Цыбулина Наталья Васильевна : другие произведения.

Фаина не хочет умирать

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Это было весело. Чужой гений - заразительная вещь. Какая же прекрасная Людмила Стефановна! И какое это веселое занятие - писание пиес!!!


   ФАИНА НЕ ХОЧЕТ УМИРАТЬ
   пьеса в одном действии
  
   Главврач детской больницы
   Старый кардиохирург
   Молодой кардиохирург
   Фёдор Фёдорович - "великий писатель земли русской"
   Варвара Людвиговна - его супруга
   Гоша - их сын или племянник (без слов)
   Лилит - молодая любовница писателя
   Оля - мама больной девочки из города Советска
   Доктор из Советска
   Женщина
   Медперсонал
   Носильщики
   Полицейские
   Случайные люди
  
   ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
   Картина первая

На ступенях стоят человек десять медработников, выглядывают, переговариваются, курят. Видно, что всем скучно, все злы. Глядят на часы. Ждут кого-то. Впереди старый и молодой кардиологи.

  
   Старый кардиолог: Вы бы не были столь категоричны, Женечка, если б вам посчастливилось встретить Георгия Дмитриевича лет пятнадцать назад...
   Молодой кардиолог: Пятнадцать лет назад я был ещё идиотом. Прыщавым, наглым, тупым идиотом. Онанистом. Эгоцентриком. Слезами матери моей. Уродливая реинкарнация Нищше, без единого, впрочем, признака гениальности прототипа. Двенадцатилетнее чмо. Так что, даже, если б встретил, не оценил бы...
   Старый кардиолог: Стиль у вас, однако. Хм. О себе надо с уважением говорить...посторонним людям. И почему - чмо? Вы же москвич.
   Молодой кардиолог: Это для остроты презрения. Самоирония, Яков Моисеевич, что не понятно...
   Старый кардиолог: А. Вот, как доктор вы, Женечка - доктор от Бога, а как человек - я не смог бы с вами дружить...
   Молодой кардиолог: Правды боитесь?
   Старый кардиолог: Боюсь. А зачем мне ваша правда сдалась? Я ею, во, каждый день объедаюсь.
   Молодой кардиолог: А что ж вам надо?
   Старый кардиолог: Милосердие.
   Молодой кардиолог: Оба-на! Приехали. А ещё молва приписывает докторам цинизм, как нечто неотъемлемое. Полюбуйтесь! Так вы верите в милосердие?
   Старый кардиолог: Конечно. А как я сейчас пойду детей оперировать, а за дверями их мамки об стенку головы разбивают, ногти грызут, молитовки шепчут? Вы думаете, эти мамки правды моей хотят? Милосердия они ждут! Милосердия! Молоды вы ещё, Женя. Побьёт вас жизнь - смягчитесь...
   Молодой кардиолог: Приехала!
   Старый кардиолог: Что?

Быстрым шагом выходит главврач. Осматривает всех.

  
   Главврач: Всё в порядке? Все готовы? Телевидение подъехало?
   Голос: Они у главного входа караулят.
   Главврач: А, ну, пусть караулят. (Старому и молодому кардиологам) И, прошу вас, серьёзно. Умоляю, серьёзно отнеситесь. Ради Бога. Женечка...
   Голос: Сюда, сюда! Едет!

Толпа, возглавляемая главврачом, торжественно уходит. На лицах приторные улыбки.

  
   Молодой кардиолог: Лягушонка наша в коробчонке приехала, Яков Моисеевич, говорю...Пойдёмте, мэтр, мы должны с вами увидеть "великого писателя земли русской" живьём. Особенно, вы.
   Старый кардиолог: Я? Почему - я? Я, вообще, не русский...Вы намекаете, что я такой старый?

Уходят туда же, куда все остальные. Слышится шум. Приветствия. Машина сигналит. Топот ног. С противоположной стороны сцены выходят: писатель с супругой, их сын, Лилит, и все встречающие. Сзади несколько человек несут огромные чемоданы. По первым же секундам видно, что писатель врун, манипулятор и артист.

  
   Главврач: Мы рады приветствовать вас, дорогой Фёдор Фёдорович, в нашей больнице. Поверьте, здесь вы найдёте друзей...
   Писатель: Что вы? Что вы, батенька? Не надо мне друзей. Никаких друзей! Я, голубчик мой, лечиться к вам прибыл, а не дружить. Сами видите, захворал, немоществую...
   Главврач: Да конечно! Я просто выразился не так. Я хотел сказать...
   Писатель: Жестокая рука Бога наложила испытание на мою немощную выю...
   Молодой кардиолог (старому): Ему "наложили на выю", вы слышали, мэтр? Он говорит на родном нам с вами языке! Я только не понял, кто наложил?

Главврач умоляюще смотрит на кардиологов.

   Молодой кардиолог: (Больше знаками) Всё, всё, могила.
   Главврач: Мы поставим вас на ноги, Фёдор Фёдорович, не сомневайтесь.
   Писатель: Да я и так на ногах.
   Главврач: Я хотел сказать...
   Писатель: Ну, хорошо, хорошо, голубчик. На этом и буде. Видите меня уже. Варя, проследи там, за всем... Лиля. И Гошу ко мне пришли, Варя. Лиля, дай руку. И Тимофея Тимофеевича укутай теплей. И позвони...

Писатель и сопровождающие уходят. Остался главврач.

  
   Главврач: А кто все эти люди с ним? Гоша, Лиля, Тимофей Тимофеевич...Начался денёк...

Уходит.

  
   Картина вторая.

Ординаторская. Два стола, несколько стульев. Кардиологи. Доктора. Перешёптываются. Входит главврач.

