Скажешь человеку, мол, вроде бы не годится нажираться до свинячьего визга... или - гнусно ксенофобить и оскорблять чужих... или - подло кидаться вдесятером на одного... а упомянутый человек смотрит на тебя родными васильковыми глазами и истово изрекает: "Зато я Родину люблю!" И сразу чувствуешь себя врагом народа, диссидентом и родней всех репрессированных в тридцатые годы. Эхе-хе...
Патриотизм - индульгенция бриллиантовой огранки, девятьсот пятьдесят восьмой пробы. Патриот, как известно, всегда прав. Только законченным подонкам и отбросам нации может казаться, что патриот не прав... и вспоминается старый анекдот о концерте, перед которым сообщили, что не восхитившиеся последним номером, могут получить назад деньги за билет. Какая разница, что там у них шло последним номером, "Интернационал" или "Боже, царя храни!" - главное, кто исполнитель. Правда?
Оттого патриотизм в фантастике и фэнтези и цветет таким пышным, таким роскошным цветом. Именно тот самый, девятьсот пятьдесят восьмой пробы. Если выходит высокопатриотичная книжка - кто посмеет сказать о ней что-нибудь дурное на литературном форуме? Да пусть только попробуют - шапками закидаем! Там - про наших! Там - наши победили! И кто ты такой, если не восхищаешься?
Даже перечислять не хочется, кто ты такой, невосхитившийся. Если вдруг кому-нибудь интересно - может сам пойти, не восхититься и послушать. Узнает о себе много нового.
Считается, что настоящий патриот должен донести свои ураганные идеи до читателя - ну, или до другого читателя - максимально полно, подробно и конкретно. То есть - кого именно он желает как бить, где утопить, и как после этого должна процвести родная страна. И ненастоящим патриотам от ураганных идей становится, как минимум, гнусно на душе. Как максимум - страшно.
Но начнем с минимума. С не самого дикого случая.
Он, пишут в аннотации, не то, что всякие там писаки, не державшие в руках оружия страшнее авторучки. Он - знает, о чем пишет. Не понаслышке. Он не перепутает рожок с обоймой, он - крут. И книга, соответственно...
Он, кстати, действительно, крут. Он - чудесный парень, лицо у него открытое и взгляд прямой, и каждый, разговаривая с таким, понимает - да, не понаслышке. Да, стоял насмерть. Да, на него можно и хочется положиться, с ним хочется выпить и поговорить - он, вправду, знает немало. С ним хочется дружить, ему хочется соответствовать.
Одна беда - он не умеет писать. Ну совсем не Ремарк.
Какая зараза подкинула этому отчаянному парню идиотскую идею записать то, чем он потешал товарищей на отдыхе?! Ему же теперь плохо - это невооруженным глазом видно! Он комплексует, возможно, впервые в жизни; он узнал, что такое пинок по авторскому самолюбию, у него появилось ощущение, что его никто не понимает. Его друзья веселились - почему же читатели ругают?
Сволочи вы, сволочи, господа посоветовавшие...
Ведь мучительно смотреть на эти конвульсии. Нет, он Бредбери не читал, и Уэллса не читал. Про Кристофера и Хайнлайна вообще впервые слышит, он честно говорит. У него вообще не было времени читать, так особенно-то... А тем более - учиться писать. И ему в голову не приходило, что это так сложно, нервно и больно в конечном счете.
Да, он, черт побери, не обязан. Он изучал совершенно другие вещи. А потом он был занят очень серьезным делом, он Родину защищал - кроме шуток. Он просто сделал ошибку, простительную ошибку. Не надо браниться. Бог даст, он больше не будет. Он сам не рад такому повороту сюжета - ох, эта взмокшая на спине "хэбэшка" на встречах с читателями и взгляд, как у попавшего в окружение в ожидании вертушки...
Этот автор - лучший случай из всех. Другие-то - хуже.
Эти другие - не из воевавших. И все, что стреляет, называют одним каким-нибудь словом. Или - слов знают много, но употребляют наугад. Зато точно знают, на каком дереве растут финики.
"Патриотический боевик"...
У этих писателей всегда толпа поклонников, свита почти такого же свойства, как у ЖЮФ дамочек. И тоже дежурный набор аргументов в защиту кумира. Он - настоящий патриот, не то, что некоторые! Никаких компромиссов! Галактика будет наша! Всех прочих, от америкосов до эльфов с марсианами включительно - к ногтю немедленно! А тот, кто не восхитился...
Ну, вы уже знаете, какими словами определяются невосхитившиеся. А посему.
Уважаемые дамы и господа, я не собираюсь критиковать чьи-то ураганные идеи. В данном случае речь не о политических взглядах. Я хочу уточнить: почему это авторы "патриотических боевиков" считают, что их творения - вне критики и вне конкуренции лишь на том основании, что они сами "Родину любят"? Хемингуэя и Ремарка, Курочкина и Гроссмана, Куприна, наконец, можно было критиковать - а уважаемого поклонниками Васю Пупкина, чей герой уже десятый том спасает Межгалактическую Российскую Империю, критиковать нельзя? Он - выше критики? Имеется в виду, что именно его опус всех от полного краха и спасет?
