить на этот вопрос, потому что не считаю для себя очень важными «общечеловеческие ценности», а с самыми благими (гуманистическими) идеями порой совершались ужасные действия. Что касается экологических «проблем», то, на мой взгляд, период проблем уже миновал. Идёт время экологической катастрофы, которая уже, на мой взгляд, необратима. Хотя, конечно, жить ещё долго можно будет, возможно. Ответ, конечно, мрачный, но что уж...
А литература... Вот уж воистину «собрать все книги бы да сжечь». В последнее время эмансипированная литература не всегда работает во благо. Такой, в общем, ответ.
22. Больше всего волнует то, что всё проходит. Но в то же время что-то же и остаётся. Где эта грань, и что важнее: то, что исчезнет, или то, что остаётся и после нас? Чему в большей мере посвящать часы и минуты своей жизни, имеющей свои, в общем-то конкретные, размеры, хоть бóльшие, хоть меньшие, но — ограниченные. А если проще — мир человеческих эмоций.
23. Думаю, что на бытовом уровне речь мало меняется, разве что постепенно мат всё больше как-то узаконивается. И в этом, опять же, посодействовала нынешняя литература. Сильно стала засоряться речь средств массового информирования из-за их большой политизированности.
24. Года с 83-го по, примерно, 86-й курил и мечтал, что твой Манилов, что-нибудь написать. В 86-м начал пытаться составлять то, что подразумевал под стихами. Осенью 87-го до меня вдруг дошло (случайно заметил), что в стихах, оказывается, есть определённая ритмическая размеренность. (А до этого никак не мог понять, почему такая хорошая «рифма», как, например, «красивыми — любоваться ими» никак, чёрт возьми, не звучит). Словом, осенью 87-го я смекнул, что в стихах, оказывается, очень даже не последнюю роль играет такое явление, как ударение в слове. Начал составлять стихи по слогам, в одной клетке ударный слог, в другой — безударный, ну и так далее. Ну так потихоньку и корячился по принципу «что получится» (впрочем, что-то всё-таки порой и получалось же, хотя бы и случайно) до октября 90-го. В тот период я было... Нет, летом 90-го я читал Гумилёва и позднего Пастернака в основном. А к осени вдруг зачитался Георгием Ивановым и Рубцовым. И словно эти такие разные поэты вдруг сошлись во мне, и 19 октября я вдруг почувствовал и в себе поэта.
[Тут предлагалось привести примеры «текстов», то есть стихотворений. В моей анкете они были приведены, но здесь я их убрал. Не хочу. 23.05.2020]
Ну вот, значит, стал поэтом тогда. Ну и писал худо-бедно что-нибудь до января этого, 95-го, года. А потом устроился на работу журналистом [корреспондентом республиканского радио. 23.05.2020]. И вот — больше двух месяцев и не пытался даже рифмовать. Как дальше теперь будет — не знаю.
25. Поощрения и награды? Таких нету.
26. [Ответы на вопрос о местах работы убираю. Ни к чему это здесь. 23.05.2020]
27. Сборник стихотворений «До снега» — самодельный — отпечатанный ротапринтным способом в типографии Коми управления статистики, март 92 г., тираж 300 экземпляров. Сборник стихотворений «Время листьев», Сыктывкар, респ. типогр., 1992 г., тираж 1000 экземпляров. [Зачем такие громадные тиражи раньше печатали? Бóльшая часть до сих пор на родительской даче валяется, увёз на растопку, да оказалось, горят плохо. 23.05.2020]. Собственно, для меня эти сборники составляют единое целое — «Время листьев». Просто пока в республиканской типографии тянулись суд да дело, я вытащил из рукописи часть стихотворений и выпустил их отдельно ротапринтным способом под название «До снега» (это было сделано всего за две недели). Однако же «До снега» и имеет свой принцип составления.
Подборка стихотворений «Мне нужен кто-то, кто б молился за меня...», журнал «Север», №9 за 1993 г. Подборка ждала публикации три года, так что там ничего нового, а два стихотворения ещё и сокращены. Сейчас в «Севере» должна появиться ещё подборка, да чёрт знает, когда она будет, — журнал запаздывает уже на три месяца.
Вот, в новом литературном альманахе «Белый бор» есть небольшая подборка («Белый бор». Выпуск первый. — Сыктывкар: Коми книжное издательство, 1995).
Если нужны и газетные публикации, то я их лучше приготовлю отдельным приложением, что-то там много всего.
28. Ну, это чуть-чуть в газетах. Вот статья В. Блинова «Рамки будней скучны и тесны...» («Красное знамя», 17 декабря 92). Так, коротенькое упоминание в статье В. Дёмина «Сплав поэзии реальности» («Красное знамя», 16 февраля 95). Всё. Впрочем, разве что пародии Андрея Канева сюда же приписать («Вечерний Сыктывкар», 32 марта 94). Теперь точно всё.
29. С мнением критики когда-то согласен, когда-то нет. Например, статьи Писарева о Пушкине не соотносятся с моими взглядами. Например, не согласен с отзывами Ходасевича о Г. Иванове, точно так же — с отзывами Брюсова о Ходасевиче. Вообще, хорошая, точная, глубокая критика видится мне большой редкостью, а в последние десятилетия — особенно. Как более менее положительные примеры мог бы назвать, к примеру, статью Владимира Барласа о Пастернаке; с доверием отношусь к работам Евгения Сидорова. А вот, например, статьи из книги Сергея Чупринина кажутся мне совершенно пустыми.
