- Вы кто?- Я? Переводчик. – Вера удивленно посмотрела на собеседницу. Та неожиданно подняла удивленно голову. – Почему переводчик?- Как почему? – Царевская слегка замялась. – Вот выучилась и пошла работать переводчиком. А почему вас это удивляет?Вера расхохоталась:- Меньше всего я спрашивала о вашей профессии.
Самое смешное, что мое чувство к этой девушке перешло по наследству. До нее со мной работала другая, Ксения… И сердце мое вздрагивало каждый раз, когда мне приходилось подходить к ней (а это случалось совсем не так часто, как хотелось бы). Хотя нет, не так, все было не совсем так…
- Хотите, подарю вам фишки? Все равно их здесь не меняют. – Лера стояла в растерянности перед крупье и держала на вытянутой ладони разноцветные кружки. - Нет, нет, что Вы, - вежливо улыбнулся крупье, - оставьте их у себя, потом еще зайдете и поставите на них.- А что толку? Выиграть-то все равно нельзя, - пробурчала Лера. – Чего толку ставить-то? Странный подход.
Марина не принадлежала никому, но только многие об этом не догадывались. Например, ее многочисленные работодатели. Они настолько привыкали к ее незаменимости, к готовности вечно подхватить и завершить начатое не ею дело, сидеть до ночи (или ночью) в офисе, что когда им на стол ложился аккуратный листок, где ровным почерком было написано: ћПрошу уволить меня по собственному желанию…Ћ, - воспринимали это как предательство.
Заведующая была большой Анькиной нелюбовью. Она была толстой и очень громкой, а Анька была миниатюрной, с огромными очками и очень-очень тихой и застенчивой. Поэтому она чисто физически не переваривала свою начальницу. Однажды я наблюдала картину, как Анька разговаривала с этой глыбой по телефону. По телефону! Она сжалась вся, собралась в маленький комочек и почти не говорила, а только слушала и поддакивала. А потом сидела еще тише, чем обычно, пила чай и не отвечала на мои вопросы.