Аннотация: я сказала, что я не христианка а он говорит, что к нему многие разные ходят. И евреи? - спросила я. И евреи! Мне это понравилось
там такая удивительная атмосфера...
я сказала, что я не христианка
а он говорит, что к нему многие разные ходят. "И евреи?" - спросила я.- "И евреи!"
Мне это понравилось
В это воскресенье мы были приглашены на крещенье ребёнка. Я с нетерпением ждала этот день всю неделю в предчувствии чего-то очень необычного и интересного. Мне никогда раньше не доводилось наблюдать этот таинственный и многозначащий обряд. Время было назначено на половину одиннадцатого утра, и я очень боялась опоздать. Поэтому, несмотря на то, что муж всю дорогу ныл, что надо заправить бензобак, завтра выпадет снег, и он (муж) должен быть в боевой готовности, чтобы не застрять на дороге, я не позволила ему свернуть в сторону ни одной из заправок, соблазнительно попадающихся почти каждые пять минут на дороге. Я должна была видеть эту церемонию крещения от самого начала до конца! Фотоаппарат был с собой. Ум и память готовы к новым впечатлениям.
Мы приехали вовремя. Удивительно, что все гости, а также и виновник торжества, восьмимесячный Алан с мамой, бабушкой и дедушкой, появились на крошечном паркинге у церкви в одно и то же время! Одна за другой подъезжали машины, и в них - улыбающиеся знакомые лица. Это было так приятно и радостно.
Постояв несколько минут на свежем морозном воздухе и поприветствовав друг друга, мы не очень стройной, но дружной толпой отправились в церковь. Надо заметить, что в небольшом городке Нью-Брансвик почти рядом друг с другом находятся сразу несколько церквей и синагога. Купола церквей заметны уже издалека. Невестка сказала мне, что однажды она застала здесь перезвон колоколов. Представляю, как это красиво и торжественно!
- Хотите зайти на службу? - спросила меня невестка.
- Конечно! - ответила я.
Она набросила на голову шарф, я последовала её примеру и обернула голову вологодским кружевным платком.
Все остальные спустились вниз, в просторное помещение под залом церкви, чтобы подождать окончания службы и начала крещения. Мы же с Тоней взошли по нескольким ступеням и открыли двери в храм.
Нам не повезло. В воздухе ещё висели голоса молодых мальчиков-певчих, облачённых в белые одежды, но служба уже закончилась, и немногочисленный народ встал на выход.
Я с любопытством огляделась. Мне не впервой бывать в церквях. Во всех поездках, и по России, и в Прибалтике, и заграницей, я всегда заходила в храмы и перевидала многие, самые разные, роскошные внутри и снаружи. Мне даже довелось несколько раз играть на рождественских концертах в церкви с оркестром.
Но здесь всё было по-другому.
Мне очень нравятся христианские храмы. Правда, в некоторых - как в музее. А здесь было по-домашнему уютно. Зал небольшой. Скромный, но красочный иконостас. Мерцают свечи и воздух такой особенный... Людей немного, все тихо переговариваются. И лики святых задумчиво взирают на людей внизу...
Меня вдруг охватило такое настроение, что не будь я иудейкой, я бы тоже крестилась...
В стороне, у окна, большой деревянный крест со Спасителем почти в человеческий рост. Там же, у стены, под резным навесом, покоится Гроб Господний. (Копия, конечно). С другой стороны ещё неубранная после Рождества ёлка с золотыми шарами. Несколько рядов скамеек для прихожан, разделённых проходом, ведущим к аналою с Библией, за ним возвышается золотистый красочный иконостас. Возможно, я неправильно называю эти предметы богослужения. Жаль, я не догадалась спросить...
Но вот все поднимаются в зал. На руках у молоденькой мамы малыш в белоснежном атласном костюмчике, в беленьких носочках, в белой шапочке на чёрных волосах. Это специальное одеяние для крещения. Малыш ещё не знает, что ему предстоит, и потому спокоен, с улыбкой на пухлых губах.
Входит батюшка. И после нескольких расспросов и подготовлений начинается крещение. Справа, в первом ряду, на скамейке расположились певчие. Но уже не мальчики, а трое пожилых мужчин и одна женщина. Батюшка подходит к ним с молитвенником, даёт указания: что и когда запевать. Я смотрю на всё это во все глаза. Фотоаппарат наготове. Батюшка разрешил фотографировать. Даже посоветовал мне взойти на хоры: оттуда лучше будут снимки, - сказал он мне. Он ещё совсем молодой, далеко до сорока, но уже с небольшим брюшком, которое заметно, когда он снимает нарядное белоснежное облачение с золотой вышивкой по краям и четырёхугольным крестом в разноцветных камнях на спине, и остаётся в чёрной, похожей на тренировочный костюм, одежде. Но это потом, после крещения, когда мы все снова спустимся вниз, в подвальное помещение, где расставлены столы под пластиковыми скатертями и лавками по бокам. Там он будет выписывать официальную бумагу, подтверждающую факт крещения ребёнка. И там мы с ним поговорим. Но это после.