Критики и литературоведы должны писать, наверно, честно перед собой. Это первое, не бояться субъективности своего собственного мнения, ведь у каждого может быть свой ценностный ряд. С другой стороны, не худо бы до того, как берёшься за критику, попытаться определить художественные принципы самого автора. А уж потом ругать или хвалить либо сами эти принципы, либо то, насколько они удались данному автору. Ну и тактичность, наверно, желательна; все — люди.
30. Тексты, конечно, меняю, если удаётся найти более точное или более ёмкое слово (или просто менее глупое). А то отчего бы тогда голова болела?! Примеры? Вот, пожалуйста, очень яркий пример из стихотворения Юрия Кузнецова.
Поддержал я высокую марку,
Старой встречи тебе не простил.
И по кругу, как полную чарку,
Твоё гордое имя пустил.
(«Новый мир», №3, 76 г.)
Поддержал я высокую марку,
Старой встречи тебе не простил.
И по шумному кругу, как чарку,
Твоё гордое имя пустил.
(Ю. Кузнецов. Избранное, 90 г.)
Это из его стихотворения «За дорожной случайной беседой...» Не правда ли, большая разница?
Свои же примеры приводить не буду. Ещё не хватало — позориться.
31. Ритмические требования — ставлю. Стараюсь, если уж первая строка написана с ударением, скажем, через слог, то чтоб и все последующие в стихотворении строки имели подобную очерёдность ударения (учитывая, разумеется, всякие там цезуры и прочее).
32. Во время работы рисунков не делаю. «Наркотиков» нет, курю вот разве что; так я всегда курю. А то отчего бы тогда голова болела?! Во время работы — только чтоб никого рядом не было и чтоб шума, криков отовсюду поменьше. А лучше всего, если ещё и музыкой можно загородиться — Баха там, или Гайдна, или ещё кого-то из старых композиторов /.../, ну много, в общем.
33. Если это относится к творческим планам, то хотелось бы подготовить сборник стихотворений на тридцать. Название уже давно есть — «Цветы меланхолии». Есть и те, кто готов оплатить издание. Нет только времени на его подготовку. Увы.
34. С читателями встречался (это в качестве стихотворца, имеется в виду?), кажется, три раза /.../.
Все встречи запомнились в равной мере. А удовлетворение было от одной, когда учительница литературы школы №3 предложила мне провести два урока вместо неё, посвятив их разговору о поэзии. Кажется, они мне очень удались. Я ожидал от ребят гораздо меньшего интереса. А они — слушали, да ещё как! Ну Пушкина им читал, Гумилёва опять же; разных, в общем, поэтов. Та встреча дала мне очень много в смысле веры, что интерес к поэзии ещё не утерян окончательно. Ну я и сам, конечно, очень уж постарался, чтобы показать, для чего, когда нужны стихи, и какие.
Уже больше двух лет хотел (иногда и пытаюсь предложить [в разных местах]) вести какой-нибудь поэтический кружок — считал, что это удалось бы мне — да говорят «мы вас не знаем». Что ж, жаль, очень жаль. Скоро придёт окончательная усталость, и мне уже будет просто лень чему-либо учить кого-то. Да и теперь уже...
35. Больше я себя ощущаю мужчиной, который должен (и может) что-то делать не самым худшим образом через поэзию, то есть, в общем-то, поэтом. Всё остальное — дело третьестепенной важности. Ну а коли поэтом, то, видимо, и литературоведом, то есть человеком, понимающим толк в литературе. Впрочем, [с того времени] как стал работать журналистом, возможно, считаю себя человеком, который был поэтом или мог им быть.
Основная профессия? Не знаю. За стихи деньги не платят, так тогда, наверно, печатник-ротационер. Всё-таки у меня был пятый разряд; всё-таки десять лет проработал на этом поприще.
36. Быть поэтом — для меня — значит писать хорошие с в о и стихотворения, и писать насколько возможно лучше. И вечней.
37. Один поэт живёт в столице, другой в провинции, третий в глухомани. Я не знаю, где должен жить поэт. В любом случае он живёт в изгнании. От чего-нибудь.
38. Из современных (то есть ныне пишущих?) мне близки по духу... э-э... много кто. По духу... Нет, затрудняюсь ответить. Может, они-то мне и близки, да вот я могу оказаться им не близок. Не знаю... Не могу с уверенностью сказать.
39. Литературное окружение — то есть, с кем я встречаюсь, сталкиваюсь? Ну, наверно, большинство сыктывкарских авторов, в институте [имеется в виду — в Литературном институте им. Горького] несколько знакомых есть. Из тех, с кем более дружеские отношения, — это Анатолий Панюков («да он не пишет ничего...»), Анатолий Илларионов, больше, правда, по переписке; после моей статьи о её книге посчастливилось близко познакомиться с Белой Жужунава; с Олегом Аникиенко иногда встречаемся. Ну так вот...
40. «Современной фотографии» у меня нет. Все устаревшие, давнишние. Давно не фотографировался, разве что в группе. Вот ксерокопия с фотографии есть, но тоже с давней, лет, наверно, пять ей.
41. В Союзе писателей не состою.
42. «Для включения в хрестоматию «Русская литература г. Сыктывкара (пособие для старшеклассников по литературному краеведению)» я предложил бы стихотворения В. Цивунина «В комнате моей чертёнок...» и «Лес» как более полно отражающие то, что ещё доступно для отражения. Тексты названных стихотворений прилагаются.
В. Цивунин.
13, 14 марта 95.
ПОСТСКРИПТУМ. Податель сего желает всем успешной и лёгкой сдачи зачётов, а также экзаменов, курсовых, ну и защиты дипломов, разумеется.