При всем желании этот предрассветный час даже с большой натяжкой никак нельзя было назвать тихим. Гудели машины. Суетились военные. Регулярные одиночные выстрелы где-то вдали только недавно прекратились. Искандер старался не думать о природе этих выстрелов, хотя и понимал, что с большой долей вероятности, это были расправы над боевиками. Пленными и ранеными. Гуманизм и снисхождение к поверженному врагу присутствует только в кино и книжках, чьи авторы, как правило, склонны все идеализировать. В реальности же дела обстоят не столь радужно. Все больше в алых, кровавых тонах. Особенно здесь, на востоке. И особенно после того, как правительственные солдаты обнаружили целый склад трупов мирных жителей с изъятыми органами.
Мухаметов растер сонное лицо могучей ладонью и закурил. Старая привычка, первую за день сигарету выкурить до умывания. Хотя руки чертовски тянулись к зубной щетке. За время рейда не так уж часто выпадала возможность нормально почистить зубы. Приходилось вместо нее совмещать старинный и современный способы замены. Крепкое недозрелое яблоко, благо, здесь их было в избытке, и жевательная резинка. Затянувшись, он взглянул на небо. Алый рассвет тонул еще за домами, но постепенно, градиентом наступал на мглу и окрашивал в яркие тона подбрюшья редких и ленивых облаков.
На соседней улице снова раздался металлический стук. Искандер не в первый раз услышал его и теперь решил удовлетворить свое любопытство.
Пройдя мимо группы солдат, менявших на видавшем виды танке блоки динамической защиты, он свернул за угол и увидел сгоревший остов колесного бронетранспортера БТР-152. Недалеко языками пламени танцевал костер, освещавший двор и возле него сидело несколько местных солдат о чем-то устало разговаривавших. В полусотне шагов от бронетранспортера, возле груды битого кирпича и камней, не так давно представлявших из себя часть теперь уже поваленного забора, находился Илья Крест. Он подбирал камень или обломок кирпича и швырял в сгоревший броневик.
- Ты чего делаешь, старшой? - Спросил Искандер подойдя.
- Тренируюсь метать гранаты в открытый люк. - Ответил Крест и швырнул очередной обломок. Тот ударился в бронещиток водительского стекла и отскочил в сторону.
- Вижу, получается не очень? - усмехнулся Мухаметов.
- Не очень, - угрюмо отозвался Илья. - Пять из десяти. Но до этого было три из десяти.
- Ну, - пыхнул дымом Искандер, - у гранат одинаковый вес и форма. А битые кирпичи все разные. Не всегда правильно можно рассчитать.
- Потому и надо на них тренироваться.
- Ладно, допустим. Ты вообще спал?
Илья прекратил свое занятия и, обернувшись, уставился на Искандера.
- А ты после того что мы здесь вчера увидели, смог уснуть?
Мухаметов затянулся, задумчиво глядя на то, как тлеющий табак подбирается ближе к его пальцам и покачал головой:
- Покимарил немножко. Усталость берет свое. С другой стороны, я крови и говна повидал достаточно. Больше чем ты.
- И ты видел даже такое?
- Нет, - мотнул головой Македон, - Таково я еще не видел. Но, все-таки, войну во всей ее мерзотной красе разглядел достаточно близко. И в деталях. Тебе, офицеру ГРУ, рекомендую научиться, если не игнорировать такие вещи, то хотя бы контролировать себя и не давать всем этим ужасам властвовать над твоим душевным состоянием. В нашем деле, недосыпание и отсутствие аппетита могут помешать работе.
- Зато наш чеченский друг спит как младенец. Все ему нипочем, да? - зло проворчал Крест и швырнул очередной обломок. На сей раз попал.
- Слушай, что ты на него все зубы точишь? - поморщился Македон.
Ответ последовал короткий и категоричный:
- Он воевал против нас.
- А мы, против него, - усмехнулся Мухаметов. - А если хочешь конкретики, то он стрелял в меня, а я в него. И я его подстрелил. И спас. Испытания войной - испытания для мужчин. Я знаю, что сейчас, он мой надежный и честный друг. Такие вот парадоксы случаются. Но, когда мы с ним друг в друга в прицел видели, тебе сколько лет было, Илья?
- Не надо мне нотаций, - раздраженно бросил Илья, схватив еще один обломок.
