Аннотация: С минуту Мэри всматривалась в лицо женщины с вклокоченными седыми волосами, с запавшей челюстью и морщинистыми щеками. Странно...
Шарж
Солнце по-весеннему пригревало сквозь широкое оконное стекло кафешки, что так удобно и уютно расположилось как раз напротив банка, где Мэри работала клерком. Всего-то и нужно было перебежать дорогу, по которой сновали разноцветные автомобили, грузовики и автобусы, при этом не забыть посмотреть на светофор. Он хоть и загорался зелёным глазом только на полминутки, но и этой полминутки было достаточно, чтобы успеть пересечь сужавшуюся в этом месте Орандж стрит.
Перед Мэри стояла тарелка с несколькими листиками недоеденного зелёного латука и колечками сладкого белого лука. Порции здесь подавали огромные. А Мэри всегда торопилась поскорее покончить с салатом, который она брала вместо главного блюда, и приняться за сладкое. На десерт она обычно брала пирожное или кусок торта. Пирожные в кафе были на редкость вкусные. И все заботы о талии отлетали куда-то далеко в сторону и вспоминались уже позднее с чувством вины - в который раз! - за содеянное преступление.
До конца ланча оставалось ещё немного времени. Потягивая через соломинку апельсиновый коктейль, Мэри быстро пробегала глазами страницы книжки. Без книги она никогда и не садилась за стол. Еда казалась невкусной. Не было в ней той изюминки, которую добавляла интересная книжка. А новинка Дэна Брауна "Код Да Винчи" заставляла забыть всё на свете. Даже то, что нужно возвращаться на рабочее место, где её дожидаются клиенты и компьютер с длинными столбиками цифр на экране...
Внезапно перед её глазами что-то сверкнуло. Как будто короткая молния обожгла щёку. Мэри быстро подняла голову и встретилась взглядом с пожилым мужчиной, сидящим за соседним столиком. В его руках она заметила большой чёрный фотоаппарат.
Мужчина виновато и застенчиво улыбнулся. Потом нерешительно поднялся и подошёл к ней.
- Простите. Если вы недовольны, я сотру этот кадр. Но уж больно мне понравилось, как вы сидите, склонившись над книгой, а ваши локоны отсвечивают золотом в солнечном луче.
У него был приятный голос с бархатными нотками. А может, севший из-за курения? Так сразу было не определить. Но голос Мэри понравился. В нём она не почувствовала ничего, чего стоило бы опасаться.
Мэри поймала себя на том, что не может оторвать взгляда от незнакомца.
Сквозь линзы старомодной роговой оправы очков на неё смотрели чуть выцветшие голубые глаза. Светлые поредевшие волосы были гладко зачёсаны назад. Мужчина был невысок ростом. Старенький, но опрятный костюм ладно сидел на его спортивной фигуре.
Я фотограф. Фотограф-любитель, - представился он.
Мэри выжидательно смотрела на собеседника. Она не знала, как реагировать на такое происшествие. Где-то она слыхала, что фотографировать людей можно только с их разрешения. Она и сама совсем недавно увлеклась фотографией. Но снимать людей не решалась. Как-то неудобно было вмешиваться в чужую жизнь. Ей казалось это нахальством. Да и страшновато было: кто знает, как человек отнесётся к тому, что его фотографируют? Ведь не для кого уже не секрет, как много развелось самых различных фотосайтов, и что если вдруг его лицо попадёт в открытый всем Интернет?
И вот сама попала в такую ситуацию. Как теперь быть? Что ответить? Она не знала.
Так ничего и не сказав пожилому джентельмену, Мэри улыбнулась и заторопилась выйти из-за стола. Поставила тарелку и стакан на поднос, книжку бросила в замшевую сумку, висящую через плечо, и пошла к выходу. Около двери стоял большой чан, на который посетители кафе складывали использованную посуду. Мэри аккуратно положила на него поднос и, выходя, почему-то оглянулась. Странный незнакомец смотрел ей вслед.
На работе она вскоре забыла об этой встрече. Клиенты тянулись один за другим. Все несли деньги в банк, или снимали их со своих счетов. Нужно было быть очень внимательной, чтобы не ошибиться. И Мэри с головой ушла в работу.
Следующие два дня были выходными, и Мэри с мужем уехала к друзьям в Бруклин. Там они зашли в книжный магазин "Чёрное море", купили несколько новинок. Потом прошлись по бордвоку, подышали свежим воздухом океана. Вспомнили родной город, где так же плескались волны у берега, где длинной широкой лентой расположился Приморский парк.