  
   Главврач: В сборе? Потеряли кучу времени, да что ж тут поделаешь. Да. Так, коллеги. К нам пожаловал на лечение Фёдор Фёдорович Лязгунов. Наш великий писатель...э-э-э...великий...этот...
   Молодой кардиолог: Да не стесняйтесь, шеф! Рубите правду-матку! "Великий писатель земли русской". Вот, официальная формулировка, из свежей газетки (трясёт газетой).
   Главврач: Ну, да. Спасибо, Женечка. Великий писатель земли русской, автор...этого...(обводит всех глазами, никто не помогает, все жмут плечами) этого...ну, в общем, великий писатель. Я сам узнал о прибытии в восемь утра. Позвонили на мобильный, поставили, так сказать, в известность. Плохо себя почувствовал ночью, гипертония, обычная история. Надо отработать быстро и профессионально. Да, из Департамента тоже звонили...
   Старый кардиолог: Из администрации президента не звонили?
   Главврач: Нет, не звонили, Яков Моисеевич. Думаю, впрочем, что и оттуда... позвонят... непременно. Работаем в обычном режиме. Обыкновенный день. Каждый знает, что ему делать. Разошлись, друзья...

Никто не двинулся с места.

   Молодой кардиолог: А вы знаете, что за условие поставил этот исписавшийся хрен? Здесь детская больница, или гостиница? Или номера для адюльтера? Или...или...что они там себе возомнили, я хочу знать?
   Главврач: О чём это вы, Карунин?
   Молодой кардиолог: Я о марателе этом земли русской!
   Главврач: Для нас все пациенты равны, Евгений Аркадьевич. Вы это знаете не хуже меня. Успокоились все. Не первая вип-персона, не последняя. И покрупнее шишек видали. Они приходят и уходят, а мы остаёмся. Наше дело - лечить детей...
   Старый кардиолог: Так вы не слышали, Георгий Дмитриевич?
   Главврач: Что не слышал? Вроде бы всё я слышал...
   Старый кардиолог (молодому): Он не слышал, Женя, а вы беситесь понапрасну.
   Главврач: Да что случилось, в конце концов?
   Старый кардиолог: Вы не переживайте, Георгий Дмитриевич...
   Главврач: (громко орёт) Да я спокоен! Что?
   Старый кардиолог: Я знаю, как старый опытный кардиолог, что вы будете переживать совершенно несоразмерно событию...Ладно, ладно. Хм. Как же сказать, чёрт их подери...В общем, в палате Воробьёва Тёмы, в третьей, разместятся вновь прибывшие супруги Лязгуновы, а...
   Главврач: Ну, знаю. Тёму прооперируем прямо завтра...После операции - в реанимацию, а там посмотрим...Потеснимся, что ж делать? Я это всё ещё при первом звонке согласовал...
   Старый кардиолог:...а соседнюю палату, пятую, Фани Рамазановой, они забирают для расквартирования сына Гоши, девицы с библейским именем Лилит, предположительно, штатной любовницы писателя, и любимой собачки по кличке Тимофей Тимофеевич.

Немая сцена.

  
   Главврач: (Хихикая) Вы выпили Яков Моисеевич? Какая собака в моей больнице? Какая Лилит?
   Старый кардиолог: (хмуро) Нет, не пил. Лилит видел. Правда, она полуголая - я не стал уж сильно смотреть, а собаку нет, не видел.
   Главврач: Как это: забирают? Это моя больница. Яков Моисеевич, эта та Фаина, которую вертолётом из Советска завтра...
   Старый кардиолог: Она. Уникальный случай. Тяжелейший ребёнок. Они с мамкой завтра вылетают в Москву. Медицина катастроф везёт. Квота. Полтора года в очереди.
   Главврач: Как это они "забирают"? Кто тут что забирает через мою голову? Говоруны какие...
   Молодой кардиолог: Вот- вот. Кем они себя возомнили? Я с вами пойду, Георгий Дмитриевич, я умею дипломатические беседы беседовать. Я им...
   Главврач: Карунин, тихо! Займитесь делом, Женечка, вам ещё оперировать. По местам, коллеги. Я только поговорю с писателем, урегулирую недоразумение, и начнём со второго корпуса. Вадим Николаевич, Антон Дмитриевич, пять минут, хорошо? А вы, Яков Моисеевич, готовьте Воробьёва...
   Старый кардиолог: Есть, капитан. Люблю порядок.
   Голоса: Да. Пошли. Я подожду тебя внизу. А снимки где? Представляешь, она покраснела... Я сегодня в поликлинике с четырёх до шести...Виталий! Виталий!

Все расходятся.

  
   Картина третья.

Молодая женщина Ольга стоит у дверей палаты районной больницы города Советска, прислушивается. К ней подходит другая женщина. Обе замученные, неухоженные, смертельно усталые. Рядом стоит старый телевизор, что-то тихо бормочет.