- А вот в этом сомневаюсь, молодой человек. Ты еще юн. Оттого считаешь что только твоя правда верна. А ошибки? Нет, ошибаются другие. Но не ты. Кстати, а знаешь, кто в советские времена был нашим самым надежным союзником по Варшавскому договору? Думаешь те, кого мы от немцев освобождали? Отнюдь, - Искандер бросил окурок и придавил его подошвой. - Немцы были нашими самыми надежными союзниками. Это не значит, конечно, что те, кто воюют меж собой, потом обязательно душа в душу жить будут. Нет. Просто будь не только сильным, но и мудрым. А ненависть к мудрости не имеет никакого отношения. Ненависть, это всего лишь форма мести за испытанный страх. Тогда, во время чеченской войны, многие ребята, что были со мной, ненавидели чеченцев люто. А потом я стал замечать закономерность. Кто их больше боялся, тот и ненавидел сильней. А я не боялся. Вот поверь, не боялся и все. Я знал, что со мной могут сделать, если к ним в плен попаду. Но отчего-то не боялся. Видимо столько в меня стреляли и столько рукопашек было, что мозоль на боялке выросла. И потому я и ненависти не испытывал. Тем более, когда опыта поднабрался и повидал совсем разных чеченцев. Одна пожилая пара, например, две недели прятала у себя двух связистов срочников из одной разгромленной мотострелковой бригады. Прятали от головорезов. Самим жрать нечего было, а с ними последним делились. И так, пока мы не заняли тот район. И такое бывало, Илья. Но твоя неприязнь к Руслану не адресная вовсе. Ты кавказцев ненавидишь, потому, как они пугают тебя.
- Пугают? Меня? - презрительно скривился старлей, выражая протест против такого психоанализа.
- Да погоди ты перебивать. Конечно ты, быть может, даже не осознаешь этого. Даже не осознаешь, что ненавидишь их всех. Но ведь пугают. Это чувствуется. Я слишком долго воевал, дружище, чтоб научиться чувствовать в людях страх и ненависть. А еще тебя пугают всякие там новости, которые всегда делают акценты там, где натворят что-нибудь эти дикие нерусские. Как в книжке-расскраске. Большая картинка со множеством деталей. Но раскрась в яркие цвета одну, даже не самую большую. И все внимание будет концентрироваться только на ней. Конечно, многие из них черт знает что вытворяют, и это надоест любому. Но зачем выделять одних, когда рядом что-то натворили и другие? Ловите. Наказывайте. Всех по делам их и по закону. Однако концентрация внимания всегда на джигитах. Только вот разные они. Как бывают разные татары, это я тебе как татарин говорю. И как бывают разные русские. Это, уж извини, это я как гражданин России и русский солдат говорю. И никто ведь не вспомнит тех пожилых чеченцев, что спасли двух наших солдатиков от расправы. И делили с ними хлеб. Вот если бы они этим солдатикам бошки отрезали, то другое дело. Вспоминали бы об этом. Много и в деталях. Смаковали бы, скармливая ненасытным демонам страха и ненависти новые порции пищи. А хорошие поступки, это скучно. Это не рейтингово. И толпы на улицы, хорошими поступками не вывести. Кстати. Вот я еще что вспомнил. Пару лет назад ездил я в гости к боевому товарищу. Живет он в небольшом военном городке. Там в основном десантура одна. Никаких приезжих там нет. Тем более с южных окраин. И вот, захожу я в лифт... Приятеля угораздило на восьмом этаже поселиться. Так вот, захожу я в лифт, и знаешь что?
- Что?
- В лифте нассано.
Илья в недоумении смотрел на старшего товарища, переваривая все только что услышанное и пытаясь принять контраст высокой патетики с обоссаным лифтом.
- Эй! - послышался позади сонный голос Лаудаева, - Вы чего тут делаете? Березин вас ищет. Разговор срочный у него.
* * *
Перелет на транспортном самолете это, конечно, в его возрасте, то еще испытание. Одно радовало - здесь можно курить. Пилоты задымили всю кабину, приспособив под пепельницу жестяную банку от кофе. И когда от скуки к ним заглянул генерал Мишанский, банка уже была почти полная. Изъяв ее у нарушителей техники безопасности, он завершил наполнение банки окурками, весь полет находясь в раздумьях. А еще его мучило какое-то подобие фантомных болей в том месте, где еще недавно находились дорогие наручные часы. Мишанский все пытался вспомнить необычное имя того молодого пилота МиГ-29, которому пришлось отдать часы, но все его попытки были тщетны. Имя забылось, как и улыбчивое лицо истребителя Яхонтова.
Задумка приобрести новые часы в аэропорту тоже оказалась тщетной. Покинув, наконец, скучный гулкий корпус самолета Ил-76, генерал с удивлением обнаружил, что находится в лесу. Свежая и широкая бетонная полоса прошла просекой сквозь высоченные сосны и кончалась небольшим количеством рулежных дорожек и несколькими холмами, в которых были спрятаны ангары. При этом бетон взлетно-посадочной полосы и рулежки с местами стоянок выкрашены в зеленый цвет. Похоже, все это было построено тут совсем недавно. В стороне продолжали трудиться различные инженерные машины. Ближе всего ровнял грунт под дополнительную полосу БАТ-2. К самолету двигалось несколько машин. Четыре грузовика, видимо, за содержимым Ил-76 и новенький ГАЗ-2330, более известный как "Тигр".
