Мент устало протер стекла очков не очень чистым платком, пододвинул к себе бланк протокола.
- И так Варшавская Людмила Викторовна...
Меня здесь уже знали, имя, фамилия, адрес прописки. Все. Ведь уже не первый раз я в этом облезлом, покрашенном темно-зеленой краской кабинете. И не первый раз этот усталый мент протирает стекла очков не очень чистым платком и говорит:
Мент, словно прочитал мои мысли:
- А ведь приличная девушка была.
- Была.
А сейчас он спросит: "а почему была-то?"
Мент эхом:
-А почему была-то?
-Хочешь знать?
Тот пожал плечами. Усталый такой. Не старый совсем. Лет тридцать может. Поэтому наверное еще интересуется. А что мной интересоватся? Вон в зеркале отражаюсь. Джинсы. Топик. Кожаная куртка. Косматые волосы. Под глазами синяки, да и сама явно подержанная. Куртку снять- вены исколоты. Каждый ищет забвения и счастья как может... А за плечами высшее образование, мама учительница и папа врач...
Рассказать тебе что ли? А почему б не рассказать. Слушай, мальчик...
-Выпить есть?
-Есть, только без закуси.
-Наливай...
Он налил мне в граненый стакан дешевой водки. Да какая разница, сколько времени себя уже травлю, да толку нет. От одного стакана хуже точно не будет.
-Вообщем слушай начальник, мою лав стори...
Тот хмыкнул, закурил. Да и ради Бога, наплевать. Я закрыла глаза. Так вспоминать легче. И жить легче. Закроешь глаза и словно вновь все. Счастье которое у меня было...
Познакомились мы в детском саде. Да вот так. Мечтали вместе уйти в плаванье на большом -большом корабле. Что б только мы и паруса. Не знаю откуда взялась эта мечта. Просто она была. Он приходил в группу. Меня приводили раньше обычно, я его у двери всегда ждала, он приходил, говорил: "Привет, Милка" и угощал конфеткой. Он потом мне так всю жизнь и говорил: "Привет, Милка"...
Мы жили в соседних домах.
Потом пошли в одну школу. В один класс. Сидели за одной партой. И как-то естественно было все. Первый поцелуй. Первая ночь. Мы всегда были вместе. понимали друг друга с полуслова. Будто мы близнецы. И у нас все одно на двоих. То что мы поженимся ни у кого не вызывало сомнения. Родители давно сдружились. Все было хорошо.
Идеально.
Только потом он, Витька. Я ж не сказала как его зовут- Витенька Хрусталев. Он вступительные не сдал в институт. Все кораблестроительный хотел, что бы самому построить наш корабль и уплыть от всех. Что б только мы и море. Он экзамены не сдал. И ушел служить. Далеко. Я письма писала. Хотела за ним уехать, да родители и его и мои удержали, сказали, что я учиться должна. Что бы в семье обязательно кто-то с высшим образованием был.
Лучше б уехала дура. Что ж я не уехала с ним. За ним...
Губы начали дрожать и глаза зажгло. Расплачусь сейчас, да наплевать, все равно мне этот мент не верит. Думает на жалость давлю...
Вообщем не уехала я. Писала. Ждала верно. Училась. Каждый день по письму, а то и по два. И он мне писал. Говорил, как вернусь- поженимся.
Он уходил я беременная была. Да не доносила. На втором месяце выкидыш случился. Я никому тогда не сказала. Боялась, что больше родить не смогу, а так маленького Витеньку хотелось. Зря боялась, не пригодилась мне эта способность. Ни к чему оказалась.
Потом Витенька письмо написал. Не мне, матери своей. Что он там женился и остается жить там где служил.
Сначала писем долго не было. Я волновалась. И мама его волновалась. Потом я ей звоню спрашиваю- есть ли вести. А она мне говорит, приди Мил в гости, поговорить нужно.
У меня сердце оборвалось, я сразу поняла, случилось что-то.
Я к ней не разбирая дороги летела. Как меня машина не сбила не знаю, лучше б сбила.
Пришла, а она мне с порога- женился Витенька.
Я где стояла там и села. Глазами и ртом хлопаю, а сказать ничего не могу. Как женился? Когда? Почему?
А в груди словно кто ножом тупым кромсает.
Мама его говорит что-то, а сама плачет.
Поняла я только, что просил Витька передо мной извинится, что он там жить остается. В доме у своей жены, она дочка генерала его части...
Как ушла не помню.
И куда ушла тоже не помню...
Вот с тех пор и начала пить. А там и травку попробовала. А там....