  
   Женщина: Ну, как, спит?
   Ольга: Уснула. Задыхается.
   Женщина: Бедняжка. А ты что не спишь?
   Ольга: Нервы.
   Женщина: А. А нас выписывают завтра?
   Ольга: (радостно) Да ты что?
   Женщина: Да. После обхода завтра.
   Ольга: Поздравляю.
   Женщина: Спасибо. Добрая ты.
   Ольга: Обыкновенная.
   Женщина: Я, может быть, приду, проведаю тебя с дочкой. Как вырвусь.
   Ольга: Не надо. Зачем? Мы же завтра улетаем в Москву!
   Женщина: Точно. Незачем. В Москву я к вам не приеду. Только б всё хорошо было...
   Ольга: Только б всё хорошо.
   Женщина: Я с Максимом два месяца пролежала здесь и облик человеческий утратила, опустилась, тихая стала, запуганная, послушная. Как скот. А ты сколько уже?
   Ольга: Почти полтора года. Выпишут, положат, выпишут, положат. Операция нужна нам.
   Женщина: Ну, слава Богу, дождались.
   Ольга: Слава Богу. Я тоже забитой стала, запуганной. Кажется, что никогда у меня другой жизни и не было. Только эта больница, эти синие стены, запахи, звуки. С ума сойти можно...
   Женщина: Потерпи, чуть-чуть осталось. Завтра улетите.
   Ольга: Тьфу-тьфу.
   Женщина: Да уже никаких тьфу-тьфу. Улетите.
   Ольга: Не знаю. Душа раздирается от боли.
   Женщина: Нервы. Это нормально. Столько ждать.
   Ольга: Нам бы только эту ночь пережить. Я подсчитала: через четыре дня Фаня задохнётся.
   Женщина: Да что ты несёшь? Надо верить! Надо бороться!
   Ольга: Я верю. А душа прямо вылезает изнутри от боли.
   Женщина: Да. Бабья доля. Маленькие - душа болит. Большие - душа болит...
  

Звук телевизора делается громче. Обе женщины оборачиваются и слушают.

  
   Диктор: Сегодня в девять часов утра по московскому времени экстренно госпитализирован великий писатель земли русской Фёдор Фёдорович Лязгунов с подозрением на обширный инфаркт. Его разместили в пятой кардиологической больнице, где опытные врачи сразу преступили к реабилитационным мероприятиям. Писателя сопровождают супруга и сын. Учитывая исключительность сложившейся ситуации, для родных писателя выделена отдельная палата...

Звук телевизора стихает.

   Ольга: Странно. Мы тоже в пятую летим, но она же детская...
   Женщина: Мало ли больниц в Москве. Москва большая.
   Ольга: Да. Что ж так сердце ноет, Боже мой...
   Женщина: Тебе поспать надо, свалишься завтра...
   Ольга: Как ты думаешь - может милосердие мимо человека пройти?
   Женщина: Нет. Что ты?
   Ольга: Нет?
   Женщина: Нет. Иначе жить нельзя. Зверем станешь.
   Ольга: Я тоже думаю - нет. Зверем станешь. И ты добрая...

Выходит доктор из Советска. Мрачный. Направляется к своему кабинету.

  
   Ольга: Ой, ой, побежала. Спросить надо что-то...
   Женщина: Беги, беги. Счастливица. (Уходит)

Доктор видит Ольгу - пытается куда-нибудь свернуть, но свернуть некуда.

  
   Доктор из Советска: А, заходите, Ольга, раз ждали. Спит?

Доктор сел в кресло и не предложил сесть Ольге. Ольга молчит.

  
   Доктор из Советска: Тут, знаете, чёрти, что сегодня творится. Да, ничего не понять.

Ольга как стояла, так и стоит. Доктор щупает стол. Проверяет ящики. Шарит повсюду руками. Трогает бумаги на столе.

  
   Доктор из Советска: Тут, Ольга, чёрти, что творится. Нету Фане места. Вот. Нету...
   Ольга: Как это нет? Утром же сказали на консилиуме, что...место есть...У нас квота...И...этот... Вертухновский этот...из области...сказал "Да, готовьте". И вы сказали...И Вадим Алекс-а-н-д-д-д-р-р...

У Ольги дрожат губы, не может говорить.

  
   Доктор из Советска: Да, Ольга Павловна, да. Утром ещё всё было именно так. А полчаса назад звонят и говорят: "Нет места. Квота пересмотрена". Не прилетит завтра самолёт! Что за чёрт там у них пляшет? Что за чёрт? Что за чёрт? Что за чёрт?

Доктор громко хлопает ладонью по столу.

   Ольга: (кричит) Четыре дня...

Ольга падает в обморок. Доктор подскакивает, тормошит Ольгу. Вбегают медицинские работники.

Суета.

  
   Картина четвёртая.
  

Палата писателя, больше похожая на дорого и со вкусов обставленную комнату. Варвара Людвиговна дремлет на табурете. Писатель стучит по клавишам ноутбука, не глядя в него, одной рукой. Другой рукой по-ленински подпёр голову. Звучит Аппассионата. У супругов закрыты глаза. Переживают музыку. Входит главврач.

  
   Главврач: Гм.

Супруги очнулись. Музыка стихла.

   Писатель: А, вы. (показывает на супругу) Варвара Людвиговна.

Главврач галантно поцеловал старухе руку.

   Главврач: Георгий Дмитриевич.
   Варвара Людвиговна: Супруга Фёдор Фёдоровича.

Музыка вновь делается громче. Писатель закрывает глаза и в ленинской позе "уходит в музыку".

   Главврач: Я, собственно, к Фёдор Фёдоровичу.
   Варвара Людвиговна: (берёт главврача под руку, отводит в сторону) Т-с-с-с...Вы не представляете, милейший доктор, что значит быть женой такого человека, как Фёдор Фёдорович. Это непрестанное самоотверженное служение одной идее, это безграничное самоотречение, жертвенность на грани безрассудства...Мне восемьдесят четыре года, и, хотите верьте, хотите нет, почти шестьдесят из них я состою на службе.
   Главврач: Как? Удивительно. Вы до сих пор работаете?
   Варвара Людвиговна: Моя работа, доктор, быть женой гения.

В палату заглядывают люди в комбинезонах.

   Носильщик: Сюда доставка?
   Варвара Людвиговна: Сюда, сюда. Заносите. Не натопчите, знаю я, как в больницах с гигиеной. Будем до вечера потом пылью дышать. Эти коробки не туда. Сюда. Вот так, доктор. Я надеюсь, вы понимаете, что посещение таким человеком вашей больницы - большая честь для больницы. Сегодня по всем каналам в новостях дадут...(носильщику) Что тут? Эти книги кто взял? Гоша? Выдумывает он. Несите их обратно в фургон. Ещё захватите это...