"Хорошо хоть, что не уазик" - подумал про себя генерал. Он вспоминал сейчас, как в последний раз посетил секретный объект "А". Тогда не было этого лесного аэродрома. Или все же был, но находился в полнейшем запустении долгие годы, как и многое на территории развалившейся давно страны. Но сейчас здесь оживленно, и кипела работа. В ту пору, Мишанский прибыл сюда на поезде. Где-то в этих приуральских лесах проходила не используемая для гражданских составов ветка, протяженностью никак не меньше семисот километров. Ее начали прокладывать еще, когда объект "А" имелся только в планах на бумаге с грифом "секретно" и пометкой - "хранить вечно". Это было в те времена, когда первая половина прошлого века подходила к концу. И подходила та эпоха к концу под грохот атомной бомбы. Так что совершенно не удивительно, что руководство страны, ставшей мишенью номер один для возникшего на новом витке развития науки убивать, оружия, решило закопаться как можно глубже. Говорят, этот комплекс еще тогда назвали буквой "А". От слова - атомный. Сейчас название другое, но первая буква алфавита осталась в нем, как навечно прикипевшая к асфальту тень испарившегося в миг безвестного жителя Хиросимы.
Стройку забросили при Хрущеве. Едва ли вспоминали при Брежневе. Когда президент США, Рейган, во всеуслышание заявил, что в случае начала атомной войны между его страной и СССР, он твердо намерен победить, где-то на пыльных "чердаках" кремлевских старцев возникла идея построить неуязвимый для ядерных ударов подземный город. Оказалось, что его уже строили, но забросили. И вновь началась стройка но... Среди кремлевских башен взошла "звезда" Горбачева. Позже, конечно, будет ясно, и то не всем, что не звезда эта оказалась, а вспышка сверхмощного оружия, уничтожившего страну и посеявшего на долгие годы, словно радиацию, криминальный хаос и вакханалию деградации среди ее обломков. Забросили не только стройку, но и ту неучтенную железнодорожную ветку, по которой со времен своего создания иногда пробегали странные рефрижераторные составы, готовые в течении получаса отправить мегатонны смерти в любую точку северного полушария.
Но, где-то в середине первого десятилетия нового века, появился некий мифический жареный петух, который, похоже, совсем не мифически отклевался по задницам нынешних кремлевских светил. И про объект "А" снова вспомнили.
Именно тогда Мишанский и совершил серию запоминающихся поездок в эти края. Приезжал поездом. Дальше на составе, расчищающем заброшенную железную дорогу. А потом на "Уазике" имевшем дурную привычку сообщать о каждой неровности на едва проходимой дороге, в совершенно определенную точку тела людей, что в нем ехали.
Повторять тот опыт Мишанский не хотел. В последние годы здоровья и умения стойко переносить, так сказать, все тяготы и невзгоды, заметно поубавилось. Потому он и обрадовался новенькому "Тигру". Однако далеко ехать на нем не пришлось. В полукилометре от самолетного аэродрома оказался аэродром вертолетный.
И остаток пути пришлось проделать на борту вертолета. А ведь генерал их терпеть не мог. При такой альтернативе он бы предпочел тот самый "УАЗ". Но выбора не предоставили...
Посадочная площадка на склоне горы искусно замаскирована под плоское скалистое образование. С воздуха, и тем более с орбиты, эту площадку едва ли удастся найти или разглядеть. Мишанский удовлетворенно покачал головой, разглядывая площадку после того как покинул приземлившийся вертолет. К нему подошел хмурый полковник, давно ожидавший гостя, явившегося в этот ночной час.
- Товарищ генерал-полковник, - козырнул офицер, - комендант объекта "А", полковник Лазарев. Добро пожаловать в "Аркаим".
* * *
Наверное, его сослуживцы покрутили бы пальцем у виска, узнав, чем занимается капитан в свой выходной день. А выходные он посвящал тренировкам. Это была его одержимость и его смысл жизни. Ничего иного. Женщины в его жизни не задерживались надолго. А самой верной и любимой подругой всегда оставалась снайперская винтовка. Но не та, штатная, чьей номер значился в журнале выдачи оружия напротив его фамилии. А та, что ждала его в глубинах леса в те дни, когда капитан был свободен от служебных будней.