А в понедельник, на ланче, в том же кафе напротив банка, Мэри снова встретила давешнего незнакомца. Ей показалось, что он поджидал её. Приветливо улыбнувшись, он попросил разрешения присесть за её столик. Неожиданно для себя она согласилась. У неё не было в привычке знакомиться с мужчинами "на улице". Обычно она избегала прямых взглядов, даже старалась смотреть в сторону. Но тут всё произошло так неожиданно. Да и человек он уже немолодой. Что может быть плохого?
На этот раз он представился.
- Алексей, - и протянул руку. Мэри не оставалось ничего другого, как протянуть свою.
- Мэри, - и улыбнулась.
В руках у него был небольшой альбом.
- Вот, посмотрите...
На цветной фотографии была она. Мэри. Но какой искусник! Мэри никогда ещё не видела себя такой красивой! Неужели она и в самом деле такая?
- Это вам. На память. - И фотография оказалась в руках у Мэри.
- Если вы не возражаете, я ещё немного пофотографирую вас.
Он просительно посмотрел на неё. И у Мэри не хватило духу отказать. Ну что за беда? Пусть фотографирует, раз ему так нравится.
- Я могу прислать вам карточки по e-mail. Хотите? - Голубые глаза смотрели доброжелательно, с мягкой улыбкой. - Так трудно найти кого-то, кто согласился бы позировать. А вы хорошо выходите на снимках!
Это наивное признание подкупило Мэри. Комплимент, даже безыскусный, может завоевать сердце любой женщины.
Они обменялись электронными адресами.
Так началось их знакомство.
По понедельникам, во время ланча, она уже ждала этой встречи в кафе. Круг знакомств у них с мужем был небольшим. Друзья детства разъехались по разным странам. Сами они приехали сюда давно, много лет назад. А новые знакомства всё как-то не клеились. Не было той атмосферы сердечности и взаимопонимания, которая так облегчала жизнь и радовала раньше, в стране детства и юности.
Мэри рассказала ему, что живёт вдвоём с мужем. Дети уже выросли и уехали от них. Ещё хорошо, что не в другой штат. Купили квартиры не так далеко, и видятся они каждую неделю. Но всё равно, пустота. И если бы не интернет и не новое увлечение фотографией, жизнь была бы скучна. И пуста...
Алексей слушал, не перебивая. Он с любопытством смотрел на эту, ещё довольно молодую женщину, хорошо, даже изысканно одетую, с наивными (как ему казалось) большими глазами и с прядкой светлых волос, которую она постоянно откидывала красивой рукой. Тогда, в первый раз, он случайно зашёл в это кафе под мостом. Что его тогда привлекло? Может, большое расписное панно на стене у входа? Такое художество редко встречается в их небольшом провинциальном городке. А может, он просто устал тогда от беготни с фотоаппаратом на шее в поисках интересного кадра и зашёл отдохнуть за чашечкой кофе. На деньги соцобеспечения особенно не разгуляешься. Приходится экономить каждый цент. Но уж раз в неделю можно себе позволить роскошь общения с такой интересной дамой. Даже если надо заплатить пару-другую долларов за свой кофе.
Они взяли по бокалу коктейля. С апельсиновым соком - для неё. С небольшой дозой алкоголя - для него. Ему можно. Он, ведь, не работает. Уже давно на пенсии. Впрочем, какая это пенсия. Он никогда в этой стране не работал. Приехал с женой несколько лет тому назад к детям. Думал, на пару месяцев, а оказалось навсегда. Жена не захотела разлучаться с детьми. Вначале они пожили вместе с ними, подали на грин-карт. И вот совсем недавно получили. А поскольку ему и жене уже за шестьдесят, -- мне шестьдесят восемь, -- признался он Мэри, доверительно глядя ей в глаза, - то нам дали от штата соцобеспечение. Ничего. На жизнь хватает. И даже на мои забавы...
Алексей улыбнулся одними глазами, полные губы чуть дрогнули, и не понять, то ли рад, то ли печалится о чём-то.
Но с женой разошлись. Они и там, ещё в России, не ладили. А здесь вообще всё наперекосяк пошло. Пришлось уйти. Снимаю теперь комнатку. Здесь, поблизости. Дом на две семьи. Ну, я и нашёл человечка. Друг другу не мешаем. Каждый своим делом занимается. Семья получилась... -- И опять эта странная полу-улыбка, полу-горечь.