Супруга отлучается. Главврач подходит к писателю.

  
   Главврач: Я, Фёдор Фёдорович, по неотлагательному делу...
   Писатель: Так тогда сюда, ко мне.
   Главврач: Дело в том, что это детская больница. Кардиологическое отделение нашей больницы - одно из лучших в области. Вот. Вы заняли палату Жени Воробьёва. Он сейчас...разместились, в общем, кое-как. Его оперировать срочно надо, сегодня не получилось, как видите...Я перенёс операцию на завтра, на девять...
   Писатель: Ну, давайте, по порядку, уважаемый доктор. Я не "занимал палату", как вы изволили выразиться, никакого Жени Воробьёва, эти...апартаменты мне гарантированы государством, отечеством, так сказать, служению которому я отдал всю свою длинную трудовую жизнь. Я больше сделал для моего отечества, чем какой-то Женя Воробьёв. Ребёнок где угодно полежит, я до сорока лет не знал, что такое мягкая постель, а я "где угодно" не могу...
   Главврач: Нет, Фёдор Фёдорович...
   Писатель: Его на улицу вышвырнули? Обидели? Покалечили? Нет? Ну, уплотнили одного ребёнка другим ребёнком. Им вдвоём даже веселей будет, у вас скучно здесь, дети будут общаться, время коротать.
   Главврач: Поймите, каждый клинический случай требует индивидуального подхода...
   Писатель: Так а я о чём! Примените вашу теорию и ко мне, недостойному. Во-вторых, вам ведь звонили из Департамента?
   Главврач: Звонили.
   Писатель: Что тогда? Вы поняли, что я не с улицы шёл-шёл, да зашёл?
   Главврач: Понял.
   Писатель: Голубчик, доктор, что вам тогда надо? Звонок оттуда?

Поднял вверх палец и закатил глаза. Во время разговора заходит Лилит.

   Главврач: Нет, я...
   Писатель: Правильно. Потому, что непонятливым быть нехорошо. Надо уважать расположение к вам добрых сильных людей. Вы лучше подлечите меня хорошенько, доктор. Займитесь своей прямой работой.
   Главврач: Все распоряжения я отдал, завтра в восемь приступим, но всё же, Фёдор Фёдорович, занять соседнюю палату для сына и этой...женщины - это ни в какие ворота! Это невозможно! Просто невозможно и всё.

Варвара Людвиговна, вошедшая раньше, с ненавистью уставилась на главврача. Лилит смеётся омерзительным смехом.

  
   Варвара Людвиговна: Какие страшные люди! Какой страшный мир!
   Писатель: Значит, вы абсолютно убеждены, что я, Фёдор Фёдорович Лязгунов, лауреат двух Сталинских, двух Ленинских и трёх Государственных премий, Премии мира, и прочая, прочая, прочая, должен прозябать в вашем клоповнике, воняющем дустом, хоть нос затыкай, как паршивая собака без роду, без племени, на общих условиях с остальными?
   Главврач: Место в клоповнике идёт по квоте. Квоту ждут годами. Часто не дожидаются...Дети...
   Писатель: Вы абсолютно убеждены, что я, вышеназванный, не заработал за свою долгую трудовую жизнь, право на комфорт, как бытовой, так и психологический, на присутствие близких, на моральную поддержку любимых существ? Варя, где телефон? Я буду звонить.
   Главврач: Двухлетняя девочка Фаня стояла в очереди больше половины своей жизни. Завтра они уже едут сюда! С мамой! Поменять ничего нельзя. Критических детей не уплотняют. Мест нет, операции расписаны на полгода вперёд...
   Писатель: Он думает, что это игрушки! Варя, набери для начала Виталия Семёновича. Мне, мне тыкать под нос двухлетней девчонкой! Мне! Фёдору Фёдоровичу Лязгунову тыкать какой-то там Фаней...
   Главврач: Почему бы вам не обратиться в частную клинику? Я дам телефоны, адрес...
   Писатель: Варя, он издевается! Я заработал право лечиться в любой...
   Главврач: При больнице есть гостиница, вполне сносная...
   Писатель:... любой, не перебивайте меня, больнице Советского...России, в какой захочу! В пятьдесят девятом я свалился на Таймыре, помнишь, Варя? Ты помнишь, что началось?! Меня готовы были на руках нести до Москвы, кровь отдавали, один врач руки себе обморозил, но спасли, спасли! А он! Варя, что делает он? На нём белый халат! Кощунник! Варя, набирай Виталия! Мне плохо. Сердце. Ох, моё сердце. Сердце встало...
   Главврач: Утром я давал согласие только на одну палату и полное компетентное обследование. Так и останется. Никакой второй палаты! Сами выселяйте родню, или кого там...Девочка вылетает из Советска завтра.
   Писатель: Варенька, помоги, помоги. Позови Гошу...

Писатель стонет, хватается за сердце. Делает это издевательски, играет плохо. Лилит смеётся истерическим смехом.

  
   Главврач: Кого хотите зовите. Я сказал. Доброй ночи, Фёдор Федорович и Варвара Людвиговна, увидимся завтра на обходе.

Главврач подходит к медицинскому посту.

  
   Главврач: Лидия Михайловна, загляните к писателю, пожалуйста. Укол там, или капли. Чтобы он к завтрашнему дню огурцом скакал. И вообще держите его на контроле. Очень нервная семья. Сделаете? Ну, до свидания.

Звонок мобильного телефона.