А теперь то, ради чего мы все здесь собрались, в этой белорусской церкви, под крышей которой сейчас и православные, и католики, и греческий православный (крёстный отец малыша), и даже иудеи. Нас всех озаряют солнечные лучи из высоких узких окон. На душе спокойно, и странным образом чувствуешь себя, как дома.
Батюшка начинает обряд почему-то не у аналоя, а у входа в церковь, прямо у закрытых дверей. Там же и хор, и мама с ребёнком, и крёстные родители. Мне это кажется странным, потому что я не знаю этому объяснения. Но оно, конечно же, есть. Ребёнок изредка всхлипывает. Но главное впереди. Помолившись у дверей, все возвращаются к аналою. Там уже стоит пластмассовая ваночка с подогретой водой. Купель. Я особенно жду этого момента, когда ребёнка будут окунать в воду. Подходит мужчина с большим кувшином в руках и добавляет - по-видимому - горячую воду. В это самое время с ребёнка снимают одежду. Он начинает громко плакать. Я беспокоюсь, что за это время вода снова остынет в ванночке и ребёнка, не дай Господи, простудят. Но всё предусмотрено. Одежда под крики ребёночка наконец-то снята, и батюшка просит маму проверить, достаточно ли тёплая вода.
Боже, как жалко маленького Алана! Ему вовсе не нравится эта процедура со снятием одежды, а теперь ещё и принятием ванны. Но не успевает он успокоиться, (его уже вытерли насухо и снова одели), как батюшка снова требует его к себе. Надо помазать елеем на тоненькой кисточке щёчки, ушки, подбородок ребёнка. Алан снова с возмущением кричит, пытается освободиться из рук. Затем ему снова снимают беленькие носочки. Батюшка дотрагивается елеем к крошечным стопам. Носочки снова одеваются. И всё это под крик расстревоженного ребёнка. Все вокруг понимающе улыбаются. Жаль ребёнка, но дело сделано. И вот уже ему на шейку батюшка одевает серебрянный крестик на цепочке.
Всё! Конец мучениям! Рождён новый христианин.
Впереди у него длинный путь. Там будет и радость и муки. Мы желаем ему побольше радости и поменьше мук.
Вся церемония заняла пятьдесят минут. Я засекла по часам. Теперь нас ждёт праздничный обед. Помещение внизу как раз подготовлено к такому празднованию. Но мы все поедем домой к новоокрещённому.
А пока батюшка заполняет официальные бумаги, и весь народ лакомится пирожными и запивает их чёрным кофе и чаем (по вкусу), я, поборов смущение, приближаюсь к нему, сидящему за столом, и начинаю разговор.
Мне хочется задать ему так много вопросов. И один из главных - как он стал духовным лицом. Меня всегда занимала эта тайна. Ведь не все же рождаются глубоко верующими. С чего-то же надо начать!
Мои догадки оправдались. Нимало не смущаясь, очень ласково и открыто, батюшка ответил на все мои вопросы. В Штатах он всего пять лет. До этого сколько-то лет прожил в Канаде. Сам он белорусс. По образованию.... инженер-химик! Но потом, в Киеве, учился в духовной академии. И продолжил образование и в Канаде, и здесь, в Америке.
Разговаривал со мной очень охотно, надолго отрываясь от документа, который всё же надо было ему заполнить. Очевидно, эта процедура ему уже изрядно надоела, или же он считал важнее разговор с человеком, интересующемся подробностями его жизни, церковными событиями, вопросами веры.
- Приходите на службы! - пригласил он меня по окончанию беседы.
- Но я не христианка. - Смущённо созналась я.
- Ну и что? К нам сюда приходят самые разные люди. И католики, и протестанты..
- Я еврейка. - Уточнила я.
- И евреи к нам приходят. У нас бывают люди разных исповеданий.
- Бог один, - поддержала я. - И очень радостно, что в вашей церкви находят приют и дружат самые разные люди. Всегда бы так. И везде.
Мы попрощались очень дружески, как-будто давно знали друг друга. Кто знает, может я и приду.