Жить без него я просто не могла.
Хотела адрес его достать. Найти. Поговорить. Посмотреть на ту, что его смогла отобрать. Да мать его адреса не дала, сказала, что он ей только звонит и в гости обещает приехать, писем не пишет.
Я ящик их почтовый одно время проверяла- думала врет. Хотела в ту часть ехать, где он служил. Да решила, что он от меня отказался. Писал что счастлив с этой дочкой генеральской. Так зачем я там сейчас?
Не поехала. Да отойти все не могла. От меня отрезали моего близнеца и жить стало не зачем.
Шла как -то через переход подземный. А там...там Витенька у стены сидит. Грязный, не бритый. Но мой Витенька. А в руках табличку держит: "Помогите инвалиду".
Я к нему кинулась. Обнимаю, целую, плачу одновременно.
Он застыл как камень, не думал что найду. А я и забыла про всех этих дочек, и не задумалась, что он тут делает, я счастлива была, что вот он...
Оказалась он в бою под обстрел попал. Ранило. В госпитале ногу ампутировали. Вот он и соврал, что женится, что б с инвалидом не возились. Глупый. Я б его и такого любила, лишь бы со мной он был...
Только он мне прогнал. Сказал, что не любит. Что не нужна. Что ему и так хорошо. И ушел на своих костылях. Я плакала, я не пускала, я с собой звала. Говорила, что все сделаю, что все хорошо будет, что мы ему протез сделаем, такой что не отличишь. Что я его любого люблю...
Только он мне пальцы разжал которыми я его за край куртки держала. Сказал, что любит меня и потому жизнь мне портить не хочет. Глупый, какая же жизнь без него...
И ушел.
Я потом его искала. Долго. Везде. Да так и не нашла. Вот и вся моя история, гражданин начальник. Вот поэтому я пью, вот поэтому по дракам, да всяким грабежам вы меня задерживаете.
Жить я не хочу больше. Не зачем...
- Милка, Милка.
Мент вздохнул как -то странно. Я слезы по лицу размазала, дыхание постаралась задержать, да успокоится. Что ему менту с моих соплей. Сейчас в камеру, завтра на суд, а там пятнадцать суток...
-Милка. Не придешь ты к нам больше. Зарезали твоего Витьку.
И откуда только сила взялась у меня наркоманки и алкоголички на стол запрыгнуть и за воротник его схватить и прошипеть в морду эту ментовскую:
-Врешь, сука ментовская. Откуда тебе знать?
-Тихо, тихо.
Не позвал никого, только пальцы мои разжал, аккуратно, что бы больно не сделать и сказал тихо-тихо:
-Служил я с ним. Виктор Хрусталев. Вместе тогда были, когда огнем накрыло и вместе в госпитале лежали. И тебя я на фото видел и о тебе все знал. Только не думал, что так скатишься.
Я по столу сползла на грязный, затоптанный пол.
-Зарезали значит.
-Зарезали.
Он достал из стола второй стакан, налил до края. В мой еще водки налил. Тоже до края.
-Давно?
-Год назад...
А я его весь этот год искала. Значит после нашей встречи. Я хреново жила. Но думала что найду.
А теперь и так можно не жить.
-Не увижу я тебя больше Мил?
-Не увидешь. Мы ж как близнецы были. Когда один умирает второму не жить.
-Ты же жила.
-Я думала его найду. Сама вылечусь, работать пойду, сына родим, а так...Удавится мне было нужно еще тогда, когда от матери его вышла.
-Ты подумай.
-А что тут думать. Хоть там встретимся.
-Тогда за тебя.
-За нас.
Мы выпили. Не чокаясь. За покойников не чокаются.
Не оформил он на меня протокол.
Я шатаясь вышла из здания милиции. Плакать не хотелось. Почему-то наоборот легче стало. Потому что теперь все решилось. Все понятно и некого больше ждать и искать.
В желудке плескались выпитые стаканы водки.
А в душе - решимость.
Здесь не нашла, не удержала. Там уже никогда не отпущу.
И я шагнула на трассу под ближайшие ярко несущиеся огни.
Визг тормозов. И запах паленой резины. На до мной склоняются какие-то лица, до меня доносятся фразы:
-На смерть...
-А, эта та девчонка, с подвала на Московской, которая идиотка, все инвалида какого-то искала.
Голоса гаснут, и звезды на небе пляшут вместе с фонарями образуя тоннель, и я иду к нему к этому манящему, пляшущему яркому свету.
Меня там ждут. Я вижу темный силуэт. Еще не вижу лица, но ждут...