Мэри удивительно было слушать рассказ о чужой судьбе. И непонятно. Как же это так, на старости лет разойтись с женой? Что же они не поделили? Как же всё это время жили? Она ещё тогда не знала, что разошлись они давно. Задолго до приезда к детям в Штаты. Но он не давал разрешения жене на выезд, если она не прихватит и его. Куролесил он всю жизнь. Девочками и ладными бабёнками увлекался. Но этого он не стал Мэри говорить. Она узнала обо всём позже. Вернее, даже не узнала. Догадалась.
Понемногу Мэри стала привыкать к своему новому знакомому. Он познакомил её с миром фотоискусства. Дал линки на несколько фотосайтов, где выставлял свои работы. Под его влиянием и Мэри стала относиться к своей новой забаве серьёзней. А увидев работы художников - по-другому она уже их и не называла - на сайтах, где и сама скоро начала выставлять свои работы, поняла: ей ещё расти и расти до такого уровня, когда и её фотографии будут предметом обсуждения. И восхищения. А ей так хотелось, чтобы восхищались... Иначе, зачем всё это?
Теперь, придя с работы и наспех собрав поужинать себе и мужу, Мэри устремлялась к компьютеру. Нужно было срочно перекачать с фотоаппарата на компьютер те несколько кадров, что она успевала сделать во время ланча. На еду она тратила пять-десять минут, не больше. Книжки пришлось отложить на потом. Жалко было тратить на них драгоценное время ланча, если можно было сделать несколько снимков. Лето стояло нежаркое, необычное в этих краях, где задыхаешься от жары и влажности чуть ли не полгода.
Ей повезло. Рядом был небольшой парк, он примыкал к средней школе. На паркинге было пусто - каникулы - и Мэри оставляла свой зелёный "Додж" в холодке, в тени высокого развесистого дуба. А сама бегом к озеру, где плавали, гордо выгнув шеи, белоснежные лебеди и скользили, неслышно перебирая лапками, стайки серых уточек и гусей.
К дню её рождения муж сделал царский подарок: цифровую камеру новейшего выпуска, Olympus Сomedea, которую она так давно хотела. У фотоаппарата был пятикратный зумм, и Мэри, как ребёнок, наслаждалась, приближая к глазам предметы, еле видимые невооружённым глазом. Вот и на уточке видны все пёрышки. Как хорошо должна она получиться на фотографии! Уж теперь-то Алексей её похвалит. А то раньше всё поругивал за плохое качество снимков. Добродушно, конечно, не обидно, но всё-таки, поругивал, не хвалил.
Они и не заметили, как их отношения переросли в почти домашние, доверительно-дружелюбные, но без тени романтики. Так, во всяком случае, казалось Мэри. Нет, она, конечно, замечала иногда на себе его взгляды, от которых почему-то вдруг смущалась. Но приписывала это своей мнительности и даже испорченности. Замужняя женщина, мать взрослых детей, как не стыдно, чтобы такое на ум приходило! И снова всё шло по-старому, они встречались раз в неделю на ланче в кафе, где познакомились полгода назад (как время-то летит!..) и говорили почти исключительно о фотографиях. Его, её, и тех, что видели на фотосайтах. А когда время ланча подходило к концу, и ей надо было торопиться обратно на работу, они прощались. Но ненадолго. Ведь вечером они снова встретятся. Но уже не в реале. А в интернете, на мессенджере. Так удобно! И карточками можно обмениваться, и реплики бегут одна за другой -- даже интересней!
Ян, давно привыкший к чудачествам своей неугомонной жёнушки, теперь только тихонько вздыхал, отправляясь после совместного обеда на диван, к телевизору, когда Мэри убегала к своему компьютеру. "Никакой совместной жизни", -- ворчал он для порядка. Но Мэри реагировала как всегда, бурно. "Я же здесь! Рядом с тобой! И смотрим мы одновременно в экран! Только ты в свой, а я в свой! Вот и вся разница!!"
Ну что на это возразишь?
Мэри всё увереннее чувствовала себя в мире фотографии. Помогал и новенький фотоаппарат, и Фотошоп, установленный по совету всё того же Алексея. Она стала лучше разбираться в качестве присланных на фотосайты снимков. А главное, главное - у неё развился настоящий художественный вкус. Её интересовало всё: и деревце с высохшими ветками, на которых чудом задержался единственный жёлтый лист, и букашка, ползущая по своим делам на каменных ступенях, и закат ярко-оранжевого солнца, и облака, плывущие по небу и никогда не повторяющие своих форм, и конечно же люди. Люди - было главное для снимков. Но не так-то просто было их заполучить и запечатлеть. Для этого нужно было особое разрешение. А что за толк, подойти и спросить: -- "Можно, я вас чикну?" Они сразу же (если согласятся!) становятся ненатуральными, скованными, а на губах "рисуют" улыбочку. Ну ужас просто!
