В предисловии издатель оговаривает, что настоящее название - скорее всего "Приз" (хотя, возможно и "Криз", "Крис" и т.д.), но в силу того, что у автора на момент надиктования глуховатой машинистке случился насморк весьма хронического свойства, повесть приобрела необычную орфографию.
После перепечатки рукописи утомлённый автор, к тому же силы его были ослаблены затянувшимся насморком, сдал её в редакцию не читая, где столь странный документ сочли весьма оригинальным, а автора - новатором и, вымарав несколько чересчур смелых выражений (типа "священная епархия", "куй железо, пока горячо") пустили в оборот.
Вся эта история всплыла уже после того, как был сделан набор, кстати, весьма дорогостоящий из-за необычности текста. К тому же боязнь судебного процесса на предмет нарушения авторских прав, могущего быть инспирированным эксцентричными родственниками скоропостижно скончавшегося автора (умер от апоплексического удара в момент получения сигнального экземпляра) побудила издать повесть в её настоящем виде. Тем более, как стало известно впоследствии, саквояж с черновиками сгорел в пламени того Большого пожара, который охватил 3-й государственный публичный дом во время приёма иностранной делегации, то есть уже в марте позапрошлого года текст повести не подлежал восстановлению.
Казалось бы, нелепости закончились, и "Бриз" должен занять своё тихое место в кунсткамере издательских курьёзов. К сожалению, так только казалось. Несчастный автор своей злополучной повестью исхитрился породить целое направление в искусстве. Прищепка на носу стала символом времени.
Всё началось с почти незаметно прошедшего в прокате фильма по её мотивам, в котором - действие переносится на тысячи лет назад - славный Хаммурапи диктует резчику свои законы (оба не на шутку простужены), после чего канцелярия принимает священную скрижаль к исполнению, то есть "Загоны" начинают карнавальное шествие по закоулкам сна.
В скором времени под сенью его крыл оказывается весь кинематограф и оперное дело. Музыка не отстаёт, и вот уже грамзапись разносит по всему миру гундосые "но, де, би, ва, золь, ня, зи..." Но более всего достаётся балету. Костюмы из разных эпох и жанров, танцоры - унылые хромцы в ортопедической обуви с ярко выраженным сколиозом, некоторые на костылях и протезах; позже танец заменяет рассказ балеруна о том, что он танцует; ещё позже рассказчика заменяет магнитофон; ещё позже - брошюра, которую можно с удовольствием почитать дома, лёжа на диване и воображая себе этот удивительный танец в сопровождении оркестра. Правда, последний исчезает с появлением магнитофона.
ЧАСЫ С КУКУШКОЙ
Трагическая история о разведчике, который всегда носил на руке фамильную реликвию - миниатюрные часы с кукушкой работы Фаберже. Однажды на задании он сидел в кустах, мимо проходили пьяные солдаты противника. Кукушка заверещала, солдаты засмеялись и открыли по птице пальбу. Раненный разведчик, чтобы не быть изобличённым врагами, не мог просто кричать от боли, а вынужден был "кукать", пока не умер от болевого шока. Последняя мысль в его мозгу: "Хорошо, что часы не с петухом или свиньёй..."
Товарищи с почестями похоронили разведчика, сделав обелиск в виде часов с кукушкой.
УДУШЕНИЕ БРЭЙДА
Предполагаемый маньяк (или коллекционер, или эксперт по криминалистике) пытается обучиться уникальному приёму удушения. Он обращается к литературе - из неё ничего не понять: разные статьи описывают разные способы легендарного удушения, ищет специалистов - находит единственного, в учебнике которого впервые прочитал об этом приёме. За большие деньги тот соглашается обучить маньяка. Продемонстрировав основные моменты ("...да, я хорошо знал Брэйда... Можно, я буду называть Вас Брэйд, так как Вы уже почти овладели этим редчайшим искусством..."), специалист оставляет маньяка тренироваться на манекене, а сам, чтобы не мешать обучению, выходит из комнаты и запирает дверь на ключ.
Через несколько дней в специализированном журнале появляется статья "Случай в герметичной комнате", начинающаяся словами: "Удушение Брэйда" можно пополнить ещё одним способом..."