  
   Главврач: Да. Данилов. Да, я. Принял. Встретил. Что сказал? Ничего не сказал. Кто говорил? А. Я не препятствую. Нет. Это не так. Я тоже могу так сказать. Нет. Квотированная операция. Да. Тяжелейший ребёнок. А куда я её могу? Вы? Я понимаю, кто он, но...Я понимаю. Понимаю. А в двадцатую её не возьмут. Не возьмут. Я знаю. Я главврача тамошнего знаю. Да. Просто знаю. Ваши согласования растянутся на месяцы, а ребёнок...В Москву? Это другое дело. Это точно? Вы сами? А может мы, они у нас на очереди...Ясно. Понял. Понял. Учту. До свидания.

Нервно ходит.

   Главврач: Да что ж за чёрт там пляшет? Что за чёрт! Что за чёрт!

Уходит.

  
   Картина пятая.

Главврач и Варвара Людвиговна. Варвара Людвиговна очень прямо сидит на табурете.

  
   Главврач: Уважаемая Варвара Людвиговна, ну, войдите...даже не в моё положение, а подумайте о той девочке, Рамазановой Фаине, которая завтра не вылетит в Москву, о её маме...Вы сама мать...
   Варвара Людвиговна: Гоша - племянник Фёдор Фёдоровича, а не сын. У нас нет детей...
   Главврач: Вот как? Да, прескверно...То есть, простите меня, ради Бога. Я позволил себе лишнее...
   Варвара Людвиговна: Дети, дети, дети...Мир сошёл с ума! Общемировое помешательство! Подмена истинных ценностей второстепенными! Если бы люмпенам не нужны были лишние особи, чтобы получать на них пособия от государства и не работать, то, голубчик доктор, давно бы уже, поверьте, люмпенши перестали рожать, как крольчихи, и человечество покончило бы с романтизацией дармоедов.

Во время разговора в помещение рядом заходит молодой кардиолог, садится за стол, пишет, прислушивается. Слышит разговор.

  
   Главврач: Вот как, странный для женщины взгляд. Я не слышал ещё, чтобы женщина называла детей - особями...
   Варвара Людвиговна: Что вы заладили: женщина, женщина...Я работала всю жизнь для искусства, для будущего. Это, поверьте, трудней, чем строгать бездельников, уголовников и наркоманов...
   Главврач: Да неужто, по вашему, нельзя просто любить детей, хотеть их, радоваться им...
   Варвара Людвиговна: Вы инфицированы паразитической философией люмпенов, доктор...
   Главврач: Да я просто люблю детей! Мне нравится...
   Варвара Людвиговна: Вам нравится заискивать перед многоплодными самками, не желающими работать, доктор, и вы вряд ли в этом виноваты. Вы - жертва господствующей в обществе идеологии.
   Главврач: А как же: женщина спасается чадородием...
   Варвара Людвиговна: Философия многоплодных самок-люмпенш...
   Главврач: Послушайте! Да Господи, Боже мой! А вы знаете, что шестьдесят процентов наших пациентов: Магомедовы, Сафины, Курбановы, Исмаиловы, Гаджиевы и так далее, и так далее...
   Варвара Людвиговна: Больное потомство люмпенов - то, о чём я вам и говорила...
   Главврач: Русские перестали рожать!
   Варвара Людвиговна: Они бросили и рожать, и работать! По мне, пусть лучше работают.
   Главврач: Варвара Людвиговна, я взываю к вашему сердцу, к вашему сердцу ма...женщины - уговорите Фёдор Фёдоровича отказаться от второй палаты. Мои административные ресурсы исчерпаны. Мне звонили только что...
   Варвара Людвиговна: Оттуда? (палец вверх)
   Главврач: Оттуда. Девочка в Советске в критическом положении...Я не верю, что двадцатая возьмёт её...Эта злосчастная двадцатая, будь она неладна...
   Варвара Людвиговна: На Таймыре в пятьдесят девятом, милый доктор, врач сам тащил Фёдор Фёдоровича до вертолёта, а это - больше десяти километров, в минус пятьдесят. Он отморозил себе пальцы на правой руке, пошло заражение, руку пришлось ампутировать...Это нам позже сообщили уже в Москву. Фёдор Фёдорович направил пострадавшему открытку с пожеланием выздоровления. Он не мог писать, его мучил тогда гастрит...Мы были в Крыму, или в Пицунде, не помню...Я сама отнесла открытку в почтовое отделение...

Входят Гоша и Лилит. В руках красивые пакеты из супермаркета.

  
   Варвара Людвиговна: Гошик, избавь меня от общества доктора-либерала. Ты купил дезодорант? А бактерицидную лампу? Я представляю, сколько микробов мы принесём на себе домой! Здесь такое нездоровое скопище детей, и все заразные, все заразные. Оба помещения надо продезинфицировать...

Почти ушли.

   Главврач: (кричит) Варвара Людвиговна, и что доктор с Таймыра, ответил вам?
   Варвара Людвиговна: Невежа не написал ни строчки...Делай после этого людям добро. Лиля, так краситься нельзя, ты похожа на проститутку...
   Главврач: (снова кричит) А что было то у Фёдор Фёдоровича? Что произошло?
   Варвара Людвиговна: Я же сказала вам уже - гастрит. От грубого питания, строганины там всякой, рыбы - его скрутил гастрит...(при этих словах Лилит начинает истерически смеяться) Лиля! Странный человек, переспрашивает. Гошик, поможешь мне перепечатать две главы, Фёдор Фёдоровичу сегодня чудесно работалось...
  

Уходят. Входит молодой кардиолог, мнётся.

  
   Молодой кардиолог: Надо у неё кровь взять.
   Главврач: Зачем ещё?
   Молодой кардиолог: На человечность. Она не может быть человеком. Чудовище.
   Главврач: Что же делать?
   Молодой кардиолог: Надо с полюбовницей поговорить. Полюбовницы всегда большую власть имеют. Большую, чем жены.
   Главврач: Я, главный врач, государственной больницы, заслуженный работник, лауреат, доктор медицинских, член попечительского - я, как мальчик, бессилен перед проклятыми звонками: оттуда, отсюда, отовсюду...К чёрту! К чёрту! К чёрту!
   Молодой кардиолог: Спокойно, шеф. Нам ещё оперировать...
   Главврач: Да, да. Извините, Женя. Идёмте...