Добирался он до определенного места на мотоцикле. Там этот мотоцикл прятал. Затем, некоторое время, шел обратно, по следам своих колес. Пока не достигал ручья. Дальше шел по колено в воде. Все как учили. Всегда запутывай следы. И вообще, не оставляй их. Через сто метров поворот и ручей становился глубже. Здесь он быстро закинул руку назад, распахнул висевший на спине рюкзак и извлек оттуда пять обычных лампочек накаливания. Вольфрамовая нить в них перегорела, подчиняясь задумке производителя долго не светить, и вынуждать потребителя покупать как можно скорее новую. Обычный обыватель такие лампочки выбрасывал. Но Спартак Терентьев был не из таких. Он включил секундомер, бросил лампочки в воду и рванулся к другому берегу.
Секундомер неумолимо отсчитывал время. Течение несло сгоревшие лампы к порогу в увеличивающемся в небольшую реку ручье, преодолев который лампочки унесутся прочь в целости и сохранности. Но Спартак должен был успеть. Преодолеть с тяжелым рюкзаком дистанцию к скалистому и обрывистому холму. Взобраться на него. Вскрыть искусно замаскированный тайник и...
- Здравствуй Настя, - шепнул Спартак, извлекая из тайника винтовку СВ-98. А дальше стандартные процедуры, которые надо проделать за считанные секунды. Проверить механизм и ствол, не облюбовали ли какие насекаемые, сумевшие пробиться через надежный футляр. Прикрутить тактический глушитель. Он, конечно, снизит эффективную дальность огня из оружия, но даже малейший шанс, что в такой глуши могут бродить люди и услышать стрельбу надо учитывать. Далее, зарядить винтовку. При всем этом, нельзя неловким движением сбить прицел. Готово... Теперь, необходимо найти те самые лампочки, неумолимо движущиеся к водному порогу, за которым скроются, если он не поразит цели.
Обычно Спартак давал имена лампочкам. Это ведь не первый раз он сидел в кустах на вершине скалистого и обрывистого холма. Иногда он приговаривал что-то вроде: - Это, Боря, тебе, сраный алкаш. Или: - Егор, сеньор помидор, жри свинец. Имен было много, и они менялись от раза к разу. Но сейчас он молчал. Хотя в голове пульсировали новые фамилии. Береговой... Мишанский... Правда, одна из этих фамилий в его тайных замыслах была не нова. Но лишь совсем недавно смутные подозрения обрели силуэты улик...
Выстрел... Винтовка чуть качнулась в крепких руках. Первая лампочка лопнула, и ее осколки пошли на дно. Быстро перезарядиться. Хоть СВ-98 и имела магазин на десять патронов, но в отличии от СВД, она не автоматическая. Мелкое неудобство по сравнению с преимуществами. Лучшая кучность и дальность поражения цели. Снова выстрел. Попадание. Спартак запыхался после своего кросса от речки к вершине холма. Но в том и была его цель. Невзирая на тяжелое дыхание, пот и учащенный пульс, поражать цели. И он поражал. Каждый выстрел настигал безжизненную стекляшку, рисуя в богатом воображении снайпера брызги крови, мозгов и кусков скальпа, ненавистных ему людей. Пятая лампочка едва не нырнула в порог и в последний миг пуля настигла и ее.
Спартак вздохнул с облегчением, будто он только что успешно завершил особо важное задание. Прикрыл глаза и откинулся на камень. Надо перевести дух, затем почистить винтовку. Спустя несколько минут он извлек из рюкзака небольшой термос. Позволил себе немного горячего кофе. После чего разложил на куске камуфлированной материи винтовку и достал из рюкзака принадлежности для чистки оружия. Среди них яркий тюбик с оружейной смазкой. Красным маркером, название производителя и изделия на этом тюбике было превращено в издевательскую надпись - "Слеза либерала". Спартак любил пошутить. И шутил он зло.
В кармане завибрировал телефон. Звук он почти всегда отключал и потому привык ощущать малейшее шевеление средства связи. На экране красовалось слово из трех букв. ЖУК.
- Вы там, в подземном царстве изобрели новые телефоны, которые позволяют посылать сигнал через толщу земли? - спросил Терентьев, нажав на кнопку ответа.
- Даже если бы изобрели, - послышался смешок, - Здесь запрещены телефоны. Но ты меня знаешь, - продолжал говорить голос, самоуверенный и даже несколько ехидный, - Для меня нет ничего невозможного. Почти нет.
- Вот это твое "ПОЧТИ", в корне меняет всю картину гребаного мира, - ухмыльнулся Спартак. - Мы ведь договаривались, на связь только в крайнем случае. Что у тебя случилось?
- Плохого - ничего.
- Тогда зачем ты звонишь? Изобрел пилюли от смерти? Все иное, просто блекнет. Тем более для меня, любителя свинцовых пилюль от жизни.
