Белый свет режет привыкшие к сумраку комнаты глаза. Всегда задернуты шторы, выключены лампы. Только голубое мерцающее пятно монитора да вспыхивающее иногда пламя зажигалки. Резкие глубокие затяжки, переполненная пепельница, торопливые глотки, стук бутылки о стол. Вереница уже пустых у стены. Судорожный кашель. Стук клавиш. Я сегодня ничей, я сегодня творил, я сегодня - нет.
Белый шум коверкает мысли, отвыкшие от тишины. Им привычней тяжелая музыка, чем тишина. Не шум машин, а щелканье мышки. Не людские голоса, а скрип стула. Я сегодня один, я сегодня ни с кем, я сегодня - пас.
Белый стих застревает в горле, пристрастившемся к хрипу, крику, смеху, кашлю и плачу. Одно слово здесь, другое - через миллионы лет. Может быть. Не слова - клекот. Не песня - карканье. Я сегодня остался, я сегодня разбавлен, я сегодня - нем.
Белый снег холодит сухие потрескавшиеся губы, к которым чаще прикасается бутылочное горлышко или сигаретный фильтр. На вкус - горечь. На ощупь - смола и дым. На вид - дубовая кора. Я сегодня летел, я сегодня мертв, я сегодня - бел.