Вернее, я на неё не попала. Почему? Долго объяснять.
Зато, вместо неё я поехала к брату, где собралась давно знакомая компания: мой сын с семьёй и друзья по Баку. Не считая самого брата с женой и сынишкой осьмнадцати лет. Дружно так, весело посидели. Брат нажарил на балконе мясо баранины и шримпы (креветки) на гриле. Салатики разные из русского магазина и торт украсили почти праздничный стол. Впрочем, почему почти? Каждая такая встреча уже сама по себе праздник.
Были тосты. Было выпито много водки, коньяка, пива и вина. Я, как обычно, пила сок. Чёрная смородина. Очень вкусно!
А потом, когда уже было всё съедено и выпито, включая чай с тортом, после бурных дискуссий о прочитанных книгах (в основном обсуждался Дэн Браун "Код да Винчи" и ещё пару его книг) и фильмах, как русских, так и американских (дружно повосхищались "As much as it gets", поругали получившего "Оскара" "Million dollar baby"), вдруг, после всего этого интеллектуального пиршества друг задал мне невинный вопрос: - "Всё ли ещё со мной моя скрипка?"
- "А куда же ей деться?" - Тут же отреагировала я. Хоть и не играю на ней уже сто лет, и лежит она, бедненькая, в шкафу, а я даже боюсь к ней прикоснуться, посмотреть, не говоря уже о том, чтобы смычком поводить по струнам (кстати, не полопались ли они от долгого безделья?), а всё же ни за что с ней не расстанусь. Никому не продам!
И вот тут мой братик задал мне каверзный вопрос. Вернее, даже не вопрос, а ответ. Этакий стейтмент. "Никогда не говори "никогда".
Я, конечно, встала на дыбы: "Не продам. Никогда. Да и стоит она не дорого. Хоть и работы мастера. Ну, может, тысчонку какую-нибудь, или две..."
А брат не унимается: "А если бы предложили миллион? Или два?" И так внимательно смотрит на меня.
Я только раскрыла рот, чтобы сказать нет... да призадумалась...
А правда, что тогда?.. Неужели бы продала? Или отказалась? Миллион долларов, всё-таки... не шутка...
Нет, я конечно же знаю, что никто и никогда не предложит мне за мою скрипку миллион долларов. Даже и сто тысяч. Почему знаю? Да потому, что когда прибыла морем моя скрипка в Штаты, я тут же побежала к скрипичному мастеру, чтобы он её починил. Деки расклеились. И,кажется, я спрашивала его о цене на мою скрипку. Хорошо помню, ни о каком миллионе не было и речи!
Ну, а всё-таки... Что, если бы - да, предложили?...
Меня чисто психологически заинтересовала эта задачка.
Как бы я поступила?
Жена брата заинтересовано слушала нас и даже пыталась спорить со мной.
Я принялась объяснять ей, что моя скрипка - больше, чем просто инструмент, на котором я училась играть, на котором зарабатывала свою зарплату в симфоническом оркестре. Она для меня - часть меня самой. Может, моя лучшая часть...
Невестка отказывалась понимать меня. Сама она пианистка, но у пианистов всё по-другому. Они не привязываются, как скрипачи (вообще, все струнники) к своему инструменту. Это мы не расстаёмся со своей скрипкой. Куда мы, туда и скрипка. Положили её в футляр, взяли за кожаную ручку и - вперёд! На концерт, на репетицию, в Москву, в Нью-Йорк, без разницы. А пианистам куда? Тяжёлый рояль на плечо не взвалишь... В каждом концертном зале стоит рояль и им привыкать к нему по-новому.
Я не стала ей рассказывать, как в детстве, мама рассердившись, что я лентяйничаю, закинула мою, тогда ещё маленькую скрипочку, на шифоньер и сказала, что раз не хочу заниматься, то и не будет мне больше уроков музыки, а я с рёвом и истерикой просила, умоляла, достать мою скрипочку и вернуть мне, я буду, буду заниматься! И скрипка была возвращена мне. И как я тогда, впервые, почувствовала свою неразрывную связь с этим кусочком дерева, как будто мне жизни без неё (скрипки) не будет, как будто я лишусь чего-то, руки или ноги... Моё имя, моя большая овальная родинка на левой руке и моя скрипка - всё это было моей самоиндефикацией. Без них я была бы не Я. А кто-то другой. Другая девочка. И как же можно мне лишиться скрипки?!
Я по-прежнему продолжала лениться, и моей маме стоило много нервов и сил заставлять меня играть надоевшие гаммы и этюды, разучивать пьески и концерты. Но всё равно, с божьей помощью, наделившей меня толикой таланта, я продиралась через тернии постижения мастерства игры, окончила одну музыкальную школу, другую, потом консерваторию. И вот, наконец, я зарабатываю свой кусок хлеба, играя в симфоническом оркестре. Делаю то, что люблю больше всего на свете. И работа эта приносит мне наслаждение, заставив забыть о всех муках ученичества, дарит несравненную радость, радость и гордость. Я - музыкант! Я - скрипачка! Я наравне с другими музыкантами творю музыку, купаюсь в её волнах, забываю обо всё на свете!
.... Мне стоило больше времени написать об этом, чем прочувствовать, в те минуты, что я сидела за столом и пыталась объяснить моей невестке.
И после всего - продать? Мою скрипку?
Да, но за миллион...
Неожиданно для самой себя я говорю брату: Да, я бы продала.
И тут же чувствую себя, как проститутка на панели.
А тут ещё вспомнился американский фильм "Indecent proposal", где молодая супружеская пара, горячо любящая друг друга, после долгих и тяжёлых размышлений решается принять предложение миллионера продать ему одну ночь с красоткой женой за миллион долларов, и что из этого вышло.
Конечно, продать скрипку, это не одно и то же, что продать себя. Но всё же, всё же...
Как хорошо, что я знаю, что моя скрипка не стоит миллион!
И мне никогда не придётся принимать тяжёлое решение!
А оставлю я её своим внукам и правнукам!