В тихом поместье аристократической семьи барона Гилберта Переша был великий день - день его бракосочетания с Виолой Мориарти. Поговаривали, что приглашённых было так много, что в костёле негде было присесть даже герцогине, и это вызвало неодобрение в высшем обществе. Но барон был настолько счастлив, что не замечал ничего, и даже дал вольную многим неграм, тем самым, возвысившись в глазах Виолы. Тонкое сердце девушки всегда испытывало сострадание к этим бедным людям, и она отчаянно выступала против рабовладения.
С приходом новой баронессы жизнь поместья изменилась в лучшую сторону для всех, а главным образом, для рабов. Личная служанка баронессы, Берта, называла это время "медовым раем?.
- Вот увидите! Теперь мы будем как пчёлы в мёде! - доказывала она. - Как пчёлы в медовом рае!
Однако её мировоззрение разделяли не все, а особым противником был её муж Тим.
- Вот увидишь... - злобно отзывался Тим. - Эта аристократка поживёт в богатстве, пообщается с господином, и через месяц забудет всю свою любовь к нам. Я считаю, что просто нужно насладиться моментом их любовного затмения.
Был Тим прав или нет, но всё же прошёл уже почти год, и всё было по-прежнему хорошо. Баронесса забеременела. Прошло ещё восемь месяцев, и все в поместье ждали пополнения, а особенно барон. Гилберт бы сам не свой, то ли от счастья, то ли от тревоги к переменам. В последнее время он стал очень рассеян и забывчив, и даже упал с лошади на охоте, что для него, как для хорошего ездока, было неприемлемым.
Как раз на девятом месяце баронессе жутко захотелось земляники, а на дворе уже были сумерки. Берта взяла с собой на грядку Тима, чтобы тот ей посветил.
- Не понимаю я! Что за срочность? Землянику! Да ещё и ночью! - недоумевал Тим.
- Ты сухарь, Тим! - возразила Берта. - Госпожа беременна, а когда женщина в положении, её организм требует витамины. Вот забеременею, - ухмыльнулась она, - и у меня тоже так будет. Будешь мне землянику носить?
- Ещё чего! Не хватало, чтоб я по ночи по хозяйским грядкам рылся. - отрезал Тим.
В это время в поместье заехала чёрная карета. Тим и Берта видели её впервые, и поэтому насторожились - вдруг роды начались. Из кареты вышло трое неизвестных людей в тёмных одеждах. Они зашли в дом и пробыли там около часа. Берта не посмела зайти, пока незнакомцы не удалились. Трое фигур тихо вышли, не сказав ни слова, сели в карету и уехали. Никто в тот день не увидел лица ни одного из них. Было ясно лишь, что двое из них - мужчины, и одна - женщина. Берта постучала к хозяйке в комнату.
- Мадам, я принесла клубнику! - тревожно произнесла служанка. Но ответа не последовало. Забеспокоившись, Берта всё же вошла без спроса.
Баронесса лежала неподвижно, как мёртвая. Испуганная девушка начала звать её по имени, и глаза Виолы внезапно открылись. Берте показалось, будто от глаз исходило жёлтое сияние, как у волка. Дикий страх пронзил её до костей, как копьё пронзает тело.
- Ах ты, дерзкая дрянь! Как ты посмела войти в комнату без разрешения?! Пошла прочь! Прочь!
Берта вылетела из комнаты белая, как полотно. В тот день, вся в слезах, она пошла к своей бабке, которая славилась местной ведьмой, и рассказала ей о случившемся. Ведьма ответила, что грядут страшные перемены, ведь трое незнакомцев были демонами и принесли с собой зло и несчастье.
Всё и правда изменилось, к рабам стали относиться так же, как до приезда баронессы, и даже хуже. К тому же, в поместье завёлся какой-то зверь, который сжирал сначала кур, а потом - перебрался и на другую скотину. Хозяева стали неузнаваемо злыми, мало того, их почти не было видно, только что иногда ночью. Баронесса родила двух сыновей, у неё была двойня. Она назвал первого Афазель, а второго - Фрост. Что дети, что их родители выглядели болезненными и бледными. Все в поместье стали замечать, что хозяева перестали есть, и люди начали их бояться. Даже Берта больше не защищала их, а приняла сторону мужа.
Через четыре года вся скотина в поместье была загрызена всё тем же неизвестным хищником. После чего стали пропадать люди. Рабы начали бунтовать и собрались вечером под домом с вилами и факелами. Во главе их была старая ведьма, бабка Берты.
- Мы знаем, что это вы убили наших братьев и сестёр! Выходите, демоны!
Пока ведьма с толпой негров пыталась выманить барона и баронессу из дома, Берта искала мужа. Она подошла к сеновалу, где Тим всегда любил спрятать бутылочку и, тихонько от всех надравшись, уснуть.
- Тим! Ти-и-и-м! Ну куда же запропастился этот негр?
Зайдя внутрь, Берту пробрал страх. Странные звуки наполняли помещение и пробирали до костей. Берта перестала дышать и тихо шла, даже не осознавая этого. И вдруг в темноте ей показалось, что демоны чинили страшную оргию над её мужем, но в их очертаниях она различила баронессу и двух мальчиков - Афазеля и Фроста. Жадно присосавшись к рукам и шее Тима, они вкушали его кровь. Страх сковал Берту по рукам и ногам, она пыталась кричать, но получался лишь жалкий хрип. Из последних сил она подняла руку и, нащупав крест на груди, сжала его что есть сил. Из её горла вырвался страшный рёв. Все рабы сбежались и оторопели от увиденного.
Негры схватили Виолу и детей, но удержать их не смогли, они были страшно сильными. У кого-то в руках оказалась коса и, взмахнув ею, баронессе отсекли голову. Но когда замахнулись на Фроста и Афазеля, их успел закрыть собой Гилберт. Мальчики с нечеловеческой скоростью бросились в лес. Негры преследовали их до конца, но зайти в чащу не осмелился никто. И тогда вперёд вышла ведьма.
- Будьте прокляты, дьявольское отродье! Вы будете прокляты вечно! Вас проклинаю я, Тора, ведьма в третьем поколении. Вы никогда не сможете выйти за пределы леса, и только глупец зайдёт в чащу. Вы будете заключены там вечность, и больше не сможете причинить нам вред.
Негры вернулись в поместье. Дикий страх заставил их надеть тела барона и баронессы на колья и поджечь. Тогда все разошлись. И только двое до конца наблюдали, как горят костры и тлеют тела любимых людей. Одинокие, отверженные всеми, они копили в своих сердцах ненависть, зло сковало души братьев. Месть за смерть родителей тянулась долгие годы, и настигала каждого, кто заходил в лес. Всех, кроме неё...