Уходят.

  
   Картина шестая.

В одной стороне сцены несколько человек стоят-сидят у телевизора. Напряжены. Внимательны. На другой стороне сцены писатель и всё его окружение: он диктует, Варвара Людвиговна записывает, Гоша играет с собакой, Лилит красит ногти.

  
   Голоса врачей:
   - Она что, убила уже кого-то?
   - Нет.
   - Только в заложники взяла. Грохнет, по ней видно, что грохнет. Отчаянная.
   - А винтовка откуда? У бабы - винтовка откуда?
   - Не винтовка, а ружьё охотничье. Вы смотрите, или нет, сказали же ясно: покойный муж охотником был.
   - Да, в тех краях в каждой хате арсенал.
   - Дура.
   - Дура, конечно. Упекут по самое здрасьте.
   - А наш - то знает?
   - Знает.
   - Откуда только ни звонили. Два часа назад уехал и с концом.
   - Всё, сольют шефа.
   - Не сольют, он причём?
   - Притом, власть на то и дана, чтобы ею пользоваться.
   - Сольют как миленького.
   - Ну, ну, возьмёшь теперь, поглядим, как пользоваться будешь.
   - Да нет, коллеги, человека бесправней, чем большой начальник.
   - Ерунду говорите.
   - Лилитка в пеньюаре по отделению ходит. Супружница перетравила духами весь этаж. И все молчат. Медсёстры жалуются: Лилитка к телу не подпускает, на три-четыре часа запираются, и что хочешь делай...Как лечить?
   - Не хочет лечиться, значит.
   - Интересно, как жене не стрёмно...
   - Элита. Нам не понять.
   - Да кого там лечить? Боров. Здоровяк. На нём пахать можно!
   - Это точно. Я на обходе вчера был...Давление сто двадцать пять на восемьдесят - падать стал, как услышал, вызывайте, говорит, вертолёт, госпитализируйте в ЦКБ, я, кричит на шефа, все права имею...
   - На меня Варвара три заявы уже накатала...
   - А артист-то какой!
   - Девчонку жалко.
   - Ты про мать?
   - Нет, я про девочку. Фаню. Два года муки, а не жизнь...
   - Да и мать жалко. Это до какого отчаяния надо дойти, чтобы вот так...
   - Да.
   - Да.
   - Четыре года ждал перевода к вам, думал, у вас тут порядок...
   - Ага. Порядок - где ты видел в России порядок?
   - ...и у вас бардак.
   - Везде бардак.
   - Хоть бы не убила никого. Присяжные бы смягчили...
   - Бедная дурочка...

Входит главврач. Решительный. Все замолчали и смотрят на него.

  
   Главврач: Коллеги. Я вижу, вы уже в курсе. Для тех, кто нет: прошедшей ночью в Советске умерла Фаина Рамазанова. Девочка двух лет. Её мать сегодня утром взяла в заложники отдел по распределению квот регионального Департамента здравоохранения. Она вооружена. В переговоры не вступает. Твердит, что должна наказать виновных. Виновных. Понимаете? Ви-нов-ных. Вероятно, она в шоке и соображает плохо, но...Но...

Трёт лоб. Забывает, о чём говорил. Растерян.

   Главврач: Что я хотел сказать?
   Старый кардиолог: Шеф, давайте лучше зелёного чаю.
   Главврач: Чаю? Да, можно и чаю...Вспомнил! Я говорил про виновных!
   Старый кардиолог: Ну вот тебе...
   Главврач: Виновных! (нажимает кнопку на телефоне) Наташенька, вы слышите? Очень хорошо. Посмотрите, будьте так любезны, Наташа, как называется моя должность в штатном расписании...Как? Вы точно посмотрели. Спасибо, Наташа. (обращается ко всем) Главный врач! Коллеги, перед вами - главный врач! Не верите? Зря! Я - главный врач, я сам нечаянно вспомнил. Ха-ха-ха. Не смешно.
   Старый кардиолог: Георгий Дмитриевич, ну, не надо. Вы не виноваты. Никто не виноват.
   Главврач: Ложь! Это ложь. Вы честный, старый, мудрый человек, Яков Моисеевич, гениальный хирург, человек, которого я безмерно уважаю - зачем вы лжёте? Я - главный врач! Слышите, главный! Но мне можно по-зво-нить и я, поджав хвост, сделаю всё, что мне скажут...
   Старый кардиолог: Ну, зря вы...Вы это не ради себя. Вы ради детей...
   Главврач: Я раньше тоже думал, что ради детей, а сегодня засомневался.
   Старый кардиолог: Кто будет оперировать детей, если все будут честными, шеф? Наше дело - оперировать...
   Главврач: Она задохнулась, Яков Моисеевич. Задохнулась через четыре дня после...
   Старый кардиолог: Не надо, шеф...
   Главврач: После...
   Старый кардиолог: Шеф...
   Главврач: Почему мною можно командовать, как собачкой, коллега? Вы - старый, мудрый человек - скажите, где я ошибся? Что сделал не так? Я не знаю...
   Старый кардиолог: Вы ни в чём не виноваты, шеф, зарубите это себе на носу. Пойдёмте лучше...

Вбегает молодой кардиолог. Взъерошенный, растерянный.

  
   Молодой кардиолог: Они...они... хотят...это...это...ф-ф- фортепиано...

Немая сцена.