.
Мэри спрашивала мнение и совета у всех, с кем успела познакомиться на фотосайтах. Со многими у неё завязалась переписка. Они обменивались впечатлениями от фотографий, делились советами. Чаще всего её поругивали. Тогда Алексей утешал Мэри, доказывал, что в ней есть то, что у многих других нет. Своё видение мира. И это главное. А техника - техника придёт со временем. Куда она денется? И добродушно улыбался светлыми глазами, а полные губы растягивались в чуть горькой усмешке. Почему в его улыбке всегда было немного горечи? Совсем чуть-чуть, но было! Мэри становилось его жалко. Всё-таки, один, без женской заботливой руки, без ласки. Семья большая, а пойти не к кому. Давно его не принимают там, у детей. Что же он такого натворил, что восстановил против себя даже детей?
Мэри замечала (не могла не заметить) взгляды, которые он бросал на молоденьких девушек, затянутых в узкие маечки и шорты, и оживлённо болтающих между собой за столиками кафе. Молодость привораживает. Ей тоже нравилось смотреть на молодые лица. Тогда и себе кажешься молодой, привлекательной, очаровательной... Ну, а мужчинам и сам бог велел смотреть на девчонок. Не на тёток же пожилых!
И всё равно каждый такой подсмотренный у Алексея взгляд колол её женское самолюбие. Но Мэри старалась не обращать на это внимания. Они друзья. Вот и с мужем её Алексей подружился. Любит выпить с ним водочки, поговорить о политике в России и во всём остальном мире.
А Мэри в это время опять у компьютера. Рассматривает новые снимки Алексея. И где только он находит столько красивых девушек, соглашающихся ему позировать? А ещё говорил в начале их встречи, что не каждая соглашается... Ох, и лукавый же он! Интересно, есть ли у него ещё приятельницы, вроде неё? Он никогда не рассказывает. Хотя, что же тут удивительного, если даже и есть. Наверняка есть. Не может не быть. Несмотря на немалые годы, душа у него молодая. Видит красоту во всём. И в мохнатом шмеле, присевшем на минутку, чтобы попить нектар в открытой чашечке цветка, и в детской мордашке, измазанной вареньем, и - конечно же, конечно! - в молодом цветущем теле красавицы.
Как великолепно у него получаются эти ню! Алексей и её пытался пристрастить к съёмкам обнажённой натуры. "Снимай себя! У тебя такое большое преимущество передо мной, не надо гоняться в поисках модели. Наведи на себя объектив и - вперёд!". Они на этой почве даже повздорили слегка. Ну никак не могла она ему объяснить, что не для неё это. Дело даже не в природной стыдливости. Хотя и это большая преграда. Ну пусть бы у неё хоть тело оставалось без складочек и жиринок совсем неизбежных в её возрасте. А так, какой смысл выставлять напоказ несовершенство? Мэри приходилось видеть фотографии ожиревших дамочек. И как это они совершенно не стыдятся своей непривлекательности?
Алексей до хрипоты уговаривал, возражал, убеждал: "Тебе что, в модный журнал посылать свои фото?" Но ничего не мог добиться.
А Мэри втихомолку даже гордилась собой. Искушение было велико. Интересно же знать, что подумает такой ценитель и знаток женского тела о тебе. Но она не поддавалась на уговоры.
Честно сказать, Мэри всё-таки сделала несколько своих снимков... Но никому о них не сказала и уж тем более не показала. В том числе Алексею. Именно ему. На пляже, в купальнике, она не испытывала никакого чувства стыдливости. Даже в очень открытых купальниках. Фигурка ещё позволяла. Да и все вокруг одеты так же. Чего же стесняться? Но фотографировать себя без одежды? И выставлять на фотосайте?
Это было невозможно.
Осень разукрасила, раззолотила ветки деревьев. Одарила на прощанье перед длинной затяжной зимой последними тёплым днями. И Мэри захотелось провести вечер с друзьями на террасе дома. Побаловать их шашлыками, зажаренными искусными руками мужа.
