Аннотация: Этот рассказ приснился не мне, а Антону Фарбу. Антон записывать ленился, пришлось самой. После мы выяснили, что я не просто угадала с антуражем - угадала имена, которые Антон мне не называл. А текст о чудовищах, естественно.
Нина Цюрупа
Чудовища Лабиринта
Не выдержав, затрещали суставы. Мышцы, забитые болью, кажется, разорвались, выпуская ее наружу - не привычную, деревянную, тупую, а новую, острую. Я закричал и полетел вниз, чудом успев выставить руки и спружинить - не то разбил бы нос. Перекатился на спину. С крюка в потолке свисала, покачиваясь, изобретенная мною система ремней и карабинов - тренажер для развития силы и выносливости.
В жизни всегда есть место подвигу. Например, встать, когда можешь только ползти.
Я поднялся - рывком, опершись на руку и отпрыгнув назад. Каждое движение - тренировка, каждый момент жизни подчинен системе, не знающей послаблений. В комнате - я и ремни, еще - тяжелый, набитый песком и опилками, мешок для отработки ударов. На окне нет занавесок: честно говоря, просто не хватило денег их купить, но со временем я научился говорить другим и себе, что мещанские тряпки не для меня. Все равно окно выходит не на соседние дома - на старый город.
С высоты десятого этажа город, лежащий в ладонях скал, кажется бездарным макетом самого себя. Будто неряшливый ребенок слепил его из пластилина и "природного материала", используя гальку, привезенную с моря: под южным солнцем, в глянце воды, она блестела всеми оттенками радости, но высохла и оказалась серым голышом, только для уроков труда и годным. В Старом городе нет парков, скверов, бульваров, не поют фонтаны, ни озера, ни реки не украшают его. Как вообще могло возникнуть поселение здесь, высоко в бесплодных горах, вдали от торговых путей?
Говорят, впрочем, лучше места для крепости не сыскать.
Говорят, здесь даже не крепость была - тайный подземный храм.
Говорят, чудовище лучше прятать подальше от людей.
Говорят: но живем же, и не хуже других.
И башня смотрит на говорящих это сверху вниз.
Усеченный конус ее стар, но по-прежнему, как несколько тысячелетий назад, крепок. Стены из серого булыжника - единственного, кроме черного камня дорог, материала города. Нет окон, и только две двери: одна, неприметная, низкая и узкая, вросшая в землю (теперь к порогу спускаются ступени, а когда-то надо было подняться) - для входящих. Другая... Это - обшитые бронзой ворота, покрытые искусной чеканкой и украшенные самоцветами, непривычно яркая деталь в нашей архитектуре. Кажется, в них пройдет слон. Ворота эти не открывались никогда. Через них выходят из Лабиринта.
Раз в год лучший из лучших - многоступенчатый конкурс, судьи, вдумчивый отбор - может войти и попробовать убить быка. Если тебе исполнилось двадцать, если ты в хорошей форме, если умен и талантлив, настоящий герой, если люди носят тебя на руках, а друзья заглядывают внутрь - дерзай. И не важно, симпл ты или патр. Ворота распахнутся, ты вернешься в город и может быть изменишь его. К тебе прислушаются, выкрасят дома в разные цвета, наденут парадные улыбки, в прошлое уйдут ложь, доносы, ростовщичество и кричаще-яркая нищета новых кварталов. Ты подвинешь влиятельные кланы, распихаешь жирные зады патров, умостишь свой - пока что мускулистый - и станешь править мудро и справедливо.
Так далеко я не заходил в своих мечтах. И все это слышал на разных ступенях отбора. Мои соперники рассуждали, что сделают, когда ворота откроются перед ними. Делили налоги и производства, хотели провести железную дорогу и удешевить перевозки по воздуху. Сходили с дистанции один за другим. Сперва: сильные, но недостаточно умные вместе с задохликами-эрудитами, потом - не амбициозные, следом - те, кому не хватало обаяния, чтобы вести за собой других.
Наконец, я остался один.
Иногда они приходили в гости - исполненные надежды попробовать еще раз двадцатилетки и сорокалетние мужи и жены, упустившие свой последний шанс, и видящие во мне возможность хоть что-то сделать, как-то повлиять. Сорокалетние лицами походили на булыжники родных стен.
Через неделю для меня откроют узкую и низкую дверь. И я войду, чтобы пройти лабиринт, чтобы сразить чудовище и обрести власть над этим городом. Или хотя бы иллюзию власти, ведь героя должны слушать.
Я совершил очередной маленький подвиг: набрал полную ванну горячей воды и со стоном опустился в нее.
