Аннотация: О странной любви. Об обычной ненависти. Внимание: в рассказе много насилия и крови.
Рассказ занял 4-е место на конкурсе остросюжетного рассказа.
Опубликован в сборнике "Бритва Оккама"
ЦЕНА ЧУВСТВА
1. ОГОНЬ
Рыба лениво плескалась в небольшой грязной то ли миске, то ли бадье, глотала мертвый воздух и медленно, но верно подыхала. Хозяин "Морского ларька" то и дело вытирал руки о грязный фартук, поглядывая из-под мохнатых бровей на усталых прохожих.
Сегодня на базаре было пустынно.
- Вот так и мы, - сказал Коля, устремив печальный взор на рыбешку. - Плещемся в океане бытия без всякой надежды разорвать порочный круг и медленно умираем...
- Ты бы хотел умереть быстро? - спросил я, щурясь на яркое солнышко, не по-весеннему жаркое и ослепительно-белое.
- Я бы хотел выбраться из этой бадьи, - ответил Коля. - Как эта рыба... но мне хватает сил только барахтаться... я не могу изменить себя...
- Если карпики сумеют выбраться из этой бадьи, они упадут на землю. Догадайся, что тогда будет.
Мой друг посмотрел на меня и грустно улыбнулся:
- Ярик, меня иногда поражает твой цинизм. Ну, нельзя же жить так, на самом-то деле... Я имел в виду - выбраться в море... не на землю...
Я тоже посмотрел на Колю. Крепкий парнишка в спортивном костюме, накачанный, выражение лица туповатое - ходячий анекдот о новых русских. Но внешность бывает обманчива. У Коли сердце поэта.
- Второй вариант - они окажутся в пакете у покупателя, - сказал я. - Других вариантов нет.
Коля скорбно покачал головой.
В этот момент в воротах показался Крот - неофициальный хозяин базара - с двумя телохранителями по бокам. Правое веко Крота отчетливо дергалось. Чует, чучело...
Пора действовать.
Я легонько коснулся руки Коли, и мы вышли из тени.
Кустарная брезентовая кобура, спрятанная за пазухой, легко выпустила мой Стечкин.
Хороший пистолет, удобный - тяжеловат, правда, больше килограмма весит...
Выбравшись из ствола, пуля калибра 9 мм пролетела расстояние между мной и правым телохранителем со скоростью порядка 340 метров в секунду, порвала кожу телохранителя в районе лба, как раз на месте гипотетического "третьего глаза", раскрошила черепную кость и проникла в мозг, стирая детские и юношеские воспоминания качка - первый шаг, первый поцелуй, первая смерть... остатки воспоминаний затаились, но пуле было на них плевать - она вышла наружу чуть выше затылка, забрызгав кровью и остатками мозга ворота.
Телохранитель осел на землю.
Коля предпочитал пистолет-пулемет "Узи". Он не стирал воспоминания жертвам, он огневым потоком выдирал жизнь из человека капля за каплей.
Второй телохранитель отлетел к забору, разукрасив доски ярко-красным цветом. Пару секунд качок дергался, потом затих...
Коля подошел к нему, невозмутимо пнул в бок. Посмотрел на кровавое пятно на заборе, плюнул - белоснежная пенистая слюна смешалась с красной жидкостью.
- Классно я разукрасил забор? - спросил меня довольный Коля.
- Замечательно... - буркнул я, отталкивая в сторону застывшую на месте пожилую женщину. Та, вероятно, притворялась столбом, прижав к груди большие хозяйственные сумки, набитые продуктами.
Крот решил не отличаться от женщины - стоял без движения, лишь только правое веко задергалось еще сильнее.
- Не надо... - прохрипел он, складывая ладони лодочкой. - Не...
Я оттолкнул его к забору, быстро обыскал, вытащил из внутреннего кармана пиджака Крота компактный FEG венгерской сборки. Редкое оружие в наших широтах... Схватил за плечо коротышку и потащил за собой. Он сопротивляться не пробовал, шагал за мной словно сомнамбула.
- Эй, погодите...