Она назначила встречу на субботу, на пять часов дня. Алексей с радостью принял приглашение. Пришёл, как всегда, точно в назначенное время. Гладко выбритый, подтянутый, в новенькой тенниске с распахнутым воротником. Солнце жарило ещё совсем по-летнему. И Мэри тоже была в открытой маечке и шортах, открывающих загорелые стройные ноги.
Ян уже суетился у мангала. Первую порцию шашлыка он скинул в большую эмалированную кастрюлю и теперь размахивал картонкой над углями и кусочками курицы на шампурах вперемешку с помидорами и демьянками на шампурах.
Синенькие - вспомнила Мэри. Так их называют на Украине. А у них в родном городе -- демьянки, или ещё -- баклажаны. Никто не понимал значения этих слов, кроме земляков. И это тоже было приятно, словно замыкало в дружескую сеть и выделяло среди всех остальных.
Мэри возилась на кухне, нарезая овощи тонкими ломтиками в салат. Она не предупредила Алексея, что у них будут ещё гости. Новое знакомство с фотосайта. Приятная молодая пара. Оба увлекаются фотографией. Делают обалденные снимки. Мэри даже позавидовала их таланту. Они впервые приглашены в их дом. Посмотрим, как сойдутся вместе её новые и старые друзья.
Напевая песенку, Мэри летала из кухни на террасу, где на столе уже была разостлана бумажная скатерть на столе и поставлены пластиковые одноразовые тарелки и стаканы для воды и соков. Красная редиска и пучки зелёного лука и укропа радовали глаз художника. А от запаха жареного мяса текли слюнки...
Но вот на дорожке, ведущей к их дому, появились Роза с Яковом, их новые друзья. И Мэри поспешила им навстречу.
Знакомьтесь! - представила она их Алексею, поспешно поднявшемуся со стула и с удивлением взиравшему на молодую пару. Они были намного моложе Мэри с мужем, а уж Алексею и вообще казались чуть ли не детьми.
Роза была под стать своему дивному имени. Красивая, загорелая, с копной длинных, цвета раскалённой меди волос, она, ничуть не смущаясь новой обстановки и новых для неё людей, понеслась быстрой скороговоркой, мешая русскую и английскую речь, как это свойственно многим давно уже живущим а Америке эмигрантам. Яков, её муж, спокойно взглянув на мужчин, поздоровался вначале с хозяйкой дома, и, запечатлев галантный поцелуй на её щёчке, степенно подал руку Яну и потом Алексею. Мэри заметила, что Алексей как-то странно посмотрел на Якова. Но потом быстро переключил внимание на его хорошенькую жену и уже весь вечер ухаживал за ней с манерами хорошо воспитанного человека прошлого (увы! прошлого) века.
Шашлык удался на славу. А грузинские вина вместе с французским коньяком и старой испытанной русской водочкой добавили веселья в их застолье. Наступил момент, когда все уже говорили разом. Мясо было давно съедено, и наступила пора десерта. Солнце закатилось за крыши соседних домов, как-то сразу вдруг стемнело, и над лампочками закружилась мошкара.
Давайте переберёмся в дом? - предложила Мэри и гости, каждый взяв по бокалу своего напитка в одну руку, а другой прихватив что-то со стола, двинулись вслед за хозяевами в деревянный домик.
Там, в просторной гостиной с диваном в полкомнаты и мягким неназойливым светом торшера они и расположились. Включили музыку и Яков, неожиданно для всех, пригласил Мэри на танец. Она немного растеряно оглянулась на мужа, как бы ожидая разрешения, затем рассмеялась, весело тряхнула головой, и вот они уже поплыли в медленном танце под звуки золотой трубы Армстронга.
Оглянувшись, Мэри заметила, как Алексей не спеша отставил свой бокал с Мартини и вежливо протянул руку Розе. Теперь в комнате плыли две пары. Давно забытое -- чуть ли не со студенческих времён! -- чувство охватило её; когда в полузнакомой компании находишься в объятиях молодого красавца, и он ведёт тебя мелкими шагами, прижавшись всем телом и обняв твёрдо и нежно за плечи, а кругом полутьма, и винные пары туманят голову, и музыка, музыка, музыка...
Мэри внезапно очнулась. Музыка уже не играет, а они стоят всё ещё обнявшись. На секунду ей стало очень стыдно, но тут они разомкнули объятья.