***
Бар в Новом городе назывался "Лабиринт", и здесь собирались те, кто не прошел испытания и те, кто хотел бы его пройти. Кто хотел бы стать героем, но, увы - работа, семья, дети, мама не пускает, брюхо свисает до колен. Великие и не очень теоретики, знатоки оружия, тактики и стратегии, неудачники, подростки (последним не продавали алкоголь, иногда они клянчили кружку пива у старших).
"Лабиринт" был полон: близится ежегодный праздник, мой праздник, и туристы слетаются в город, сходятся в город и съезжаются, рискуя быть погребенными под обвалами, сюда. Они сметают сувенирную продукцию, всех этих пластиковых быков с клыками, как у саблезубых тигров, все эти макеты Лабиринта (а ведь никто не знает, что там - внутри); они посещают достопримечательности: склепы, скальные города, снова склепы с мощами патриархов города.
Я не люблю "Лабиринт". Холодные каменные стены, плесень и сырость, с потолка свисают плети корней, бесцветные, спутанные, как мочало, пахнет землей и прокисшим пивом, дымно и чадно, трудно дышать. Но здесь - мои единомышленники. Те, кто точно услышит меня, когда я выйду из дверей. Те, кто хочет изменить Город, пусть и немного в другую сторону, кого достала эта жизнь. И еще меня здесь бесплатно кормят. Три месяца назад с работы пришлось уйти, я мог бы столоваться у папы, но гордость не позволяет, а тело требует свою дозу пищи, и попробуй не дай - хлопнешься в обморок.
Туристы вылупились, забыв про напитки и снедь.
Их подготовили, они знают, кто я. Даже в обычной одежде симпла: рабочих штанах и толстовке с капюшоном - я выделяюсь из толпы.
Все болит, и развлекать их я не намерен.
Хозяин "Лабиринта", тучный дядька с оплывшим лицом кастрата и густым басом оперного певца, подбежал ко мне, усадил за свободный стол, его дочь, тупая симпла с висящими щеками, уже спешила с подносом: кружка пива, миска похлебки, добрый кусок мяса, зажаренного на углях. Конечно, говядины. Чем же еще кормить идущего на бой с Быком?
- Позвольте?
Серый плащ, серые волосы, круглые очки. Нос курносый, волосы редкие, белесые, рост и вес меньше среднего. Интеллигент. Патер, должно быть.
- Присаживайтесь, - я голоден, но не настолько, чтобы потерять человеческий облик. Симпла послал бы в жопу, но патер - другое дело.
Они редко рискуют, кстати. Их все устраивает. Им нравится Старый город, иногда мне кажется, что с рождения они так же стары.
-Вы же готовитесь войти в Лабиринт, верно?
- Да, верно. Я буду есть, не возражаете?
По мелкому личику пробежала тень брезгливости - видно, я недостаточно вежливо выразился. Плевать. Остывшая похлебка подернется пленкой рыжего жира, ее надо съесть сейчас. Много овощей, пряностей, мелко нарезанного мяса, густого бульона, тонкой и длинной лапши. Тепло разливается по телу.
- Мое имя Филипп, если не возражаете, я задам несколько вопросов. Из праздного любопытства. Я из Мемфиса и занимаюсь историей вашего города.
Я промычал согласие. Патер Филипп снова поморщился и обратился по форме:
- Симпл Нил, ответьте мне: вы хотите уничтожить Чудовище? Быка Лабиринта? - я кивнул. Похлебка кончалась, и на очереди было мясо. - Но не проще ли было бы не давать чудовищу корма? Ведь целая служба вашего Города работает на лабиринт, опуская в специальные шахты раз в сутки корзины с мясом и овощами, а так же бутыли с водой.
- Тогда не будет испытания. - Я с сожалением отложил ложку.- Понимаете, патер Филипп, нашим городом правят древние кланы, и многое остается неизменным. Я хочу изменить мир. Но чтобы меня услышали, мне нужно быть героем.
- Вы уверены, симпл Нил? Почему бы вам не поступить в Университет в Мемфисе или Александрии, почему бы не выдвинуться кандидатом от симплов в местное самоуправление?
- Потому что эти способы - внутри системы, а изнутри нельзя с ней бороться. Нужно выйти. Выйти из ворот Лабиринта.
Я подвинул к себе тарелку с мясом. Патер Филипп следил за мной, подперев невыразительный подбородок сухеньким кулачком. Чего он добивается? Чтобы я отказался?
- Но ведь никому еще не удавалось...
- Значит, у меня есть шанс стать первым, не так ли, патер Филипп?