- Он клюнул, - с каким-то потаенным волнением проговорил голос. - Он приехал, как я и планировал.
Спартак замер. Он понимал, о чем, а точнее о ком идет речь. Фамилию этого человека он вспоминал некоторое время назад, глядя в прицел винтовки.
- Ты уверен, что это ОН? И как ты этого добился?
- Скажем так. Я хорошенько наследил. И это не фигура речи.
Спартак нахмурился:
- Тогда что это значит? Мне очень не нравится, когда кто-то, связанный со мной, следит.
- Дружище, тебе не о чем беспокоиться. Я потом объясню. Даже покажу фотографию. И, возвращаясь к предыдущему твоему вопросу... Да, это он. Я слышал фамилию человека, который приехал сюда разбираться с маленькой шалостью, которую я себе позволил. Это ОН.
Спартак тяжело вздохнул и присел, снова откинувшись на большой валун.
- Слушай, помнишь, ты сказал однажды, что в жизни бывают порой такие повороты, что иной раз посещает уверенность, что все эти наши жизни, не более чем искусно расписанный кем-то сценарий?
- Конечно, помню. И вообще, это мое кредо. Иначе я не стал бы сам писать сценарий, по которому этот хлыщ соизволил приехать. Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе. И это тоже не фигура речи, учитывая, где я нахожусь.
- Не волнуйся. Я достаточно хорошо поработал и над твоим телефоном и над своим, чтоб нас невозможно было прослушать.
- Самоуверенность губила и более гениальных людей.
- Более гениальные люди, чем я? Вот это было обидно, дружище. Итак, почему ты спрашивал про повороты в жизни?
- Да потому, что не так давно, у меня состоялся преинтересный разговор. И из этого разговора я узнал, что тот самый человек, которого ты заманил в свою нору, ищет со мной встречу.
- Та-а-ак, - настороженно протянул голос в телефоне. - Ну, теперь моя очередь спросить, что ты сделал для этого. И, что важнее, что ты натворил? Они ведь не могли узнать что...
- Нет, нет, - Спартак мотнул головой. - Это связано с моими успехами по службе, скажем так.
- Ясно. Ясно. Ну, я так понимаю, что твоя встреча состоится после моей. Я должен знать, что ты намереваешься сделать.
- Ничего. Встретиться и поговорить. Ты ведь не думаешь что я... - Спартак многозначительно щелкнул языком. - Мне слишком дорого далось мое становление в того, кто я есть сейчас, чтоб так дешево разменивать свою жизнь. Я знаю, для чего живу. Но исполнять свою миссию не тороплюсь. Потому что в этой миссии очень много ЦЕЛЕЙ. По этой причине важно не то, что я собираюсь сделать. Важно, что ТЫ, собираешься сделать.
- Что и планировал ранее. Я попытаюсь его завербовать.
Терентьев скептически усмехнулся:
- Ты хоть понимаешь, какого он ранга и из какой "фирмы"? Завербовать такую фигуру?
- Он всего лишь смертный. Как и все мы.
- Послушай, ЖУК. Не оступись. Не соверши ошибку. Не сделай так, чтоб вся моя жизнь в одночасье превратилась в одну сплошную тщетность.
- Какое некрасивое слово - тщетность, - хмыкнул голос в телефоне. - Понимаю, почему оно тебя так тревожит. Но ты не беспокойся. Я всегда осторожен. Именно потому я там, где я сейчас нахожусь. Именно потому он приехал. А это, друг мой - шанс. И второго такого шанса у меня может не быть. К тому же, друг мой, не забывай, что у нас с тобой одна память и одна цель, - после небольшой паузы, голос добавил, - Она ведь была мне родной сестрой.
* * *
Майор Березин хмурым взглядом осмотрел вошедших, затем резким жестом указал на стулья.
- И где вы шляетесь? - недовольно проворчал он, - На курорте что ли? Здесь война, между прочим!
- Нормально так, да? - обескуражено развел руками Лаудаев. - А ничего, что мы трое суток почти торчали в городе, пока здесь кругом боевики были? И кто нас сюда отправил, а?
- Это вы работу свою делали, - парировал Березин. - А праздно шататься не нужно. Ясно?
- Да ладно, Дмитрий Федерович, - взял слово Крест. - Не шатались мы праздно. Просто... Ну, воняет здесь все трупами. А на улице хоть как-то легче дышится.
- А ты старлей, не будь таким брезгливым. Ты ликвидатор ГРУ. Эта вонь для тебя амброзией быть должна. Привыкай. Короче. Перейдем к нашим насущным делам. Остаточный радиационный след - это плутоний 238.
