Серас шагал рядом со своим конем, ведя его под узцы. Чуть впереди шла Даманта и ее волк. Сокол Дикарки кружил высоко в небе, следя за ними зоркими глазами цвета янтаря.
Молодой человек вспомнил выпад, которым одарила его эта дикая девушка, когда он предложил купить ей коня, и вновь подумал о горе, которое она пережила. Это гибкое юное создание казалось ему сосредоточением боли, которую несправедливо ниспослали ей Боги. Серас посмотрел на ее дорожную сумку и снова покачал головой. Она не дала ему даже своих вещей, хотя Лансиар с легкостью мог бы нести на своей спине и Сераса, и Даманту, и ее более чем скромные пожитки.
Воин долго не решался заговорить с ней - после всего, что было между ними, он чувствовал себя крайне неловко. Но, в конце концов, он решил нарушить царившее между ними молчание.
-Прости... - сказал тихо Серас, потупив взгляд.
Даманта резко остановилась, и удивленно уставилась на него:
-За что?!?
-В таверне... ты хотела что-то спеть мне... а я оборвал тебя... Прости, я вовсе не хотел. Просто...
Даманта звонко рассмеялась, заставив Сераса замолчать, а потом, успокоившись, сказала:
-Что ж, ты хотел слушать - слушай...
Она достала купленную у корчмаря арфу и, легко шагая, запела:
Мы путники на дорогах,
Мы встретились и разошлись.
Родные ждут на порогах,
А ты, милый мой, не злись.
Дорога наша извечна,
Дорога наша длинна.
А где-то мать безутешна,
И полна горя она.
Тропинки по жизни виляют,
Уводят совсем далеко.
В далеки края доставляют,
Ты думаешь - это легко?
И с песней по жизни шагая,
Мы смотрим бедам в глаза.
Бессмертной себя полагая,
От опасности я не ушла...
Серас улыбнулся. Сейчас Даманта была больше всего похожа на странствующего барда. Но не обычного, живущего на своих песнях. Она пела не ради денег и не ради славы. Она пела ради себя самой, ради сплетения мелодии и слов...
-Ты сама пишешь песни? - спросил он.
Девушка молча кивнула, а потом, помедлив, сказала:
-Но и иные песни спою, если захочешь...
Принц нежно улыбнулся ей и мотнул головой. Ему вовсе не хотелось слушать из ее уст песни, не написанные ей самой. Лучше всего воспринимаются именно песни, рожденные в душе исполняющего их человека. Ведь только он сможет вложить в слова настоящую душу песни.
-Пой то, что подсказывает тебе душа. - сказал Серас.
Даманта едва заметно дрогнула и смущенно отвела взгляд, задумавшись. Какое-то время она прислушивалась к своим ощущениям, и ее глаза сосредоточенно изучали травинки под ее ногами, а потом начала тихонько петь:
Я - песчинка на песчаном берегу,
Я - лепесток растущего цветка.
Не покорюсь я моему врагу,
Я постараюсь быть ловка...
Я - лист, растущий на кусте,
Травинка на большом лугу...
Я - лента на огромном том шесте,
Что ты поставил у себя в саду.
Частицы мира - я и ты.
Мы - часть вселенской красоты.
Я - капля в небесах застывшего мгновения,
Я - дуновенье ветра по весне.
Я - голос вечернего пения,
Я - тайна, что известна лишь тебе.
Я - шелест ветра на листве.
Я принадлежу лишь тебе.
Частицы мира - я и ты.
Мы - часть вселенской красоты.
Ты - крылья, которыми одаряет любовь,
Ты - нежность, согревающая кровь,
Ты - мой защитник и опора.
Я знаю что увижу снова...
Частицы мира - я и ты.
Мы - часть вселенской красоты.
Щеки девушки порозовели, и она постаралась не встретиться с воином Салмарры взглядом.
Воцарившаяся между ними неловкость продержалась до вечера, пока молодые люди не решились устроить лагерь на ночь. Долго искать место стоянки не пришлось, и они устроились на ночлег у подножия невысокого, но крутого холма. Ликсфен же взобрался на его верхушку и поднял голову к небу. Какое-то время он будто что-то рассматривал на небесах, а потом сделал глубокий вдох и завыл.
Серас дрогнул, обернулся и посмотрел на волка. Даманта улыбнулась и протянула руку к арфе. Мгновение спустя ее пальцы коснулись струн, извлекая тихую, не мешающую волку мелодию. Серас перевел взгляд на девушку и та, продолжая улыбаться, тихонько запела, стараясь не отвлечь Ликсфена от него собственной песни.
О чем поет волк,
Одиноко взывая к богам?
Почему вдруг умолк
И закрылся люд по домам?
Неужто клыкастый воет,
Взывая к Темным богам?
Неужто, стадо заноет,
И падать начнет по ночам?
Не верь ни единому слову
Далеких природе сельчан.
Поет волк Доброму Богу,
Который зовется Молчан.
Тот Бог укрыт теплой шубой,
Охоту славит этот бог.
Не хочу показаться грубой,
Но иной просто так бы не смог.
Молчану не нужно ни крови,
Ни мяса диких телят.
Не кинет вас в темные топи,
Как ваши подчас велят.
Не знаю - что же за боги,
Что жертвы просят всегда,
Что запросто шлют хвори,
Да и беды, как никогда...
Серас передернул плечами, словно от холода. Пламя костра отразилось в его глазах, полных боли и напряженности.
-Прошу тебя, никогда не пой эту песню в Салмаррских городах. - тихо сказал он, смотря в глаза Дикарки.
-Я спела тебе то, что взяла из песни ветра. Ветер рассказал мне про людей, приносящих кровавые жертвы своим богам... - не отвела взгляда Даманта. - Это не обязательно люди Салмарры, Серас.
Она немного помолчала, а потом, чуть хитро улыбнувшись, спросила:
-Или вам, Салмаррцам, есть чего стыдиться?!? Вы приносили кровавые жертвы своим богам?