Мы остановились - я оглянулся. Коля подбежал к испуганному продавцу "Морского ларька", приветливо ему улыбнулся (торговец судорожно сглотнул), кинул на прилавок пачку баксов, схватил бадью с живой рыбой и потащил ее с собой.
- Ты что творишь? - прошипел я, когда Коля поравнялся со мной.
- Изменяю судьбу, - пожал плечами мой друг.
2. ВОДА
Милиция как всегда не спешила к месту перестрелки, но дожидаться мы ее в любом случае не собирались. Затолкали Крота на заднее сиденье черного "BMW", Коля сел за руль, а я оказался рядом с перепуганным коротышкой. Бадья с вяло умирающими карпиками досталась тоже, естественно, мне.
- На хрена это делать? - снова прошептал я. - Весь салон рыбой провоняет!
- По мосту будем проезжать, скинем в реку, - ответил Коля, трогаясь с места. - Не кипятись, Ярик...
- Да она все равно подохнет! Ты видел воду под мостом? Сплошное дерьмо и мусор!
- По крайней мере, мы дадим шанс. Выбраться из круга.
- Кому? Карпикам??
- Рыба ведь тоже живое существо, - ответил Коля, выруливая на Таганрогское шоссе. - Вдруг сейчас кто-то смотрит с неба и решает: позволить нам жить или умереть без толку.
- Хочешь поиграть в бога? - спросил я, с отвращением отмечая, что мой костюм безвозвратно испорчен - грязная вода впиталась в дорогой материал уже в нескольких местах.
Ненавижу, как воняет рыба...
Коля не ответил, и тогда я повернулся к Кроту. Тот, выпучив глаза, смотрел на бадью на моих коленях. Наверное, думал, что мы собираемся его до смерти закормить морепродуктами.
- Привет, Крот... - Ободряюще улыбнулся я и помахал перед носом маленького мафиози Стечкиным. - Извини, что сразу не поздоровался. По запарке, знаешь ли...
- Что вам надо? - прошептал Крот.
- Я хочу с тобой поговорить о любви, - сказал я. - Об этом прекрасном светлом чувстве. Знаешь, что я понял давным давно? Когда тебя любят, это здорово поднимает настроение. При этом необязательно любить самому - достаточно купаться в чувствах любящего человека. Это приятно, очень приятно, Крот. Я люблю, когда мне приятно. Я ненавижу, когда меня лишают этого приятного чувства. В жизни и так полно грязи, чтобы лишаться любви.
Крот захлопал глазами. Его кожа пошла мурашками, и я вдруг подумал, что мафиози и впрямь похож на крота - маленького грязного зверька, что вечно роется в своем собственном дерьме.
Я ткнул дуло пистолета в нос Кроту, раздирая в кровь переносицу коротышки. Сказал тихо и веско:
- Твой шеф украл мою дочь. Мою маленькую девочку - только она и любила меня в этом мире. Я хочу ее вернуть. Но не так, как решил твой хозяин, понял? Я не собираюсь отдавать ему свою территорию... У меня другие планы, Крот...
Коротышка заплакал. Крупные слезы катились по его щекам, падали в миску с рыбешкой. Карпики судорожно ловили капли благословенной жидкости и трепыхались еще сильнее.
- Я сделаю все, что хотите... - пробормотал мафиози, разглядывая ствол Стечкина.
140 миллиметровый ствол упирался в нос Крота. Крот хотел жить.
- Мне нужно пробраться на дачу Косаря, - сказал я. - Сегодня же. Я собираюсь спасти дочь, и ты должен мне помочь. Ты же хорошо знаешь дачу Косого, правда, Крот?
- Я сделаю все, что хотите... - повторил коротышка.
Бадья с рыбой перекочевала на колени Крота.
- Для начала охраняй карпиков. Если хоть один умрет до того, как мы выпустим их на волю - ты труп.
Крот периодически тыкал толстыми пальцами в рыбешек, чтобы удостовериться, что карп просто замер, а не скончался от нехватки кислорода.
Коля уверенно вел машину, аккуратно минуя милицейские посты. Еще немного - и мы достигнем городской черты. Дальше начнутся владения Косаря.