Ночью, когда гости уже давно разошлись, а усталый, обгоревший на солнце Ян заснул, Мэри на цыпочках подошла к компьютеру и тихонько включила его. За весь прошедший день ей не удалось даже на секунду оторваться от домашних дел и подготовки к встрече гостей. Зато сейчас она с жадным интересом стала просматривать почту, есть ли сообщения о новых фотоработах друзей. И почти тут же увидела знакомое имя. Алексей! Как интересно... И когда он только успел? Неужели, пока она прибирала посуду, мыла чистила всё кругом, он не только доехал до дому, но ещё и снимок новый поставил? Быстрый...
Снимок открылся мгновенно. С минуту Мэри всматривалась в лицо женщины, изображённой на каком-то размытом фоне, с вклокоченными седыми волосами, с запавшей челюстью и морщинистыми щеками. Странно... Она никогда не видела раньше у него снимков старух... С чего бы это он вдруг?
И вдруг, словно холодок пробежал у неё по спине... Чем дольше она всматривалась в отвратительное лицо старухи, закинувшей высохшие руки в каком-то дьявольском танце, тем яснее проступали знакомые черты... Её черты! Её собственные!
"Что он? С ума сошёл? Зачем он это сделал??"
Она откинулась на спинку кресла. Задумалась.
Собственно, она давно уже заметила, что в их отношениях назревал перелом. Нельзя, (сколько раз она себе это говорила!) нельзя так сближаться с людьми. У неё и с подругами такое случалось. Относилась к ним со всей душой, делилась самым потаённым, загоралась и вдруг, на самой высокой ноте их отношений дело шло на спад... А тут - мужчина. Ну кто их поймёт? Не женщина, конечно. Сколько книг на эту тему написано, сколько фильмов снято...
Дура, ах какая дура! - ругала она себя. Ну зачем она притащила его в свой дом? Ну, виделись иногда в кафе, и хорошо. Разговаривали по интернету - тоже не беда. Но вот зачем было делать из него подружку? Зачем?
У неё не было никаких сомнений в том, что Алексей приревновал её. Как это ни странно звучит, приревновал...
Мэри криво усмехнулась своим невесёлым думам. Ну вот, вот тебе и "Собака на сене" в исполнении Боярского и Тереховой. Классический сюжет... И самому, вроде, не нужно, и жаль другому отдавать!
Но так подло отомстить. За что? За то, что потанцевала с молодым человеком? А ему можно было ухаживать за его молоденькой женой? Можно? А ей, значит, нельзя? Смех и грех... Если б ещё муж так отреагировал, понятно. А ему-то что, Алексею? Старику...
Мэри горестно смотрела на развеселившуюся уродину-старуху.
"Неужели меня ожидает такая старость?.."
Злость на Алексея -- приятель, называется! -- смешивалась со жгучей обидой и разочарованием. Сердце билось так, будто сейчас разорвётся. Даже руки похолодели. Никогда ещё её так не предавали. Так зло не смеялись. Окружённая любовью друзей, ей внове было такое переживание. Но... друзья остались Там, в другой жизни, за океаном... Здесь же всё -- мимо... мимо... Мнимо!..
Сквозь навернувшиеся на глаза слёзы она уже не так отчётливо видела черты горбоносой с развевающимися седыми лохмами старухи, её разбухшее жирное тело в пёстрых лохмотьях цыганистой юбки и висевшей мешком чёрной кофты, её вздетые к небу ожиревшие руки с кривыми коктистыми пальцами.
Внезапная мысль вдруг пришла ей в голову.
Да разве это её изобразил противный старикашка? Нет! Тысячу раз нет!!
Это ведь он сам! С разъедающей его злостью на неудавшуюся жизнь и одиночество. Но кто же ему виноват? Только он сам и никто другой! Его ревность не только и не столько к ней, как к супружеским счастливым парам, с которыми он всего только час назад провёл воскресный летний вечер. Это их счастье, их любовь друг к другу не давала ему покоя. И зависть, элементарная зависть разодрала его сердце и вымела крохи дружелюбия, что ещё оставались в нём.
Да разве можно злиться на него? Обижаться?
Горечь отступила и Мэри легче вздохнулось. Жалость к неудачнику как всегда взяла верх. Она уже забыла о себе, о своей ране.
Бедный, заброшенный всеми старик... Жизнь уже наказала тебя. Твоя месть не удалась. Разве что только самому себе...
Мэри снова вздохнула и подумала: "Интересно, оставит он этот шарж, или сотрёт? Поймёт ли когда-нибудь, кого изобразил в приступе бессильной ярости и гнева?"
Вопрос был трудным, и ответа нужно было подождать. Сколько? Этого она тоже не знала.
Ей вдруг стало всё равно. Она разгадала этого человека, и что случится дальше ей было неинтересно.