Как любопытно...
Ладно, изложу собственные идеи. Не ураганные, но уж какие есть.
Я, к сожалению, не бог, не царь и не герой - просто писатель. И что ж может сделать писатель для своей страны, дабы поднять ее престиж, а еще поднять угнетенный дух - ну и далее по тексту?
ИМХО, посредством своей литературной деятельности беречь и приумножать культурные ценности своей страны - и создавать образ своей страны и ее обитателей, дабы впечатлились незнакомые, а знакомых потянуло бы общаться и дружить. Больше делать нечего.
И главная культурная ценность - я бы сказал, вообще главное русское сокровище, не имеющее равных, бесценное, но, при том чрезвычайно уязвимое - язык.
Чистый свет слова.
А по этому поводу скажите мне, уважаемые господа, считающие себя патриотами, как же вы смеете при таких амбициях так скверно писать по-русски? Верещать о своей любви к стране, о национальной идее, о возрождении - и при этом ногами топтать именно то, на чем эта страна, эта нация и эта культура и стоит?!
Ладно, ребята. Между жителем царской России и "совком" - одно-единственное сходство. Они оба говорят по-русски. Язык, конечно, меняется - он всегда менялся - но живой организм всегда меняется, растет, линяет, у него заживают раны, он питается - лишь бы не умер, спаси и сохрани, Господи, от такой беды. Язык у нас потрясающе геройский: нашествие тюркских языков, греческого, голландского и немецкого, французского - вот теперь еще и английского - а ему все нипочем. Только отряхивается и хорошеет. Да мало того: раздрай предреволюционной реакции, жеманная лексика богемы Серебряного века, "советский говорок", Зощенковское время, декреты, лозунги, первые пятилетки, блатная музыка, канцелярщина застоя, слэнги различных неформальных течений, "падонговский" орфоарт, интернет-арго - все переварилось и усвоилось, все, что казалось языковым хламом и ломом, может быть использовано для создания высокохудожественных текстов. Так какого же черта?!
Альтернативная история, стилизации - фальшивы, как морковный заяц. Открываешь книгу - с первых страниц мутно. Великая Отечественная? Тридцатые? Пятидесятые? И кто это так говорил в те годы? Хотите блестящей стилизации - к Бояшову, пожалуйста. Бояшов доказал, что альтернатива с мистическим привкусом может быть высокой литературой. Он не то, что пишет - он в своем "Танкисте" мыслит, как в сороковые, и, при этом - осколок в сердце. Чтобы хорошо себе представить образ мышления и, соответственно, речь персонажей, рожденных в советское время - к Симонову, Тендрякову, Курочкину, Васильеву. К Кузнецову и Гроссману, товарищи. И - не врать. Иначе гнусно смотреть на то, что милые люди-альтернативщики делают с историческими личностями. Страна в дерьме, попаданец в белом смокинге. А говорят герои, как современные бандиты - независимо от того, генералиссимуса этот картон изображает или простого солдата. А Высоцкого, рожденного в 1938-м, спрашивали, не с ним ли выходили из окружения под Оршей - настолько он достоверно воспроизводил и атмосферу, и психологию, и душевный настрой.
И мат... Море, море мата... Неужто в этом пошлом балагане еще никто не умирал от мата? Да хвостом вас по голове, уважаемые! Вот неужели вы думаете, что фронтовик Слуцкий, и фронтовик Тендряков, и фронтовик Некрасов, и военный корреспондент Симонов не знали, с какими словами люди ходят в атаку? Или вы думаете, что Ремарк этого не знал? Или считаете читателя до такой степени придурком? Или хвастаетесь, что сами знаете эти слова? Прибавляете крутости тексту? У Ремарка круче.
А ведь верно сказано: если в тексте "капитан грязно выругался" - значит, выругался капитан, а если "капитан сказал: "Ё... мать!" - значит, выругался писатель. Читателю в лицо.
Кирзовым сапогом - по чистоте языка. Ну давайте, можете обвинить меня в закомплексованности. Веллер прав: мат - экстремальная лексика. Такое слово должно действовать, как удар ножом - у классиков, которые срывались, оно так и действовало. А текст, полный мало мотивированного мата, выглядит, как выгребная яма - идей не углядеть за ароматом, извините.
А то, что написано менее экстремально - коряво и вяло. Слова без мускулов и энергии, жвачка. Повторы, длинноты, штампы... Идея? Не зажигает. Я вижу только убитый язык. Без языка вещь не тянет даже на "грубую агитку" - как может агитировать и к чему-то призывать то, во что не верится, то, что нельзя читать без отвращения?
Преступление против своей страны - писать книги изнасилованным языком, выдавая их за патриотические. А вы, насильники - подонки, а не патриоты.
Второе. Образ страны и образ жителя страны.