Гомон кабака, казалось, отступивший, придвинулся вплотную, и мы прекратили беседу.
***
За три дня до испытания физические тренировки закончились. Я дал телу отдых, занимался только растяжкой, чтобы вернуть мышцам былую подвижность, много спал и читал. В Лабиринте не важно, сколько ты знаешь, но интеллект пригодится мне, как только я выйду из ворот. Важно с первого же интервью проявить себя, заставить людей - патеров и симплов - услышать и понять, пойти за мной.
По преданиям, внутри, в запутанной сети коридоров, в каменном кишечнике, обитает единственное чудовище - Бык. Ему тысячи лет, и он - первый житель города. Он - сердце воглой сырости, средоточие холода и косности. Юношей, вошедших к нему, Бык пожирает, с девами, по слухам, сперва забавится.
Кто знает, может быть, нынешний Бык - далекий потомок первого?
Или не бык вовсе?
Накануне я не мог сомкнуть глаз, ворочался с боку на бок, прислушиваясь к шумному празднику внизу. Скоро я все узнаю: тайны и чудовища Лабиринта, скрытые от Города вековечными стенами, станут доступны мне. Всю жизнь я готовился в единственному шагу: в слишком узкую и низкую дверь, всю жизнь, едва осознав силы и желание изменить мир, ждал этого.
Слышишь, патер Филипп? Мне все равно, сколько неудачников пытались до меня. Я смогу. Я должен. Иначе всё - от первого моего крика до последнего вздоха этого мира - лишено смысла.
***
Убей чудовище. Нил, мы любим тебя, возвращайся! Нил, распишись у меня на груди! Я хочу от тебя ребенка. Покажи им, старик! Не забывай нас! Мы будем ждать тебя у ворот, слышишь? Мы с тобой!
Никто не пытался брать Лабиринт штурмом. Ни разу за всю историю группа товарищей не пробиралась сюда вместе: Лабиринт - испытание для лучших. Для одиночек. Ты против чудовища, против традиций и законов - в лице чудовища. Прекрасно.
Нил, вдарь им всем! Ты - лучший! Ты -наш!
Молодые патеры, симплы всех возрастов. Вон - мой старик, на почетном месте, возле градоначальника, сидит, прямой, будто палку проглотил, увидев меня, встает, склонив голову. Ладно, отец, не грусти. Я быстро - туда и обратно. Я помню, что ты говорил про школы и программу образования, когда я выйду - мы сделаем и это тоже.
Но сперва мы снесем башню Лабиринта, и на ее месте станет парк, окруженный праздничными домами под красной черепицей, я распоряжусь перекрасить этот город.
На мне зеленые свободные штаны без карманов. В руке - нож с лезвием в две ладони длиной. Традиция...
Слишком низкая и узкая калитка прямо перед глазами, я спускаюсь по ступеням, считая про себя: один, два, три, четыре. Стучу - неизвестно, зачем, нажимаю на ручку и просто вхожу внутрь. Дверь захлопывается, и несколько секунд я привыкаю к темноте. Сейчас каменные своды пещеры...
Их нет.
Их нет вообще.
Огромная гулкая пустота - вот чем оказывается лабиринт. Я не вижу его стен, но в тусклом свете, сочащемся из шахты (по которой спускают еду для Быка) понимаю: лабиринта не существует. Пространство под башней не разделено на коридоры.
Вязну в страхе. Негде укрыться, не к чему прижаться спиной. Наверное, умнее было бы идти по периметру, но не сообразил, поперся напрямик.
Возвышение, кажется, алтарь.
Капли дневного света стекают на него, и я могу разобрать: не алтарь, саркофаг. Крышка сдвинута, внутри - кости. Склонившись, я рассматриваю Быка. Кажется, ниже шеи он - человек, но череп почти коровий, внушительные острые рога, выпуклый лоб... Кости, похоже, успели окаменеть со времени его смерти.
Кто-то движется сзади.
Оборачиваюсь.
Меня слепит - не знаю, сколько люмен в этом фонаре, но перед глазами плывут красные круги.
- Здравствуй, герой, - говорит патер Филипп из Мемфиса, - здравствуй, вождь миллионов. Какие же вы все наивные. Пока вы рветесь в Лабиринт, Город в безопасности. И работа у нас не сложная.
Проморгавшись, я вижу - или в последней вспышке ясности мне только кажется, что вижу - направленный в мою сторону ствол пистолета.
Чудовище лабиринта стоит напротив меня. И я ничего - совершенно ничего - не успеваю и не могу сделать.