Я внимательно смотрел на Крота и в то же время мимо.
Я вспоминал.
- Ты, шлюха!
В последний момент я все-таки разжал кулак, но и удара ребром ладони оказалось достаточно, чтобы Ника - прелестная худенькая жгучая брюнетка Ника - отлетела к стене.
Она плакала, а я стоял рядом и смотрел ей в глаза.
Что изменилось? Эти глаза когда-то любили меня, эти глаза заставляли меня поверить, что нет на свете ничего невозможного.
- Как ты посмела изменить мне? - спросил я.
Ника стерла слезы с лица рукавом, посмотрела на меня.
Ни капли любви. Зеленые озера ненависти.
- Я долго пыталась, Ярик, - тихо сказала жена. - Я долго старалась научить тебя любить. Я мечтала, что в один прекрасный день ты поймешь, какое это прекрасное чувство... что мы, наконец, будем вместе... по-настоящему вместе, понимаешь?
- Но ведь ты любила меня... - пробормотал я, не понимая к чему Ника ведет. - Этого было достаточно... разве я не покупал тебе лучшие шмотки, не дарил драгоценности, разве тебе было неприятно со мной общаться? Я ведь всего лишь просил любить меня взамен...
- Тебе нравится, когда тебя любят, Ярик?
Снова наши взгляды встретились.
А еще я увидел красную отметину на щеке Ники, оставленную моей рукой.
Может быть, мой удар выбил из ее сердца остатки любви?..
- Да, - ответил я.
- Я тебя ненавижу, - сказала Ника.
Слова выстрелили не хуже гранатомета.
Я не люблю, когда в меня стреляют.
Это больно...
Я достал "Хеклер и Кох", заряженный 9-и миллиметровыми патронами "парабеллум".
Ника даже не отвернулась.
Я выстрелил ей в сердце.
Все-таки у Ники слишком красивое лицо.
На мосту, что отделял город от дачного района, мы остановились. Вышли из машины, подошли к бортику. Резко похолодало, и Крот дрожал, стараясь не расплескать воду из бадьи. Рыба зашевелилась, словно почувствовала приближение свободы.
Коля подошел к бортику, перегнулся через него, пробормотал:
- Пойдет. Высоковато, ну да ладно...
Крот вопросительно посмотрел на нас. Я кивнул в сторону бортика:
- Кидай. И смотри, чтоб все в воду упали. Уронишь хоть одну - закопаю прямо здесь. В бетон вобью, если понадобится.
Пока коротышка аккуратно доставал из бадьи рыбешку за рыбешкой и швырял их с моста, Коля задумчиво наблюдал за набежавшими на солнце тучками.
- Все-таки мы изменили хоть чью-то судьбу, - сказал мой друг. - Даже приятно на душе стало.
- Живое существо само должно управлять своей судьбой, - возразил я. - Особенно человек.
- А если он не может выйти за рамки? Не может преодолеть самого себя?
- Надо скинуть его в реку, - буркнул я, наблюдая как карпики ныряют в воду;
За мостом нас таки тормознули гаишники. Но пара сотен баксов сделала свое дело, и уже через пару минут мы снова были в пути.
Через километр "BMW" свернула с шоссе, покатила по неухоженной проселочной дороге. Крот заметно оживился, указывая направление - наверное, поверил, что останется в живых.
- Здесь свернете, потом чуть-чуть проедем и окажемся на полянке. Оттуда пешком до дачи Косаря минут пятнадцать идти через лесопосадки. Выйдем прямо напротив задней калитки, там всего два человека охраны...
Потом мафиози рассказал об остальных постах на даче.
До указанной полянки мы добрались за пять минут. Коля заглушил мотор, вылез из машины, потянулся, вдыхая аромат весеннего леса. Аромат гнилых листьев, медленно превращающихся в перегной и звериного дерьма.
Я скривился и вытолкал Крота из машины, вылез сам следом. Крот замер возле высокой ольхи, с сомнением поглядывая на меня. Наверное, что-то такое увидел. Прошептал, путаясь в словах, вытянув вперед ладони:
- Ты... вы обещали... меня не уби... убивать...