  
   Старый кардиолог: К-какое ещё ф-ф- фортепиано?
   Молодой кардиолог: Т-т-такое (показывает руками фортепиано).
   Старый кардиолог: Да они совсем, что ли не понимают, где находятся?

Все смотрят на главврача. Он ошеломлён.

  
   Главврач: Яков Моисеевич, я вас так ценю, вы святой человек, но на этот раз вы не правы. Виноватые есть. Я знаю, кто виноват.
   Старый кардиолог: Георгий Дмитриевич!
   Молодой кардиолог: Правильно, шеф! Я тоже знаком с этими гадюками!
   Старый кардиолог: Карунин! Женя!
   Главврач: (говорит тихо, спокойно) Я виноват! Я допустил. Я отвечу. Я ви-но-ват!

Уходит.

  
   Старый кардиолог: Его нельзя отпускать в таком состоянии...
   Молодой кардиолог: Понял вас, мэтр...(уходит за главврачом).
  
   Картина седьмая.

Комната-палата писателя. Всё его окружение с ним. Входит главврач.

  
   Главврач: Приветствую вас, о, великий писатель земли русской.

Кланяется в пояс. Все зло смотрят на него.

  
   Главврач: (к Лилит) Вы, сударыня, надеюсь, лесбиянка?
   Писатель: Что-о-о?
   Главврач: Ничего, спросил просто. Так лесбиянка или нет?
   Лилит: Чё он пристал, а?
   Писатель: Что-о-о вы себе позволя-я-яете, я в-а-с...
   Главврач: (орёт на Лилит) Лесбиянка ты или нет, чёрт тебя подери, тупая ты корова?
   Лилит: Я три года уже только с ним...Это раньше было...
   Главврач: (спокойно) Лесбиянка, значит.
   Писатель: Что за допросы в моём...моей палате? Варя, набирай Севу...
   Главврач: Я подумал: вы же гений. Гений, да? Я же вижу, что вы себя гением считаете. Вот, почитал вас давеча, ознакомился с творчеством, так сказать. Особенно вот это понравилось...я зачитаю, вы не против? (достаёт из кармана лист) Хм. (читает, издеваясь) "Чу! Что там? Звонок в парадном? Победа! Побороли-таки тунеядцев от искусства! Полный разгром формалистов и абстракционистов! Бульдозерами их, гусеничными самоходками, танками, тракторами, трамваями"...
   Писатель: Шут гороховый...
   Главврач: Не перебивайте...
   Варвара Людвиговна: (подходит, вырывает лист, комкает, бросает) Не сметь глумиться. Не сметь!
   Главврач: Тут такой слог, такая экспрессия... Ладно, не буду больше читать, не бойтесь. На чём я остановился? А, гений... Вот, я всё гадал, кого вы мне напоминаете, и понял! Бунина! А, если вы под Бунина косите, значит, Лилит должна быть действующей или бывшей лесбиянкой. И угадал! Вот, пазл сложился. Все в сборе...Гений и его команда...
   Писатель: Вас не касается, у кого какие склонности интимного характера. Варя, что ты сидишь, как дура, звони Севе, пусть шлёт сюда роту ОМОНа, здесь террорист. Меня в грязь втаптывают, а она сидит, моргает...Лиля, оденься сейчас же, немудрено, что в тебе только шлюху и видят, ходишь полуголая...
   Главврач: Кстати, зачем вам фортепиано? Музицировать собрались в тихий час?
   Писатель: Затем! Наше дело...
   Главврач: Моё дело! Моя больница! Мне решать!
   Писатель: Отрешался, умник! Я тебе такое устрою, выродок, кровью харкать будешь! Ты попрыгаешь на раскалённых углях! Я таким, как ты, гнида, знаешь, скольким с сорок седьмого по пятьдесят второй хребты попереломал? Не знаешь? Узнаешь!
   Варвара Людвиговна: Федя! Федя!
   Писатель: Узнаешь, щенок! Куда полез! На кого замахнулся!
   Главврач: Ну, вот, теплее, теплее, горячо. Сбросил прекрасный рыцарь волшебное забрало, а под забралом - рыло...
   Писатель: Ры-ло-о-о? Варя! Где Сева? Гоша, врежь этому идиоту! Он пьяный, наверное. Больница мне называется...Я тебе, суке...

Входит молодой кардиолог.

  
   Писатель: ...и сучатам твоим устрою. Кровью харкать будете...
   Молодой кардиолог: Охренеть панорама, шеф. Я у Семёновой, из лаборатории, "Никон" сбегал, взял, качество - зашибись! Мне особенно понравилось про сорок седьмой год, и про шлюху...(говорит главврачу, показывает на писателя) Так он между наплывами вдохновения расстрельные списочки подмахивал...Н-да-а-а...Нехорошо-с...Нехорошо-с...
   Варвара Людвиговна: Федя! У них плёнка! Зачем ты всё это говорил? Господи!
   Писатель: Посрать мне на их плёнку! Ничего они мне не сделают! Я - Лязгунов! А они кто? (Варваре Людвиговне) Дай телефон, я сам позвоню Всеволоду...ОМОН сюда! Захват! Всех к стенке!

Главврач тоже начинает орать и швырять вещи за кулисы. Или просто смахивает их отовсюду. Никто его не останавливает. Гоша и Лилит обнялись и съёжились, так и стоят. Писатель и его супруга разбежались в разные стороны.