Тройка ликвидаторов переглянулась.
- Это, что получается? - нахмурился Македон, - Атомная бомба?
Березин пожал плечами, глядя в записи на страницах своего истончившегося блокнота. Долго он заметки в нем не хранил и периодически выдирал оттуда листы и сжигал их, развеивая пепел по ветру.
- Хрен его знает. Эксперты говорят, что двести тридцать восьмой для оружия не используется. Там какие-то изотопы, которые делают его нестабильным. То он нагревается сам по себе, то сжимается, то форму теряет. И, вроде как, такая бомба может рвануть, а может и просто громко пшикнуть. Разлетится кусочками в радиусе метров десяти и потом вокруг на девяносто лет колючей проволокой все надо обнести.
- На девяносто лет? Почему? - удивился Лаудаев.
Майор тут же пояснил:
- Это его примерный период полураспада.
- Ого!
- А чего ты огокаешь. Есть плутоний, забыл с каким номером, у которого этот период что-то около двадцати или тридцати миллионов лет. Чудненько, да? Вот из такой гадости бомба получится - что надо.
- А как тогда в Хиросиме люди сейчас живут? - спросил Искандер.
- В Хиросиме не плутониевая бомба была. Урановая. Плутониевая - это в Нагасаки. Главные поборники демократии, таким образом, проверяли, какая из них лучше людей морит. Но суть не в этом. Суть в том, что если произошел атомный взрыв, то распадаться миллионы лет уже нечему. Все это дерьмо ушло в энергию взрыва. После него только остаточная радиация. Она рассеивается.
- Значит, этот плутоний двести тридцать восемь годится только для грязной бомбы? - предположил Илья.
- Слушай, что за грязная бомба такая? Все про нее говорят, а объяснил бы кто-нибудь.
- Ну, ты же бывший террорист. Должен знать, - усмехнулся Березин.
- Какая хорошая шутка! - Лаудаев оскалился, - Я ее запомню!
- Не психуй. Объясняю. Грязная бомба - это альтернатива. Очень трудно собрать полноценную атомную бомбу, которая произведет атомный взрыв. Но если у тебя есть радиоактивные материалы, ты можешь запихать их в обычную бомбу. Например, в пояс смертника. Взрывчатка взорвется, но не вызовет цепной реакции в радиоактивных элементах, а просто разорвет их на мелкие части и разбросает по округе. И тут вот какая штука. Если произошел атомный взрыв, он нанесет серьезный урон. Большие разрушения. Огромные жертвы за секунду. Но! Погоревали, похоронили, отстроили все заново. А вот если эту гадость просто разбросать, вроде и разрушений нет, и большинство потенциальных жертв можно спасти, просто эвакуировав. Но территория будет заражена на многие и многие годы. Ну, это все теории и детали. Здесь мы имеем дело с конкретным продуктом. Сейчас все на ушах. И дело даже не в том, что местные идиоты могут где-то разбросать это дерьмо, а в том, где они его взяли.
- Ну, ты даешь. Это, блин, не красная икра какая-нибудь. Сложно, знаешь ли. В природе его нет. Ну, эксперты эти говорят, что на всем земном шарике можно наскрести что-то порядка пяти тонн плутония в окружающей среде. Но это остатки от произведенных за все годы ядерных испытаний. Плутоний в ядерных реакторах получают. Это самый простой способ. При этом, наработка одного реактора, что-то около килограмма за несколько лет. Но плутоний 238 используется в этих, как их там, - Березин вновь обратился к своему многострадальному блокноту, - РИТЭГах.
- Что еще за хрень? - поинтересовался Мухаметов.
- Радиоизотопные генераторы такие. Ну, грубо говоря, большие такие аккумуляторы, которые пашут без устали лет двадцать, а то и тридцать. Используются там, куда кабель, грубо говоря, не протянуть. Космические спутники. Луноходы всякие. Маяки на отдельных участках суши. Навигационные морские буйки. Самое хреновое, что на территории бывшего союза такого добра полно. И очень много на уже заброшенных объектах. Лет шесть или восемь назад, два ухаря стащили такой РИТЭГ где-то в Балтийске. Я, правда, до сих пор понять не могу, как два человека умудрились утащить с маяка полутонный агрегат. Но речь не о том. А о доступности.
- Так это из Балтийска плутоний, думаете? - Илья нервно захлопал себя по карманам, в поисках сигарет.