Первая пуля пришпилила его руку к дереву, а потом вырвалась на свободу с другой стороны, осыпав Крота щепками. Коротышка заревел, словно медведь-шатун, зачем-то прижал продырявленную ладонь к щеке, с тоской посмотрел в зрачок Стечкина.
- Никто...
Вторая пуля пробила коленную чашечку Крота, коротышку крутануло на месте, и он упал, разбрызгивая во все стороны грязь и кровь. Стоя на карачках, поднял голову, посмотрел на меня.
- ...не имеет права...
Третья пуля вонзилась в плечо Кроту, проложила узкий туннель сквозь плоть и взорвалась фейерверком крови на локте - коротышка снова закричал, завыл как собака, лапы которой переехал автомобиль...
Крот продолжал стонать, когда я закончил фразу.
- ...забирать у меня любящих людей...
Грязная вода и перегной, кровь и жухлые листья, пережившие зимнюю спячку.
Коля подошел ко мне, похлопал по плечу:
- Пошли, Ярик...
- Ярик!
Она с трех лет перестала называть меня папой. Но я не обижался - глупо крыситься на человечка, который тебя любит.
Динка-льдинка подошла ко мне, обхватила ручонками шею и прошептала:
- Ярик... когда вернется мама?
Я посмотрел на нее - в ее зеленые глаза, как у Ники - и отвернулся.
- Мама больше нас не любит, зайка. Она ушла.
У Динки задрожали губы. Она прижала ладошки к лицу и заплакала:
- Мама... неправда, неправда, неправда...
Я обнял дочку, прошептал ей на ухо:
- Она меня разлюбила, солнышко... Но ты же так не поступишь, моя маленькая? Ты будешь любить меня вечно, все время, пока я буду с тобой?..
Заплаканные глаза появились из-под ладошек, Динка серьезно посмотрела мне в глаза - точно также, как и ее мать за секунду до смерти...
Кивнула.
Пуля откусила верхнюю фалангу указательного пальца охранника, вонзилась ему в грудь, раздирая, выворачивая наружу ребра, потом как бы нехотя добралась до сердца и взорвала его, превратив в кровавую сверхновую.
Через долю секунды сверхновая потухла, у охранника из горла хлынула кровь, и он рухнул на землю.
Мы перешагнули через тело незадачливого стража, который даже не успел поудобнее перехватить свой "Клин" и углубились на территорию дачи Косаря.
Здесь было красиво: ухоженные газончики, мраморные фонтаны, фигурки Амура на затейливых пьедесталах, замощенная тропинка. Давненько я не был в гостях у Косаря.
- Ярик, что для тебя любовь? - спросил вдруг Коля.
Я мельком посмотрел на друга. Его лицо как всегда было задумчиво и печально.
- Это, когда без человека жить не можешь, - ответил я, выцеливая невидимых глазу снайперов, прислушиваясь к малейшему шороху.
Тихо. Пока тихо.
- А ты веришь, что человек может разлюбить?
- Глупый вопрос, - отрезал я. - Если человек полюбил - это должно быть навсегда.
- У тебя получается так любить? - удивился Коля. - Вот у меня была куча разных женщин, и, веришь - нет, я их всех любил. Правда, быстро перегорал...
- Мне необязательно любить, - сказал я. - Главное, чтобы любили меня.
- Ты никого никогда не любил?..
- Почему же...
В этой комнате всегда тихо, как в склепе.
Отчасти комнату и впрямь можно было связать со смертью. Потому что здесь было полно того, что дарит вечное забвение.
Оружие.
Пистолеты и револьверы, пистолеты-пулеметы, штурмовые винтовки, ручные гранаты, и даже пулемет "Максим".
Моя коллекция.
Я часто заходил в эту комнату, чтобы поздороваться с каждым предметом из своей коллекции. Иногда я просто сидел на стуле без движения, разглядывая оружие, иногда подходил к стеклянным шкафчикам, открывал их, доставал какой-нибудь экземпляр, баюкал его в ладонях.
Гладил ствол, нежно прикасаясь к рифленой рукояти.
Так хорошо и спокойно...
Оружие любило меня, а я любил его.