  
   Главврач: Вон отсюда! Вон! Вершители судеб! Гении! Пауки с паучихами! Любовницы! Племянники! Вон! Сволочи бесчувственные. Я отыщу того доктора с Таймыра с обмороженными руками, или хотя бы его детей, я расскажу ему, ради кого он погубил свою жизнь! Открытка! О-т-к-р-ы-т-к-а! То ли из Пицунды, то ли из Крыма, куда отвозили греться геморрой этого урода! Господи, что я говорю? Что я делаю? Как больно! Господи, как больно...Вы приехали в детскую больницу, выгнали больных детей, ели здесь, пили, писали, трахались, красили...ногти, игрались с собачкой...в хирургическом отделении...и я молчал! Молчал! Господи, я молчал! Если бы не моя трусость, девочка была бы жива... На моих руках - преступление. Я - подлец, подлизавший ваши культурные задницы...Господи, я виноват, я виноват. Как я виноват...

Садится посередине бардака на стул, плачет. Качается из стороны в сторону.

  
   Варвара Людвиговна: А что с девочкой? Или мне послышалось...
   Молодой кардиолог: Отроковица Фаина скончалась этой ночью, мадам. Вы с собачкой сидите сейчас как раз на её кровати...
   Варвара Людвиговна: Как скончалась? Умерла? Почему?
   Молодой кардиолог: Без операции никак нельзя было, мадам. Нет места - нет квоты, нет квоты - нет операции, нет операции - нет человека...
   Лилит: Ой, подумаешь, девчонка какая-то...

Варвара Людвиговна быстро встаёт и бьёт Лилит по щеке.

  
   Варвара Людвиговна: Не сметь, шлюшка проклятая!
   Писатель: (изумлённо) Варя! Ты что такое сделала? (ходит за ней) Варенька! Варенька!
   Варвара Людвиговна: (медленно) Домой не приезжай, Фёдор, сегодня, на даче будь. (на Лилит) Или к ней.
   Писатель: Варенька, от тебя ли я слышу? Да ты сдурела, не иначе...
   Варвара Людвиговна: Тридцать лет я терпела твоих Виолетт, Лючий, Клеопатр, Пенелоп, Эсфирей, Норм, Лилит...Хватит. Хватит. Домой не приезжай, говорю, не пущу.
   Писатель: Ты сдурела? А куда я? Куда мне, по твоему?
   Варвара Людвиговна: Куда хочешь. (на Лилит) Хоть к ней.
   Писатель: В общагу, за МКАДом? Я?

Лилит омерзительно истерично хохочет.

   Варвара Людвиговна: Ты.
   Лилит: Ты же пел, что всё твоё! Козёл! Скотина!
   Варвара Людвиговна: Ничего у него нет, Лилит. Только книги.
   Лилит: Да какая Лилит, пошли вы на хер со своей Лилит! Извращенцы! Светлана я. Муромцева Светлана. Понятно?
   Писатель: Какой страшный мир! Какие страшные люди! Гоша, отвези меня...Гоша! Го-ша?...

Гоша берёт под руки Лилит и Варвару Людвиговну, трое молча гордо уходят.

  
   Писатель: Какой страшный мир! Какие страшные люди! Я вам ещё покажу, сукам...

Садится к столу, включает Аппассионату, по-ленински подпирает лоб, уходит в музыку.

  

Главврач подходит к молодому кардиологу.

  
   Главврач: Женечка, у вас же, я знаю, знакомства повсюду?
   Молодой кардиолог: Ес оф кос, шеф. Повсюду. Чего изволите?
   Главврач: Мне вылететь в Советск, как можно быстрее, любым самолётом, хоть на гробах...
   Молодой кардиолог: Считайте, что вы уже летите, шеф...Пристегните ремни...

Уходят.

  
  
   Картина восьмая.

Помещение, захламлённое. Всё перевёрнуто. На полу сидят главврач и Ольга. Ружьё прислонено к стене рядом. Ольга плачет на груди у главврача навзрыд. Он гладит её по голове, что-то тихо говорит, утешает. Телевизор бурчит, он повёрнут к зрителю. Звук прибавляется. Показываемое в телевизоре играется схематично на сцене.

  
   Диктор: В деле о нападении на великого писателя земли русской Фёдора Фёдоровича Лязгунова появился новый обвиняемый. Как заявил следственным органам сам потерпевший - это главный врач кардиологической больницы Георгий Дмитриевич Данилов. Данилов, по словам пострадавшего, насильственно удерживал писателя в стенах больницы, периодически избивал, не оказывал должной медицинской помощи, издевался над старым беспомощным человеком как физически, так и морально. Сейчас Фёдор Фёдорович в безопасности, хотя здоровье его неотвратимо подорвано.
   Медперсонал пятой больницы выставил пикеты у здания мэрии и МВД с требованиями снять с их руководителя несправедливые обвинения.
   Один из оголтелых пикетчиков, некто Евгений Карунин, отказался выполнить требования полиции разойтись, и был задержан. Как оказалось позднее, Карунин - молодой детский кардиохирург с мировым именем.
   Сам главврач Данилов исчез. В настоящее время проверяется информация о связи Данилова с другой нарушительницей закона Российской Федерации - Ольгой Рамазановой, женщиной из города Советска, удерживающей вот уже второй день заложников в здании областного Департамента здравоохранения. Депутаты нижней палаты собрали внеочередное совещание, на котором обсудили меры по ужесточению наказания для нарушителей закона.
   "Закон - один для всех" - так сказал в интервью нашему телеканалу Фёдор Фёдорович Лязгунов.
   "Никто не вправе поднимать руки на самое святое, что есть в России - её детей" - такое заявление поступило из Департамента здравоохранения области.
   "Защитим наших детей от Даниловых и Каруниных!" - кипит возмущённая блогосфера.
   Выходку якобы врачей, презревших клятву Гиппократа, осудили в коллективах и на предприятиях городов и сёл нашей великой родины, в школах, детсадах и в высших учебных заведениях.
  

Звучит немецкий марш. В помещение вваливается полиция. Крики. Выстрелы. Возня. Свет гаснет.

  

КОНЕЦ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

20

  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"