Майор мотнул головой:
- Нет. В Балтийском агрегате стронций был. Да и нашли тех баранов за сутки. По следам из выпавших волос, зубов и светящимся капелькам, что закапали у них с конца. Впрочем, ладно, это я шучу. Генераторы представляют радиационную опасность, только если их разобрать. Откуда этот плутоний - сейчас не понять. Нужен анализ самого материала, чтобы выяснить происхождение. Эксперты говорят, что можно даже определить, на каком именно реакторе плутоний был выработан. Но нужен именно плутоний, а не его остаточный радиационный фон. Америка перестала производить плутоний 238 еще в конце восьмидесятых. Отпала необходимость напрягаться, когда наши новые вожди стали им по дешевке продавать то, что было выработано в СССР. Я напомню, что в замечательные девяностые годы, мы по одной только сделке продали соединенным штатам 500 тонн оружейного урана. Вдумайтесь только. Один килограмм такого материала - это долгий цикл обогащения на одном только реакторе. Здесь - 500 тонн. Для сравнения, со дня получения полноценной атомной бомбы и до нашего времени, американцы выработали 550 тонн этого урана, из которого получают плутоний для бомб, ракет и водородного оружия. Из этого следует, что если история с местным плутонием всплывет, то еще большой вопрос, кто именно окажется в позе какающего фараона. Мы, или штаты? Местные власти сейчас тоже кирпичами срут. Вы, надеюсь, помните, как здесь боевики применили невесть откуда взявшееся у них химическое оружие, а вся мировая пресса обвинила в этом здешнего президента и его армию? Теперь представьте, что будет, когда всплывет эта история с плутонием.
- Я одно понять не могу, - Илья задумчиво теребил в руках сигарету, так и не закурив. - Здесь изымали органы у людей. И здесь же следы плутония. Какая связь?
Майор устало пожал плечами:
- Они пояснительных записок не оставили, старлей. Извини.
- Обмен, - задумчиво произнес Лаудаев.
- Что? - Крест, Березин и Мухаметов взглянули на Лаудаева.
- Что если тут происходил обмен? - продолжил тот свою мысль, - Некто привез плутоний боевикам в обмен на потроха людей. И то и другое достать трудно и стоит много. Тем более, если учесть, сколько именно людей тут выпотрошили.
- Ну, если самое простое, то вполне может быть. Однако местные войска никакие конвои с органами и радиоактивными материалами не перехватывали. Но есть одно направление из города, которое замкнуть не успели во время штурма. Север. Следовательно, и те и другие направились в одном направлении. Тогда зачем им производить обмен здесь?
- И у тех и других не было иного выбора, - развел руками Крест. - Всюду войска. И только северное направление свободно. К тому же, вполне может быть, что у боевиков не имелось средств транспортировки органов, да еще в такую жару. Заказчики с ними и приехали.
Березин улыбнулся, поглаживая пальцем усы и покачал головой:
- Ты молодец, Илья. Не безнадежен. В любом случае, вашей новой целью является плутоний.
- Что? - протестующе выдавил старший лейтенант. - Мы группа ликвидации, а не...
Договорить он не успел, поскольку майор хлопнул ладонью по столу:
- Ты офицер ГРУ. Прикажут проникнуть в Лувр и насрать там, проникнешь и со всей пролетарской ненавистью поднатужишься. Смекаешь?
Крест поморщился:
- Дмитрий Федорович, вы хоть имеете представление, какое там охранение, кто они и сколько их? Нас-то всего трое.
- А я не говорю вам их найти и отобрать опасную бяку. Напасть на след и идти по следу. В бой не вступать. Только наблюдение, пока не поступит иная команда. А она не поступит без подкрепления, не парься. Я уже отправил запрос на перевод в распоряжение нашей новой миссии трех спутников. Так же запросил специальную команду. И ты не забывай, что стоит на кону. Если это наш плутоний, и он рванет где-то, то мы достаточно крепко влипли. Запад из этого такую драму закатит, что Шекспир с Эсхилом обзавидуются. Это не говоря уже о том, что взрыв грязной бомбы сам по себе уже трагедия и катастрофа.
- А если это американский плутоний? - спросил Македон.
- Все равно свалят все на нас. А наши не будут раздувать из этого мировой скандал. Уж очень много в наших элитах людей, которые спят и видят, как бы вернуться снова в костлявые объятия дяди Сэма, прильнуть к его заднице и звонко ее целовать. Так что, по большому счету, совсем не важно, чей это плутоний. А вот головная боль однозначно наша. Эту грязную бомбу не в Америку повезут. Не довезут просто. Да и передохнут по дороге. Она рвануть может у нас под носом. Знаешь сколько отсюда до ближайшей Российской базы? Шестьсот километров. Там уже территория бывшего СССР. А что если бомбу дотащат до Чечни и взорвут там? - Сказав это, Березин чуть покосился на Руслана.
Эффект был достигнут. Лаудаев сразу сжал кулаки и побагровел.