Здесь я заряжался уверенностью на неделю вперед...
4. ВОЗДУХ
На нас спустили собак - мы их перестреляли.
Псы выли, уродуя ухоженные газоны и мраморные тропинки своей вонючей кровью...
У красивых резных ворот двухэтажного здания дачи нас атаковала группа захвата - мы положили всех. Единственная неприятность - Коле слегка зацепило руку, и нам пришлось остановиться, чтобы перевязать царапину.
Потом мы вошли вовнутрь
Косарь никогда не был аскетом - холл поражал средневековым великолепием королевского дворца - свечи в роскошных канделябрах, картины-подлинники известных художников на стенах, дорогущие ковры, изящная мраморная лестница, полукругом уходящая вверх.
Нам не пришлось подниматься по ней - Косарь ждал около лестницы с единственным телохранителем - низеньким узкоглазым парнем в белом костюме-двойке. Зрачки телохранителя не двигались, но я не стал обманываться его внешним видом. Ким - знакомая личность. Очень опасный противник.
Да и Косарь крепкий мужик. Ему стукнуло шестьдесят пять в прошлом году, но босс местной мафии до сих пор держится молодцом - атлетическая фигура, гладко выбритое лицо почти без морщин, аккуратно выглаженный костюм, пронзительный взгляд.
Зеленые глаза, как у Динки...
- Привет, Ярик, - спокойно проговорил Косарь. И добавил: - Я надеялся, что ты все-таки не придешь.
- Я не оставлю свою дочь тебе, - ответил я.
Косарь горько засмеялся:
- Так ты не из-за территории?..
- Динка вернется ко мне, - упрямо повторил я, поглаживая большим пальцем рукоять Стечкина. - Нам будет хорошо вместе. Ты причинишь ей только боль и страдания.
Главное, не пропустить выпад Кима.
- Нет, ей не нужен такой отец, - ответил Косарь.
Прошептал:
- Что тебе нужно, Ярик? Я и так простил тебе смерть дочери... моей Ники... Чего ты еще хочешь? Уйди, пожалуйста... Уйди, оставь мне внучку...
- Нет, - ответил я.
Начальная скорость пули при выстреле из "Узи" составляет 400 метров в секунду. Даже если в вас на такой скорости врежется голова швейцарского сыра, вам не поздоровится.
Ко всему прочему, темп стрельбы из автомата - 600 выстрелов в минуту. Вы все еще хотите попробовать увернуться?
Благослови Господи Узиеля Гала, что изобрел этот пистолет-пулемет.
Проклятье на его голову...
Коля и Ким выхватили свои "Узи" одновременно, одновременно нажали на спусковой крючок...
Емкость магазина "Узи" 32 патрона. Вы думаете, вы сможете выжить если в вас всадят всю обойму с расстояния менее сорока метров?
Колю и Кима повело в противоположные стороны, но, даже падая, они успевали нажимать на курок, разнося тело противника в клочья.
А вот Косарь опоздал. Он достал свою "Беретту" калибра 7,65 слишком поздно.
Но все-таки успел поднять оружие, прежде чем выстрел из Стечкина снес старику полголовы.
Сразу стало тихо.
Только бродяжка-сквознячок гулял по комнате...
Я подошел к Коле - как ни странно, мой закадычный друг был еще жив. Он лежал на боку, внимательно смотрел куда-то в сторону и что-то шептал. Я наклонился к Коле.
- Пом... ни о карпиках... мо... жно... выйти... выйти из круга... особенно, если... если создал ег... го сам...
- Мечтатель, - пробормотал я. - Тебе надо было поэтом становиться, Коля.
Коля не ответил.
Он выдохнул последний раз и умер.
Кровь липкими ручейками стекала на богатый пушистый ковер. Мне стало противно, и я поднялся.
- Папа...
К горлу подкатил комок, руки задрожали... нельзя, нельзя, чтобы она это видела!
Я обернулся.
И сразу понял, куда смотрел перед смертью Коля.
Тринадцатилетняя девчушка в джинсовом комбинезоне стояла возле лестницы и смотрела на меня широко раскрытыми от ужаса глазами.