Интересно взглянуть, кому действительно ласкает душу сходство с картонным героем, бочками жрущим любую идеологию и пластающим на мясо любых "чужих". Вот эта истеричная ксенофобия, ненависть эта, которая из всех пор сочится, паранойя эта. Какую же публику такие книги к себе притягивают?
Стоит только зажать нос - и можно навестить на любом форуме или литературном сайте фанатов жанра. Они вполне готовы порвать любого из несогласных или, как я уже писал, невосхитившихся, в клочья. Брызгают слюной и приходят в ярость. Тоталитарная секта. Я уже сказал, выглядит, как стайки дамочек вокруг ЖЮФ - но с поправкой: если ЖЮФ-фанатки навязывают любовь к своему кумиру, то фанаты "патриотических боевиков" исходят ненавистью к "чужакам". И смакуют бесконечно мясо рубленное...
Замечательный образ любимой Родины. Нерассуждающая серая толпа: только дай ей оружие и покажи пальцем на "врага". Квинтэссенция ненависти и непримиримости, замешанных на страхе перед непохожестью. Безусловно, жителей других стран это должно располагать!
Герой Ремарка просит прощения у смертельно раненого им француза, вдруг осознав, что оборвал жизнь человека, что у этого человека такая же безжалостная судьба и такой же крестный путь, как и у него самого. Герой Тендрякова, глядя на убитого немца на обочине дороги, пытается ощутить праведную ненависть, воспитанную в нем пропагандой - и не может. Этот мертвый парень, его ровесник, все равно воспринимается, как жертва войны, как человек, которого ни с того, ни с сего становится остро жаль. Ольга Берггольц, слушая, как немец-ленинградец диктует сообщение своим соотечественникам по другую сторону фронта, вдруг осознает, что ленинградцы и захватчики существуют одной ужасной зимой в одной катастрофе, в одной беде - и чувствует преступное сострадание к врагам. Найдите-ка аналогичные чувства или аналогичную сцену в "патриотическом боевике"?
Писатели, прошедшие войну, видавшие много смертей, рисковавшие жизнью - оказываются способны на жалость, человечность, понимание. Русские писатели создают потрясающие образы людей, которые ухитряются остаться людьми в нечеловеческих условиях. Василий Теркин и Саня Малешкин, девочки из "Тихих зорь" Васильева, капитан Грабарь, лейтенант Коля и солдат Громыхало из деревни Подмышки - люди, люди. Живые - и читатель собственной кожей чувствует смертельную опасность, которой они все подвергаются. Не святые. Разгильдяй Малешкин, к примеру, за ворохом повседневных служебных неприятностей и военных тягот не замечает собственного героизма, боясь не врагов, а гнева начальства. Сравните-ка его со стандартным суперменом из "патриотического боевика", обвешанным чинами чуть ли в детском возрасте и пластающим врагов тысячами! Положа руку на сердце, признайтесь: кто вызывает у вас более сильные чувства, более искреннее участие?
Даже пресс официальной идеологии, даже обвинения в "абстрактном гуманизме" не мешали лучшим из советских писателей создавать совершенно внеидеологические образы, резко отличающиеся от плоских фигур на плакатах того времени. Интересно, что мешает современным писателям развивать тему, описывать русского человека добрым, понимающим, способным к сопереживанию, великодушным? Их ведь уже никто не прессует! Откуда же поток ненависти к чужому, который захлестывает все человеческое? Доброта? Понимание? Не-ет!! Мочить, всех мочить! Да здравствует... (нужное вставить)!
Я уж не говорю о тех, кто описывает людей вообще, как подонков, сдерживаемых лишь тоненькой цепочкой государственной власти - и эти подонки, если что-то происходит в государстве, немедленно превращаются в нечто, значительно более гадкое, чем любой зверь. Авторы смакуют мерзости и жестокость осатаневших скотов, а фанаты этих авторов упиваются "суровой жизненной правдой"...
Спасибо вам, господа, за такой патриотизм...
"Квасной патриотизм", говорите?
Я бы определил разницу между квасным и обычным, как разницу между эксгибиоционизмом и любовью. Любящий - интимен, он не выставляет себя напоказ, не кичится... э... размером любви, не размахивает им, как оружием. Любящий - все понимает, все замечает. Он видит достоинства и недостатки, умея прощать; он надеется избавить объект любви от зла и беды. Любящий не верещит, что его простенькая жена или пожилая мать - первая красавица в мире, не требует для нее титула "Мисс Мира" под угрозой автомата или ядерной бомбы; он лишь от всего сердца рассказывает друзьям о том, как она хороша душой.
А видя у любимой рану или язву, любящий пытается ее вылечить, а не замазывает гримом, чтобы скрыть от соседей - даже если лечение кажется болезненной или неловкой процедурой.
Высоцкий был патриотом, господа.
А как назвать авторов "патриотических боевиков" - не знаю.
Что же касается меня самого - читавшие поймут. Я верю в человеческий разум.