- Что ты ломаешься, Вася?! - крикнул он на Илью. - Это так сложно, что ли?! Не справимся что ли?!
Илья стиснул зубы:
- Во-первых, - выдавил он, - я слушаю тактическую информацию. Во-вторых, я твой командир и прекрати подобным образом со мной разговаривать.
- Да скажи сразу, что ты засцал!
- Я повторяю! - повысил голос старлей, - не смей так разговаривать с командиром!
- И что ты мне сделаешь, а?! - бросил вызов Лаудаев.
Тут же на его плечо опустилась тяжелая рука Македона:
- Эй, Руслан, угомонись...
- Да иди ты, - дернул плечом Руслан, стряхивая руку, - Мой дом ближе, чем твой Татарстан! У нас только все успокоилось!
- Тихо всем!!! - заорал Березин, стукнув кулаком по столу.
Внимание он на себя отвлек. Затем сцепил пальцы сложенных на столешнице ладоней и заговорил совсем спокойно:
- Руслан, тебе здесь никто и ничего не сделает. Но о твоем поведении здесь, непременно узнает Рамзан. Понимаешь?
- Я просто пытаюсь объяснить старлею, что мы должны заняться этим делом, - проворчал тут же успокоившийся Лаудаев.
- А ему не надо объяснять. Он знает, что займется этим делом. И Искандер займется этим делом. А ты? Ты с нами, Руслан?
- Да. Конечно...
- Тогда очень тебя прошу, помни, что командир вашей группы - Илья Крест. И вот еще что, - Березин похлопал ладонью по нескольким листкам бумаги, лежащим перед ним на столе. - Перед тем, как вы отправитесь в путь, я рекомендую вам ознакомиться с этими сводками. Они за прошедшую ночь. И они из Ирака.
- Из Ирака? - Удивился Илья. - А там-то что?
- Там самый настоящий блицкриг. Вызрела новая сила - "Черный флаг". И сейчас, прямо в эти минуты, перед молниеносным ударом этой силы падают один за другим города. Иракская армия бросает все, что надавали им американцы. Новую технику, оружие, вообще все. Бросает и бежит без боя. И на захваченных территориях начинается сущий ад. Не говоря уже о том, что "Черный флаг" прирастает тут же новой силой в виде брошенного иракцами оружия и техники, а так же в виде добровольцев, которые во всем этом хаосе предпочтут присоединиться к тем, кто реально сильнее. Некоторые местные полевые командиры уже присягнули на верность "Черному Флагу".
- Так значит, скоро американцы прекратят поставлять помощь местным боевикам и вернуться в Ирак? По-моему, это не плохо. - Предположил Македон. - Станут нашими союзниками и поймут, наконец, против кого мы тут боремся. Как в Афганистане.
- Ты неужели думаешь, что они в Афганистане поняли, с кем мы когда-то воевали? - Усмехнулся Илья.
Березин обвел всех взглядом и покачал головой:
- Ну, а что, если "Черный флаг" и создан Америкой? Вы не подумали об этом?
Теперь скепсис Ильи был направлен на майора:
- Послушайте, ну они же не идиоты. Повторить то же самое, что было с "Аль-Каидой"? Поставить в Ираке у власти своих людей и вооружить их армию, чтоб потом все это тут же разрушить? Зачем?
- Они ни в коем случае не идиоты. Они очень хорошие гроссмейстеры. - Ответил Березин.
- Кто?
- Илья, ты в шахматы играешь? Вот представь, что я подставляю свою самую значимую фигуру. Ферзя. Ты с радостью его бьешь, думая какой я простак. Но своим роковым для моего ферзя ходом, ты оголяешь незаметно для самого себя собственного же короля. Следующий ход мой. И это - шах и мат.
- И кому же они шах и мат поставить хотят? - спросил Македон.
- Вопрос, надеюсь, риторический? Вообще, сегодня, здесь и сейчас, нам совсем не важно, американцы их вырастили или нет. Не мы игроки в этой глобальной игре. Мы фигуры. И умирают в этой игре фигуры, а не игроки. И плутоний этот будет убивать фигуры, а не игроков. Теперь представьте, что эта чудовищная инфернальная махина, под названием "Черный флаг", на самом деле движется навстречу курьерам с плутонием. Представьте, что они заказчики и получатели. И если он попадет к ним в руки, то вся эта наша мышиная возня по поиску и ликвидации каких-то единичных боевиков, которые могут здесь набраться опыта, вкусить крови, а потом вернуться домой и взорвать у нас какой-нибудь троллейбус с людьми... Все это наше марание в дерьме... Весь наш пот и вся наша кровь... Все наши грехи смертоубийства и мечты о том, что, быть может, так мы сделаем мир лучше... Все это будет тщетно...